Текст книги "Ксеноугроза: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 55 страниц)

«А ведь так и есть», – подумал Клэйборн.

Впрочем, Оди уже вполне взрослый, и рано или поздно парня прикончат, если он не возьмется за ум. Джойс психанул, когда Катлер выпотрошил двинутого священника – принялся орать про ересь и убийство. Держать его пришлось вдвоем.

– Славный денек! – крикнул Дикс. Жук скривился, поглядев на худощавого пустошника, который шкандыбал к ним с берега и ухмылялся, как идиот. – Сегодня, парни, я по-любому заслужил кусочек собственного Громового края!

Клэйборн сплюнул от презрения. Битва на самом деле была резней – пятьдесят человек против чуть ли не пяти сотен с девятью «Часовыми»! Летийцы и минуты не продержались. Жуку было ничуть не жаль кровожадных ублюдков, но участвовать в бойне он не хотел.

– Чё ты на меня так смотришь, полукровка? – прорычал Джейкоб.

– Я на тебя ваще никак не смотрю, Дикси. Ты никогда милашкой не был, а сейчас от тебя натурально блевать тянет.

С этими словами Клэйборн повернулся спиной к изуродованному пустошнику.

– Эй, куда пошел, полукровка! – выхватив нож, Дикс бросился на него, как Жук и ожидал. Крутнувшись на месте, разведчик пнул Джейкоба в рожу, и мерзавец, теряя равновесие, отступил на несколько шагов. Будь у пустошника нос, Клэйборн бы его точно сломал.

– Реально хочешь пройтись по Громовому краю, парень? – злобно кричал Жук, обрушивая на ошеломленного Джейкоба град ударов. – Тогда нужно покорячиться как следует. Кровью надо истечь ради своего Громового края, Дикси!

Остальные «Пылевые змеи» безразлично наблюдали за избиением, как бы сбрасывая в происходящее весь ужас и боль вчерашнего дня. Когда пустошник рухнул, разведчик немного подождал, затем увидел, что Джейкоб пытается встать, и снова пнул его. Потом Клэйборн было отвернулся, тут же передумал и ещё попинал Дикса, просто на всякий случай. Заметив, что мистер Рыбка беспокойно смотрит на него огромными глазами, Жук неожиданно застыдился.

– Эй, не парься насчет этого, – произнес он. – У нас с Дикси много чего накопилось.

– Пути назад нет, – сказал, как отрезал, капитан Мэйхен.

– Но этот священник убил майора Уайта! – настаивал лейтенант Квинт. – Несомненно, если мы объясним, что произошло на самом деле…

– А произошло то, что мы прикончили влиятельного представителя Экклезиархии и его свиту, – произнес рыцарь. – Это Империум, и судебная система здесь не такая, как у нас в Капитолии. Правосудие тут никого не волнует.

– Такое впечатление, что вы рады этому, Джон, – заметил Вендрэйк, который прекрасно знал, что Мэйхен ненавидит, когда его называют по имени.

– Я просто излагаю факты, Хардин, – злобно отозвался капитан 3-й роты.

– Может, жизнь отступника кажется вам завлекательной…

– Мы не отступники! – рявкнул Катлер, голос которого гулко разнесся по амфитеатру. Собрание продолжалось почти целый час, но полковник заговорил впервые. Вслед за этим он внимательно, по очереди оглядел семерых конфедератов, стоявших вокруг него неплотным кругом. Дискуссия велась в старой арканской манере, на ногах, и участвовали в ней все выжившие офицеры 19-го полка.

– Люди, с которыми мы сражались в этом городе – вот они были отступниками, – продолжил Энсор, – или, точнее сказать, перебежчиками. Они были порченой Гвардией, джентльмены.

– Но насколько мы в этом уверены, сэр? – спросил Квинт. – Я к тому, что эти парни-тау вроде как предпочитают наемников?

– Мы нашли на телах трупные жетоны с полковыми символами, – вмешался лейтенат Худ из «Пылающих орлов», сдержанный и практичный до невозможности. – Согласно надписям, каждый из этих людей служил в 77-м полку Оберайских Искупителей.

– И сражались они, как действующее подразделение, – добавил Катлер. – Похоже, целый несчастный полк перешел на сторону врага.

– Если оберайцев тут приняли так же, как и нас, я их винить не стану! – выпалил Грейбёрн.

– Не станете, лейтенант? – полковник посмотрел на молодого офицера, который занял место Уайта. – Что ж, было интересно это узнать, потому что лично я их презираю.

Грейбёрн покраснел и начал возмущаться, но Энсор отмахнулся от его протестов.

– Нет, лейтенант, я на вас не набрасываюсь. Вы хорошо справились со 2-й, и мне понятно, что случившееся с майором повергло вас в бешенство, но, перебесившись, мы из этой истории не выпутаемся.

Вендрэйк с трудом мог поверить, что этот безупречный, харизматичный лидер несколько кратких часов тому назад вел себя, как дикарь. Казалось, что ярость очистила Катлера, сделав его сильнее и энергичнее.

«Может, так он выдерживает груз истины, – беспокойно подумал Хардин. За этой мыслью последовала другая, более тревожная. – Мне нужно найти собственное решение той же проблемы, потому что вновь похоронить Троицу в памяти не удастся. Леонора не позволит…»

– Джентльмены, от этой подставы воняет так, что доносит до Высокой Терры, – говорил тем временем полковник. Он принялся ходить по амфитеатру, словно догоняя идею, которая никак не могла оформиться. – Не знаю, что замышляет Небесный Маршал, но его игра обошлась нам почти в триста жизней, и с меня хватит.

Остановившись в центре круга, Катлер резко поднял взгляд.

– Но мы не 77-й Оберайский. Мы – 19-й Арканский, и мы никогда не станем ни отступниками, ни предателями.

Повинуясь мимолетному порыву, Вендрэйк решил испытать полковника.

– Сомневаюсь, что Империум согласится с вами, Белая Ворона.

От этих слов Катлер замер, а собравшиеся офицеры неловко переглянулись. Никто из них никогда не называл полковника в лицо этим насмешливым прозвищем. Но затем Энсор посмотрел на кавалериста со спокойным, даже немного веселым видом.

– Боюсь, что вы, скорее всего, правы, – произнес Катлер. – И поэтому нам придется забыть о легких путях.

Джейкоб Дикс свалил подальше от суматохи на площади, решив немного побыть в одиночестве, прежде чем полк двинется дальше. Наступила ночь, серобокие почти закончили сворачивать лагерь и нагрузили захваченную канонерку, а также несколько грузовых судов, оставленных мятежниками. Придется потесниться, но полковник сосчитал, что места на кораблях для плавания вверх по реке хватит всем. Пустошник не знал, почему они уходят вверх по реке, да и не парился по этому поводу, как, в общем-то, и почти по всем остальным. Пока имелась выпивка, карты, и, если повезет, бабы, Джейкоб просто делал то, что ему говорили, но сейчас он очень скучал по старине Клету Модину.

С тех пор, как кореш Дикса пропал, всё покатилось под горку – Пулеголовый Калхун сыграл в ящик, сам Джейкоб потерял нос, а теперь ещё и полукровка с остальными на него наезжали. Хуже всего, у «Пылевых змей» почти закончилась огненная вода.

Пустошник остановился, увидев Оди Джойса, замершего на берегу канала. Зелененький здоровяк сидел на корточках и смотрел в воду, словно в ней было полно золотого песка. Джейкоб ухмыльнулся, увидев шанс немного повеселиться: если он тихонечко подберется к парню и подтолкнет…

– Не беспокойся, брат Дикс, расплата придет, – не оборачиваясь, произнес Джойс, и Джейкоб остановился в паре шагов от него. Пустошника застали врасплох странные нотки в голосе юноши.

– Я ниче не собирался делать, – виновато заявил Дикс, не понимая, почему извиняется перед вшивым новичком.

– Но сделаешь многое! – пылко отозвался Оди. – Если ты примешь Его свет, то совершишь великие дела, брат. Среди «Пылевых змей» мы с тобою будто свечи на ветру, поэтому они ненавидят нас, и поэтому полукровка избил тебя.

– Ну это, типа, не совсем ненависть, – ответил Джейкоб, растерянный тем, куда зашел разговор. – Мы в «Пылевых змеях» просто жестко решаем вопросы, и всё.

– Это была ненависть! – рявкнул Джойс и повернулся к нему. Глаза парня как будто сверкали в темноте. – Они ненавидят тебя, потому что ты пытался поступить праведно.

– Я… типа… – неуверенно произнес Дикс.

– Мы с тобой были единственными, кто попробовал спасти святого, когда язычники набросились на него, – с горечью объяснил Оди.

– Да? – до Джейкоба постепенно дошло, что Джойс всё неправильно понял. Паренек решил, что пустошник бросился в схватку, чтобы драться за шизанутого исповедника, а не расстреливать летийцев. Смутный инстинкт подсказал Диксу, что, наверное, лучше не разубеждать новичка.

– Еретики держали меня, и тебе пришлось сражаться за святого в одиночку, – голос юноши дрожал от волнения. Выпрямившись, он схватил Джейкоба за руки.

– Ты не мог спасти его, брат Дикс, но не отчаивайся, не надо. Император, Он не дает Своим избранным умереть просто так, – Оди кивнул в сторону канала. – Святой, он просто спит там, в воде. Я говорил с ним, и обещаю, что однажды праведник вернется. И он не забудет, что ты сделал!

– Не забудет? – Джейкоб облизнул губы, беспокойно вглядываясь в мутную воду.

– Ничто и никогда не ускользает от очей Императора, но до дня возвращения меньшие люди должны взвалить на себя ношу святого, – Джойс смотрел на пустошника взглядом коброястреба. – Мы с тобой, брат Дикс, станем будто космодесантники в овечьих шкурах.

– Космодесантники… – восхищенно произнес Джейкоб, воображая себя в шикарной броне лучших воинов Императора. Даже с такой кашей вместо лица он наверняка цеплял бы бабешек налево и направо. Настоящие космодесантники, небось, каждую ночь отбою не знают от дамочек!

– Именно так, брат, – подтвердил Оди. – Впереди лежит долгая, темная дорога из Преисподних, но мы должны привести наш народ к свету, потому что иначе…

Юноша помедлил, и Джейкоб понял, что с напряжением ждет продолжения, завороженный пылом новичка.

– Что ж, брат Дикс, Император обвиняет. Можешь быть в этом уверен.

Акт второй
КлубокГлава шестая

Имперская военно-морская база «Антигона», Саргаасово море

Арканцы, здесь, на Федре! Они тут уже почти семь месяцев, а мне ничего о них не было известно. Целый полк моих соотечественников – или то, что от него осталось, – затерянный в аду Клубка Долорозы. И они взбунтовались… Да-да, ты прав, я забегаю вперед.

Итак, начнем с самого начала…

Разговор с верховным комиссаром Ломакс вышел очень многозначительным, и сейчас, готовясь к отплытию, я по-прежнему пытаюсь уяснить все его скрытые смыслы. Новость об арканцах была самой поразительной частью беседы, но и всё остальное в этой встрече оказалось неожиданным. Кроме неприязни верховного комиссара ко мне, разумеется. Но, если не брать это в расчет, Ломакс изменилась: она прибыла на Федру уже немолодой, но всегда несла тяжесть прожитых лет с мрачной яростью, благодаря которой выглядела вечно нестареющей. Как и мой наставник Бирс, эта плотная темнокожая женщина с жесткими, коротко подстриженными волосами некогда казалась образцом нашего несокрушимого рода, но Федра в конце концов одолела и её…

Из дневника Айверсона

Изможденная старуха, призрак себя прежней, которая встретила Хольта в продуваемой всеми ветрами наблюдательной вышке «Антигоны», ещё не была сломлена, но оставалось недолго. Ломакс так сильно исхудала, что комиссарская шинель свободно висела на костлявых плечах и волочилась по полу, будто сброшенная кожа. Пока они разговаривали, женщина постоянно ходила по тесному помещению, металась из угла в угол, словно приговоренный преступник, ищущий путь к бегству. Но, если она чего-то и боялась, то только умереть, оставив незавершенные дела – по крайней мере, так решил Айверсон. Ломакс до самого конца оставалась верной долгу.

Она так и не спросила Хольта о его дезертирстве, как будто понимала, что, подняв эту тему, будет вынуждена объявить беглецу смертный приговор. Арканец не понимал причин её милосердия, пока не сообразил, что верховный комиссар поступает так по необходимости, а не из доброты душевной. Несмотря на давнюю неприязнь, Ломакс доверяла ему.

– Мы с тобой пережитки прошлого, Хольт Айверсон, – сказала женщина. – Вдвоем мы отдали Императору больше прожитых лет, чем любые десять так называемых комиссаров на Федре. И я даже не говорю об этих наглых кадетах, которых последнее время присылает сюда Небесный Маршал! Знаешь, Кирхер лично выбирает новичков, вытаскивает из преданных ему полков и приказывает мне обучать их. О да, они достаточно жестокие ребята, но, чтобы носить черное, недостаточно одних мускулов и злобы. Этих идиотов пристреливают почти сразу же после того, как я отправляю их на передовую! Настоящий выпускник Схолы Прогениум мне не попадался уже несколько лет. Ты хренова развалина, Хольт Айверсон, и жизнь тебе в тягость, как космодесантнику в перерыве между битвами, но на этой стороне планеты нет никого, больше похожего на истинного комиссара. На Федре мы вымирающий вид.

Такова была первой причина, по которой Ломакс дала это задание бывшему дезертиру. Второй оказалось происхождение – да, Хольт был ещё ребенком, когда Бирс забрал его с Провидения, но он оставался арканцем, а проблемы верховному комиссару доставляли его соотечественники. И поэтому Айверсон услышал историю о непокорных бойцах, которых бросили волкам, но они выжили и сами стали волками.

Конечно, Ломакс не так всё излагала – в конце концов, она была верховным комиссаром, – но при этом позволяла Хольту легко читать между строк. Кроме того, они оба знали о репутации Вёдора Карьялана и его жутком корабле. Адмирала не просто так прозвали Морским Пауком, и, как это очень часто случалось на Федре, его гнили было позволено расти и распространяться. Семь Преисподних побери, Айверсон гордился тем, как его соотечественники спаслись из сетей Паука!

– Ими командует некто Энсор Катлер, – рассказывала Ломакс. – Таких людей, как он, некоторые называют героями-бунтарями, но я не разделяю подобного мнения. Как ты знаешь, мне не по душе… непредсказуемость.

Верховный комиссар недвусмысленно посмотрела на Хольта.

– Впрочем, я также не собираюсь верить на слово Карьялану, этому старому чудищу.

Прямота женщины удивила Айверсона. Летийский адмирал ходил в фаворитах у Небесного Маршала, яростно защищал его застойный режим, и переходить дорогу такому человеку было небезопасно. На другой планете, с другим повелителем, верховный комиссар давно бы удалила раковую опухоль вроде Карьялана. Но они были на Федре, и здесь слово Кирхера было законом; наверное, Ломакс к старости утратила осторожность.

– Полковник Катлер увел своих людей в Клубок Долорозы, – продолжила она. – Арканский полк действует в глубоком вражеском тылу, далеко от позиций наших наступающих частей…

– Наступающих? – со злостью бросил Хольт. – Мы несколько лет не можем продвинуться вглубь Долорозы, только елозим взад-вперед по одним и тем же позициям, захватываем и теряем одни и те же пляжи, да немного продвигаемся вверх по реке, пока нас не оттеснят. Вся эта кампания – пародия на войну!

Ломакс резко взглянула на него, и Айверсон подумал, что зашел слишком далеко, но в глазах старухи читался скрытый расчет. Внезапно арканец понял, что верховный комиссар согласна с каждым его словом. Она сама медленно пересекала черту, и вот почему беседа происходила не в её тесном кабинете, а в безлюдной вышке. Всё в этой встрече было не просто так.

– Информация, которой я обладаю, в лучшем случае отрывочна, – вернулась к теме Ломакс, – но, судя по всему, Катлер за последние семь месяцев превратил полк в занозу размером с титана во вражеской заднице. Его отступники устраивали засады на вражеские патрули и конвои снабжения, уничтожали комм-станции, даже атаковали небольшие заставы.

– Он сохранил верность, – твердо произнес Айверсон. – Что бы эти вырожденцы с «Могущества» ни сделали с его полком, Катлер по-прежнему сражается за нас.

– Или за себя, – ответила женщина. – В любом случае, он разворошил веспидье гнездо в главном командовании. Говорят, Небесный Маршал обрушился на Карьялана, словно вирусная бомба, даже пригрозил затопить его маленькую империю, если адмирал не покончит с шалостями Катлера.

– «Покончит»? Первое настоящее вторжение в Долорозу с начала этой Императором забытой войны, а Маршал хочет покончить с ним? Это безумие.

И вновь Ломакс расчетливо взглянула на него.

– Небесный Маршал Кирхер не безумен, Айверсон.

В словах верховного комиссара прозвучало нечто глубинное, как будто отрицание было обвинением, но она продолжила, прежде чем Хольт успел задуматься над этим.

– Разумеется, Карьялан отправил за Катлером истребительные команды, но летийцы – всего лишь прямолинейные фанатики. Сомневаюсь, что кому-нибудь из них удалось хотя бы приблизиться к отступникам, и уж точно ни один покаянник не вернулся из Клубка. Небесный Маршал потребовал новой попытки, и теперь нужен более изящный подход.

– Надеюсь, ты не собираешься подписаться на эту безнадежную затею, Ломакс?

– Верховный. Комиссар. Ломакс. Ты, как всегда, забываешься, Айверсон, и однажды это тебя погубит – или хуже того. И нет, я не подписываюсь ни какие затеи. Просто ставлю тебе задачу выследить своевольного полковника.

– Ты хочешь, чтобы я убил Катлера за то, что он по-настоящему сражается с врагом? – ошеломленно произнес Хольт.

– Я хочу, чтобы ты определил, виновен ли полковник Энсор Катлер перед Императором, – ответила Ломакс, с непреклонной точностью произнося каждое слово. – После этого тебе надлежит исполнить свой долг.

Журнал миссии – день 1-й – Саргаасово море:

Начало конца?

Наконец-то я покинул базу и направляюсь к Долорозе Вермильоновой, западному архипелагу, где мои заблудшие сородичи высадились семь месяцев тому назад. Невозможно сказать, как далеко они углубились в Трясину, особенно если следовали переплетениям Квалаквези, но начинать поиски лучше всего отсюда. Я отправлюсь по их следам и вверю остальное провидению Императора – придется поверить, что оно существует.

Приятно всё же вновь оказаться в открытом море, даже если оно больше похоже на сток нечистот, чем на нормальный океан. Буксир, на котором я плыву – ржавая лоханка, такая же изнуренная, как и все на этой войне, но, по крайней мере, «Антигона» осталась за кормой. С тех пор, как я последний раз появлялся на старой базе, ползучее ощущение гибели, что окружает её, стало намного заметнее. А может, просто встреча с Ломакс так повлияла на меня; эта хитроглазая, раздраженная старуха показалась предвестником моей собственной смерти. Видишь ли, верховный комиссар доверила мне не только судьбу своенравного полка…

– Есть ещё кое-что, – сказала она и протянула папку, завязанную ярко-алыми тесемками. Больше Ломакс ничего не объясняла, не давала никаких инструкций, но, принимая досье, я чувствовал, что беру на себя проклятие. Ещё одно, ну и что с того? Разве человек может быть более или менее проклятым?

День 2-й – Саргаасово море

Падение 19-го полка?

Нет, я не прикасался к алой папке. Есть и другие, более прозаичные документы, требующие моего внимания: например, целая кипа отчетов о 19-м Арканском и роли, сыгранной им в гражданской войне на родине. Не знал, что на Провидении было новое восстание, но не скажу, что удивлен произошедшим. Мы рисковый, беспокойный народ, а этот Энсор Катлер, похоже, воплощает худшие наши черты – самонадеянный охотник за славой, он ведет свой полк на честном слове и на одном крыле. Неудивительно, что в его личном деле такая мешанина из благодарностей и взысканий. Глубочайшей загадкой для меня остаются причины, которые заставляют полковника сражаться за Империум, а не мятежников. Хотя нет, я ошибся, есть ещё одна тайна.

Кое-что не совсем вписывается в беспутные, своенравные, но всегда героические свершения Катлера: резня в захолустном городке под названием Троица. До деталей я пока не дошел, но нутром чую, что всё дело в этом. Нужно зарыться поглубже, и алому досье Ломакс придется подождать.

День 3-й – Саргаасово море

Четвертый призрак

Верховный комиссар не предупредила о моей тени. Нет, я говорю не о мертвых тенях – призраки как будто оставили меня на время – а о живом, дышащем шпионе, который ходит за мной по пятам. Этим утром кадет-комиссар Изабель Рив догнала буксир на борту скоростного морского скиммера.

Первое, что бросилось в глаза при виде девушки – её рост. Рив немногим старше двадцати, но она выше меня на голову, а я ведь возвышаюсь над большинством людей. Всё в ней жесткое и жестоко эффективное, от мускулистого тела до лица с квадратным подбородком и бритого скальпа. Плащ с подбоем и сапоги глянцевито блестят, как и яркий серебряный значок избранных Небесного Маршала. Клянусь Провидением, у девчонки даже есть автопистолет с золотыми пластинками на рукояти!

Кадет-комиссар? Ни на секунду не поверю…

Из дневника Айверсона

– Нет, Рив, никто не сомневается, что ты первоклассный стрелок, но для Трясины этого совершенно недостаточно, – покачал головой Хольт. – Это будет отнюдь не обычное патрулирование, и я не смогу приглядывать за тобой, девочка.

И не хочу, чтобы ты подглядывала мне через плечо.

– У меня три дежурства в Долорозе Лазурной, – ответила Изабель с резким, гортанным акцентом, незнакомым Айверсону. – Я сама могу за собой присмотреть, сэр.

В этом Хольт не сомневался. Несмотря на синюю полоску выше козырька фуражки, девушка не была новичком-кадетом; арканец даже не был уверен, что она из Комиссариата. При виде чистенького плаща и шикарного автопистолета Айверсон должен был поверить, что перед ним зеленый новобранец, но он научился не доверять первому впечатлению. Историю человека рассказывали его глаза, а взгляд Изабель Рив был холодным и безжизненным.

Её глаза рассказывали историю наемного убийцы.

Она здесь не для того, чтобы учиться чему-то или шпионить за мной. Она здесь для того, чтобы закончить работу, если я не смогу. Или выстрелить мне в спину, если не захочу. Но кто же её прислал?

– Слушай, Ломакс знает об этом? – спросил Хольт.

– Разумеется, сэр, верховный комиссар лично подписала мое направление.

– Понятно. Кстати, мы всего в трех днях пути от «Антигоны», – пожав плечами, произнес арканец. – Я вызову её по воксу, чтобы получить подтверждение. Для твоего же блага, сама понимаешь.

– Простите, сэр, но разве не слышали новость?

– Понятия не имею, о чем ты, кадет.

– Сэр, верховный комиссар Ломакс мертва.

Айверсон уставился на девушку.

– Она погибла на следующий день после вашего отплытия, сэр. Я предполагала, что вы знаете.

– Как это произошло? – ровным голосом уточнил ветеран-комиссар.

– Упала с наблюдательной вышки, сэр. Медикае говорят, что она умерла мгновенно, – Изабель опустила глаза. – Мне жаль. Я знаю, что вы были друзьями.

– Друзьями…

– Да, верховный комиссар всегда очень высоко отзывалась о вас, сэр… на занятиях.

Неужели? Что-то я в этом сомневаюсь, Рив.

– Утверждают, что это самоубийство, – девушка помедлила, и Хольт увидел, как она пытается разгадать его, взвешивает свои слова.

– Мне жаль, – в итоге повторила Изабель.

И снова, Рив, что-то я в этом сомневаюсь.

День 4-й – Саргаасово море

Алое завещание

Смерть Ломакс сильно обеспокоила меня. Мы никогда не были друзьями, но верховный комиссар оставалась единственной константой в этих вечно изменяющихся и неизменных дебрях. Она не преступала клятв, данных Императору, и никогда не изменяла долгу. И перед концом Ломакс решила довериться мне.

Нужно найти время и ознакомиться с бумагами, которые она передала… Да нет же, я просто увиливаю от дела! На этом чертовски медленном буксире у меня было больше времени, чем нужно, но алая печать на папке так и осталась нетронутой. Очевидно, что досье до отказа набито документами и пиктами – наверняка оно скрывает истину, погубившую верховного комиссара. Долг требует открыть папку, но я медлю.

Почему? И где мои призраки, когда так нужен их совет?

День 7-й – Саргаасово море

Театр теней

Завтра мы окажемся на борту «Могущества». Слухи о корабле разносится далеко, но прежде я никогда не бывал на мрачном старом линкоре. Вероятно, адмирал Карьялан хочет лично меня проинструктировать. Подозреваю, что я – его единственная надежда вернуть расположение Небесного Маршала, поэтому летиец должен снабдить меня лучшим, что у него есть. Речь пойдет о канонерке и взводе элитных бойцов, видимо, печально известных Покаянных Корсаров. Об этих фанатиках я слышал такое, что не могу представить солдат, менее подходящих для миссии в Клубке. И без них забот полон рот с Изабель-мать-её-Рив, которая постоянно дышит мне в затылок. Девчонка ведет более изящную игру, чем показалось сначала…

Из дневника Айверсона

– Комиссар Айверсон, можно с вами поговорить? Не под запись, так сказать?

– Ты же комиссар, Рив, – «ведь так?» – Должна знать, что всё рано или поздно оказывается записанным, – Хольт внимательно посмотрел на девушку.

– А особенно, – добавил он, – то, что рассказывают не под запись. Ну, выкладывай.

– Что ж, хорошо, – Изабель явно собиралась с силами. «Снова переигрывает…» – Я не верю, что верховный комиссар покончила с собой, сэр.

– Не веришь? – Айверсона удивило услышанное.

– Сэр, верховный комиссар Ломакс была истинным героем Империума, – страстно произнесла Рив. Её игра произвела впечатление на Хольта, казалось, что девушка действительно расстроена. – У неё в душе было слишком много стали, чтобы гнуться перед вышестоящими.

– К чему ты ведешь, кадет?

Помедлив, Изабель взглянула ему прямо в глаза.

– Сэр, я считаю, что у Ломакс были враги в главном командовании. Возможно, она раскопала что-то – что-то, опасное для них.

– Это крайне серьезное заявление, кадет Рив, – внимательно изучая девушку, произнес Айверсон. – Как ты думаешь, что именно обнаружила Ломакс?

– Я надеялась… – Изабель столь же испытующе воззрилась на арканца, прощупывая меня, пока я прощупываю её, – Надеялась, что она рассказала вам, сэр.

Хольт вынужденно признал, что шпионка хороша. Если бы Рив не переборщила с этим безупречным плащиком и смехотворным пистолетом, он, возможно, поверил бы ей.

– Почему ты так решила, кадет Рив?

– Потому что она доверяла вам, сэр.

– Видимо, не так сильно, как ты думаешь, – ответил Айверсон. – Слушай, кадет, мне нечего тебе сказать. Ломакс была пожилой женщиной, эта планета измучила её до глубины души. Возможно, это было обычное самоубийство…

Комиссар отвернулся от Изабель.

– Любой из нас может сломаться, пусть тебя и учили обратному. Порой в вещах и событиях нет никакого второго дна.

Но к тебе, Изабель Рив, это точно не относится…

День 8-й – на борту «Могущества»

Корабль смерти

Если вообще существуют порченые корабли, то этот древний летийский броненосец точно в их числе. Я не какой-то чертов псайкер, но ощутил это сразу же, как только «Могущество» появилось на горизонте, словно железная опухоль в море грязи, огромное, мрачное и злобное, как Семь Преисподних. Говорят, что линкор не двигался с места больше десяти лет – с тех самых пор, как старик Карьялан заболел и скрылся от посторонних глаз, – и я не вижу причин не верить этому.

Море вокруг корабля покрылось слоем мерзких липких водорослей. Толстые отростки этой гадости проползли вверх по корпусу и обвились вокруг проржавевших бортов, связав корабль с его плавучей могилой. Мрачные откровения ждали и на верхней палубе, в виде тел, свисающих с корабельного крана. Некоторые трупы были свежими, от других остались только скелеты. Куда бы мы ни пошли, на металлических поверхностях блестела пленка слизи, словно бы исторгнутая ими, а не налипшая сверху. Казалось, что сама железная сущность линкора подверглась осквернению.

Клянусь Провидением, даже Трясина кажется чистой в сравнении с «Могуществом»! Противно было задерживаться там, но адмирал смог принять нас только после заката, из-за каких-то серьезных неурядиц на корабле. Кажется, вскоре после нашего прибытия из карцера сбежал заключенный; любопытно узнать, кто провернул подобное и доставил летийцам столько неприятностей. Признаюсь, что желаю ему успешно скрыться с этого плавучего мавзолея – кем бы ни был этот человек и что бы он не совершил, его преступление не может быть страшнее деяний Карьялана.

Пока я готовился к встрече с адмиралом, меня не отпускала одна мысль: если паутина столь отвратна, насколько же мерзок Паук?

Из дневника Айверсона

– Простите за театральность, комиссар Айверсон, но боюсь, я уже не тот человек, что прежде, – прохрипел из темноты голос, словно бы пересохший и отсыревший одновременно. – Однако, несмотря на всё, что сотворила со мной Федра, Ей пока не удалось лишить меня самолюбия.

Хольт уставился в противоположный угол каюты, пытаясь что-нибудь разглядеть в полумраке, но говорившего скрывали не только тени. В глубине комнаты был растянут шелковый занавес, за которым виднелся нечеткий силуэт сгорбленного человека, закутанного в толстые одеяла. Порой он взмахивал тонкими, как веточки, руками, словно бы обтрепанными по краям, но ни его роста, ни телосложения комиссар определить не мог. В общем, адмирал Вёдор Карьялан выглядел так же, как и звучал – будто высохший труп, раздутый от свернувшейся крови.

Выбросив из головы незваный образ, Айверсон попробовал сосредоточиться на словах летийца, но мысли ползли медленно и муторно. Такой влажной жары, как в каюте Карьялана, арканец не испытывал нигде в Трясине; казалось, что он угодил в гидропонный парник. В воздухе висела пелена горько-сладкого дыма благовоний, но резкий аромат не мог полностью скрыть тяжелую вонь чего-то, налившегося разложением.

Ритмичное бульканье и шипение мудреной аппаратуры жизнеобеспечения, стоявшей в дальнем углу, только усиливало сонливость. За механизмом ухаживали два летийских священника, а рядом стоял на страже корсар-покаянник в алой броне. Из аппаратуры выходило множество спутанных трубок, которые напоминали искусственные ползучие побеги. Некоторые скрывались за шелковым занавесом адмирала, другие обвивались вокруг тела, лежавшего на койке неподалеку. Из восковой кожи жертвы здесь и там торчали иглы, через которые жадные трубки выкачивали кровь.

– Надеюсь, мои процедуры вас не беспокоят? – просипел Карьялан, словно читая мысли комиссара.

– Меня давно уже не может обеспокоить ни одно зрелище, – солгал Айверсон, с некоторым удовлетворением наблюдая за бледностью кадета Рив. Похоже, наемная убийца не так хладнокровна, как ему казалось.

– В любом случае, весьма благодарен за вашу снисходительность, комиссар, – Вёдор усмехнулся, и силуэт за портьерой судорожно вздрогнул. – Порой я задумываюсь о том, чтобы покончить со всем этим, но долг перед Императором запрещает мне. Да и возлюбленные мои летийцы без меня пропадут. Представьте, они состязаются друг с другом за право отдать свою кровь и продлить мне жизнь.

– Адмирал, я надеюсь отплыть с рассветом, – произнес Хольт, пытаясь собраться с мыслями. – Мне понадобится канонерка и…

– Наш разговор кажется тебе слишком утомительным, комиссар? – вдруг прошипел Карьялан. – Что, я уже надоел тебе, арканец?

Рив искоса, предостерегающе посмотрела на Айверсона, но тот не оступал.