Текст книги "Последний бой (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс,Уильям Кейт,Стив Перри,Тодд Маккефри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Как ты думаешь, это сработало? – спросил Пауло, наверное, в сотый раз, пока они, пошатываясь, спускались по склону.

Джеймс устало посмотрел на своего сына, который с обожанием смотрел на Паскуа. Он подавил приступ ревности. С тех пор как она позволила Пауло помочь ей установить мину-ловушку для отряда Оленя-Семь, отношение мальчика к ней кардинально изменилось. Я всегда думал, что именно я научу тебя “искусству войны”, как это называла мама. Он вздохнул, и Пауло посмотрел на него снизу вверх. Зрение Джеймса улучшилось настолько, что он мог прочесть беспокойство на его лице.

– Ничего страшного, сынок. Я просто думал о том, как ты растешь.

Пауло выглядел озадаченным и с сомнением склонил голову набок, словно удивляясь, откуда это у него взялось.

– Знаешь, ты вырос, – сказала Паскуа. – Такой опыт меняет тебя. – она заставила себя замолчать, пока не разозлила всех, включая себя.

Они завернули за угол. Она остановилась, невольно ахнув. Оба собеседника посмотрели на нее.

– Это прекрасно, – сказала она.

Долина была похожа на чашку – со сломанным краем, обрамленную лесистыми холмами, поднимающимися к высокому вулканическому пику на западе. По ней текли реки, серебристые в вечернем свете. Поля представляли собой разноцветные квадраты, похожие на лоскутное одеяло, от желто-золотистой пшеницы до бесконечных оттенков зеленого, от пастбищ до фруктовых садов и редколесий. Побеленные домики с черепичными крышами были разбросаны по полям; более крупная группа образовывала деревню, окружавшую открытую площадь и заросшую виноградом пирамиду; сады и деревья были яркими пятнами, разделявшими здания. Эта сцена дышала для нее миром, откуда-то до Катастрофы – задолго до нее.

При ближайшем рассмотрении обнаружились вещи еще более необычные, чем безмятежная пасторальная сцена.

– У вас есть электрическая сеть! – сказала она.

– Ну, конечно, – сказал Пауло. – Мы же не дикари.

Джеймс улыбнулся. – Геотермальная, – сказал он. – Хватает на самое необходимое.

Паскуа серьезно кивнула, впечатленная. Герцогство было богатым, но электричества за пределами домов семьи, капореджиме[13]13
  Капореджиме (от итал. caporegime – «глава команды», часто сокращается до капо) в терминологии итало-американской мафии – представитель одной из высших «ступеней» в криминальной лестнице, который подчиняется непосредственно боссу криминальной «семьи» или его заместителю.


[Закрыть] и консильери[14]14
  Консильери (итальянский: [konsiʎˈʎɛːre]; итал. consigliere – советник) – руководящая должность в иерархии сицилийской, калабрианской и американской мафии.


[Закрыть] отсутствовало. Было что-то из ряда вон выходящее, увидеть такое здесь, в горах, просто невозможно…

– Термальные источники вон там, – указал Джеймс.

– Дядя Джейми! – закричал ребенок.

Паскуа подпрыгнула и удивленно подняла брови, когда маленькое темноволосое пушечное ядро в желтом платье врезалось в Джеймса, едва не сбив его с ног.

– Подними меня! Подними меня! – крикнула маленькая девочка, и Джеймс наклонился, чтобы выполнить ее просьбу.

– Это моя племянница Кэтрин, – сказал он, когда девочка поцеловала его в щеку. Она повернулась и посмотрела на Паскуа сияющими глазами.

– Привет, – сказала Паскуа.

– Ты принцесса фей? – серьезно спросила Кэтрин.

– Э-э, нет. – Может если только принцесса мафии. Паскуа не смогла сдержать улыбки, глядя на маленькую девочку. Было приятно, что ее спросили.

– Капитан! – из-за деревьев вышел мужчина в камуфляжной форме, на его простоватом лице было написано облегчение. – Рад вас видеть, сэр.

– Я тоже рад вас видеть, Сапота. Как дела?

– Хорошо, сэр. Все расположились вокруг старого термального бассейна, и работа в городе продвигается. – он перевел взгляд на Паскуа и снова на капитана.

Затем их представили друг другу; они свернули за угол на посыпанную гравием дорогу, миновали старый, но ухоженный блокгауз и оказались в окружении побеленных домов. До Паскуа донесся запах жарящегося мяса, и она услышала, как у нее заурчало в животе.

– Я хочу есть, я хочу помыться, я хочу спать.

– Нет проблем, – сказал Сапота, улыбаясь. – Моя маленькая помощница может проводить вас.

– Сюда! – крикнула Кэтрин, властно указывая. Джеймс слегка поморщился, когда она потянула его за волосы, но, улыбаясь, проследил за движением пухлого пальчика.

Паскуа вытерла пот со лба и подбородка концом шарфа, затем с иронией посмотрела на свои израненные руки. Это было гораздо больше похоже на честный труд, чем все то, чем она занималась раньше, и, хотя это был интересный опыт, она не думала, что это войдет у нее в привычку. Было небольшим утешением, что много других людей выполняли точно такую же работу, но не слишком.

Снятие этой чертовой пемзы с этого чертова танка само по себе является практически войной. У нашей семьи на складе хранилась пара Марк II, но она не была готова к огромным размерам этой штуки. Было трудно убедить свои глаза в том, что это машина, а не часть ландшафта.

Знакомый голос привлек ее внимание, и она посмотрела вниз. Далеко внизу Джеймс совещался со своим братом, главой деревни. Она слегка улыбнулась. Несколько дней отдыха и немного еды поставили его на ноги, и она вынуждена была признать, что он симпатичный. Довольно впечатляющий и просто симпатичный. Правильные черты лица, оливковый загар, белые зубы, когда он улыбался, спокойные карие глаза. И задница у него тоже неплохая, решила она, а потом подумала, что пара дней отдыха и полноценного питания пошли ей на пользу.

– Да, это предположение, – сказал Джеймс. – Но это обоснованное предположение. Пушка была прототипом, у них не может быть много боеприпасов к ней. А это значит, что нам нужна стена вокруг деревни.

Это был просто частокол, сооруженный из необработанных деревьев и столбов, но это лучше, чем то, с чего они начинали. Джозеф боролся с ними за каждый дюйм.

– Если мы запустим Боло, стена не будет иметь значения, – настаивал Джозеф. – Именно на этом мы должны сосредоточить наши усилия.

Джеймс повернулся и уставился на него. – Я уже говорил это раньше, повторю еще раз. Один удачный выстрел, и Боло не станет. – Двое мужчин уставились друг на друга. – Мы строим стену. – Джеймс зашагал прочь, оставив гражданскую власть в замешательстве и ярости позади себя.

Паскуа встретилась взглядом с Топсом, который был занят более деликатной работой – очисткой портов бесконечных повторителей Боло. Она печально улыбнулась: – Держу пари, старушке нравится слушать подобные вещи, – сказала она.

Топс усмехнулся. – Это не важно, – сказал он. – Марки, ты же не принимаешь такие разговоры близко к сердцу, не так ли?

– Капитан дал точную оценку нашей ситуации, сержант Дженкинс. Если бы я была способна обижаться, то не представляю, почему обида должна быть вызвана правдой.

– Неплохо, если бы люди были такими же разумными, – сказала Паскуа.

– Сержант, – прервал его Боло. – Я получила сообщение от наших разведчиков с периметра долины. Олень-Семь преодолел барьер. Если он продолжит в том же духе, то будет здесь через два дня.

Страх звенел, как серебряный колокольчик, пронзительный и холодный по нервным окончаниям.

– Черт, – выругался Топс. – Как они так быстро пробрались сквозь лаву? Толщина ее, должно быть, футов тридцать-пятьдесят.

– Гиперскоростной выстрел, сержант. Они израсходовали три патрона.

Паскуа удвоила скорость своего долбления.

Олень-Семь смотрел с перевала на деревню Какастла и насмехался над жалким частоколом, который теперь окружал ее.

Это был хлипкое сооружение, лишь местами прикрытое землей. Огромная пушка разнесет его, как муравейник. Он поднял глаза туда, где в центре площади за окружающими ее зданиями частично виднелась Гора, Которая Ходит. Она сидела, как паук в своей паутине. Он прищурился: по огромному телу паука ползали слуги, делая что-то, чего он не мог разглядеть на таком расстоянии.

Все равно бесполезно, самодовольно подумал он, что бы ты ни делал. Скоро твоя кровь утолит жажду Тескатлипоки и Шипе Тотека. Его лицо расплылось в широкой улыбке. Завтра на рассвете они установят огромную пушку на место и уничтожат Гору, Которая Ходит. А затем…

Ах, месть так сладка, что даже предвкушение ее доставляет удовольствие. Вечерний ветерок развевал его волосы, и он глубоко вдыхал их свежесть.

Он вернулся в свой лагерь, где крики свидетельствовали о том, что уже начали убивать рабов, чтобы их многочисленность не доставила неудобств утром. Кроме того, его люди были голодны. Боги заберут кровь и сердца, которые им причитались, а Люди Солнца – остальное.

И в любом случае, Олень-Семь всегда предпочитал печень. Приготовленную на гриле на открытом огне, с добавлением перца чили и дикого лука… восхитительно.

Все знали, что нападение произойдет утром, инстинкт подсказывал им это с такой же уверенностью, как то, что взойдет солнце.

Паскуа ворочалась на своем тюфяке в большом женском шатре. Ее поместили вместе с воинами; те, у кого были маленькие дети, все еще находились у термальных источников. В некотором смысле это был комплимент. Никому даже в голову не пришло, что она хотела убежать. Наконец она поднялась – раздраженная и измученная, но с энергией, пульсирующей в теле, как от низковольтного электрошока.

Она незаметно выскользнула из палатки и лагеря, направляясь холодной ночью в деревню и командный пункт. С часовыми проблем не возникло; один из них курил, совершая обход. Достаточно было просто застыть на месте, чтобы они продолжили свой путь, несмотря ни на что.

Господи, подумала она, если бы Олень-Семь захотел, он мог бы перерезать глотки всем в лагере, и никто бы этого не заметил.

Эти люди были такими хорошими, такими добрыми и отзывчивыми. И такими чертовски беспомощными! Утром здесь будет настоящая бойня. Возможно, это было несправедливо. Джеймс был крутым парнем, хотя и более типичным, чем его брат…

Ты когда-нибудь видела место, где Джеймсов было больше, чем Джозефов? усмехнулась она.

Она остановилась прямо за оградой, ее ладони вспотели, сердце бешено колотилось.

Я должна бежать, – сказала она себе. Я должна взять немного еды и флягу и убраться отсюда к чертовой матери. Оставаться здесь было равносильно самоубийству. Ни один здравомыслящий человек не стал бы подвергать себя опасности ради незнакомых людей. Она представила себе усталый, полный отвращения взгляд своего отца, если бы он только узнал, и покраснела от стыда.

Она нахмурилась. Но он же не знает. А Пауло и Джеймса вряд ли можно назвать незнакомцами. Что еще важнее, я виновата в том, что они в опасности. Она расправила плечи и шагнула вперед.

– Альто! Кто там идет?

– Друг, – сказала она. – Отведите меня к капитану Мартинсу.

– Ты что?

Крик Джеймса эхом отразился от оштукатуренных стен комнаты; судя по всему, до происшествия это была его гостиная. Теперь все было покрыто картами и документами, за исключением угольного портрета улыбающейся темноволосой женщины. Наверное, мать Пауло, подумал Паскуа.

Она примирительно подняла руки. – Пушка принадлежала нам, но он украл ее у нас, – настаивала она.

– Но вы собирались продать орудие ему. Не так ли?

Она уперла руки в бока и прикусила губу, закрыв глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.

– Мы были торговцами оружием. Да – мы бы продали пушку ему. Точно так же, как могли бы продать и тебе.

– Но он безумный серийный убийца, жаждущий завоеваний и кровопролития, а мы – просто фермеры, которые всего лишь хотят жить и работать в мире. – Джеймс пристально посмотрел на нее.

– Ну, – сказала она, по-прежнему не глядя ему в глаза. – Торговцы оружием известны своей гибкостью и отсутствием любопытства к намерениям конечного потребителя.

Он отвернулся от нее со вздохом отвращения, и Паскуа возблагодарила небеса за то, что она попросила о встрече с ним наедине. Если бы здесь были другие, я бы уже болталась на висилице.

Он провел рукой по волосам. – Почему ты рассказываешь мне об этом сейчас? – спросил он, стоя к ней спиной.

Она сжала губы в тонкую линию, затем заставила себя говорить спокойно. – Он выстрелил, чтобы проверить пушку, в тот же день, когда украл ее. Думаю, вероятно, он использовал ее же, чтобы расчистить дорогу, когда добрался до лавового потока – Боло тоже так считает. Трех выстрелов должно было хватить. Таким образом, у него осталось восемь зарядов.

Он повернулся и плюхнулся в кресло, затем взглянул на ее виноватое лицо. – Если бы я это знал, мне бы не пришлось спорить с братом, – сардонически пробормотал он. – Приятно осознавать, что его возможности ограничены, но в остальном… – он сделал жест, означающий, что информация не имеет отношения к делу.

– Знай своего врага, – процитировала она.

– Да, – сказал он, прищурившись. – Иногда поначалу бывает трудно распознать его.

– Я тебе не враг, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Я просто хотела рассказать все начистоту.

– Я похож на исповедника?

– Черт возьми, Джеймс! Я хочу помочь.

– О, леди, конечно поможешь. Ты будешь рядом со мной, когда Олень-Семь и его люди хлынут через холм. А пока, – сказал он, поднимаясь и беря ее за руку, – иди и отдохни немного.

– Мне жаль, – импульсивно произнесла она. – Мне так жаль.

Он устало улыбнулся. – Иногда ты можешь обрести прощение под огнем. Так говорила моя мать.

Оставшиеся пятьдесят рабов и даже несколько рыцарей-ягуаров тянули веревки, пропущенные через массивные блоки, прикрепленные к огромным столбам, вбитым в землю. Рабы, которых было немного, были самыми сильными, и их воля к жизни была очевидна в том, как они старались втащить огромную пушку на вершину холма. Шины медленно, дюйм за дюймом, поворачивались, протаскивая вперед массу синтетики и металла. Турбогенератор выл, сжигая остатки тростникового спирта и наполняя конденсатор энергией до отказа.

Олень-Семь благосклонно улыбнулся. Он приказал высечь рабов, а рыцарям-Ягуарам помогать им, чтобы их кровь стала даром Тецкатлипоке и заслужила его благосклонность. Когда пушка будет на месте, остальные рабы будут уничтожены.

– Тяните! – крикнул он. – Несите орудие нашей мести, чтобы сердца наших врагов сгнили внутри. Знай, мой народ, этот рассвет будет последним для наших врагов!

Рыцари-ягуары закричали от восторга, и, улыбаясь их одобрению, Олень-Семь повернулся и встал, скрестив руки на груди, расставив ноги, высоко подняв голову, и победная улыбка уже озарила его лицо.

Рельсотрон возвышался над холмом, окруженный ореолом восходящего солнца. Длинная тонкая труба, заключенная в скобки двумя рельсами, выглядела невообразимо странно, поскольку, казалось, пронзала солнечный шар.

– У этой штуковины есть тело? – спросил кто-то из мужчин.

– Господи, Эрнандо, а я думала, что у тебя самый большой прибор в округе, – прокомментировала какая-то женщина под общий смех.

Джеймс включил свой шлем. – Топс, – сказал он, – может ли Боло определить, куда ударит эта штука?

– Тебе придется спросить об этом Зверя, – ответил Топс. – Только он сам знает, что он видит.

Джеймс нахмурился, ему не понравилось разговаривать с Боло. – Марки, ты видишь, куда они целятся?

– Да, капитан.

– Не могла бы ты своевременно предупредить нас, чтобы мы убрались с траектории?

– Ответ отрицательный, капитан. Система прицеливания XM-17 очень проста в управлении, цель может быть обнаружена за считанные секунды. Я считаю, что у людей будет недостаточно времени, чтобы отреагировать на мои предупреждения.

– Нам не обязательно стоять как вкопанным, пока они стреляют, – сказала Паскуа. – Я бы поставила свою жизнь на то, что они не спустятся сюда, пока Боло не будет выведен из строя.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она отвела взгляд от своего отражения на непрозрачной поверхности его лицевого щитка.

– Хорошее предложение, – сказал он. – Выдвигайтесь. Отойдите от стены. Они, вероятно, не нападут, пока не уничтожат Боло. Нет смысла рисковать нашими шеями понапрасну. Отступайте к первому ряду домов, укрывайтесь в подвалах. Избегайте тех, которые находятся между пушкой и Боло; я думаю, можно предположить, что они станут первыми жертвами.

Джеймс остался на своем месте, а Паскуа, как и обещала Пауло, осталась рядом с ним.

– Если я не смогу быть там, ты должна быть там, – яростно настаивал он. Он встретил ее у входа в женскую палатку в сине-сером предрассветном свете. – Отец заставляет меня оставаться здесь, – обиженно пробормотал Пауло. – А ему нужен кто-то, кто прикрывал бы ему спину. – И он посмотрел на нее, в темных глазах блестели непролитые слезы, молча требуя от нее слова.

– Я сделаю это, – просто сказала она, а он кивнул и ушел.

– Тебе необязательно здесь оставаться, – тихо сказал Джеймс.

– Я хочу видеть.

Они повернулись и побежали обратно, через огороды и цветы, во двор какого-то здания и спустились в погреб. Наверху располагалась винокурня; из деревянных чанов позади них доносился сильный фруктово-сахарный запах рома. Как один, они подошли к полке, с которой открывался вид через узкие окна на уровне земли.

После этого они замолчали. Их тела напряглись, как натянутая проволока, нарастающий ужас от того, что гигантская пушка была приведена в боевую готовность, давил на них, словно физическая тяжесть.

– Топс, как дела? – внезапно спросил Джеймс, нарушив затянувшееся молчание.

Топс молчал; они услышали скрежещущий звук, когда он поднял забрало и вытер пот со лба.

– Порты бесконечных повторителей свободны, – доложил он. – Боло говорит, что он может ими пользоваться. Но, – он сделал паузу и облизал пересохшие губы, – он не может поворачиваться и ходить. А, как вы, наверное, заметили, сэр, этот ублюдок подкрадывается сзади.

– Спасибо, Топс. Мартинс, отбой. – Джеймс повернулся обратно к гребню и обнаружил, что смотрит в дуло рельсотрона. – Черт! – прорычал он и, схватив Паскуа за талию, спрыгнул со стены как раз перед тем, как она рассыпалась.

От удара взрывной волны у них перехватило дыхание, и их отбросило на несколько ярдов, прежде чем гигантский невидимый кулак, обрушившийся на них, позволил им упасть. Грязь и обломки дерева били их там, где они лежали, корчась, а их оглушенные легкие отказывались принимать воздух. Балки в подвале просели, а сверху обрушилась лавина нескончаемого грохота падающих камней.

Наконец, Джеймс с болезненным спазмом смог перевести дыхание, но тут же закашлялся, вдыхая пыль, которая все еще оседала вокруг них. Паскуа ахнула и начала кашлять мгновение спустя.

– Топс, – прохрипел Джеймс, – как обстановка?

– О, слава богу, – сказал Топс. – Я думал, вы точно мертвы, сэр. Они там танцуют, хлопают себя по голове, кричат и, судя по звукам, поют.

Шум в ушах Джеймса стих, и он действительно мог слышать, хотя и очень слабо, что-то похожее на пение.

– Было бы очень приятно, если бы Марки смог отплатить им тем же, – подсказал Джеймс.

– Мы работаем над этим, капитан.

Ага, мы работаем над этим, думал Топс, пока он и его команда отчаянно долбили камень, который глубоко затек в каждую трещинку Боло, заморозив его в нынешнем положении. Почему мы ничего не предприняли по этому поводу раньше?

Он, конечно, знал ответ. Они не хотели признавать, что этот день настанет. Я такой же избалованный, как и дети, которые здесь родились, корил он себя. Только у меня нет оправдания, потому что я был не настолько глуп, чтобы верить, что мы в безопасности.

Где-то позади него на воздух взлетел дом, словно стая вспугнутых птиц, развалился на части в воздухе и превратился в груду обломков. Ударная волна больно ударила его по ушам, и он почувствовал жар взрыва на своей коже, хотя тот произошел в четверти мили позади него.

Он стучал, они все стучали и молились, чтобы вовремя освободить Зверя.

Радость Оленя-Семь была подобна солнцу, разбухающему в его груди. Он улыбнулся, когда стена разлетелась на куски и первый ряд домов рухнул. Огонь начал распространяться по разрушенным зданиям, и он был уверен, что погибли по меньшей мере пара защитников.

Тецкатлипока, молился он, я принесу тебе такие жертвы! По земле потекут реки крови, и все ради твоего удовольствия.

Он аккуратно навел красную точку на следующий ряд мишеней, на последний ряд зданий между пушкой и Горой, Которая Ходит.

– Скоро, – тихо промурлыкал он. – Скоро ты умрешь, монстр.

Джеймс отодвинул балку в сторону. Они оба высунули головы наружу, кашляя от густого дыма, который начал распространяться. Он посмотрел вверх по склону, на руины своего города, на пушку, которая разрывала его мир на части. Он посмотрел на Паскуа, готовый возненавидеть ее, но увидел лишь жалкую, потрясенную женщину. Ее зеленые глаза были широко раскрыты от потрясения и ужаса, бледные губы дрожали.

– Клянусь Богом, – сказала она, – никогда в жизни больше не буду торговать оружием.

– Лучше поздно, чем никогда, – пробормотал он.

Земля содрогнулась, когда еще один выстрел попал в цель. Все, что было достаточно твердым, чтобы замедлить сверхплотный материал проникающего снаряда, заставляло его отдавать все до последнего эрга энергии, которой он обладал… а при таких скоростях связанная кинетическая энергия была огромной. Рухнуло еще больше зданий. Из-за пыли и дыма было так же трудно видеть, как и дышать, но Джеймс знал, что теперь уже Боло находится под прицелом пушки Оленя-Семь.

Казалось, наступила долгая пауза, в которой они затаили дыхание. С холма не доносилось ни звука торжества. В городе был слышен только грохот оседающих обломков или звуки пламени, разгорающегося в домах вокруг них.

Паскуа нашла руки Джеймса своими, и он сжал их, прижимая к груди, пока они наблюдали за далекими фигурами на холме. Они расходились веером, выстраивались в боевые порядки и спускались вниз.

Олень-Семь, похоже, не думал, что будет оказано большое сопротивление. Джеймс хотел бы не соглашаться с этим.

– Сержант, – произнес Боло своим неуместно сладким голосом. – Вам и остальным членам экипажа следует немедленно укрыться. Враг нацелился на это подразделение.

Топс оглянулся и замер. Все, что стояло между ним и истребителем танков – это только непроглядное облако пыли.

Он встал и закричал. – Всем покинуть Боло, в укрытие! – Затем он прыгнул сам, поморщившись от боли в лодыжках и коленях, когда ударился о камни мостовой. Давно он этого не делал. Это не помешало ему бежать так быстро, как он только мог; мужчины и женщины побросали свои инструменты и скатились по бортам танка, двигаясь от него с отчаянной скоростью.

Облако дыма и грязи пронзил разряд молнии. Слишком быстрый, чтобы разглядеть, но раскаленный след, который он пробуравил в воздухе и пыли, на мгновение стал плотным, как стальной прут, прожигая сетчатку глаз.

Вспышка, похожая на дюжину молний, пронзила его закрытые веки и поднятую руку. Жар ударил ему в лицо, когда гиперскоростной выстрел высвободил всю свою энергию. Плазменный цветок из испарившегося урана и дюрахрома пронесся через половину площади, превращая в пепел все, к чему прикасался. Стапятидесятитонная боевая машина сотряслась от удара, откатившись назад на магнитной подвеске, описав три четверти круга, когда смещенный от центра удар раскрутил огромный вес Боло. Лавовый камень падал с его боков подобно дождю, и из него вырывались тучи электрических искр.

Топс остановился в тени дома и повернулся, чтобы посмотреть, трясясь от страха.

Но Боло не разбился вдребезги. Верхняя его дисковидная поверхность шириной в двенадцать футов стала чистой, отполированной до зеркального блеска, словно сотней пескоструйщиков. Все остальное тоже выглядело по-другому; его ошеломленному взрывом разуму потребовалось некоторое время, чтобы понять почему.

Паскуа подняла свою М-35 и нажала на спусковой крючок. Браааап. Унеслись в сторону пули калибра 4 мм. Рыцарь-ягуар упал; возможно, от ее огня, возможно, от чьего-то еще. Она сплюнула, чтобы очистить рот от песчаной пыли, и заморгала, глядя на обломки и дым перед собой.

– Было приятно познакомиться с тобой! – прокричала она, перекрывая шум.

Джеймс кивнул, не оборачиваясь. Минометные снаряды начали падать на обломки на окраине Какастлы; рыцари задействовали свое тяжелое вооружение.

Шевелись, детка, подумал Топс. Шевелись!

Он затаил дыхание и наблюдал за огромной машиной. Под воздействием выстрела из рельсотрона вся поверхность дюрахромовой брони прогнулась. Лава, покрывавшая ее, исчезла, превратившись в молекулярную пыль, покрывшую камни площади на сотни ярдов во всех направлениях.

Но еще на поверхности Боло также вспыхивали разряды коротких замыканий, и яркое впуклое пятно на броне сияло, постепенно остываю от белого до угрюмо-красного.

Шевелись, думал он, пока его охватывало отчаяние вместе с убеждением, что Боло мертв.

– Марки! – крикнул он. Подождал. Ответа не последовало.

Но в наступившей тишине крики людей стали громче, и ему не нужен был голос капитана, чтобы понять, что происходит.

– Они идут!

Рыцари-ягуары неслись вниз по склону, буквально требуя крови. Джеймс Мартинс стрелял снова и снова, но чувствовал, как волоски на спине встают дыбом от их радостных воплей.

Паскуа завидовала его сосредоточенности, когда он отдавал приказы и подбадривал своих. Она могла только стоять на коленях с пересохшим ртом, сжимая свой М-35, и смотреть, как смерть с ревом спускается за ней с холма.

– Окей, цельтесь и стреляйте, цельтесь и стреляйте, давайте, люди. – кричал Джеймс. Интересно, многие ли из них смогут сейчас прицелиться. Все они охотники, большинство были неплохими стрелками, но в людей они никогда не стреляли. Может хоть под угрозой нападения, когда наши дома горят у нас за спиной.

– Черт, – сказал он.

– Что? – спросила Паскуа.

Джеймс постучал по своему шлему. – Они не просто атакуют. Минометчики продвигаются вперед, и они заходят нам с фланга. У нас всего около двадцати штурмовых винтовок и не так уж много боеприпасов. У них двести. Большинству из нас…

Неподалеку какастланка подняла винтовку и выстрелила из-за груды щебня. Серо-белый дым обозначил ее позицию; она покатилась по щебню, когда пули засвистели и высекли искры на том месте, где она только что находилась, борясь с затвором своего оружия. Оно поддалось, и из него выскочил латунный патрон. Она нащупала еще один в патронташе, висевшем у нее на груди, и вставила его в казенник. Еще один щелчок рычага закрыл патронташ, и она поползла к другой куче битого камня.

– У нас недостаточно огневой мощи, чтобы остановить их. Ложись!

Он поймал Паскуа и распластался на земле. Мина упала менее чем в десяти ярдах от него, осколки злобно завизжали вокруг них. Их напряженные лица были в нескольких дюймах друг от друга, Джеймс открыл рот, чтобы заговорить.

Раздирающий уши скрежет истерзанного металла прервал его слова. Что-то заставило землю содрогнуться под ними, бесконечный гудящий, скрипящий грохот. Время замедлилось. Кренясь и раскачиваясь из-за неравномерного движения на трех гусеницах, Боло рванулся вперед, чтобы заполнить брешь в центре защитной линии. Скальное основание под ним трещало громче выстрелов; каменная крошк хрустела и вылетала из-под его колес.

Многие жители деревни закричали, услышав эти звуки, и развернулись, направив свои М-35 на Боло, но только, чтобы повеселеть, когда Боло понесся к ним, заполняя брешь в воротах.

Олень-Семь издал вопль ненависти, когда Боло переместился в голографическом прицеле.

– Я убил тебя! – крикнул он. – И я убью тебя снова, и снова!

Его руки вцепились в рычаг управления. Большие пальцы надавили на кнопку запуска.

Статус: вооружение 27 %, датчики 38 %, серьезное ухудшение работоспособности из-за попадания кинетических снарядов. Резерв мощности 64 % Передние сенсоры 3 % от оптимального значения. 51 % приводных устройств не работают из-за резкой перегрузки. Главные процессоры обработки данных защищены. Бесконечные повторители в штатном режиме. Основное вооружение в штатном режиме.

Приоритеты миссии: огневая поддержка и защита позиций оборонительных сил Какастлы, согласно приказу лейтенанта Бетани Мартинс от 01.07.2040.

Оценка уровня угрозы: пехота противника, стрелковое оружие.

пехота противника, минометы.

противотанковое орудие противника, буксируемое, с экипажем.

[дерево решений]: приоритет. Запрос.

Запрос: продолжить миссию огневой поддержки/прервать.

[дерево решений]: сохранить целостность подразделения/важные параметры миссии.

Приоритет: угрозы целостности подразделения. Угроза – противотанковое орудие.

дистанция/направление/ветер/выбор оружия/статус

[дерево решений]: основное орудие.

Пеленг. Огонь по курсу.

Огонь.

Оценка урона противнику.

[схема принятия решений]: возобновить миссию огневой поддержки.

Процесс занял довольно много времени; Подразделение № 27A22245, Марк III, находилось в крайне неоптимальном состоянии. Прошло целых 1,27 секунды, прежде чем активировались катушки, питающие основную пушку Боло.

Джеймс и Паскуа стояли, опустив дула винтовок к земле, и смотрели, как огненный шар поднимается в небо, когда Олень-Семь встретил Солнце. Вспышка заставила их зажмуриться и заслезиться, но они уже могли видеть, что от рельсотрона ничего не осталось – как и от гребня; от него остался огромный полукруг, похожий на укус. Дуло длинного основного орудия Боло пульсировало сине-белым, издавая глубокий гул в воздухе, пока охлаждалось.

На мгновение над полем боя воцарилась тишина, нарушаемая только треском пламени и криками раненых. Затем раздался еще один мучительный скрежет металла, когда Боло рванулся вперед. Из него полыхнул огонь, и следующая очередь минометных мин разорвалась в воздухе. Бесконечные выстрелы повторялись снова и снова; огненные шары поменьше отмечали места, где только что были минометы. Еще раз, и рыцари-ягуары взорвались, превратившись в туман из раздробленных костей и крови. Они побросали оружие и бросились бежать, крича от ужаса так же громко, как и от жажды крови. Снова…

Джеймс побежал вперед. – Прекратить огонь! – кричал он. – Прекратить огонь!

Низкий приятный голос военной машины зазвучал в его ушах. – Приоритетной задачей миссии является защита долины от внешних агрессоров, капитан, – говорил Боло. Погибли люди. – Будут ли изменены параметры моей миссии?

– Нет! Но пусть они сдадутся – это приказ, Марки!

– Да, капитан.

Раздался голос, громкий как у бога; Джеймс рефлекторно прижал руки к ушам, вскрикнув от боли, хотя звук был направлен вверх по склону. Голос прозвучал снова, на этот раз на гортанном науатль. Затем на испанском и английском.

– БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ И ПОЛОЖИТЕ РУКИ НА ШЕЮ. СДАВАЙТЕСЬ, И ВАМ НЕ ПРИЧИНЯТ ВРЕДА. СОПРОТИВЛЕНИЕ РАВНОСИЛЬНО СМЕРТИ. БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ…

Рыцарь-ягуар поднял свой М-35. На мгновение показалось, что луч света соединил его с Боло, а затем его тело отлетело в сторону от удара. Все, кроме ног; они отлетели в стороны, одна влево, другая вправо.

Рыцарь рядом с ним наклонился и положил винтовку на землю.

– Боже, – пробормотал Джеймс. Он оглянулся на город, на склепы, раскинувшиеся на склонах над ним. – Боже.

– Который из них? – спросила Паскуа, подходя к нему.

Джеймс нашел Паскуа, наблюдавшую за празднованием из тени соседней стены. В юбке с оборками и корсаже она выглядела по-другому… Он протянул ей пиво и занял свое место рядом с ней.

– Ты не танцуешь? – спросил он.