Текст книги "Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней"
Автор книги: Айра Левин
Соавторы: Джон Томпсон,Этьен Годар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
– Ни в коем случае, – возмущенно возразил Пикар, – Я учил его не входить ни в какие контакты. Я всегда учил его тактике работы на «выжженной территории».
– А что это значит? – спросил министр.
– А это значит, что человек, которого я воспитал, всегда идет в атаку сам, – заявил старый инструктор,
– Он не бежит от встреч, но он упреждает своих противников. Джосс Бомон будет вас окружать. Он один окружит вас всех. Окружит и сведет с ума.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СТАРЫЙ БУДИЛЬНИК
Время уже далеко перевалило за полночь. Становилось прохладно, с набережной Сены тянуло сыростью. Для инспектора Фаржа из бригады противодействия и двух агентов – Виктора и Рагуле, уже несколько часов торчащих у дома Бомона, ожидание стало казаться бессмысленным, а борьба со сном
– все более трудно.
– Он не придет, этот Бомон,
– проворчал Фарж, плотнее заматывая на шее шерстяной шарф и мечтая в глубине души о горячей ванне, – конечно, не придет. Надо быть просто сумасшедшим, чтобы сюда явиться.
– Ты так думаешь? – заметил Рагуле, – все-таки он два года не видел свою жену…
– Ну и что? – упорствовал Фарж, – Он же понимает, что в любом случае встретиться не с ней, а с нами. Нет, он не придет…
Не доходя квартал до своего дома, Бомон сделал клошарам знак остановиться. Вокруг было тихо. Улица спала, тускло светили фонари, но профессиональный глаз Жослена сразу отметил три темных затылка в машине напротив парадного подъезда. Черного хода в доме не было и полковник Мартен, видимо, решил ограничиться одной группой агентов.
В темном доме ярко светились окна его квартиры. Шторы на окнах салона были раскрыты. Это означало, что Жанна была дома одна.
Бомон обернулся к клошарам.
– А теперь – делайте все так, как договорились. Смотрите, не перепутайте чего-либо. Нам сегодня нельзя ошибаться. Ну, ругайтесь, кричите, догоняйте меня! – негромко скомандовал он.
Инспектор Фарж и его напарники только было собрались попить кофе, чтобы ненароком не уснуть, как вдруг услышали за спиной звонкий топот бегущих ног. Потом послышался шум, крики, какая-то возня, и из-за угла соседнего дома на тихую пустынную улицу вывалила компания подвыпивших бродяг.
Между ними, видимо, под влиянием винных паров, произошла размолвка, потому что все они внезапно набросились с кулаками на высокого смешного оборванца в нелепом широченном плаще и висящей почти на ушах мятой шляпе.
– А-а-а! Спасите! – заплетающимся языком завопил он, неуклюже отмахиваясь от собутыльников, – Эй, кто-нибудь, помогите! Полиция, полиция, убивают!
Он заметил Фаржа, Виктора и Рагуле, сидящих в машине, с силой рванулся из цепких рук своих осерчавших приятелей и быстрой рысцой перебежал улицу.
– Полиция, полиция, спасите! Меня убивают! – кричал бродяга, заглядывая в окна машины и дергая ручки дверей.
– Только этого нам тут не хватало! – сказал, сморщившись инспектор Фарж, – какое дурачье, однако. Отгони-ка их от машины, Рагуле.
Рагуле с неохотой вылез из машины и начал расшвыривать дерущихся в разные стороны.
– Идите отсюда, проваливайте, – приговаривал он, раздавая пинки направо и налево, – что вы к нему привязались!
В это время оборванец, улучив момент, юркнул в открытую дверцу машины и мертвой хваткой вцепился в заднее сиденье.
– Спасите меня, увезите меня отсюда куда-нибудь, это ужасные люди, вы их не знаете, они хотят меня убить. – бормотал он.
– Это еще что такое?! – заорал потерявший терпение Фарж, – Выкиньте его немедленно, он загадит нам всю машину!
Виктор и Рагуле принялись выталкивать бродягу из машины, но это оказалось не так-то просто. Он отчаянно сопротивлялся, упираясь руками и ногами. Внезапно в машине раздался оглушительный трезвон – из кармана бродяги выпал огромный будильник и от удара разразился скрипучей заливистой трелью, способной свалить живого и поднять мертвого.
– Что это? Будильник? – инспектор Фарж окончательно рассвирепел, – Суньте ему в морду этот будильник! Убирайся отсюда, шваль!
Наконец, они выпихнули его из машины, дали полновесный пинок под зад, так что бродяга кубарем пролетел несколько метров. Но решив, что это все же меньше того, что причиталось ему от приятелей, он нимало не расстроился, а напротив уселся на тротуаре поудобнее, привалился спиной к какой-то машине у обочине, и запел, отчаянно фальшивя:
– Жил-был у бабушки серенький козлик,
Жил-был, жил-был серенький козлик…
Рагуле, наконец, нашарил под сиденьем машины старый будильник, выключил его и швырнул вдогонку хозяину. Будильник со звоном покатился по мостовой.
– Что вы, господа, – возмущенно закричал бродяга, вскочив на ноги, – разве так можно поступать! Вы, чего доброго, разобьете часы. Это очень ценный будильник. Старинный… Еще, бывало, моя бабушка, упокой, Господи, ее душу…
Он поднял будильник и пошатываясь, что-то бормоча побрел по улице.
– Пожалуй, надо выпить кофе, а то совсем заснем, – сказал Рагуле.
Фарж потянулся за термосом и пакетом с бутербродами…
Бродяга тем временем дошел до старого вяза, росшего у дома напротив, и тихо скользнул в тень его широкого ствола. Затем он осторожно обернулся. В машине было тихо.
Инспектор Фарж и двое агентов пили кофе, в свежести ночного воздуха был слышен его аромат. Скрываясь в тени дерева, Бомон проскользнул в парадное и тихо затворил за собой дверь.
* * *
Уже близилось утро, небо на востоке начало светлеть, а ночное заседание в службе безопасности все еще продолжалось. После вдохновенной речи инструктора Пикара настроение присутствующих явно испортилось. Министр это почувствовал.
– Вы напрасно впадаете в пессимизм, господа, – сказал он. – Конечно судя по всему, Бомон – хороший профессионал, но надо учитывать и то, что он провел два года в африканской тюрьме. Кроме того, в Мальруни его подвергали обработке, вводили специальную сыворотку. Это усталый человек, его здоровье наверняка подорвано…
– Усталый?! – от возмущения инструктор Пикар даже привстал в своем инвалидном кресле. – Мой ученик не может устать! – выкрикнул он. – Этот режим его гармонизовал. Он не политик, не болтун, он – человек действия. Это лев!..
Но полковнику Мартену уже надоели восторженные излияния в адрес Бомона.
– Все, хватит, мы все поняли, Пикар, – сказал он, берясь за ручки инвалидного кресла.
– Как это – «хватит»? Я еще не закончил… – протестовал Пикар, но Мартен решительно вывез его за дверь.
– Итак, – сказал министр, на которого речи старого инструктора явно произвели впечатление, – этот Пикар прекрасно описал нам Бомона. Значит, он лев. А если он лев, то съест всех вас и закусит мной.
– Нет, господин министр, – поторопился возразить Мартен, – мы его остановим.
– Мы? – с иронией переспросил министр. – Кто именно сможет остановить этого человека? —
– Я, – внезапно поднявшись с места, произнес человек, до сих пор безмолвно сидевший в глубине комнаты. – Я – комиссар Розен из бригады противодействия.
* * *
Жанна Бомон была невысокой брюнеткой с легкой склонностью к полноте, с по-детски нежной и яркой кожей, пухлыми губами и узкими темными восточными глазами. Сейчас под ними от тревоги, волнений и бессонницы залегли сероватые тени, придававшие ее лицу выражение беспомощной обиды и горечи. Она сидела в гостиной, на полукруглом диване, сжавшись в комок.
Она впала в какое-то оцепенелое ожидание. После звонка Джосса прошло уже более шести часов, его все не было. Телефон молчал. Вдруг она услышала в прихожей легкий шорох, скрип двери и бросилась туда.
– Джосс?! Это ты, Джосс?! – позвала она вполголоса.
Но увидела у двери незнакомого темнолицего оборванца, заросшего седой щетиной, в рваном плаще, Жанна в ужасе закричала, отпрянула, но бродяга рассмеялся, сбросил шляпу и плащ и оказался Джоссом. Немного похудевшим, с усилившейся проседью в волосах, но, в общем, мало изменившимся.
Он шагнул к ней, Жанна почувствовала его запах, тепло рук, укололась о небритые щеки и заплакала.
– Тише, тише, Джан, дорогая, не надо плакать, – шептал Жослен.
– Два года, Джосс, два года! Я думала, что сойду с ума от ожидания… – голос Жанны прервался от слез..
– Все так странно получилось. Джан! Видишь, какой мне пришлось устроить маскарад, чтобы прийти к тебе. Две минуты нежности и два года, чтобы снова вернуться к тебе…
Когда первые вздохи, слезы, поцелуи, объятья были уже позади, они лежали в спальне, на широкой постели. Ночная лампа горела мягким чуть розоватым светом, мягкие волосы Жанны касались ее плеча. Жослен перебирал безделушки в своей старой шкатулке – запонки, часы, галстучные булавки, фамильный перстень и вдруг наткнулся на свой именной медальон.
Бомон Жослен. Служба безопасности Франции… номер и так далее…
– Может пригодиться, – подумал Бомон.
– Джосс! Ты слушаешь меня? – Жанна приподнялась с подушки и заглянула ему в глаза.
– Конечно, Джан, я очень внимательно слушаю тебя… – сказал Жослен.
– Тогда скажи мне, – повторила она свой вопрос, в службе безопасности знают о твоем возвращении?
– Забудь о моей работе, Джан. Прошло два года с тех пор, когда я видел их в последний раз.
– Я не забыла этого, Джосс, и думаю, что она тоже не забыла… – медленно сказала Жанна.
– Кто – «она»? – нарочито равнодушно спросил Бомон.
– Ты знаешь, о ком я говорю…
Бомон промолчал.
– Через несколько минут после твоего звонка они ко мне заявились. Говорили о какой-то телеграмме. Почему ты не пришел ко мне перед тем, как ее послать? Они перерыли всю квартиру, угрожали… Зачем тебе это нужно, Джосс? Ты вернулся, чтобы увидеть меня или для того, чтобы поиграть с ними? Твой приход – это визит нежности или визит-провокация?
Жанна замолкла, ожидая ответа, но молчал и Жослен.
– Они мне сказали, что ты хочешь убить Нджала. Ты что, сошел с ума? Я не могу второй раз потерять тебя, Джосс. Я слишком сильно люблю тебя…
Она прижалась щекой к его плечу и Бомон почувствовал, что ев щеки мокры. Жослен ласково коснулся ру-койузавитков ее темных волос.
– А я их не люблю, Джан. Я просто маленький солдат Жослен Бомон, который решил сыграть свою игру. Те два года в африканских каменоломнях меня многому научили. И то, что я задумал, является для меня делом чести. У меня были когда-то дурацкие идеи о том, что умирать надо не на коленях, а стоя… – Он помолчал. – Говорят, раньше у меня были голубые глаза. Они у меня до сих пор голубые, Джан. И я им еще покажу…
Тем временем уже рассвело. Птицы, проснувшись, пробовали за окном свои голоса. Первые лучи весеннего солнца заиграли в зеркалах, рассыпались по потолку солнечными зайчиками.
Жанна причесывалась в ванной, переговариваясь с Жосленом через открытую дверь.
– Сначала Валера приезжал ко мне каждое воскресенье, потом – раз в два воскресенья, потом – раз в три воскресенья. А однажды он пришел ко мне и сказал: «Я подаю в отставку!» Это было после того, как в газетах появилось сообщение о твоем процессе в Мальруни. Говорят, что его отставку приняли, но он остался. По-мо-ему, он всерьез и не собирался уходить… Ты слушаешь меня, Джосс?
– Да, – откликнулся из комнаты Жослен. – Это похоже на него. Джан, а когда консьерж увозит мусорные ящики?
– В семь часов, а что? – встревожилась Жанна непонятно отчего и заглянула в комнату.
Жослен удсе оделся и стоял у стола в гостиной, вертел в руках какой-то старый будильник.
– Спустись, пожалуйста, вниз, – сказал он тоном приказа, – надо успеть выбросить все это тряпье, которое я взял вчера у бродяги.
Джосс протянул ей шляпу, плащ и будильник.
– А ты? – спросила Жанна.
– Я уйду. После моего ухода у тебя наверняка снова будут незванные гости. В лучшем случае – Мартен, в худшем случае – Розен. Ориентироваться будем на худшее. Комиссар Розен – ужасная дрянь, но отличный полицейский, будь с ним очень осторожна…
– А потом?
– А потом они уйдут.
– Нет, Джосс, – медленно сказала Жанна, – я спрашиваю о нас с тобой. О нас двоих…
Жослен обнял ее за плечи и повел к двери.
– Джан, у меня мало времени, послушай меня внимательно. В данный момент моя жизнь складывается так, что в ней есть Нджала, есть Розен, есть Мартен. Нас уже четверо, а может быть – пятеро или шестеро, семеро или двенадцать. Сначала мне нужно разобраться с этим человеком, чтобы потом снова можно было бы вернуться к цифре «два». К тебе и ко мне…
Когда Джосс говорил таким тоном, спорить было бесполезно, Жанна слишком хорошо знала это. Она молча вышла за дверь. После ее ухода Жослен быстро набрал номер телефона Валера.
Эдуард только что вернулся домой после ночного совещания. До встречи президента Нджала в Орли было еще около четырех часов. Валера принял душ й решил поспать хотя бы немного, но в этот момент раздался телефонный звонок.
– Алло, Эдуард?
– Джосс?
– Я у Жанны. – Бомон говорил таким тоном, будто они расстались только вчера после дружеской вечеринки. – Мне хочется с тобой поговорить. Сюда должен заявиться Розен…
– Розен? Почему? – наигранно удивился Валера.
– Ты что, не в курсе дел? Хорошо было бы, если бы ты приехал.
– Зачем ты мне звонишь, Джосс? – после паузы сказал Эдуард. – Ты что, не знаешь, что нас прослушивают?
– Да брось ты, – усмехнулся Бомон, – кто нас может слушать в такую рань, кроме утренних пташек. Ну, будь добр, приезжай.
– Ты ничуть не изменился, – сказал Валера, но Джосс уже повесил трубку.
Закончив разговор с Валера, Бомон быстро прошел в ванную комнату, чуть приоткрыл окно, выходившее в узкий двор-колодец, затем он выскользнул из квартиры и через окно на лестничной клетке выбрался на широкий карниз, опоясывающий окна его квартиры. Закрывая за собой створки, он услышал, как Жанна торопливо поднималась по лестнице…
– Я еле-еле успела… – запыхавшись, сказала Жанна с порога. Ей никто не ответил. – Джосс! – позвала она. – Джосс!
Квартира была пуста. Она поняла, что маленький солдат Жослен Бомон уже начал свою игру и у нее больно сжалось сердце.
* * *
Инспектор Оксильер Фарж уже начал подремывать после бессонной томительной ночи, скоро должна была приехать смена, кофе не бодрил, но вдруг он услышал странно-знакомый звук – трель будильника. Звук был где-то рядом, Фарж осмотрелся – на обочине тротуара стояли мусорные ящики, выставленные консьержем. Фарж выскочил из машины, подбежал к ним и выругался сквозь зубы: в крайнем ящике лежали плащ, шляпа и будильник вчерашнего бродяги. Это был провал…
– Что там такое, Оксильер? – крикнул из машины Рагуле.
– Немедленно вызывай комиссара Розена, немедленно, – заорал Фарж. – Он был здесь этой ночью, я точно знаю, что был… Виктор, быстро со мной наверх!
Они несколькими прыжками взлетели на третий этаж. Дверь квартиры была открыта.
– Где он? – крикнул Фарж с порога, увидев Жанну. – Если хочешь жить, говори!
– Его здесь нет, – ответила Жанна.
– Не притворяйся дурочкой, сейчас ты мне все скажешь! – (ш приставил пистолет к ее виску. – Я нашел будильник в выгребной яме!
– Они все сошли с ума! – лихорадочно подумала Жанна. – При чем тут будильник?
– Я знаю этот будильник! – Фарж в ярости тряс Жанну за плечи. – Черт бы тебя побрал! Я знаю, что Бомон был здесь и сейчас ты мне скажешь, где он…
– Где бы он ни был, вам его не найти, – ответила Жанна.
– Оксильер, его нигде нет, – крикнул Виктор, тем временем обшарив всю квартиру. – Птичка улетела!
Жанна усмехнулась.
– Ах ты, грязная шлюха! – Фарж взвыл от ярости и с размаху ударил ее по лицу.
Жанна, вскрикнув, ничком упала на пол.
Бомон, по карнизу добравшись до окна ванной комнаты, частично – видел, частично – слышал эту сцену сквозь, оставленную им щель между створками. Услышав звук удара и крик Жанны, он решил было вмешаться, но тут в прихожей раздались новые голоса и Джоссу пришлось повременить…
– Браво, Фарж, поздравляю. – Бомон узнал голос Розена. – Он приехал, он уехал, и вы все это прохлопали.
Присмиревший Фарж угрюмо молчал.
– А я понял, как это он сделал. Фокус состоял в том, что вы ждали одинокого человека и вам даже не пришло в голову, что проходящая мимо компания загулявших пьяниц – это его рук дело… Инспектор Фарж, вы плохо работаете, – медленно, ледяным тоном произнес Розен. – Инспектор Оксильер Фарж, плохо работаете. Учитесь работать как следует. Все окружить. Поставить заслоны на все входы и выходы. Бомон вернется.
– Хотя он, конечно, не вернется, – после паузы добавил комиссар, когда дверь за Фаржем и полицейскими закрылась.
Бомон пошире раскрыл створки окна и через открытую дверь комнаты увидел Жанну, которая сидела на ковре, обхватив руками колени, комиссара Розена, прохаживавшегося по гостиной и гладко причесанную женщину в скромном сером костюме. Джосс узнал ее, это была Дельфина Леру, лейтенант из бригады Розена. В полиции о ней ходили гадкие слухи…
– Это была прелестная шутка – с будильником, – остановившись около Жанны, заметил Розен. – А мадам нам сейчас скажет, куда он уехал.
– Кто? – глухо спросила Жанна.
– Бомон.
– Я не знаю.
– Когда он ушел?
– Я не знаю.
– Где он сейчас?
– Я не знаю.
– Когда он должен вернуться?
– Я не знаю, – чуть не плача, проговорила Жанна.
– Да, – наигранно вздохнул Розен, – для разговоров с вами надо хорошенько запастись терпением.
– Не беспокойтесь, комиссар, не беспокойтесь, – вступила в разговор Дельфина Леру. – Ею займусь я. Мадам Бомон такая милая, такая очаровательная, такая терпеливая. Вот мы сейчас проверим, так ли она терпелива на самом деле…
– Да, да, займитесь, и поскорее, – сказал Розен усаживаясь в кресло перед жардиньеркой с кактусами. – Извините, мадам Бомон, но вы вынуждаете меня прибегнуть к исключительным мерам.
– Вот видите, он извиняется, – улыбнулась Леру, снимая пиджак. – Он всегда такой – сначала нашалит, а потом просит прощения… А вы нам скажете всю правду, мадам. Может быть, мы с вами подружимся? Да, я думаю, подружимся.
Болтая, Леру вплотную подошла к Жанне и, взяв ее за руки, почти насильно заставила подняться. Она приблизила свое лицо к лицу Жанны и та заметила странный лихорадочный блеск в ее прозрачных серых глазах. На бледной коже Леру начали проступать пятна румянца.
– Ты больше никогда не увидишь Бомона! – глядя прямо в глаза Жанны, медленно сказала она.
– Да, вы очень милы, мадам, – как-то невпопад, рассеянно заметил Розен, обрывая цветы с любимого Жанниного кактуса редкого сорта.
– Я думаю, мы с мадам Бомон найдем общий язык и она нам скажет всю правду, всю правду, – повторяла Леру.
Она медленно провела пальцем по вырезу халата, ее пальцы были скользкими и холодными. Жанна вздрогнула от отвращения.
– Ты знаешь, что пропала, детка? – спросила Леру, не обращая внимания на гримасу Жанны. – Ты его больше никогда не увидишь. И эта ночь была твоей последней ночью с ним. После двухлетнего перерыва вы наверняка занимались любовью, да? Всякими штучками?.. Ты меня им научишь… Какая у тебя прелестная кожа… После такой ночи нашей милой девочке надо принять хороший душ… – она начала стаскивать с Жанны халат.
– Нет, нет, оставьте меня! – Жанна с отвращением отталкивала ее холодные цепкие руки.
– Хороший душ, – не обращая внимания на ее крики, повторяла Леру. – Сначала – горячий, потом – холодный… А затем я тебе покажу кое-что… и ты заговоришь..
Жанна вывернулась из объятий Леру, оставив в ее руках халат, и голая подбежала к Розену. Комиссар уже полностью оборвал цветы с кактусов и теперь перешел к померанцевому дереву у окна.
– Оставьте меня, прекратите эту игру, я умоляю вас! – с трудом проговорила она, ее душили слезы.
– Мадам, – меланхолически объявил Розен, – я не могу находиться в одной комнате с обнаженной женщиной. Это выходит за рамки приличий. Уведите ее отсюда, мадемуазель Леру, вы все-таки женщина.
– Да, да, мы сейчас уйдем, – сказала Леру, набрасывая на плачущую Жанну халат и с силой подталкивая ее в сторону ванной. – Я ее хорошенько вымою и, мне кажется, она заговорит…
– Ты действительно заговоришь, уж поверь мне, – сказала Леру уже другим тоном, закрыв за собой дверь.
Она сдернула с Жанны халат и включила горячую воду. Затем она расстегнула свою блузку и вплотную подошла к Жанне.
– Не волнуйся, все будет очень платонично, очень платонично, не беспокойся, – машинально проговаривала Леру, внезапно покраснев, дыхание ее стало тяжелым..
В этот момент Жанна увидела, как створка окна отворилась и в комнату бесшумно прыгнул Джосс. Чтобы не вскрякнуть, она прижала руку к губам. Заметив это движение, Леру обернулась, но Джосс опередил ее. Он набросил ей на голову подвернувшееся под руку полотенце и швырнул Леру в горячую ванну. Она глухо завыла и забила ногами…
Комиссар Розен терпеливо ждал в гостиной, методично обрывая лепестки с померанцевых цветов. Шум и глухие крики в ванной свидетельствовали о том, что эмоциональная реакция подопечной на обработку Леру была бурной и, следовательно, ее сопротивление будет недолгим. Каково же было изумление Розена, когда через несколько минут в гостиную вернулась не Леру, а бледная, но спокойная Жанна Бомон.
– Кажется, ваша помощница захлебнулась, – пожав плечами, сообщила она.
– Что?! – Розен бросился в ванную комнату.
Оглушенная Леру с мокрым полотенцем на голове плавала в ванной, что-то тихо мыча и слегка подергивая руками. Окно было раскрыто настежь. Розен выглянул в него – так и есть: вдоль стены дома шел широкий карниз, в нескольких метрах он пересекался с пожарной лестницей.
Он с силой захлопнул окно и тут заметил размашистую надпись на стекле, сделанную с помощью тюбика губной помады: «Розен, я всегда буду за твоей спиной.» > Розен взвыл от бессильной ярости. Он выхватил из кармана револьвер, выстрелил в окно, стекло разлетелось вдребезги, затем – в стены, в зеркала… Из пробитых труб брызнули струи воды… Комиссар бросился в гостиную. Он схватил Жанну за волосы и ткнул ей в горло пистолет. Она задохнулась, закашляла…
– Он был там все это время, – в бешенстве кричал
Розен. – Он был там и ушел… Ты знала об этом, говори?..
В это время кто-то настойчивым долгим звонком позвонил во входную дверь. Комиссар Розен опомнился, отпустил Жанну и открыл дверь. На пороге стоял Валера. Он мгновенно оценил обстановку – перевернутый: стол, след от удара на щеке Джан, растрепанные волосы, выражение ужаса на ее бледном лице…
– О, Эдуард, Эдуард, – повторяла Жанна, заливаясь слезами.
Она обняла Валера, словно пытаясь спрятаться от Розена, и уткнулась лицом в его плечо.
Валера несколько секунд молча гладил ее по голове, а потом обернулся к Розену, который с кривой улыбкой наблюдал эту сцену.
– Знаешь, Розен, я теперь понял, что с тобой сделает Джосс Бомон. Он просто всадит тебе пулю в лоб и, честное слово, я буду очень этому рад.
* * *
После бессонной ночи и омерзительного провала утром Фарж, расставив посты наблюдения у дома Бомона, зашел в соседнее бистро выпить кофе. Но недаром говорят, что день как начался, так и закончится. Когда гарсон поставил перед Фаржем на стойку дымящийся кофе и тот уже раскрыл рот, чтобы приступить к завтраку, кто-то бесцеремонно обмакнул рогалик в чашку Фаржа. Оксильер обалдел, даже для. такого утра это было уже слишком… Он поднял глаза. Перед ним стоял высокий голубоглазый мужчина в кожаной куртке и с аппетитом жевал булку.
– Хороший кофе, – заметил он Фаржу как добрый знакомый.
Фарж сразу узнал в нем преобразившегося вчерашнего бродягу и его рука медленно потянулась к карману. Но Бомон заметил это движение и, перехватив его руку, быстро вытащил из кармана Фаржа пистолет.
– Спокойно, пусть он пока побудет у меня. – Он положил пистолет к себе в карман и снова принялся за рогалик.
– Это так получилось, – растерянно заговорил Фарж, не спуская глаз с Бомона. – Приказ комиссара Розена…
– Поставь чашку, а то прольешь, – заботливо посоветовал Бомон Фаржу и залепил ему оплеуху, от которой тот пересчитал боками все табуреты у барной стойки.
– Знаешь, – с сочувствием произнес Жослен, глядя, как Фарж медленно поднимается с пола, – мне самому не нравятся пощечины, но моя жена просила тебе ее передать.
– Я не в восторге от игры, которую устроил Розен, но… – сказал Фарж.
– Да, я понимаю, работа есть работа, – согласился Джосс и ударил Фаржа второй раз.
На этот раз ему пришлось слетать к бильярдному столу в дальнем конце бистро и обнять его острый угол.
Пока Фарж мычал, сидя на полу и тряся головой, Бомон скомандовал:
– А теперь – кофе и рогалик для моего друга! – и не дожидаясь, пока гарсон и несколько ранних посетителей придет в себя, он вышел на залитую солнцем улицу-
