Текст книги "Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

– Знаешь, Хлайн, один сотрудник дал мне адрес дома, в котором сдаются комнаты.

– И ты уже ездил туда?

– Ездил. В общем, мне понравилось. Правда, аванс великоват – три тысячи джа.

– Бог с ним. Я продам свои сережки.

– Бабушка Мьин обещала дать две тысячи. Остальные добавит отец.

– Вот и прекрасно! Когда можно переезжать?

– На днях, когда освободятся комнаты. Потерпи еще немного. Как только выяснится, я тебе позвоню. Ты, между прочим, очень похудела за последнее время. Следи за собой. Как подумаю, что моя жена живет одна и мне ничего неизвестно о ее времяпрепровождении, так сразу настроение портится. Даже работа на ум нейдет. А у тебя как дела?

– Какие у меня дела? Работа меня интересует мало – просто нет другого выхода. Я по дочке соскучилась – целых две недели не видела. Хочу ее навестить. Поедешь со мной?

– Она уже, должно быть, говорить научилась. Меня-то наверняка и не помнит. Надо бы съездить.

Я проводила Ко Чи Та на улицу, купила, в чайной разных сладостей и отправилась на радостях угощать сотрудников по комнате.

– А мы скоро переезжаем. Муж подыскал квартиру, – с удовольствием сообщила я Свей Свей Мьин.

– Очень рада за. вас. Да, я забыла тебе сказать, дом, о котором я тебе говорила, уже сдан.

– Ну и пусть. Я сегодня на вершине блаженства.

– Мне нравится этот дом. Конечно, не так просторно, как в предыдущем, но нам с тобой тесно не будет. И потом, хорошо, что от работы недалеко.

Мы хотели увезти дочь, но мама нас отговорила. Ведь я целыми днями на работе, кто же будет с ней сидеть? О том, чтобы взять няню, не могло быть и речи. Этот расход мы не осилим. И мама и тетя были очень рады, что на сей раз со мной приехал Ко Чи Та.

Наконец состоялся наш долгожданный переезд на новую квартиру. Оказалось, что вещей у нас поднакопилось изрядно. Устраивая наше жилье, Ко Чи Та проявил много выдумки и вкуса. Кое-что из мелочей мы приобрели дополнительно. Теперь, когда работала и я, мы могли позволить себе даже некоторые излишества.

Я с усердием и любовью убрала угол для молений, поставила гладиолусы, зажгла лампадку и позвала Ко Чи Та.

– Ко Чи Та, давай помолимся за то, чтобы мы с тобой всю жизнь прожили неразлучно.

– Зачем ты все это придумала, Хлайн? – удивился он.

– Делай, что тебе велено.

– Ты за меня помолись, а я посижу рядом.

– Нет, мы должны помолиться вместе. В противном случае наше желание не исполнится.

– Ну ладно, ладно. Пусть я проживу сто лет вместе с симпатичной женщиной, которая сидит со мной рядом. Пусть мы выиграем сто тысяч в лотерею. Пусть у нас будет своя собственная шикарная машина.

Квартплата – семьдесят джа.

Рис – сорок.

Масло арахисовое – тридцать два.

Керосин – двадцать пять.

Электричество – семь.

Маме – десять.

Дочери – пятьдесят.

Перец, лук и пр. – пятнадцать.

Транспорт на двоих – двадцать.

На личные расходы для меня и Ко Чи Та – сто.

Итого: триста шестьдесят девять джа.

Расходы наши состояли из зарплаты Ко Чи Та – триста восемьдесят джа, и моей – сто тридцать. Итого пятьсот десять. Таким образом, денег опять было в обрез – оставалось всего сто сорок один джа на необходимые и непредвиденные траты.

Я с тяжелым вздохом закрыла тетрадь, Ко Чи Та стоял за моей спиной и молча наблюдал за моими подсчетами.

– Теперь мы работаем вдвоем, а свободных денег остается столько же, сколько и прежде, – заметил он.

– А цены! Они ведь растут с каждым днем.

– Отчего же ты вздумала сократить мои карманные расходы?

– Но я ведь издержки на транспорт теперь считаю отдельно.

– Стакан чая с молоком стоит шестьдесят пья, а одна сигарета – тридцать.

Я легла на кровать и закрыла глаза. За сегодняшний день так намаялась, что едва могла шевельнуть рукой.

– На базар ходить – одно расстройство. Креветки стоят тринадцать джа, рыба – двенадцать, куры – шестнадцать, утки…

Ко Чи Та прикрыл мне рот ладонью.

– Можешь дальше не перечислять. Скажи лучше, зачем тебе столько денег на личные расходы? Ты ведь не куришь, не пьешь.

– А парикмахерская? А всякие там кремы, пудры? И главным образом – одежда. Твои деньги тоже на одежду уйдут.

– Это почему же?!

– Очень просто. В кооперативном магазине теперь ничего не купишь. Там совершеннейшая пустота. Может быть, только майку удастся достать. Там ни единой тряпочки не приобретешь. Хорошо еще, что мама снабдила меня кой-какими отрезами. У частников модные ткани стоят невероятно дорого, а на работе у нас все ходят нарядные. Откуда у них только деньги берутся?

– На этот вопрос тебе может ответить твоя подружка – Ти Та Нве.

Ко Чи Та вознамерился было меня обнять, но я отстранила его руку.

– Ты снова за свое? – рассердилась я. – Что ты к ней привязался?! Что ты о ней знаешь?!

– У меня на работе один знакомый говорит, что она из бедной семьи, а живет, ни в чем себе не отказывая. Очень жаль, говорит, ему эту девушку.

– И ты любишь жалеть девушек?

– Кроме тебя, мне некого жалеть. К слову будь сказано, ты должна мне родить сына.

Ко Чи Та часто мне говорил об этом, однако я и слышать не желала о втором ребенке.

– Родить-то не трудно. А вот прокормить, воспитать! Мы свою единственную дочь вынуждены были отдать матери. Ведь детский сад нам не по карману.

На заре нашей супружеской жизни мы, лежа рядышком, мечтали о первенце, о том, как станем его растить, одевать, баловать.

– Неужели тебе не свойственно чувство материнства, естественное для каждой женщины?

– Конечно, ты можешь упрекать меня в чем угодно. Не забывай только одного: все трудности, все семейные проблемы ложатся главным образом на наши, женские, плечи.

– Давай не возвращаться к этой теме, а то снова поссоримся.

Теперь у нас с Ко Чи Та существовала договоренность, что он будет помогать мне во всем. По утрам мы вместе готовили завтрак и обед. Затем Ко Чи Та убирал постель, а я приводила себя в порядок. Наконец, захватив с собой еду, мы отправлялись на работу. Закончив работу, я обычно заходила на рынок. Тем временем Ко Чи Та спешил домой и, вымыв рис, ставил его на огонь. Как правило, к моему приходу рис уже бывал сварен.

– Что ты сегодня купила?

– Рыбу. Она уже разделана.

– Такую рыбу я не люблю. В ней очень много костей.

– Но зато она дешевая. Я для тебя кости выну.

Несмотря на все мои старания, Ко Чи Та умудрился уколоть горло костью. Ни слова не говоря, он вышел из-за стола. Я сделала вид, что ничего не произошло. Решила на сей раз промолчать. Но на следующий день разговор все-таки состоялся.

– Ну и упрямая же ты, Хлайн! Зачем ты на обед дала мне снова рыбу? Ты ведь видела, что вчера у меня кость застряла в горле.

– У меня ничего другого не было. Что еще я могла тебе дать? Ты же говоришь, что от гороховой приправы тебя уже тошнит.

И снова мы повздорили. Но что я-то могла поделать? В нашем положении трудно было позволить себе есть мясо ежедневно. Однако на следующий день, желая искупить свою вину, я решила приготовить свинину. Я долго упрашивала продавца отрезать мне двести граммов от большого куска. Наконец он согласился, и я, придя домой, принялась за стряпню. К ужину я потушила часть свинины с капустой, а из оставшегося кусочка сделала приправу с фасолью. Довольная тем, что мне удастся порадовать Ко Чи Та лакомым блюдом, я разложила обед по судкам. Вечером снова возник скандал. Ко Чи Та заявил, что недоваренную фасоль есть не намерен. Затем упрекнул меня в том, что я небрежно глажу его рубашки.

– Утюг совсем не греется, – оправдывалась я. – Того и гляди перегорит.

И утюг действительно перестал работать. Да ему пора уже было сломаться. Сколько лет можно пользоваться одним и тем же утюгом? Я купила его, когда училась на первом курсе университета. Мне приходилось чинить его чуть ли не каждую неделю. А ремонт стоил десять – пятнадцать джа. Пришлось попросить у соседей обычный, и, купив древесного угля, я перегладила все белье.

А тут случилась новая беда – я потеряла зонтик. Села в автобус, в одной руке корзинка с продуктами, в другой – кошелек. Зонтик пришлось положить поверх продуктов. В автобусе народу тьма. На остановке вышла, а зонтика нет. Жаль мне стало его до слез. Зонт-то новый, складной. Стоит теперь не меньше пятидесяти джа.

Я с грустью вспоминаю время, когда жила у мамы. Все мне давалось легко и просто, стоило только пожелать. И за модой успевала. А вот сейчас о моде и подумать не смею!

– Мне бы не мешало купить новую куртку. В этой уже неприлично появляться на работу, – сказал однажды Ко Чи Та.

– Покупай. Только получим зарплату. А я могу старыми тряпками обойтись.

– А что прикажешь делать? Я ведь не миллионер. Тебе все сразу подавай: и одежду красивую, и собственный дом. При твоих запросах следовало быть более осмотрительной, не выходить замуж за человека бедного.

– Уж тебе ли меня поучать! Сам небось жалеешь, что не послушал свою милую тетушку. Женился бы на той, которую она тебе подыскала, – не было бы у тебя никаких забот.

Наш брак, основанный на взаимной любви, по-видимому, был еще достаточно прочен. В противном случае он не выдержал бы всех тех испытаний, которые преследовали нас с Ко Чи Та на протяжении нашей пока короткой супружеской жизни. По-моему, утверждения некоторых о том, что семью следует создавать лишь тогда, когда каждый из молодых людей прочно стоит на ногах, несостоятельны. Иному человеку не удастся обрести материального благополучия до глубокой старости. Должен ли он из-за этого обречь себя на одиночество?!

Мало-помалу в наших отношениях с Ко Чи Та появилась некоторая отчужденность. Дело в том, что Ко Чи Та жить не мог без кино. Позволить себе роскошь ходить в кино вдвоем мы не могли, тем более что билеты приходилось покупать с рук, а значит, втридорога. Таким образом, мне оставалось довольствоваться его пересказами. Если же Ко Чи Та шел в кино со своей теткой, то она старалась как можно дольше не отпускать его домой – то пошлет за лекарствами для бабушки Мьин, то упросит поужинать с ними.

Однажды мое терпение лопнуло, и я объявила Ко Чи Та, что мне надоело проводить выходные дни в одиночестве.

– Если я не имею возможности пойти вместе с тобой, это не значит, что ты можешь проводить время, как тебе заблагорассудится, – заявила я. – Меня, как всякую любящую жену, твое отсутствие огорчает.

– Но должен же я хоть изредка навещать своих родственников? Они меня, естественно, приглашают ужинать, и обижать их своим отказом мне не хочется.

– Их-то обидеть ты боишься, а со мной можно не церемониться! Может быть, тебе просто не нравится, как я готовлю? Конечно, соперничать с ними мне трудно: я не имею достаточно денег, чтобы ежедневно кормить тебя мясом.

– Неужели ты считаешь меня таким эгоистом?! Я отлично понимаю, что при нашем бюджете у тебя не бог весть какие возможности, да ничего подобного и не требую. Хорошо, будем считать вопрос исчерпанным – больше я обедать у них не стану.

Ко Чи Та говорил спокойно, однако чувствовалось по голосу, что он раздосадован. Мне стало не по себе, опять я не удержалась от своих вечных попреков! Вместо ласкового, внимательного обхождения, столь естественного для молодой любящей жены, Ко Чи Та встречает с моей стороны лишь недовольство и грубость.

– Ко Чи Та, – ворчу я, – ну что ты бесконечно чиркаешь спичками?! Ведь один коробок стоит двадцать пять пья.

– Зачем мы выбрасываем рис в помойное ведро? – Новый повод для недовольства. – Не желаешь есть – не надо: я доем. Рис дорожает с каждым днем!

– Ко Чи Та, за маленький тюбик зубной пасты я плачу целых пять джа, а ты выдавливаешь на щетку такое количество, словно собираешься ею завтракать.

– Хлайн, – сказал мне однажды Ко Чи Та, – когда ты мне напоминаешь, что сколько стоит, мне кажется, будто я нахожусь не у себя дома, а в такси, где с бешеной скоростью крутится счетчик. Я боюсь сделать лишнее движение.

По-видимому, мое ворчание ему основательно надоело, и он старался по возможности реже бывать дома.

Взяв трехдневный отпуск за свой счет, мы с Ко Чи Та отправились в Пегу навестить дочурку. Для своего возраста она была довольно рослой, и платье, которое я ей купила, оказалось мало.

– Ко Чи Та, посмотри, какой толстушкой стала наша доченька. Она с каждым днем все больше походит на тебя.

Дочь смотрит на нас словно на чужих.

– Поедешь с нами в Рангун? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает она. – Я с мамой останусь.

Мамой дочь называет бабушку.

– Куда вы ее возьмете? Надо на работу идти, а ребенка оставить не с кем, – пыталась урезонить нас тетя.

– Няню найдем.

– Какая там няня! Дай бог, чтобы вам самим на жизнь хватило. И потом, найти надежного человека не так-то просто.

Возразить нам с Ко Чи Та было нечего. Мы молча переглянулись.

– Хорошо, доченька, – согласилась я скрепя сердце. – Оставайся у бабушки. Только и нас не забывай.

Взяв дочку за руки, мы втроем направились в пагоду Швемодо. Девочка что-то беспрерывно лопотала и при этом весело смеялась. Я смотрела на нее, и сердце мое сжималось от тоски: неужели наша девочка так и вырастет без материнской ласки, неужели мы всегда будем лишены естественной человеческой радости – изо дня в день воспитывать своего единственного ребенка?!

– Конечно, в том, что дочурка живет не с нами, нет ничего хорошего. Но у бабушки ей неплохо, – пытался утешить меня Ко Чи Та, уловив мое настроение.

– Неплохо в сравнении с детьми, матери которых торгуют на улице всякой мелочью, чтобы заработать на пропитание, между тем как их полуголодные малыши возятся в грязи, предоставленные сами себе.

Мы вошли в пагоду, уселись перед изображением Будды и молча помолились о том, чтобы он помог нам жить одной семьей. За три дня, проведенные нами в Пегу, дочка успела снова к нам привыкнуть, и час расставания был грустным для всех. Я с трудом сдерживала себя, чтобы не разрыдаться, и, едва войдя в вагон, дала волю слезам.

Как можно мечтать еще и о сыне, когда у нас нет возможности воспитывать свою единственную дочь! Ко Чи Та упрекал меня в том, что я утратила чувство материнства. Это было жестоким обвинением, но тем не менее дать жизнь существу, заранее зная, с какими жизненными тяготами ему придется столкнуться, я не решалась и делала все возможное, чтобы этого не произошло. Однако мои предосторожности оказались тщетными, и в один прекрасный день я обнаружила, что беременна. Ко Чи Та я решила пока ни во что не посвящать, я сразу же побежала к соседке, которая время от времени делала мне массаж живота.

– Ничего страшного, доченька, – утешила она меня. – Я сейчас на всякий случай помассирую, и все обойдется.

– А если вы ошибаетесь и у меня будет выкидыш?

– Не думаю. Ведь тебя не тошнит? Ну, вот и не беспокойся.

Я поддалась ее уговорам, однако после массажа у меня начался озноб, к вечеру открылось кровотечение, и мне стало невыносимо страшно. День был субботний, и Ко Чи Та где-то задержался после работы. Когда же он наконец явился, мне пришлось ему во всем покаяться. Известие мое было столь неожиданным, что он буквально впал в бешенство.

– Ты сошла с ума! – кричал он. – Ты что, не знаешь, что с этими вещами не шутят? Разве мало женщин погибает от подобного невежества? Да и как у тебя поднялась рука на свое дитя?!

– Замолчи! Я не собиралась убивать свое дитя! Я ничего не знала! Способен ты это понять?

Уткнувшись лицом в подушку, я разрыдалась. Со мной началась истерика. Я что-то выкрикивала, о чем-то умоляла, кого-то упрашивала. Потом, словно из тумана, возникло лицо соседки, и я потеряла сознание.

На сей раз родильный дом произвел на меня угнетающее впечатление.

– Если вы решили больше не рожать, – сказал мне врач, – надо регулярно пить предохранительные таблетки. Я советую вам годика через два-три все-таки обзавестись еще одним ребенком. Вы ведь еще совсем молоды.

Итак, я осталась в больнице.

– Сколько у тебя детей? – спросила меня как-то соседка по палате.

– Один.

– Один?! Да тебе еще рожать и рожать. У меня-то уже семеро, мне действительно больше невмоготу.

– Трудность заключается не в том, чтобы родить, а в том, чтобы вырастить.

– Конечно. Сейчас вынуждены работать и муж и жена, а за ребятишками присматривать некому.

В родильном доме я успела уже побывать дважды. В первый раз я уходила отсюда с ребенком на руках, гордая и счастливая своим материнством. Сегодня же я покидала его морально опустошенной и угнетенной, но отнюдь не отчаявшейся. Вернувшись домой, я тотчас принялась строить планы.

– Ко Чи Та, мне врач разрешил рожать спустя три года. К тому времени мы с тобой поднакопим достаточно денег, и я рожу тебе сына.

– Твоя идея не отличается оригинальностью. Если каждая семья, прежде чем обзаводиться ребенком, будет копить деньги, то что же станут делать бедняки, которые за всю свою жизнь не могут отложить и одного джа?!

Для преодоления жизненных трудностей необходимо обладать мужеством. Я, по-видимому, была лишена его и, подобно многим женщинам, которые из страха перед бедностью лишают себя предназначенного им природой счастья, пошла по линии наименьшего сопротивления.

Увидев у своего стола То То, я неимоверно удивилась.

– Здравствуй, Хлайн, – поздоровалась она. – Я тоже работаю в этом департаменте. Вот возьми. Мья Мья Тин просила передать тебе свою последнюю книгу.

– Спасибо. А ты в какой комнате сидишь?

– Рядом.

– Это твоя подруга? – спросила Свей Свей Мьин, когда То То ушла.

– Мы из одного общежития. А ты ее знаешь?

– Да нет. Просто слышала, будто она добрая знакомая У Тан Лвина.

– Ну и языкатый у нас народ! Она только сегодня впервые пришла на работу, а о ней уже болтают невесть что.

Одного имени У Тан Лвина, человека сомнительной репутации, было достаточно для того, чтобы скомпрометировать девушку, но я-то знала порядочность То То, поэтому так решительно отвергла возведенную на нее напраслину.

– Хлайн, тебя к телефону, – услышала я. «Вероятно, Ко Чи Та, – с досадой подумала я. – Сейчас скажет, что опять задерживается, чтобы к ужину его не ждала».

– Хлайн, – это действительно был он, – бабушке Мьин совсем худо. Я поеду к ней. Домой вряд ли сегодня вернусь.

– Может быть, и мне туда приехать?

– Не надо. Дом без присмотра оставлять не следует. В случае чего я тебе позвоню.

Домой я возвращалась нехотя. Долго в ту ночь не могла уснуть и стала читать новый роман Мья Мья Тин. В нем была описана жизнь студентов нашего общежития. За вымышленными именами я без труда угадывала знакомых мне людей. У всех судьба сложилась по-разному. Вот героиня, стремившаяся к недосягаемым вершинам, легко отступила, даже не попытавшись их достигнуть. Другая была более удачливой, с чьей-то помощью добилась желаемого. Третья, страдавшая от рождения тяжелым недугом, погибла в юном возрасте. Это – Твей Твей, это – Чи Мей У, это Ти Та Нве, а это – это я… Жаль, что Мья Мья Тин не нашла нужным описать себя. Она постоянно была для нас примером человека волевого и последовательного, и ее образ наверняка снискал бы симпатии читателей.

Я не могла оторваться от книги до полуночи и на следующее утро едва не проспала. Собравшись наспех, я сломя голову помчалась к автобусной остановке и с трудом попала на работу к урочному времени.

Жизнь с каждым днем становилась все труднее и труднее. Сетования моих сослуживиц на то, что предметы первой необходимости и продукты питания становятся все менее доступны, не прекращались.

– Сегодня повздорила с мужем из-за мыла, – объявила одна из них, мать пятерых детей, которой с трудом удавалось сводить концы с концами.

– Это чтр-то новое. Ну-ка расскажи.

– В государственном магазине сейчас мыла не купишь, это вы не хуже меня знаете. Так вот, пошла я к частнику. Взяла у него три куска за шесть джа. Да что это за мыло! На одну рубашку ушел целый кусок, а белее она от этого не стала…

– Послушай, Ма Эй И, – обратилась к ней соседка по столу. – Прекрати эти разговоры. Другим тоже не сладко приходится. Ты всех расхолаживаешь, так что даже за работу приниматься неохота.

Однажды возникло у меня недоразумение с Ко Чи Та. Отправилась я как-то в государственный магазин и купила по карточкам пачку сигарет. Продам, думаю, сколько-нибудь да выручу. Оставила сигареты на столе и легла спать. На следующее утро смотрю – пачка распечатана.

– Зачем ты это сделал? – спросила я.

– А что, разве нельзя? Или ты предпочитала сама меня угостить?

– Не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, что я намеревалась ее продать.

– Продать? Но их выдают по карточкам не для этой цели. Вещи, в которых нет необходимости, не следует и брать.

– Сейчас все так делают. То, без чего можно обойтись, продают.

– Хорошо. Успокойся. Я возмещу тебе потери. Считай, что ты сигареты продала.

– Послушай, Хлайн, я на днях видела твою подружку То То с У Тан Лвином, – язвительно сообщила мне Свей Свей Мьин.

Я промолчала, но про себя решила при первой же возможности поговорить с То То.

Звонка от Ко Чи Та я так и не дождалась и с работы возвращалась одна, не надеясь увидеть его сегодня. Однако он ждал меня дома.

– Неужели бабушке Мьин стало лучше? – обрадовалась я.

– Немножко, а в общем-то ничего хорошего. На что можно рассчитывать в ее годы!

Ко Чи Та выглядел уставшим, под глазами у него появились темные круги.

– Ну как ты тут без меня?

– Тоскливо одной.

– Зато для твоего так называемого «семейного бюджета» легче, когда я бываю у своих.

– Это ты к чему?

– Ну как же? Ты мне каждый день говоришь, что у тебя денег то на одно, то на другое не хватает.

Я никак не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

– Ко Чи Та, сейчас ведь все переживают трудности, с кем, как не с мужем, делиться своими огорчениями?

– Ты права, Хлайн, я сглупил. Давай лучше ужинать. Что у тебя сегодня?

– Рыба в кислом соусе. Кости я вынула.

Ко Чи Та ел молча. Видимо, его очень тревожило здоровье бабушки: он был ее любимцем.

Мы беседовали до поздней ночи, и проснулась я от прикосновения губ Ко Чи Та.

– Хлайн, вставай. Опоздаешь на работу.

– А ты уже и душ успел принять? – удивилась я. – Неужели восемь часов? – Я поспешно вскочила с постели и стала приводить себя в порядок. – Ко Чи Та, – предложила я, жуя на ходу рис, – давай пораньше удерем с работы и сходим в кино.

– Хлайн, дорогая! Я вчера не решился тебе сказать, что бабушке Мьин очень плохо, и отец просил меня недельку у них пожить, но я не хотел давать ответ, предварительно не поговорив с тобой.

– Раз надо – иди. Разве я могу возражать?

– Только не вздумай без меня плакать.

– А ты видел меня когда-нибудь плачущей?

– Случалось.

Ко Чи Та проводил меня до работы. Мы простились.

Без Ко Чи Та в доме мне все опостылело, и я слонялась, словно потерянная, не находя себе места. Времени, как на грех, было хоть отбавляй, так как готовить для одной себя мне не хотелось. Я вспомнила недобрую шутку Ко Чи Та, что его отсутствие служит облегчением для семейного бюджета. К сожалению, так оно и было на самом деле: чем меньше семья, тем меньше возникает проблем. И зачем только люди обзаводятся семьями?! Разве нельзя прожить, не выходя замуж?

Тревожные мысли не давали покоя. Наконец, выпив снотворное, я заснула. Рано поутру меня разбудил телефон. Звонил Ко Чи Та. Он сообщил, что бабушка Мьин умерла. Известие о смерти бабушки Мьин оказалось для меня неожиданным, хотя она была в преклонном возрасте и в последнее время без конца болела. Я тотчас отправилась к До Ту За. Дом был полон друзей, родственников, знакомых. Была среди них и девушка, которую Ко Чи Та некогда прочили в жены.

– Когда это случилось? – спросила я Ко Чи Та.

– Ночью. Вчера в пять часов вечера ее отвезли в больницу.

– Я думала, она умерла дома.

К нам подошел отец.

– Хлайн, пусть он пока остается у нас. Надо помочь с похоронами: Ко Тхун Та вряд ли успеет приехать, – попросил он. – И тут вот еще какое дело. Мы осмотрели бабушкины вещи, и оказалось, что у нее нет денег даже на похороны, – добавил он, многозначительно посмотрев на Ко Чи Та.

Я тотчас поняла, что он имеет в виду две тысячи джа, которые бабушка Мьин дала нам для уплаты аванса за дом.

– И как это им удалось так ловко выманить у бабушки такие огромные деньги? Я только сегодня узнала об этом, – вмешалась в разговор До Ту За.

– Я ведь с отцом договорился, что как только наше положение изменится, мы сразу же вернем долг, – расстроился Ко Чи Та. – Но коль скоро дело принимает такой оборот, я постараюсь их где-нибудь раздобыть.

Я нисколько не сомневалась в том, что все члены семьи Ко Чи Та были осведомлены, каким образом нам удалось внести аванс за дом.

– Она небось выклянчила побольше двух тысяч, – злобно взглянув в мою сторону, сказала Эй Мья.

«Как ненавидит меня эта дрянная девчонка! – подумала я. – И за что?!» Терпению моему пришел конец.

– Послушайте, как вам не стыдно упрекать нас в вымогательстве! Бабушка Мьин сама вызвалась нам помочь! Мы сегодня же съедем с квартиры и вернем вам все до единого пья. Слышишь, Ко Чи Та, сегодня же!

Ничто в мире не могло умерить вспыхнувшее во мне негодование, и я, боясь наговорить лишнего, поспешила уйти. Мною овладела тяжелая, безысходная тоска. Больше не оставалось ни добрых надежд на то, что все у нас с Ко Чи Та наладится и мы заживем дружной, счастливой семьей, ни сил бороться с несуразными, неправдоподобно нелепыми препятствиями, которые каждый раз, словно дикий ураган, вторгались в нашу жизнь.

По-видимому, нам никогда не удастся вырваться из этого заколдованного круга! Я плакала глухо и монотонно, как человек, который понял, что ждать от жизни ему больше нечего.

После похорон бабушки Мьин Ко Чи Та продолжал оставаться в доме своего отца и лишь время от времени позванивал мне на работу. Одиночество еще больше усугубляло мою горечь, и мне захотелось поделиться своими печалями с близким человеком. Я набрала телефон Чи Мей У и попросила ее о встрече. Она очень обрадовалась моему звонку, вызвалась заехать за мной на работу на собственной машине, и вечером того же дня мы встретились. Чи Мей У была элегантна и весела. Ее холеные красивые руки кокетливо лежали на руле. В каждом ее движении сквозили уверенность и самодовольство.

– А ты, милая моя, совсем зазналась, – сказала я после взаимных приветствий. – Не приходишь, не звонишь, как будто бы тебе уже никто из подруг не нужен.

– Так ведь и я хочу стать образцовой женой, – смеясь ответила Чи Мей У. – Мой муж любит, чтобы только я за ним ухаживала. Поэтому мне пришлось отказаться от работы.

– Где же ты целыми днями пропадаешь? До тебя дозвониться невозможно.

– В настоящее время увлекаюсь картами.

– Серьезное занятие, нечего сказать!

Чи Мей У осторожно повела машину по улице Инья и вскоре остановилась у дома, утопающего в зелени огромного, заботливо ухоженного сада. Проводив меня на террасу, она предложила мне глубокое уютное кресло и, подав торт, который, судя по ее словам, испекла специально для меня, подошла к пианино.

– Ты что так задумалась? – спросила она. – Хочешь, я сыграю тебе твою любимую песню?

Я молча наслаждалась тишиной и комфортом. Я не завидовала Чи Мей У, а была благодарна ей за несколько блаженных минут, которые она мне невольно подарила.

– Чи Мей У… – Голос мой звучал как-то неуверенно.

– Да?!

Она привычным жестом закурила сигарету.

– Дай и мне.

– Не дам! Говори, что произошло.

– Помнишь, я просила тебя помочь мне перевестись на работу в Пегу? Я хотела бы возобновить этот разговор.

– Значит, ты все-таки решила уехать?

– Я не хочу больше жить в Рангуне.

– А как же Ко Чи Та?

– Это его дело.

– Почему у вас не ладятся отношения?

– Долго рассказывать. Я рада, что хоть у тебя все в порядке.

– У меня иначе и быть не может. Я ведь всегда сумею настоять на своем. – Чи Мей У решительно погасила сигарету.

– А как поживает Ти Та Нве? – спросила я как бы между прочим.

Чи Мей У взглянула на меня и по выражению моего лица тотчас же поняла, что я имею в виду.

– По-видимому, ты тоже считаешь, что во всем виновата я? Поверь мне – это не так. Они познакомились в моем доме, и я предупреждала Ти Та Нве, что ей не следует пользоваться благосклонностью этого негодяя, но она уверяла, что он платит ей за уроки.

– Она и мне говорила, что содержит себя самостоятельно.

Чи Мей У как-то неопределенно повела плечом и промолчала.

– А у тебя какие планы?

– Вот порезвлюсь еще немного, а там – детей нарожаю.

Чи Мей У отвезла меня домой на машине.

– Я читала последний роман Мья Мья Тин. Между прочим, обо мне там написано здорово. Это, пожалуй, самая интересная героиня, – сказала она на прощание.

Ко Чи Та отсутствовал дома уже десять дней. Я пребывала словно в полусне и выполняла свои повседневные обязанности чисто машинально. Краем уха я слышала, будто То То увлеклась У Тан Лвином. На работе она почему-то не появлялась, и в один из вечеров я отправилась в общежитие, чтобы узнать, что с ней произошло.

– То То, почему тебя не видно в департаменте?

– Я туда больше не пойду, – ответила она тихо.

Мья Мья Тин подала мне знак, чтобы я прекратила свои расспросы.

– Про нее пустили сплетню, будто она живет с человеком, который устроил ее на работу, – объяснила мне Мья Мья Тин, когда То То вышла из комнаты.

– Да, я тоже слышала нечто подобное. Мне это было крайне неприятно, но я слишком хорошо знаю То То, чтобы поверить в такую нелепость.

– То То, конечно, человек порядочный, но У Тан Лвин способен на что угодно. Говорят, он сделал так, что вначале ее отказались принять на работу, и таким образом поставил ее в зависимость от себя.

Мы вышли на улицу. По пути к озеру Инья я рассказала Мья Мья Тин о своих невзгодах.

– Значит, ты, чтобы вернуть этот мифический долг, решила поступиться интересами семьи?

– Мне жаль Ко Чи Та. И вообще я не могу больше жить в Рангуне. Здесь у нас ничего не получается: надо перебираться в Пегу.

– Но хочет ли этого Ко Чи Та? Ведь он родился в Рангуне.

– Я попробую поговорить с ним еще раз, но если он откажется – уеду одна.

– Очень прошу тебя, будь благоразумна. Любовью надо дорожить!

– Ты права. Знаешь, о чем я сейчас подумала? В прежние времена мы гуляли по этому берегу, исполненные радужных надежд, а теперь встречаемся, чтобы поплакать над своей неудавшейся жизнью.

Мья Мья Тин сочувственно сжала мою руку.

– Наконец-то ты вернулся, Ко Чи Та. Я очень тебя ждала.

– Соскучилась? – спросил он, обнимая меня.

– Мне необходимо с тобой серьезно поговорить.

– Успеется.

Он заснул быстро, а я, лежа рядом с ним, долго смотрела на его лицо. Утром я побежала на рынок и купила на обед все, что любил Ко Чи Та. Пока я готовила, он занимал меня разговорами. Потом мы принялись за трапезу. Ко Чи Та ел с аппетитом, и я радовалась, что сумела наконец ему угодить.

– Ко Чи Та, как нам поступить с деньгами? – начала я разговор, который так или иначе был неизбежен.

– Похороны обошлись очень дорого. Пришлось залезть в долг.

– Я вижу только один выход: освободить дом и получить обратно аванс.