Текст книги "Апокалипсис отменяется (сборник)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

От порога убегает полустертая песчаная тропа, петляет меж камней, и метрах в пятнадцати красноватый грунт проглатывает едва утоптанную ленточку дороги. Взгляд по инерции метнулся дальше, и… но что это там, на горизонте?

По нервам хлестнуло сотней вольт, ощутил, как мышцы сводит судорогой, ноги деревенеют, и уже на таких, деревянных, зашагал, как неуклюжий робот из древнего кинофильма. Дыханье замерло, затаилось в груди, потом вдруг вырвался громкий вздох со всхлипом.

Я застыл, перед глазами колышется марево, по лбу побежали наперегонки капельки пота, у финишной ленты бровей притормозили, но какой-то чемпион капнул-таки в глаз. Рука дернулась смахнуть, но телом, похоже, не владею. На спине тоже выступила влага, в лицо дышит сухой жар, прокаленный пустынный воздух, но потею, может, не от жары – виноват парализующий ужас.

В груди тем не менее расползается холод. Такой потерянный, неуклюжий, ощутил себя громадным айсбергом посреди Долины Смерти…

Ночная темень охватила мир с трех сторон, как черная ладонь, прибирающая безделушку, да еще взбирается вверх, пожирая пространство. В провале небес подмигивают крупинки звезд, но бледные, как предсмертный лик. Зато горизонт впереди объят багровым огнем. Страшные сполохи танцуют на пыльных клубах, те поднимаются плечистыми исполинами, у их ног и в складках одежд посверкивает, мечутся объемные тени. Земля на границе с небесами источает рыжее сияние, тает, струится, жидкая уже, сплавляется с текучим небосводом.

Воздух гудит, как от роя невидимых шмелей, басовитый гул сочится из-под земли. Вибрация медленно взбирается по ногам, охватывает внутренности, и вот ты уже сам гудишь жутким камертоном.

Песок прошуршал позади быстрой поступью паучьих ножек, но я заворожен, глаза пожирают циклопическое действо на краю мира.

Вот что-то метнулось за дымным пологом. Круговерть темных и светлых полос. Наполз пылевой султан, скрылось. Вот опять!

Я превратился в бесплотный дух – обнаженные нервы и воплощенное зрение. Смертный из своего бренного тела просто не может наблюдать такое! Из дымных туч выкатывается колесо. Обод измерять разве что в земных меридианах, верхней частью затмевает звезды. Снизу колесо наполовину погружается в землю, врастает туда мощью обода и спиц, но – катится! Внешнее кольцо вращается неторопливо, его сероватый металлический блеск мешается с хаосом алых бликов. Передний край подминает землю, проламывает, похоже, литосферную плиту. Из пропаханной борозды брызжет раскаленная магматическая кровь, по бокам вздымаются километровые горные хребты.

С небес метнулась темная громада, бесформенная масса, на таком расстоянии не различить. Удар пришелся перед колесом, я ждал фонтанов камня и огня, но земля лишь вмялась послушно, как мягкий металл, будто там, в огненном аду, боги-кузнецы правят из нее мечи и топоры для Последней Битвы.

В тот же миг долетел звук. Я видел, как летела волна сжатия, сминая воздух, вспахивая землю, на глазах дальние холмы обратились в пыль. Но метрах в ста единый фронт вдруг раскололся, стена сжатого воздуха разошлась театральным занавесом и пошла огибать меня по широкой дуге. И лишь сухой рокот грома раскатился в вышине.

Губы задрожали, я жалко заплямкал, попытки с десятой удалось наконец правильно шевельнуть языком:

– Ч-что это? – вылетело беспомощное. – Что это, Карилад?!

Я дернулся, судорожно обернулся. Металлический паук прячется в полумраке между камней, отраженные огни пляшут на панцире тысячью чертенят. Позади него сиротливо торчит из грунта лифтовая шахта, дверцы распахнуты, пол заметает пылью, кабинку наполняют багровые отсветы – в зеркальных стенах поселился кусочек бушующего горизонта.

Я поискал взглядом здание Реабилитационного центра, но только убегает во мрак гладкая, как шахматная доска, равнина. Чуть поодаль выделяется высокий куполообразный холм. В хаосе мыслей шевельнулась смутная догадка, но Карилад опередил:

– Тот холм – купол нашего внутреннего дворика. Да-да, весь Центр находится под землей, а то небо, что видели над нашим садом, – симуляция, трехмерная проекция. Догадаться вы, конечно, не могли.

Я перевел остекленевший взгляд на аватар Карилада.

– Что происходит? Где мы находимся, Карилад?

Вопрос прозвучал спокойно и четко, я боялся, что прорвется нервная дрожь, но, видимо, просто устал бояться. Но только по голосу понял, что за опустошение царит внутри: и Карилад не сумел бы вложить меньше эмоций, даром что искусственный интеллект. Слова вылетели сухие и безжизненные, будто вот сейчас сдохнут, прямо в воздухе, не достигнув адресата.

– Снаружи, в том мире, где вам предстоит жить, Алексей. То, что мы видим… не так-то легко объяснить, что происходит. Это часть одного масштабного астроинженерного проекта. На данный момент в разгаре планетарный демонтаж Земли. Он происходит в несколько этапов. Вот эти машины, что вы видели только что… потрясающие масштабы, верно?.. так вот, они не просто взламывают земную кору, все распланировано с прицелом на извлечение максимума внутренней энергии земных недр. Потом полученные ресурсы будут использованы непосредственно в процессе строительства. Не так уж много энергии, но и она пригодится.

– Не так уж много?! Боже мой, Карилад, да что вы строите?

– Извините, этой информацией я с вами поделиться не могу.

Я вновь обернулся к пышущей огнем «строительной площадке». Колесо накручивает круг за кругом, чудовищным жерновом растирает в пыль граниты, базальты, что там у него на пути. Земля сминается на глазах, ощеривается клыками горных пиков. Поверхность бьется в агонии, будто трепыхается в недрах литосферы больное сердце планеты, и последние сокращения прорываются наверх сейсмической дрожью. Но здесь тихо, как в могиле, все звуки и грохот раздираемой тверди умирают где-то на подходе. Я вспомнил, как раздалась ударная волна и обошла нас стороной. Какое-то защитное поле окружает Центр?..

Но как? Как?! Какие титаны раздирают на клочья планету? Что я вообще здесь делаю?!

– Но почему?! – воскликнул я. – Почему вы разморозили меня только сейчас? Что вы от меня хотите? Как я вообще смогу жить в таком мире?!

Я всплеснул руками, крутнулся на месте в бессильной ярости. В ладонях стрельнула резкая боль, оказалось, стиснул кулаки, словно впиваюсь пальцами в воздух в попытке разорвать тот в клочья.

Скрипнули зубы, но между ними все-таки прорвалось глухое рычание.

– Карилад! – выкрикнул я. – Какого черта вы тянули? Ни за что не поверю, что вы уже научились разбирать планеты на энергию и строительные материалы, но так и не могли вернуть к жизни какого-то криопациента! И куда вы теперь предлагаете деваться мне в таком мире? Куда вообще подевались все люди, раз Земля списана в утиль?!

– Успокойтесь, Алексей. Понимаю, трудно. Но ваша горячность только помешает сейчас принятию решений.

– Решений?! – выплюнул я, захлебываясь гневом. – Каких решений?!

Я взмахнул рукой, обводя пламенеющий горизонт:

– Ты хочешь сказать, Карилад, от меня посреди этого Армагеддона еще хоть что-то зависит?

– Конечно, – с ледяным спокойствием ответил Карилад. – А теперь позвольте мне обстоятельно и по порядку ответить на ваши вопросы. Во-первых, да, мы не могли позволить себе вернуть вас к жизни раньше. Вы правы, технология уже существовала. Но все дело в вероятности успешного проведения процедуры. Я вам уже говорил, мы не вправе рисковать жизнями пациентов. Пришлось дожидаться этапа, когда технологии позволят достичь вероятности успеха порядка 99,(9)%, минимизировать потери информации, провести с необходимой точностью посткрионические восстановительные процедуры… Это может показаться излишеством, но с ростом возможностей неимоверно возрастает ценность человеческой жизни, а значит, и цена ошибки. Так что вы должны понять, для нас такое решение естественно и единственно возможно.

Во-вторых, вам не стоит переживать так за свое будущее. Вне зависимости от вашего решения, мы сумеем найти для вас спокойную гавань, где сможете продолжить жизнь и пользоваться всеми доступными благами. Это нетрудно. Также вы можете выбрать, скажем, уход в виртуальную реальность. Многие ваши предшественники выбирали также повторное крионирование. В конце концов, их право попробовать еще разок, через пару сотен лет. Быть может, тогда они сделают иной выбор…

– Многие? Предшественники?! – перебил я. – То есть я не первый, кто отказывается от ваших восстановительных процедур?

– О да. Более того, вы не первый Алексей Сергеев, который отказывается…

Я застыл, показалось, что сердце сейчас остановится и вмерзнет в грудину… но, видимо, слишком много потрясений на единицу времени. Мышца чуть помедлила и лениво продолжила биться.

– Значит, я даже не первая из копий, возвращенная к жизни?

– Да. И это одна из причин задержки с вашим возрождением. Мы неоднократно пытались вернуть вас к жизни, излечить амнезию, но, и это общая проблема для всех ваших копий, они отказывались. Уговорить не удалось еще ни одного.

Мои брови столкнулись на переносице, кулаки вновь сжались, крепко, будто каменные. Я приблизился к Кариладу, тень упала на его серебристый панцирь и погасила яркие блики.

– Сколько?.. – прохрипел я. – Сколько их было?

– Всего четверо. Включая вас, – невозмутимо ответил ИскИн. – Вы позволите мне продолжить? Кажется, еще один волновавший вас вопрос остался без ответа.

Я сглотнул комок в горле и выдавил:

– Продолжай.

– Так вот, вас волновал вопрос, где же люди. То общество, в котором вам предстоит существовать. Куда-то же они делись, раз было решено даже Землю разобрать на запчасти. Отвечаю. Некоторые общины продолжают существовать здесь, в безопасных уголках планеты. Некоторые удалились во внешние поселения, у нас мощные поселения на Марсе, он превосходно терраформирован, есть и другие небесные тела по всей Солнечной системе, кажется, даже в поясе астероидов успели обосноваться… Но в основном все мы здесь, на Земле или в ближайших окрестностях, руководим наиболее важными проектами. Правда, несколько наиболее энергоемких строек вынесены за пределы Системы, где-то в облаке Орта, в основном установки по фундаментальной физике… Но большая часть человечества, повторяю, здесь, занята важнейшими проектами. В частности, одного из таких занятых вы видите перед собой.

Мир залило тишиной, плотной и тяжелой, мне казалось, что бултыхаюсь в ней, как комар в застывающей смоле. Пару раз открыл и захлопнул рот, нахмурился. Потом глаза округлились, а брови поползли на лоб. Мелькнула странная мысль, что вот вроде бы все и становится на места: ясно, почему плазмоид отказался называть себя «искусственным интеллектом», да и почему советы давал с таким знанием дела – тоже понятно, в конце концов, и впрямь, возможно, побывал на моем месте… Но с языка слетело все-таки глупое:

– То есть?

Восемь стальных ножек переступили по очереди, округлое брюшко Карилада качнулось, со спины разлетелись синие блики звездного неба. Я скользнул взглядом по черной пустоте над головой, черт, где же Луна, ее-то что, уже разобрали на риголит и тераэрги? Вновь отыскал глазами Карилада, паук подобрался еще ближе, на металлической башке перемигнулись восемь индикаторов, как разноцветные глаза. И вся восьмерка пронизывающе уставилась на меня.

– Мы изменили форму существования, – обтекаемо, но очень серьезно заявил Карилад. – Энергополевой компьютер – чушь собачья, конечно, и вообще внутренне противоречивый термин, ведь в итоге поле и есть лишь одна из форм существования энергии, равно как и материя… но точнее эту новую форму все равно не описать. Да, это и впрямь переплетение физических полей с использованием неизвестных вам механизмов преобразования энергии… Впрочем, здесь я опять не вполне точен. На самом деле механизмы эти отлично вам известны, тому, кем вы были до, гм, вашей прискорбной кончины. Вы имеете непосредственное отношение к созданию наших новых, вечных и нерушимых, тел. И это одна из важнейших причин, почему немалая часть моего распределенного сознания сейчас здесь, с вами, присматривает за Реабилитационным центром. Ведь вы – единственное возможное продолжение того человека, той личности, которой мы стольким обязаны!

Я качнулся, накренился Пизанской башней, в ногах поселилась дрожь, те размягчились, будто ватные. Еще миг, и внизу раскрылась пустота, в которую осел, осыпался кучей песка. Колени бухнулись в землю, качнулся назад, спина ударилась в твердое, из-под меня взвихрилось облачко пыли, оседая в волосах.

Из груди вырвался слабый стон, перед глазами поплыло. Я вдруг понял, что сошел с ума, сознание уже распалось на куски и любую внешнюю информацию перерабатывает в несусветный бред: разморозка, разумный энергополевой компьютер, вымороженное помещение с десятками криобаков… Ведь очевидная чушь! Вот и сейчас, все эти разговоры со стальными пауками.

Тело уже исчезло, ни сигнала от рук или ног, тоже, видимо, распадаются вслед за моим бедным разумом. Повернул слабым движением голову – все, что мне еще осталось, и в поле зрения возник плавящийся горизонт. Громадное колесо, что рассекает и его на части, внезапно замерло. Я решил, что так и застынет навеки, но в ступице зародилось серебряное сияние. Лучистый шар ширится, как замедленный взрыв, в серебристой сфере кипит зведный жар. По спицам колеса заструились цепочки огней, обод вспыхнул по всему периметру. Я еще успел заметить, как конструкция оплывает, стекает с высот лучащейся голубым жидкостью. Распадается, как я, на тающие обломки, словно никогда и не было. Ну вот и лишнее доказательство, не может же быть такого в реальности…

А потом челюсти мрака сомкнулись на мне, и морозное копье, нерастопимый лед пронзил в самое сердце.

Огни как танцоры-акробаты, выплясывают на факельных шестах. Факелы на стенах, факелы в руках – площадка перед домом залита оранжевым сиянием. Из портика показались люди, несколько покачивающихся силуэтов. За ними тяжко ступает громада хозяина дома, кажется, сейчас свалится на бок и покатится колобком по улице.

Люди раскачиваются, как осины на ветру, горланят похабные песни. По воздуху летит дурацкая надоедливая музыка, я огляделся, но музыканты то ли прячутся за углом, то ли уже галлюцинации.

В поле зрения возникла луноподобная рожа, хозяин расплылся в идиотической улыбке, так что даже уши потеснились, уступая место уголкам рта. Жирные белесые черви рук уместились на необъятном пузе, патриций удобно уложил на груди все десять подбородков.

– Луций! – изрек он елейно, но с упреком. – Лик твой мрачен, будто небо во гневе Юпитера! Что случилось? Тебе не понравилась наша милая вечеринка? Или просто хочешь оскорбить хозяина?

Глыбу его тела сотряс неудержимый хохот, широченная ладонь бухнула мне в спину так, что вздрогнул. Я принялся отнекиваться, извиняться, даже вроде противный смешок слетел с предательского языка. Но внутри все то же отвращение, копится, подбирается к желудку – тошнит. Будто весь грязный уродливый мир забрался в мои внутренности, и теперь срочно надо выблевать его до последней капли! Ах, если б такое решило проблему. Но как быть с самим собой? Себя-то не извергнуть прочь!

Веселая процессия двинулась по улицам. Солдаты эскорта раздвигают по обочинам случайных прохожих, в окнах мечутся испуганные язычки светильников. С шумом, топотом, плясками и песней! Пьяный гогот и неприличные жесты.

Я пристроился где-то с краю, но чьи-то цепкие руки постоянно тянут в сердцевину шествия, в уши извергается поток пьяной брани, потом смех, словно похабщина превратилась в лучший юмор. Да куда же деться отсюда, о боги!

Из темноты показались полдесятка фигур. Я прищурился, приложил к лицу ладонь, отгораживаясь от факельного света. Четверо солдат: простые кожаные доспехи, металлические нашивки тускло блещут на свету. Двое тащат под руки какого-то оборванца, тот обвис бессильно, ноги волочатся в пыли.

Незримая сила толкнула в спину, ноги сами понесли навстречу странной процессии. Подбежал, солдаты встрепенулись, брови сползлись к серединам узких лбов, челюсти угрожающе выдвинулись вперед. Один выставил руку, чтобы отстранить, не пустить… да так и замер. Воины встали соляными столпами, неподвижные взгляды скрестились на мне, колючие, как острия пик.

Я оглянулся. Праздничное шествие тоже застыло: вскинутые руки, разинутые рты, опасно накренившиеся силуэты. Даже пламя факелов остановило неугасимый танец, блики замерли на земле причудливым узором.

Я обернулся к арестованному оборванцу. У того все лицо – засохшая кровяная маска, красная корочка повисла в волосах, в бороде. Кажется, он не застыл, но вообще умер.

Но тут веки дрогнули, поднялись. В лицо мне взглянула спокойная голубизна глаз.

– Взгляни в себя, – слетел с губ умирающий шепот.

Я подался вперед, наклонился, ловя слова.

– Что? Что ты сказал? – переспросил я.

– Ты бы хотел избавиться от мира и от себя, – продолжил оборванец, не замечая вопросов. – Готов ненавидеть все вокруг и в себе, ибо оно низко, противно всему высокому, противно идеалу. Богу.

Меня сотрясла дрожь. Так это какой-то сектант-христианин! Хотел было отстраниться, но тело не послушалось, и я продолжил слушать, не в силах оторваться от слов незнакомца.

– Но подумай, – говорил он, – если есть в тебе что-то, что противится миру, противится грязи и мраку, то ведь это его заслуга – того, кем ты был. Все, что есть в тебе, хорошее и плохое, низость и высота – его заслуга, того, кем ты был. И если теперь в конце концов ты оказался здесь и готов отринуть низость, бороться за высоту, – значит, в итоге он был прав, и он победил самого себя. А это самая важная битва. И не кары твоей достоин он, не казни, но хвалы и перерождения вместе с тобой – тот, кем ты был.

На миг лицо говорящего приблизилось, будто опала вся запекшаяся кровь, и он предстал чистым и одухотворенным, словно бы даже источает свет.

– Взгляни в себя. Прими себя. Измени себя, – произнес он громко и твердо.

В тот же миг глаза его закрылись, голова упала на грудь. Шевельнулись блики пламени на земле и стенах. В грудь толкнула рука солдата, раздался грубый окрик. Мир пришел в движение, и…

– Заключительная фаза сна завершена, все функции организма в норме, – прозвучал знакомый голос, звонкий, словно весенняя капель.

Тает лед, и спокойное тепло разливается по телу, достигает кончиков пальцев. В каждой жилке бьется жизнь, как же прекрасно!..

Сверху пролился серебряный свет, и лица коснулась прохлада, словно прилетел ласковый вечерний ветерок.

– Алексей Сергеевич… – озабоченно произнес Карилад.

– Голос… – прошептал я, оставаясь на ложе, потом громче: – Карилад, что это за голос? Женский, звонкий… Такой знакомый!

– Ну, это просто система автоматического контроля жизненных функций. Просто голосовой интерфейс. Вы, должно быть, слышали его при, гм, разморозке.

Я поморщился и отмахнулся.

– Не пудри мозги, Карилад. Это-то само собой. Но я ведь и раньше спрашивал. Раз уж настало время честности, то, может, раскроешь и эту тайну? Я совершенно точно слышал этот голос раньше, и много раз.

– Ну, возможно, речь идет о ваших прошлых… ммм, пробуждениях.

– Пробуждениях? – поинтересовался язвительно, хотя уже понял, о чем он.

– Разморозках, – сдался Карилад. – Ваших прошлых разморозках. Видите ли, мы несколько скорректировали вашу память, исходя из опыта предыдущих копий, тех, что отказались от излечения амнезии. Эти коррекции никак не затрагивают основания вашей личности, но, по нашим расчетам, помогут безболезненному восстановлению, – Карилад помолчал и добавил: – Должны бы помочь, по крайней мере.

– Помогут-помогут, – успокоил я с улыбкой.

Я приподнялся на локте, огляделся. Медленно и осторожно сел, но в теле все та же сила и жажда жизни, задвигался увереннее. Сел, и лежанка подо мной тотчас сформировалась в «умное» кресло. Попыталась обхватить и поддержать, но я передернул плечами, отталкивая помощь.

Мы вновь в Зале Управления, плазмоид висит на прежнем месте. Только, кажется, расширился, набух, по поверхности гуляют тревожные волны, тут и там взрываются вспышки факелов, тянутся метров на пять, но синяя сфера с видимым усилием втягивает обратно.

Индикаторы на пультах вдоль стен умерли, погасли, будто в них и нет больше нужды.

– Ну что ж, раз уж вы все равно настолько скорректировали мою личность, что о какой бы то ни было преемственности оригинала говорить вообще глупо… – протянул я задумчиво.

Карилад молчит, но, кажется, в этом молчании беспокойство. Я продолжил:

– Так вот, Карилад, давай взглянем на ситуацию с другой стороны. Конечно же, тебе, сверхразумный друг, мои философствования покажутся то ли потоком банальностей, то ли вообще чем похуже… Но, кажется, я все-таки должен сказать. Хотя бы для себя сформулировать, что нащупал. А то уж больно смутно все, неверно. Но прежде чем изреку свои истины, можно еще один вопрос?

– Да-да, конечно, – быстро ответил Карилад, и впервые в спокойном голосе тоже прорвалась дрожь.

Я едва заметно улыбнулся, но тотчас посерьезнел.

– Скажи, Карилад, а сны, что я видел, – ваша реабилитационная программа имеет к ним какое-то отношение?

– Вряд ли, – долетел ответ. – Боты молекулярной сборки, конечно, постоянно изменяют и стимулируют различные участки нейронных цепочек, это обычная методика лечения амнезии. Но она дает, как вы заметили, ограниченные результаты, ведь вы до сих пор ничего не вспомнили, зато может порождать многообразные возбуждения в коре головного мозга. Это может порождать некоторые специфические мысли, образы, но преломляет их каждый пациент по-разному. У некоторых ваших предшественников тоже были сны, некоторые даже делились ими со мной… Но в каждом случае разные. Так что ваши ночные видения – на вашей совести, – с усмешкой закончил Карилад.

Последний элемент мозаики с долгожданным щелчком встал на место, последние барьеры смело решительным ударом, и мысль побежала с легкостью и напором. В груди разливается радость и ощущение подъема.

– Отлично!

– Теперь ваша очередь, – напомнил Карилад.

– Да-да, конечно, – откликнулся с энтузиазмом. – Так вот, я тут подумал. В конце концов, все, что я есть, все, что ощущаю и как ощущаю, – заслуга того моего предшественника, которого когда-то положили в криокамеру. Возможно, все это несколько экстравагантно, но… Не только я сам единственно возможное продолжение этого человека, но само мое присутствие здесь, мое существование – его прямая и неоценимая заслуга. Тем более, вы говорите, сам этот мир, ваша жизнь – всем этим вы каким-то странным образом обязаны ему. Что ж, охотно верю. Полагаю, что такой человек заслужил возможность хоть каким-то образом соприкоснуться с результатами своих свершений. Прошел отбор в светлое будущее. В какой-то мере это ведь и моязаслуга.

Я широко улыбнулся.

– То есть… то есть вы согласны закончить реабилитацию? – неверяще спросил Карилад.

Я кивнул.

– Ага. Давай, показывай, что ты за способ возвращения памяти для меня уготовил. Хотя я, похоже, уже догадываюсь, в чем он заключается. Хочу увидеть ваш мир таким, какой есть. Понять, зачем вы, черт побери, разбираете мою Землю! Хе-хе-хе…

– Да, теперь вижу, Алексей Сергеевич, какие вы делаете успехи. Вы почти вернулись, почти… Уже узнаю вас прежнего.

Я снова кивнул и дал отмашку: начинай.

Плазмоид выстрелил полудесятком пламенных щупалец, те протянулись через зал, изогнулись прихотливо, синие изгибы свиваются в причудливые узоры. Застыли в воздухе на миг – и рванулись ко мне, обжигая кожу звездным огнем.

Я вздрогнул, дыхание перехватило. Рассудок сжался в крохотный жалкий комочек, всколыхнулось темное море неосознанных инстинктов: разум нырнул в мрачную глубину, подальше, только не видеть этот ужас!

Волна испепеляющего жара пронеслась по телу, тяжеленный молот бухнул в ребра изнутри. Из пылающей гортани вырвался крик, стрелой взмывая к небесам. Внутри растет, ширится огненный цветок, адский бутон набухает, готов распахнуться, разорвать меня на части.

Пламя брызнуло в каждую клеточку тела, нервы вспыхнули, словно каждый нейрон превратился в маленькую звезду, – во мне огонь тысячи солнц!

Сердце рвется из грудной клетки на волю.

Пламя брызнуло во все стороны, словно я в эпицентре термоядерного взрыва. Огонь прорезал тело, оно опало, как шелуха, кокон бабочки, лишняя оболочка. На миг жар затопил все вокруг, я потерялся в бескрайнем пламенеющем море. Но вот в центре взрыва вспыхнул огонь сознания, я вдруг ощутил исполинскую силу, власть над каждым языком этого безграничного пламени.

Силой воли я обуздал рвущуюся мощь, потоки энергии вернулись ко мне и в следующий миг раскрылись громадными, лучащимися синевой крыльями бабочки. Я с улыбкой любовался своим творением. Красота! Да, такое тело подойдет… на первое время. Ведь уже ощущаю, что могу больше, много больше!

Тогда же я вспомнил. Нет, не все, конечно, только лишь отдельные моменты, обрывки воспоминаний того, кем я был. Да, кажется, действительно, ученый, и вот эта плазменная форма существования – мое изобретение. Проследил линию воспоминаний до конца, и – какая досада! – какая-то глупая смерть, непонятно, что там было, но на самом взлете, в момент триумфа! А, вот и объяснение этой дурацкой амнезии – травма мозга, необратимая потеря части информации. Да, с таким не справились бы и наноботы, слишком тонкая работа… Слишком сложная!

А, вот и Карилад… Да, и впрямь он знал меня раньше, все время был рядом. Хм, ну что ж, с этим еще разберемся. Познакомимся заново.

И, я клянусь, сделаю все, чтобы полностью вернуть к жизни того, кем был, кому стольким обязан. Он действительно этого заслужил!

И когда я рванулся вспышкой звездного пламени ввысь, к небесам, стены Реабилитационного центра распались еще одной оболочкой, отжившей скорлупой. Картонные декорации глупого спектакля посреди настоящего мира игры звездных энергий и безграничного разума. Коробочка нелепостей и психологических уловок. Да-да, копии тел в криобаках, бесполезные пульты управления – один большой анахронизм и глупая шутка, придуманы с одной лишь целью: оказать нужный психологический эффект.

Спокойный уголок для превращения толстой зеленой гусеницы в бабочку. В меня.

Возрождение завершено.