Текст книги "Тайны тысячелетий"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

ТАЙНЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ

От составителя

Андрей КОЛПАКОВ

Лейтмотивом этого тома стали сокровища и клады – найденные и ненайденные. Причем зачастую речь идет не о кладах как таковых, а о богатствах иного рода – впечатлениях от дальних вояжей и приключений, главном богатстве путешественников всех времен. Впервые, пожалуй, мы попытались собрать в этой книге рассказы о восстановленных маршрутах древних и средневековых странствий, какими их увидели наши современники, прошедшие по следам мореходов и «сухопутных» путешественников. Такие экспедиции отправляются в путь и сейчас и выгодно отличаются от обычных, поднадоевших туристских маршрутов, поскольку позволяют прикоснуться к не познанному во многом миру наших предков.

Ну, а клады как таковые – их тоже много в этой книге, причем не только на далеком пиратском острове Кокос и в жаркой Южной Африке, но в озерах нашей матушки-Европы и в земле Рязанской области…

Можно обрадовать нашего читателя: разговор о кладах и сокровищах мы только начинаем.

Впереди нас ждет еще много увлекательных сюжетов, связанных с поисками затонувших кораблей и загадками океана, с пиратскими деяниями, пропавшими экспедициями и кораблями-призраками. Серия «Тайны тысячелетий» продолжается!

Часть первая
Затерянные в морях и веках

Андрей Колпаков
Погибший флот Хубилайхана

«Божественный ветер», по-японски – «камикадзе», отогнал прочь монгольский флот, пытавшийся вторгнуться в пределы Японии в 1281 году. Это был уже второй шторм, окончательно разрушивший завоевательские планы Хубилайхана, великого монгольского правителя XIII века, внука знаменитого Чингисхана. Так родилась легенда о камикадзе.

Катастрофа произошла у Такасимы, маленького островка, лежащего чуть в стороне от Кюсю, в западной части Японии. Там, с опытной командой водолазов, ученых и инженеров Торао Мозаи, японский подводник, провел целых три лета, исследуя затонувшие остатки монгольского флота. Было сделано большое количество находок и разработана новая техника обнаружения предметов, погребенных на океанском дне.

…В 1268 году, завоевав Северный Китай и Корею, Хубилайхан потребовал подчинения и от Японии. Японцы пренебрегли его волей, и хан начал готовиться к захвату островной твердыни. Наконец, в ноябре 1274 года флот из девятисот кораблей, несших сорок тысяч войска монголов, китайцев и корейцев, подошел к бухте Хаката на острове Кюсю.

После успешного дневного сражения захватчики отошли на ночь на свои суда. Но в тот вечер шторм грозил сорвать их с якоря, и кормчие были вынуждены выйти в море. Шторм, в конце концов, разметал флот, двести кораблей затонули – в живых осталось всего тридцать тысяч пятьсот человек.

Но, несмотря на понесенные потери, Хубилайхан готовился ко второму вторжению в Японию. И к весне 1281 года впортах Китая и Кореи собралась бесчисленная армада.

Однако японцы тоже не сидели сложа руки. За семь лет они успели обнести бухту Хаката стеной – то было огромное сооружение около двух с половиной метров высотой и порядка двадцати километров длиной.

К исходу июля объединенные силы монголов и союзников атаковали Такасиму и приготовились вторгнуться на главный остров – Кюсю. А японский император и его сановники в это время молили богов о помощи обороняющейся армии. И как бы в ответ на их молитвы на территорию Такасимы в августе налетел «божественный ветер», разрушивший все, что только возможно…

Потери монголов оценивают по-разному, но большинство историков полагают, что они составили четыре тысячи кораблей. Потери же в живой силе, вероятно, превысили сто тысяч человек, включая воинов, утонувших в море и убитых на Такасиме. С тех пор монголы никогда больше всерьез не угрожали Японии…

В течение семи веков остатки монгольского флота лежали нетронутыми на морском дне рядом с Такасимой. И лишь изредка японские рыбаки то тут, то там вылавливали сетями глиняные кувшины, каменные чаши и осколки фарфора, но систематические исследования в районе кораблекрушения никогда не предпринимались.

В 1980 году Торао Мозаи получил от японского министерства образования субсидию на три года для совершенствования техники, применяемой в подводной археологии. Вспомнив о монгольском флоте, он с коллегами выбрал воды, омывающие Такасиму, как идеальный полигон для проверки новых приборов. Одна из самых больших проблем в подводной археологии – обнаружение предметов, находящихся под донными отложениями.

До недавнего времени неметаллические объекты под несколькими футами песка или наносов не обнаруживались даже наиболее чувствительными детекторами. И археологи могли найти интересующие их объекты, только перекапывая обширные участки морского дна.

Место кружения монгольской армады долго оставалось недоступным для подводных археологов.

Известно, что геологи для поисков полезных ископаемых в море используют специальный прибор – профиломер твердого дна, или сонарный зонд, который излучает звуковые волны, отмечающие скальные формирования и осадочные породы, что залегают ниже поверхности дна океана.

Токийская фирма «Кокусай Когио компани», специализирующаяся на подводных геологических изысканиях, любезно представила исследователям свою модель сонарного зонда, и команда инженеров прихватила его на Такасиму для испытаний.

«Предварительные результаты были многообещающими, – вспоминает Торао Мозаи. – С пластомером, установленным на шлюпке, мы вдоль и поперек избороздили море, где когда-то рыбаки находили предметы древнекитайской и монгольской культуры. Когда пластомер сканировал участок на глубине тридцати метров под уровнем океанского дна, вмонтированный в прибор самописец отображал нижний горизонт скалы, вырисовывая маленькими черточками то ли обломки скал, то ли колонии морских раковин. Хотя пластомер действительно выявлял среди крупных скальных массивов и мелкие объекты, он не позволял определить характер этих объектов. Это ясно надо было моделировать для нужд подводной археологии».

Вскоре была изготовлена экспериментальная модель нужного прибора. Твердые предметы, из камня, металлов или фарфора, высвечиваются на экране встроенного в прибор зонда розовым цветом. Более мягкие, например… из дерева – оранжевым. А сыпучие вещества, ил и песок – желтым или светло-зеленым. В конце шкалы мягкости фиксируется вода, она обозначается своим естественным цветом – голубым.

Летом исследователи вернулись на Такасиму с цветовым зондом и командой добровольцев, состоящей из тридцати водолазов, ученых и техников. Поиски монгольского флота начались.

«Пока я с коллегами-инженерами экспериментировал с цветовым зондом, – вспоминает Торао Мозаи, – наши водолазы почти сразу наткнулись на затонувшие предметы. С помощью ручных инструментов и воздушных насосов они очищали океанское дно в окрестностях Такасимы и мало-помалу извлекали на поверхность различные предметы китайской и корейской утвари XIII века, а также старинное оружие…»

И эти находки были поистине замечательны. Менее чем за две недели команда водолазов обнаружила металлические наконечники копий, железные и медные гвозди, каменные якоря, тяжелые каменные шары, кирпичи необычной формы, куски железа и многочисленные фарфоровые и глиняные изделия: горшки, вазы, чашки и блюда.

«Цветовой зонд все еще проходил испытания, поэтому во время поисков мы больше полагались на наших водолазов, – продолжает вспоминать Мозаи. – Самая распространенная находка – увесистые каменные чаши – особенно заинтересовала меня. Каждая из этих посудин имела на краю характерную выемку, через которую, очевидно, высыпалось ее содержимое.

Я предположил, что чаши могли использоваться для смешивания пороха, поскольку в иных исторических источниках имеются упоминания о том, что для этого как раз служили каменные сосуды».

Среди наиболее интересных находок были и кирпичи. Они выглядели чуть тоньше современных, и некоторые историки считают, что монголы использовали их для постройки маленьких корабельных кузниц, чтобы изготавливать лошадиные подковы и чинить оружие. Другие ученые придерживаются мнения, что кирпичи были привезены китайскими войсками для постройки, после высадки на берег, храмов, где воины молили богов даровать им победы. Но в 1281 году у китайцев не было времени на возведение храмов – и кирпичи пошли на дно вместе с завоевателями.

Хотя внешние воды Такасимы преподнесли множество находок, поднять удалось только малую их часть. Средства были ограничены, и представлялось бессмысленным извлекать предметы, которые, оказавшись на воздухе, могли попросту превратиться в прах.

Так что поднимали только каменные и керамические изделия. А деревянные и железные так и остались лежать на морском дне под толстым слоем песка, веками оберегавшего их от разрушительного воздействия воды и воздуха, – до лучших времен.

Однако археологи обследовали далеко не все глубины у побережья Такасимы. И многое до сих пор так и не удалось выяснить – например, где покоятся остатки монгольского флота, затонувшего в 1281 году, а также двести с лишним кораблей армады Хубилайхана, подошедшей к берегам Японии в 1274 году. Кроме того, необходимо обследовать воды, омывающие три островка, лежащие между Кюсю и Кореей, – Цусиму, Ики и Хирадожджиму. Тем более что они упоминаются в хрониках, относящихся к одному или обоим вторжениям…

Цветовой зонд оказался многообещающим прибором. И поиск флота Хубилайхана с его помощью – только начало.

Э. Лайон
Хлопоты с сокровищами
перевод с английского А. Колпаков

Из маленьких спасательных шлюпок, стоящих на якоре в том месте, где большая отмель переходит в кобальтово-синие глубины Флоридского пролива, земли не было видно. Далеко на северо-западе, у самой оконечности континента, лежат Драй-Тортугас. За горизонтом на северо-востоке были зеленые островки Маркесас-Кис, а еще дальше в семидесяти милях – материковая часть Флориды. На север и на юг от испанского города Сан-Аугустин протянулось восточное побережье Северной Америки, почти не заселенное европейцами, поскольку дело происходило 6 июля 1626 года от Рождества Христова.

Франсиско Нуньес Мелиан, испанский капитан, стоял у поручней корабля «Канделариа» со священником и королевским аудитором [1]1
  Аудитор – чиновник, исполняющий обязанности ревизора. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]Хуаном де Чавесом. Все внимание людей со шлюпок было обращено на ныряльщика Хуана Баньона, выбравшегося из поднятого на поверхность водолазного колокола. Его голова и блестящие черные плечи показались из воды, и он глубоко вздохнул.

– Он… найден! – хрипло закричал Хуан. – Он найден!

С трудом удерживаясь на плаву, ныряльщик сжимал тяжелый металлический брусок. Возбужденные, горящие нетерпением люди перегнулись через фальшборт и подняли Баньона и его находку наверх. Один из матросов ногтем похожего на обрубок пальца поскреб почерневшую поверхность бруска. Солнечный свет блеснул на серебре.

Усталый ныряльщик отстранил протянутую ему бутылку вина. Хуан Баньон стоял на палубе гордо выпрямившись.

«Сеньор! – закричал он капитану Франсиско Мелиану. – Обещание! Моя свобода… Я требую свободы!»

Капитан спасательного корабля коснулся перевязи своей шпаги и спокойно сказал: «Баньон, я дал слово, что первый, кто найдет галеоны, будет вознагражден. Если он был рабом, то получит свободу. Клянусь честью кастильского кабальеро, ты будешь свободен». Он повысил голос: «А теперь мы все выпьем вина. Потом – все ныряльщики в воду! У нас много работы».

Один из потерянных в 1622 году галеонов был найден, другие должны быть недалеко, поскольку затонули в пределах видимости друг от друга. Мелиан обнаружил подводную могилу «Санта-Маргариты».

Прошло 345 лет, и было уже 13 июля 1971 года. Хотя на севере поднялась новая цивилизация, воды к западу от Маркесас-Кис выглядели так же, как в 1616 году. Чайки и фрегаты все так же летали над большой отмелью, морские черепахи плавали в глубинах проливов. Только дым какого-то танкера, скрытого за горизонтом, говорил о прошедших веках – лишь это да разительное различие в спасательных шлюпках, стоящих около места, где когда-то работал Мелиан.

Четыре якоря удерживали рабочий катер «Виргелона» в расширяющемся круге серой мути, поднятой его гребными винтами во время раскопок сокровищ. В миле дальше элегантное голубое прогулочное судно «Холлиз Фолли» бороздило стеклянную гладь воды, буксируя магнетометр в поисках достойных для исследователей целей.

Мелвин А. Фишер – высокий мужчина средних лет, бронзовый от загара, стоял среди разбросанных на корме «Виргалоны» вещей и наблюдал за поднимающимся на поверхность водолазом. Пять лет Фишер разыскивал погибшие в 1622 году суда; эту территорию он обследовал в течение года. Наконец, две недели назад – первого июня – Фишер нырнул и обнаружил первые признаки затонувшего испанского судна – несколько глиняных черепков и единственную свинцовую мушкетную пулю.

Ранним утром этого же дня его нашли кольцо и засыпанное песком веретено большого старинного якоря. Позже обнаружилась одна почерневшая испанская серебряная монета. Дон Кинкейл, стройный, чернобородый мужчина, спустившийся, чтобы сфотографировать старый якорь, появился на поверхности, вынул изо рта мундштук акваланга и схватился за трап одной рукой. В другой были зажаты сверкающие золотом звенья цепи.

Мел, его жена, Долорес, и остальные люди столпились вокруг Кинкейда, который разложил на палубе три куска изящной золотой цепи – всего около восьми футов.

– Дон, – сказал Мел Фишер, – ты заработал премию!

Они сразу же дали радиограмму Бобу Холлоуэю на борт «Холлиз Фолли». Из опасения возможного подслушивания была придумана причина для неурочного приглашения его на завтрак.

Восторг царил на борту «Виргалоны». Эти тяжелые золотые звенья означали, что найдено богатое погибшее судно, определенно, один из затонувших в 1622 году галеонов. «Санта-Маргарита»? Легендарная «Нуэстра Сеньора де Аточа»? В любом случае, это был признак богатства, которое лежало в песке на дне.

Золотая цепь Дона Кинкейда положила начало дразнящему ряду открытий, реальная ценность которых все еще оставалась неизвестной. Здраво рассудив, что «сокровище стоит именно столько, сколько кто-либо согласен за него заплатить», Мел Фишер уже оценил находки своей команды в шесть миллионов долларов.

Интересно: если бы в тот судьбоносный день ликующие охотники за сокровищами знали, чего будут им стоить их находки – пять лет подводных раскопок вдали от дома, огромные расходы, судебный процесс и, вдобавок ко всем их страданиям – пять погубленных человеческих жизней – бросили бы они свои поиски?

Лихорадка охоты за сокровищами потрясла Флориду после успеха Кипа Вагнера и Мела Фишера при спасении груза нескольких испанских судов, погибших в 1715 году. Фишер, родившийся на Среднем Западе и получивший техническое образование, долгие годы жил в Калифорнии, где заведовал водолазной школой и магазином водолазных принадлежностей. Тем не менее Мел Фишер не был обычным бизнесменом. За его флегматичной внешностью скрывался кипучий энтузиазм прирожденного романтика. Он мог пойти ва-банк и был настойчив в осуществлении своей мечты.

В 50-х годах Фишер принял участие в экспедиции охотников за сокровищами в Центральную Америку и на Карибские острова. Одним из его партнеров был Фэй Филл, инженер-электронщик, разработавший чувствительный магнетометр для обнаружения затонувших судов по находящемуся на них металлу. Вместе с ними были Демосфер «Мо» Молинар, механик из Панамы, который стал прекрасным водолазом и опытным яхтенным капитаном, жена Мела, Долорес, и четверо их детей, также принимавших активное участие в работе.

В 1963 году Мел Фишер фактически поставил на кон весь свой капитал. Он все распродал и привез свою семью и команду на восток, чтобы нырять с Кипом Вагнером, задолго до того, как они подписали какой-либо контракт. Компаньоны, теперь называвшиеся «Трежер Сэлворз Инкорпорейтед» (Корпорация спасателей сокровищ), договорились работать без оплаты в течение года, или до тех пор, пока сокровища не будут найдены.

Год был почти на исходе, когда настойчивость Мела была вознаграждена. Глубокий подвижный песок был самой большой проблемой спасателей; Мел придумал приспособление, названное им «почтовый ящик», представлявшее собой трубчатый дефлектор [2]2
  Дефлектор – приспособление для изменения направления потока газов, жидкостей, сыпучих тел.


[Закрыть], направлявший поток воды от винтов стоящего на якоре судна прямо вниз. В конце мая 1964 года «почтовый ящик», очистив морское дно у Форт Пирс, открыл потрясающее зрелище.

– Если вы однажды увидели океанское дно, усеянное золотыми монетами, то никогда не забудете этого, – сказал Мел. – Спасатели нашли целую кучу золота. За одну неделю они собрали 2500 дублонов, стоящих целое состояние.

К 1966 году стало ясно, что суда, затонувшие в 1715 году, приносят все меньший урожай сокровищ. Мел направился к островам Флорида-Кис, где остальные уже долгое время вели поиски затонувших испанских галеонов. Искателей сокровищ навели на эту территорию исследования в испанских архивах. В Севилье были получены карты и документы о кораблекрушениях 1733 года, а также сведения о гибели восьми судов, включая несколько несметно богатых галеонов, во время урагана в 1622 году.

История двух галеонов, «Нуэстра Сеньора де Аточа» и «Санта-Маргарита», сразу обросла легендами и стала известна всей Флориде. Когда спасатели узнали, что суда погибли около «островов Матекумбе», то сосредоточили свои усилия в районе островов, в настоящее время называющихся Верхний и Нижний Матекумбе.

Мел Фишер был просто одержим охотой за галеонами 1622 года. Он даже соорудил из чего попало подобие древнего автожира [3]3
  Автожир – винтокрылый летательный аппарат с несущим и тянущим винтами. После создания вертолетов работы над автожирами прекращены.


[Закрыть]– предшественника вертолета – для буксировки авиационного магнетометра, но аппарат развалился на куски, даже не поднявшись в воздух. После утомительных бесплодных поисков у центральных островков Мел вернулся к северным отмелям. Но ни он, ни кто-либо из команды не нашли следов кораблей 1622 года. Их местонахождение оставалось тайной, скрытой веками.

Было холодное севильское утро февраля 1970 года. Туман, поднимавшийся с Гвадалквивира, задерживался в узких улицах города и клубился вокруг Вест-Индского архива. Докторант-историк, я приехал в Андалузию для изучения испанской Флориды и деяний ее завоевателя, Педро Менендеса де Авилеса, и работал с колониальными отчетами.

В читальном зале архива, изучая каталог кубинских отчетов, я наткнулся на запись: «1622 – Отчет Франсиско Нуньеса Мелиана… о сокровищах, спасенных с галеона „Маргарита“… у островов Матекумбе…»

Мой старинный друг Мел Фишер говорил мне о своем интересе к кораблекрушениям 1622 года. Я заказал этот документ, и портеро принес на мой стол пакет выцветших бумаг. Я начал торопливо листать страницы. Мое сердце забилось быстрее. Это был подробный отчет спасателей XVII века!

Почти в самом низу кипы лежал сильно попорченный насекомыми листок. Я с трудом разобрал, что Мелиан отыскал судно около «Кайос дель Маркес» – то есть Маркесас-Кис. Внимательно перечитав документы, я нашел подтверждение этому и на других страницах.

Во многих упоминаниях о погибших судах говорилось, что они затонули около «островов Матекумбе». Все, казалось бы, вставало на свои места, но все-таки оставался один непонятный момент, в котором следовало разобраться.

Я изучил много старых карт Флорида-Кис, начиная с XVI века. Выяснилось, что в двадцатых годах XVII века словом «Матекумбе» обозначали Флорида-Кис, за исключением дальних островов Драй-Тортугас. «Кайос дель Маркес», упомянутые Мелианом – это островки, известные сегодня как Маркесас-Кис. Получалось, что галеоны лежат в сотне миль от места, где их искали спасатели.

Я сразу написал Мелу о своей находке и о том, что погибшие в 1622 году суда наверняка находятся между Ки-Уэст и Драй-Тортугас, а также о том, что «Аточа» и «Санта-Маргарита» лежат где-то поблизости от Маркесаса.

Естественно, Мел немедленно отправился к Ки-Уэст, собираясь начать новые поиски около Маркесас. Тогда он не мог знать, как глупо было бросать вызов судьбе.

Прежде чем покинуть Севилью, я заказал микрофильм необходимых документов и попросил испанскую исследовательницу, Анхель Флорес де Родригес, переслать мне материалы о погибших кораблях, которые она отыщет впоследствии.

Тысячи страниц документов, найденных после этого, рассказали увлекательную историю. Я изучил письма официальных лиц в Европе и Вест-Индии о кораблекрушениях 1622 года; декларации судового груза погибших судов; списки их пассажиров, судовые роли [4]4
  Судовая роль – список лиц, входящих в состав команды судна.


[Закрыть]и отчеты спасательных экспедиций. Пропитанные духом истории, они переносили нас в то драматическое время величайших испытаний для испанской империи.

1622 год был критическим для Испании. Молодой король Филипп IV унаследовал обширную, но уже начавшую трещать по всем швам империю. Поддержка Испанией католических германских государств ввергла ее в последний и самый кровопролитный из религиозных конфликтов – Тридцатилетнюю войну.

В 1622 году война для Испании проходила удачно, но требовала очень больших расходов. И когда закончилось двенадцатилетнее перемирие с Голландией, орда вражеских кораблей устремилась в Кастильскую Вест-Индию.

Несмотря на то, что испанские притязания в Северной Америке оспаривали англичане, французы и голландцы, ее богатые колонии в Центральной и Южной Америке все еще оставались в неприкосновенности. Единственным связующим звеном между Испанией и Вест-Индией были ее морские коммуникации, по которым драгоценные флоты несли купеческие товары и королевские доходы, оружие и солдат, а также пассажиров.

Филипп IV заставил своих купцов платить за защиту их судов, введя налог на торговлю с Вест-Индией. В 1622 году Испания построила на эти деньги восемь мощных военных галеонов и укомплектовала их двумя тысячами солдат и матросов. Эта охранная флотилия конвоировала купцов и провела флагманов торгового флота, «Капитану» и «Алмиранту», к южноамериканским судам, идущим из Портобело и Картахены с сокровищами Нового Света.

Охранная флотилия ушла в Вест-Индию в конце апреля, потеряв два галеона еще до того, как берега Испании скрылись из виду. В состав конвоя входили «Санта-Маргарита», прекрасный новый галеон, купленный специально для этого похода, и выполняющая такие же функции, как «Алмиранта», «Нуэстра Сеньора де Аточа», корабль, недавно построенный в Гаване для короля. «Аточа», шестисоттонный галеон, получил свое название в честь одной из известных мадридских часовен, посвященных Богородице.

Уходящий в плавание флот нес вино, ткани, металлические изделия, книги и папские индульгенции, дарующие райское будущее тому, кто приобретет их. Он нес также полмиллиона фунтов ртути, монопольного металла короны, используемого для извлечения серебра и золота из богатых руд Потоси.

Командующий флотом, Лопе Диас де Армендарис, маркиз Кадерейта, благополучно довел свой корабль до Панамского перешейка. Там, на большой ярмарке в Портобело, европейские товары были обменены на серебро Верхнего Перу. Запарившиеся грузчики заполняли трюмы отправляющихся домой судов, в то время как их хозяева записывали вещи и слитки в свои грузовые манифесты.

В Портобело маркиз узнал, что у берегов Венесуэлы недавно видели тридцать шесть голландских кораблей, и предусмотрительно добавил к своей эскадре еще один галеон, «Нуэстра Сеньора де Росарио». 27 июля флотилия достигла Картахены, где на суда было погружено золото из копей Нуэва Гранады и тонны королевского табака. Огромное количество серебра в слитках и монетах было предназначено для передачи его хозяевам в Севилье. Затем флотилия ушла в Гавану, свой последний порт назначения в Вест-Индии.

Напряженность возросла, когда суда вынужденно дрейфовали в дни внезапно наступившего полного штиля. 22 августа, когда было еще далеко до сезона наводящих ужас ураганов, они вошли в гавань Гаваны. Новый испанский флот, курсировавший между Веракрусом и Испанией, уже ушел.

Моряки на борту «Аточи» проклинали удушающую жару: перетаскивая из трюма пятьсот тюков табака, чтобы загрузить туда сотни медных слитков. На «Аточе» было пятнадцать тонн кубинской меди, отправляемой в Малагу для отливки бронзовых пушек, которые должны будут защищать империю. Наконец, табак был сложен вместе с грузом гондурасского индиго. Капитан галеона Яков де Вредер также занес в грузовой манифест большое количество золота, серебра и серебряных изделий. Но теперь стало ясно, что суда не смогут уйти 28 августа, как надеялся маркиз Кадерейта.

Капитаны решили сняться с якоря с наступлением новолуния. В то время моряки верили, что благоприятные погодные условия в период новолуния будут держаться по крайней мере несколько дней. (В последнее время наука доказала, что их вера была до некоторой степени обоснована.) Таким образом, если 5 сентября, в день полнолуния, погода будет хорошей, она должна оставаться такой достаточно долго и дать возможность флотилии благополучно достигнуть пользующегося дурной славой побережья Флориды. Однако испанцы не могли знать, что в этот самый момент небольшой, но усиливающийся шторм, двигавшийся с северо-востока, достиг Кубы.

Воскресное утро 4 сентября 1622 года наступило, как отметил маркиз, «с безоблачным и ясным небом и приятным ветром». Двадцать восемь судов с наполненными парусами, развевающимися флагами и вымпелами торжественно прошли мимо Кастильо-дель-Морро в открытое море. Каждое судно было Кастилией в миниатюре, носителем культуры, богатства и мощи Испании.

«Аточа» представляла собой плавающую крепость, несущую двадцать бронзовых, пушек, шестьдесят мушкетов и большие запасы пороха и ядер. Помимо команды, на борту находились восемьдесят два солдата под командованием капитана Бартоломе де Нодаля, известного путешественника. Сама команда состояла из 133 человек, включая восемнадцать канониров. Из своей каюты в ахтер-кастеле [5]5
  А х т е p-к а с т е л ь – высокая надстройка на корме парусников, в которой находились каюты командира и офицеров


[Закрыть]вице-адмирал флота Педро Паскиер де Эспарса, руководил действиями вверенного ему соединения кораблей.

Все свободное место на «Аточе» было забито сокровищами Вест-Индии. Сундуки и ящики, наполненные золотыми и серебряными слитками и восьмиреаловыми серебряными монетами, были результатом многочисленных коммерческих операций; одна партия груза содержала 133 серебряных слитка, часть серебра короны, добытого и выплавленного в Потоси напряженным трудом тысяч жителей колонии.

В трюмах также находилось двадцать тысяч песо для наследников Христофора Колумба, кругленькая сумма, вырученная от продажи папских индульгенций и деньги королевской казны, полученные за проданных в Картахене черных невольников. Вместе с медью, индиго и табаком «Аточа» несла огромные сокровища – девятьсот один серебряный слиток, сто шестьдесят один золотой слиток или диск и около 255 тысяч серебряных монет.

В маленьких каютах на корме разместились сорок восемь пассажиров – социальный срез общества Кастилии и Вест-Индии. Сановный королевский посланник в Перу, отец Педро де ла Мадрис, делил свое жилище с тремя другими августинскими братьями. В Портобело на борт поднялись дон Диего де Гезман, коррехидор [6]6
  Коррехидор – губернатор.


[Закрыть]Куско, и богатые перуанские торговцы Лоренсо де Арриола и Михель де Мунибе, а также секретарь перуанского апелляционного суда Мартин де Сальгадо с женой и тремя слугами.

Хотя «Санта-Маргарита» несла в два раза меньше драгоценных слитков, чем «Аточа», пассажирам на ней было так же тесно, не исключая и губернатора испанской Венесуэлы, дона Франсиско де ла Хоса. На каждом судне были пассажиры, не упомянутые поименно в корабельных списках – рабы и слуги – так называемые «лица, не имеющие значения».

Главный лоцман направил флотилию в Флоридский пролив, пытаясь попасть в наиболее мощный поток Гольфстрима около Флориды-Кис. Но усиливающийся ветер шторма, переросший затем в ураган, уже приближался к проливу. К утру понедельника 5 сентября сильный северо-восточный ветер поднял волнение.

Вскоре обстановка еще более ухудшилась, и каждое судно стало изолированным, сражающимся мирком. Для людей на них единственной реальностью стали свистящий ветер и вздымающиеся волны, – это и еще безнадежная борьба с морской болезнью и страхом смерти. Когда ветер сорвал паруса, сломал мачты и разбил рули, суда превратились в неуправляемые куски дерева. Последующие события были описаны в английском отчете того времени: «Как волны накатываются одна за другой, так одна беда следовала за другой: сначала ветер повернул на зюйд… затем они начали опасаться, что их занесет в какое-нибудь устье реки или бухту флоридского побережья… а потом не осталось никакого выбора – только разбиться на отмелях или погибнуть на берегу».

Сильным потоком ветра было захвачено восемь несчастных судов, включая «Росарио», «Аточу» и «Санта-Маргариту». Их быстро понесло на север, в сторону ужасных рифов.

Гутиерре де Эспиноса, капитан «Санта-Маргариты», стоял на кренящемся полу своей каюты и готовился к крушению. Только что он приказал своему адъютанту спрятать часть груза – несколько золотых и серебряных слитков, столовое серебро и котелок с шоколадом – в его личный сундук. Затем Эспиноса крепко обвязал этот сундук веревкой, так, чтобы он мог держаться на плаву. Остальных людей на борту в этот момент мало заботили материальные ценности: встав на колени вокруг священников, они начали молиться.

После наступления темноты «Санта-Маргарита» потеряла свой фок [7]7
  Фок-главный парус на фок-мачте (первой от носа судна).


[Закрыть]. Огромные волны, перекатывавшиеся через ее корпус, снесли грот-мачту и штурвал. Ее сносило к северу.

На рассвете 6 сентября, во вторник, лоцман сделал в судовом журнале запись об уменьшении глубины; несчастье было близко. Несколько отважных матросов пытались поставить еще один фок и, лавируя, уйти от опасности, но его снова унесло.

Когда судно проносило между флоридскими рифами, попытались отдать якоря, но они не забирали грунт. Внезапно галеон налетел на мель и засел на ней.

Когда совсем рассвело, командир находящейся на корабле пехоты, капитан Бернадино де Луго подошел к фальшборту «Санта-Маргариты». Затем, как сообщает командующий флотом в соответствии с рапортом де Луго, «в семь часов утра капитан увидел в одной лиге к востоку от своего галеона другой галеон под названием „Нуэстра Сеньора де Аточа“, на котором осталась только бизань-мачта. Пока он следил за ним, галеон затонул». Затем его собственный корабль начал погружаться. Спрыгнув за борт, де Луго ухватился за деревянный брус и поплыл. Еще шестьдесят семь человек нашли спасение на обломках «Санта-Маргариты». По словам английского отчета, «…многие пассажиры после исчезновения корабля не могли спастись, море не дало им такой возможности».

Сто двадцать семь человек утонули.

Когда день разгорелся, ветер утих и высоко стоящее солнце осветило печальную картину: волнующееся море, мешанину из разбитых ящиков и сундуков.