Текст книги "Ксеноугроза: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 55 страниц)

Последовала долгая пауза, словно конфедерата обеспокоили эти слова.

– Наверное, по-другому получиться и не могло, комиссар, – наконец ответил он.

– Не сомневаюсь, – Айверсон не знал, что ещё сказать человеку, которого он так долго пытался отыскать. – Полковник…

– Комиссар, – перебил его Катлер, – у нас не так много времени. Вот что вам нужно сделать.

Следом он изложил Хольту последнюю часть плана Авеля.

– Вы доверяете ему? – спросил затем Айверсон.

– Преисподние побери, нет, конечно! – фыркнул полковник и объяснил свой план.

День последний

«Реквием по добродетели»

Думаю, эта запись окажется последней. Мы пробрались в неприступную крепость Небесного Маршала, и остатки моих сил уже собраны. Мои силы? Нет, это не совсем верно, поскольку я вернул командование над 19-м полковнику Энсору Катлеру. Он поведет конфедератов в их последний бой, на что имеет полное право. Кроме того, здесь наши пути расходятся. Странно, что мы с полковником расстаемся, даже не встретившись, но он задержался в кабине – «по личным делам» – а мне нельзя больше ждать. Скорее всего, нам не пережить последующих событий, но я всё равно чувствую, что однажды ещё встречу Катлера.

Этот дневник будет спрятан на челноке. Если сегодня мне не удастся исполнить долг, верю, что ты найдешь его и извлечешь уроки из моих ошибок. Я не знаю твоего имени, звания и даже призвания, но, раз уж тебе удавалось проследовать за мной сюда, ты – именно тот, кому можно доверять.

Кем бы ты ни был, надеюсь, что ты лучший солдат, чем я.

Из дневника Айверсона

– Противовес, – сказал Хольт, обращаясь к троим людям, которые ждали его в ангарном отсеке. Двое из них, мужчина и женщина, носили стеганые бронекуртки поверх синих комбинезонов и были вооружены короткими тупоносыми дробовиками. Судя по униформе – офицеры флотских сил безопасности, но оба сорвали с одежды значки Небесного Маршала. Третьим оказался древний, мертвенно-бледный старик, закутанный в рясу нефритового цвета с клобуком. Молочно-белые глаза почти сияли из тени под капюшоном, и, несмотря на слепоту человека, Айверсон не сомневался, что он видит дальше и глубже обычных людей. Почти вне всяких сомнений, это был астропат Авеля.

– Ты, что ли, ‘сар? – прорычала женщина-офицер на грубом готике. У неё было суровое лицо, строгая стрижка «ежиком» и обнаженные руки, перевитые канатами мышц. Невысокий рост явно не мешал ей быть жестким и компетентным командиром.

– Комиссар Айверсон, – представился Хольт и посмотрел на именной жетон собеседницы. – Офицер Привитера?

– Не похож ты на ‘сара, – с сомнением произнесла она.

Я знаю, девочка.

Айверсон давно потерял фуражку, а шинель стала тускло-серой, под цвет его длинных прямых волос. Арканец не стригся после того, как отплыл с «Антигоны» несколько месяцев назад – это казалось неважным.

– Он – Клинок, – удивительно звучным голосом произнес старик из-под капюшона.

– Ну, меня это вообще не колышет, астро, – Привитера нахмурилась, глядя на высаживающихся из челнока конфедератов. – Я пришла за бойцами, а их чё-то совсем немного.

– Чтобы помочь вашему восстанию, эти люди прошли через Семь Преисподних, – холодно заметил Айверсон. – Ты будешь относиться к ним с уважением, которого они заслуживают.

Привитера даже не вздрогнула.

– Слушай, ‘сар, у меня ребята гибнут по всему фраганому кораблю, ‘тому что Авель сказал «кавалерия на подходе». Он обещал мне армию.

– Так ты видела Авеля? – с внезапным интересом спросил Хольт.

– Я? – фыркнула женщина. – Никто никогда не видел Авеля, кроме, может, его ручного уродца, – она ткнула большим пальцем в сторону астропата, – у которого нету глаз.

– Но ты доверяешь ему? – и снова тот же самый вопрос, как будто ответ может что-то изменить так близко к концу игры.

– Авель реально влияет на ситуацию. Он влез так глубоко, что может дергать за нужные ниточки и объединять людей. Наше движение сопротивления и плевка не стоило, пока не появился Авель, – Привитера повесила дробовик на плечо. – Слушай, мужик, пора двигаться. Мы почти вломились на мостик, когда вдруг появилась целая куча синекожих.

– Он – Клинок, – повторил астропат. – Он должен немедленно идти со мной.

– Почему ты не хотела, чтобы я встретился с Айверсоном? – спросил Катлер, вытирая с топора вералдура демонический ихор. Во время схватки раны полковника открылись, и он двигался только за счет силы воли.

«Потому что ты попытался бы убить его, а это невозможно, – произнес голос в голове Энсора, – но он мог бы убить нас».

Нас? Конечно, Скъёлдис была права. Теперь северянка стала частью его самого, душа женщины вплелась в ткань души Катлера. После того, как полковник убил демона, ведьма попросила Белую Ворону открыть разум и позволить ей войти. Энсор не сомневался ни секунды: без указаний Скъёлдис он не знал, что делать.

Вздохнув, Катлер принял парочку «Яростей». Он ненавидел боевые стимуляторы, но они были чище наркотиков Федры, и без них полковник часу бы не продержался.

– А с чего бы я вдруг попытался убить комиссара? – спросил он.

«Позже объясню. Сейчас нам пора идти, Белая Ворона, твои люди ждут тебя».

Когда Энсор Катлер вышел из челнока, раздался хор приветственных криков. Искренняя радость бойцов ошеломила полковника, заставив замереть. C о’Сейшином на плечах и топором в руках Энсор наверняка походил на какого-то короля варваров, но это не волновало конфедератов. Пока солдаты что-то счастливо кричали, Катлер смотрел на них с грустью, граничащей с отчаянием. Так много погибших, так мало уцелевших. Что случилось с Вендрэйком, и Мэйхеном, и этим многообещающим молодым офицером, Грейбёрном?

«Всё это из-за меня, – понял Энсор. – Я погубил 19-й полк».

«Белая Ворона, сейчас не время для самобичевания, – вмешалась Скъёлдис. – Скажи им то, что они хотят услышать. Дай им поверить в тебя».

– Слушайте, всё это очень трогательно, – прорычала женщина в форме офицера безопасности, – но давайте к делу! Мои парни гибнут на палубе «А»!

Катлер посмотрел на неё странными, разными глазами, – серым и зеленым, – после чего кивнул.

– Думаю, мы сможем всё развернуть в нужную сторону, офицер.

– И как именно? – вызывающе спросила она. – Синекожие плотно засели на мостике.

– Может, и так, но у меня тут имеется один совершенно особенный синекожий, – Катлер бросил о’Сейшина на пол и ухмыльнулся. – Джентльмены – и вы, леди, – поприветствуйте командующего Приход Зимы.

Айверсон уже почти целый час шел за жутковатым проводником. Несмотря на слепоту, астропат ни разу не споткнулся и не засомневался в выборе пути, пока они пробирались по громадному, многоуровневому лабиринту линкора. Хольт потерял ориентировку, но чувствовал, что направляется в самую утробу корабля. Вдали порой раздавались крики и выстрелы, но по дороге им никто не встретился.

– Куда ты меня ведешь? – спросил комиссар, когда путники завернули в очередной сумрачный коридор.

– Ты – Клинок, – нараспев произнес астропат. – Я веду тебя к Небесному Маршалу.

– Я понимаю, но с чего ему быть здесь, внизу? Наверняка место Кирхера на мостике?

– С мостика кораблем управляют в полете, а этот корабль никуда не летает, – объяснил провожатый, словно разговаривал с дурачком.

– Но двигатели должны быть заправлены и находиться в рабочем состоянии, чтобы поддерживать орбиту, – настаивал Айверсон. – Значит, корабль может летать.

– Этот корабль не летает, – повторил астропат, которого явно не проняла логика комиссара.

«Он не запрограммирован мыслить, – решил Хольт. – Всего лишь посланец. Но лучше бы он ошибался насчет «Реквиема».

Разъехались створки турболифта, и в коридор выбежали бойцы Катлера. О’Сейшин, привязанный к спине полковника, болтался у него на закорках, словно внезапно постаревший ребенок. Привитера уже ждала их с передовым отрядом арканцев и группой корабельного ополчения.

– Приветствую на палубе «А», – сказала женщина. – Вообще-то мы посередине корабля, но здесь тусуются офицеры, а им не по душе название «палуба № 112».

– Где мостик? – спросил Энсор. Турболифт тем временем поехал вниз за следующей партией конфедератов.

– Дальше впереди, через несколько блоков. Но путь туда только один, и на нем кишмя кишат синекожие. Мы удерживаем этот сектор, но чужаки плотно перекрыли подходы к мостику.

– Показывай.

– Хорошо, только гляди в оба, – предупредила Привитера. – Синекожие напустили дронов в вентиляцию, и эти летуны могут преотлично врезать.

Когда офицер отвернулась, Катлер проглотил ещё одну «Ярость». Энсор и так уже принял слишком много стимуляторов, но это было наименьшей из его проблем.

– Вы в порядке, сэр? – спросил подошедший Валанс.

– В полнейшем, разведчик, – ответил полковник, чувствуя, как кровь разгорается злобным пламенем. – Пора захватить чертов мостик!

«Кто контролирует мостик, тот контролирует судно», – подумал Катлер, следуя за Привитерой. Древнейшая истина корабельных бунтов. Восставших тянуло сюда, словно силой притяжения, но это было лишь отвлекающим маневром, а истинная цель Авеля оставалась в тени. Энсору стало интересно, как бы почувствовала себя ополченка, узнай она правду. Ещё одна пешка, как и все мы, жалкие ублюдки…

По пути они проходили мимо десятков повстанцев, мужчин и женщин из каждого слоя корабельного общества. Бойцы в доспехах сил безопасности командовали адептами ученого вида, флотские старшины в аккуратной униформе стояли рядом с грязными крепостными матросами. К бунту присоединился даже какой-то техножрец, управлявший тремя боевыми сервиторами, но, как ни печально, офицеров Катлер не заметил. Привитера рассказала, что против Небесного Маршала поднялась почти половина экипажа, намного больше, чем ожидала верхушка инакомыслящих. Мимоходом заглядывая в лица мятежников, Энсор видел там гнев и страх, решимость и отчаяние – и, каждый раз, ненависть.

Ксеносы поистине отвратительны нам. Кирхер выставлял их в лучшем свете годами, возможно, десятилетиями, чтобы его маленькая порченая империя не развалилась, но ненависть всегда оставалась совсем рядом, ожидая момента истины.

К своему удивлению, Катлер не был уверен, что чувствует по поводу этой истины. Троица пошатнула его веру во много вещей, включая божественное право человечества владеть звездами, но это не делало тау лучше. О’Сейшин, при всей его красивой болтовне о Высшем Благе, был всего лишь очередным коварным сукиным сыном, пытавшимся напустить туману вокруг очередной версии тирании.

Лучше уж наша Империя Зла, чем их…

– Эй, тормози! – предупредила офицер, когда они добрались до широкого перекрестка. – Дальше начинается один из главных коридоров, ведущих к мостику. Поверь мне, туда лучше не заходить.

Слева и справа от прохода располагались повстанцы, хорошо вооруженные и бдительные, несомненно, лучшие бойцы Привитеры. Там же лежали и тела – очень много тел, разбросанных в случайных позах, в которых их застигла насильственная смерть. Большинство трупов были человеческими, но оставалось неясным, мятежники это или лоялисты.

«И, разумеется, настоящие лоялисты здесь мятежники, – с мрачной веселостью подумал Энсор. – В любой гражданской войне творится подобный кавардак».

– Валанс, – позвал он и жестом указал разведчику на перекресток.

Кивнув, Жак встал на одно колено возле прохода, после чего извлек из сумки на поясе маленькое зеркальце и закрепил вещицу на стволе винтовки. Осторожно выставив оружие за угол, конфедерат прищурился и вгляделся в отражение.

– Полный коридор солдат-ксеносов, – доложил он. – Засек не меньше полусотни воинов огня и один БСК «Кризис». Плюс кучу дронов.

– Гранатами их? – предложил Катлер.

– Ты думаешь, мы не пробовали? – неодобрительно посмотрела на него Привитера. – Слушай, мужик, синекожие свое дело знают. Для гранат они слишком далеко.

– Она права, – подтвердил Валанс. – У них преимущество дистанции и огневой мощи. Наверняка и щитовыми дронами запаслись, просто для уверенности.

– Другого пути нет? – спросил Энсор командиршу повстанцев.

– Пробовали по вентиляции, но там полно дронов. Потеряла из-за этого нескольких хороших ребят, – женщина пожала плечами. – Нет, мужик, пройти можно только здесь.

Кивнув, Катлер показал большим пальцем на привязанного к нему тау.

– Ну ладно, тогда пускаем в ход командующего Приход Зимы.

Айверсон чувствовал, что приближается к добыче. Ветхие, проржавевшие и обшарпанные участки нижней палубы сменились белыми, безупречно чистыми коридорами из какого-то формованного пластика, который тихо гудел и испускал собственный свет. Тау с нуля перестроили этот захолустный сектор корабля, создав потайной мирок внутри линкора.

«Как давно всё этот началось? – спрашивал себя Хольт. – Когда Кирхер продал Империум? Пять лет назад? Десять? Двадцать? Сколько времени мы на Федре сражались во имя лжи?»

Масштабы предательства оказались чудовищными, и Айверсон чувствовал, как в нем разгорается ярость, подпитываемая абсолютной убежденностью в виновности Кирхера. Уже давно комиссар не испытывал столь чистого презрения к кому-либо. Всё вокруг могло быть истинным или ложным, правильным или ошибочным, но в одном Хольт не сомневался: Небесный Маршал швырнул бесчисленные жизни в мясорубку фальшивой войны. Он должен умереть.

И я исполню приговор. К этому меня вела судьба. Таким будет мое искупление.

«Интересно, – подумал Айверсон, – а куда пропал Бирс?»

Комиссар не видел старого призрака с тех пор, как покинул Федру. Казалось, что прежний наставник исполнил то, что хотел, и исчез.

– Мы на месте, – сообщил астропат, остановившись перед дверью-диафрагмой.

Айверсон уставился на плотно закрытый люк.

– Там внутри Небесный Маршал?

– Да, – ровно и без эмоций ответил провожатый.

– А где охранники? – спросил арканец, указывая на пустой, ярко освещенный коридор. – Мы в самом сердце его территории, но я не видел никого, даже ни единого дрона.

– Их здесь нет.

Это было самое неопровержимое и самое бессмысленное утверждение, которое Хольт Айверсон слышал за всю свою жизнь.

– Где они? – спросил комиссар, стиснув зубы.

– Их вызвали на мостик.

– Сразу всех?

– Да. Авель позаботился об этом.

Покачав головой, Хольт снова повернулся к люку.

– И как я попаду внутрь?

– Ты – Клинок, – астропат приложил ладонь к сенсорной панели возле двери, и её лепестки беззвучно скрылись в переборке. – Авель позаботился об этом.

Не говоря более ни слова, слепец развернулся и ушел прочь.

«Авель позаботился об этом». Почему происходящее нравится мне всё меньше и меньше?

Айверсон шагнул в дверь.

– Я – пор’о Дал’ит Сейшин, – слабым голосом объявил посланник. – Приказываю вам не стрелять, воины.

– Вы слышали босса! – рявкнул Катлер. – Никто не хочет проблем, так что просто расслабьтесь.

Полковник вышел в коридор, держа на закорках о’Сейшина, а в руках – две гранаты с вытащенными чеками.

– Если обойдется без глупостей, может, мы все доживем до завтрашнего дня!

В ответ на Энсора уставились десятки бесстрастных линз, светящихся над лесом импульсных винтовок и карабинов. Воины огня заняли позиции в коридоре, приняв эшелонированное построение: передние ряды залегли, средние – опустились на одно колено, а замыкающие остались стоять. Стрелковые дроны парили и порхали над ними, словно миниатюрные космические корабли, а позади всех, у самого входа на мостик, маячил силуэт массивного «Кризиса».

«Валанс был прав, – решил Катлер. – Коридор – просто огневой мешок».

– Видите, у нас тут патовая ситуация! – полковник шел, подняв руки, чтобы тау могли как следует рассмотреть гранаты. – Я прав, а, посланник?

– Чего вы надеетесь добиться всем этим? – устало спросил о’Сейшин. – Они не дадут вам пройти, Энсор Катлер.

– Может, я их уболтаю, или помогу по-иному взглянуть на вещи.

Конфедерат остановился, добравшись до первого ряда воинов огня.

– Кто здесь главный? – крикнул он.

Пехотинцы тау расступились, пропуская топающий вперед боескафандр. «Кризис» навис над полковником, чуть наклонился в талии и осмотрел арканца пучком безразличных линз.

– Я – шас’вре Зен’каис, – прогрохотал монотонный голос из груди БСК. – Ты отпустишь пор’о Дал’ит Сейшина.

– Я мог бы это сделать… – казалось, что Катлер обдумывает требование. Его разум горел, подстегиваемый «Яростями»: полковник выкинул осторожность в окошко и заглотил ещё парочку перед тем, как начать свой гамбит. – Но тогда я не стал бы делать это!

Энсор швырнул гранаты за спину боескафандру, нырнул под него и заорал: «Противовес!»

Один заряд взорвался с неистовой мощью, растерзав второй ряд воинов огня. Другой испустил облако дыма, которое, клубясь, затянуло коридор.

– Противовес! – взревел в ответ лейтенант Худ, стоявший у перекрестка. – Пошли!

Корт Туми, снайпер, с разворотом выскочил из укрытия, на ходу целясь из рельсовой винтовки. Сзади и по бокам его окружали три зуава; у бойца было время только на один выстрел.

«Пусть он не пропадет зря, Элоиза», – промурлыкал Корт оружию и нажал на спуск.

Сенсорный модуль «Кризиса» исчез во вспышке света. Туми успел улыбнуться, прежде чем ответный залп сжег ему лицо, а рыцари уже неслись по коридору, словно передвижной щит, прикрывая бегущих следом серобоких и повстанцев. Разрозненные импульсные разряды врезались в доспехи зуавов, с пугающей быстротой оплавляя тяжелую броню. Несколько шальных сгустков энергии пронеслись мимо великанов и вонзились в плотную толпу, сразив по бойцу каждый. Если бы ксеносам удалось прийти в себя и открыть сосредоточенный огонь, рыцари погибли бы через несколько секунд, и всё было бы кончено.

Пока ослепленный БСК размахивал конечностями, Катлер сорвал с пояса топор и бросился на стоявших рядом воинов огня. Чужаки замешкались на долю секунды, не зная, можно ли стрелять в о’Сейшина, а затем было уже поздно: Энсор добрался до них.

– За Провидение и Семь звезд! – ревел полковник, размахивая топором, словно безумец, а старик-тау визжал, болтаясь у него на спине.

Все больше ксеносов выбегали из дыма, присоединяясь к передним рядам, и огонь защитников мостика становился всё плотнее, а дроны тем временем мчались на противника. Рухнул первый зуав: его нагрудник превратился в расплавленный шлак. Следующий залп тау, нацеленный через возникшую брешь в щитовой стене, скосил десятки бойцов.

– Шевелитесь, жалкие псы! – гаркнул Худ. Импульсный заряд врезался в ногу лейтенанта, другой пробил ему плечо. Развернутый силой удара, он удержал равновесие и похромал дальше, пуская дымок из ран.

Мгновение спустя люди обрушились на чужаков, словно падающий молот. Один из рыцарей налетел на БСК и вместе с ним рухнул на палубу, а второй рванулся в дым, наугад рубя циркулярками. Передовые воины огня попытались отступить, но наткнулись на товарищей, спешивших укрепить их ряды. Тут же тау захлестнула разъяренная человеческая волна, и о слаженных действиях пришлось забыть.

– Вырвите их фраганые синие сердца! – Привитера с размаху ткнула стволом дробовика в лицевую пластину ксеноса и выстрелила.

Катлер выбрался из свалки; его мысли вязли в небольшой личной Трясине. Резаные раны на груди полковника открылись и обильно кровоточили.

«Соберись с силами, Белая Ворона, – настойчиво произнесла Скъёлдис. – Мы должны закончить начатое. Нельзя позволить Айверсону сбежать».

– До меня так… и не дошло, – пробормотал Энсор, пытаясь не потерять сознание. – Чем он так важен? Кто он такой?

– Комиссар Хольт Айверсон, – сказал Небесный Маршал. – Я так понимаю, вы пришли в свой Громовой край.

Глава шестнадцатая

Мой Громовой край?

– Вижу, вы знакомы с арканскими легендами? – спросил Айверсон, держа пистолет направленным на двух мужчин в ярко освещенной комнате. Один из них был чужаком, воином огня в легкой броне и с непокрытой головой, другой – человеком в скромном сером мундире.

– А вы действительно думаете, что Громовой край – просто легенда? – как будто с удивлением спросил последний. – Мне казалось, что уж вы-то, Хольт Айверсон, должны искренне верить в его существование. Разве вы не гнались за своим предназначением, словно гончая, взявшая след?

Человек улыбнулся, вроде бы искренне.

– Отвечая на ваш вопрос: да, я постарался изучить всё, что относится к арканской культуре.

– Потому что мы – заноза у вас в заднице?

– Потому что арканцы – весьма интересные люди, – говоривший нахмурил брови. – А вы, Айверсон, самый интересный из них.

– Откуда вы знаете мое имя?

– О, мне известно не только это. Но признаюсь, что вы не попадались мне на глаза до истории с Ломакс и её миссией. Затем вы, конечно, пропали с радаров, но ваше личное дело оказалось весьма интересным чтивом, – человек гостеприимно развел руки. – Кстати, что скажете о моем центре управления?

– Внушает, – признал Хольт.

Круглое помещение было не особенно большим, но просто кишело потоками данных. Ряды мониторов и голоэкранов усеивали стены, от пола до высокого конического потолка. Вид-съемка в реальном времени, топографические и тактические карты, психологические оценки, отчеты о запасах техники и боеприпасов… от таких объемов информации у комиссара закружилась голова. Над возвышением в центре комнаты медленно вращалась большая фотореалистичная голограмма Федры; здесь и там на изображении виднелись ярко окрашенные значки, символы баз и подразделений. Иконки двигались, сопровождаемые постоянно обновляемой статистикой.

– Мое окно в мир внизу, – заявил человек в сером, медленно подходя к Хольту. – Всё на ксенотехнологиях, естественно. Большую часть информации мы получаем с дронов, причем распознать их зачастую совершенно невозможно. Научные достижения тау позволяют создавать разнообразные модели шпионских устройств, даже такие, что меньше человеческого глаза.

Говоривший снова улыбнулся.

– Однажды мы и в самом деле заменили человеческий глаз дроном, причем его хозяин ничего не заподозрил.

Хольт встревоженно коснулся своего оптического импланта, но собеседник покачал головой.

– Не беспокойтесь, Айверсон, ваша аугметика чиста.

– Вы – Небесный Маршал Зебастейн Кирхер? – произнес комиссар, собравшись с мыслями. Он уже знал ответ, но всё равно должен был озвучить вопрос. Этого требовал протокол, да и сама ситуация.

– Да, – Кирхер остановился в паре метров от арканца и выпрямился. – Как я понимаю, вы здесь, чтобы осуществить Правосудие Императора?

Хольт внимательно изучил человека, которого пришел убить. До этого комиссар представлял заклятого врага во множестве оттенков морального разложения: например, коварным, сладкоречивым деспотом, опустившейся жертвой собственных пороков, в пышном мундире с безвкусными эполетами и незаслуженными орденами. Или изможденным существом, что прячется в тенях и шепчет мучительные загадки в тайной надежде понести кару за свои грехи. Или, быть может, себялюбцем с высеченным из гранита лицом, непробиваемым солдафоном, который с горящими глазами провозглашает собственное кредо. Галактика кишела тиранами, и их гниль всегда прорастала из давно известных опухолей самовосхваления, самообмана или ненависти к самому себе.

Но этот человек совершенно иной.

Хотя Айверсон знал, что Кирхеру больше века, он оказался широкоплечим и мускулистым, будто солдат средних лет, привыкший к серьезным нагрузкам. Несомненно, Зебастейн прибегал к омолаживающей терапии, но явно не из суетной заботы о красоте. На его квадратном лице с аккуратными чертами не было морщин, но этим косметические изменения и ограничивались. Нос Небесного Маршала, сломанный и свернутый набок, выглядел кривым гномоном на солнечных часах лица. Кирхер оказался не особенно высоким, но стоял прямо и твердо, что придавало ему спокойный, представительный вид. Такой же солидностью отличалась его униформа: скромный мундир и фуражка, не украшенные ничем, кроме серебряного значка Небесного Дозора. В целом, Маршал больше напоминал унтер-офицера, чем планетарного губернатора, но при этом излучал тихую, проникновенную властность.

Не ожидал, что ты окажешься таким, Зебастейн Кирхер.

– Почему? – произнес Айверсон.

Простой вопрос, в котором скрывалось столь многое. Как и в первом случае, его нужно было задать.

Не показывая и тени страха, Кирхер посмотрел мимо ствола автопистолета, прямо в глаза Хольту.

– Потому что это было необходимо.

– Такого ответа недостаточно.

– Правда? Я ведь признался в том, что предал Империум. Несомненно, этого достаточно для вынесения приговора, комиссар? – Айверсон ничего не ответил, и Кирхер кивнул. – Нет… конечно же, нет. Любому другому дисциплинарному офицеру вполне хватило бы этого, но только не тебе, Хольт Айверсон. Похоже, ты подсел на поиски истины и жаждешь ответов, не так ли?

«Для комиссара ты слишком много думаешь». Сколько людей говорили мне это за прошедшие годы? Скольких из них я подвел?

– Более того, ты неспособен отвергнуть очевидную истину, как бы мучительна она ни была, – продолжал Небесный Маршал. – Думаю, всё дело в твоем арканском происхождении. Несмотря на пройденное обучение и промытые мозги, эта неугомонная, бунтарская кровь не дает тебе спокойно идти по жизни.

– Это не про меня.

– Не соглашусь. В данный момент времени это именно про тебя. – Кирхер пожал плечами. – Ты ведь, как-никак, человек, который направил пистолет мне в голову. Ты можешь покончить со мной, если пожелаешь. В такой ситуации мне, вроде как, и не о ком больше говорить.

– Ты и есть Авель?

– Что? – впервые с начала разговора Хольту удалось застать Маршала врасплох, и он нахмурился в искреннем удивлении. – Нет, я не Авель. Почему ты так решил?

– Потому что это единственный разумный вариант, – категорично заявил Айверсон. – Кто ещё обладает властью, достаточной, чтобы привести нас на флагман? Кто ещё мог бы отослать охрану и позволить мне спокойно войти сюда? Никто, кроме тебя, а значит, ты – Авель.

Кирхер медленно кивнул.

– Здесь есть своя логика, и, несомненно, всё это очень загадочно, но зачем же мне помогать собственному убийце?

– Потому что я не убийца твой, а судья. И ты хочешь, чтобы тебя судили.

Небесный Маршал, широко расставленные глаза которого светились умом, тщательно обдумал это. В конце концов, он покачал головой.

– Ты ошибаешься, Айверсон: я не хочу, чтобы меня судили. Я уже осудил себя и продолжаю делать это каждый новый день.

– Так ты считаешь себя невиновным?

– Я считаю себя человеком, совершавшим то, что было необходимо, – Зебастейн вздохнул. – Как я уже сказал, дело тут не в чести, или справедливости, или ещё какой-нибудь вдохновляющей добродетели – только в необходимости.

– Необходимо было предать десятки тысяч подданных Империума?

– Чтобы спасти сотни тысяч, а возможно, миллионы других? Несомненно, – Кирхер обвел комнату рукой, указывая на потоки данных. – Резня на Федре померкнет в сравнении с ужасами, которые начнутся, если мы позволим войне расползтись по субсектору.

– Поэтому ты и твои друзья-ксеносы решили обвести всех вокруг пальца? – с горечью спросил Хольт. – Удержать конфликт на одной планете, не думая о людях, которых вы бросаете в эту мясорубку?

– Ты по-прежнему не видишь общую картину, Айверсон. Этот регион – буферная зона между двумя сражающимися гигантами. Ни Империум, ни Империя Тау не могут позволить себе вести здешнюю войну на уровне звездных систем, – только не сейчас, когда существует множество более страшных угроз на других фронтах, – но, точно так же, ни одна сторона не имеет права отступать.

– По-твоему, власти Империума участвуют в этой ереси?

– Приказы, касающиеся ведения войны, я получил напрямую от Верховного совета Терры, – тихо произнес Кирхер. – Руки у меня были связаны с самого начала. Признаюсь, на первых порах это внушало мне отвращение.

Небесный Маршал внимательно посмотрел в лицо комиссара.

– Только не говори, что новость тебя сильно удивила.

«Нет, я не удивлен этим, – с грустью понял Хольт. – И вообще не удивлен ничем из услышанного».

– Но ты решил пойти дальше, – с растущей уверенностью произнес Айверсон вслух.

Катлер, прикрытый с боков двумя выжившими зуавами, подошел к переборке, за которой скрывался мостик. Массивный люк оказался надежно запертым.

– Открывай, – прорычал Энсор чужаку, привязанному к его спине, – или я отправлю тебя в Преисподние, следом за твоими псами.

– У тау нет понятий «преисподняя» или «ад», – нервно ответил о’Сейшин. – Я уже объяснял вам это, Энсор Катлер.

К ним подхромал лейтенант Худ, от которого несло горелым мясом.

– Несколько чужаков ускользнули в неразберихе, но коридор наш, полковник, – он устало покачал головой. – Хотя это обошлось нам недешево.

– Каждый шаг по пути сюда обходился нам недешево, Худ, – на Катлера накатила очередная волна головокружения, он покачнулся и оперся на люк. Энсор обливался кровью и потом, настолько обильно, что не мог разобрать, где заканчивается одно и начинается другое. – Он сожрал нас… по кусочку за раз…

«Довольно, Белая Ворона!», – попрекнула его Скъёлдис.

– Нет, не «довольно». И даже… близко… не «довольно», – пробормотал Катлер в паузах между хриплыми вдохами, а затем с размаха ударил по люку. Кровь полилась ещё сильнее. – Открывай!

– Ты не ошибся, – без раздумий ответил Небесный Маршал. – Я решил зайти намного дальше, и совершенно об этом не жалею.

Кирхер сжал кулаки, словно бы для того, чтобы лучше думалось.

– Империум не выстоит, Айверсон. Да, это жестокий многоголовый левиафан, созданный для войны, но, несмотря на миллиарды душ, сгорающих в её топке, машина останавливается, – теперь голос Зебастейна звучал страстно, он явно обратился к любимой теме. – Разложение и внутренние конфликты встречаются повсеместно. Невежество и озлобленность стали общепринятой нормой. Скованное страхом человечество изнутри разрывает себя на куски, одновременно ведя тысячу войн на тысяче фронтов! Даже передышка на Федре – лишь временная мера. Как только Империум сможет выделить достаточно ресурсов, то и эта война развернется на всю катушку.

Небесный Маршал в отвращении покачал головой.

– Наверное, когда-то в существовании Империума был смысл, но сейчас он всего лишь жестокий пережиток прошлого.

– А как же Император? – произнес Айверсон.

– А что Император? – Кирхера явно удивил вопрос. – Никто не знает, как Он изменился за все эти тысячелетия. Как и Его империя, однажды Он, возможно, что-то значил, но сейчас…

Зебастейн фыркнул.

– Честно говоря, я уже наслужился неумирающему трупу. Чтобы выжить, человечеству нужна более свежая перспектива.

– Поэтому ты купился на россказни тау о Высшем Благе? – жестко спросил Хольт.

– Я ни на что не купился, – огрызнулся Небесный Маршал. – Я использовал свой интеллект, чтобы выбрать лучший из возможных путей! – Кирхер с явным усилием заставил себя успокоиться. – Но да, у Высшего Блага есть свои преимущества. Его последователи развивают в себе здоровую скромность и рассудительность, рядом с которыми наши стремления к славе и чести выглядят постыдными. Человечество – древняя раса, но по сравнению с тау мы ведем себя, словно дети-дикари.