Текст книги "Европейская поэзия XVII века"

Автор книги: авторов Коллектив

ЮЛИУС ЦИНКГРЕФ

ОБ ИЗМЕНЕ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

 
Ах, что за времена!.. Смятенье и тревога!
Как в лихорадочном я пребываю сне.
Взбесились друг и враг. Отечество – в огне.
Все злее алчет Марс кровавого налога.
 
 
Но в эти дни терплю я от другого бога.
Не только Марс – Амур призвал меня к войне:
Моя возлюбленная изменила мне!
Проклятье двух богов! Нет, это слишком много!
 
 
Все отняла война. Но мы еще вернем
И дом и золото со временем обратно.
И лишь возлюбленной утрата безвозвратна.
 
 
Когда б Амур ее зажег былым огнем,
Я свыкся бы с бедой, смирился бы с войною,
И все, что хочет, Марс пусть делает со мною!
 

МАРТИН ОПИЦ

ПЕСНЬ ОБ ОТЧИЗНЕ

 
Вперед, сыны земли родимой,
Вперед, священный пробил час!
Отваги истинной – не мнимой
Свобода требует от вас!
Коль нет пути для примиренья,
Коль другом враг не может стать,
Нужны порыв, бесстрашье зренья,
Душа бойца, мужская стать!
 
 
При этом ведают герои,
Что вовсе не слепая месть
Умножит наши силы втрое,
А разум, искренность и честь.
И победит в бою кровавом
Не сабель большее число,
А убежденность в деле правом,
Чтоб дух к вершинам вознесло!
 
 
Свое мы видим превосходство
Не только в прочности кирас:
Ума и сердца благородство —
Оружье верное для нас.
И, направляючись в сраженье,
Мы трижды вознаграждены
Тем, что от бездны пораженья
Святым крестом ограждены!
 
 
Нет, нас всевышний не оставит!..
Но как еще ужасен гнет!
Какая боль нам сердце давит!
Как наша родина гниет!
Судьбе доверившись всецело,
Должны мы истину узреть:
Сметем все то, что перезрело,
И то, что не должно созреть!
 
 
Так в бой, сыны земли родимой!
Так в бой! Священный пробил час!
Отваги истинной – не мнимой
Свобода требует от вас!
Коль нет пути для примиренья,
Коль другом враг не может стать,
Нужны порыв, бесстрашье зренья,
Душа бойца, мужская стать!
 

БЕЗОТВЕТНАЯ ЛЮБОВЬ

 
Когда б вы повстречали
Под нашею луной
Страдальца, что в печали
Сравнился бы со мной
И был бы так обижен,—
Я молвил бы в ответ:
Здесь, средь прирейнских хижин,
Меня несчастней нет!
 
 
О, тяжкая невзгода!
Я свой удел кляну:
Уже не меньше года
Я у любви в плену.
Уже не меньше года,
Как с нею я знаком.
В тюрьме – души свобода,
Рассудок – под замком.
 
 
Так что же делать надо?
Где сил моих запас?
Где то овечье стадо,
Которое я пас?
Лишь я ее увидел,
Я отчий дом забыл
И все возненавидел,
Что некогда любил.
 
 
Я не пашу, не сею
И не пасу овец,
Я только брежу ею,
И скоро мне конец.
Себя грызу, терзаю,
Ее кляну в сердцах,
Чье имя вырезаю
В лесу на деревцах.
 
 
Забыв питье и пищу,
Как будто сам не свой,
Крадусь к ее жилищу,
Что к бездне роковой.
Злосчастная судьбина!
Погибла жизнь моя.
Мне край родной – чужбина,
И я – уже не я.
 
 
Но та, что истерзала
Больную грудь мою,
Ни разу не слыхала,
Как я о ней пою.
Меж тем – скрывать не буду
Мой песенный укор
Давно звучит повсюду
Вплоть до Карпатских гор.
 
 
Куда ни привела бы
Меня моя тропа —
Выходят девки, бабы,
Сбегается толпа.
И дружно подпевает
Мне чуть ли не весь свет.
А сердце изнывает:
Ее со мною нет!..
 
 
Зачем мне песни эти?
Я лучше замолчу.
На целом белом свете
ОДНОЙ я петь хочу!
Смогла в нее вместиться
Вся божья благодать.
Любви ее добиться —
Вселенной обладать!..
 

К НОЧИ И К ЗВЕЗДАМ

 
Скажи мне, ночь, зловещей чернотою
Окутавшая долы и хребты,
Ужель пред этой юной красотою
Себя самой не устыдишься ты?!
 
 
Скажите, звезды, лунными ночами
Глядящие с заоблачных высот,
Что значит свет ваш пред ее очами,
Чей ясный свет до неба достает?!
 
 
От этого пылающего взора
Вы, с каждою минутой все бледней,
Погаснете, когда сама Аврора
Зардеется смущенно перед ней.
 

РОЕТА [1]1
  Поэт (лат.).


[Закрыть]

 
Кто со временем поспорит?
Не пытайтесь! Переборет!
Всех и вся в песок сотрет!
Рухнет власть и та и эта.
Но одно лишь: песнь поэта —
Мысль поэта – не умрет!
 

ОБРАЗЕЦ СОНЕТА

 
Вы, небеса, ты, луг, ты, ветерок крылатый,
Вы, травы и холмы, ты, дивное вино,
Ты, чистый ручеек, в котором видишь дно,
Вы, нивы тучные, ты, хвойный лес мохнатый,
 
 
Ты, буйный сад, цветами пышными богатый,
Ты, знойный край пустынь, где все обожжено,
Ты, древняя скала, где было мне дано
Созвучие вплести в мой стих витиеватый,—
 
 
Поскольку я томим любовною истомой
К прелестной Флавии, досель мне незнакомой,
И только к ней стремлюсь в полночной тишине,
 
 
Молю вас, небеса, луг, ветер, нивы, всходы,
Вино, ручей, трава, сады, леса и воды,
Всех, всех молю вас: ей поведать обо мне!
 

ПРЕСЫЩЕНИЕ УЧЕНОСТЬЮ

 
Я тоскую над Платоном
Дни и ночи напролет,
Между тем весна поет
За моим стеклом оконным.
Говорит она: «Спеши
Вместо шелеста бумаги
Слушать, как звенят овраги!
Ветром луга подыши!»
 
 
Многомудрая ученость!
Есть ли в ней хоть малый прок?
Отвратить никто не смог
Мировую обреченность.
Роем взмыленных гонцов
Дни бегут, мелькают числа,
Чтобы нам без чувств, без смысла
В землю лечь в конце концов.
 
 
Эй ты, юноша, глубоко
Объяснивший целый мир,
Объясни мне: где трактир
Тут от вас неподалеку?
До тех пор, покуда мне
Нить спрядет старушка Клото,
Утоплю свои заботы
В упоительном вине!
 
 
Вот оно – бурлит в кувшине!
Можно к делу приступить.
Да! Совсем забыл!.. Купить
Надо сахару и дыни.
Обладатель сундуков,
От сокровищ ошалевши,
В кладовых торчит не евши,
Наш обычай не таков!
 
 
Грянем песню! Выпьем, братья!
О стакан стакан звенит.
И пьянит меня, пьянит
Жизни светлое приятье!
Груды золота ценней
Провести с друзьями ночку!
Пусть умру я в одиночку —
Жить хочу в кругу друзей!
 

SТA VIATOR [2]2
  Остановись, странник (лат.).


[Закрыть]

 
Слепые смертные! Какая сила тянет
Вас в обе Индии? Что разум ваш дурманит?
Ах, если б знали вы, как много новых бед
И сколько новых войн сулит нам Новый Свет!
Отчизну променять на золотые слитки?!
Да вот же золото! Оно у нас в избытке!
Опомнитесь! – земля взывает к вам с тоской.
Добро, богатство, власть – здесь, дома, под рукой.
 

ЗЕРЦАЛО МИРА

 
Недаром человек умней любого зверя:
Потеря времени – тягчайшая потеря.
И, это осознав, стремится человек
В искусствах отразить свой слишком краткий век,
Однако помнит он: зерцало есть иное,
Чтоб отразить его всевластие земное.
С надзвездной высоты недремлющим умом
Он озирает свой необозримый дом,
Посредством разума поняв его устройство,
Сокрытые от глаз чудеснейшие свойства.
И дивные дары земного естества
Воспринимает как частицу божества.
То небо, где звезда ночная замерцала,
Есть мира нашего вернейшее зерцало.
И мир, глядясь в него, немало поражен,
Хоть мудро он своим творцом сооружен.
Строение сие отмечено святою
Неприхотливостью, священной простотою.
Оно – законченной округлости пример,
Чего не подтвердит обычный угломер.
Сей беспредельный мир, бескрайнее пространство —
Есть дело божьих рук. В нем – свет, в нем – постоянство
Так не к тому ль ведем сейчас мы речь,
Что надобно сей мир лелеять и беречь,
Где сонмы звезд – ночей краса и утешенье…
 

СВОБОДА В ЛЮБВИ

 
Зачем нам выпало так много испытаний?
Неужто жизнь в плену и есть предел мечтаний?
Способна птица петь на веточке простой,
А в клетке – ни за что! Пусть даже в золотой!
 
 
Люблю, кого хочу! Хочу, кого люблю я!
Играя временем, себя развеселю я:
День станет ночью мне, а ночь мне станет днем,
И сутки я могу перевернуть вверх дном!
 
 
Прочь рассудительность! Прочь постные сужденья
В иных страданиях таятся наслажденья,
А во вражде – любовь. Ну, а в любви – вражда.
В работе отдых. Отдых же – порой трудней труда.
 
 
Однако, приведя столь яркие примеры,
Я остаюсь рабом и пленником Венеры,
И средь ее садов, среди волшебных рощ
Я чувствую в себе свободу, радость, мощь!
 

ПЕСНЯ

 
Любовь моя, не медли —
Пей жизни сок!
Повременишь – немедля
Упустишь срок.
 
 
Все то, чем мы богаты
С тобой сейчас,
В небытие когда-то
Уйдет от нас.
 
 
Поблекнет эта алость
Твоих ланит,
Глаза сомкнет усталость,
Страсть отзвенит.
 
 
И нас к земле придавит
Движенье лет,
Что возле губ оставит
Свой горький след.
 
 
Так пей, вкушай веселье!
Тревоги прочь,
Покуда нас отселе
Не вырвет ночь.
 
 
Не внемли укоризне —
И ты поймешь,
Что, отдаваясь жизни,
Ее берешь!
 

СРЕДЬ МНОЖЕСТВА СКОРБЕЙ

 
Средь множества скорбей, средь подлости и горя
Когда разбой и мрак вершат свои дела,
Когда цветет обман, а правда умерла,
Когда в почете зло, а доброта – в позоре,
 
 
Когда весь мир под стать Содому и Гоморре,—
Как смею я, глупец, не замечая зла,
Не видя, что вокруг лишь пепел, кровь и мгла,
Петь песнн о любви, о благосклонном взоре,
 
 
Изяществе манер, пленительности уст?!
Сколь холоден мой стих! Сколь низок он и пуст,
Для изможденных душ – ненужная обуза!
 
 
Так о другом пиши! Пора! А если – нет,
Ты жалкий рифмоплет. Ты больше не поэт.
И пусть тебя тогда навек отвергнет муза!
 

ЖАЛОБА

 
Любимая страна, где мера нашим бедам?
Какой из ужасов тебе еще не водом?
Ответствуй: почему за столь короткий срок
Твой благородный лик так измениться смог?
 
 
Ты издавна была достойнейшей ареной
Для подвигов ума, для мысли вдохновенной.
Ах, не тебе ль вчера народы всей земли
Признательности дань восторженно несли?
 
 
Теперь восторг утих… Земле и небу назло
Ты предпочла войну, ты в грабежах погрязла.
Где мужество мужей? Где добродетель жен?
Безумием каким твой разум поражен?
 
 
Вглядись в толпу сирот: что горше их печали?
Не только от меча отцы несчастных пали:
Кто смерти избежал, не тронутый в бою,
В бараке для чумных окончил жизнь свою.
 
 
Да, самый воздух наш таит в себе отраву!
Болезнь и мор вершат повальную расправу,
Терзают нашу плоть, из сердца кровь сосут.
Увы! Ни меч, ни щит от них нас не спасут.
 
 
Злодейская война растлила мысль и чувство.
Так вера выдохлась, в грязи гниет искусство,
Законы попраны, оплеваны права,
Честь обесчещена, и совесть в нас мертва.
 
 
Мы словно отреклись от добрых нравов немцев,
Постыдно переняв повадки чужеземцев.
С нашествием врага из всех разверстых врат
К нам хлынули разбой, распутство и разврат.
 
 
Кто в силах вытерпеть падение такое
И угождать войне, себя не беспокоя,
Тот носит лед в груди, тот дьяволом влеком,
Тот вскормлен тиграми звериным молоком!
 

ВЕЗУВИЙ

 
Прошелся по стране – от края и до края —
Безумный меч войны. Позорно умирая,
Хрипит Германия. Огонь ее заглох.
На рейнских берегах растет чертополох.
Смерть перекрыла путь к дунайскому верховью.
И Эльба, черною окрашенная кровью,
Остановила бег своих угрюмых вод.
Свобода в кандалах. Над пей тюремный свод.
О помощи она, страдалица, взывает.
А между тем война все глубже меч вонзает
В грудь бедной родины. На запад, на восток
Вновь хлынул с трех сторон нашествия поток.
Мир, словно беженец, оставшийся без крова,
Приюта не найдет… А зарево – багрово,
И пепел над землей кружит, как серый снег.
О, где тот золотой, тот безмятежный век,
Когда не грабили друг друга и не гнали
Народы?.. Даже слов они таких не знали —
«Мое» или «твое», все поровну деля.
А ныне пиками щетинится земля,
Сокрыла свет дневной кровавая завеса…
Сравнится ль с этим злом гнев самого Зевеса,
Везувий может ли нанесть такой урон,
Когда он, словно вепрь, свиреп и разъярен,
Кидается на мир пылающею лавой,
Как бешенство людей, как меч войны неправой?!
Никто не причинял столь пагубных утрат!
Мы злее, чем вулкан. Коварней во сто крат:
Мы громы бередим и с молниями шутим,
Пугаем небеса и море баламутим,
Мы – смерти мастера. Нам славу принесло
Уменье убивать. Смерть – наше ремесло.
Мы разумом бедны и чувством оскудели,
Зато мечом, копьем и пикой овладели.
Огня любви в сердцах разжечь мы не смогли,
Зато в огне войны Германию сожгли,
Заткнули правде рот, и в исступленье диком
Мы огласили мир звероподобным рыком,
Сквозь горы мертвых тел прокладывая путь,
С преступного пути мы не хотим свернуть!
Мы в слепоте под стать циклопам одноглазым…
Когда же наконец восторжествует разум?
Когда вернется к нам любовь и честный труд?
О, наши имена потомки проклянут,
Поглотит нас вовек унылое забвенье!
В небесных знаменьях пылает откровенье:
Предвестник гибели – ночных комет полет!
Свирепая земля в нас пламенем плюет,
Природа адский жар вдохнула в грудь вулканам,
И мы обречены. Мы смяты великаном!
Ужель спасенья нет? И что нам предпринять?
На то один ответ: вулкан войны унять!
А иначе на жизнь мы не имеем права!
Одумайтесь! Хоть раз все рассудите здраво!
Ужель вас не страшит вид этих пепелищ,
Сознание того, что край наш гол и нищ,
Что храмы взорваны, что вечных книг страницы
Должны (о, варварство!) в прах, в пепел превратиться?.
О небо! Дай узреть нам сладостную явь!
От пагубы войны немецкий край избавь!
Во славу родины и господу в угоду
Дозволь нам утвердить на сей земле свободу,
Дабы, господнею спасенные рукой,
Внесли мы в каждый дом жизнь, счастье и покой!
 

ПРОГУЛКА

 
А радость-то какая!..
Среди долин и гор
Поет, не умолкая,
Веселый птичий хор.
 
 
Завидую вам, птички,
Что, радуя сердца,
В свободной перекличке
Вы славите творца!
 
 
Завидую вам, птахи,
Слагая этот стих:
Неведомы вам страхи
И вздор надежд пустых…
 

ПОГИБЛА ГРЕЦИЯ

 
Погибла Греция, в ничтожестве пропала.
Война сей гордый край пришибла, истрепала.
Есть слава, счастья – нет, хоть драгоценный прах
Прекрасной Греции народы чтут в веках.
Да что! Что пользы им в том поклоненье громком
Руинам прошлых лет, безжизненным обломкам?!
 

СЛОВО УТЕШЕНИЯ СРЕДЬ БЕДСТВИЙ ВОИНЫ

 
Опять пришла беда… Куда ж теперь податься,
Чтоб отдых отыскать и скорби не поддаться!
Да и о чем скорбеть? Ах, как тут ни крути —
Любой из нас уйдет. Все смертны. Все в пути.
 
 
Не лучше ль, отрешась от скорби узколобой,
Рассудком вознестись над завистью и злобой,
Чтоб нас не била дрожь, как маленьких детей,
Которых масками пугает лицедей?
 
 
Ведь все, что нас гнетет, – такие же личины:
Невзгоды, ужасы, болезни и кончины,
А счастье, из мечты не превратившись в быль,
Нахлынет, как волна, и – разлетится в пыль.
 
 
Все это – сон пустой!.. И до чего ж охота
Средь бренности найти незыблемое что-то,
Что не могло б уйти, рассыпаться, утечь,
Чего вовек нельзя ни утопить, ни сжечь.
 
 
Разрушит враг твой дом, твой замок уничтожит,
Но мужество твое он обстрелять не может.
Он храм опустошит, разрушит. Что с того?
Твоя душа – приют для бога твоего.
 
 
Пусть угоняют скот, – благодаренье небу,
Остался в доме хлеб. А не осталось хлеба —
Есть добродетели спасительная власть,
Которую нельзя угнать или украсть.
 
 
Преследованью, лжи, обиде и навету
Не одолеть, не взять святую крепость эту.
Она как мощный дуб, чья прочная кора
Способна выдерячать удары топора.
 
 
На крыльях разума из темной нашей чащи
Она возносится над всем, что преходяще.
Бог чтит ее одну. Ей велено судьбой
Быть нам владычицей и никогда – рабой!
 
 
С чего же мы скорбим, неистовствуем, плачем,
Раз в глубине сердец сокровище мы прячем,
Что нам дано навек – не на день, не на час,
Что никаким врагам не отобрать у нас?!
 

РОБЕРТ РОБЕРТИН

ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯ

 
Сойдя с заоблачных высот
В круг бытия земного,
Весна-красавица несет
Свои услады снова.
 
 
И снова зелено в лесах,
Луг блещет пестротою,
А тучи светят в пебесах
Каемкой золотою.
 
 
Цветная радуга горит,
И лед на реках сломан,
И в рощах праздничных царит
Счастливый птичий гомон.
 
 
Волшебной песнею своей
Мир веселят огромный
Днем ласточка, а соловей —
Прохладной ночью темной.
 
 
В лугах – стада, в садах – цветы,
В ручьях, в озерах – рыбки,
Весь мир исполнен доброты,
Надежды и улыбки.
 
 
Лишь человек, кого господь
Избрал венцом творенья,
В себе не может побороть
Неудовлетворенья!
 
 
Ничто его не тешит взор,
Дух не бодрит уставший…
Палач, себя казнивший!
Вор, себя обворовавший!
 
 
Как голова его седа,
Как глубоки морщины!..
Он видит Страшного суда
Грядущие картины.
 

ФРИДРИХ ЛОГАУ

ИЗРЕЧЕНИЯ И ЭПИГРАММЫ

Знатное происхождение

 
«Наши деды – паладины!»
«Наши предки – короли!»
В чем-то, впрочем, все едины:
Все – от матери-земли.
 

Отважная честность

 
Что значит в наши дни быть баснословно смелым?
Звать черным черное, а белое звать белым,
Чрезмерно громких од убийству не слагать,
Лгать только по нужде, а без нужды не лгать.
 

Деньги

 
И старец и юнец – все алчут золотых:
Один – чтобы копить, другой – чтоб тратить их.
 

Право и бесправье

 
Служитель права прав, когда страшится права,
А то и на него отыщется управа:
Давно бы околел без жалованья он,
Когда бы все блюли порядок и закон.
 

Немецкая речь

 
Германия бедна… О, горестный удел!
Немецкий наш язык настолько оскудел,
Что у французского он занимает ныне.
(Неримский Рим погиб с погибелью латыни.)
В слабеющую речь, что теплится едва,
Испанские ползут и шведские слова.
Как признак тяжкого и злого нездоровья,
Немецкий сохранил одни лишь славословья.
Во всем же остальном – заемной речи груз.
Усильями почти немых немецких муз
Живой язык еще звучит в стихах поэтов,
Еще порой блеснет в строках иных сонетов,
Но оголтелый Марс, воздев кровавый меч,
Терзает нашу мысль, пытает нашу речь
И делает ее безликой, бездуховной
В разорванной стране, бесправной и бескровной.
 

Исполнение желаний

 
Всего, о чем мечтал, к чему всю жизнь стремился,
Посредством смерти я в конце концов добился:
Я умер на войне и приобрел свой дом,
И ни война, ни смерть меня не тронут в нем.
 

Стыдливый век

 
Наш славный век – венец времен —
Своей стыдливостью силен:
Бежит он, как от прокаженной,
От правды, слишком обнаженной.
 

Дружба и вино

 
Дружба возле винной бочки
Не длиннее пьяной ночки.
 

Власть

 
Ты мог бы управлять провинцией любою,
Когда бы управлять ты мог самим собою.
 

Война и мир

 
Война – всегда война. Ей трудно быть иною.
Куда опасней мир, коль он чреват войною.
 

Наставление

 
Как должен жить твой сын, мужчиной стать готовясь?
Сначала стыд забыть, затем отбросить совесть,
Лишь самого себя считать за человека —
И вырастет твой сын достойным сыном века.
 

Наши песни

 
Звучат в иной германской саге
Напевы дедовской отваги.
Но что к тебе, мой дальний внук,
Дойдет из бездны наших мук?
Вопль исступленья, посвист плети —
Вот песни нашего столетья.
 

Житейская мудрость

 
Быть одним, другим казаться,
Лишний раз глухим сказаться,
Злых, как добрых, славословить,
Ничему не прекословить,
Притворяться, лицемерить,
В то, во что не веришь, – верить,
Чтоб не влипнуть в передряги,
О своем лишь печься благе,—
И, хоть время наше бурно,
Сможешь жизнь прожить недурно.
 

Служение музам

 
Может быть, читатель мой, пожалев меня, беднягу.
Молвит: «Что за крест такой, день за днем марать бумагу!»
Ах, когда б он знал о том иль увидел бы воочью:
Все, что он читает днем, я мараю ночь за ночью!
 

Победа над собой

 
Да, бой с собой самим – есть самый трудный бой,
Победа из побед – победа над собой.
 

СИМОН ДАX

АНКЕ ИЗ ТАРАУ

 
Анке из Тарау – свет моих дней.
Все, чем я жив, заключается в ней:
 
 
Анке из Тарау – сердце мое,
Честь и богатство, еда и нитье.
 
 
Пылким доверьем меня проняла,
Страсть мою, боль мою – все приняла.
 
 
Может весь мир провалиться на дно —
Мы порешили стоять заодно.
 
 
В муках, в тоске, средь тревог и утрат
Сила любви возрастет во сто крат.
 
 
Выдержав натиск несметных ветров,
Крепнет деревьев зеленый покров.
 
 
Так и любовь, закаленная злом,
Нас неразрывным связует узлом.
 
 
Если уйдешь ты однажды туда,
Где даже солнца не ждут никогда,—
 
 
Я сквозь беду побреду за тобой
Сквозь лед, сквозь железо, сквозь смертный бой
 
 
Иль ты мне жизни самой не родней,
Анке из Тарау – свет моих дней?
 

ЦЕНА ДРУЖБЫ

 
Что нам всего присущей,
Что краше всех прикрас?
То дружбы свет, живущий
Вовек в сердцах у нас.
Какое это счастье —
Любви и дружбы жар,
Душевное участье,
Нам посланное в дар!
 
 
Нам речь для доброй цели
Дала природа-мать,
Чтоб мы всегда умели
Друг друга понимать.
В сердечном разговоре,
Что с другом друг ведет,
Любое стихнет горе,
Любая боль пройдет.
 
 
Нет проку веселиться
С собой наедине:
С друзьями поделиться
Отраднее вдвойне!
Кто этого не может,
Кто лишь с собой знаком,
Того печаль изгложет
Могильным червяком.
 
 
Друзья! Я рад безмерно,
Что есть вы у меня.
О, я без вас, наверно,
Не прожил бы и дня!
Любовью неизменной
Люблю друзей своих.
На золото вселенной
Не променяю их!
 

ПРИГЛАШЕНИЕ К ВЕСЕЛЬЮ

 
Мельканье дней, движенье лет…
Как будто бы крылаты,
Летят – и удеря;у им нет.
Эй, время, стой! Куда ты?!
 
 
Старуха-смерть, заждавшись нас,
Проворно косу точит…
Глупец лишь мнит, что смертный час
Тоска ему отсрочит!
 

ДАНИЭЛЬ ЧЕПКО

РАЗМЫШЛЕНИЯ

Одно – в другом

 
Мгновенье – в вечности, во тьме ночной – зарю,
В безжизненности – жизнь, а в людях – бога зрю.
 

Предателю

 
Само предательство, боюсь, не слишком ценит
Того, кто предает: продаст или изменит.
Хоть, как предатель, он предательством любим,
Опасен он ему предательством своим.
 

Затяжная война

 
Князья все новые кидают в битву рати,
Не думая о том, что будет в результате:
Властители без стран, а страны без господ,
И хлеба и жилья лишившийся народ.
 

На погребение своего пера

 
Любимое перо сегодня хороня,
Скажу: нет сил терпеть нам этих шведов боле!
Прощай, мое перо, и стань добычей моли,
Как мы становимся добычею огня!
 

Фрагмент

 
Отчизна – там, где чтут законность и свободу.
Но этого всего мы не видали сроду.
Что там ни говори, окончивши войну,
Лжемиру продали мы отчую страну,
И погрузились в сон, и разумом ослепли.
Но все ж святой огонь свободы зреет в пепле,
Нет! Кровью никакой не погасить его,
Как бога не изгнать из сердца твоего!..
 

ПАУЛЬ ГЕРГАРДТ

ЛЕТНЯЯ ПЕСНЬ

 
Воспрянь, о сердце, выйди в путь,
Дабы восторженно взглянуть
На чудеса господни,
На зелень рощ, садов и нив,
На то, как этот мир красив,
Нам отданный сегодня!
 
 
О, как шумят над головой
Деревья пышною листвой,
Как солнечны поляны!
А как пылают и горят,
Надевши праздничный наряд,
Нарциссы и тюльпаны!
 
 
Привольно ласточка поет,
Свободен голубя полет
Высоко, над лесами!
А вот кудесник-соловей
Волшебной песнею своей
Роднит нас с небесами.
 
 
Полна природа дивных сил!
Гнездо прилежный аист свил,
Не ведающий лени.
Наседка вывела цыплят…
А как мне душу веселят
Проказники олени!
 
 
Между камней ручей бежит,
В воде колеблется, дрожит
Деревьев отраженье.
 
 
И даль прозрачна, даль тиха,
И только флейты пастуха
Вдали услышишь пенье.
 
 
А этих пчел жужжащий рой!
Ненастной зимнею порой
Познаем сладость меда!
И виноградный зреет сок…
Всех, всех, когда настанет срок
Попотчует природа!
 
 
Ты посмотри: из-под земли
Колосья буйно проросли.
Знак – добрый, не случайный!
Возликовали стар и мал:
Всевышний людям даровал
Год сытный, урожайный.
 
 
И то, что вижу я вовне,
Все отзывается во мне
Единственным порывом:
Свершить достойное!.. Успеть
Мощь вседержителя воспеть
В стихе неприхотливом.
 

ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЬ

 
Леса, поля уснули.
Во сне глаза сомкнули
Скот, люди, города.
Лишь мысль, что ум тревожит
Забыться сном не может:
Ей нет покоя никогда.
 
 
День суетный улегся.
Вновь звездами зажегся
Бескрайний небосвод.
Когда же из неволи,
Из сей земной юдоли,
Меня всевышний призовет?
 
 
Вновь после дня тревоги
Вкушают руки, ноги
Целительный покой.
Когда ж ты, правый боже,
И сердце мое тоже
Спасешь от суеты мирской?
 
 
Бесплодным занят делом,
Как изнемог я телом,
Когда б ты знал, творец!
Валюсь в постель, бессильный,
Когда же сон могильный
Меня охватит наконец?
 
 
Молю о сердцу милых,
Чтоб ты, господь, хранил их
От черных бед лихих!
Ночь пагубу рождает.
Так пусть нас ограждает
Сонм светлых ангелов твоих.
 

МОЛЕНИЕ О ДРУЖБЕ

 
В мире грязном и угрюмом
Дружбой мы не дорожим,
Водим дружбу с толстосумом,
Прочь от бедного бежим.
Ах, вы баловень удачи?
Что ж! Прекрасно!.. А иначе
Первый друг и брат родной
Повернутся к вам спиной…
 
 
Я охвачен думой грустной.
Бог, меня ты не оставь!
От расчетливости гнусной
Грешный разум мой избавь.
Если ж, небу в поношенье,
Впал я в злое искушенье,
Сбился с верного пути —
Образумь и просвети!
 
 
Дай мне сердце, чтоб пылало
Бескорыстной добротой,
Чтоб любить не уставало
Даже проклятых тобой,
Чтобы я их не чурался,
Чтобы истово старался
Быть опорою для них —
Угнетенных и нагих.
 
 
Встречу ль смертную обиду
Или хлынет кровь из ран,
Пусть мне будет, как Давиду,
Послан мой Ионафан.
Хоть судьба неумолима,
С другом все преодолимо.
Он – мне пастырь, он и врач
Средь удач и неудач.
 
 
Посох в жизненной дороге,
Богом данный для того,
Чтоб, когда слабеют ноги,
Опереться на него.
Тот, кто посох этот бросит,
Пусть о милости не просит,
До скончания времен
Одиночеством казнен!..
 

ПЕСНЬ УТЕШЕНИЯ

 
И все ж не бейся, не стони,
Не упивайся злобой,
В потоке слез не утони,
А выдержать попробуй
Среди потерь, среди тревог!
Пусть будет так, как хочет бог,
А он ведь зла не хочет!
 
 
Скажи, неужто в первый раз
Ты маешься в печали?
Иль каждый день и каждый час
Нам жизнь не омрачали?
В несчастьях тянутся года.
Но выпадают иногда
И светлые минуты.
 
 
Нам предназначив крестный путь,
Чтоб души нам исправить,
Господь не думает отнюдь
Навеки нас оставить.
Мученья наши – оттого,
Что мы покинули его!
И мы к нему вернемся!
 
 
В грехах погрязиув, наша плоть
Взыскует наслаждений,
И обойтись не мог господь
Без предостережений!
Земные, мы, забыв о нем,
Мечтаем больше о земном
И меньше – о небесном.
 
 
Напомнил божий приговор,
Что все мы преходящи,
Чтоб посему и к небу взор
Мы обращали чаще
И чтобы, будучи людьми,
Себя мы божьими детьми
При этом ощущали.
 
 
Так верь же, верь же в торжество
Его всесветной власти,
Чтоб милосердие его
Вкусить в лихой напасти.
Земля погибнет, мир падет,
Но только тот не пропадет,
Кто не утратит веры.
 
 
А если кажется порой,
Что не придет подмога,
Свой тяжкий грех молитвой вскрой
И уповай на бога.
Ведь он всесилен, а пе мы,
И наши бедные умы
Всего не понимают.
 
 
Уверуй: там, среди небес,
Не дремлет наш Спаситель.
И полн таинственных чудес
Сей мир – его обитель.
С больной души он снимет гнет:
Возьмет, что дал, что взял – вернет,
Дарует утешенье!
 

ПЕРЕД РАСПЯТИЕМ

 
О, слабость, о, недужность,
О, муки без конца!
О, горькая ненужность
Тернового венца!
Мертвы глаза, любовью
Сиявшие светло,
И выпачкано кровью
Высокое чело.
 
 
О ты, чей голос вечен,
Источник доброты,
Как больно изувечен,
Распят, унижен ты!
Какая злая сила
В какой злочастный час
Преступно погасила
Свет, озарявший нас?
 
 
Горят кровоподтеки,
Над раною сквозной,
Покрыты эти щеки
Смертельной белизной,
Той бледностью смертельной
От долгих мук твоих.
И в скорби беспредельной
Ты навсегда затих…
 
 
Гляжу – и без боязни
Все сознаю сполна:
В твоей ужасной казни
Есть и моя вина.
Стою перед тобою,
О скорбный лик Христов,
И вынести любое Возмездие готов.
 
 
Прими меня, Спаситель,
В раскаянье моем!
Твой рот меня насытил
Блаженнейшим питьем.
Небесную усладу
Твой дух мне ниспослал,
Хранил, лелеял, смладу
От пагубы спасал.
 
 
Поверь мне и отныне
С тобою быть дозволь.
Я при твоей кончине
Твою утишу боль,
Когда в последнем стоне
Ты встретишь смерть свою,
Я подложу ладони
Под голову твою.
 
 
То дело высшей чести,
То божья благодать —
Одним с тобою вместе
Страданием страдать.
Отрадна эта участь —
Твоим огнем гореть,
Твоею мукой мучась,
За правду умереть.
 
 
В деянии и в слове
Ты мне вернейший друг.
Лежит добро в основе
Твоих великих мук.
Ах, мужество и верность
Дай сердцу моему —
Я всех скорбей безмерность
Как должное приму.
 
 
Когда я мир покину,
Меня не покидай,
Когда навек остыну,
Свое тепло мне дай.
Своей незримой дланью
Тоску мою уйми,
За роковою гранью
К себе меня прими.
 
 
Пусть будет мне опорой
В смертельной маете
Тот чистый лик, который
Нам светит на кресте.
 
 
И этим светом чудным
Ты мне наполнишь грудь,
И станет мне нетрудным
Тогда последний путь.
 

ОДА В ЧЕСТЬ ПРОВОЗГЛАШЕНИЯ МИРА

 
Итак, сбылось! Свершилось!
Окончена война!
Несет господня милость
Иные времена.
Труба, замри! Пусть лира
Ликует над толпой,
И песнь во славу мира,
Германия, запой!
Ты мерзла, ты горела,
Стонала на кресте —
И все же нет предела
Господней доброте!
 
 
Он пощадил неправых,
От кары грешных спас:
Ведь хмель побед кровавых
Доныне бродит в нас.
Мы, в муках задыхаясь,
Страдали поделом,
Но, исступленно каясь,
Мы одержимы злом
И на зверей похожи,
Во всем себе верны,
Так помоги нам, боже,
Избыть соблазн войны!
 
 
Пусть мир – глашатай счастья —
Стучит в любую дверь.
Какой он послан властью,
Мы поняли теперь.
Встречать его не выйдем,
В родство не вступим с ним —
Самих себя обидим,
Самих себя казним.
 
 
И подлым равнодушьем
Уже на сотни лет
Бессмысленно потушим
Любви и правды свет.
 
 
Ужель все было даром?
Стенанья наших вдов,
Объятые пожаром
Руины городов,
Разрушенные башни
Святых монастырей,
И выжженные пашни,
И пепел пустырей,
И рвы глухие эти —
Там, где погребены
Родные наши дети,
Любимые сыны?
 
 
Так оглянись, подумай,
Горючих слез не прячь.
Нет! Свой удел угрюмый
Безропотно оплачь!
Мы над судьбой, над богом
Глумились с давних пор.
Он в испытанье строгом
Нам вынес приговор,
Но изменил, прощая,
Тот приговор крутой,
К добру нас приобщая
Своею добротой.
 
 
Очнемся, пробудимся,
Переживем беду,
Навеки предадимся
Достойному труду.
Умолкни, глас гордыни!
Стремясь к иной судьбе,
Великий мир, отныне
Мы отданы – тебе!
Раскрой свои объятья
И страстно призови:
«Живите в мире, братья,
В покое и любви!»