Текст книги "Contra Dei 2"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

bLizzard

Наблюдая за дискуссией, развернувшейся по поводу взаимодействия сатанистов с социумом, я неоднократно натыкался на тезис о том, что эгоизм сатаниста – это эгоизм, распространяющий понятие «эго» до размеров – по возможности – всей Вселенной. Вероятно, в обоснование этой точки зрения можно привести какие-то аргументы, но, во всяком случае для меня, это не так. Мир – и, в частности, социум – всегда представлялся мне противником, который желает подавить меня и заставить действовать в своих интересах. Соответственно, моё взаимодействие с миром направляется не желанием подчинить его себе, а желанием самому существовать по своим правилам, безотносительно того, то по этому поводу думает мир. Собственно, именно осознание этой основы собственного мироощущения было в своё время одним из побуждений к тому, чтобы определить себя как сатаниста, и потому тезис о том, что стремление к преобразованию мира является одной из основ сатанинского мировоззрения, мне представляется несколько странным. Для меня преобразование мира – не фундаментальное побуждение, а лишь следствие стремления к независимости, и существует оно лишь в той мере, в которой способствует независимости.

Однако, последовательно развивая эту мысль, мы придём к тому, что противоположности сойдутся – не стремясь к влиянию на мир изначально, я вынужден реагировать на его стремление влиять на меня, а единственным действенным способом такой реакции является обретение влияния в мире, в том объёме, который позволяет оставаться независимым от объекта влияния[!Последнее – важно. Абсолютный властитель отдает властвованию абсолютно все свои ресурсы.!]. Абстрагироваться от мира невозможно, а значит, с ним необходимо взаимодействовать, причём так, чтобы от этого взаимодействия выигрывать. Дополнительная сложность вносится тем, что существуют интересные для меня задачи, которые принципиально неразрешимы в одиночку – и, значит, необходимо, чтобы мир развивался, причём в нужном мне направлении. Альтернативы, которые мне сейчас видятся, сводимые к отшельничеству, маргинальности или погружению в себя в различных комбинациях, не представляют существенного интереса – надежды на то, что мир тебя не заметит, есть не более чем самообман, отшельник независим, лишь пока мир милостиво позволяет ему оставаться таковым. Позиция же «адептов красной кнопки», стремящихся к физическому уничтожению мира, представляется мне странной: прекратить собственное существование всегда возможно, дело это совсем простое, и никакой доблести в нём не видно, а если считать, что за гранью смерти нас ждёт некая другая жизнь (хотя с чего бы так считать?), нет никаких гарантий, что в этой другой жизни нам не потребуются знания и умения, которые мы могли бы обрести здесь, если бы не отправились на тот свет с такой поспешностью.

Тем не менее, приходя в описанных рассуждениях к необходимости обретения могущества в том числе и в мире, в методах я существенно расхожусь с различными радетелями за счастье человечества. Всё дело в том, что восторженные поборники всеобщего счастья готовы принести в жертву великой идее всё что угодно, надеясь на то, что величие идеи оправдает любые средства. Для меня же в мире существуют вещи (их немного), которые не стоят великих идей, поскольку в той или иной степени – и в отличие от последних – выгодны для меня лично.

Рассмотрим в качестве иллюстрации популярный в последнее время тезис: «мне комфортнее в среде русского быдла, нежели нерусского». Не знаю, кому как, а мне – не комфортнее. Как только во имя национального освобождения борцы начинают публично лгать и заниматься популистской демагогией, мне моментально становится с ними не по пути – я не желаю ни общаться с экзальтированными дураками, ни оказываться в ситуации, когда цель общения – сделать из собеседника экзальтированного дурака. Не то, чтобы я был в принципе к этому неспособен, но необходимость таковых действий я воспринимаю как следствие собственных недостатков – которые нужно искоренять, а не потакать им. Заниматься этими вещами «ради собственного комфорта» для меня невозможно, потому что в процессе этих занятий я чувствую себя некомфортно, а результат невыгоден мне стратегически: демагогия как социальная практика ухудшает социум – по крайней мере с точки зрения моего комфорта. Всем, кто не разделяет этой точки зрения, я хочу лишь заметить, что общество, составленное из экзальтированных дураков, никак не может служить фундаментом для построения Империи Ада, во всяком случае – той Империи Ада, которую я мог бы назвать своей Родиной. Соответственно деятельность, направленную на увеличение числа дураков – безотносительно лозунгов, во имя которых она осуществляется – я считаю враждебной по отношению к себе и, по возможности, ей противодействую, чем намерен заниматься и впредь.

Собственно говоря, оболванивание общества как основная технология управления принято на вооружение именно современными «демократическими» правителями – за что, в частности, мы их и «любим». Тем более удивительно, когда их противники начинают использовать этот же инструмент – как будто не было поражения Советского Союза в холодной войне, которое убедительно продемонстрировало невозможность победить западные «демократии» в том случае, если игра ведётся по их правилам. Эти общества отвратительны в своей лживости – и что же? Есть желание победить их, сделавшись еще более отвратительными?

Соответственно, обвинения, например, музыкантов в намеренном «уходе в подполье» и создании «клубов по интересам» – беспочвенны, или, во всяком случае, беспочвенны в каком-то проценте случаев. Уход в подполье вовсе не является целью. Целью является – говорить то, что думаешь и желаешь говорить. Существует некий предел, после которого разъяснение превращается в агитирование, и музыканты просто не желают его пересекать. Существуют, видите ли, личности, для которых творчество не является инструментом общественного воздействия, но напротив того – средством самовыражения. И для них подлаживаться в этом творчестве под интересы текущей политики – значит терять себя. А они этого не желают, потому что никакие политические успехи им этой потери не компенсируют.

Предваряя возражения, замечу, что, видимо как и все прочие, не знаю тайного способа быстро превратить толпу поклонников Децла в сообщество интеллектуалов. Оценивая свою деятельность в этой области, должен сказать, что успехи, во-первых, единичны, а во-вторых, вероятно, обусловлены в значительной степени собственными усилиями тех, кого я побудил о чём-либо задуматься. Но увеличение количества в ущерб качеству на этом поле меня просто не интересует.

Вообще, современные политические дискуссии удивительным образом сузили поле возможных альтернатив до противопоставления «либерализм vs национализм». Между тем, каковы критерии, которыми определяется положение личности при этих способах социальной организации? Это богатство и национальность. Не очень ясно, почему, собственно, сатанист должен ориентироваться на эти критерии – как в личностном плане, так и в оценке социальных систем. Меня, например, в таком качестве интересуют интеллект, трудолюбие и достоинство, безотносительно национальности и богатства. Идеи социальных систем, ставящих эти критерии во главу угла, существуют, и именно они мне наиболее симпатичны. Недостатки же, которые наблюдались при попытках их реализации, есть, на мой взгляд, именно что недостатки реализации.

Оговорюсь: существуют сообщества, в том числе и национальные, которые принципиально желают существовать за счёт остального мира. Такие сообщества, исповедующие насилие или паразитизм, тормозят развитие (потому что соседям мешают, но при этом существовать без них не могут), и, следовательно, заслуживают уничтожения. Но лишь потому – и лишь в той мере – в которой их члены являются насильниками или паразитами, а вовсе не в силу их принадлежности к какой-либо конкретной национальности. Предпочитать же «своих» мерзавцев «чужим» мерзавцам – эта идея представляется мне очень странной: как же мерзавец может быть своим, если «свойство» как раз и определяется отсутствием мерзости?

Hateful Bruxa

Сегодня, как, впрочем, и всегда, приходится видеть множество людей, пытающихся совместить несовместимое. В частности, это касается и тех, кто считает себя сатанистами. Они стремятся привнести свои – сугубо человеческие – интересы, взгляды и стремления туда, где подобные вещи невозможны. Явление это весьма неоднородно, к нему относятся и совсем нелепые случаи (когда, скажем, сатанизмом называют примитивный эгоцентризм, гедонизм, когда отрицается не только деятельность ради Сатаны, но и само Его существование). Но такое явление едва ли можно назвать чем-то, вредящим сатанизму. Да – это мерзко, да – это вызывает законный гнев, но гораздо более вредными являются случаи, когда под маской вроде бы адекватных и верных утверждений кроется нечто абсолютно чуждое. Или когда к подобным утверждениям (и убеждениям) привязывается какое-либо вполне человеческое явление, которое в дальнейшем всё глубже интегрируется в систему ценностей индивида и в итоге начинает преобладать, что, впрочем, индивидом далеко не всегда замечается.

Сатанизм нечеловечен, сатанизм античеловечен – не потому, что сатанизм есть просто отрицание, отрицание человеческого (любое отрицание вторично по своей сути), но потому, что он находится вне человеческой системы координат. И то, что с человеческой плоскостью соотносится, не может напрямую соотноситься с сатанизмом.

Человеческий социум нам неинтересен. Да, мы живём в обществе и вынуждены с ним взаимодействовать; общаясь между собой, мы в той или иной мере подвержены влиянию социумных установок. Даже этот журнал относится к социумным явлениям. Но то, что является окружающей средой, либо – иногда – инструментом, не приобретает первостепенного значения. Человеческий социум для нас не является чем-то «своим», «близким» или «родным» – это чуждо нам. Тот, кто придаёт повышенное значение социуму, уходит от внутренней работы. Тот, кому интересны массы, растворяется в них.

Можно допустить, что сатанист, будучи в той или иной степени человеком, может иметь определённую позицию, касающуюся той же политики. Его может устраивать то или иное политическое устройство, те или иные движения. Более того, поддерживать радикальные движения – вполне допустимо, т. к. подобные течения на своем уровне служат воплощением ненависти, противодействуют проявлениям статики; наконец, то, что некоторые из них тесно взаимодействуют со Страхом, не может не считаться положительным. Для многих молодых людей попытки найти свою нишу, найти применение своим деструктивным стремлениям, выражаются в участии в подобных радикальных политических движениях – левых или правых, это не имеет значения. Но здесь есть риск – вероятность подмены целей средствами и вероятность того, что их неоформленные стремления будут использованы людьми, которые стоят за такими организациями – и энергия, которой можно найти достойное применение, будет использована не по назначению.

И тем более настораживающей является ситуация, в которой повышенный интерес к политике проявляет тот, кто уже вышел из подросткового возраста и позиционирует себя как сатанист. Погружение в жизнь, окрашенную политическими играми, неизбежно ведёт к трате ресурсов; но и это – не самое главное. Деление на «своих» и «чужих», неизбежное при подобном погружении, распространяется на отношения внутри, назовём это так, сообщества сатанистов. И те, кто уделяет повышенное внимание вопросам политики, подменяют разделение, естественное для сатанистов (на светлых и Тёмных, на людей и тех, кто ушёл / стремится уйти от человеческого) на разделение по политическим убеждениям, по отношению к идеологии, которая лежит в основе его убеждений, по отношению к государству, цвету кожи и прочим человеческим факторам.

Сатанист является сатанистом вне зависимости от того, какого цвета у него кожа или волосы. Человек остаётся человеком, тварью, вне зависимости от своих генетических характеристик. В некоторой степени это относится и к такому пониманию нации, которое оперирует скорее культурологическими понятиями: некто, приемлющий ценности общества, в котором он вырос, является человеком и членом этого общества; сатанист же асоциален, и подобные проявления у него – лишь признак некачественной работы над собой. Более того, самоидентификация с тем или иным человеческим народом неприемлема. Говоря о себе, скажем, «я – русский» или «я – американец», некто обозначает всего-навсего принадлежность – генетическую и социальную – к человеческой массе. Сатанист не имеет национальности.

Человеческий мир может быть использован на определённом этапе, но его ценности ни в коем случае не должны становиться ценностями того, кто позиционирует себя как врага – врага человека, мира и его творца. Идеологии, методы которых могут быть полезны, в конечном итоге стремятся к одному – они устремлены в будущее, где человеку (человечеству в целом или какой-то его части) уготовано безбедное существование. Это – стремление к «светлому будущему», и наивным было бы полагать, что гипотетическое общественное устройство, являющееся целью той или иной идеологии, может служить плацдармом для построения Ада на земле. Любое «идеальное» общество (даже если и декларируется, скажем, стремление его граждан к саморазвитию) несёт в себе зародыш стагнации и деградации; если нечего преодолевать – нет и мотивации идти вперёд, исключений из этого правила очень мало. Здесь мы видим желание, противоречащее идее Разрушения. Итак, подобное общество – гипотетическое – означает стагнацию (пусть процесс его построения и кажется проявлением динамичного начала, но важно обращать внимание не на средства, а на цели). Понятно, что такое общество утопично. Но желать его построения и быть сатанистом – невозможно; люди не могут иметь отношения к Империи Ада, и Империя Ада не может проявляться в мире иначе, кроме как в том вненациональном, внегосударственном единстве, которое – по праву Тёмного рождения – объединяет служителей Сатаны. Для сатаниста реально только одно будущее, и в нём нет места человеку. Уничтожение человеческого и уничтожение человечества – как духовное, так и физическое – вот те цели, которые стоят перед идущим по Пути.

Некоторые говорят о том, что этот мир, возможно, – единственная реальность, и что стремиться к его уничтожению нельзя. Но такая позиция означает лишь крайний эгоизм и антропоцентричность говорящего: являясь, в той или иной степени, человеком (хотя бы в силу рождения в человеческом теле), сатанист должен отрицать человеческое – и приветствовать его уничтожение на всех уровнях.

Конечный исход – гибель вселенной, порядка и света – означает и гибель каждого как личности, ведь личность, психика – это продукт материального; и только тот, кто может признать необходимость собственной гибели, способен пойти до конца. Остальные остановятся… Но нужны ли Дьяволу те, кто не способен пойти до конца – до Смерти, не только (предполагаемой индивидом) духовной гибели человеческого, но и до полного, окончательного возвращения в Небытие?..

Dem

Фауст: Чтоб узнать о вашем брате суть, На имя следует взглянуть. По специальности прозванье вам даётся: Дух злобы, демон лжи, коварства – как придётся. Так кто же ты?

Гёте, «Фауст» (пер. Б. Пастернак)

Общество – это наиболее значимый фактор влияния на жизнь личности, не говоря уже о её формировании. То, чем в итоге окажется личность (в том числе и личность сатаниста), очень сильно определяется тем, какое именно общество его окружает, воспитывает и ограничивает (я не оговорился). Отрицание влияния социума – не более чем глупость. Отрицание самой возможности для сатаниста пытаться влиять на социум – не более чем трусость.

По теме статьи у меня возникает глобальный вопрос, который, собственно и вынесен в эпиграф: так кто же мы? Почему мы, мучительно выбираясь из болота социума, не хотим помочь в этом тем, кто придёт за нами? Почему мы вообще пытаемся исключить социум из сферы наших интересов? Где великие мыслители, великие полководцы, великие художники? Платона знают на протяжении 2,5 тысяч лет, Праксителя – 2,4 тысяч лет, Александра Македонского – 2,3 тысяч лет, не говоря о титанах Возрождения, а тем более философах и учёных Нового времени. А кто может вспомнить хоть одного Тёмного (даже не сатаниста, а любого Тёмного), вставшего рядом с Ньютоном, Эйнштейном или Наполеоном? Так в чём же тогда выражается величие Тьмы, если её проводники им не обладают? И если Тьма – первооснова, то почему мы учимся у людей, а не они у нас? Может, мы просто слишком завышенного о себе мнения – ведь мы не просто не превосходим их, но даже не дотягиваем до них – пусть лучших из них, но всё равно людей!

Возможно, кто-то считает, что «это не наш мир»? Но «Царство Моё не от мира сего» сказано отнюдь не Сатаной… А, даже если кто-то и в самом деле считает, что этот мир не его – то что он здесь делает? А если всё же что-то делает, то почему делает так, что о его делах ничего не известно? Но если этот мир – наш, то где наши следы в нём?

И вот мне пытаются сказать, что сатанисту «нельзя / нецелесообразно / противопоказано» заниматься политикой, потому что она неизбежно направлена на общество, состоящее из чел-овеков, и вообще, «это глупость». Да, направлена. Да, очень часто – глупость. Но если ей не заниматься, то чел-овек так и будет пределом – всегда. И мы так и будем продолжать заявлять о своей инаковости, учась, тем не менее, у людей, которые смогли чего-то добиться, а не у своих соратников – которые не смогут добиться ничего, если отказываются и пытаться.

Да, наши возможности по влиянию на общество – смехотворны, результаты усилий – не ясны, и сама возможность для сатаниста заниматься социумными проблемами оспаривается в своём же кругу. Ну и что? Если для кого-то трудности (даже непреодолимые!) являются мотивом отказа от лично избранной деятельности – то почему он не живёт как все, а пытается быть сатанистом?

Мефистофель: Часть вечной силы я, Всегда желавший зла, творившей лишь благое.

Гёте, «Фауст» (пер. Б. Пастернак)

Социальные взаимодействия сатаниста, в идеале, должны быть обусловлены только двумя факторами – тем, что мы живём здесь и сейчас, и тем, что мы есть Легион Ада, ведущий наступление и желающий победы. Рассуждения на тему «собственной исключительности и невообразимого могущества», которые якобы позволяют индивиду свысока поплёвывать на окружающее, можно отмести сразу как обыкновенную глупость. Всё равно мы, как минимум, ходим по улице. Многие работают в коллективах, ездят в общественном транспорте, сталкиваются с государственными чиновниками и т. п. Во многом наши действия на социальном поле не отличаются от действий обычных людей. И даже то, что многие из нас исключают из своей жизни попытки влиять на окружающее общество – тоже не отличает нас от них же.

Однако социумное поле имеет одну важную особенность. Данное поле невозможно игнорировать, социум вынуждает личность вырабатывать чёткую позицию по отношению к нему. И поэтому я считаю, что сатанист может заниматься политикой, в т. ч. и профессионально.

Но сначала немного теории.

Во-первых, идеи (а политическая позиция является в первую очередь выражением определённых идей) не оцениваются «сами по себе». Оцениваются приложение конкретной идеи к действительности и следствия, объективно порождаемые идеей при воплощении её в действительности. Глупо критиковать или защищать «идею свободы» – но как только она реализуется в конкретной политической позиции, появляется объект для критики и защиты. Либерализм плох или хорош не как идея, а как реализация в конкретном обществе на конкретном историческом этапе. Национализм приемлем или не приемлем не абстрактно, а вполне конкретно, исходя из тех следствий, которые мы объективно можем наблюдать в обществах, построенных на идее национализма.

Во-вторых, оценка действительности полностью субъективна. Только субъект, производящий оценку, может её обосновать (пусть и ошибочно!) – исходя из своего личного опыта, личных ощущений, личной мотивации. Учитывая, что сатанизм, в том числе, включает и выраженную индивидуалистическую позицию, разброс оценок даже одного конкретного социумного феномена будет весьма велик.

В-третьих, касательно возможности заниматься политикой вообще: я не слышал, чтобы из сатанизма исключили аспект Сатаны. Надеюсь, я не пропустил никаких важных новостей?..

Теперь, собственно, моя позиция.

Сатанист может заниматься политикой, пытаясь влиять на окружающее общество. Но политическая или социумно-ориентированная деятельность должна являться выражением Albedo сатаниста. Это общее правило, которое декларируется всеми разумными (по крайней мере, я не слышал иного): прежде чем что-либо делать, необходимо ответить на вопрос «зачем?» (именно «зачем?», а не «почему?»). А наличие чёткого, проработанного, обоснованного ответа на этот вопрос и должно быть критерием оценки данного сатаниста другими сатанистами. Приемлемость или неприемлемость конкретной политической позиции – всё-таки второй вопрос. Таким образом, если совпадают конечные цели (а у сатанистов они более-менее совпадают в действительности и полностью совпадают в идеале), то поле дискуссии сужается до обсуждения методов их достижения. Воля сатаниста – выражение воли Сатаны. Способы выражения Его воли – зависят от сатаниста.

Да, на политическом поле возможно возникновение личностных конфликтов, вплоть до прекращения общения и физического насилия. Более того, политическое поле провоцирует возникновение подобных конфликтов. Но это и хорошо: если мы, сатанисты, не сможем принять этот вызов и преодолеть его, то грош цена и нам, и нашему сатанизму. Мы заявляем о своей нечеловечности? Тогда люди не смогут расколоть наше единство, ибо оно зиждется не на отношении к людям и их обществу.

Тот мир, который есть сейчас, должен быть разрушен. Как именно – преобразован или уничтожен, вопрос важный, но вторичный. И, согласные в первом, мы расходимся во втором и продолжаем расходиться ещё больше при выборе конкретных методов. Социумное же поле этого не прощает – стратегически здесь выигрывают сплочённые группы, а не одиночки. И если мы не сумеем объединиться, преодолев разногласия, то сатанизм в нашем теперешнем понимании – исчезнет. Ведь цель воина – не смерть в битве, а достижение победы. Если выбор стоит между бегством и смертью, то воин выберет смерть; но если воин перед битвой не сделал всё возможное для победы своей армии – не место ему в рядах сражающихся.

Мы научились понимать и уважать друг друга, сейчас нам необходимо научиться доверять друг другу. Личностные отношения сатанистов не должны строиться, исходя из их политических позиций. Сатанист может занимается политикой или социумными проблемами сколь угодно серьёзно и ответственно, но другим следует относиться к таким занятиям как к личному хобби конкретного субъекта. В конце концов, чем занятие политикой отличается от собирания марок с точки зрения стороннего наблюдателя? Только тем, что политик может принести действительный вред конкретному индивиду. Но возможность вреда, который будет нанесён кому-либо в результате такой деятельности, вполне компенсируется мизерностью вклада сатанистов в общественные процессы. Здесь нет значимых поводов для межличностных конфликтов, часто они раздуваются из мелочей.

Если подходить непредвзято, то остаётся только один вопрос: является ли деятельность сатаниста (на любом поле) выражением воли Сатаны? Если да, то не может быть никаких претензий, если нет – то перед нами не сатанист. Остаётся только один вопрос: может ли быть часть Его воли направлена на человеческое общество? Я считаю, что да – иначе к чему слова о войне с человеком и богом? Ведь бог выражается не через материю, а через человеческий дух; его преобразование или уничтожение и станет нашей победой.

Фауст: Кудряво сказано; а проще – что такое?

Гёте, «Фауст» (пер. Б. Пастернак)

Собственно говоря, нет ничего ужасного в том, что некто попадёт под «дурное влияние» какой-либо политической группировки. Конечно, от организаций, действующих террористическими методами, лучше держаться подальше, но я вполне могу себе представить сатаниста и в роли политического террориста. Говоря совсем в общем, то чем занимается сатанист – это вопрос в первую очередь осознанности, и лишь во вторую – направления деятельности. Варианты типа «эсер-бомбист» и «полностью аполитичный индивид» с точки зрения внешнего наблюдателя – равноценны, суждение в данном случае может быть высказано лишь после детального ознакомления с позицией субъекта и оценки её проработанности. Сатанист может поддерживать и либералов, и националистов, и т. д. Я даже могу представить себе сатаниста в рядах лимоновской НБП – если воспринимать деятельность данной «партии» как некую форму активного отдыха. Сама возможность того, что некто запутается в социумных и политических вопросах, будет использован как марионетка и навсегда собьётся с собственного Пути, не должна служить «запретом» на политическую деятельность для конкретного сатаниста. «Всё, что не убивает – делает сильней», – в данном случае не индивида, а наше сообщество в целом. С моей точки зрения, возможность учиться на ошибках не следует отбрасывать из-за того, что ошибки могут быть для кого-то смертельными.

Приемлемо то, что индивид считает для себя приемлемым. То, что индивид считает для себя приемлемым, является критерием его оценки другими индивидами. Но ситуация такова, что в данный момент нет чётко обоснованных критериев приемлемости или неприемлемости форм и методов действий на социумном поле. И отказ от открытого и искреннего её обсуждения приведёт лишь к дроблению сатанистов на группы, находящиеся в конфликтных отношениях друг с другом. Пагубность подобного варианта, по-моему, очевидна.

Более того, текущая ситуация (и прогноз её развития) в стране такова, что политизированность (как и сознательная аполитичность) молодых русскоязычных сатанистов будет возрастать. Так же как и разброс мнений на политическом и социумном полях. Так же как и конфликтность в среде сатанистов. Это не хорошо и не плохо, это просто время, в котором мы живём и действуем; оно же и покажет, кто был прав.

Грядущие после нас должны быть сильнее нас – и это единственное мерило вклада сатаниста в дело Ада. Если сатанист действует, осознанно исходя из данной установки, то не имеет значения, на каком поле он действует – личностном или социумном, он прав, не смотря на возможные конфликты с кем бы то ни было.