Текст книги "Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)
Праздник воздушных змеев уже наступил, но змей папаши Тхонга все еще не был готов. Делать ничего не хотелось. Папаша Тхонг захватил с собой бутылку рисовой водки и уселся на галерее выпить чашечку в ожидании ужина. День был выходной, и Тхонг решительно не знал, как убить время после полудня. С ним всегда это случалось по выходным. Время от времени папаша Тхонг подходил к клетке с птицей и начинал барабанить пальцами по прутьям, стараясь привлечь внимание мирно ворковавшего белого голубя; когда это надоедало, Тхонг возвращался на свое место и громко окликал жену, которая чистила рыбу у дверей кухни. Завязывался разговор. Бывало, что, сидя на галерее и прихлебывая водку, папаша Тхонг мастерил что-нибудь.
В тот день после полудня папаша Тхонг, как всегда, хорошенько вздремнул, а проснувшись, вымылся и надел свой старый саронг, в котором не только гулял или принимал гостей, но даже иной раз и спал. Вещи в его доме не имели какого-либо специального назначения и свободно могли заменять одна другую, каждая годилась на все случаи жизни. Относилось это и к комнатам. Например, галерея, где папаша Тхонг обычно отдыхал и пил вино, могла служить столовой или гостиной, а если нужно – то и спальней, особенно в душные ночи…
Накануне папаша Тхонг получил жалованье и, решив порадовать жену, отдал всю получку ей. Жена Тхонга – матушка Нуан – была очень довольна; на радостях даже приготовила мужу закуску из соленой тыквы.
Пока он угощался, матушка Нуан присела рядом, чтобы поговорить немного о домашних делах. Речь, конечно, зашла и про Айну, их старшего сына. Недавно начались каникулы в школе, и он уехал на север – отдохнуть и поохотиться. При упоминании о поездке Айну глаза папаши Тхонга заблестели. С каждой чашкой этот блеск становился все ярче.
В словах папаши Тхонга была гордость: его сын отправился на охоту, точно молодой барин из богатой семьи!
Однако матушка Нуан вовсе не радовалась удаче сына.
– Не очень-то я верю, чтобы наш Айну смог выучиться и стать таким же, как эти сынки богачей! – проговорила она. – Его родители за всю свою жизнь никогда не выезжали из города, ни гор, ни моря не видали! Тебе вот не довелось побродить по лесу с ружьем! Целыми днями тяжелая работа и ничего больше! За последние десять лет даже в парке Лумпхини и то были всего лишь раз…
– Ох, Нуан, – усмехнулся папаша Тхонг, – так ведь это уж наша глупость виновата! Мы – люди темные, вот и жили, как звери в норе! А сейчас время иное. С каждым днем мир идет вперед, к прогрессу, к процветанию!.. Ну смотри, сколько теперь есть всякой всячины: и атомная бомба, и Организация Объединенных Наций, и еще много другого, о чем такие, как мы, наверно, и слыхом-то не слыхали… Да что там говорить, Нуан, возьми, к примеру, хоть нашу электрокомпанию! Пятьдесят лет назад она принадлежала иностранцам, а сейчас – государственная. Вот какие перемены! Процветание, прогресс!
Матушка Нуан была женщина неглупая: она тут же нащупала слабое место в рассуждениях мужа.
– А то, что по вечерам всегда темно и лампочки вечно гаснут, – это тоже прогресс?
Папаше Тхонгу нечего было возразить, и он ответил уклончиво:
– Ну, это не имеет отношения к тому прогрессу, о котором я говорю! Про освещение ты уж лучше у нашего начальства спроси!
Тут он снова опрокинул чашечку и, закусив, вернулся к Айну. В этом году Айну кончает школу и скоро будет сдавать экзамены в университет. Об этом папаша Тхонг грезит и во сне и наяву. Его сын поступит в университет! Он ждет не дождется того дня, когда сможет с гордостью сказать своим друзьям-трамвайщикам: «Мой сын сейчас на занятиях в университете!» Они-то поймут все с полуслова, он может и не добавлять своей любимой фразы: «Друзья мои, обязательно наступит день, когда мой Айну станет большим человеком!..» Да, пройдет всего несколько дней – и Айну получит разрешение держать экзамены. Ему и впрямь везет! И вот теперь он упросил отца отпустить его на север: отдохнуть и поохотиться вместе с одним школьным товарищем и его родителями. О, это очень важные господа! А у них так много влиятельных друзей!.. Айну сказал, что, кроме денег на дорогу да кое-какой мелочи для себя, ему ничего не понадобится: у этих людей он будет жить на всем готовом.
Папаша Тхонг был очень доволен и сразу дал согласие, безо всяких колебаний. Он верил своему сыну, верил в его удачу! Хотя, по правде говоря, такой случай представлялся впервые в жизни, и не только Айну, но и всей семье… К тому же предстояли все-таки дорожные расходы, да еще нужно было кое-что собрать для самого Айну. Конечно, деньги это небольшие, иные постеснялись бы и упоминать про такие жалкие гроши. Но ведь папаша Тхонг – всего-навсего вагоновожатый, для него это расход немалый! Он, правда, уже давно пообещал отправить сына за город, но это вовсе не означало, что у него уже отложена небольшая сумма! В самом деле, его жалованья едва хватало на то, чтобы прокормить семью: как ни жались, как ни старались экономить – всегда еле сводили концы с концами! И если бы не случай, пришлось бы матушке Нуан отдать Айну все свои сбережения, и то наверняка не хватило бы!
Надо вам сказать, что у папаши Тхонга нашелся благожелатель, который сочувствовал ему и обещал помочь. Старый Тхонг очень доверял этому человеку: что бы ни случилось, стоит ему только намекнуть – и нужная сумма находится! Так было и на этот раз. Папаша Тхонг наведался к своему благодетелю, рассказал о своих затруднениях и попросил денег в долг. Тот с готовностью исполнил просьбу.
Доброта и отзывчивость этого человека всегда трогали сердце папаши Тхонга. Ну, а матушка Нуан – та уверена была в одном: если уж Тхонг в своей прежней жизни[156]156
Буддисты верят в перевоплощение; по их представлению, человек, умерев, возрождается в другом каком-нибудь существе.
[Закрыть] совершил добрые деяния, то теперь ему полагается награда за его добродетель. Так ведь учат буддийские монахи!
Благодетелем папаши Тхонга был судья, что жил по соседству. Всех удивляло: как столь важный господин знается с простым трамвайщиком! Однако судья всегда гордился демократизмом своих взглядов и вовсе не стремился скрывать свою дружбу с папашей Тхонгом. Он знал, что семья трамвайщика сильно нуждается, и не раз подумывал, как бы им помочь. Но до сих пор все не было подходящего случая. И вот от одного из соседей судья вдруг узнал, что у папаши Тхонга есть заветная мечта: он хочет определить сына в университет. Не каждый день услышишь такое!..
О будущем сына папаша Тхонг грезил и днем и ночью. Он хорошо понимал, какая тяжесть ляжет на его плечи: мыслимое ли дело – его сын будет учиться вместе с детьми важных и благородных особ! А уж где ему, бедному трамвайщику, тягаться с богачами? Придется тянуть лямку до последнего… Он уже прикинул, сколько должно пройти времени, прежде чем Айну закончит университет. Все эти долгие месяцы и годы он станет, как и прежде, трудиться, не разгибая спины; целыми днями все та же осточертевшая работа! А денег в семье не прибавится! Мысль об этом пугала папашу Тхонга, но он не мог от нее отделаться и все думал, ломал голову…
Судья уже давно заметил озабоченность папаши Тхонга. Едва ли суждено осуществиться мечтам его бедного соседа! Но все же судья не хотел расстраивать старика. Частенько, зазывая его к себе, судья хвалил его намерение, старался хоть немного успокоить и ободрить беднягу.
Похвалы и дружеское участие со стороны такого человека придавали папаше Тхонгу смелости. Когда же судья пообещал ему свою помощь, в случае если у сына будут денежные затруднения или семья останется без средств, папаша Тхонг окончательно воспрянул духом. Решимость его окрепла и сделалась твердой, как сталь. Айну обязательно поступит в университет, даже если ему, старому Тхонгу, придется работать круглые сутки!
Папаша Тхонг неплохо знал жизнь и умел разбираться в людях. Уж он-то на своем веку нагляделся на всяких – и на высших и на низших, и на ученых и на неграмотных. Ему казалось, что он безошибочно может оценить человека с первого взгляда. Уже давно папаша Тхонг укрепился в мысли, что никто просто так, задаром, помогать другому не станет. Неужели в мире найдется хоть один человек, который будет стараться ради кого-то, не надеясь на благодарность или ответную услугу? Разве что какой-нибудь монах, так и тот рассчитывает прославить свою добродетель! В жизни одно правило: «Никто не поступится своим ради ближнего!» Папаша Тхонг был твердо убежден в этом. Но после разговора с судьей его уверенность поколебалась: неужто мир переменился? Ведь судья как будто хочет помочь ему бескорыстно!
Бедные труженики вроде него – точно рыбы, выброшенные на песок: чтобы жить, надо действовать, самим пробиваться к воде! Прежде он не встречал сочувствия или поддержки у посторонних. И вот теперь ему попался такой человек… Вопреки своим взглядам на жизнь, сам папаша Тхонг был человеком добрым и отзывчивым. Сердце его хранило глубокую любовь к старшему сыну, к Айну. Эта любовь еще больше укрепляла его природную доброту. Только ведь папаша Тхонг был человек простой, что называется «без затей», таким нелегко выразить свои чувства. Ученостью папаша Тхонг похвастаться не мог: читать-писать умел – и то слава богу! Однако долгая работа трамвайщика оказалась для него своеобразным учебником, мудрым учебником жизни. Последние пятнадцать лет папаша Тхонг работал вагоновожатым. Эта служба сталкивала его со множеством разных людей. Он много всего повидал, наслышался всяких разговоров. Все это стало неотъемлемой частью его жизни. Он хорошо помнил лица мальчуганов, каждый день ездивших в его вагоне в школу. Теперь эти маленькие шалопаи, которых он когда-то утихомиривал, выросли, стали достойными людьми – скромными, вежливыми, а уж в учености-то, конечно, они могли с ним поспорить. Теперь его вмешательство больше не требуется! Иной раз он их даже почтительно приветствует. Что и говорить, все меняется!.. Сколько раз, бывало, он недосчитывался какого-нибудь старика, который всегда ездил в его трамвае, а потом вдруг узнавал, что тот уже умер…
Да, многое можно было увидеть с передней площадки моторного вагона. Изменились прежние лавки: некоторые пришли в упадок и закрылись; другие, наоборот, процветали, были переполнены товарами и покупателями. Каждый день он слушал, как пассажиры хвалили кого-нибудь, хвастались собственными заслугами, а то ругали хулиганов или поносили своих врагов. Ему приходилось выслушивать и справедливые слова, и явную ложь…
Ежедневно он наблюдал, как одни и те же люди, обгоняя друг друга, несутся к его трамваю; толкаются, кричат, стараясь первыми протиснуться в дверь. И это вовсе не потому, что они торопятся навестить тяжелобольную жену или спешат по иному срочному делу. О нет, все это только для того, чтобы захватить место и проехать сидя каких-нибудь пять-шесть минут.
Однажды папаша Тхонг заметил, как здоровенный детина, усердно работая локтями, протискивался вперед, чтобы поболтать с приятелем; при этом он так сильно толкнул беременную женщину, что та упала. Приятель его сошел на ближайшей остановке, крикнув на ходу: «Ну, пока, старина!» Папаша Тхонг в сердцах сплюнул прямо на рельсы. Он чувствовал, что если бы не сделал этого, то наверняка схватил бы «старину» за воротник и вытолкнул пинком из вагона…
Перебирая в памяти события минувших пятнадцати лет, папаша Тхонг невольно видел перед собой одни и те же картины: люди мчатся к трамваю, толкаются, чтобы войти первыми, с бою занимают места. Ехать всего несколько минут, но они спорят, даже дерутся из-за местечка поудобнее, точно собираются просидеть тут несколько суток. И так каждый день! Вот почему папаша Тхонг привык думать, что человек от природы завистлив и зол; всякий помнит лишь о себе. В этом мире надо жить, твердо усвоив одно: просить у людей – не то, что у самого себя! Ну, а коли все устроено именно так, то он, папаша Тхонг, может рассчитывать лишь на собственные силы…
Папаша Тхонг не помнил, когда ему в голову пришла мысль отдать Айну в университет. Ему казалось, что эта мечта поселилась в его сердце очень давно, может быть, еще до рождения сына. Окончив столичный университет, Айну получит самое лучшее в Таиланде образование. А вдруг он покажет себя таким усердным и способным, что удостоится государственной стипендии и сможет учиться за границей? Тогда уж его Айну наверняка станет человеком заметным, выдающимся. Но об этом папаша Тхонг боялся даже подумать: слишком уж все это было несбыточно.
Иным людям мысли папаши Тхонга могли бы, пожалуй, показаться просто бредом. На его жалованье даже прокормить семью – троих детей, жену и себя самого – дело нелегкое. Где уж там мечтать об университетах! Однако папаша Тхонг до боли в сердце любил сына и верил в него безгранично. Характер у старого Тхонга был твердый: он не из тех, кто позволяет каким-то «обстоятельствам» распоряжаться будущим его семьи. Своею судьбой он хочет управлять сам. И он добьется своего! Если пожертвовать отдыхом, не пожалеть сил на дополнительную работу, то, конечно, можно одолеть любые невзгоды. И вот после трудового дня, когда кончалась его смена на линии, папаша Тхонг отправлялся в типографию учиться печатному делу. Овладев этим ремеслом, он сделался ночным наборщиком; но работать в типографии каждую ночь папаша Тхонг не мог: целый день он простаивал на ногах в своем моторном вагоне, а у печатного станка тоже не присядешь! На здоровье папаша Тхонг никогда не жаловался, но и его силы начали сдавать. Во время ночной работы папашу Тхонга ни на мгновение не покидала мысль о том, что сын его может учиться, может стать образованным человеком… А денег по-прежнему не хватало. Папаша Тхонг старался откладывать что-нибудь от каждой получки, но ведь кроме повседневных расходов бывали еще и особые – например, во время болезни кого-нибудь из детей. В таких случаях обращались за помощью к Будде и добрым людям. Бронзовый Будда оставался холоден и безучастен. А кое-кто из соседей, к примеру хотя бы судья, соглашался поддержать папашу Тхонга в трудную пору.
Подобно многим людям своего сословия, папаша Тхонг пил, считая это лучшим отдыхом и развлечением. Трудно было бы его осуждать, ведь он работал так много и тяжело, заботясь о благе семьи. Всякий назвал бы его достойным отцом и мужем. Правда, воспитывать детей он не умел, да и не брался за это дело. Легко ли целыми днями на работе, сам едва читать-писать умеешь, где уж тут детей учить? В этом деле он безоговорочно доверял школьным учителям. Бывало, пропустит папаша Тхонг чашечки две-три, разойдется и держит речь перед сыновьями и дочерью:
– Хочу сделать из вас настоящих людей! Отец-то ваш неученый, многого не знает! Хорошенько слушайте своих учителей да запоминайте потверже! Главное – помнить, чему тебя учили! А уж отец всегда вам подсобит! Вот и будете людьми достойными, учеными! Не зря ведь я день-деньской маюсь на работе – все денежки на вашу науку добываю! Вы-то, как бы это сказать… собираете урожай, который выращен на моем поте! Н-да… воспитывать вас времени у меня нет, да и знаний маловато… И матушка ваша не много в этом смыслит! Вот выругать вас да отодрать за уши – это может, а больше-то – нет!..
При этих словах матушка Нуан хмурилась и ворчала, что этак дети и вовсе перестанут слушаться, а отец с Айну начинали громко хохотать.
В отличие от мужа матушка Нуан не очень-то доверяла школе. Она рассуждала по-иному: надо жить по средствам и детей учить так, как позволяет достаток. Уж лучше прикопить деньжат да отложить их на черный день, чем безрассудно выбрасывать их на какой-то там университет. Правда, матушка Нуан никогда не противоречила мужу и старалась не мешать его намерениям. Как-никак он трудится день и ночь, и все ради благополучия детей. Для другого бы дела стараться не стал! А уж тогда и ей, матушке Нуан, ничего бы не удалось прикопить: на жалованье трамвайщика не разгуляешься! Теперь же у нее были кое-какие сбережения. А главное – папаша Тхонг стал меньше пить! Такой перемены не ожидала даже матушка Нуан.
Пил папаша Тхонг давно. Бывало, после работы по дороге из парка обязательно заходит в маленькую китайскую лавочку в переулке: ну и, как водится, часа два сидит там с приятелями, шумит, горланит песни. Иной раз и до драки дело дойдет. И все же папаша Тхонг никогда не был завзятым пьяницей и, напившись, не буйствовал. Женам его приятелей доставалось куда больше, чем матушке Нуан. Однако раз на раз не приходился. Случалось, что вино оказывало свое действие, и папаша Тхонг орал во все горло, надоедал соседям. Бывало, выпьет в компании, а потом идет домой, пошатываясь, поет неприличные песни, смешит прохожих.
Но с того времени, как он поступил учиться типографскому делу и стал брать сверхурочную работу, матушка Нуан почувствовала, что мужу приходится слишком тяжело: работает, как каторжный, ни минутки свободной!
Тут-то он и стал напиваться. Но однажды вдруг будто что-то оборвалось: папаша Тхонг распрощался со своими дружками из винной лавки и позабыл про старые увеселения. Как-то раз он сказал жене:
– Айну не нравится, что я паясничаю в лавке у китайца. Не хочу, чтобы он стыдился отца. Ведь Айну прав: из-за меня и о нем будут дурного мнения.
Матушка Нуан не поверила своим ушам. Вот, значит, как сильна была любовь папаши Тхонга к своему Айну! Бывает, человек живет лишь для себя, помнит только о своей выгоде и тут способен на многое дурное. С папашей Тхонгом произошло обратное: он позабыл про все свои желания и привычки. Некая могучая сила взяла верх в его душе, – это была великая любовь, почти поклонение, которое заставляет человека жертвовать ради другого всем, даже собственной жизнью…
Матушка Нуан вовсе не радовалась тому, что Айну отправился на охоту. Она прекрасно понимала, что это развлечение сына куплено ценою многих бессонных ночей и сверхурочной работой отца. Однако матушка Нуан особенно не отговаривала мужа: она знала, что он живет сейчас в радостном ожидании – через несколько дней его сын должен поступить в университет. Все мысли папаши Тхонга были только об этом. Долгими вечерами, стоя у печатного станка, он представлял себе, как его сын, его Айну, с ружьем в руках бродит по лесам в компании молодых людей из благородных семейств. И в душе старика бурлила радость…
В тот полдень, с которого начался наш рассказ, папаша Тхонг, как обычно по воскресеньям, угощался вином и болтал с женой. Разговор вертелся вокруг приятной для него темы – о будущем Айну. У матушки Нуан тоже был довольный вид. Шутка ли, ведь сегодня папаша Тхонг сказал ей:
– Недалек тот день, когда я вышвырну эту бутылку в канаву, и она больше не вернется ко мне в дом! Айну говорил мне, что водку делают из всякого гнилья. Поэтому она сильно вредит здоровью… И даже сокращает жизнь. А я хочу прожить еще хоть немного, чтобы увидеть своими глазами, как мой Айну станет уважаемым и знаменитым человеком. Поняла, Нуан? Скоро я сделаюсь настоящим трезвенником! Полное воздержание…
С этими словами он взял чашку, налил ее до краев и залпом выпил. А затем грустно уставился на бутылку: на дне оставалось слишком мало! Вытерев рот рукой, он пробормотал:
– Увы, я так ее люблю!..
Прошло уже две недели, как Айну вместе с приятелем уехал отдыхать. Однажды в сумерки – папаша Тхонг только что вернулся с работы и даже не успел переодеться – в дом явился какой-то молодой человек и сказал, что он из центральной больницы. Ему велено передать лично господину Тхонгу, что его сын ранен выстрелом из винтовки и сейчас лежит в этой больнице.
– Ранен? – как эхо, повторил папаша Тхонг. Сердце его заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. – Несчастный случай на охоте? – Он рванулся к юноше, но тут же замер.
– В больнице не говорили, что пострадавший ранен на охоте, – удивился посланный, – Просто полиция задержала контрабандистов, которые везли опиум с севера. А эти мерзавцы на станции в Лопбури[157]157
Лопбури – город в центральной части Таиланда.
[Закрыть] затеяли перестрелку. Двоих бандитов убили наповал, один тяжело ранен, а еще один – легко. Тяжелораненый – ваш сын… Он хотел поскорее увидеть родителей.
– Конечно, это недоразумение… Произошла какая-то ошибка! – убежденно проговорил папаша Тхонг. От сердца у него отлегло. – Мой Айну не мог связаться с этими людишками да еще участвовать в каких-то махинациях с опиумом… Нет, нет!.. Да знаешь ли ты, что через несколько дней мой сын станет студентом университета?
Когда матушка Нуан услыхала, что ее сын ранен, да еще тяжело, у нее не появилось ни малейшего желания расспрашивать, что да как. Мысли сосредоточились на одном: ее ребенку грозит смерть! Она подтолкнула мужа, схватила за руки младших детей, с недоумением глядевших на незнакомца, и все заторопились в больницу.
Войдя всей семьей в палату, они сразу увидели Айну. Он спал. Лицо юноши было бледно: он потерял много крови. Санитар велел им сидеть тихо и ждать, пока больной проснется. Папаша Тхонг молча опустился рядом с постелью, поглядел на любимого сына и тяжело вздохнул. Матушка Нуан глотала слезы. Оба малыша стояли, прислонившись к ее стулу и со страхом уставившись в лицо брата.
Папаша Тхонг тем временем поговорил с полицейским, медленно расхаживавшим у дверей палаты. Увы! Посланный не ошибся!
– Твой сын – не злостный преступник, он не стрелял в нас, – сказал конвойный. – Он лишь был с той шайкой! Да, не повезло ему, крепко получил! Вообще-то метили не в него… Мы, правда, нашли у твоего сына оружие. А ты ведь знаешь, что носить оружие запрещено законом… М-да… Но все-таки вина его не так уж велика. А вот тот негодяй, который начал стрельбу, – их главарь, он получил два заряда… Его счастье, что раны не смертельны… Ну, а твоего сына врач спасти не обещает.
Теперь папаша Тхонг узнал всю правду. Но поверить в нее он не мог. Возможно ли, чтобы его сын был заодно с этими проходимцами, принимал участие в их преступлениях? Значит, он плохо воспитал своего сына, значит, и образование ему не помогло?! Папаша Тхонг был в смятении. Столько сил положено – и все понапрасну! Он хотел сделать сына выдающимся человеком, а его Айну окунулся в такую грязь!
– Папа! – сквозь сон тихо позвал Айну.
Матушка Нуан всхлипнула. Ее муж не шевелился. Когда же губы Айну чуть слышно прошептали «мама!», она мигом бросилась к сыну. Она припала к краю постели и положила свою дрожащую руку на разгоряченный лоб Айну. Айну очнулся и попросил пить. В нерешительности папаша Тхонг приблизился к постели сына. Дети, дрожа от страха, стояли позади отца. С трудом Айну приоткрыл глаза. Взгляд его, выражавший усталость и раскаяние, встретился со взглядом отца. И тут сердце папаши Тхонга сжалось.
– Айну, сынок, – голос отца дрогнул, – ты ведь не виновен! Они ошиблись…
В глазах Айну стояли слезы. Он силился что-то сказать. Отец удержал его.
– Не надо говорить, Айну, я все знаю!
Спустя два часа больному стало немного лучше. Почувствовав себя чуть бодрее, Айну откровенно рассказал отцу, что с ним стряслось, что заставило его свернуть с прямой дороги…
Как-то раз, возвращаясь в автобусе домой, он случайно услышал разговор двух женщин. Муж одной из них совершил какое-то преступление и сидел в тюрьме. Айну заинтересовался и стал прислушиваться. Арестованный был ответчиком по делу о крупном хищении золота. Эта кража некогда взбудоражила всю столицу; к тому же обвиняемый был офицером полиции. Теперь этот человек уже отбывал тюремное заключение. Женщина, казалось, вовсе не искала оправданий поступкам мужа. Настроена она была весело и тут же рассказала собеседнице, что за дело взялись верные друзья ее мужа. Теперь уж нет причин для беспокойства…
– Ты ведь понимаешь, это дело нешуточное! – говорила жена осужденного. – Не тысячами и не десятками тысяч пахнет! Богатство огромное, в несколько миллионов. Кому не захотелось бы рискнуть? Ну, а что касается тюрьмы, то тут нам просто не повезло… Да мы не отчаиваемся… Вообще-то там ничего, удобно! Живет он с комфортом, кормят хорошо. На процессе господа чиновники не очень строго подошли, ведь это не политическое дело! Ну, их, как водится, поблагодарили, никто в обиде не остался: денег-то у нас теперь много! И из тюрьмы можно рай сделать… Срок небольшой, всего несколько лет. А когда его освободят – мир снова наш! С деньгами не пропадешь!..
Слова этой женщины, точно паутиной, опутали мысли Айну. В душе его все смешалось, словно какой-то демон поселился там. Айну пробовал бороться с этим демоном, но страшная сила заблуждения с каждым днем все крепче сжимала юношу в своих тисках. Многое из услышанного манило его. Он вспоминал, что такой-то и такой-то известный человек самым гнусным образом прошелся по дорожке беззакония, чтобы обогатиться; и вот эти люди постепенно добились желаемого: жизнь их стала обеспеченной, привольной; окружающие их почитают…
Айну постоянно читал в газетах, что сильные мира сего занимаются контрабандой опиума. Вот уж поистине недостойное, бесчестное занятие! Разве могут такие люди считаться благородными и почтенными? Однако все эти господа пользовались всеобщим уважением и оставались полноправными и весьма почитаемыми членами общества! Так в душу Айну закралось сомнение. Он стал серьезно задумываться над тем, что ему говорили в школе. Тут что-то не так! Когда он завел знакомство с детьми богатых и знатных родителей, он понял, что для них большие расходы, крупные денежные затраты – сущие пустяки. И их отцам не приходится столько работать, сколько его отцу. Разве они когда-нибудь устают так, как папаша Тхонг после двух смен на линии и у печатного станка?.. Айну был сыном бедняка и постоянно испытывал из-за этого унижение и стыд. Как ему хотелось быть таким же богатым и сильным, как сынки денежных тузов! Воображение рисовало заманчивые картины тех благ, которые сулит богатство.
И вот пришел день, когда он стал на путь жульничества. Однажды какой-то приятель предложил Айну вступить в компанию, занимавшуюся тайной перевозкой опиума.
– Немного риска – и все. С нашим хозяином не пропадешь! У него голова что надо! Все продумано до мелочей. При каждой удачной операции будешь получать кругленькую сумму!..
И тут слова той женщины, подслушанные в автобусе, – «мир будет наш!» – снова зазвучали в ушах Айну. Колдовская сила увлекла его с прямого пути на черную тропу преступления…
– Но когда раздался выстрел и я упал, мне вдруг стало так легко, точно свалилась тяжесть, давившая мою душу… Вот я и вернулся к вам… Мне так хотелось повидать всех вас перед смертью… – Айну начал задыхаться. – Знаешь, папа, – зашептал он, – я ведь сделал это не только для себя… Я думал помочь и тебе, папа. Мне было жаль вас всех… Я знаю, ты много работал, чтобы мы могли учиться… Так всю жизнь… А тут уж и старость… Ох, папа, как я хотел помочь тебе!.. Вот и нашел выход, ведь многие точно так же… Даже люди известные… Они ведь не боялись наказания… А вот я наказан… Как мне жаль тебя, папа… твоих надежд… Ты ведь думал, что я… стану большим человеком, опорой семьи… Нет мне прощения… Не смыть греха с души.
Папаша Тхонг плакал. Слезы капали на лицо Айну. Тот улыбнулся и затих.
Спустя два дня Айну покинул наш мир. Мир, где все слишком запутано, чтобы он мог понять хоть что-нибудь. Так жертвой алчности и обмана пала юная жизнь, безвинно погибла в обществе, где властвуют зло и порок!
Перевод с тайского Ю. Осипова
