Текст книги "Апокалипсис отменяется (сборник)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Он вдруг «встрепенулся», почти закричал:

– Но… подождите! Я чувствую! Мне страшно! Я боюсь!

– Это фантомные эмоции, Роман Евгеньевич. Их нет на самом деле. Это остаточные импульсы в нейронах. Мизерные отражения того, что на самом деле испытывали при аварии и операции…

– То есть… меня сейчас… нет?!

– Роман Евгеньевич, у нас сейчас нет времени на философию или теологию. Мозговая активность снижается.

– Я не понимаю!

Роману показалось, будто доктор вздохнул.

– Хорошо, я объясню. Сейчас ваше тело находится в здании больницы. Мозг из-за обширных повреждений не может нормально функционировать. Пока мы еще ничего не сделали, кроме того, что поддерживаем жизнедеятельность. Вы подключены к виртуальной системе, юридически и фактически – сейчас я беседую с полноценной личностью, это докажет любая экспертиза. Но времени почти нет, а нам нужно ваше разрешение, так как родных у вас нет.

– Разрешение на что?

Вопреки утверждениям доктора о нехватке времени тот промолчал. Сказал с затруднением:

– Вы в критическом состоянии, Роман Евгеньевич. Повреждения организма таковы, что мы ампутировали большую часть тела, подсоединив к аппарату искусственной жизни. Вам еще повезло, если бы не наноботы в вашей крови и киберкортекс, мы бы не успели спасти жизнь…

– Что значит… ампутировали большую часть тела?!

– Был чудовищный удар при аварии, компьютер не смог рассчитать оптимальную зону спасения для водителя из-за отключения большинства функций. При ударе практически все внутренние органы были повреждены. В частности, констатировали: разрывы сердца, печени и селезенки. Последовавший взрыв нанес колоссальные повреждения: уничтожено шестьдесят процентов кожного покрова, оба легких не выдержали термической обработки… и это еще не считая многочисленных переломов, разрыва тканей… В сущности, вам повезло, что вы живы.

Доктор помолчал, сказал быстро:

– Роман, нужно быстро решать. Сейчас у вас есть три варианта будущего. Первый: мы можем оставить все как есть, лишь обеспечив жизнедеятельность. Это самый дешевый вариант. Но, как я понимаю, вас это не устраивает.

– Нет!!

– Второй вариант: мы можем, согласно врачебному кодексу, предложить вам полное переписывание личности в международную виртуальную систему и…

– И продолжать быть овощем?! Доктор, я не хочу срать под себя! Я хочу жить!

– К сожалению, Роман, это наиболее выгодный вариант.

– Доктор, прошу вас, дайте мне возможность жить! Умоляю!

– Роман…

– Я прошу вас! Сколько я могу… я отдам вам все деньги! Сколько нужно? Я продам квартиру…

– Роман! Успокойтесь, ваши силы быстро иссякают!..

– Прошу вас!!

– Что касается денег, ваша компания уже прислала официальный запрос о вашем состоянии. И генеральный директор предоставил гарантийное письмо, что концерн возьмет на себя все расходы по вашему лечению, хоть ситуация и не страховая…

– Тогда в чем дело?

Видимо, время и впрямь поджимало. Доктор отбросил все формальности, заговорил быстрее:

– Мы можем заменить практически все органы человеческого организма. Но, к счастью, такие операции раньше проводились не в ваших масштабах. Дело в том, что личность человека очень зависит от физиологических данных. Если мы заменим восемьдесят пять процентов вашего тела… могут произойти необратимые изменения в психике. Это очень сложный адаптационный период под наблюдением профессиональных врачей, иначе… Но это еще не все. В результате обширной черепно-мозговой травмы мы удалили два участка головного мозга…

– Мозга?!

– Роман, прошу вас, не перебивайте!.. Возможна частичная потеря памяти, нарушение координации, мышления… Последствия мы до сих пор предугадать не можем! Если мы заменим часть ЦНС имплантами, не факт, что это поможет. Конечно, проблема отторжения тканей уже давно побеждена. Но нужно, чтобы ткани мозга не только прижились, но и начали работать в комплексе с остальной частью…

– Я… не верю… все это не настоящее!

– Роман Евге…

– Я хочу посмотреть на свое тело!!

– Роман…

– Я не верю вам!!! Я хочу видеть свое тело!!

Остапенко не выдержал, сказал быстро:

– Не дурите, это снизит вероятность удачной…

– Покажите, или я откажусь даже говорить с вами!!

После паузы доктор сказал сквозь зубы:

– Хорошо, сейчас вам передадут сигнал с камер наблюдения… только, Роман, я не советую вам…

– Я сам разберусь…

Доктор не ответил, а Роман вдруг почувствовал чье-то прикосновение и… будто вспомнил картину, которую никогда не видел.

В центре просторной больничной палаты огромная кровать. Многочисленные мониторы выстраивают сложные графики на экранах, практический каждый сигнализирует о критическом состоянии человека. Роман «увидел» изувеченное тело, укрытое второпях белой простыней. В области груди она вдруг спадает, там отпечатываются лишь провода и шланги, змеящиеся к аппаратам искусственной жизни. Кислород и лекарственные препараты по трубкам поступают напрямую в кровеносную систему, судорожно вздрагивает сердечная помпа у изголовья кровати.

На подушке обугленная голова. Не осталось ни единого волоска, черная, в струпьях кожа, ввалившиеся глазные яблоки. Из-под век сочится желтая слизь с вкраплениями крови. Носа почти нет, нижняя челюсть раздроблена настолько, что впала в горло.

Роман прошептал убито:

– Доктор… пожалуйста… помогите мне!

– Роман…

– Плевать на опасность… верните мне тело! Дайте мне жить человеком… умоляю…

* * *

Мягкий солнечный свет заливает больничную палату. Роман замер лицом к окну. Наполовину снятый больничный халат повис на локтях, открывая изрезанный швами торс.

Сознание нащупало точку доступа к больничному терминалу, система идентифицировала пациента и дала доступ к функциям палаты. Поверхность окна сделалась зеркальной, в палате воцарился полумрак.

Роман скинул халат полностью и в очередной раз всмотрелся в отражение.

Ниже груди проходит четкая борозда, отделяющая живую плоть от такого же цвета и фактуры полимера. Она плавно изгибается, обводя верхние края мышц пресса, прыгает зубчиками по косым буграм боков, переходит на спину.

Роман повернулся боком, обернулся.

Несколько вертикальных борозд обозначают съемные пластинки выемок для диагностики на спине. Такая же борозда опоясывает таз. Протезы ног сделаны грубее: бедра в жгутах полимерных мышц, искусственные сухожилия поблескивают полированным металлом, коленные чашечки тоже хромированные, лишь ниже снова имитация кожного покрова с бороздками диагностических пластин. Правая рука создана по такому же типу – бицепс из открытых мышечных жгутов, а ниже локтя полимерный кожный покров.

Роман провел ладонью протеза по ежику волос. Под ним тоже бороздки, очерчивающие геометрически ровные пластины щитков, где заменены поврежденные участки мозга.

Странно, но ожидаемой дрожи или страха перед имплантами он не испытывает. Лишь холодное равнодушие. Как сказал психотерапевт – это пройдет, всего лишь последствия стресса.

Дверь палаты с тихим шорохом задвинулась в стену, Роман обернулся, на лице отразилось удивление.

На пороге застыла Изабелла, во взгляде, скользящем по его телу, читается сочувствие, даже жалость.

Изабелла отвела взгляд, прошептала:

– Прости, я без стука…

Он смутился, бросился к сложенной на кровати одежде.

– Да ничего…

Изабелла вошла, отвела взгляд. Спросила тихо:

– Как себя чувствуешь? Мы за тебя ужасно волновались. Два месяца операций, никого не пускали к тебе, мы места не находили!

Роман обратил внимание, что она обращается на «ты», чего раньше не было, но почему-то не ощутил никаких эмоций.

– Нормально, – ответил он, натягивая штаны. – Непривычно, будто в чужом костюме, который мне не по размеру, но должно пройти. Даже пломба в зубе доставляет неудобство в первые дни, что уж говорить о целом теле.

Он криво улыбнулся, натянул футболку. Повисла неловкая пауза, наконец Роман спросил:

– А вы от имени шефа пришли проведать или от себя?

Изабелла нахмурилась неприкрытой грубости, но ответила спокойно:

– И то и другое. В фирме все беспокоятся. Особенно шеф, потеря такого специалиста, как вы, доставила бы существенный урон.

– Сомневаюсь, – сказал он грустно. – То, как я поступил, доказывает обратное.

– Глупость… – сказала Изабелла задумчиво: – Мы все порой поступаем глупо. Главное, найти силы признать это и больше так не поступать.

– Спасибо, Изабелла… – Роман опустил взгляд, помолчал, не зная, что сказать. Наконец спросил: – Мне сказали, что водитель второго автомобиля в аварии выжил, с ним все в порядке… а что с Алексеем?

– Ходит темнее тучи, винит себя, что поддался на провокацию.

Роман вздохнул.

– Зря он. Виноват я.

* * *

Время пролетало незаметно. Импланты работали исправно. С помощью частых визитов к психотерапевту и к настройщикам механизмов тела Роман вообще перестал ощущать чужеродность.

Исчезла депрессия. Хотелось работать, жить.

* * *

В приемной генерального директора тишина. Изабелла пригубила кофе, настраиваясь на работу. Мельком просматривала в доп-реальности входящую информацию, сортировала.

В поле зрения возникло окно, Изабелла тут же развернула.

– Да, Дмитрий Анатольевич.

Генеральный директор спросил озадаченно:

– Изабелла, ты читала последние отчеты Романа Ивчука?

– Нет, как обычно, направила сразу вам. Что-то не так?

Директор пожал плечами.

– Да белиберда какая-то… ничего не понимаю. Как он в последнее время? Здоров?

Изабелла с неуверенностью:

– Вроде бы…

– Попроси его зайти ко мне, пожалуйста. Я пытался связаться с ним по корпоративному каналу, но он не отвечает.

* * *

Кабинет Романа на пару этажей ниже. Изабелла прошла по отделу, но все на местах, работа кипит. Она подошла к двери, тихонько постучала. Подождав минуту, постучала сильнее, затем толкнула дверь.

В комнате полумрак, окно затемнено. Роман в кресле за широким столом замедленно поднял взгляд на Изабеллу. Она вздрогнула, в его глазах читалась неимоверная тоска.

Он отвел глаза.

– Роман… ты здоров?

– Я не чувствую недомоганий, – ответил он. – Но мне кажется, что именно в этом и есть недомогание.

Он снова взглянул на нее, спросил:

– Для чего мы живем?

Изабелла опешила:

– Ты о чем?

– Весь этот мир… Зачем?

Изабелла глянула через срез корпоративного канала доп-реальности на рабочий стол Романа: в воздухе несколько десятков браузерных окон. Продублировала их и, быстро просматривая заголовки, поняла – Роман погружен отнюдь не в работу. Поисковые системы отобрали информацию по различным философским системам, школам, направлениям, начиная от древнегреческих и заканчивая современными кибермодернистскими.

По спине скользнул липкий холодок, Изабелла предложила:

– Роман, может, тебе отдохнуть? Езжай домой. Я скажу шефу, что тебе нездоровится.

Он пожал плечами.

– Езжай, – настойчиво повторила она. – Я попрошу кого-нибудь тебя проводить.

* * *

Ночью Роман спал беспокойно.

Снилось, что он в незнакомой комнате, больше похожей на абсурдный аттракцион. Он беспорядочно размахивает руками, пытается хвататься за стены, но те внезапно исчезают и появляются в другом месте, под другим углом, выгибаются, искрят красками. Он снова и снова пытается найти выход, но забывает, где пол, а где потолок…

Проснулся поздно.

В шее хрустнули позвонки, мышцы одеревенели. Он повертел головой, увидел, что подушка валяется на полу, постельное белье скомкано. Когда взгляд остановился на правой руке, у Романа внутри все похолодело, он отшатнулся, попытался отбросить эту чужую руку. Он принялся отталкивать правую руку левой. На пластике появились вмятины от усилий, но наваждение прошло так же внезапно, как и возникло.

В смятении он поднялся с постели. Хотел было в душ, но вместо этого послал вызов доктору. Синтезированный женский голос сказал, что доктор Остапенко сейчас занят, перезвоните позже.

Первый испуг прошел, даже как-то легко забылся. Роман решил позавтракать. Кухонная система с готовностью отозвалась, запустила кофеварку, проверила содержимое холодильника и составила список того, что можно приготовить. Роман усилием мысли ткнул в первое попавшееся и поковылял на кухню.

Идти на работу не хотелось. Он смутно помнил вчерашний день. Кажется, Изабелла настойчиво посоветовала поехать домой. Что было до или после, он так и не смог вспомнить.

Пискнула микроволновка.

Роман на автомате вынул тарелку, подсознательно отметил, что это омлет, поставил на стол. Впервые со времени лечения захотелось есть. По-настоящему захотелось, по-зверски!

Рот наполнился слюной при виде горячего омлета, истекающей капельками сока корочки. Еще не успел насладиться видом, а руки запорхали над блюдом, челюсти задвигались.

Он даже удивился, когда тарелка опустела. Раньше порции вроде бы хватало с лихвой. Он заказал еще. Забирая из микроволновки, бросил взгляд на пустую тарелку первой порции и опешил.

В тарелке нежно-желтая масса занимает ровно половину.

Роман вскинул брови, дивясь необычной рассеянности, отставил вторую порцию. Быстро доел первую. Но, встав из-за стола, вдруг заметил появившиеся куски желтого круга, омлет цел на четверть.

Роман медленно опустился на стул, взгляд прикипел к тарелке. Так и сидел в оцепенении, тупо глядя в никуда. В голове пусто, пульс настолько ровный, будто он еще спит.

Негромко бикнул звонок. В доп-реальности на фоне интерьера кухни возникло окошко с лицом доктора Остапенко.

– Вы звонили, Роман?

– Да, – кивнул он замедленно, с трудом вспоминая утро. – Виктор Васильевич, что-то со мной неладное…

И, путаясь в предложениях, повторяя одно и то же по нескольку раз, сбивчиво рассказал о случившемся.

Доктор вздохнул:

– Роман, этого следовало ожидать. Я вас предупреждал, что такие объемы искусственных заменителей в теле наверняка скажутся на вашей психике…

– То есть из-за «железок» я схожу с ума?

– Все сложнее. То, о чем вы рассказали, – проявление неврологических расстройств: потеря координации, нарушение моторики, сферы внимания и утрата левой половины зрительного поля… возможно, будут другие проявления. Ваш мозг перестает ощущать реальность, и, безусловно, это происходит под влиянием «железа». Могу предположить, что в дальнейшем эти расстройства будут прогрессировать.

Роман спросил мрачно:

– До какой степени?

Остапенко промолчал, вздохнул. Сказал тяжело:

– Возможна полная редукция внутреннего мира к чисто абстрактному и категориальному.

* * *

Через пару дней в гости заглянула Изабелла. Роман долго вглядывался в ее лицо, будто не узнавая. Его взгляд то подолгу задерживался на точке, то беспорядочно метался, словно пытаясь вспомнить хоть какую-то знакомую деталь.

Сердце кровью обливалось при виде его беспомощности. Изабелла обняла его, спросила с болью в голосе:

– Рома, все в порядке?

На его лице вдруг расплылась глупая улыбка:

– А, Изабелла! Проходи!

Смущенная его поведением, девушка прошла в квартиру, поразилась интерьеру. Во всех комнатах бардак, на тарелках остатки пищи, всклоченная постель. Зато на рабочем и журнальном столах абсолютный порядок. Каждая мелочь занимает свое место, нигде ни пылинки.

Роман перехватил ее взгляд, кивнул на столик с гордостью:

– Абсолютная рационализированная эргономика!

Изабелла только головой покачала, стараясь не морщиться от прелого запаха старого белья.

Они поговорили о чем-то абстрактном. Изабелла пыталась начинать беседу о чем-то конкретном, но Роман отвечал глупо и невпопад.

Ушла она от него обескураженной и взволнованной, решив завтра же сходить к его доктору.

* * *

Роман застыл у перил балкона. Внизу оживленная улица, плазменная река автомобильного потока. Куда-то спешат люди, с высоты похожие на суетливых муравьев. Горизонт темный, затянутый туманом смога, как чаша грехов. И шпили небоскребов пестрят на фоне мертвого неба как-то фальшиво.

Откуда-то слева пронзительно закричала женщина. Роман лениво повернул голову. На соседний балкон выскочила девушка в разорванной блузке. Лицо заплаканное, раскрасневшееся, а взгляд как у загнанной лани.

Она закричала в квартиру:

– Не трогай меня!

На балкон вырвался мужчина, прорычал в бешенстве:

– Тварь!

Женщину отбросило к перилам звонкой пощечиной. Она вскрикнула, когда его пятерня вцепилась в роскошные волосы, упала с воем на колени.

Роман с равнодушием наблюдал, как ее затащили волоком в квартиру. Оттуда слышны ругань и звуки ударов.

Роман отвернулся. Краем сознания он понимал, что надо бы прыгнуть через перила, ворваться и защитить женщину. Раньше бы так и сделал, но в душе наступила странная пустота. В этом сумеречном мире нет никого, кто бы помог ему. И ему на всех плевать…

Пару минут еще доносились крики и ругань. Потом все стихло.

Роман не знал, сколько времени он смотрел на небо. Мелодично пропел дверной звонок, Роман не шелохнулся. Звонок раздался еще раз, а на третий Роман пошел открывать.

На пороге хмурился незнакомый мужчина. Увидев Романа, профессиональным жестом раскрыл удостоверение сотрудника полиции. В срезе в доп-реальности мигнула электронная версия удостоверения, с послужным списком, наградами.

– Лейтенант Чуднеев, добрый вечер, – сказал полицейский мрачно. – В соседней квартире произошло преступление. Убита хозяйка. Вы ничего не слышали?

Роман сказал отрешенно:

– Слышал.

Лейтенант выждал продолжения, после паузы спросил:

– И?

Роман ответил с равнодушием механизма:

– Крики, возню. Видел, как он ударил ее на балконе и поволок в комнату.

Лейтенант вскинул бровь.

– Почему не вызвали службу правопорядка?

Роман промолчал, бессмысленными глазами обшаривая лицо полицейского. Тот дернул щекой, сказал с горьким раздражением:

– Рядом убивали человека… Мы приехали по сигналу камеры в квартире, но было слишком поздно. Понимаете? Если бы вы своевременно вызвали нас, женщина осталась бы жива.

Роман пожал плечами и закрыл дверь. В душе было так же холодно и пусто.

О случившемся в соседней квартире он больше не думал, продолжая рассматривать город с балкона.

* * *

Изабелла уперла кулаки в бока и требовательно спросила:

– Доктор, у Романа проблемы. Ему с каждым днем все хуже, он овощ напоминает, ко всему индифферентен! Вы должны помочь ему!

– Я его предупреждал, – сказал Остапенко мрачно. – Он подписал бумаги, есть свидетельства, экспертиза… Роман сам выбрал такой путь, по своей же глупости! Ко мне теперь никаких претензий.

Он суетливо собрал со стола какие-то листы и направился к двери.

– Но вы обязаны ему помочь!

Остапенко остановился на пороге, посмотрел на Изабеллу и поджал губы:

– Все, что было возможно сделать, – я сделал. Каждый сам должен отвечать за свои поступки и глупости!.. Извините, у меня много дел. Прошу.

Врач выразительным жестом показал Изабелле на дверной проем.

Поникшая, она вышла из кабинета, прислонилась к стене. Доктор, попрощавшись, скрылся в коридорах больницы.

– Вы здесь из-за Романа?

Изабелла оглянулась, заметила молодого врача.

– Меня зовут Сергей Куницын, – сказал он. – Я ассистировал доктору Остапенко в оперировании. Как Роман?

Изабелла пожала плечами, лицо хмурое.

– Плохо. Похож на шизофреника, все больше отстраняется от реальности, забывает друзей.

– Синдром искусственного тела, – кивнул Куницын грустно. – Малоизученная пока сфера имплантологии.

– Но ему надо помочь! – взмолилась Изабелла. – Доктор сказал, что процесс необратим, но ведь медицина столького достигла!

– Знаете, что я вам скажу, – приблизился Куницын, понижая голос, – с точки зрения физиологии и биохимии – необратим. Тут доктор прав. Но он не видит решения проблемы в другой плоскости.

– В какой?

– Я работаю над проектом в этой плоскости. Его суть в программной эмуляции характеристик биологического тела.

– Что?

– Ситуация Романа не уникальна, – пояснил Куницын. – Множество людей отказываются от существования в виртуальном пространстве. Но, должен сказать, не у всех такие радикальные последствия, как у него. Моя работа заключается в том, чтобы с помощью компьютерных программ эмулировать утраченные биологические циклы и связи.

Изабелла насторожилась.

– То есть вы хотите использовать Романа как подопытного кролика?

Куницын улыбнулся:

– На кроликах мы уже оттестировали, как и на мышах. Даже на приматах провели опыты. В общем-то, риск не столь уж велик.

– Насколько не велик?

Молодой врач развел руками.

– Ну, конечно, человек гораздо сложнее шимпанзе, хоть и различие в геноме всего в полтора процента, правда, и эти полтора по своей специфичности стоят всего остального…

– Сергей, – оборвала Изабелла, – не заговаривайте мне зубы. Давайте начистоту!

– Простите… В общем, есть риск малый, порядка одной сотой процента, что сознание Романа не купится на обман и сохранит связь с реальным телом. С «железом» то есть. Но и программный код возымеет свое действие. Конечно, в случае неуспеха мы тут же дезактивируем программы, но наложение будет иметь место какое-то время. Одним словом, его психике это не понравится, и оценить последствия сейчас очень сложно… Но, думаю, хуже, чем есть, уже не будет.

Сергей на миг задумался, подвигал бровями. Медленно произнес:

– Впрочем, у меня возникла кое-какая мысль… Можно свести риск к нулю… И как я раньше не сообразил, это же чертовски просто.

Изабелла вскинула брови.

– Да пока только мысль, – сказал Куницын поспешно. – И она нуждается в обсуждении. Проект не только мой, участвуют специалисты в области нейропрограммирования… Но вы подумайте пока над предложением. Когда решитесь, свяжитесь со мной.

Изабелла проводила его взглядом, все еще не веря, что появилась надежда.

* * *

Изабелла и Алексей ввели Романа в маленькую комнату на первом этаже больницы. Роман шел отстраненный, послушно переставлял ноги.

Куницын указал на кушетку:

– Уложите его.

Незнакомый Изабелле парень, высокий и худощавый, возился в углу с какими-то приборами, разбирал моточки проводов.

Куницын указал на него:

– Иван – гений нейропрограммирования.

Иван, не отрываясь от своего занятия, кивнул, пробормотал:

– Ага, это я, да. Скоро, дамочка, будем менять тела, как костюмы.

Алексей поинтересовался с недоверием:

– Так просто?

Иван оглянулся, осклабился:

– Как два пальца о системник! Даже эмуляторы не нужны будут, мозг привыкнет. Даже не мозг, его не будет в привычном смысле, а поток конвертированного сознания… Личность сама будет переноситься из одного тела в другое.

Алексей покосился скептично, но смолчал. Изабелла убедила, что эти люди смогут помочь.

Иван поднес системный блок, с великой осторожностью поставил рядом с кушеткой. Быстро подсоединил, запустил и движением руки вызвал голографический модуль управления. Куницын повернул голову Романа набок, открывая доступ к разъемам на шее. Иван подсоединил оптоволоконный провод от системника к разъему Романа, второй состыковал с разъемом на своей шее. Алексей уважительно покачал головой, программист будет работать через прямой нейроинтерфейс.

Через минуту Иван сообщил:

– Я инсталлировал ему эмулятор… Кстати, у него слабая защита киберкортекса, вирус не проникнет, но вот хороший хакер запросто… Но это потом. Сергей, следи за показаниями, я начинаю…

Куницын шагнул к голограмме, сделал в ней несколько жестов. Появились таблицы, данные о здоровье, томография. Линии графиков зашевелились, вспыхнули колонки цифр.

Минут через десять Куницын сказал напряженно:

– Стоп! На сегодня достаточно, ему нужен отдых.

Иван деловито кивнул и отсоединил провод от своего затылка.

Куницын продолжал внимательно всматриваться в голограмму с колонками цифр. Не отрывая взгляда, сказал:

– Пусть побудет здесь до утра. Вы езжайте домой, все будет нормально… Эх, докторская у меня в кармане!

Он улыбнулся и подмигнул Изабелле и Алексею.

* * *

Утром, когда Изабелла приехала в больницу, на пороге комнатки ее встретил Куницын. Глаза красные, лицо помятое, видно, что не спал всю ночь.

Изабелла спросила взволнованно:

– Как он?

– Пришел в себя… Да вы проходите, не стойте!

Роман сидел на кушетке и прихлебывал кофе из пластикового стаканчика. На Изабеллу взглянул радостно, улыбнулся. Она тоже улыбнулась, чувствуя, как в глазах защипало. Голос дрогнул:

– Здравствуйте, Роман, как вы?

Он сказал устало, но ясно:

– Мне казалось, мы уже на «ты».

Изабелла улыбнулась шире, сказала тепло:

– Возможно, – и, повернувшись к Куницыну, спросила: – Сергей, его уже можно забрать домой?

Тот взглянул с непониманием, уже в мыслях празднует докторскую. Сказал поспешно:

– Да, пожалуйста. Только… первое время он будет подключен к моему серверу. И сюда еще приезжать не раз придется. Сознание – штука хрупкая… И вот еще что…

Куницын замялся:

– …Щекотливый вопрос… с доступом к параметрам эмулятора. Вы же понимаете, что так же, как мы вернули Романа в прежнее состояние, можно и… гм… привести его в любое состояние, манипулируя программными регуляторами. Иван сейчас работает над системой защиты, но что делать с параметрами личного доступа?

Роман осторожно спросил:

– А что можно с ними сделать?

– Ну, можно заблокировать, пустив ваше эмоциональное и психологическое развитие на самотек, как было до этого. Это будет естественно, так у всех людей. А можно оставить вам рычаги управления…

– Нет, нет, нет, – воскликнула Изабелла. – Вы смеетесь, Сергей? Кому вы хотите доверить их? Роману? Он только вылез из каши, которую заварил… не для него эти рычаги. Блокируйте.

Роман умоляюще взглянул на Изабеллу, но она упрямо повторила:

– Блокируйте!

Куницын растерянно перевел взгляд с Романа на Изабеллу, пробормотал:

– Да-да, вы правы, это пока слишком опасно… нам бы разобраться сначала с эмуляцией исходного эмоционального баланса, а уж потом расширять… но какие бы открылись возможности, какие перспективы… Сейчас я свяжусь с Иваном, и он заблокирует систему доступа к эмулятору…

– Вот так-то, – одобрила Изабелла и, ухватив Романа за локоть, потянула с кушетки.

Она не заметила, как Роман почти неуловимо покачал головой врачу. Мужчины скрестили взгляды, в глазах Романа блеснул азарт, а в глазах Куницына научный интерес. Они ухмыльнулись друг другу, будто придя к некоему соглашению.