Текст книги "Тайны тысячелетий"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Дональд Кейт
Средневековый груз прибывает в порт
перевод с английского А. Колпаков

Борясь с коварным течением, я спускался, уже не чувствуя своего занемевшего в ледяной воде тела, по буйку, нижний конец которого был прикреплен к останкам давно затонувшего корабля, покоившегося где-то на глубине 23 метров подо мной. Вначале, метров пять, я еще мог что-то различить в окружающей меня толще воды благодаря солнечному свету, слабо пробивавшемуся через заполнившие ее отложения, но затем все погрузилось во мрак. Осталось лишь осязание.

Внизу меня ждал Ин Сеонг Дин. Взяв мою руку, он провел ею вдоль корабля. Я пытался представить то, что ощущал: прекрасно сохранившийся неповрежденный шпангоут, поддерживаемый с одной стороны двумя вертикальными балками (тимберсами)… Массивная конструкция. Протянув руку дальше, я коснулся чего-то круглого и гладкого, на ощупь похожего на керамику. Объектом моего исследования было, предположительно, китайское судно дальнего плавания XIV века, и если мы не ошибались в этом, значит, впервые подобный осмотр проводился в подводных условиях. Останки затонувшего корабля были обнаружены тремя годами раньше, в 1975 году, в районе Синана, на юго-западном побережье Южной Кореи.

В то время я выступал в качестве соискателя степени доктора по специальности «История восточного мореходства» в Техасском университете, и поэтому интересовался прежде всего деревянным корпусом корабля, более 29 метров длиной и около 7,5 метра шириной. Исследование могло существенно пополнить имевшиеся к тому времени весьма скудные данные о внешнем виде и конструкции китайских судов, бороздивших моря в XVI веке, когда торговля между Дальним Востоком и Европой приняла более или менее постоянный характер. Судя по крайне немногочисленным дошедшим до нас документам, корабельные мастера Дальнего Востока отдавали предпочтение судам с обтесанными прямоугольными краями, плоским днищем без киля и шпангоутом, разделявшим внутреннюю часть корабля на отсеки. На Западе, напротив, корабли строились с заостренными краями, закругленным корпусом с килями и без шпангоута; другими были также паруса и такелаж.

Как я ни был сосредоточен на конфигурации судна, меня не могли не заворожить находившиеся в нем следы далеких веков: чаши, кубки, блюда, вазы, другая утварь незнакомого вида, слегка видневшаяся в затянувшей ее грязи. К концу 1978 года аквалангисты южнокорейских ВМС подняли с затонувшего корабля более 200 тысяч китайских монет и около 12 тысяч различных предметов древней культуры и обихода, включая коллекцию китайской керамики, самую значительную из всех когда-либо найденных за пределами Китая. Здесь была изящная глиняная посуда – селадон и традиционный фарфор; покрытые лаком изделия, бронзовая и железная кухонная утварь, серебряные и железные слитки.

Производство селадоновой посуды было широко развито в местности Лонгкван, на юго-востоке Китая. Селадон – глиняная посуда, глазурованная в разные оттенки зеленого с помощью железоокисной краски – высоко ценился за красоту, схожесть с нефритом и за то, что, как полагали, изготовленная из него посуда изменяла цвет или билась, если в ней пытались подать отравленную пищу. Изделия из селадона пользовались спросом; они экспортировались в Египет и Персию еще в IX веке, а затем и в большинство стран Юго-Восточной Азии.

Некоторые изделия безмерно волнуют воображение, позволяя делать предположения о маршруте и возрасте судна. Так, на бронзовом противовесе весов можно прочитать слово «Чингуюанлу», что соответствует современному названию китайского порта Нингпо, или Нингбо. Не он ли был последним земным пристанищем корабля, покинувшего его, чтобы навсегда остаться в лоне океана? А затонул он, возможно, вскоре после 1331 года, поскольку именно эта цифра скрыта, видимо, за четырьмя иероглифами, высеченными на одной из чаш. Найденные на борту монеты датированы периодом, завершившимся не позднее 1310 года, что определяет нижнюю границу предполагаемого времени его гибели.

Судя по всему, это было китайское торговое судно, направлявшееся с товаром в Японию. Возможно, застигнутое штормом в Желтом море, оно отклонилось к востоку, ища убежища в районе Синана. Темные воды, в течение более чем шесть столетий надежно хранившие в целостности судно и его груз, не хотят отдавать свою добычу, затрудняя проведение научных исследований. Лишь очень тщательный осмотр корпуса и анализ полученных данных даст ответ на вопрос о возможности поднятия корабля. Членам экспедиции приходится работать в тяжелейших условиях, почти беспрецедентных в истории подводной археологии. Южнокорейские власти намерены попытаться поднять корабль. И пока ясно одно: исследование займет годы.

Роберт Стенюи
Затонувшие сокровища Святой Елены
перевод с английского А. Колпаков

Увидев потрепанные знамена, услышав проклятия, выкрикиваемые среди шума приближающейся битвы, под рокот барабанов и звуки враждебных труб, капитан дон Жерониму ди Алмейда поднял штандарт с изображением Девы Марии из Назарета и вручил свой корабль милости его святой хранительницы.

Преимущество было не на его стороне: четыре вооруженных тяжелыми пушками голландца против его двух португальских каракк, или вооруженных «купцов». Избегая боя в неблагоприятных условиях, он решил встать на якорь. Спокойно войдя в маленькую бухту отдаленного острова Святой Елены в Южной Атлантике, ди Алмейда подготовил свою артиллерию к неравной битве, пока вражеские корабли окружали близлежащий мыс. Теперь ост-индские голландцы триумфально подходили к нему с наветренной стороны.

Триумф голландцев был недолог. Хотя и лишенный возможности маневрировать, португалец быстро определил дистанцию и открыл огонь с ужасающей эффективностью. Португальский хронист позднее писал об этой баталии: «Наши люди бились так, что один из самых больших вражеских кораблей был отправлен на дно, другой был великолепным образом потрепан и вынужден выйти из боя, его подбак был разбит вдребезги, другие корабли так повредили, что им пришлось улепетывать, оставив нашим людям полную победу…»

Шел 1613 год, а это сражение – еще один эпизод в жестокой борьбе между Нидерландами и Португалией за богатую ост-индскую торговлю. На долгом пути вокруг Африканского континента, мимо мыса Доброй Надежды, остров Святой Елены стал удобной стоянкой для отдыха и пополнения запасов судов, возвращающихся домой в Европу. Корабль, чье путешествие так внезапно было прервано адским огнем португальца, был ост-индский голландец под названием «Витте Лиув» – «Белый лев». За последние три года я хорошо познакомился с его историей.

Мое знакомство с «Витте Лиувом» началось, когда я занимался исследованием другого исторического кораблекрушения. Время от времени я наталкивался на упоминания о нем в записях голландской Ост-Индской компании, старой корреспонденции и рассказах о морских сражениях и бедствиях. Постепенно моя папка с документами о «Витте Лиуве» росла, пока я не почувствовал, что знаю его настолько хорошо, насколько позволяли собранные сведения. Три года назад я решил отправиться на его поиски.

Поддержку экспедиции оказали Национальное географическое общество и Генри Делоз, президент известной марсельской инженерной фирмы «Комекс». Прежде чем отправиться на остров Святой Елены, я связался со своими партнерами: Луи Горссом, Майклом Ганглоффом, Аленом Финком и Мишелем Тавернье. Если мне удастся найти «Витте Лиув» и добраться до него, они присоединятся ко мне.

Домой со звонкой монетой и драгоценностями

Во время трехдневного путешествия из Кейптауна к Святой Елене я перечитал подборку документов о «Витте Лиув». Меня заинтриговали несколько фактов, и среди них тот, что корабль погиб на обратном пути из Ост-Индии. Все другие суда Ост-Индской компании, некогда погибшие и потом найденные, следовали из Европы. Они везли продукцию европейских мануфактур и серебряные слитки, тогда как «Витте Лиув» возвращался с экзотическими сокровищами Востока.

Я знал, что это были за сокровища. В голландских национальных архивах в Гааге я нашел копию грузовой декларации «Витте Лиув а», несомненно, доставленную одним из шедших с ним кораблей. Он пошел на дно с полным грузом звонкой монеты и 1311 бриллиантами, а также, вероятно, с драгоценностями, принадлежавшими офицерам и пассажирам корабля.

Голландская Ост-Индская компания считала «Витте Лиув» очень большой утратой. В письме из Амстердама, датированном 1614 годом, один из чиновников компании написал: «Потеря корабля „Бантам“ (еще одно ост-индское судно – P.C.)… Также потеря корабля „Витте Лиув“ около острова Святой Елены во время боя с двумя португальскими каракками, стоявшими там на якоре… почти разорили компанию за один год».

По современным оценкам, груз «Витте Лиува» тянул на огромную сумму, и я совершенно точно знал, что хочу с ней сделать в случае спасения груза: вернуть ее обратно в океан для дальнейших подводных исследований. Пять лет назад с моей помощью была создана организация, известная как Группа подводных археологических исследований эпохи нового времени. Со времени создания этой группы наши исследования затонувших судов Ост-Индии XVII и XVIII веков пролили свет на период, когда две совершенно разные культуры, европейская и азиатская, начали обмениваться не только вещами, но и идеями, оказавшими влияние на ход истории.

Население острова увеличилось на пять тысяч жителей, а в остальном Святая Елена мало изменилась со времени ее открытия в 1502 году португальским мореплавателем Жуаном да Нова Кастелла. В своем бортовом журнале Кастелла особо отметил свежесть воздуха и чистоту воды острова. Описание острова, данное им, я нашел правильным, хотя и неполным. Чистота присуща не только воздуху и воде Святой Елены, но также ее горным ландшафтам и гостеприимным жителям.

Его превосходительство сэр Томас Оутс, английский губернатор колонии, включающей острова Святой Елены, Вознесения и Тристан-да-Кунья, пригласил меня в маленькую столицу колонии Джеймстаун и предложил мне поддержку своего правительства. Мы часто посещали его в последующие месяц пребывания на острове.

Ключевые фразы помогают поиску

Во время работы в архивах, изучая документы и рапорты о далеком сражении «Витте Лиува» с португальцами, я выяснил, что он сблизился с одним из кораблей де Алмейды в попытке абордажа и, как записал хронист, «немедленно затонул на месте». Эта фраза и явилась отправной точкой дальнейших поисков.

Поскольку бухта Джеймс-бей – историческое место якорной стоянки на Святой Елене, погибший корабль должен лежать на дне где-то внутри нее; у него просто не было времени выйти в море. Более того, современные английские гидрографические карты предупреждают моряков о двух «неблагоприятных для якорной стоянки» местах в бухте. Может быть, одним из препятствий были затонувшие останки «Витте Лиува»?

Моя предварительная разведка не дала ответа на этот вопрос, но выяснилось, что полномасштабные поиски были вполне реальны. С единственным аквалангом, привезенным мной на Святую Елену, я осмотрел дно Джеймс-бея. Результаты были обнадеживающими, морское дно состояло по большей части из ила, лежащего слоем около восьмидесяти футов, и почти отсутствовало течение. Я был уверен, что мы сможем найти погибший корабль.

Успех – это салют из шести пушек

Вернувшись в Европу, я обзвонил мою водолазную команду и снова отправился на остров Святой Елены. Мой старый друг, Эд Уардвелл, сотрудник американской фирмы «Сивард Инкорпорейшн», предложил нам гидролокатор, способный давать обзор обширной территории дна с поверхности. Эд обещал, что локатор будет доставлен на остров Святой Елены вскоре после нашего приезда. Июньским утром мы вошли в Джеймс-бей на борту местного рейсового судна, и поиски начались.

В течение трех дней они дали первые результаты – в виде увлекательной головоломки. Начав с одной из «неблагоприятных для якорной стоянки» точек, мы разбили дно на квадраты. Поиск осуществлялся парами водолазов, связанных друг с другом восьмидесятифутовым нейлоновым шнуром.

Настала очередь моя и Майкла Ганглоффа. Я плыл на глубине ста десяти футов на юг, когда Майкл неожиданно дернул за шнур три раза – условный сигнал, означавший: «Я что-то нашел, плыви сюда».

Несомненно, это была пушка – большая, отлитая из железа, частично ушедшая в грунт и так обросшая ракушками, что ее было невозможно идентифицировать. В течение нескольких минут мы нашли еще три пушки, затем еще две, все обросшие ракушками.

Истекло время нашего с Майклом погружения, и мы поднялись на поверхность с новостями, когда Луи Горсс и Ален Финк уже собирались нырять.

– Ищите другие предметы, – сказал я Луи, прежде чем он отправился вниз. – Там должны быть якорь, шпангоуты, свинцовая обшивка, возможно, керамика – что-нибудь такое, что мы сможем точно датировать. Я не уверен, того ли года эти пушки, или они относятся к другому времени. Они могут быть с «Витте Лиува» или с корабля другого века, который также затонул или прибегнул к джетисону [15]15
  Джетисон – выбрасывание за борт части груза или судового снаряжения во время шторма для спасения судна. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть]. Мы обязаны это выяснить.

Но не выяснили. Последующие погружения приносили кувшины и бутылки XVIII века, лежавшие на поверхности или около пушек, но они явно датировались более поздним периодом, чем «Витте Лиув». Не нашлось ничего, что помогло бы идентифицировать пушки или выяснить, нет ли ниже их, под слоем ила, погибшего корабля. Как раз в это время один из лучших инженеров Эда Уардвэлла, Дик Бишоп, доставил на Святую Елену его гидролокатор.

Наконец-то полностью экипированные, мы начали тщательное обследование дна Джеймс-бей. Сгорбившись в крошечной каюте нашего суденышка, Дик просиживал перед гидролокатором по десять часов в день, пытаясь нарисовать детальный электронный портрет всего, что лежит на дне: несколько погибших судов, якоря, железные бочки из-под бензина, затонувшая барка и разнообразный мусор, оставленный поколениями жителей острова Святой Елены. Но ничего, даже отдаленно напоминающего «Витте Лиув», кроме наших шести пушек.

Пушки маринованные с перцем

Чтобы ничего не упустить, мы ныряли за всем мало-мальски интересным, что отмечал локатор Дика, но результат всегда был один и тот же – не то судно, не тот век. В конце концов перед нами встал оригинальный вопрос: а относятся ли вообще эти шесть пушек к «Витте Лиуву»? На мой взгляд, существовало только одно решение.

– Давайте поднимем пушку, – предложил я, – и спросим это у нее.

Работа с вакуумным приспособлением под названием «воздушный лифт» заняла два дня, но мы наконец умудрились завести строп вокруг одной из пушек, которая при ближайшем рассмотрении оказалась скорее бронзовой, чем железной. Луи опустился с тремя большими неопреновыми мешками и несколькими воздушными резервуарами и наполнил мешки воздухом. С резкими толчками пушка оторвалась от своего векового ложа и величественно поплыла к поверхности, оставляя позади себя темное пятно грязи.

Мы отбуксировали наш приз, все еще поддерживаемый воздушными мешками, к берегу, и с помощью подъемного крана вытащили его на набережную. Пушка была покрыты какой-то странной субстанцией, не очень похожей на коррозию. При ближайшем рассмотрении она оказалась… перцем. Я был несказанно рад этому обстоятельству, ведь грузовая декларация «Витте Лиува» включала 15 171 мешок этой пряности, размолотой и в зернах. В отличие от других специй, бывших на корабле, таких, как мускатный орех и гвоздика, перец выдержал века пребывания в морской воде и, как выяснилось, оказался превосходным консервирующим материалом не только для пищи.

Я медленно очищал пушку, пока наконец не появилась часть надписи. Таким образом наши поиски сразу закончились. Где-то под пушками лежат останки «Витте Лиува».

Легкий успех на этом и закончился. Дальнейшие погружения за пушками показали, что только эти шесть орудий лежали поблизости друг от друга. Мы нашли седьмую пушку в ста семидесяти футах от них, а восьмую – около восьмидесяти футов в совершенно противоположном направлении. Я хорошо знал, что в корпусе «Витте Лиува» длиной более тридцати метров, размещалось тридцать пушек. Очевидно, его останки были разбросаны на более обширной территории, чем указывали рапорты о сражении. Мы решили сконцентрировать свои усилия на первоначальной группе из шести пушек.

Пивные бутылки, кости и… «золотое дно»

Соединив вместе кучу пустых бочек из-под бензина и обшив их досками, мы соорудили платформу для ныряния, затем поставили ее на якорь прямо над группой пушек и начали исследовать, что лежит под ними.

Как оказалось, практически все.

Однажды, пройдя верхний слой ила, мы добрались до слоя мертвых кораллов, перемешанных с невероятно разнообразным мусором – пивными бутылками, консервными банками, старыми башмаками, столовой посудой и даже разрозненными костями, вероятно, принадлежавшими диким козам с острова. Затем, в один достопамятный день, среди мусора начали попадаться фрагменты прекрасного фарфора.

Мы добрались до глубины десяти футов ниже дна бухты и наткнулись на обломки деревянного корабельного набора, лежавшие над массой свинцовых слитков, старых кирпичей и речных окатышей, которые явно были балластом «Витте Лиува». А деревянные обломки – часть нижнего трюма, видимо, все, что осталось от его шпангоутов. Конечно, мы не ожидали найти такой хорошо сохранившийся корпус, какой был у «Вазы», известного шведского корабля XVII века, поднятого почти неповрежденным в гавани Стокгольма в 1961 году. Но другие сохранившиеся сокровища были где-то недалеко.

Мы нашли их погребенными среди тонн перца, рассыпанного под пушками на обширной территории слоем толщиной в два ярда. Использовав «воздушный лифт» для расчистки дна, мы буквально «поперчили» океанское дно крошечными гранулами.

Ниже, как будто специально заботливо спрятанные от воздействия времени и беспокойного моря, мы нашли фрагменты, а затем и целые экземпляры прекрасного фарфора эпохи Мин.

Изысканные сокровища могущественной империи

За много лет изучения истории деятельности голландской Ост-Индской компании и ее торговли с Востоком, я узнал многое о том, что мы сейчас держали в руках. Этот особый сорт китайского фарфора, который изготавливался в конце XVI и начале XVII веков преимущественно в городе Дзиндэчжэнь в южной провинции Дзянси. Созданный в период правления императора Ван Ли, он представляет одну из последних высших точек развития искусства керамики времен великой династии Мин.

Этот фарфор молниеносно покорил Европу. В начале XVII века голландцы захватили два португальских торговых судна. Большая часть их груза, состоявшего из лаковых китайских изделий, шелка и фарфора Мин, который голландцы прозвали «крак» по названию привезших их корракк, была продана на аукционе в Амстердаме, где почтенные бюргеры и их жены были ослеплены великолепием изделий мастеров Востока.

В конечном счете китайские секреты применения окиси кобальта стали известны в Нидерландах, вызвав появление голландской бело-голубой посуды, названной дельфтским фаянсом.

Ну, а что же 1311 бриллиантов, которые пошли ко дну вместе с фарфором? Очевидно, они лежат где-то среди останков «Витте Лиува», хотя, несомненно, отдельно от остального груза. Такие ценности часто хранились наверху, в капитанской каюте. Если мы сможем найти остатки квартердека корабля, то добавим еще большие сокровища к уже обнаруженным.

Однако для меня открытые на дне моря уникальные произведения искусства значили гораздо больше, чем находка обычных драгоценностей, пусть даже это будут бриллианты. Когда я удалил с дна ил при помощи «воздушного лифта», мое сердце сильно забилось, потому что показался край прекрасной миски или блюда, как будто внезапно сотворенного прикосновением волшебной палочки.

Отложив трубку «лифта», я начал копать пальцами, осторожно, как хирург. Мое сокровище было прочно замуровано, работать пришлось долго, и мои водолазные часы не раз показывали, что я должен сделать декомпрессионную остановку.

Наконец-то я почти освободил ее. Пока никаких сколов; возможно, она целая. Затем вдруг это чудо само упало на мои протянутые руки.

Благодаря «воздушному лифту» мы отыскали не только фарфор, но и другие предметы: серебряную боцманскую дудку, бронзовую масляную лампу, прекрасно сохранившиеся куриные яйца, коллекцию экзотических индонезийских морских раковин и простую столовую посуду, которой команда «Витте Лиува», возможно, пользовалась во время последнего обеда. Были найдены также бронзовые погонные орудия <sup>[16]16
  Погонное орудие – артиллерийская установка на парусных кораблях для стрельбы прямо по носу, обычно при погоне за противником.


[Закрыть]</sup> , каждое весящее более двух с половиной тонн, с именем амстердамского пушечного мастера и датой отливки: «Герник Меурс сделал меня, 1604».

А бриллиантов все еще не было. Очевидцы отметили, что «Витте Лиув», перед тем как затонуть, разломился надвое, и хотя мы проделывали вокруг места наших находок пробные шурфы в иле, но так и не смогли обнаружить потерянную кормовую часть.

В других отношениях «Витте Лиув» был идеальным для работы спасателей погибшим кораблем. Во многих экспедициях мы сталкивались с ледяной водой, но в поисках «Витте Лиува» не было таких трудностей, за исключением глубины. Затонувший внутри Джеймс-бея под защитой острова Святой Елены, погибший корабль лежит в спокойной воде, и погода на поверхности как по заказу стояла хорошая.

Прошло семь месяцев, и мы сделали все, что смогли. Теперь дело было за тем, чтобы магнетометр указал затонувшие пушки «Витте Лиува», его зарядные ящики и другие металлические детали, которые можно обнаружить магнитным способом. Так мы могли бы найти и кормовую часть корабля С бриллиантами, драгоценностями офицеров и пассажиров и, вполне вероятно, еще что-нибудь из прекрасных фарфоровых изделий. Упаковав снаряжение, мы сказали Святой Елене «до свидания» и вернулись в Европу, чтобы распланировать следующий водолазный сезон и оценить наши находки.

Документ объясняет пропажу бриллиантов

В середине этих приготовлений я получил сногсшибательный сюрприз. Мистер Чарльз Кендалл, правительственный секретарь, много помогавший нам, переслал мне в Брюссель письмо, полученное им от одного южноафриканского историка, интересующегося английской Ост-Индской компанией. К письму был приложен документ, до этого момента мне совершенно неизвестный: рапорт некоего английского офицера, бывшего очевидцем баталии, о сражении 1613 года.

Сомневаться в подлинности документа не приходилось. Каждая его деталь совпадала с рапортами о сражении португальцев и голландцев, за одним весьма важным исключением – о том, как погиб «Витте Лиув». Тогда, как остальные рапортовали, что корабль просто «затонул», англичанин давал более подробные сведения.

Он писал о «Витте Лиуве»: «…его люди все еще стреляли из пушек… один из выстрелов попал в его пороховой погреб и в его кормовую часть, и корабль разлетелся на куски, и они немедленно затонули».

Разлетелся на куски, и его кормовая часть…

Сразу стало ясно, почему нам не удалось найти ахтерштевень «Витте Лиува»: его больше не существовало. Так же как и прекрасного фарфора; драгоценности с бриллиантами очевидно были разбросаны взрывом. Даже если мы потратим на поиски годы, то найдем не более пригоршни драгоценных камней.

Поиски сокровищ с «Витте Лиува» были закончены.

Я не чувствовал сожаления. Сначала мы должны были найти, полностью поднять и изучить груз погибшего корабля голландской Ост-Индии, направлявшегося домой с Востока. Многие из обнаруженных предметов, включая фарфор эпохи Мин, не были занесены в декларацию «Витте Лиува». Другие суда из возвращавшегося в тот год голландского флота указывали фарфоровые изделия среди своего груза, но ни один не дал их подробного описания. И, конечно, в декларации не включали личные вещи.

Таким образом, если кто-нибудь попытался бы реконструировать груз «Витте Лиува» и его значение в Ост-Индской торговле только по документам, картина получилась бы не только неполной, но и вводила бы в заблуждение.

Что касается китайского фарфора, то эксперты вообще затрудняются точно датировать изделия XVI и XVII веков. Это объясняется тем, что, хотя китайские мастера керамики и использовали различные приемы, характерные для времени правления той или иной династии, но зачастую эти приемы в значительной степени накладывались друг на друга. Положение усугублялось тем, что мастера часто копировали более ранние стили даже несколько веков спустя. Коллекция с «Витте Лиува», датированная 1613 годом, дает важную основу для анализа и датировки другого китайского фарфора того времени.

Окно в прошлое

Сегодня, после событий более чем трехвековой давности, большая часть коллекции выставлена в Амстердамском королевском музее, где ученые и эксперты всего мира могут изучать ее, чтобы получить новые знания о культуре, которая когда-то имела ощутимое влияние на нашу собственную.

Многие голландские граждане могут найти там также свежие и драматические свидетельства триумфов, провалов, и, главное, смелости своих бороздивших моря предков. Возможно, это самое большое сокровище «Витте Лиува».