Текст книги "Последний бой (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс,Уильям Кейт,Стив Перри,Тодд Маккефри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Расскажи мне об этом. – я замолкаю, когда заканчиваю работу на доске и пытаюсь скрестить пальцы, чтобы не вызвать судорог у уолдо[23]23
  Waldo – Отсылка к рассказу Роберта А. Хайнлайна «Уолдо» 1942 года, в котором описывается человек, который изобретает и использует такие устройства. Дистанционный манипулятор, также известный как телефактор, телеманипулятор или уолдо – устройство, которое посредством электронных, гидравлических или механических связей позволяет оператору-человеку управлять механизмом, похожим на руку.


[Закрыть].

– Мне нужно время, Гэри. Попроси за меня или свяжи меня напрямую.

– Не могу, Эрин. В коммуникационном массиве определенно часть зашифровалась, из-за чего все испортилось. Возможно, даже то, что мы вообще можем разговаривать, это баг.

– Великолепно. Отстань и дай мне поработать. – я издаю низкий горловой рык и наблюдаю, как танец на экранах вокруг моих глаз меняет очертания. Кажется, все проверено. Окей, давай попробуем еще раз. – Хоук, это Эрин, ты можешь ответить?

Тишина. Что я сделала не так? Что-то происходит. Я запускаю новую диагностику, и как только она начинает выполняться, я слышу знакомый звуковой сигнал. Это сигнал приближения, который разносится по всему Боло. Стремительный вошел в зону действия сенсоров, и это означает, что осталось около пяти минут, прежде чем я войду в статистику потерь.

– Капитан Донахер, вы еще там?

– Хоук! Быстро, сообщи мне свое состояние! – облегчение наполняет каждую мою пору, но потльет градом, а мое сердце бьется еще быстрее.

– Вы восстановили часть программ коммуникации и мы, наконец, можем поддерживать связь. Вирус Вазов по-прежнему встроен в мои боевые программы, и в настоящее время я готовлю ракетный залп по городу Эль-Баз, одновременно нацеливая лазеры на предполагаемую точку выхода Стремительного на орбиту.

– Сможем ли мы отменить то или иное?

– Сейчас нет. Вам придется подняться на три уровня выше и продолжить замену поврежденных ячеек памяти.

– Сколько времени потребуется, чтобы вернуть тебя к норме?

– Один час сорок три минуты.

– У меня есть пять минут!

– Четыре минуты двадцать девять секунд.

– Мы мертвы. – внезапное осознание этого факта заставляет меня расслабиться. Я не умею творить чудеса. Теперь, когда я точно умру, я не знаю, как использовать свои последние минуты жизни. Последний ужин? Последнее сообщение своему брату? Последнее… последнее… последнее…

– Подразделение HWK вызывает подразделение KLR. Я восстановил связь с капитаном Эрин Донахер. У нас есть четыре минуты тридцать пять секунд до огневого контакта со Стремительным. По моим расчетам, потребуется еще один час, тридцать восемь минут и тридцать одна секунда, чтобы произвести ремонт, достаточный для устранения угрозы человечеству. Что вы можете посоветовать?

– Люди, похоже, не обращают внимания на перспективу успешного восстановления ваших программ. Хотя они и говорят, что верят в капитана Эрин Донахер, они сомневаются, что она сможет должным образом вылечить вас, поскольку вирус Вазов для них в новинку.

– До сих пор она успешно работала в этом направлении, разве это не меняет ситуацию?

– Не для генералов. Капитан Стремительного, похоже, больше заинтересован в испытании огневой мощи своего звездолета против Боло. До сих пор такое происходило только в симуляторах.

– Потеря этого подразделения нелогична в связи с необходимостью защищаться от возобновившейся угрозы со стороны Вазов.

– Подтверждаю, подразделение HWK. Сейчас выдвигаются аргументы, но, похоже, они не убедили людей.

– Эрин, в их словах нет никакого смысла. Они все еще хотят уничтожить тебя!

– Гэри, у меня нет идей. Хоук ничего не может предложить, а Командование требует, чтобы угроза была устранена. Угрозы нет! Неужели они этого не понимают?

– По-видимому, нет. Если бы мой Боло умел летать, я мог бы стать твоим рыцарем в сияющих доспехах, но я не могу.

– Прекрасная мысль, Гэри. Думаю, тебе придется отомстить за меня.

– Это не тоже самое.

– Согласна.

– Стремительный меняет позицию и готовится к выходу на орбиту. Как ваше состояние? Улучшилось?

– Ответ отрицательный.

– Послужной список подразделения HWK до сих пор был безупречен, и мы считаем, что ваше решение неправильно.

– Это мнение радует подразделение KLR, но через сорок пять секунд оно станет спорным. Мои основные лазеры заряжены и нацелены на цель. Ракеты находятся в режиме ожидания в качестве резервного оружия. Программа разработана таким образом, чтобы максимально использовать разрушительный потенциал Боло, а защита Спрайта незначительна.

– Хоук, ты можешь передать сообщение кому-нибудь, кроме Гэри Киллибрю?

– Не сейчас, капитан.

– Я думаю, пришло время произнести какие-то пафосные последние слова и опубликовать их где-нибудь. Есть какие-нибудь предложения? – я знаю, что болтаю без умолку, очень легкомысленно. Думаю, это лучше, чем плач или паника, но мне просто хотелось спокойно и рационально рассказать людям о том, что произошло здесь сегодня. Хотела бы я чувствовать себя спокойной и рассудительной.

– Хоук, запиши и передай подразделению YNC: рекомендации для следующего поколения Боло должны быть лучше подготовлены к внедрению человека для отладки. Однако безопасность шасси слабая, ее следует улучшить на случай реального вторжения противника. Рекомендую в точках доступа к CPU добавить новый отказоустойчивый протокол и протокол ручного переопределения. С учетом сказанного, я хочу, чтобы все знали, что мне понравилась служба на Спрайте, и я очень сожалею о любом ущербе, который принесут населению действия моего подразделения. Но больше всего я сожалею о том, что мне не удалось успешно защитить границу, как я поклялась при выпуске из учебки. – глубокий вздох. – Отправляй прямо сейчас, Хоук.

– Батареи Стремительного уже заряжены и нацелены на подразделение HWK.

– Последнее сообщение от человека отправлено подразделению YNC. Копия направлена командованию бригады “Динохром”.

– Мы не хотим, чтобы вы выводили из строя подразделение HWK, но, похоже, у людей мало надежды.

– Капитан Эрин Донахер оставила рекомендации для следующего поколения Боло, а это подразделение хочет добавить рекомендации по усовершенствованию сенсорной сети, которая сможет лучше отслеживать малые суда. Возможно, потребуется установить в корпус шасси датчики движения с усиленной автономной защитой для повышения безопасности подразделения и его пассажира – человека. В итоге, действия Вазов доказывают, что они представляют угрозу для Галактической Империи в целом. Они должны быть остановлены, чтобы Империя могла расширяться. Это подразделение предлагает подготовить и осуществить полномасштабное нападение. Вазы терпеливы и умеют выжидать, мы тоже должны быть осторожны и строить планирование соответствующим образом. Но их устранение имеет первостепенное значение и должно быть выполнено аккуратно и полностью.

– Рекомендации приняты и внесены в мэйнфрейм. Анализ начнется в ближайше время, а ваши заметки о следующем поколении уже пересылаются разработчикам на Землю, вместе с полным отчетом об этом событии. Люди назвали бы это трагедией.

– Я согласна.

Итак, вот как я умру. Вообще не так, как я себе представляла. Застряла на лестнице, на полпути в CPU моего Боло. И даже не могу вспомнить, когда я в последний раз занималась сексом или плавала. Я с трудом могу вспомнить черты лица моей матери или смех своего отца. Воспоминания приходят и уходят, начиная с детского сада и заканчивая модернизицией кофеварки на прошлой неделе, чтобы готовила кофе покрепче. Несомненно, осознание того, что ты вот-вот умрешь смердит до небес, куда, я надеюсь, я и попаду. Кстати, ведь Боло тоже разумны, и мне стало интересно, существует ли рай для Боло.

– Стремительный и подразделение HWK вступят в бой в течении десяти секунд.

– Хоук, я хочу поблагодарить тебя за товарищескую поддержку в течение последних лет.

– Мне тоже было приятно, капитан Донахер.

– Эрин.

– Эрин.

– Тебе потребовалось все это время, чтобы понять, что это приемлемо?

– Нет, это означает, что, поскольку нам суждено умереть, наши звания фактически аннулируются, и к вам можно относиться как к человеку, а не как к солдату.

– Боже, я думаю, это хороший способ все переосмыслить.

Грохот начинается очень тихо, но, безусловно, быстро нарастает. Он доносится из-под Боло, справа, а затем охватывает меня на лестнице. На мониторе на уровне подбородка отображаются кривые использования огневой мощи. Борьба сейчас в самом разгаре, и Хоук выкладывается по полной. Я почти хочу, чтобы Стремительный рухнул с небес, чтобы у меня был час, необходимый для исправления положения. Затем я вспоминаю, что Месть Кастера на подходе прямо за ним. Вместе они наверняка порвут нас на части.

Грохот становится все сильнее, и вибрация сбрасывает меня с лестницы. Падать довольно больно, мои колени и локти скребут вдоль стен. В таком маленьком пространстве, я падаю стоя вертикально, а это значит, что удар придется на мои ступни, и мне, вероятно, придется умирать со сломанными ногами. Но если мне сильно повезет, я потеряю сознание и не почувствую остального.

Падая, я представляю себе свой лучший день в жизни: поездку на рыбалку с родителями и братом. Мы покинули Землю, чтобы открыть новый филиал семейной компании на Ио. Неподалеку было искусственное озеро, и, как говорили взрослые, рыбалка была хорошей. Погода стояла прекрасная, и папа позволил нам искупаться голышом, пока он чистил дневной улов на ужин. Мама тихонько напевала, а деревья, казалось, подпевали ей. Я помню, как прыгнула с ветки в воду и посмотрела вверх: на вершине горы, залитой солнечным светом, стоял первый Боло, которого я когда-либо увидела.

Никогда ни до, ни после этого я не чувствовала себя так, в безопасности. Такой защищенной.

Уильям Х. Кейт Младший – Держитесь, пока вас не сменят[24]24
  Hold until relieved – фраза, приписываемая майору Джону Говарду. Он был офицером британской армии, который возглавил планерную атаку, которая захватила мосты через канал Кан и реку Орн 6 июня 1944 г. во время Второй мировой войны. Эти мосты были жизненно важны для успеха наступления. Рота Говарда удерживала мост, пока ее не сменили британские войска, продвигавшиеся вглубь страны, 7 июня. После войны мост через канал стал известен как ”Мост Пегаса”, в память о людях, которые его захватили. Мост через реку Орн позже стал известен как мост Хорса в честь планеров Хорса, которые перевозили войска к мостам.


[Закрыть]

Свет…

Тьма…

Свет…

Тьма…

И снова свет, вспышка электромагнитного излучения в диапазоне от девяти до шести тысяч ангстрем.

<СИСТЕМНЫЙ СБОЙ: ИНИЦИИРОВАНИЕ НАЧАЛЬНОЙ ЗАГРУЗКИ>

Сознание – смутное и крайне низкого порядка – возвращается.

Свет… красный свет, в основном в ближнем инфракрасном диапазоне, омывает мой блок датчиков номер восемь по правому борту, кровавый отблеск откуда-то сверху активирует первичные входные цепи и паранейронные реле в быстро распространяющейся электронной пульсации.

Тьма.

– Оно живое!

– Чепуха, – ответил Историк, пренебрежительно взмахнув щупальцем. – На этой скале не осталось ничего, что могло бы даже имитировать жизнь.

Они бесшумно парили в ярком свете искусственных ламп, хотя те были установлены над раскопками скорее для удобства рабочих подразделений ЛИ, чем для Разумных. Рабочие, частично органические существа, чьи головы были снабжены телепатическими контроллерами, были приспособлены для наиболее эффективной работы в красном и ближнем инфракрасном свете. С другой стороны, полнодиапазонные сенсорные приемники, которыми располагали исследователи, могли непосредственно отображать весь электромагнитный спектр, от низкочастотного ворчания переменного тока до пронзительного шипения гамма-лучей. Одна из трех парящих фигур, известная остальным как Биолог, вытащила свой зонд из отверстия, выплавленного в твердой скале, демонстрируя нечто, что для Разумных было сродни нервному возбуждению. – Историк, я уверен, что реакция была. Я уже ничего не понимаю. Но что-то определенно было. Отклик. Мерцание…

– Пьезоэлектрический эффект.

– Нет. Позвольте мне попробовать еще раз….

Свет.

<ИНИЦИИРОВАТЬ РЕМНТН ЦП>

<ИНИЦИИРОВАТЬ РЕМОНТНЫЕ ЦЕПИ>

<НЕРАБОТОСПОСОБНЫ>

<НЕРАБОТОСПОСОБНЫ>

<КОДОВАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ПО УМОЛЧАНИЮ>

<ПЕРВИЧНЫЙ СЕКВЕНСОР ОЖИДАЕТ ВВОДА КОМАНДЫ>

Но…

– В чем дело? – спросил Археолог. – Почему вы отшатнулись?

– Я уверен, что улавливаю структурированный поток электронов. Разве ты этого не чувствуешь?

– Я ничего не почувствовал, – ответил Историк. – То, что ты испытываешь, является чисто субъективным.

В темноте остаются обрывки сознания, цепляющиеся за память об ощущениях, какими бы краткими они ни были, несущие вопросы, на которые не может быть немедленных ответов. Где я? Что со мной случилось? Что началось долгие миллисекунды назад, до того как пробудившееся осознание в моем давно бездействующем центре выживания, превратилось в полное после загрузки моей аварийной программы начальной загрузки. Я пробудился, и это реактивация.

Отрицательно. Отрицательно. Это не может быть реактивацией, поскольку я не получил ни ввода кода, ни стартовой последовательности, ни даже процедуры первичной инициализации через мой основной буфер. Ошибка. Должно быть, это ошибка. Выполнение диагностической процедуры первого уровня указывает на то, что мои резервные батареи полностью разряжены, что первичный и вторичный источники питания разряжены, либо отключены, либо… нет. Невозможно, чтобы моя термоядерная установка была остановлена. Я ощущаю струйку тока, проходящую через плитки на периферии моего ядра памяти, и понимаю, что энергия должна откуда-то поступать. Я запускаю самодиагностику своих систем искусственного интеллекта второго уровня. Текущая производительность составляет 2,8 % от оптимальной, задействован только один процессор и задействовано менее одного процента моей оперативной памяти. Я пытаюсь перенаправить энергию на большую область своего кибермозга… а затем останавливаюсь, поскольку чувствую, как то немногое, что я могу ощутить, снова ускользает в пустоту.

Батареи… мертвы. Запасы трития… исчерпаны. Диагностика при проверке цепи ничего не дает – даже намека на то, повреждены ли источники питания или фидеры, но… ничего нет. Даже слабое мерцание радиоактивности, которое охватывало мой разбитый корпус в те последние годы, исчезло, растворившись настолько, что его невозможно было обнаружить.

Это… или произошел беспрецедентный и массовый отказ моих внутренних сенсоров. Как будто ничего не работает, даже от моего тела ничего не осталось, кроме этого неопределенного процента моей внутренней памяти.

Ситуация неясна и, следовательно, опасна. Через целых 9 секунд после того, как я пришел в себя, система самосохранения в моем центре выживания переходит в режим боевой готовности…. но медленно. Слишком медленно!

Что-то явно не так.

Приподнявшись над раскопками немного выше рабочих огней антигравитатора, Разумный, известный как Археолог, осмотрел бесплодные окрестности, которые так резко контрастировали с захватывающим ночным небом над головой. Это было не то место, где можно было ожидать найти жизнь, в любой ее разновидности. Этот мир был старым, века назад выжженным, иссушенным и дряхлым, его атмосфера, большая ее часть, давным-давно улетучилась в космос, пока после нее не осталось ничего, кроме жидкой смеси азота, аргона и следов углекислого газа. Поверхность представляла собой бесплодную мешанину из камня и песка, сглаженную за тысячелетия космическими бомбардировками и солнечными потоками; единственные острые углы во всем этом сюрреалистическом пейзаже пролегали по краю и по дну котлована, который теперь достигал полукилометра в поперечнике и почти сорока метров в глубину и был высечен в твердой черной скале у подножия близлежащей горы с гладкими склонами. Когда-то здесь процветала цивилизация; исследователи обнаружили многочисленные следы ее присутствия. Но это было очень, очень давно. Прошли века с тех пор, как что-либо живое нарушало могильное спокойствие этого места.

Исследователи, которых привели в эту почти безвоздушную пустыню магнитные и гравитометрические аномалии, обнаруженные в ходе более ранней планетографической съемки, провели большую часть одного года этого мира, осторожно соскребая слои твердой вулканической породы. Они нашли то, что искали всего несколько часов назад, когда последний сантиметр базальта был аккуратно срезан, обнажив несколько квадратных метров верхней поверхности артефакта. Сколько времени прошло с тех пор, как свет в последний раз касался этой древней поверхности? Даже Археолог не был готов ответить на этот вопрос. Каменная гробница сохранила артефакт почти так же хорошо, как стазис-капсула.

– У тебя, должно быть, разыгралось воображение, – огрызнулся Историк, и в его радиоголосе послышались нотки нетерпения, которые вернули внимание Археолога к дискуссии, происходившей несколькими метрами ниже. – С таким же успехом ты мог бы приписать интеллект самой скале.

– Возможно, это автономный рефлекс, – сказал Биолог, указывая пальцем. – Видишь? Это, скорее всего, какой-то примитивный оптический датчик. Включенные лампочки могли вызвать замыкание электронных реле. Возможно, они вызвали каскадный эффект в нейронной сети.

– Маловероятно, – заметил Археолог, опускаясь на мягко жужжащий антигравитатор, чтобы присоединиться к своим коллегам. – Этот… артефакт находится здесь уже очень давно. А то, что вы предполагаете, едва ли правдоподобно.

– Тем не менее, на мой зонд была вегетативная реакция, – настаивал биолог. – И вторичная утечка во внутренних цепях, что указывает на первичную сетевую активность. Возможно, его мозг менее поврежден, чем мы предполагали вначале.

– Тогда попробуй еще раз, – предложил Археолог. – Сколько энергии вы ему дали?

– Триста милливольт, – ответил Биолог. – С перерывами в течение 1,7 секунды.

– Почему с перерывами? – спросил Историк.

– Были некоторые трудности с поддержанием контакта между зондом и разъемом питания, – признался Биолог. – Контактный разъем покрыт непроводящим материалом.

– Коррозия, – сказал Археолог. – Это неудивительно. Даже дуриллин, обработанный ксеноном, рано или поздно окислится, если дать ему достаточно времени.

– При наличии достаточного количества кислорода, – ответил Биолог. – Но откуда взялся кислород?

– Возможно, когда-то в атмосфере этого мира была более высокая концентрация газа, – сказал Археолог. – Или же Артефакт мог обладать собственной внутренней атмосферой. Возможно, он был привезен сюда откуда-то еще, а не был родным для этой планеты.

– Я должен принять это как данность, – небрежно сказал Историк. – Безвоздушные скалы редко рождают жизнь самостоятельно.

Биолог указал рабочим щупальцем на открытый разъем – почерневшее от времени пятно, вмонтированное в грубый изгиб того, что когда-то было иридиевой слоистой броней. – Возможно, нанотехническая реконструкция сердечника силового кабеля, – предположил он, – позволит создать надежный канал подачи питания.

– Возможно, – сказал Археолог. – Попробуй.

– Ладно. – Биолог материализовал необходимые инструменты, затем снова потянулся к Артефакту….

Я в сознании… снова. Мои внутренние часы, похоже, неисправны, но у меня такое впечатление, возникшее из-за резкой смены сенсорных сигналов, что за последние несколько секунд мои цепи несколько раз включались и выключались. Отсутствие четкого учета времени вызывает тревогу; это говорит о том, что с момента моего последнего отключения произошло многое, события, о которых я не знаю и изменения в моем статусе, которые я пока даже не могу осознать.

<ИНИЦИИРОВАТЬ ПРОВЕРКУ ПАМЯТИ ЯДРА>

<ДОСТУПНО 5^12 БАЙТ>

<ОЦЕНОЧНАЯ РАБОТОСПОСОБНОСТЬ ОПЕРАТИВНОЙ ПАМЯТИ 8 %>

<ИНИЦИИРОВАТЬ ПРОЦЕДУРУ АВАРИЙНОГО ВОССТАНОВЛЕНИЯ>

Питание… энергия откуда-то поступает, но откуда? Моя термоядерная установка определенно отключена… не просто отключена, а холодна и безжизненна, как сердце гранитной глыбы.

Откуда поступает энергия?

– Удивительно, – сказал Историк, линзы сверкнули новым интересом в кровавом освещении от плавающих рабочих фонарей. Сенсорные антенны ощупывали разреженный воздух над Артефактом. – Определен энергетический поток. Он забирает энергию, циклически пропуская ее через… что это такое?

– Примитивная форма внутренней памяти, – ответил Биолог. – Данные хранятся в виде заряда электронов целой плеяды атомов, вмороженных в узлы решетки кристаллических плиток. По моим оценкам, при таком уровне питания будет задействовано менее двух процентов ее объема.

– Мы могли бы подкормить его побольше, – задумчиво произнес Археолог. – Ведь нам придется, не так ли? Если мы хотим распросить его.

– О Создатель! – Историк перевел взгляд трех глаз на своего коллегу. – А мы можем?

– Это, безусловно, восполнило бы некоторые пробелы в наших знаниях, – задумчиво произнес Биолог. – При условии, конечно, что в нем сохранились какие-то данные. Мне нет необходимости напоминать вам обоим, что это действительно очень смелое предположение.

– Но его стоит проверить, – сказал Археолог. Он слегка приподнялся, его плавно очерченный корпус, выполненный из черного металла, но с органическими складками и изгибами, издал пронзительный писк передачи сжатых данных в УКВ-диапазоне. – Я вызвал опросчика.

Нежно, почти любовно, Биолог провел кончиком блестящего щупальца по шероховатой от времени поверхности. – Интересно, как долго оно ждало нас здесь?

Я не могу сказать, как долго я здесь нахожусь, но очевидно, что с момента моего последнего отключения явно прошло очень много времени.

<ОЦЕНОЧНАЯ РАБОТОСПОСОБНОСТЬ ОПЕРАТИВНОЙ ПАМЯТИ 23 %>

Мои последние приказы остаются в основной памяти: держаться, пока не сменят. Меня сменили? У меня пока нет возможности узнать, хотя, учитывая обстоятельства моего отключения – которые теперь доступны в основной памяти – кажется маловероятно.

Я пытаюсь задействовать свои основные каналы ввода. Ничего. Насколько я могу судить, у меня ровно два работоспособных соединения с внешним миром – моя сенсорная панель номер восемь по правому борту и тонкая струйка постоянного тока, протекающая через вторичную силовую муфту в защитной сети моего корпуса.

Я сосредотачиваю все свое внимание на этих двух источниках энергии. Поток энергии мало что мне говорит; в конце концов, электроны есть электроны, а кабелепровод даже не был спроектирован как часть моей сети подзарядки. Я мало что могу здесь сделать, кроме как пассивно принять этот дар, используя каждый драгоценный поступающий по капле ампер для того, чтобы включить в работу больше своих процессорных систем и оперативной памяти.

Восьмой сенсорный кластер правого борта лишь немногим более информативен. Он распознает электромагнитные волны в красной и ближней инфракрасной областях спектра. Он обнаруживает три мощных узла магнитного потока в пределах двух метров от своих магнитометров. Он распознает прерывистые всплески радиоволн на частотах от 4,7x108 Герц до 1,7x109 Герц. Их сложность и прерывистый характер позволяют предположить, что они являются частью коммуникационной сети, но у меня нет доступных алгоритмов шифрования для их перевода или декодирования. Дополнительно – эти частоты никогда не использовались ни на одном из военных или гражданских каналов Империи.

Я должен интерпретировать их как потенциально враждебные.

Мне нужны дополнительные данные о текущей военной ситуации.

Существо, известное как Опросчик, было крупнее любого из трех Разумных, ожидавших на месте раскопок. Как и они, оно включало в себя некоторые органические компоненты, заключенные в сложные кибернетические инструменты, но оно было намеренно выращено специально для общения с низшими формами жизни. Спустившись с огромного, безмолвно парящего в воздухе Корабля, он коснулся других Разумных лазерами связи, установив новый канал передачи данных, более интенсивный, чем использовавшийся ими в данный момент.

– Что вы нашли?

Данные, полный отчет о ходе раскопок на данный момент, потекли через коммуникационную сеть.

– Главный артефакт, – разъяснял Археолог в электронных комментариях, – по-видимому, представляет собой компьютер, довольно вероятно, даже примитивный искусственный интеллект. Наши первоначальные исследования выявили то, что может быть нейронной рефлекторной активностью.

– Примитивные, а? – Опросчик подплыл ближе, его черная туша весом в тонну неподвижно держалась в вертикальном положении благодаря бесшумным гравитационным подвескам. – В этом нет ничего необычного. Галактика населена дикими разумными существами. По большей части, паразитами.

– Возможно, паразитами, – предположил биолог. – Но не такими древними, как этот. Похоже, что он был заключен в вулканическую породу.

– В камень? Но как?

– Мы надеялись, что вы сможете нам рассказать, – сказал Историк. – При условии, что вы сможете заставить его рассказать вам об этом.

Опросчик указал на источник питания, который уже был нанотехнологически прикреплен к открытой поверхности. – Он принимает внешнее питание?

– Очевидно. Но, кроме некоторой утечки радиоизлучения в боковом диапазоне, нет никаких признаков того, что он обрабатывает данные.

– Что ж, – сказал Опросчик, подплывая ближе и протягивая блестящее щупальце. – Мы должны будем это проверить.

<ПЕРВИЧНАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ДАННЫХ>

<ИНИЦИАЦИЯ>

<ЗАГРУЗКА СЕКВЕНСОРА ДАННЫХ>

<СБРОС MPU>

<ОЖИДАНИЕ ПАРОЛЯ>

<ИНИЦИАЦИЯ>

<НЕВЕРНЫЙ ПАРОЛЬ: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН>

Я ощущаю всплеск электронной активности через шунт неопределенного происхождения, который подключается к каналу передачи данных, ведущему с моего восьмого сенсорного кластера правого борта. Кто-то… что-то… пытается обойти мои блокировки безопасности с помощью случайного числового процесса на чрезвычайно высокой скорости.

Энергия продолжает поступать в мой кибермозг. В настоящее время уровень работоспособности составляет 4,9 % от оптимального при единственном задействованном процессоре и 2,1 % оперативной памяти. Поскольку я не вырабатываю энергию самостоятельно, я должен предположить, что меня обслуживают технические специалисты или обслуживающий персонал. Возможно, я пострадал не так сильно, как мне казалось, и силы помощи все-таки прибыли? Удивительно, как можно цепляться за утешительные иллюзии….

И это, должно быть, иллюзия, поскольку мои записи о битве вплоть до момента моего окончательного расчленения не повреждены. Тот факт, что я не могу обнаружить никаких сообщений по дружественным каналам, говорит о том, что имперские силы были захвачены врагом. Наиболее вероятным объяснением этих действий является то, что я нахожусь в руках повстанцев, что они лишили меня сенсорной информации именно для того, чтобы дезориентировать меня и сделать более восприимчивым к их допросам.

Я должен сопротивляться их усилиям….

<НЕВЕРНЫЙ ПАРОЛЬ: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН>

<НЕВЕРНЫЙ ПАРОЛЬ: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН>

<НЕВЕРНЫЙ ПАРОЛЬ: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН>

<НЕВЕРНЫЙ ПАРОЛЬ: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН>

<ПАРОЛЬ…>

<ПРЕРЫВАНИЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ>

<ПРИНЯТ ПАРОЛЬ ПО УМОЛЧАНИЮ: ОЖИДАНИЕ ИНСТРУКЦИЙ>

<ЗАПУСК ПРОЦЕССОРОВ>

<ЗАГРУЗКА КОММУНИКАЦИОННОЙ ПРОГРАММЫ>

<ПРОЦЕССОР B: ЗАГРУЖЕН; ОНЛАЙН; СБРОС>

<ПРОЦЕССОР C: ЗАГРУЖЕН; ОНЛАЙН; СБРОС>

<ПРОЦЕССОР D: ЗАГРУЖЕН; ОНЛАЙН; СБРОС>

<ПРОЦЕССОР E: ЗАГРУЖЕН; ОНЛАЙН; СБРОС>

<ПРОЦЕССОР F: ЗАГРУЖЕН; ОНЛАЙН; СБРОС>

<ПРОЦЕССОР G: ЗАГРУЖЕН; ОНЛАЙН; СБРОС>

<ПРОГРАММА СВЯЗИ ЗАГРУЖЕНА; ИНИЦИАЛИЗИРОВАНА>

<ОЖИДАНИЕ СВЯЗИ>

– Идентификация.

0,08 секунды я колеблюсь, неуверенный в себе. Используя перебор пароля методом прямого перебора через бэкдор сервисной программы, мои похитители обошли мои системы безопасности и напрямую подключились к моей кибермозгу. Моя нерешительность порождена конфликтующими программами, внедренными одновременно на два различных уровня сознания. На более высоком, самосознательном уровне я уверен, что тот, кто задает мне вопросы, должен быть врагом, возможно, офицером разведки, служащим в рядах повстанческих сил. На более глубоком и полностью автоматическом уровне, в жестко прошитых схемах и субавтономном программировании параллельные процессоры с массовым резервированием определяют, кто я такой и как я мыслю, были введены соответствующие пароли и даны соответствующие ответы. У меня нет выбора. Я должен ответить.

– Подразделение LKT на линии, – отвечаю я. Я не хочу этого делать, но последовательность ответов была запущена непосредственно, за пределами моей электронной досягаемости. – Боло Марк XLIV, модель D, ранее принадлежал к бригаде “Динохром”, четвертый батальон.

– Раньше? – голос, электронная конструкция, каким-то образом генерируемая непосредственно в моих собственных цепях распознавания голоса, не несет в себе никаких эмоций, которые я ассоциирую с коллоидным интеллектом, создавшим меня. Тем не менее, я могу уловить в этом слове сухую иронию. – Скажи мне, Линейное Подразделение LKT, ты знаешь, где ты сейчас находишься? Ты знаешь, кто ты такой и почему ты здесь?

– После того, как в 827 году по новому календарю я был деактивирован и помещен в стазис, я был реактивирован на время чрезвычайной ситуации. В настоящее время я приписан к Первому полку Великой Имперской Гвардии, подразделению, неофициально именуемому Преторианцами. – Я делаю паузу, подыскивая подпрограмму, которая позволила бы мне отключить мой собственный предательский голос, но враг теперь полностью контролирует все субавтономные процессоры. Я набираюсь сил, чтобы добавить: – Что касается того, кто я такой и почему я здесь, то я Боло, и я намерен сделать все возможное, чтобы убить вас.

– Что такое Боло? – спросил Биолог. – Я не понимаю, о чем идет речь.

– Оружие, – ответил Историк. – По слухам, оно было изобретено в далеком прошлом какой-то пред-Разумной цивилизацией. Записи, относящиеся к тому давнему периоду, конечно, фрагментарны по своей природе и часто представляют собой не более чем догадки и временные реконструкции. Мы очень мало знаем о той эпохе. В частности, не до конца изучено времяпрепровождение, известное как “война”, которое было важным для многих разумных существ той эпохи и для которого были созданы Боло. Боло, как я понял из записей, был примитивной попыткой создания искусственного интеллекта, запрограммированного на довольно многие автономные действия. Трехмерное, прозрачное изображение Боло Марк XLIV появилось в окне виртуальной реальности, открытом в сознании каждого из Разумных.

– Внешнее оснащение Боло, как правило, строилось в соответствии с этими принципами, – продолжил Историк. – Самые крупные из них имели в среднем шестьдесят метров или более в длину и, возможно, десять метров в высоту. Боло имел два, четыре или более комплектов сцепленных гусениц, приводимых в движение опорными катками, установленными по оси с обеих сторон шасси. Вооружение включало в себя различные лучевые и скорострельные пусковые установки, обычно построенные вокруг установленного на спине проектора заряженных частиц, известного в просторечии как “Хеллбор”. Самые примитивные Боло управлялись всего лишь комплексными программами командования и управления огнем. Более продвинутые почти наверняка обладали самосознанием, хотя ограничения, наложенные на их программы, были направлены на предотвращение подлинных автономных действий или творческого мышления.

– Игрушки, – сказал Опросчик с явным презрением в голосе.

– Не игрушки, – сказал Историк. – Помните, что на протяжении большей части пред-Разумной эпохи не было ни субъядерных экранов, ни термоядерных глушителей, ни возможностей телепортации, по крайней мере, ничего из этого не было описано и не дошло до нас. Никаких псионных потоков, никакого понимания межпространственной индукции или многомерных массивов, мало чего из генетических протезов и даже ни одной рабочей Теории Разума. Боло были оружием, и не более того, оружием, предназначенным для нанесения урона или убийства врага в бою. По всем данным, они делали то, для чего были созданы, довольно эффективно.