Текст книги "Нет у любви бесследно сгинуть права..."

Автор книги: авторов Коллектив

Гунтер и Хаген взяты в плен после кровавой битвы, в которой погибли остальные бургунды, а Этцель потерял почти всю свою дружину и много союзных ему воинов. Затем Гунтер и Хаген, отказавшийся выдать тайну места, где им был спрятан клад нибелунгов, умирают от руки мстящей за Зигфрида Кримхильды. А ее тут же убивает старый воин из числа союзников гуннов, связанный давней дружбой с Хагеном].

 
2378
Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.
Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.
Стал поминальной тризной веселый пышный пир.
За радость испокон веков страданьем платит мир.
 

Перевод А. Смирницкого

[О СМЕРТИ КОНУНГА ВЕЛИ И ТОРСТЕЙНА ВИКИНГССОНА И ИХ ДЕТЯХ]

Так начинают эту сагу: Беликонунг правил Сюгнафюльки. У него было трое детей. Хельги звали одного сына, другого – Хальфдан, а дочь – Ингибйорг. Ингибйорг была хороша собой и разумна. Она была лучшее дитя конунга.

Вдоль фьорда по западной стороне тянулся берег. Там было большое селение. Это селение называлось Бальдрсхаги. Там было мирное убежище и обширный храм и высокий тын вокруг. Там было много богов, всех же более чтили Бальдра. Язычники так уважали святость этого места, что там нельзя было причинять вреда ни животным, ни людям. Никаких сношений не смели мужчины иметь там с женщинами.

Сюрстрандом называли участок, которым владел конунг, а по ту сторону фьорда стояло селение, и называлось оно Фрамнес. Там жил муж, которого звали Торстейн, и был он сыном Викинга. Его селение стояло против конунгова. Торстейн от жены своей имел сына, которого звали Фридтйоф. Он был из всех мужей самый рослый и сильный и был хорошо подготовлен к доблестным делам уже в юности. Его прозвали Фридтйофом Смелым. Он был так любим, что все желали ему добра.

Дети конунга были еще малолетни, когда скончалась их мать. Хильдингом звали доброго бонда в Согне. Он вызвался взять на воспитание дочь конунга. Была она воспитана у него хорошо и заботливо. Ее прозвали Ингибйорг Прекрасной. Фридтйоф был также на воспитании у бонда Хильдинга, и стал он (по воспитанию) побратимом дочери конунга, и выделялись они из всех детей.

У конунга Бели стало убывать движимое добро, потому что он состарился. Торстейн имел в своем ведении треть государства, и был он главною опорою конунга. Торстейн давал конунгу роскошный пир каждый третий год, а конунг давал пир Торстейну каждые два года. Хельги Беласон рано сделался великим жрецом. Не были он и брат его любимы народом.

У Торстейна был корабль, который звали Эллиди. Там гребли пятнадцать человек на каждом борту. У него были круто выгнутые штевни, и был он крепок, как морское судно. Борт был обит железом. Так силен был Фридтйоф, что он греб двумя веслами на носу Эллиди, а каждое было длиною в тринадцать локтей; а за каждое из прочих весел бралось по два человека. Фридтйоф считался первым из молодых мужей того времени. Завидовали сыновья конунга, что его хвалили более их.

Вот Беликонунг занемог, и, когда стал терять силы, призвал он сыновей своих и молвил им: «От этой болезни будет мне смерть. А потому прошу вас, сохраняйте дружбу с теми, кто были мне друзьями, потому что мне кажется, что отец с сыном, Торстейн и Фридтйоф, будут вам нужны и для совета, и для дела. Курган должны вы насыпать надо мной». После того Бели умер.

После этого занемог Торстейн. Тогда он молвил Фридтйофу, сыну своему: «Прошу тебя, оказывай покорность сыновьям конунга, так как это подобает их сану; впрочем, я предчувствую, что ты будешь счастлив. Желаю, чтоб меня похоронили против самого кургана Бели, по сю сторону фьорда, у моря. Будет нам тогда привольно перекликаться о предстоящих событиях».

Бйорном и Асмундом звали побратимов Фридтйофа. Они были рослые мужи и сильные.

Вскоре Торстейн скончался. Он был похоронен, как он приказал, а Фридтйоф наследовал его землю и движимость.

[ФРИДТЙОФ СВАТАЕТСЯ ЗА ИНГИБЙОРГ,

СЕСТРУ КОНУНГОВ]

Фридтйоф стал знаменитейшим мужем и вел себя храбро во всех воинских делах. Бйорн, побратим его, был ему особенно дорог; Асмунд же служил им обоим. Корабль Эллиди был лучшим сокровищем, доставшимся ему после отца, и вторым сокровищем было золотое кольцо. Не было другого дороже в Норвегии.

Фридтйоф был так щедр, что большинство людей ставило его не ниже обоих братьев, находя, что ему недоставало только сана конунга. За это Хельги и Хальфдан прониклись ненавистью и враждой к Фридтйофу и досадовали, что молва отдавала ему преимущество перед ними; притом же казалось им, что Ингибйорг, сестра их, и Фридтйоф имели склонность друг к другу.

Случилось, что конунги поехали на пир к Фридтйофу во Фрам-нес, и он по обыкновению угостил их лучше, чем они были достойны. Ингибйорг также была там, и Фридтйоф долго разговаривал с нею. Дочь конунга молвила ему: «Ты имеешь хорошее золотое кольцо». – «Верно это», – сказал Фридтйоф. После того братья отправились домой, и росла их зависть к Фридтйофу.

Вскоре Фридтйоф стал очень грустен. Бйорн, побратим его, спросил, какая тому причина. Он сказал, что у него на сердце разыгралось желание свататься за Ингибйорг; «хотя я и ниже по званию, чем братья ее, все же мне кажется, что я не ниже по достоинству». Бйорн сказал: «Сделаем так». Потом поехал Фридтйоф с несколькими из своих мужей к братьям. Конунги сидели на кургане своего отца. Фридтйоф приветствовал их учтиво и потом высказал свою просьбу, сватался за сестру их Ингибйорг. Конунги отвечают: «Неразумно ты требуешь, чтоб мы выдали ее за незнатного мужа, отказываем мы в этом решительно». Фридтйоф отвечает: «В таком случае скоро сделано мое дело. Но это отплатится тем, что я никогда уже не окажу вам помощи, хотя бы вы в ней и нуждались». Они сказали, что не будут тужить о том. Поехал Фридтйоф домой после этого и стал снова весел.

[КОНУНГ ХРИНГ ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ СЫНОВЬЯМ БЕЛИ]

Хрингом звали одного конунга. Он правил Хрингарики; это было в Норвегии. Он был могущественный областной конунг и доблестный муж, к тому времени достигший уже преклонного возраста. Он молвил своим мужам: «Я слышал, что сыновья конунга Бели поссорились с Фридтйофом, одним из славнейших мужей. Теперь хочу отправить послов к конунгам и объявить им, что или они должны покориться мне и платить дань, или я пойду на них войною. И это будет мне легко, так как они не могут сравниться со мною ни числом войска, ни разумом. Все же мне было бы великою славою на старости лет победить их». После того отправились послы конунга Хринга к братьям и сказали так: «Хринг-конунг велит вам объявить, чтобы вы прислали ему дань, а не то он опустошит ваше государство». Они отвечали, что не намерены в молодые годы учиться тому, чего не желают знать в старости, – позорно служить ему. «Нужно ныне собрать рать, какую можем добыть». Так и было сделано. Но когда им показалось, что рать их мала, послали они воспитателя Хильдинга к Фридтйофу, и должен он был просить его приехать на помощь к конунгам.

Фридтйоф сидел за игральной доской, когда Хильдинг вошел. Он молвил так: «Конунги наши шлют тебе поклон и хотят твоей помощи в войне против Хринга-конунга, который хочет нагло и несправедливо вторгнуться в их государство». Фридтйоф не отвечает ему ничего и молвил Бйорну, с которым играл: «Слабое место вот здесь, побратим. Но ты не переменяй хода. Лучше я нападу на красную шашку и посмотрю, защищена ли она». Хильдинг молвил тогда снова: «Хельги-конунг просил сказать тебе, Фридтйоф, чтобы ты также шел в поход, иначе тебе будет плохо, когда они воротятся». Бйорн молвил тогда: «Тут сомнительно, как поступить, побратим, и сыграть можно двояко». Фридтйоф сказал: «Тогда разумнее напасть прежде на главную шашку, и сомнению будет конец». Не получил Хильдинг иного ответа. Он поспешно поехал назад к конунгам и передал им речи Фридтйофа. Они спросили Хильдинга, как он разумеет эти слова. Хильдинг сказал: «Говоря про слабое место, он намекал, конечно, на свое неучастие в вашем походе. А когда собирался напасть на красную шашку, то выразил намерение идти к Ингибйорг, сестре вашей. Берегите же ее хорошенько. Когда я грозил ему вашим гневом, то Бйорн увидел в деле сомнение, а Фридтйоф сказал, что лучше прежде напасть на главную шашку. Тут он разумел конунга Хринга».

После того они стали снаряжаться и велели заблаговременно отправить Ингибйорг с восемью девушками в Бальдрсхаги. Сказали, что Фридтйоф не может быть таким дерзким, чтобы он поехал туда на свидание с нею: «ибо нет никого столь дерзкого, чтобы делать там зло». И братья отправились на юг к Ядару и нашли Хринга-конунга в Сокнарсунде. Конунг же Хринг был особенно раздражен тем, что братья сказали, что им казалось позорным сражаться с таким старым человеком, который не может сесть верхом на лошадь, если его не подсаживают.

[ПОЕЗДКИ ФРИДТЙОФА В БАЛЬДРСХАГИ]

Только что конунги отправились, Фридтйоф надел свое парадное платье, а на руку свое доброе золотое кольцо. Потом побратимы пошли к морю и спустили Эллиди. Бйорн молвил: «Куда держать путь, побратим?» Фридтйоф молвил: «К Бальдрсхаги, чтоб весело провести время с Ингибйорг». Бйорн молвил: «Не следует накликать на себя гнев богов». Фридтйоф отвечает: «Отважусь на это; мне важнее ласка Ингибйорг, чем гнев Бальдра». После того они переправились на веслах через фьорд и пошли в Бальдрсхаги в палату Ингибйорг. Она сидела там с восемью девушками. Их было тоже восемь. Когда они вошли туда, все было там убрано наволоками и дорогими тканями. Ингибйорг встала и молвила: «Как ты столь дерзок, Фридтйоф, что приходишь сюда вопреки запрещению моих братьев и тем раздражаешь против себя богов?» Фридтйоф сказал: «Что бы ни случилось, твоя любовь мне важнее, чем гнев богов». Ингибйорг отвечает: «Будь тогда моим дорогим гостем со всеми твоими мужами». Потом она посадила его возле себя и пила за его здоровье лучшее вино, и так они сидели и весело проводили время. Тут увидела Ингибйорг доброе кольцо на руке его и спрашивает, ему ли принадлежит сокровище. Фридтйоф сказал, что ему. Она много хвалит кольцо. Фридтйоф промолвил: «Я дам тебе кольцо, если ты обещаешь не выпускать его из рук и прислать мне назад, когда не захочешь более иметь его. И таким образом мы дадим друг другу обет верности». При этой помолвке они поменялись кольцами. Фридтйоф часто бывал по ночам в Бальдрсхаги и между тем ездил туда каждый день и весело проводил время с Ингибйорг. [Меж тем братья Ингибйорг, увидев перевес сил у Хринга, решили покончить с ним дело миром, выдав за него сестру. Вернувшись в свои владения, Хельги ц Хальфдан услали Фридтйофа собирать дань на Оркнейские остфова, поклявшись охранять его имение; когда же он уехал, они спалили его добро и призвали колдуний, чтоб «накликать на Фридтйофа и мужей его такую непогоду, от которой бы все погибли в море».]

[ПЛАВАНЬЕ ФРИДТЙОФА К ОРКНЕЙСКИМ ОСТРОВАМ]

Только что Фридтйоф со своими людьми вышел из Согна, посвежел ветер и сделалась сильная буря. Поднялась тогда большая волна. Понесся корабль очень быстро, ибо он был легок на ходу и лучшего не могло быть на море. Тогда Фридтйоф запел песню:

 
«Выбежал в волны из Согна
Ветра конь осмоленный,
А в Бальдрсхаги брагу
Белые пили невесты.
 
 
Вот свирепеет ветер;
Пусть вал через Эллиди хлещет,—
День вам добрый все же,
Девы, что ласковы с нами!»
 

Бйорн промолвил: «Лучше бы тебе заняться другим делом, чем петь о девах Бальдрсхаги». – «От того не стало бы тише», – сказал Фридтйоф. Вот их понесло на север к проливу между островами, которые называются Солундами. Был тогда ветер всего сильнее. Тогда запел Фридтйоф:

 
«Мощно вздулось море,
Мечет волны к тучам,
Действуют древние чары,
Движут глубь морскую.
 
 
С Эгием буйным биться
В бурю такую не буду,
Лучше в Солундах льдистых
Людям укрыться ныне».
 

Они пристали к Солундским островам и решились там обождать, и тогда погода утихла. Тогда они переменили намерение и отчалили от островов. Плавание казалось им приятным, ибо ветер сначала был попутный. Но вот ветер стал крепчать. Тогда запел Фридтйоф:

 
«В Фрамнесе прежде
Чрез фьорд я ездил,—
Чтоб Ингибйорг видеть,—
На веслах, бывало,
 
 
Парусом в стужу
Правлю ныне,
Гоню по зыби
Зверя морского».
 

И когда они отплыли далеко от земли, море во второй раз сильно взволновалось, и сделалась великая буря с такою снежною метелью, что от одного штевня не виден был другой. И так стало заливать корабль, что нужно было беспрестанно черпать воду. Тогда запел Фридтйоф:

 
«Даже друг друга не видно,
В диком море ныне
Мы, дружинники-мужи,—
Во мгле колдовской погоды.
 
 
Торопятся вычерпать воду
Воины, все восемнадцать
Славные Эллиди стражи;
Солунды из виду скрылись».
 

Бйорн молвил: «Многое увидит, кто далеко поедет». – «Правда, побратим», – сказал Фридтйоф и запел:

 
«Вызваны волей Хельги
Волны с инеем в гривах.
То не в Бальдрсхаги
Белой девы лобзанья!
 
 
Менее Ингибйорг, мнится,
Милостив с нами конунг;
Если б мог, то ей лишь
Я б свое счастье вверил».
 

«Может быть, – говорит Бйорн, – она желает, чтоб тебе было лучше теперешнего. Все же и это теперь неплохо». Фридтйоф сказал, что представился случай испытать добрых спутников, хотя приятнее было бы в Бальдрсхаги. Они принялись за работу бойко, ибо тут сошлись все могучие мужи, и корабль был из лучших, какие виданы в северных странах. Фридтйоф запел песню:

 
«Даже друг друга не видим;
В дальнем мы западном море,
Так стало, точно сеют
Тлеющий пепел по водам.
 
 
Волн лебединые взлеты
Все выше курган вздымают.
Вот бурей Эллиди брошен
На буйный вал отвесный».
 

[Буря продолжала бушевать со страшной силой, но ничто не могло сломить стойкости Фридтйофа и его мужей. Наконец храбрые витязи благополучно пристали к одному из Оркнейских островов. Здесь они были радушно встречены ярлом Ангантюром, другом покойного отца Фридтйофа. Они остались у него на зиму и были хорошо почтены ярлом.]

[КОНУНГ ХРИНГ ПОЛУЧАЕТ ИНГИБЙОРГ]

Теперь нужно сказать о том, что происходило в Норвегии после отъезда Фридтйофа. Братья велели сжечь все строения во Фрамне-се; между тем колдовавшие сестры свалились с колдовских подмостков и обе переломили себе спину. В ту осень конунг Хринг приехал на Север в Соги, чтобы жениться, и был великолепный пир, когда он праздновал свою свадьбу с Ингибйорг. Он спрашивает Ингибйорг: «Как тебе досталось доброе кольцо, что у тебя на руке?» Она сказала, что оно прежде принадлежало отцу ее. Конунг сказал: «Это дар Фридтйофа, и ты его сейчас же сними с руки: у тебя не будет недостатка в золоте, когда ты приедешь в Альфхейм». Тогда она отдала кольцо жене Хельги и просила передать его Фридтйофу, когда он воротится. Хринг-конунг отправился тогда домой с женою своей и очень полюбил ее.

[ФРИДТЙОФ ВОЗВРАЩАЕТСЯ С ДАНЬЮ]

Следующею весной уехал Фридтйоф с Оркнейских островов, и расстались они с Ангантюром в дружбе. Хальвард отправился с Фридтйофом. А когда они прибыли в Норвегию, узнал он, что жилье его сожжено, и, когда он прибыл во Фрамнес, молвил Фридтйоф: «Почернело мое жилище, и недруги побывали здесь», – и он пропел песню:

 
«Во Фрамнесе раньше
Ратные мужи
С отцом моим пиво
Пили, бывало.
 
 
Вижу двор тот
Выжженным ныне:
Воздать за ковы
Я конунгам должен».
 

Тогда он стал советоваться со своими мужами, что ему предпринять; но они просили, чтоб он сам подумал о том. Он сказал, что прежде всего хочет вручить дань. Они поплыли на веслах через фьорд в Сюрстранд. Там услышали они, что конунги в Бальдрсхаги при жертвоприношении Дисам. Фридтйоф отправился туда с Бйорном, Хальварду же и Асмунду поручил потопить между тем все суда, большие и малые, стоявшие поблизости; так они и сделали. Потом Фридтйоф и Бйорн пошли к воротам Бальдрсхаги. Фридтйоф хотел войти. Бйорн просил его поступить осторожно, когда он захотел войти один. Фридтйоф попросил его остаться перед входом на страже и запел:

 
«Во двор к владыкам
Днесь один я —
Помощь излишня —
Путь свой направлю.
 
 
Киньте огня вы
На княжеский двор,
Коль вечером к вам я
Не выйду боле».
 

Бйорн отвечал: «Хорошо сказано!» Здесь Фридтйоф вошел и увидел, что в палате Дис немного народу. Конунги были при жертвоприношении Дисам, сидели и пили. На полу был разложен огонь, а перед огнем сидели женщины и грели богов; другие мазали их и тканями вытирали. Фридтйоф подошел к конунгу Хельги и сказал:

«Теперь ты, конечно, желаешь получить дань». Тут он замахнулся кошельком, в котором было серебро, и ударил конунга по носу так сильно, что у него вывалилось изо рта два зуба, а сам он упал с седалища в беспамятстве. Хальфдан подхватил его так, что он не упал в огонь. Тогда Фридтйоф пропел песню:

 
«Зубами взять ты,
Вождь дружины,
Передними должен
Дань дорогую!
 
 
Кошель сей светлым
Серебром полон,
Что добыто было
Бйорном и мною».
 

В той палате было немного людей, потому что пили в другом месте. Отходя от стола, Фридтйоф увидел дорогое кольцо на руке у жены Хельги, которая грела Бальдра перед огнем. Фридтйоф схватил кольцо, но оно крепко держалось у нее на руке, и он потянул ее по полу к двери; тогда Бальдр упал в огонь. Жена Хальфда-на быстро схватила его, и тогда бог, которого она грела, также упал в огонь. Пламя охватило обоих богов, перед тем обмазанных, и потом ударило в крышу, так что весь дом запылал. Фридтйоф завладел кольцом, прежде чем вышел. Тогда Бйорн спросил его, что случилось при нем в храме, а Фридтйоф поднял кольцо и пропел песню:

 
«В нос негодному Хельги
Нанес удар кошелем я,—
Разом Хальфдана родич
Рухнул с почетного места.
 
 
Пал сам Бальдр тут в пламя,
Но прежде взял я запястье,
Головню из пламени после
Поднял, нагнувшись быстро».
 

Люди говорят, что Фридтйоф закинул горящую головню на покрытую берестой кровлю, так что зал запылал весь. И он запел песню:

 
«Пустимся ныне к брегу;
Мы после предпримем подвиг;
Резво синее пламя
Роется в Бальдрсхаги».
 

[Оскорбленный Фридтйоф покидает отчизну и становится морским воителем – викингом; но память об Ингибйорг не оставляет его, и через четыре года он тайно приходит во владение Хринга.]

[ФРИДТЙОФ У КОНУНГА ХРИНГА И ИНГИБЙОРГ]

· · · · · · · · · ·

Осенью Фридтйоф поехал в Упланд, так как он хотел увидеть любовь Хринга-конунга и Ингибйорг. Перед приездом туда он надел сверх платья широкую шубу и был весь космат; у него были две палки в руках, а на лице маска, и он притворился очень старым. Потом встретил он мальчиков-пастухов, приблизился нерешительно и спрашивает: «Откуда вы?» Они ответили: «Мы живем в Стрейталанде, близ конунгова жилища». Старик спрашивает: «Что Хринг – могущественный конунг?» Они отвечали: «Нам кажется, ты уже так стар, что мог бы и сам знать все, что касается конунга Хринга». Старик сказал, что он более заботится о выварке соли, чем о делах конунга. Потом он отправился к палате и под вечер вошел в палату и представился очень жалким и, заняв место у двери, надвинул капюшон на голову и спрятался под ним. Хринг-конунг молвил Ингибйорг: «Там вошел в палату человек, ростом гораздо выше других». Королева отвечает: «Тут нет ничего необыкновенного». Тогда конунг сказал молодому служителю, стоявшему у стола: «Поди спроси, кто этот человек в шубе, откуда он и какого он рода». Юноша побежал к пришельцу и сказал: «Как тебя зовут, старик? Где ты ночевал, откуда ты родом?» Человек в шубе отвечал: «Много зараз ты спрашиваешь, юноша, но сумеешь ли отдать отчет во всем, что я тебе скажу?» – «Сумею», – отвечал тот. Человек в шубе сказал: «Вором[31]31
  Писано в 1853 году.


[Закрыть] меня зовут; у Волка был я этой ночью, а в Скорби был я вскормлен». Слуга побежал к конунгу и передал ему ответ пришельца. Конунг сказал: «Ты хорошо понял, юноша! Я знаю округ, который зовут «Скорбь», возможно также, что этому человеку невесело жить на свете. Он, наверное, умный человек и мне нравится». Королева сказала, что странен такой обычай, «что ты столь охотно разговариваешь со всяким, кто сюда придет. Чего же в этом человеке хорошего?» Конунг молвил: «Тебе это не лучше известно. Я вижу, что он думает про себя более, чем говорит, и зорко осматривается кругом». После того конунг велел подозвать его к себе, и человек в шубе приблизился к конунгу, совершенно сгорбившись, и приветствовал его тихим голосом. Конунг сказал: «Как зовут тебя, великий муж?» Человек в шубе в ответ пропел песню:

 
«Как Фридтйоф ведом
Викингам был я,
Но как Хертйоф – слезы
Слал я вдовам,
По шхерам грабить.
 
 
Как Хунтйоф[11]11
  Ответ Фридтйофа построен на непереводимой игре слов; заменяя первую часть своего имени «мир» (fridh) словами «рать» (her), «копье» (geir), битва (gunn), «остров» (еу), «медвежонок (hun), «павшие в битве» (val), он намекает на совершенные им подвиги. (Примеч. переводчика.)


[Закрыть] – хватал я
Зверенышей хищных,
Как Вальтйоф – был я,
Как Гертйоф – метал я
 
 
Грозные копья.
Как Гунтйоф – нес я
Гибель ратям,
Как Эйртйоф – шел я
В битвах страшен.
 
 
Но с солеварами, старый,
Странствовать стал я,
Беспомощный, прежде
Чем прибыл сюда».
 

Конунг молвил: «От многого принял ты название вора, но где ты ночевал и где твое жилище? где ты вскормлен и что привело тебя сюда?» Человек в шубе отвечает: «В Скорби я вскормлен, у Волка я ночевал, желание привело меня сюда, жилища не имею». Конунг ответил: «Может быть, ты несколько времени питался в Скорби, но возможно также, что ты родился в Мире[12]12
  Непереводимая игра слов (мир – «фрид»), которой Хринг дает понять Фридтйофу, что он узнан. (Примеч. переводчика.)


[Закрыть]. Ты должен был ночевать в лесу, ибо здесь поблизости нет поселянина, которого звали бы Волком. А что ты говоришь, будто у тебя нет жилища, так это, может быть, потому, что оно для тебя мало имеет цены в сравнении с желанием, привлекшим тебя сюда». Тогда промолвила Ингибйорг: «Поди, Тйоф, на другое угощение или в гридню[13]13
  Буквально gestaskali – особое строение, бывшее у богатых людей, куда отсылались незначительные гости, которых не принимали в главной палате.


[Закрыть]». Конунг сказал: «Я уж достиг таких лет, что сам могу назначать место своим гостям. Скинь с себя шубу, пришелец, и садись по другую сторону возле меня». Королева отвечает: «Да ты от старости впал в детство, что сажаешь нищих подле себя». Тйоф молвил: «Подобает, государь, лучше сделать так, как говорит королева, ибо я более привык варить соль, нежели сидеть у вождей». Конунг сказал: «Сделай, как я приказываю, ибо хочу поставить на своем». Тйоф сбросил с себя шубу, и был под нею темно-синий кафтан, и на руке доброе кольцо; стан был обтянут тяжелым, серебряным поясом, на котором был большой кошель с светлыми серебряными деньгами, а на бедре висел меч. На голове он носил большую меховую шапку; у него были очень глубокие глаза и все лицо обросло волосами. «Вот так лучше, – говорит конунг. – Ты, королева, припаси ему хороший и приличный плащ». Королева сказала: «Ваша воля, государь! а мне дела нет до этого вора». Потом ему принесли прекрасный плащ и посадили его на почетное место возле конунга. Королева покраснела, как кровь, когда увидела доброе кольцо; однако ж не захотела ни единым словом обменяться с гостем. Конунг же был очень ласков к нему и молвил: «У тебя на руке доброе кольцо, и, конечно, ты долго варил соль, чтобы добыть его». Тот отвечал: «Это – все мое наследство после отца». – «Может быть, – сказал конунг, – у тебя не более этого, но я думаю, что мало равных тебе солеваров, если только старость не слишком затемняет глаза».

Тйоф прожил там всю зиму и был радушно угощаем и всеми любим; он был ласков и весел со всеми. Королева редко с ним говорила, но конунг всегда был к нему приветлив.

[КОНУНГ ХРИНГ ЕДЕТ В ГОСТИ]

Случилось однажды, что Хринг-конунг собрался ехать на пир, а также и королева, со многими мужами. Конунг сказал Тйофу: «Хочешь ли ты ехать с нами или останешься дома?» Тот отвечал, что лучше поедет. «Это мне более нравится», – сказал конунг. Они отправились и в одном месте должны были ехать по льду. Тйоф сказал конунгу: «Лед кажется мне ненадежен, и мы здесь неосторожно поехали». Конунг сказал: «Часто бывает видно, что ты о нас заботишься». Вскоре лед под ними проломился. Тйоф подбежал и рванул к себе повозку со всем, что было на ней и внутри ее. Конунг и королева сидели в ней оба; все это и лошадей, запряженных в повозку, он вытащил на лед. Хринг-конунг сказал: «Ты славно вытащил нас, и сам Фридтйоф Смелый не сильнее потянул бы, если б он был здесь; вот каково иметь удалых спутников». Приехали они на пир; там ничего особенного не случилось, и конунг отправился домой с почетными дарами.

[КОНУНГ ХРИНГ В ЛЕСУ]

Проходит зима, и, когда наступает весна, погода начинает улучшаться и лес зеленеть, а трава расти, и корабли могут ходить между странами.

Однажды конунг Хринг говорит своим людям: «Желаю, чтобы вы сегодня поехали со мною в лес погулять и полюбоваться прекрасными местами». Так и сделали; множество людей отправилось с конунгом в лес. Случилось, что конунг и Фридтйоф очутились вместе в лесу вдали от других мужей. Конунг говорит, что чувствует усталость: «Хочу соснуть». Тйоф отвечает: «Поезжайте домой, государь! Это знатному мужу приличнее, чем лежать под открытым небом». Конунг молвил: «Этого бы мне не хотелось». Потом он лег на землю и крепко уснул и громко захрапел. Тйоф сидел около него и вынул меч из ножен и бросил его далеко прочь от себя. Через несколько мгновений конунг приподнялся и сказал: «Не правда ли, Фридтйоф, что многое приходило тебе на ум, против чего ты однако ж устоял? За это будет тебе у нас большой почет. Я тотчас же узнал тебя в первый вечер, когда ты вошел в нашу палату, и мы не скоро тебя отпустим; может быть, тебе предстоит здесь что-нибудь великое». Фридтйоф сказал: «Угощали вы меня, государь, хорошо и приветливо, а теперь мне в путь пора скорее, так как дружина моя придет вскоре ко мне навстречу, как я раньше распорядился». Затем они верхом поехали домой из лесу. К ним присоединилась челядь конунга, и они возвратились в палату и пировали вечером. Тогда народу стало известно, что Фридтйоф Смелый прогостил у них зиму.

[Тронутый верностью Фридтйофа, престарелый Хринг завещает ему свое королевство, поручая ему и опеку над своими несовершеннолетними сыновьями. Фридтйоф побеждает братьев Ингибйорг и в счастье проводит конец своей жизни.]

И здесь заканчивают ныне сагу о Фридтйофе Смелом.