Текст книги "Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней"
Автор книги: Айра Левин
Соавторы: Джон Томпсон,Этьен Годар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
Бестселлеры Голливуда
ПРОФЕССИОНАЛ
НЕСКОЛЬКО ХОРОШИХ ПАРНЕЙ
МАЛЬЧИКИ ИЗ БРАЗИЛИИ
Этьен Годар
ПРОФЕССИОНАЛ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
МАЛЬРУНИ
Сквозь высокие окна зала заседаний Дворца правосудия в Мальруни лился ослепительный свет белого африканского солнца. Он отражался в светлом мраморе стен, в хрустальных подвесках огромных люстр. В его сияющих потоках высокий суд, восседающий на подиуме за резным столом черного дерева, выглядел торжественно-живописным: алые, шитые золотом мантии, блестящая черная кожа, яркие белки глаз, непроницаемое выражение лиц.
Зал был полон любопытствующей публики, телерепортеров, журналистов, местных и зарубежных. Этот судебный процесс вызывал очень большой интерес, еще бы, дерзкое покушение на президента, преступник-одиночка, иностранец, возможно – маньяк…
Слушание дела подходило к концу и сейчас прокурор темпераментно произносил свою обвинительную речь. Он принимал горделивые позы, грозно потрясал руками, его хорошо поставленный голос гулко гремел под сводами зала, призывая земное и небесное правосудие обрушиться на виновного:
– Обвиняемый Жослен Бомон, гражданин Франции, четырнадцатого мая сего года попытался совершить покушение на жизнь полковника Нджала, президента Малазийской республики.
Прокурор выдержал многозначительную паузу и продолжил:
– Это невероятно, господин председатель суда, но обвиняемый утверждает, что действовал исключительно по собственной инициативе…
Председатель суда величественным жестом прервал речь прокурора и обратился к подсудимому, казалось, совсем сомлевшему от африканской жары и впавшему в какое-то странное оцепенение:
– Обвиняемый Жослен Бомон, признаете ли вы, что действовали с единственной целью – убить президента Нджала?
– Да, признаю, господин председатель, – вяло ответил тот.
Председатель суда внимательно взглянул на подсудимого, сидевшего за невысоким парапетом в окружении усиленного полицейского караула. Жослен Бомон был высоким, хорошо сложенным мужчиной примерно сорока лет с крупными чертами лица, с большим насмешливым ртом, с веселыми морщинками вокруг глаз. Глаза у него были прозрачными, светло-голубыми и с необыкновенной, пронзительной яркостью выделялись на смуглом, покрытом загаром лице.
Пожалуй, Бомон был единственным человеком в зале, кого оставило равнодушным великолепие происходящей вокруг драмы. На его лице застыло сонное выражение, светлые глаза растерянно моргали, казалось, он плохо понимал происходящее и едва отвечал на вопросы суда.
– Итак, вы признаетесь в совершении данного преступления? – уточнил судья.
– Да, господин председатель, – повторил Бомон. глядя куда-то перед собой.
– И вы заявляете, что не являетесь объектом какой-либо политической манипуляции? – продолжал председатель суда.
– Да, это так. – Бомон наклонил голову в знак согласия.
Председатель суда кивнул прокурору, позволяя ему продолжить свою речь.
– Обвиняемый Жослен Бомон, отдаете ли вы себе отчет в том, что я обязан призвать высокий суд прибегнуть к высшей мере наказания?! – торжественным голосом вопросил прокурор.
Но и угроза смертного приговора не возымела на Бомена должного действия. Он сидел с опущенной головой, опершись руками о парапет скамьи подсудимых. Судьи переглянулись.
– Обвиняемый, ответьте прокурору! – сказал председатель суда.
Бомон не шевелился.
– Обвиняемый Жослен Бомон, встаньте, – повысил голос председатель.
Голоса прокурора и судьи доносились до Бомона смутно, словно издалека. Он послушно попытался подняться, но внезапно белый мраморный зал, черные лица зрителей, телекамеры, судейские мантии, мундиры охраны, все закружилось в его глазах. Он покачнулся и со стоном рухнул в проход.
Сознание не сразу покинуло его и сквозь противный свист в ушах Жослен успел услышать, как председатель суда объявил:
– Подсудимый Жослен Бомон потерял сознание от жары. В судебном заседании объявляется трехдневный перерыв.
И провалился в темноту.
* * *
Очнулся Бомон в небольшой комнате от резкого запаха лекарств. Он утратил ощущение реального времени и как и силился, так и не мог понять, сколько длилось его забытье – минуту, час или сутки…
Перед Жосленом стоял молодой круглолицый чернокожий врач, держащий в руках шприц. Чуть поодаль, у окна стояли еще несколько человек в белых халатах.
Тусклые глаза Бомона просветлели и наполнились ужасом. Он вспомнил все, что происходило с ним после ареста…
– Нет, – закричал он, – нет, я больше не могу, это невозможно…
Жослен с силой рванулся из рук державших его полицейских. Один из солдат упал, с соседнего столика со звоном посыпались какие-то склянки, ампулы с лекарствами, но бесполезно, объятья африканской Фемиды были слишком крепки.
Врач с улыбкой приближался к нему, ласково приговаривая:
– Что с тобой, малыш? Чего ты испугался? Будь умницей, иди сюда.
– Я больше не могу, я не вынесу этого… – обессиленно прошептал Бомон.
Белое солнце за окном, белые халаты врачей, белые стены комнаты, черные лица, все кружилось и плыло перед ним, как черно-белая лента нескончаемого кошмарного сна, от которого он никак не мог пробудиться.
– Ну-ну, не упрямься, Жослен, будь паинькой! – сказал врач.
Полицейский закатал рукав его рубашки и врач ввел иглу в напряженную вздувшуюся вену. Бомон с ужасом смотрел, как медленно уходит из шприца желтоватая прозрачная жидкость. Но уже через несколько секунд боль и ужас исчезли из его глаз, выражение лица вновь стало безучастным, голос – покорным, движения – ме-ханйческими.
И тогда из-за спин врачей выступил высокий человек в светлом костюме с ослепительной белоснежной улыбкой.
– Прекрасно, оденьте его, – приказал он полицейским, весело глядя на бомона.
– Прекрасно, безупречно, – повторил он, приблизившись к Жослену и внимательно заглянул в его глаза.
Он поправил лацканы пиджака Бомона, стер услужливо поданной врачом салфеткой пот с влажного лба Жослена и, видимо, остался доволен, потому что вновь проговорил нараспев:
– Безупречно. Итак, начнем сначала, господин Бомон. Вы помните, что вам говорил прокурор? «Я хочу, чтобы к вам была, применена высшая мера наказания!» – он вопросительно заглянул в глаза Жослена.
– Да, господин президент, – послушно ответил тот, гляди куда-то в угол комнаты.
Нджала оглушительно расхохотался. Переглянувшись, скромно улыбнулись врачи.
* * *
Мягкое весеннее солнце заливало золотистыми потоками рабочий кабинет президента Малазийской республики. Полковник Нджала любил роскошь, поэтому на полу кабинета перед камином лежал белоснежный пушистый персидский ковер. Лучи утреннего солнца скользили по резной мебели красного дерева, по стульям с позолотой, играли в подвесках подсвечников старинной венецианской работы.
Среди всего этого великолепия был почти незаметен секретарь президента, невысокий худощавый африканец, который сосредоточенно раскладывал по папкам утреннюю почту и деловые бумаги.
– Опустите шторы, Яшер, и включите телевизор, – сказал президент Нджала, входя в кабинет и усаживаясь в кресло. – Помнится, сегодня должен быть оглашен приговор по делу Бомона… Процесс обещали транслировать по телевидению.
Секретарь включил телевизор и на экране появился знакомый прокурор в роскошной мантии. Он вновь требовал для подсудимого смертного приговора. Время от времени камера скользила по непроницаемым лицам судей, панорамировала на зал. Темнокожие зрители наблюдали за происходящим с холодноватым любопытством. Мелькали микрофоны в руках репортеров.
На все вопросы суда, защиты и прокурора обвиняемый твердил одну и ту же фразу:
– Да, господин президент. Я согласен, господин президент…
– Достаточно, все ясно, можете выключить телевизор, – сказал секретарю президент Нджала, поднимала из кресла. – Закажите три видеокопии судебного процесса по делу Бомона. Одну – для меня, вторую – для телевидения, третью – для полковника Мартена из французской спецслужбы. И можете раскрыть шторы…
– Только благодаря вашей доброте, господин президент, – льстиво сказал секретарь, – Бомону удалось избежать смертного приговора.
Нджала самодовольно усмехнулся.
– Франция – наш добрый друг, – сказал он, – зачем же нам казнить ее подданных… А Бомон… Бомон станет очень больным человеком. Мы отправим его на перевоспитание в горы…
Так решилась судьба секретного агента французской специальной службы безопасности полковника Жослена Бомона.
* * *
Перевоспитание Бомона проходило в небольшой тюрьме близ каменоломен, расположенных на пустынном безлюдном плато в горах севернее Мальруни.
Через месяц ему стало казаться, что весь мир состоит из жгучего белого солнца, раскаленного камня, удушливой пыли, гортанных криков тюремщиков и лая собак. Он постепенно утрачивал ощущение реального времени. Жослену начинало казаться, что со времени его ареста прошла вечность.
Чтобы не потерять счет дням, он царапал ржавым гвоздем черточки на сырой стене камеры: шесть – в ряд, } а седьмую – поперек. Это означало, что прожита еще] одна тюремная неделя. Через полгода Бомон прикинул, что одной стены на его срок, пожалуй, не хватит…
Единственным праздником заключенных были дожди. Когда приближалась зима, начинали дуть муссоны. Тогда на горизонте появлялись низко летящие темные тучи и на уставшую от зноя землю падали быстрые крупные капли дождя, постепенно превращаясь в сплошную стену воды. В такие дни узники толпились перед маленькими окошками камер, просовывали руки сквозь прутья решеток, жадно ловили влагу, пили ее, отирали ею свои лица. Дождевые капли пахли ветром, океанской солью, далеким тропическим лесом, цветами, грозой и… свободой.
Так проходили дни, они складывались в месяцы, месяцы превращались в годы.
* * *
Однажды, на работах в каменоломне, взваливая на плечи корзину с породой, оступился молодой африканец Томбо, недавно появившийся сосед Жослена по камере. Тяжелая корзина соскользнула со спины и ударила его по ноге. Бедняга Томбо закричал от боли, свалился на землю и не мог встать по приказу надсмотрщиков. Те стали избивать его, сначала кнутами, потом – ногами…
Жослен несколько минут смотрел, как они все больше входили в раж, как постепенно наливались кровью их глаза.
Томбо уже не мог кричать и только глухо хрипел от ударов. Внезапно слепящая безудержная ярость овладела Боменом и он одним прыжком оказался около них.
Двое неуклюжих тюремных солдат в искусстве рукопашного боя не могли соперничать с агентом-профессионалом, даже после того, как тот год просидел на казенной диете. От первых же его ударов они разлетелись в разные стороны, не успев схватиться за оружие. Но когда на их крики прибежало еще шестеро тюремщиков, профессионализм Бомона перестал играть решающую роль…
Они долго били его, уже потерявшего сознание. Били, пока не устали. Жослен не помнил, как очутился в камере, но сквозь туман забытья он почувствовал, как чья-то рука отерла кровь с его лица и подложила под голову клочок соломы. Это был благодарный Томбо. Так у Жослена неожиданно появился друг.
Однажды, тихим солнечным утром, проснувшись, Бомон взглянул на свой календарь – стенку камеры, Сплошь исчерченную царапинами, шесть в ряд, одна – поперек, и решил, что их уже вполне достаточно и пришло время подумать о побеге.
Вскоре план у Жослена созрел и он посвятил в свои замыслы верного Томбо. Тот пообещал следовать за Жосленом повсюду по первому его знаку, повиноваться ему и если надо – умереть вместе с ним.
– Для того, чтобы умереть, малыш, – заметил ему Бомон, – нам не стоило бы так суетиться. Умереть мы вполне можем и здесь. Нужно сделать все, чтобы выжить и стать снова свободными. Я говорю с тобой именно об этом…
Через некоторое время удобный случай представился.
Как-то Бомон и Томбо дробили камень в отдаленном забое, их сторожили всего двое тюремщиков. Солнце стояло высоко, в забое было душно, солдат быстро разморило от зноя и они уселись неподалеку в тени скалы.
Жослен подмигнул Томбо и с криком боли схватился за живот, упал на землю и завывая, стал кататься в пыли.
Солдаты насторожились. Один из них, прихватив автомат, осторожно подошел к Бомону. Но едва он приблизился на расстояние нескольких шагов, Жослен извернулся как змея и резким движением ноги выбил оружие у него из рук. Мгновенно вскочив на ноги, Бомон сжал его горло так, что солдат, не успел вскрикнуть, обмяк в его руках. Его напарник схватился было за пистолет, но незаметно подкравшийся Томбо с размаха опустил молот ему на голову.
Через несколько минут все было кончено. Они завалили трупы солдат грудой камней, прислушались – вокруг было тихо. Они забрали оружие и прячась за редким кустарником, побежали к реке, широкой поблескивающей лентой извивающейся вдали.
* * *
Первый день они шли по горному плато, прячась в расщелинах скал от каждого звука. Потом Томбо вывел Жослена на тропу в кустарниковых зарослях и второй день они продирались через колючие ветки. Зато на этой тропе почти не было риска неожиданных встреч…
На третьи сутки после побега, поздним вечером, измученные, голодные, исцарапанные кустарником, Жослен и Томбо вышли на берег реки, где стояла маленькая деревушка. Там, в заброшенной хижине у Бомона был тайник с оружием, деньгами и документами.
Томбо накопал по дороге каких-то кореньев, они испекли их на костре и, наскоро поев, забылись коротким тревожным сном.
– Без Томбо я, наверное, не выбрался бы сюда и за неделю. – засыпая, подумал Бомон.
На рассвете Томбо проснулся от смутного ощущения надвигающейся опасности. Он осмотрелся, но ничего подозрительного не увидел. Тогда он лег на землю, приник к ней ухом и стал прислушиваться. Земля чуть-чуть подрагивала и гудела…
– Джосс, проснись, нам надо уходить, – затряс он за плечо спящего Жослена.
Тот мгновенно проснулся и вскочил на ноги. В эту минуту из-за поворота дороги показался грузовик с солдатами, следом за ним ехал джип. Жослен и Томбо бросились бежать в еще спящую деревню напрямик, вдоль берега реки.
– Уходите, люди! Уходите все – мужчины, женщины, дети! Уходите скорее, там солдаты! – кричал Томбо, пробегая по деревенской улице. – Они убьют всех!
В домах послышался шум голосов, крики, плач детей. Жители в панике выбегали из хижин, метались по улице.
– Уходите в лес, скорее, скорее! – кричал на ходу Томбо.
Через несколько минут деревня обезлюдела. Нужный Жослену дом стоял на краю деревни, чуть поодаль от остальных. Когда они добрались до него, грузовик с солдатами уже въехал в деревню. Послышались автоматные очереди, громкий лай, потом – визг раненных собак. Несколько домов загорелось и по улице пополз едкий дым.
Бомон распахнул дверь хижины, поднял циновки, сваленные в углу дома, – слава Бегу, тайник был цел и невредим. Он бросил Томбо автомат, обойму, проверил второй автомат, все в порядке. Ножи, пистолеты, деньги, паспорт на имя дилера американской торговой компании…
– Скорее, Джосс, – прошептал Томбо, – они уже совсем близко.
Солдаты заглядывали в дома, вдруг послышалось несколько гранатных взрывов и чей-то пронзительный крик. Томбо вскинул автомат.
– Не стреляй, – крикнул ему Жослен, – подожди.
Прикладом автомата Бомон пробивал отверстие в стене дема, выходящей к лесу.
– Я пойду первым, ты – за мной.
Но Томбо уже спустил курок. И сразу же, в ответ на его выстрел раздалось несколько автоматных очередей. Томбо со стоном упал.
– Все пропало… – с тоской подумал Жослен.
Грузовик с солдатами начал разворачиваться в их сторону. Бомон не целясь, почти наугад, выстрелил в ветровое стекло, но внезапно грузовик, потеряв управление, на полном ходу въехал в горящую хижину. Раздался многоголосый вопль и взрыв. Солдаты заметались по улице. Бомон выпустил им вдогонку еще несколько очередей, потом взвалил на плечи раненого Томбо и выполз через пролом в стене. Спустя несколько минут они уже были в спасительном лесу.
Жослен сидел на берегу реки у их ночного кострища и держал на коленях голову Томбо. Уже несколько часов тот то впадал в забытье, то приходил в сознание, звал кого-то, о чем-то просил Бомона, называя его чужими именами. Но вот дыхание его стало выравниваться, черты лица разгладились, он открыл глаза и ясно, спокойно взглянул на Жослена.
– Я сейчас умру, Джосс? – спросил Томбо.
– Да, – ответил Бомон, – Ты боишься?
– Нет. – подумав минуту, ответил Томбо.
– Почему? Я бы боялся на твоем месте, – грустно признался Жослен.
– Ну, – чуть заметив улыбнулся Томбо, – ты – другое дело, брат мой.
И снова закрыл глаза.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СРОЧНАЯ ТЕЛЕГРАММА
ПОЛКОВНИКУ МАРТЕНУ
Спустя месяц, когда Марсельский экспресс ранним утром подходил к Парижу, над городом плыла белесая рассветная дымка. Парижские предместья были закутаны флером цветущих акаций, гроздья нежных сиреневых цветов висели на ветках, словно клочья нерастаявшего ночного тумана.
Была весна, влажный воздух пах травой, распускающимися листьями. Потом к этой гамме примешался едкий дымок вокзала.
– Господа, мы прибыли в Париж. Счастливого пути. Будьте внимательны, не забудьте в поезде свои вещи, – сказал по радио певучий женский голос.
В толпе, хлынувшей из экспресса на перрон, резко выделялся высокий светловолосый человек с темным африканским загаром, с седоватой щетиной на щеках, в не по сезону легком светлом костюме. Он вышел на привокзальную площадь и огляделся.
– Здесь ничего не изменилось. – с грустью подумал Бомон.
Улицы были еще пусты, в оконных стеклах играло рассветное солнце. Мимо Жослена проехал молочник в своем маленьком фургончике.
– Два года, целых два года прошло с тех пор, как я оставил Францию. Или, вернее, с тех пор, как Франция оставила меня…
Он зашел в маленькое бистро, выпил там кофе, наслаждаясь покоем и ароматом свежих булочек. Они так пахнут только в одном городе мира! Потом Бомон зашел на почту и набросал текст телеграммы.
Молоденькая рыжеволосая телеграфистка, принимавшая ее, по профессиональной привычке вслух повторяла текст:
– Телеграмма, срочная. Полковнику Мартену. Улица Паради, пятнадцать…
Она вдруг рассмеялась и подняла на Бомона веселые черные глаза.
– Декода… А что это такое – «декода»?
– Это подпись, – улыбнулся Жослен ей в ответ.
* * *
Лейтенант французской службы безопасности Эдуард Валера, полный, начинающий слегка лысеть блондин средних лет, с мягкими, немного женственными чертами лица, уже собирался уезжать домой, когда на лестнице его окликнул Ален Макович, сотрудник шифровального отдела:
– Эдуард, пожалуйста, вернитесь на секунду… Очень странная телеграмма, – объяснял он, пока они поднимались в лифте наверх, в шифровальный отдел. – Мы сидим с ней целый день и у нас ничего не получается… Вот, взгляните. Знаете, что она мне напоминает? Те коды, которыми мы пользовались в Африке несколько лет назад.
Лейтенант Валера несколько раз внимательно перечитал текст телеграммы и странно посмотрел на шифровальщиков.
– Вы знаете, как давно мы уже не пользуемся этим шифром? Два года.
Он отошел к окну и помолчал.
– Кто же может использовать его сейчас? – Тревожное предчувствие шевельнулось в нем и он сам ответил на свой вопрос, – Возможно, это тот, кто исчез два года назад.
Секретарь африканского отдела службы безопасности Алиса Аден вечером того же дня возвращалась домой. Это была длинноногая стройная женщина лет двадцати семи, с роскошной волной каштановых волос на плечах и веселыми синими глазами.
Она вошла в парадное и уже на лестнице услышала настойчивые телефонные звонки за дверью своей квартиры. Она непроизвольно ускорила шаги и на пороге едва не споткнулась о шуршащий целлофаном огромный букет красных роз.
Она сняла телефонную трубку. Звонили с работы. Алиса узнала голос Эдуарда Валера. Ей показалось, что он был немного взволнован.
– Алло, Алиса! Я тебя не побеспокоил? Ты уже отдыхаешь?
– Вовсе нет, я только что вошла.
Разговаривая, Алиса держала на коленях букет и пыталась найти в нем визитную карточку. От кого и по какому случаю ей был оказан этот знак внимания?
– Очень хорошо, – сказал Эдуард, – в таком случае можешь сразу выйти. Немедленно приезжай.
– Что случилось, Эдуард? – обеспокоенно спросила Алиса.
– Ничего хорошего. Поспеши. – кратко сказал Эдуард и повесил трубку.
В букете роз не было ни приглашения, ни поздравления, ни визитной карточки. Только записка с одним лишь именем «Джосс».
– Боже, неужели он здесь? – прошептала Алиса, – он вернулся…
Она спрятала лицо в букет, вдохнула аромат цветов, потом подошла к письменному столу. На нем уже два года стояла фотография, на которой они с Джоссом смеялись, обнявшись, у маленького отеля в Альпах. Они были счастливы и не знали что с ними вскоре произойдет…
* * *
Когда Алиса и Валера закончили расшифровку телеграммы, время уже близилось к полночи. Дешифрованный текст выглядел так:
«Бомон полковнику Мартену. Контракт будет подписан в Париже между двенадцатым и пятнадцатым.
Джосс.»
Валера побледнел.
– Немедленно свяжитесь с полковником Мартеном, – приказал он дежурному.
Мартен уже спал, его пришлось долго будить, он ответил недовольным сонным голосом, но когда лейтенант Валера прочитал ему текст расшифрованный телеграммы, сон полковника мгновенно пропал.
– Джосс Бомон вернулся? – переспросил он.
– Да, судя по всему, Бомон в Париже, – раздумчиво сказал Валера.
– И как долго он здесь? – продолжал расспрашивать Мартен.
– Этого я не знаю, но телеграмма датирована сегодняшним числом.
– Так что он пишет? Контракт… будет подписан между двенадцатым и пятнадцатым? – Мартен помолчал в раздумье, а потом в ужасе воскликнул: – Но именно между двенадцатым и пятнадцатым президент Нджала будет гостем Франции!
Полковник Мартен понял, что сон на ближайшее время отменяется. Впрочем, не для него одного.
– Я сейчас приеду, Эдуард, – торопливо, сказал он, – за это время постарайтесь связать меня с министром. В этом деле мне необходимо прикрытие… А также установите наблюдение за квартирой Бомона, пошлите туда инспектора Фаржа. Кроме, того вызовите комиссара
Розена и инструктора, который занимался подготовкой Бомона, этого… Пикара.
– Хорошо, полковник. – ответил Валера.
С минуту лейтенант Валера молча курил. Алиса, подсев к телефону, быстро набрала номер. В трубке раздались короткие гудки.
– Ты звонишь его жене? – спросил Эдуард.
– Конечно, кому же еще?
Алиса повторила набор, но номер был по-прежнему занят.
– Кто-то уже звонит по этому телефону, – сказала она задумчиво.
Валера потянулся было к селектору, чтобы связаться со службой прослушивания, но Алиса, угадав его намерения, мягко удержала его руку.
– Дай им еще несколько минут, Эдуард…
* * *
Это была дальняя станция парижского метро. Жослен вошел в тускло освещенную телефонную будку и набрал номер… Жанна сразу же сняла трубку, словно она ожидала звонка.
– Джосс! – воскликнула она, услышав его голос, – Это ты, Джосс?!
– У меня очень мало времени, Джан.
– Где ты, Джосс? Откуда ты звонишь?
– Сейчас они, наверное, придут к тебе…
– Кто?
– Если они придут, сразу опусти шторы на окнах салона, – быстро сказал Жослен и положил трубку.
Он посмотрел на часы, разговор занял около двух минут, это было не опасно. Насвистывая, Бомон неторопливо побрел по ночной улице и недалеко от набережной внезапно наткнулся на спящего бродягу. Тот сладко и безмятежно спал на вентиляционной решетке метро, прикрывшись засаленным пледом и кучей газет.
План у Бомона созрел мгновенно и бродяге принадлежала в нем сольная партия. Жослен решил сообщить ему об этом и слегка потряс старика за плечо. Тот невнятно заворчал, и повернулся на другой бок, явно не желая прерывать просмотр сновидений. Бомон толкнул его сильнее, тогда бродяга открыл глаза, недоуменно воззрился на незнакомца и возмущенно произнес:
– Что вам угодно, мсье? Это невежливо, в конце концов… Вы же видите, что человек спит, никого не трогает… Время поздне…
Он вытащил из-под груды газет огромный старинный будильник и потряс им перед носом Бомона для пущей убедительности. Будильник жалобно звякнул и неожи-данно разразился раскатистой звонкой трелью.
– Вот, видите? – с укоризной в голосе произнес бродяга.
Жослен, ничего не отвечая на эту возмущенную тираду, многозначительно помахал перед носом бродяги стофранковой купюрой. Тот несколько оживился, в глазах промелькнул огонек и тон его стал любезнее:
– Мсье из полиции? Надо было сразу сказать… Сейчас встаю…
Он, кряхтя, поднялся и стал сворачивать плед.
– Мне нужна твоя помощь, приятель, – сказал Бомон, бросая бродяге свой пиджак.
* * *
В это время в африканском отделе службы безопасности участники ночного совещания, экстренно созванного полковником Мартеном, просматривали видеозапись судебного процесса над Жосленом Бомоном в Мальруни. Тот самый третий экземпляр, столь любезно переданный французской спецслужбе президентом Нджала.
Прокурор потребовал в своей заключительной речи вынесения смертного приговора, краткую и невнятную речь произнесла защита и высокий суд удалился на совещание…
В это время дежурный доложил о приезде министра.
– Я благодарю вас, господин министр, за то, что вы приехали к нам, несмотря на столь поздний час, – сказал Мартен.
Министр жестом показал, что благодарности в данном случае излишни и тяжело опустился в кресло.
– Едва я улегся в постель, – произнес он, – как сразу же почувствовал, что меня снова одолевает бессонница. Надеюсь, с вашей помощью, господа, мне будет легче скоротать эту ночь. Может быть, у вас найдется для меня чашечка кофе?
– Да, господин министр, сию минуту, – откликнулась Алиса. Кофе был ее обязанностью в отделе.
– Итак? – министр вопросительно взглянул на Мартена.
– Жослен Бомон в Париже, – коротко ответил полковник.
Министр явно не понял всей опасности, таящейся в этой фразе и удивленно приподнял брови:
– Жослен Бомон? Кто Это?
Министр безопасности получил свой пост совсем недавно, всего лишь полгода назад и ему еще многое приходилось объяснять.
– Жослен Бомон… Он… – замялся Мартен.
Лейтенант Валера пришел ему на помощь.
– Это полковник Бомон, специальный агент службы безопасности. Он вернулся к исполнению своих обязанностей после двухлетнего заключения в Малазийской республике. Господин министр, это очень опасно.
– Опасно? Но почему? – продолжал недоумевать министр.
– Бомен хочет убить президента Нджала, – ответил Мартен.
– Убить президента Нджала? Зачем? – изумился министр, прихлебывая из чашки ароматный кофе, принесенный Алисой.
Полковник Мартен снова замялся.
– Боюсь, что все это не просто будет объяснить, господин министр… Все происходило примерно так. Мы послали его в Африку с этой… как бы сказать… миссией два года назад.
– С какой миссией? – уточнил министр.
– Бомону было дано задание устранить Нджала. Это был приказ вашего предшественника, господина Мар-шанду.
– Филиппа Маршанду?
– Именно так, – подтвердил полковник Мартен, – Я могу объяснить политические мотивы…
– Не надо ничего объяснять, – прервал его министо, – Продолжайте…
– Мы дослали полковника Бомона в Африку… нерешительно сказал Мартен.
– Вы это уже говорили.
– Но когда он высадился в Мальруни, политическая ситуация уже изменилась и президента Нджала незачем было устранять. Даже более того… – Мартен многозначительно посмотрел на министра.
– И вы продали Бомона? – спросил министр.
– Нет-нет, господин министр, это было не так, – торопливо возразил полковник Мартен и нервно заходил по комнате.
– В таком случае почему же вы не отозвали его? – принимаясь за вторую чашку кофе, спросил министр.
– Видите ли… – пробормотал Мартен, – это было очень сложно сделать. То место, где он находился… У нас не было надежной связи… В общем, мы сообщили президенту Нджала местонахождение Бомона.
– Значит, вы его все-таки продали. – заключил министр.
– Нет, – мягко поправил его полковник Мартен, – Не продали, а отдали. Во имя высших государственных интересов.
* * *
Когда Бомон и его новый знакомый добрались до моста через Сену, под которым обычно ночевали парижские клошары, с ними уже произошла разительная перемена. Преображенный бродяга щеголял в новом костюме Жослена. Впрочем, и сам Жослен выглядел весьма экстравагантно в широкополой шляпе неопределенного цвета и широченном, заплатанном, видавшем виды плаще.
Повеселевший старый бродяга широким жестом представил Бомона своим приятелям:
– Господа, я хочу познакомить вас с моим другом, прошу любить и жаловать. У него есть для вас' очень выгодное предложение.
Клошары недоверчиво осмотрели Бомона с ног до головы, пытаясь понять, какую выгоду они смогут извлечь из его дырявых карманов.
Жослен ослепительно улыбнулся им из-под шляпы, свисавшей почти до его носа.
– Может быть, прогуляемся, ребятки? – предложил он, – А по дороге я объясню, что вам это даст.
– Вот именно, а что нам это даст? – поднимаясь с мест, загомонили клошары.
И через несколько минут Бомон уже шел вдоль набережной Сены, чуть серебрившейся в мареве теплой весенней ночи, в сопровождении шумной разношерстной компании. Шел к своему дому, в котором не был целых два года.
* * *
Министр подошел к окну. С высоты тринадцатого этажа перед ним расстилалась панорама ночного города. Париж спал, только не знающие усталости Елисейские Поля горели вдали тысячами огней.
– Мне все-таки хотелось бы понять, зачем Бомону понадобилось посылать эту телеграмму? – задумчиво сказал министр.
– Зачем? – усмехнулся Валера, – Посмотрите на нас господин министр.
Он обвел выразительным взглядом побледневшие лица коллег, осунувшиеся, с темными тенями, проступившими под глазами.
– Это наша первая бессонная ночь, а ведь она отнюдь не последняя…
– Так что же вы собираетесь предпринять? – спросил министр.
– Все то, что необходимо для ареста. Бомона, – угрюмо ответил полковник Мартен.
– Для ареста Бомона?! – Старик во френче цвета хаки, сидевший в углу комнаты в инвалидной коляске, неожиданно громко рассмеялся.
Министр удивленно оглянулся на его смех.
– Это инструктор Пикар, господин министр, – поспешил представить старика полковник Мартен, – ветеран нашего отдела. Он занимался подготовкой Бомона перед его командировкой в Африку.
– Да, да, – заинтересовался министр, – и что же вы скажете о нем?
– Джосс Бомон – это человек, который знает все, – гордо заявил старый инструктор. – Все ходы, переходы и выходы. Это мой любимый ученик, мое лучшее воспоминание о работе инструктора. Если бы у меня был сын – голос Пикара стал почти нежным, – я бы хотел, чтобы он походил на Бомона.
– Все это, конечно, очень трогательно, – нетерпеливо прервал его министр, – но что вы все-таки собираетесь делать? Если Бомон решился на такую акцию, то где он? Как его найти? Его, по-видимому, нелегко будет арестовать?
– Да, он все время перемещается, – задумчиво произнес Мартен, – но он будет входить в какие-нибудь контакты… И тогда, возможно…
