Текст книги "Европейская поэзия XVII века"

Автор книги: авторов Коллектив

ГУННО ДАЛЬШЕРНА

КОРОЛЕВСКИЙ СКАЛЬД

(Фрагменты

 
Он превосходит всех. Достойный славных дедов,
Он ставит жизнь и кровь за честь своей страны;
Когда, нечистый пыл к ее красе изведав,
Ее пытались взять чужих земель сыны,
Он девственность ее оберегал для шведов,
Отбрасывал врагов от крепостной стены.
Он шествует в броне, прикрыт плащом оленьим,
И шлем на голове с орлиным опереньем.
 
 
По лестнице за ним свершает восхожденье
Второй, чей сан снискал доверье и почет,
Достопочтенный муж в суровом облаченье,
Проведший век вдали от суетных забот.
Со шляпою в руках, являет он смиренье
И распятого крест для Швеции несет.
Его глаза в слезах, его уста и руки
Хранят святой закон, завет поста и муки.
 
 
А третий корабли стремит по синей глади,
В бесстрашии своем не знает меры он,
И дальний путь всегда ведет его к награде:
Казна его полна даров со всех сторон,
Он в Азию плывет вознагражденья ради,
И лучшие шелка ему дарит Цейлон.
Он держит верный курс под солнцем и при звездах,
Покуда не взлетит его корабль на воздух.
 

Вацлав Холлар. Вид аббатства Роттендель

 
Четвертый, наконец. Он выбрался из чащи.
Волос на голове – по пальцам можно счесть,
Однако в бороде они гораздо чаще.
Он в каждом деле сам таков, каков он есть,
В молитвах и постах досуги проводящий,
Чтоб чистый голос свой на небеса вознесть.
Доверена ему вся шведская скотина.
Он добывает снедь для пиршеств господина.
 

ЮХАН РУНИУС

ПОЕЗДКА РУНИУСА И ФРИСКА В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПАСХИ 1712 ГОДА

(Фрагменты)

 
С зятем Баумана Фриском
мы неслись во весь опор,
но на расстоянье близком
оставались гребни гор:
умерять должны мы страсть,
чтобы не попасть
прямо морю в пасть.
Буйна младость! Что за радость
на себя навлечь напасть?
 
 
Кобылица смоляная
слишком слабою была
и до цели нас, стеная,
лишь назавтра довезла.
Наш хозяин в этот час,
не дождавшись нас,
был в гостях как раз.
Но супруга без испуга
сразу нами занялась.
 
 
Угощенье – не на шутку:
каждый был и пьян и сыт:
пища – праздники желудка —
и сладчайший аквавит.
Да, приплыли мы не зря:
водка под угря,
в нас огнем горя,
грела тело, то и дело
чудеса в умах творя.
 
 
Ах, фру Лиза напекла
аппетитных булок сдобных!
Как была она мила
в обстоятельствах подобных!
Я, поев ее стряпни,
вспомнил детства дни —
как средь воркотни
было сладко без остатка
булку съесть в кругу родни.
 
 
Рассказать не хватит слов,
как ходили мы молиться,
слыша звон колоколов —
громкий зов святой седмицы,
как скакали до небес,
как ходили в лес
с милыми и без,
как мы пели и галдели,
будто в нас вселился бес.
 
 
Кратко: там для игрока
были карты видов разных,
воз еды – для едока,
пруд питья – для пьяниц праздных,
глазки, чтобы впутать в грех,
множество потех,
игры без помех,
сутки кряду до упаду
молодой здоровый смех.
 
 
Я четыре дня гулял
на гулянье лучшем в мире,
а спроси, так длился бал
разве что часа четыре.
Я вернулся в дом родной
с головой дурной,
руган был женой —
ручкой резвой,
речью трезвой
был развеян сон хмельной.
 

О ТЩЕТЕ МИРА

(Фрагменты)

 
В лихорадке
без оглядки
люди падки
на плоды пустых утех.
Но соблазны,
сколь ни разны,
дух мой праздный
не введут в постыдный грех.
Ум не зорок,
манит морок —
власть, богатство, слава, честь.
Морок минет – бед не счесть:
голы, нищи,
а жилище —
пепелище,
нечего ни пить, ни есть.
Хвори, вздохи, денег – крохи.
Ох, суровые счета предъявляет нам тщета!
Взял монету —
ах! и нету.
Канет в Лету
пустозвонная мечта.
Именитым,
родовитым
сибаритам
именем кичиться грех.
Хоть почтенно
знать отменно
все колена,
кровь Адама в нас во всех.
Кто в оправе,
в дутой славе
благородство усмотрел?
Благороден тот, кто смел.
Спесь – водица.
Что стыдиться,
коль лениться
твой родитель не умел?
Видишь – плиты,
мхом покрыты.
Речь умерших тщись понять.
Всем земля – родная мать.
Меч всесильный
в тьме могильной
посох пыльный
станет братом величать.
…………………..
С миром скверным,
лицемерным
и неверным
мы связали жизнь свою.
Скучен скряга!
Деньги – влага.
Щедрость – благо.
На достаток я плюю!
Все смеются:
«Отольются
эти песенки ему!
Ох, носить ему суму!»
Все осудят?
Будь что будет!
Песнь разбудит,
станет пищею уму.
Шут я? Что же,
у вельможи
при дворе шуты снуют.
Ну, а я – вселенский шут.
Пусть затравят!
Пусть ославят!
Мною правит
лишь вселенной строгий суд.
 

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР

ПРИСКОРБНОЕ НАПОМИНАНИЕ О ГОЛОДЕ

 
Добрым хлебом кормиться
Привык народ, а сейчас
Мы видим бледные лица
И блеск воспаленных глаз.
 
 
Огонь, что пылал на потребу
Душистому тесту вчера,
Теперь служит пойлу да хлебу,
Где только трава и кора.
 
 
Раскалив каменья – не солод
И не рожь на этом жару
Мы сушим, а сушит голод
Отбросы, ветви, кору.
 
 
Отмирают корни да сучья,
Когда с деревьев подряд
Сдирают в год злополучья
Кору – их природный наряд.
 
 
Голод, нужды приспешник,
Сосны раздеть норовит!
Без листьев оставшись, орешник
Являет плачевный вид.
 
 
Хочешь знать, отчего мы эту
Неизбывную терпим беду?
На перо мое не посетуй,
Если я причину найду.
 
 
Голод и гнет суровый,
Воле творца вопреки,
Изведали сироты, вдовы,
Горькие бедняки.
 
 
Там, где бездольный, голодный
Трудится в поте лица,
Бьется в нужде безысходной,
Мукам не видя конца,—
 
 
Там, золото бедных тратя,
Бездельем своим гордясь,
Богач утопает в разврате,
Убогие втоптаны в грязь.
 

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР

НАПОМИНАНИЕ О СВАДЕБНЫХ ХЛОПОТАХ

(Фрагменты)

 
Честью жениться – не грех, да бремя забот непомерных
Взвалишь на плечи себе в столь беспокойное время.
Свататься вздумал – дари юбки, кольцо да браслеты,
Серой масти коня с пурпурным, в розах, седельцем,
С чудно блестящей звездой – наборную, в бляшках, уздечку,
Туфли, обшитые бархатом, шапку соболью и муфту,
Пару чулок из Неаполя да башмаки и перчатки,
Жемчуг индийский на шею, безделок заморских побольше,—
В Нюрнберге их мастерят либо из Франции ввозят;
Чистого злата запястья, что славны чеканкой искусной.
Им красоты придают кораллы, янтарь, сердолики.
Вот почему произвол ювелиры чинят, обиралы!
Рад ли, не рад, а девице кульками подарки таскаешь,
Лишь бы снискать, получить и сохранить благосклонность!
Пусть без зазренья купцы набивают мошну чистоганом.
Если невестится дева и жениху приглянулась,
Сердце ее зафрахтовано! Медлить с оплатой не вздумай!
«Милый мой, – скажет она, – ступай, накупи мне нарядов,
Тканей добротных – парчи, бархата, плюша, атласа.
Кодеры ты побогаче в тюках облюбуй и на полках!
Часть оплати чистоганом, в долг забери остальное.
Жалованье получив, расквитаться сумеешь с купцами!
Сам посуди, разве можно сделать покупки дешевле?
Хочешь скупиться – скупись! Пусть полюбуются люди!
Ты бы взглянул на того, кто знает лишь дратву да шило,
Кожи, колодки, смолу, кто в липкой от пота одёже
Ходит неделю, затем щеголяет в немецком тубине,
Цвета зеленой травы, да в сконской узорчатой ткани!
В церковь идет с ним супруга, блестя переливным атласом.
Пуговок сколько стеклянных на плюшевом пышном жакете!
Шапка соболья у ней из пушнины сибирской отменной.
Или ты хуже его? Кожи, колодок и жира
Нет на тебе отпечатка! Следует помнить об этом.
Тканей таких бесподобных, отец мой, купи нам обоим!
Щедрых даров не жалей, и заслужишь мою благосклонность:
К сердцу прижму тебя крепко, тысячу раз поцелую!»
Сладостные уверенья витают в купеческих лавках.
Бедный Пер Ерссон, теперь царить предоставь нареченной!
Твой кошелек не глубок: на дне его светится дебет.
Тканей накупишь – припрячь свои опасения вместе
С пряжками из серебра, с пуговками золотыми,
С кружевом узким, с двойным, с шитьем золотым, с галунами,
Где половина златых, половина серебряных нитей,
С лентами – ярко-зеленой, лазоревой, серой, вишневой,—
С шелком, тафтой, бомбазином, тесьмой и другой дребеденью.
Модный портной вам сошьет по самым последним фасонам:
Нечто кроится по кругу – пятеро там уместятся;
Нечто – и вовсе в обтяжку, так, что заходится сердце,—
Сплойкой, с подбойкой, с тугими крючками и ловкой шнуровкой.
В погреб спеши да в аптеку – за рейнским, испанским, бургундским,
За ярко-красным, в бутылках, голландским, что к свадьбе привозят.
Деньги готовь – и найдешь в погребах фронтиньяк благородный;
Есть аликанте, и мед, и светло-прозачное момма.
Доброе пиво нам Росток и старое горькое – Любек
Шлют, но вкуснее всего превосходное шведское пиво!
Сыщешь анис, аквавиту, вермут и тминную водку.
Финики, фиги, миндаль купишь да свежих лимонов.
Не забывай про гвоздику, перец, имбирь и корицу.
В стойлах уже откормили жирных быков и овечек.
Уйму гусей запасли, множество уток, индеек,
Рябчиков, тетеревов, зайцев, косуль и оленей.
Время позвать мясника с ножом, топором и дубинкой.
Повара кликнуть пора, чтоб на кухне котлы закипели.
Пусть издалёка встречает гостей, приглашенных на свадьбу,
Чад сковород раскаленных и запах скворчащего жира.
Для украшенья покоев не обойтись без фламандских
Тканых обоев, что всюду ценятся женским сословьем.
Вымытый пол устилают ветвями еловыми, в окнах
Прибранных горниц для духу кладут пахучее зелье.
Повару быть накажи расторопней да меньше браниться!
Сбегаешь в погреб из кухни и сменишь у бочек затычки.
Нужно для пира кувшины да кружки в порядке расставить,
Вымыть стекло драгоценных бокалов и кубки до блеска.
Клады Нептуна, что скрыты в пучине морской, в изобилье,
Дань хлебородной Цереры, Помоны плоды наливные,
Флоры букет разнотравный, дичь быстроногой Дианы
Должно доставить сюда, как требует алчный Апиций.
Все, чем Бахус владеет: испанской лозы и кандийской
Гроздья выжать в давильнях, чтоб глотку залить Филоксену.
Ну-ка, жених и невеста, прикиньте, во что это станет?
Лавки обегаешь в давке, покуда наполнятся блюда.
Бойтесь купцов-зазывал, обирал: не уступят, облупят!
Рыбники сплошь торгаши: гроши им души дороже.
Виноторговцы тебе наливают – мошну набивают:
Этой подмоченной братье такое занятье по вкусу.
Груда еды уничтожена, убраны блюда пустые.
Кружкам, да кубкам, да гордым бокалам раздолье в застолье!
Будут размахивать ими, покуда рассвет не наступит.
Утром – опять за питье! Что толку, скажите на милость?
Тот нализался, и этот под мухой. Иной пустомеля
Всюду суется, дурит, зубоскалит, гостям на потеху.
Кто танцевать поволок девицу, да сам и отпрянул.
Кто помрачнел, осовел, голову дурью повесив.
Этот – настырностью пьяной в горнице всем надокучил.
Бахусов суп оплатив, тот помирает – и только!
Кто-то ревет в три ручья. Кому – ветчины подавайте!
Этому до потолка нынче приспичило прыгать.
Тот, разомлев от любви, мурлычет вполголоса песни.
Этот горланит, упившись, нет на него угомона.
В карты играет один, другой развалился на лавке.
Этот буянит, а тот, с пьяных глаз, не дает ему спуску.
После заката один биться задумал ножами.
На палашах поутру охота рубиться другому,
Иль по-испански, на шпагах, драться при факелах, ночью.
Славно и сидя в седле противнику выпалить в сердце!
Всякого можно наслушаться и наглядеться на свадьбе.
Диву от этого дашься да перетрусишь порядком.
Если веселью конец – время гостям восвояси.
Ищут пропажу – куда подевались ножи и перчатки?
Сбруя исчезла, а лошадь прочь ускакала с луга.
Как тут вину не свалить на хозяина и домочадцев?
 
 
Вот и разъехались гости, на лестницах длинных безлюдье.
Всюду царнт ералаш, пахнет пивным перегаром.
Стулья раскиданы в горнице, скатерти залиты пивом.
Нет ни подстилок, ни простынь, только солома в кроватях.
Вдребезги окна разбиты, изгадили пол выпивохи.
Корм ускакал с лошадьми, яства с гостьми укатили!
Сделались пеплом дрова, в погребе сухо и пусто.
Бочки стоят на дворе. Серебро и посуду, постели,—
Все, что с трудом превеликим взято взаймы у соседей,—
Вяжут поспешно в узлы, на телегах увозят из дома.
Всюду осколки стекла. В кроватях – сапог отпечатки.
Тут же отметины шпор оставили спавшие гости.
Где школяры ночевали – сущее там безобразье!
Не оберешься хлопот, сызнова мойка да сушка!
Шарь по углам со свечой либо с лучиной коптящей —
Нет ли вещей позабытых? То ли отыщутся поздно,
То ль никогда, – если в доме были, да сплыли с ворами!
Нынче жене молодой, чьи щеки слезами облиты,
Надобно мать и отца оставить, уйти из-под крова,
Где, без тревог и печалей, весело дни коротала,
Где не успело познать сердце любовных томлений,
Где духовитыми яствами стол для нее уставляли,—
Должно уехать к себе да крепко умом пораскинуть,
Как ей удастся теперь окупить усадьбу и землю?
Выйдя вперед, раскошелиться – мужу черед наступает:
Надо поставить забор тесовый да каменный погреб;
Ждет на закате работник пищи и платы поденной;
Нужно еды, не скупясь, отсыпать служанке в передник.
Возишь на мельницу рожь – мельника ты удовольствуй:
Если пошлешь пироги – быстро дождешься помола.
С молодоженами так случается, хоть не со всеми:
Вдруг недостало еды ни господам, ни прислуге,
Солода и желудей вовремя не закупили.
Жажда – помощник худой! Живее, с тремя кругляшами,
Сбегай, кувшин захватив, – пусть пива трактирщик нацедит.
В долг попроси у него, если деньги твои на исходе.
Либо взаймы у соседа пива возьми или браги.
Утвари в доме нехватка или носильной одежды —
Бедному молодожену малость любая в досаду!
И у зажиточных тоже всякой заботы по горло.
Шутка сказать! Запасти для хозяйственного обихода
Грабли, каток, борону, серпы, топоры и мотыги,
Лемех, и пилы, и вилы, клинья, лопаты, ухваты,
Сверла, напильники, гвозди, и молотки, и зубила,
&ади, решёта, и ведра, и кузовки из бересты,
Чаны, кастрюли, котлы, горшки, черпаки, сковородки,
Терки, решетки для жарки, ушаты, корчаги, кувшины.
Блюда из олова, камня, долбленные из древесины,
Тьму оловянных тарелок да деревянных подносов;
Не позабыть про столешницы со скатертями из тика,
И про обои фламандские, и про салфетки, подушки,
Пологи да полотенца, стулья, просторные скамьи,
Да про дверные замки, щеколды, крючки и затворы,
Втулки, затычки, воронки, бочки, бочонки, лохани;
Из виду не упустить хлебных корзин и кошелок.
Веялок, мельниц ручных, мялок, чесалок, трепалок.
Перечня нужд и потреб хозяйственных я не закончил:
Долго пришлось бы корпеть мне, холостому, над этим!
 

Примечания

АЛБАНИЯ

Лек Матренга(1560–1615) – Родился в деревне возле Палермо, в Сицилии. Происходил из знатной албанской семьи; его предки переселились в Сицилию после смерти Скандербега (1468), когда страна попала под власть Османской империи. После окончания коллегии св. Афанасия в Риме Л. Матренга вернулся в родную деревню и до конца жизни служил там священником. Для нужд паствы, не знавшей итальянского языка, он перевел с латыни на диалект сицилийских арберешей катехизис испанского священника Ледесмы и издал его в Риме в 1592 г. Книга Матренги – один из первых памятников албанской письменности.

Стр. 31. Поминание. – Первый стихотворный текст на албанском языке. Опубликован в катехизисе Л. Матренги (Рим, 1592).

Пьетер Буди(ок. 1566–1623) – Родился в деревне. Самоучкой достиг больших знаний и стал одним из образованнейших людей своего времени. Двадцати одного года стал священником, в 1599 г. был назначен генеральным викарием Сербии, в 1621 г. – епископом в северные области Албании. Издал в Риме несколько книг, текст которых написан в основном по-албански: «Доктрина христианства» (1618), «Римский ритуал» (1621) и др. В его книгах переводы из Писания перемежаются десятками страниц оригинальной прозы, которая вобрала в себя лучшие достижения албанской общественной мысли. Образцом патриотизма во время турецкой тирании является богатое эпистолярное наследие П. Буди. Он принимал активное участие в социально-политической и религиозной борьбе своего времени. В 1616 и 1621 гг. он ездил в Рим, надеясь заручиться помощью Ватикана против турок. В своем меморандуме (1621) он сообщал, что албанцы готовы предоставить 30-тысячное войско, если кто-либо из европейских монархов высадится в Албании с целью борьбы против турок. Папа и европейские государи не ответили, однако, на обращение албанцев. Незадолго до трагической и вряд ли случайной гибели в водах Дрина П. Буди выступил против влияния Ватикана и республики св. Марка в Албании. Крупнейший представитель албанской литературы XVII в., П. Буди переводил стихи на религиозные темы и создал обширную оригинальную поэзию барокко. В своих стихах он прибегал к традиционному восьмисложнику албанского фольклора. Он пользовался латинским алфавитом с тремя славянскими буквами, сохранившим значение на севере Албании до XIX в.

Стр. 31. Людская гордыня. – Отрывок из книги «Доктрина христианства» (Рим, 1618).

Стр. 35. О господи, благодаренье. – Отрывок из той же книги.

Зана – персонаж албанской мифологии. Заны – прекрасные девушки-волшебницы. Они помогают путникам, являются пастухам во время их полуденного отдыха и услаждают их пением и танцами. В некоторых сказках встречаются злые и мстительные заны.

Пьетер Богдани(ок. 1625–1689). Родился в деревне недалеко от Призрена (ныне автономная область Косово в СФРЮ) в феодальной албанской семье. Начальное образование получил в Болгарии, среднее и высшее – в Италии, где в 1656 г. получил звания доктора теологии и философии. В том же году был назначен епископом Шкодры, одновременно с этим возглавив управление архиепископством Тивара, с 1677 г. стал архиепископом Скопле. В течение всей жизни выступал горячим защитником албанского народа, томившегося под османским игом. В своих многочисленных письмах в Ватикан П. Богдапи говорил о тяжелом положении порабощенной Албании и просил папу помочь Албании освободиться от турецкого ига. В 1683 г., во время австро-турецкой войны, когда австрийские части достигли Сербии и приблизились к северной и северо-восточной Албании, возбудив у местного населения надежду на освобождение, П. Богдани в числе других патриотов покинул Скопле и с оружием в руках ушел в горы. В своем основном труде, «Жития святых» (Падуя, 1685), писатель рассматривает вопросы теологии, схоластики, физики, астрономии, географии, приводит интересные сведения из истории и быта албанцев. Типичный образец синкретической литературы того времени, «Жития святых» выделяются усилением чисто беллетристического начала. Большое внимание П. Богдани уделял разработке норм литературного языка и научной терминологии. В его переводной (о латыни, итальянского, греческого) и оригинальной поэзии наблюдалось присущее барокко соединение христианских тем с античной мифологией.

Стр. 36. Дельфийская сивилла. – Дсльфы – город и религиозный центр в Древней Греции; славились храмом Аполлона Пифийского и находившимся при нем Дельфийским оракулом.

Сивилла – имя прорицательниц у древних греков, римлян и некоторых других пародов. У античных авторов упоминается до двенадцати Сивилл. У католической церкви Сивиллы почитаются наравне со святыми. Согласно преданию, Дельфийская Сивилла предсказала рождение, события жизни и смерть Иисуса. Об этом предсказании здесь и говорится.

Парис – сын Приама, царя Трои, и Гекубы.

Люка Богдани(XVII в.) – Сведений о поэте не сохранилось.

Стр. 36. Пъетеру Богдани, епископу Скопле, моему любимому двоюродному брату. – Единственное известное стихотворение Люки Богданп; оно опубликовано во II томе книги Пьетера Богдапи (см. выше) «Жития святых» в Падуе в 1685 г.

Гур – название деревни, где родился Пьетер Богдани.

Пештрик (Паштрик, Бештрик) – горный хребет на границе Северной Албании и Югославии.

Жены, юноши и девы // на него в поту лица // трудятся… – Здесь говорится о Пьетере Богдани.

Стр. 37. Македонец строил рати… – Имеется в виду Александр Македонский (356–323 гг. до н. э.).

Саул – основатель Израильско-Иудейского царства (II в. до н. э.). Согласно библейской легенде, был злобным и самовластным правителем; пал в одном из сражений с филистимлянами.

Скандербег (Георгий Кастриот; ок. 1405–1468) – руководитель борьбы албанского народа против турецких поработителей, национальный герой Албании. Это первое упоминание имени Скандербега в албанской поэзии. Автор помещает Скандербега в ряду других известных ему крупных полководцев древности.

Олоферн – полководец Навуходоносора, упоминаемый в апокрифической книге «Юдифь» (II в. до н. э.). Был убит в городе Бетулии.

Шкодер (Шкодра), Леж – албанские города, Задрима – долина в Северо-Западной Албании.

Скопле – город в Югославии. В 1677 г. архиепископом Скопле был назначен Пьетер Богдани.

ЦарицаРодопская. – Имеется в виду Родопа, жена фракийского царя; она известна во фракийской мифологии тем, что превратилась в гору, названную в ее честь.

…сын вардарских берегов. – Вардар – река в Югославии и Греции, впадает в Салоникский залив Эгейского моря.

Стр. 38. Есть три города большие… – Автор говорит о городах Шкодра, Призрен и Скопле.

Арберия – старое название Албании.

Николе Вранкати(1675–1741) – Родился в деревне, в Сицилии, в знатной албанской семье. Закончил итало-албанскую семинарию в Палермо. Впоследствии получил звание доктора теологии и служил священником в родной деревне. Перевел с латыни и итальянского много стихов религиозного содержания. В его оригинальной поэзии ярко выступают черты барокко, одним из последних представителей которого он являлся.

Т. Серкова