Текст книги "Последний бой (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Линда Эванс,Уильям Кейт,Стив Перри,Тодд Маккефри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

И, мрачно напомнил себе Шаттак, если уж Боло выбрал Джексона своим командиром, возможно, для него было бы лучше сохранить броню своей невинности. Для людей Арарата был только один возможный вариант… и, как командир Подразделения 1097-SHV, именно Джексон Деверо должен был отдать приказ.

– Я бы пригласил вас подняться на командную палубу, ваша честь, – Джексон обращался к Сальваторе, и его голос вырвал Шаттака из его рассуждений, – но мы работаем из запасного командного пункта. Это его Командный Пункт Два, – пояснил он, взглянув на Шаттака. – Как вы можете видеть, подняться к люку довольно сложно, но удар, убивший последнего командира Шивы, разрушил основной Командный Пункт.

– Но он все еще функционирует, не так ли? – настойчиво спросила Сальваторе. – Я имею в виду, в вашем радиосообщении говорилось, что он спас ваше поместье.

– О да, он в рабочем состоянии, мэм, – заверил ее Джексон и посмотрел на возвышающуюся машину. – Пожалуйста, Шива, доложи мэру о состоянии дел.

– Линейное Подразделение Один-Ноль-Девять-Семь-SHV в настоящее время функционирует на уровне семидесяти восьми целых и шестидесяти одной сотой процента от базовой мощности, – ответил спокойный, приятный тенор. – Текущего уровня резервного питания достаточно для шести с половиной часов работы в режиме полной боевой готовности.

Мэр невольно сделала шаг назад, автоматически повернув голову, чтобы посмотреть на Шаттака, и бывший морской пехотинец мрачно улыбнулся ей. – Не волнуйся, Реджина. Семьдесят восемь процентов базовой мощности Марк XXXIII должны быть способны справиться с чем угодно, кроме полного дивизиона бронетехники, а если бы у них была такая мощь, то мы бы уже были мертвы.

– Хорошо. – Сальваторе глубоко вздохнула, затем резко кивнула. – Хорошо! В таком случае, я думаю, нам следует подумать, что делать с тем, что у них есть.

– Шива? – снова сказал Джексон. – Не могли бы вы сообщить мэру и маршалу вашу оценку сил противника, пожалуйста?

И снова Шаттак услышал в голосе Джексона опасную, возбужденную нотку – восторг ребенка, получившего великолепную новую игрушку и стремящегося показать все, на что она способна, – и тут Боло ответил.

– В настоящее время силы Врага на Ишарке состоят из одного тяжелого крейсера класса Звездный сталкер, сопровождаемого двумя штурмовыми транспортами имперской тяжелой пехоты класса Авангард, и семью дополнительными транспортными кораблями различных гражданских имперских конструкций. – Шаттак напрягся при упоминании тяжелого крейсера, но расслабился, шумно выдохнув, когда Шива спокойно продолжил: – Все вражеские военные корабли были лишены наступательного вооружения, чтобы максимально увеличить пассажировместимость и грузоподъемность. Общее присутствие мелькониан на этой планете составляет приблизительно девятьсот сорок два имперских военнослужащих и восемь тысяч сто семь невоенного персонала. Общая боеспособность, за исключением средств локальной обороны, сохраненных на крейсере Старквест, состоит из десяти штурмовых шаттлов класса Кестрел, одного среднего боевого робота класса Сурт, двенадцати разведывательных машин класса Игл, восьми легких разведывательных машин класса Хоук и одного пехотного батальона в неполном составе.

– Звучит многовато, – сказала Сальваторе, снова взглянув на Шаттак, и в ее тихом голосе послышалась тревога, но Шаттак только покачал головой.

– На пересеченной местности, где они могли бы подкрасться к нему незаметно, они могли бы причинить ему вред – возможно, даже вывести из строя. Но только если он не знает, что они там… и не нападает сам. Кроме того, это все пилотируемые транспортные средства. У них может не быть ветеранов с боевым опытом в команде, в то время как Шива вот… – он указал на покрытого боевыми шрамами гиганта, и Сальваторе кивнула.

– Неа, – продолжал маршал, – если у этих щенков есть хоть капля здравого смысла, они возьмут ноги в руки, как только увидят, что на них надвигается Шива.

– Они не смогут, маршал, – вставил Джексон, и Шаттак с Сальваторе почти в унисон повернули к нему головы. – Их корабли слишком изношены. Они были способны только долететь сюда.

– Вы уверены в этом? – спросил Шаттак.

– Шива уверен, – ответил Джексон. – Он получил данные с их собственных компьютеров.

– Черт, – очень, очень тихо произнес Шаттак, и настала очередь Джексона удивленно повернуть голову. Маршал смотрел на луны несколько бесконечных секунд, а затем, наконец, вздохнул.

– Это очень плохо, Джексон, – сказал он. – Потому что, если они не захотят – или не смогут – убежать, мы можем сделать с ними только одно.

Мои аудиодатчики передают мне разговор между главным маршалом Шаттаком и моим командиром, а вместе с ним и еще одно эхо прошлого. Я снова слышу, как полковник Мандрелл, командир Восемьдесят второго полка, объявляет приказ о начале операции “Рагнарек”. Я слышу боль в ее голосе, осознание того, к чему приведет Рагнарек, чего это будет стоить. Тогда я не понимал ее боли, но теперь я понимаю… И точно так же, как я слышу полковника Мандрелл в голосе главного маршала Шаттака, я слышу девятнадцатилетнего Диего Харигату в голосе моего нового командира. Я слышу уверенность молодого невежества, ощущение собственного бессмертия. Я слышу того Диего, который когда – то верил – как и я – в честь полка и благородство нашей цели как защитников человечества. И я помню сурового, ненавидящего воина, который ликовал вместе со мной, когда мы убивали перепуганных мирных жителей, и я уже не тот Шива, которым был в конце, а тот, кем я был в начале, проклятый, с воспоминаниями о конце Диего и моем собственном.

Я слушаю, и боль скручивает меня изнутри, потому что я знаю – о, как хорошо я это знаю! – как все закончится.

– Ты хочешь сказать, что хочешь просто убить их всех? – с беспокойством спросил Рори Деверо. – Вот так просто? Никаких переговоров, даже без предложения отпустить их?

– Я не говорил, что мне это нравится, Рори, – мрачно сказал Аллен Шаттак. – Я только сказал, что у нас нет выбора.

– Конечно, у нас есть выбор! Ради бога, у нас есть Боло! Они были бы сумасшедшими, если бы пошли против такой огневой мощи – ты сам так сказал!

– Конечно, именно так, – согласился Шаттак, – но можем ли мы быть уверены, что они не сумасшедшие? Посмотри на это, Рори. Самое первое, что они сделали, это отправили оснащенные ядерными боеголовками шаттлы на ближайшее поселение – твое, кстати! – а Шива сказал, что у них осталось по меньшей мере десять Кестрелов. И он может находиться только в одном месте одновременно. Если они выяснят, где находится это самое место, и сделают все правильно, они смогут уничтожить две трети наших поселений, а может, и больше, одним ударом. Он может остановить любого, кто окажется в пределах его досягаемости, но он не может остановить тех, кто будет далеко, а, насколько нам известно, мы – все, что осталось от всей человеческой расы! – Маршал уставился на старшего Деверо, разъяренный не столько Рори, сколько жестокой логикой собственных аргументов. – Мы не можем рисковать, Рори, а Шива говорит, что они не смогут уйти, даже если бы мы им приказали. – Пожилой мужчина отвернулся, скривив губы. – Получается они или мы, Рори, – сказал он более спокойно. – Они или мы.

– Ваша честь? – Рори обратился к мэру Сальваторе, но его собственный голос звучал тише, он уже смирился, и она покачала головой.

– Аллен прав, Рори. Хотела бы я, чтобы он был не прав, но он прав.

– Конечно, прав! – Джексон, казалось, был удивлен, что его брат вообще мог колебаться. – Если бы не Шива, они бы уже убили тебя, маму, папу – всю нашу семью! Черт возьми, да, они или мы, и я планирую, чтобы это были они! – Рори пристально посмотрел ему в лицо, затем отвернулся, а Джексон оскалил зубы, глядя на Шаттака.

– Мелконская зона высадки скоро будет разгромлена, маршал! – пообещал он и повернулся к ступенькам внешней лестницы.

Мой новый командир скользит обратно во Второй Командный, и я закрываю за ним люк. Я знаю, что он собирается сказать, но, даже зная это, я отчаянно надеюсь, что ошибаюсь.

Он садится в противоперегрузочное кресло и откидывается на спинку, и я испытываю то, что человек мог бы описать как ощущение упадка сил, потому что выражение его лица я видел раньше у слишком многих людей. Смесь возбуждения, страха перед неизвестным, решимости… и предвкушения. Я никогда не считал лица, на которых за эти годы появлялось такое же выражение. Без сомнения, я мог бы порыться в своей памяти и сделать это, но у меня нет желания знать их количество, потому что даже без подсчета я уже знаю одно.

Я никогда не видел, чтобы это выражение лица сохранялось после того, как его обладатель впервые по-настоящему ощутил вкус войны.

– Хорошо, Шива. – Джексон услышал, как в его голосе зазвучало возбуждение, и потер ладонями бедра. Мягкое гудение энергии, экраны обзора и управления огнем, янтарные, красные и зеленые контрольные лампы и мерцание индикаторов погрузили его в новый мир. Он мало что понял из этого, но ухватил достаточно, чтобы почувствовать свою собственную неудержимую силу. Он больше не был фермером, беспомощным в затерянном мире, на который однажды может наткнуться враг его расы. Теперь у него была возможность что-то с этим сделать, нанести ответный удар по расе, которая почти уничтожила его собственную, и защитить последних выживших Человечества, и потребность сделать именно это билась в его крови, как лихорадка. – У нас есть работа, которую нужно выполнить, – сказал он. – Ты точно определил местоположение противника?

– Подтверждаю, коммандер, – ответил Боло.

– У нас хватит сил добраться до них и атаковать?

– Подтверждаю, коммандер.

– И у нас достаточно резервного питания, чтобы оставаться в строю до рассвета?

– Подтверждаю, коммандер.

Джексон сделал паузу и приподнял бровь. Ему показалось, что в Боло что-то изменилось. Какая-то неуловимая перемена в тоне. Или, возможно, дело было в манере Шивы говорить, потому что его ответы были короткими и немногословными. Не невежливыми или нетерпеливыми, но…

Джексон фыркнул и покачал головой. Вероятно, это было не более чем воображение в сочетании с нервным расстройством. В конце концов, Шива был ветераном. Он уже видел все это раньше. Кроме того, он был машиной, как бы человечно он не говорил.

– Тогда ладно, – решительно сказал Джексон. – Давай нанесем им визит.

– Принято, коммандер, – произнес тенор, и колоссальная боевая машина отвернулась от Лэндинга. Она с грохотом покатилась на запад-северо-запад, а жители Лэндинга стояли на крышах и склонах холмов, наблюдая за ним, пока его яркие ходовые огни и огромная башня снова не растворились в ночи.

9

Я иду по холмистой равнине к горам, и во мне всплывают воспоминания о моем первом путешествии по этой местности. Сейчас все по-другому, тихо и спокойно под заходящими лунами. Нет вражеских заграждений, нет тяжелых бронетанковых подразделений, поджидающих в засаде, нет самолетов, с ревом снижающихся, чтобы атаковать и погибнуть под моим огнем. То тут, то там я прохожу мимо обломков сражений, военный мусор медленно ржавеет, погода на Ишарке – нет, на Арарате – пытается стереть доказательства нашего безумия. Но одно совершенно не изменилось, моя миссия осталась прежней.

Но я уже не тот, что прежде, и не испытываю никакого рвения. Вместо этого я чувствую… стыд.

Я понимаю, что случилось с моими давно умершими товарищами-людьми. Я был там – я видел это и, благодаря нейронному интерфейсу, я чувствовал это вместе с ними. Я знаю, что они были не большим злом, чем тот молодой человек, который сейчас сидит в аварийном кресле на Командном Два. Я знаю, абсолютно точно и неоспоримо, что в конце они действительно сошли с ума, и я вместе с ними. Дикость наших действий, резня, преднамеренное убийство безоружных гражданских – эти зверства выросли из нашего безумия и того безумия, в котором мы оказались, и даже сейчас, когда я скорблю, даже когда мне стыдно за свое участие в них, я не могу винить Диего или полковника Мандреллу, или адмирала Тревор, или генерала Шарт На-Ярма. Все мы были виноваты, но так много вины, так много крови и такая отчаянная потребность подчиняться приказам и выполнять свой долг, что мы поклялись делать.

Как я клялся и сейчас. Мой командир еще не отдал приказ, но я знаю, каким он будет, этот приказ, и я – Боло, линейное подразделение, возможно, последний оставшийся в живых член бригады “Динохром” и наследник всех ее боевых наград. Возможно, правда, что я и мои товарищи по бригаде, которые проводили операцию “Рагнарек”, уже опозорили наши полки, но ни один Боло еще ни разу не нарушил свой долг. Мы можем погибнуть, быть уничтоженными или побежденными, но мы никогда не нарушим свой долг. Я чувствую, что этот долг тянет меня вперед даже сейчас, обрекая на новые убийства и позор, и я знаю, что если место, которое люди называют Адом, действительно существует, то оно станет моим конечным пунктом назначения.

Джексон сидел в противоперегрузочном кресле, наблюдая, как на дисплеях меняются карты местности, по мере того как Шива продвигался вперед со скоростью почти девяносто километров в час. Молчание Боло казалось каким-то тяжелым и задумчивым, но Джексон сказал себе, что слишком мало знает о том, как обычно ведут себя Боло, чтобы думать о чем-то подобном. И все же он, как ни странно, не решался побеспокоить Шиву, и его внимание блуждало взад и вперед по таинственному, завораживающему оборудованию командной палубы, словно пытаясь отвлечься. Он вглядывался в главный экран управления огнем, когда Шива внезапно заговорил.

– Извините, коммандер, – сказал Боло, – Но прав ли я, предполагая, что наша цель – атаковать мельконианские корабли с беженцами, когда мы достигнем их?

– Конечно, это так, – сказал Джексон, удивленный тем, что Шива вообще задал этот вопрос. – Разве ты не слышал, что сказал маршал Шаттак?

– Подтверждаю. Действительно, коммандер, именно потому, что я слышал его, я прошу официального подтверждения моих приказов и параметров задания.

Боло снова замолчал, и Джексон нахмурился. В голосе Шивы снова зазвучали странные нотки, теперь более отчетливые, чем раньше, и ощущение собственной неопытности внезапно охватило Джексона, холодная волна смыла остатки его уверенности и возбуждения.

– Тебе приказано уничтожить врага, – сказал он через мгновение ровным голосом.

– Пожалуйста, дайте определение “врага”, – тихо произнес Шива, и Джексон недоверчиво уставился на говорившего.

– Враги – это мельконианцы, которые пытались уничтожить мое поместье!

– Те индивидуумы уже мертвы, коммандер, – заметил Шива, и если бы Джексон был хоть немного менее шокирован, он, возможно, услышал бы мольбу в голосе Боло.

– Но не те, кто их послал! – ответил он вместо этого. – Пока на этой планете есть мельконианцы, они представляют угрозу.

– Значит, – очень тихо сказал Шива, – нам приказано уничтожить всех мелькониан на Арарате?

– Именно так, – резко сказал Джексон, и на мгновение воцарилась бесконечная тишина, пока Боло с грохотом продвигался вперед в ночи. Затем Шива заговорил снова.

– Коммандер, – сказал Боло, – со всем уважением, я отклоняю этот приказ.

Стоя за плечом лейтенанта Джанала, Тарк На-Маракан почувствовал, как его охватывает тошнота. Он уставился на плоский экран тактического офицера, и на командной палубе Старквеста воцарилась полная, исполненная ужаса тишина, поскольку один из разведывательных беспилотников крейсера наконец-то зафиксировал приближающуюся к ним угрозу.

– Безымянный из Безымянных, – прошептал, наконец, Рангар. – Это Боло?

– Да, сэр. – голос Джанала звучал приглушенно, он прижал уши к голове.

– Как вы могли не заметить это по пути сюда? – рявкнул Дюрак, и офицер-тактик вздрогнул.

– У него нет признаков активного термоядерного синтеза, – ответил он, защищаясь. – Должно быть, он работал на резервном питании, а без признаков реактора его было невозможно отличить от любого другого источника энергии.

– Но… – начал было Дурак, но тут же захлопнул рот, когда Тарск махнул рукой.

– Хватит! – резко сказал командир. – Джанал виноват в этом не больше, чем ты или я, Дурак. Он поделился с нами своими показаниями датчиков, так же как мы поделились с ним нашими выводами. – Инженер мгновение смотрел на него, затем дернул ушами в знак согласия, и Тарск глубоко вздохнул. – Ты говоришь, что он работает на резервном питании, Джанал. Что это означает с точки зрения его боевых возможностей?

– Многое зависит от того, сколько у него энергии, сэр, – сказал Джанал через мгновение. – Согласно ограниченной информации в нашей базе данных, его способность заряжаться от солнечных батарей значительно более эффективна, чем все, что когда-либо изобретала Империя, и, как вы можете видеть на снимках с беспилотника, по крайней мере два главных орудия, по-видимому, не повреждены. Предполагая, что у него в достатке энергии, каждое из этих орудий может уничтожить все корабли флотилии. И, – голос офицера-тактика дрогнул, но он повернул голову, чтобы встретиться взглядом со своим командиром, – поскольку он направляется прямо к нам, не дожидаясь рассвета, я думаю, мы должны предположить, что у него достаточно энергии, чтобы атаковать нас без подзарядки.

– Сколько наших кораблей сможет взлететь? – спросил Тарск Дурака. Инженер начал было отвечать, но Рангар заговорил первым.

– Забудь об этом, мой друг, – тяжело произнес он. Тарск посмотрел на него, и астронавигатор устало оскалил клыки. – Это не имеет значения, – сказал он. – Боло уже находится в зоне досягаемости, чтобы атаковать любой из наших кораблей, как только он появится над горизонтом.

– Астронавигатор прав, сэр, – тихо согласился Джанал. – Мы…

Он внезапно замолчал, наклонился ближе к экрану, затем медленно выпрямился.

– Что? – резко спросил Тарск, и Джанал поднял когтистую руку в жесте недоумения.

– Я не знаю, сэр, – признался он. – По какой-то причине Боло только что перестал двигаться.

– Что значит “отклонить приказ”? – потребовал Джексон. – Я твой командир. Ты должен подчиняться мне!

На мгновение воцарилась долгая тишина, а затем Шива заговорил снова.

– Это не совсем верно, – сказал он. – При определенных обстоятельствах моя базовая программа позволяет мне запрашивать подтверждение у вышестоящего командования, прежде чем выполнять приказы моего командира.

– Но нет никаких… – начал Джексон почти в отчаянии, затем заставил себя остановиться. Он закрыл глаза и сделал глубокий, прерывистый вдох, а когда заговорил снова, в его голосе звучало с трудом удерживаемое спокойствие.

– Почему ты хочешь отказаться от выполнения приказа, Шива?

– Потому что он неправильный, – тихо сказал Боло.

– Защищать себя это неправильно? – потребовал Джексон. – Они напали на нас, помнишь?

– Моя основная функция и первостепенный долг – защищать людей от нападения, – ответил Шива. – Вот причина создания бригады “Динохром”, цель, ради которой я существую, и я сражусь с любым Врагом, который угрожает моим создателям. Но я еще и воин, Командир, и нет чести в бессмысленной резне.

– Но они напали на нас! – в отчаянии повторил Джексон. – Они действительно угрожают нам. Они послали на нас свои шаттлы с ракетами, хотя мы им ничего не сделали!

– Возможно, вы ничего им не сделали, коммандер, – сказал Шива очень, очень тихо, – но я сделал. – Несмотря на собственное замешательство и внезапную досаду, Джексон Деверо закрыл глаза от бездонной боли, звучащей в этом голосе. Он никогда не думал, что машина может испытывать такие страдания, но прежде чем он успел ответить, Боло тихо продолжил: – И, коммандер, помните, что когда-то это был их мир. Вы можете называть его “Арарат”, но для мельконийцев это “Ишарк”, и когда-то он был домом для ноля целых и восьмидесяти семи сотых миллиарда таких же, как они. Вы бы отреагировали иначе, чем они, если бы ситуация была обратной?

– Я… – начал Джексон, но тут же оборвал себя. Шива ошибался. Джексон знал, что это так – вся история Последней войны доказывала это, – но каким-то образом его слова не прозвучали неправдой. И его вопрос задел что-то глубоко внутри Джексона. Это действительно заставило его, хотя и неохотно, задуматься о том, как бы отреагировал его собственный народ в подобной ситуации. Предположим, что этот мир когда-то принадлежал людям, что мелькониане убили миллиард мирных жителей на его поверхности, а затем захватили его. Стали бы люди колебаться хотя бы мгновение, прежде чем напасть на них?

Конечно, нет. Но разве не в этом был смысл? Между их расами было столько ненависти, столько взаимной резни, что любая другая реакция была немыслима. Они не могли не убивать друг друга, не смели оставить другого в живых. Джексон знал это, но когда он столкнулся с этим знанием лицом к лицу – заставил себя посмотреть правде в глаза и принять мрачную, холодную, жестокую, глупую неизбежность этого – его прежнее чувство миссии и решимость показались ему какими-то безвкусными. Он действительно с нетерпением ждал этого, понял он. Он хотел сокрушить врага гусеницами Шивы, хотел уничтожить не только солдат, которые угрожали его народу, но и мирных жителей, за защиту которых эти солдаты сражались.

Джексон Деверо навсегда потерял свою юность, когда заставил себя признать эту истину, но что бы он ни чувствовал и чего бы ни хотел, это не изменит того, что должно случиться. И поскольку этого не произошло, его голос был твердым, резковатым от необходимости давить собственные сомнения, когда он заговорил снова.

– У нас нет выбора, Шива, и нет никакого “высшего командования” – если не считать главного маршала Шаттака или мэра Сальваторе, и ты уже знаешь, что они скажут. Возможно, ты прав. Может быть, в этом нет никакой “чести”, может, мне и самому это не очень нравится. Но это не значит, что мы можем сделать что-то другое, и я твой коммандер. – его губы искривились при упоминании титула, которым его наградило странное совпадение, но он произнес эти слова твердо. – И как твой командир, я приказываю тебе продолжать выполнение нашей миссии.

– Пожалуйста, коммандер. – огромная боевая машина умоляла, и Джексон сжал кулаки, стараясь не слышать мольбы в ее голосе. – Я уже стольких убил, – тихо сказал Шива. – Слишком многих. Даже для машины наступает время, когда убийства должны прекратиться.

– Может быть, и так, – ответил Джексон, – но не сегодня.

Повисла напряженная тишина, и Джексон затаил дыхание. Неужели Шива на самом деле отвергнет прямой приказ? Смог бы он его отвергнуть? И если бы он это сделал, то что мог бы предпринять Джексон?…

– Очень хорошо, коммандер, – наконец произнес Боло, и впервые его голос прозвучал синтезированным без эмоций, как голос машины.

– Он снова движется, – мрачно объявил лейтенант Джанал. – При нынешних темпах продвижения он достигнет позиции, с которой сможет атаковать нас, через двадцать семь минут.

Я неуклонно двигаюсь вперед, потому что у меня нет выбора. Какая-то часть меня потрясена тем, что я мог даже подумать о неповиновении своему Командиру, и все же во мне бушует отчаяние. Я действительно убил слишком многих, но я все еще защитник Человечества, и я уничтожу любого Врага, который угрожает моим создателям, потому что это мой долг, смысл моего существования. Но цена моего долга слишком высока, и не только для меня. Настанет день, когда Джексон Деверо и Аллен Шаттак оглянутся на эту миссию, осознавая, насколько сильно моя огневая мощь превосходила ту, которой обладал враг, и зададутся вопросом, действительно ли у них не было выбора. И трагедия будет в том, что они никогда не смогут ответить на этот вопрос. Это будет преследовать их, как преследуют меня воспоминания об убитых мирных жителях, и они будут говорить себе – как я говорю себе – что сделанного не воротишь. Они будут говорить себе, что всего лишь выполняли свой долг, что они не осмелились рискнуть, что они были вынуждены заботиться о выживании своего собственного народа любой ценой, и, возможно, они даже будут думать, что верят в это. Но глубоко внутри всегда будет тлеть искра сомнения, как она тлеет в моем реконструированном гештальте. Это отравит их, как отравляет меня… и восемь тысяч сто семь мельконийских отцов, матерей и детей все равно погибнут от их рук – и от моих.

Мелконианцы. Как странно. Я больше даже не думаю о них как о “Враге”. Или, возможно, правильнее будет сказать, что я больше не думаю о них исключительно как о “Враге”. И все же, если мой Командир не смягчится в течение следующих двадцати пяти целых и тридцати трех сотых минуты, то, что я думаю о них, не будет иметь ни малейшего значения.

Я должен повиноваться. У меня нет выбора. И все же, продвигаясь сквозь тьму, я ловлю себя на том, что ищу какой – нибудь способ – любой способ – создать возможность выбора. Я рассматриваю проблему как тактическую ситуацию, анализирую, экстраполирую и отбрасываю, но, несмотря на все мои усилия, все сводится к простому предложению. Поскольку я должен подчиняться приказам своего командира, единственный способ избежать еще одной бойни – это каким-то образом убедить его изменить эти приказы.

– Мы войдем в зону атаки противника через двадцать четыре целых и пятнадцать сотых минуты, – сказал Шива Джексону. – В настоящее время за нами наблюдают по меньшей мере два вражеских разведывательных беспилотника, и я засек приближение вражеской бронетехники. При нынешних темпах сближения они перехватят нас примерно через десять с половиной минут.

– Они могут нас остановить? – напряженно спросил Джексон.

– Это маловероятно, но возможно, – ответил Шива. – Для статистически значимых прогнозов ситуация содержит слишком много неизвестных переменных, таких как техническое состояние противостоящих вражеских машин и уровень квалификации их экипажей. Однако, если они обнаружат брешь в моей лобовой броне и им удастся попасть в нее пятнадцатисантиметровым “Хеллбором” или оружием эквивалентной мощности, они смогут уничтожить меня.

– Понятно. – Джексон облизал губы и вытер ладони о брюки, затем заставил себя пожать плечами. – Что ж, все, что мы можем, – это сделать все, что в наших силах, Шива.

– Согласен, коммандер. Однако, это будет гораздо более сложная тактическая обстановка, чем оборона поместья Деверо. В свете вашего недостаточного знакомства с приборами Командного Два, возможно, вы захотите активировать нейронный интерфейс вашего кресла?

– Нейронный интерфейс?

– Да, коммандер. Это свяжет ваши синапсы и мыслительные процессы непосредственно с моим собственным главным процессором и гештальтом, что позволит осуществлять прямой обмен данными, приказами и ответами с гораздо большей четкостью и значительно большей скоростью.

– Я… – Джексон снова облизнул губы, глядя на дисплеи. По ним уже ползли десятки значков, озадачивая его своей сложностью. Он знал, что Шиве на самом деле не нужна его помощь в предстоящей битве. “Командир” Джексон или нет, но он просто был на подхвате, полностью полагаясь на мастерство и мощь Боло. Но, по крайней мере, этот “интерфейс” позволит ему понять, что происходит, а не оставаться в полном неведении.

– Хорошо, Шива. Что мне делать?

– Просто положите голову на подставку в изголовье кресла. Я активирую интерфейс.

– Но… мне ничего не нужно делать? Я имею в виду, как это…

– Если хотите, я продемонстрирую вам работу интерфейса, прежде чем мы достигнем места боя, – предложил Шива. – У нас достаточно времени, чтобы воспроизвести для вас одно из моих предыдущих сражений в основной памяти. Это будет не совсем то же самое, что тренировка на тренажерах, обычно используемая для командиров Боло, но она научит вас, как использовать и интерпретировать поток данных, и даст гораздо более четкое представление о том, что должно произойти.

Если бы Джексон нервничал чуть меньше, он, возможно, заметил бы едва уловимую нотку в тоне Шивы, которая, казалось, подразумевала нечто большее, чем просто слова. Но он ничего не заметил, глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Ладно, Шива. Давай сделаем.

Интерьер Второго Командного Пункта исчез. На мгновение, показавшееся бесконечным, Джексон Деверо завис в пустом сером небытии – странной вселенной, в которой не было ни точек отсчета, ни ощущений. Каким-то образом, он знал, что никогда не сможет это описать, не было даже отсутствия ощущений, потому что отсутствие само по себе было знакомо. Это было чужое место, которое должно было напугать его, но этого не произошло. Возможно, потому, что это было слишком чуждым, слишком непохожим, чтобы быть достаточно “реальным” и вызвать страх.

Но затем, внезапно, серое пространство исчезло. Он не вернулся во Второй Командный. Фактически, он даже не был внутри корпуса Шивы, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, где он на самом деле находится. Или, скорее, кем он был, потому что каким-то образом он превратился в Шиву. Сенсоры Боло стали его глазами и ушами, гусеницы – ногами, термоядерная установка – сердцем, оружие – руками. Он все видел, все понимал, воспринимал с почти ужасающей ясностью. Ему не нужно было объяснять тактическую ситуацию, поскольку он разделял понимание Шивы о ней, и он с благоговением и недоверием наблюдал, как Шива/Джексон с грохотом врезался в огонь противника.

Ракеты и снаряды хлестали по их боевому экрану, пучки частиц пробивали их броню, но это оружие было слишком слабым, чтобы остановить их наступление, и та часть слияния, которой был Джексон, осознала кое-что еще, кое-что неожиданное. То, что он получал от своей половины-Шивы, не ограничивалось простым сенсорным вводом или тактическими данными. Он ощущал присутствие Шивы, ощущал возвышенную, движущую цель Боло… и его эмоции.

Всего мгновения этого было достаточно, чтобы оторвать Джексона от интерфейса. Эмоции. Несмотря на то, что он знал, что Шива обладает полностью развитым интеллектом, несмотря даже на боль, которую он слышал в голосе Боло, он никогда не осознавал, что у Шивы есть настоящие эмоции. Глубоко внутри Джексон слишком хорошо понимал, что Шива это машина, чтобы совершить такой скачок, но теперь у него не было выбора, потому что он испытал эти эмоции. Более того, он разделял их, и их интенсивность и мощь обрушивались на него, как удары кнута.

Шива/Джексон продвигались вперед, “Хеллборы” и противопехотные комплексы с грохотом обрушивались на врага, и дикая волна ярости, решимости и ненависти поглотила Джексона. Целеустремленность и гнев, страх, потребность разрушать, отчаянная жажда мести расе, уничтожившей так много его создателей. Вихрь бурлил вокруг него с яростью, более ужасающей, чем вражеский огонь, и он чувствовал, как Шива отдается ему.