Текст книги "Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)
Первые три категории принадлежат практически одному и тому же уровню: Человек № 1 —это человек, у которого двигательный и инстинктивный центры доминируют над интеллектуальным и эмоциональным центрами, т. е. Физический человек.
Человек № 2 – это человек, у которого эмоциональный центр доминирует над интеллектуальным, двигательным и инстинктивным. Человек Эмоциональный.
Человек № 3 – это человек, у которого интеллектуальный центр доминирует над эмоциональным, двигательным и инстинктивным. Человек Интеллектуальный.
В обычной жизни мы встречаемся только с этими тремя категориями людей. Каждый из нас и все нам известные люди принадлежат к № 1, № 2 или № 3. Имеются высшие категории, но люди не принадлежат от рождения к этим высшим категориям. Все они рождаются под, № 1,2 или 3 и способны достичь высших категорий только посредством школ.
Человек № 4, как таковой, не рождается. Он является продуктом школьной культуры. Он отличается от № 1, 2, 3 своим знанием себя самого, пониманием своего положения и, если выразиться технически, обретением постоянного центра тяжести. Под последним я имею в виду достижение единства, сознательности, постоянного Я и воли, т. е. идея саморазвития уже стала для него важнее всех прочих интересов. Нужно добавить к характеристике человека № 4, что у него более сбалансированные функции и центры, причем таким образом, как их никогда не удается сбалансировать без работы над собой согласно принципам и методам школы.
Человек № 5 – это человек, который обрел единство и самосознание. Он отличается от обычного человека, поскольку у него уже работают высшие центры, у него имеются многие функции и силы, каковыми обычный человек– № 1,2 и 3 – не располагает.
Человек № 6 – это человек, достигший объективного сознания. У него работает еще ряд высших центров. Он обладает многочисленными новыми способностями и силами, лежащими за пределами понимания обычного человека.
Человек № 7 – это человек, достигший всего того, чего вообще может достигнуть человек. У него постоянное Я и свободная воля. Он способен контролировать все состояния своего сознания, и он уже не может утратить что-либо из им обретенного. Согласно иному способу описания, он бессмертен в пределах Солнечной системы. Понимание такого подразделения на семь категорий очень важно, поскольку оно имеет очень много применений во всевозможных видах изучения человеческой деятельности. Оно дает в руки тех, кто ведает, очень сильный и точнейший инструмент или орудие определения проявлений, каковые невозможно определить без него.
Возьмите, например, общие представления о религии, искусстве, науке и философии. Начиная с религии мы сразу видим, чем будет религия для человека № 1,– все формы фетишизма, как бы они ни назывались; религия человека № 2 – это эмоциональная сентиментальная религия, переходящая иной раз в фанатизм, грубейшие формы нетерпимости, преследования еретиков и т. д.; религия человека № 3 – это теоретическая, схоластическая религия, исполненная аргументов по поводу слов, форм, ритуалов, которые делаются важнее всего остального; религия человека № 4– это религия человека, работающего над саморазвитием; религия человека № 5 – это религия человека, достигшего единства, видящего и знающего множество вещей, которых человек № 1, 2 и 3 не видит и не знает; затем следует религия человека № 6 и человека № 7, о которой мы ничего не можем знать.
То же самое подразделение применимо к искусству, науке и философии. Должны существовать искусство для человека № 1,2, 3, наука для человека № 1, 2, 3, 4 и т. д. Примеры вы постараетесь найти сами.
Применение этих понятий в значительной мере расширяет наши возможности нахождения правильного решения многих проблем. А это значит, что система дает нам возможность изучения нового языка, нового для нас, который соединит для нас идеи, относящиеся к различным категориям, но которые в действительности едины, и различить идеи, по видимости принадлежащие одной и той же категории, но различные в действительности. Разделение слова «человек» на семь слов – № 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 – со всем, что из этого следует, представляет пример этого нового языка.
Это дает нам четвертое измерение психологии как изучения нового языка. Этот новый язык является универсальным языком, который люди иной раз пытаются найти или изобрести. Выражения «универсальный язык» или «философский язык» нужно принимать метафорически. Язык универсален в том же смысле, в каком универсальны математические символы. Он включает в себя помимо этого все то, что мыслится людьми. Даже те несколько слов этого языка, которые были объяснены, дают вам возможность более точных мышления и речи, чем на обычном языке, со всеми существующими научными и философскими терминологиями и номенклатурами.
Третья лекцияИдея о том, что человек есть машина, не нова. Это единственно возможная научная точка зрения, т. е. основанная на эксперименте и наблюдении. Очень хорошее определение механичности человека было дано так называемой «психофизиологией» второй половины XIX в.
На человека смотрели так, словно он не способен на какое бы то ни было движение без получения впечатлений извне. Ученые того времени утверждали, что стоит лишить человека с рождения всех внешних и внутренних впечатлений и все же сохранить ему жизнь, он не будет способен совершить и малейшего движения.
Такой эксперимент конечно же невозможен даже с животными, поскольку процессы поддержания жизни – дыхание, питание и т. д. – производят всякого рода впечатления, дающие толчок сначала различным рефлекторным движениям, а затем и пробуждающие двигательный центр. Но идея интересна, так как она ясно показывает, что деятельность машины зависит от внешних впечатлений, и она начинается с ответов на эти впечатления.
Центры машины превосходно приспособлены к получению каждым из них соответствующих впечатлений и к ответу на них соответствующим образом. Пока центры правильно работают, можно вычислить работу машины, предвидеть и предсказать многие будущие события и ответные реакции машины, а в равной мере изучать ее и даже управлять ею. Но, к сожалению, даже у так называемого здорового и нормального человека центры очень редко работают так, как надо.
Причина этого в том, что центры так сделаны, что они в известной степени взаимозаменяемы. В первоначальном плане природы это было, конечно, целесообразно– работа центров становилась непрерывной, и была защита от возможного вмешательства в работу машины, ибо в иных случаях такое вмешательство фатально. Но способность центров работать друг за друга в неподготовленной и неразвитой машине – а таковы наши машины– становится избыточной, и в итоге машина крайне редко работает так, что каждый центр выполняет свою работу. Почти ежеминутно тот или другой центр покидает свое рабочее место и пытается сделать работу другого центра, который, в свою очередь, занимает место третьего.
Я говорил, что центры могут в известной степени заменять друг друга, но не полностью. Поэтому в таких случаях работа осуществляется куда менее эффективно. Например, двигательный центр может до известного предела имитировать работу интеллектуального центра, но он способен производить лишь смутные и бессвязные мысли, например в сновидениях и в грезах. В свою очередь, интеллектуальный центр может работать за двигательный. Попробуйте писать, например, думая о каждой букве, которую стараетесь написать. Вы можете проделать эксперименты такого рода, используя свой ум там, где ваши руки или ноги могут обойтись без его помощи. Например, пойти вниз по лестнице, обращая внимание на каждое движение, либо проделать какую-нибудь привычную ручную работу, осмысляя и исчисляя малейшее движение. Вы сразу увидите, насколько труднее станет работа, сколь медлителен и неловок интеллектуальный центр в таких делах в сравнении с двигательным. Это видно и при обучении какому-нибудь новому типу движения. Предположим, вы учитесь печатать на машинке или какой-нибудь другой физической работе, скажем солдатской муштре с винтовками. Какое-то время ваши (или его) движения зависят от интеллектуального центра, и лишь потом они переходят к двигательному центру. Каждому известно чувство облегчения, когда движения становятся привычными, приспособление делается автоматическим и вам нет нужды думать и вычислять все время каждое движение. Это значит, что движение перешло к двигательному центру, которому оно и должно принадлежать.
Инстинктивный центр может работать за эмоциональный, а эмоциональный, случается, выполняет работу всех других центров. А иногда интеллектуальный центр должен работать за инстинктивный, хотя он может сделать лишь крайне незначительную часть его работы – ту часть, которая связана с видимыми движениями, скажем движение грудной клетки при дыхании. Вмешательство в нормальное функционирование инстинктивного центра крайне опасно: например, искусственным дыханием, описываемым иногда как йогическое, никогда нельзя заниматься без совета и наблюдения компетентного и опытного учителя.
Возвращаясь к неправильной работе центров, я должен сказать, что она заполняет практически всю нашу жизнь. Наши монотонные, смутные впечатления или вообще их отсутствие, замедленное понимание многих предметов, часто наши идентификации и сообразования с другими, даже наша ложь зависят от неправильной работы центров. Идея о ней не входит в наше обычное мышление и познание, и мы не сознаем, какой вред она нам приносит, как много энергии уходит у нас впустую таким образом, к каким затруднениям ведет нас эта неправильная работа центров.
Недостаточное понимание неправильной работы нашей машины обычно связано с ложным понятием нашего единства. Когда мы понимаем, насколько мы разделены в себе самих, мы осознаем и опасность, заключенную в том факте, что одна наша часть работает вместо другой без нашего ведома. Для изучения самого себя и самонаблюдения поэтому необходимо изучать и наблюдать не только правильную работу центров, но и неправильную. Нужно знать все роды последней у конкретных индивидов. Невозможно познать самого себя без знания своих дефектов и ложных черт. Помимо общих дефектов, присущих всем нам, у каждого из нас имеются его собственные, только ему присущие, и они требуют изучения в свое время.
В начале этой лекции я указывал, что идея человека-машины, приводимой в действие внешними воздействиями, является поистине научной. Но наука не знает, во-первых, того, что человеческая машина работает не в соответствии со своим стандартом, а намного ниже нормы, т. е. не всеми присущими ей силами, не всеми частями. Во-вторых, что, несмотря на многие препятствия, она способна развить, создать для себя совсем иные стандарты восприятия и действия.
Поговорим теперь о необходимых условиях развития, так как нужно помнить, что, хотя развитие и является возможным, оно в то же самое время крайне редко и требует огромного числа внешних и внутренних условий.
Каковы эти условия? Первым из них является понимание человеком своего положения, своих трудностей и возможностей, его сильнейшее желание изменить свое настоящее положение либо сильнейший интерес к новому, к неизведанному состоянию, которое придет вместе с изменением. Короче говоря, он должен либо сильнейшим образом отталкиваться от его настоящего состояния, либо очень сильно притягиваться будущим состоянием. Далее, необходима определенная подготовка. Человек должен быть способен понимать ему сказанное. Должны быть также соответствующие внешние условия: достаточное количество свободного времени для учебы, обстоятельства, делающие учебу возможной.
Невозможно перечислить все необходимые условия. Но к ним среди всего прочего относится наличие школы, а она предполагает такие социальные и политические условия в данной стране, при которых школа может существовать, потому что школа не может существовать в любых условиях. Более или менее упорядоченная жизнь, какой-то уровень культуры и личной свободы необходимы для существования школы. На Востоке школы быстро исчезают. Во многих странах они абсолютно невозможны. Например, в большевистской России, гитлеровской Германии; Италии Муссолини или Турции Кемаля.
Говоря об этом предмете подробнее в «Новой Модели Вселенной», я процитировал несколько стихов из «Законов Ману»:
гл. IV. Из правил Шнатаки (Хозяина дома):
61. Не следует проживать в стране шудр, обитаемой людьми нечестивыми, завоеванной еретиками, изобилующей людьми низкорожденными.
79. Не следует общаться с изгоями, чандалами, пулькасами, глупцами, надменными, низкорожденными, антьявасайсинами (гробокопателями).
гл. VIII. 22. Та страна, которая населена главным образом шудрами, полная безбожников, лишенная дваждырожденных, быстро гибнет, пораженная голодом и болезнями.
Эти идеи «Законов Ману» чрезвычайно интересны, поскольку они дают нам основание, по которому мы можем судить о различных политических и социальных условиях с точки зрения работы школы, видеть, какие из них способствуют действительному прогрессу, а какие несут лишь разрушение всех действительных ценностей, несмотря на все претензии их приверженцев, на прогрессивность и наличие большого числа обманутых ими людей слабого ума. Но внешние условия независимы от нас. В известной степени, иногда с немалыми трудностями, мы можем избирать страну, в которой нам предпочтительнее жить, но мы не в состоянии выбрать период истории или век и должны найти все нам необходимое в тот период, куда мы помещены судьбой.
Таким образом, нам нужно понять, что уже начало подготовки к развитию требует комбинации внешних и внутренних условий, которые крайне редко сопутствуют друг другу. Но в то же самое время нужно понять, что человек, по крайней мере если речь идет о внутренних условиях, не полностью предоставлен закону случая. Немало огней зажжено для него, по которым он способен отыскать свой путь, если только он к тому стремится и если он удачлив. Возможности его так малы, что элемент удачи нельзя исключать.
Попытаемся теперь ответить на вопрос, что заставляет человека желать обретения нового знания и изменения самого себя. Человек живет под двоякого рода влиянием. Разница между ними должна быть совершенно ясной. Первый род включает в себя интересы и притяжения, созданные самой жизнью: интересы здоровья, безопасности, богатства, наслаждений, развлечений, защиты, тщеславия, гордости, славы и т. д. Ко второму относятся интересы иного порядка, побуждаемые идеями, которые не были созданы жизнью, но изначально привнесены школами. Эти влияния прямо не достигают человека. Они брошены в общий водоворот жизни, проходят через умы многих и достигают человека посредством философии, науки, религии, искусства. Они всегда смешаны с влияниями первого рода и вообще очень мало напоминают то, чем они были в своем начале.
В большинстве случаев люди не сознают иного происхождения влияния второго рода и часто объясняют их так, словно у них те же истоки, что и у влияния первого рода. Однако, хотя люди не знают о существовании двух этих родов, оба воздействуют на него, и он так или иначе на них отвечает. Он может в большей мере идентифицироваться с каким-нибудь из влияний первого рода и вовсе не чувствовать влияния на него второго. Либо он может притягиваться и находиться под воздействием какого-нибудь из влияний второго рода. В каждом из этих случаев мы имеем различные результаты.
Назовем первый род – влияние А, а второй – влияние В. Если человек целиком находится под общим влиянием А, либо каким-то частным его проявлением и безразличен к влиянию В, то с ним ничего не происходит, а возможности развития убывают с каждым годом его жизни. В каком-то возрасте, иногда достаточно раннем, они полностью исчезают. Это значит, что человек умирает еще при жизни, подобно тому зерну, которое не способно рождать и давать жизнь растению.
Но если, с другой стороны, человек не полностью во власти влияния А, а влияние В притягивает его и заставляет его чувствовать и размышлять, результаты производимых чувством и мыслью впечатлений могут собираться, притягивать другие влияния того же рода и расти, занимая все более важное место в его уме и жизни. Если произведенные влиянием В результаты становятся достаточно сильными, они сливаются и образуют в человеке так называемый магнетический центр. Сразу нужно понять, что слово «центр» в этом случае имеет иное значение, чем там, где говорилось об «интеллектуальном» или «двигательном» центрах. Это были центры в сущности, а магнетический центр принадлежит личности – просто группа интересов, которые, будучи достаточно сильными, служат в некоторой степени как направляющий и контролирующий фактор. Магнетический центр обращает интересы в определенном направлении и помогает им держаться этого направления. Магнетический центр не может заменить школы, но может помочь осознать ее необходимость; он помогает вначале поискам школы, или, если школа была найдена благодаря случаю, магнетический центр помогает опознать школу и постараться не терять ее, ибо нет ничего легче.
Обладание магнетическим центром есть первое, хотя и негласное, требование, предъявляемое школой. Если человек без магнетического центра, либо со слабым и мелким, либо с несколькими противоречащими друг другу магнетическими центрами (т. е. с интересами, направленными одновременно на множество несовместимых вещей) встречается со школой, у него не возникает интереса. Либо он сразу занимает критическую позицию, еще до того, как он что-нибудь усвоил, либо его интерес очень быстро угасает, встретившись с первыми трудностями школьной работы. В них главная охрана школы. Без них школа заполнилась бы совершенно непригодными людьми, которые тут же исказили бы учение школы. Правильный магнетический центр не только помогает узнать школу, он помогает также усваивать школьное учение, которое отличается и от влияния А, и от В и может быть названо влиянием С.
Это влияние С передается только устно, прямым поучением, объяснением, демонстрацией. Когда человек встречается с влиянием С и способен его усваивать, то о нем говорится, что одной точкой, магнетическим центром он освобождается от закона случая. Начиная с этого момента роль магнетического центра отыграна. Он привел человека в школу и помог ему совершить первые в ней шаги. Идеи и учение школы занимают место магнетического центра и постепенно проникают в различные уголки его личности, со временем и в его сущность.
О школах можно узнать многое, относительно их организации, их деятельности – обычно путем чтения и изучения исторических периодов, когда школы были заметнее и доступнее. Но есть веши, которым можно научиться только в самих школах. А разъяснение школьных принципов и правил занимает весьма значительное место в их учениях.
Один из важнейших принципов, постигаемых в школе, состоит в том, что подлинная школьная работа должна идти одновременно по трем линиям. Одна или две линии – это еще не настоящая работа школы.
Каковы эти три линии? В первой лекции я говорил, что лекции эти – не школа. Теперь я могу объяснить, почему это не школа. Однажды во время лекции был задан вопрос: «Работают ли люди, изучающие эту систему, только для себя, или они работают для других людей?» Я отвечу теперь и на этот вопрос.
Первая линия есть изучение самого себя и изучение системы или «языка». Работая по этой линии, работаешь, безусловно, для себя. Вторая линия – это работа с другими людьми в школе, а работая с ними, работаешь не только с ними, но и для них. Так что вторая линия проходится в работе с другими и для других. Вот почему вторая линия столь трудна для иных людей. Третья линия– это работа для школы. Чтобы работать для школы, требуется сначала понять работу школы, ее цели и нужды. А это требует времени, если только не было предварительной очень хорошей подготовки, ибо некоторые могут начать с третьей линии или, по крайней мере, с легкостью ее отыскивают.
Когда я говорил, что эти лекции не составляют школы, я имел в виду, что они дают возможность только одной линии работы, т. е. изучения системы и изучения самого себя. Вернее, конечно, что, обучаясь вместе, люди получают начала второй линии работы, по меньшей мере, если они выносят друг друга, если они наделены широтой и свободой мысли, быстротой восприятия, то они могут уловить и нечто относительно второй и третьей линии работы.
На второй линии работы в совершенной школьной организации люди должны не просто говорить друг с другом, но вместе работать, а эта работа может быть самой различной, и она так или иначе всегда должна быть полезной для школы. Так что, работая на первой линии, люди изучают вторую, а работая на второй, – третью. В дальнейшем вы узнаете, почему все три линии необходимы и почему только три линии работы могут успешно вести к определенной цели.
Уже сейчас вы можете понять главную причину, если осознаете, что человек спит и какую бы работу он ни начал, он быстро теряет интерес и продолжает действовать механически. Три линии работы необходимы в первую очередь потому, что одна линия пробуждает человека там, где он засыпает на другой. Если только работа действительно протекает по всем трем, он никогда совсем не засыпает. Во всяком случае, спать столь счастливо он уже не сможет, он будет все время пробуждаться и сознавать, что работа его встала.
Я могу указать также на одно очень характерное различие между тремя линиями работы. На первой линии работа идет главным образом по изучению системы или изучению себя, самонаблюдению, так что требуется проявлять известную инициативу в отношении самого себя. На второй линии работа связана с какой-то организованной работой, когда требуется выполнять лишь то, что сказано. Никакая инициатива не требуется и не допускается на второй линии, и главный пункт ее – это дисциплина и следование в точности тому, что сказано, без привнесения каких-либо собственных идей, даже если они могут показаться лучше, чем те, что были заданы.
На третьей линии вновь проявляется инициатива, но тут требуется всегда проверять себя и не позволять себе принимать решения вопреки правилам и принципам или против того, что было сказано.
Я говорил ранее, что работа начинается с изучения языка. Сейчас вам было бы полезно отдать себе отчет в том, что вы уже знаете небольшое число слов этого нового языка и вам будет очень полезно также попробовать сосчитать эти новые слова и записать их вместе. Только записать их нужно без всякого комментария, т. е. без интерпретации. Комментарии, интерпретации и объяснения должны быть в вашем понимании написанного. Вам не поместить этого на бумагу. Если б это было возможно, изучение психологических учений было бы очень простым делом. Достаточно было бы опубликовать своего рода словарь или глоссарий – и люди узнали бы все, что им нужно знать. Но, к счастью или несчастью, это невозможно, и люди должны учиться работать каждый сам для себя.
Мы снова вернемся к центрам и посмотрим, почему мы не можем развиваться быстрее и без нужды в долгой школьной работе. Мы знаем, что, когда мы что-то учим, мы накапливаем новый материал в нашей памяти. Но что представляет собой наша память? Чтобы понять это, мы должны научиться рассматривать каждый центр по отдельности как независимую машину, состоящую из чувствительной материи, сходной с массой фонографических пластинок. Все, что происходит с нами, все, что мы видим, слышим, чувствуем, все, чему мы обучаемся, регистрируется на этих пластинках. Это значит, что все внешние и внутренние события оставляют на них «впечатления». Это очень хорошее слово – «впечатление», поскольку речь идет именно об отпечатках. Впечатление может быть глубоким или легким, или оно может быть просто скользящим, быстро исчезающим и не оставляющим после себя следа. Но глубокое оно или легкое, речь идет о впечатлениях. А, кроме впечатлений, на пластинках у нас ничего нет. Все, что мы знаем, все, чему мы научились, все, что мы испытали, – это записи на пластинках. Точно так же все наши мыслительные процессы, вычисления, спекуляции состоят только в сопоставлении записей, в новом их прочтении, попытках понять их при совмещении и т. д. Ни о чем новом, чего не было бы на пластинках, мы не можем мыслить, не можем ни высказать, ни сделать без предшествующей записи на пластинке. Нам не изобрести новой мысли, так же как нам не изобрести нового животного, поскольку все наши идеи о животных созданы нашими наблюдениями существующих животных.
Записи и впечатления связываются ассоциациями, соединяющими впечатления либо по сходству, либо по одновременности их получения. В моей первой лекции я говорил, что память зависит от сознания и что мы в действительности помним только те моменты, которые соответствуют проблескам сознания. Вполне понятно, что различные одновременные впечатления, соединенные друг с другом, останутся в памяти дольше, чем бессвязные. В проблеске самосознания (или близко к нему) все впечатления данного момента соединяются и остаются соединенными в памяти. То же самое относится и к впечатлениям, связанным по их внутреннему подобию. Чем более сознателен момент получения впечатлений, тем определеннее соединяются новые впечатления со сходными старыми и они сохраняются соединенными в памяти. С другой стороны, если впечатления получены в состоянии идентификации, то их просто не замечают, и их следы исчезают еще до того, как они восприняты и ассоциированы. В состоянии идентификации не слышат и не видят, в нем человек погружен в свои обиды, желания, фантазии. Невозможно отделить себя от вещей, чувств или воспоминаний, и человек закрывается для всего окружающего мира.