Текст книги "Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)

– Нет, не видела. А куда ты его положил?

– Рядом с подушкой.

Я обшарила всю постель, но винограда не нашла. Тогда Ко Чи Та заглянул под кровать и обнаружил на полу бумажный пакет, а в нем косточки от винограда.

– Это дело рук мартышек! Эй, Чо Чо! Ну-ка поди сюда! – позвал Ко Чи Та старшего из племянников.

– Не надо. Не трогай его. Он ведь ребенок. Завтра купишь еще.

– Нет. Я этого так не оставлю. Они окончательно распустились. Мать ими совсем не занималась, вот они и делают что хотят.

Ребята дядю боялись больше, чем собственных родителей. Когда его увещевания не помогали, он мог прибегнуть и к рукоприкладству. За мою бытность в доме этого, правда, еще не случалось.

Появился Чо Чо. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, кто съел виноград, однако он пытался убедить нас в обратном.

– Ты съел виноград? – строго спросил его Ко Чи Та.

– Никакого винограда я не видел, – ответил он, отводя глаза в сторону.

– Оставь, Ко Чи Та, – вмешалась я. – Видишь, он не виноват. Ступай, Чо Чо.

– Нет, погоди. Ты же знаешь, что я не потерплю лжи. Никто из ребят сюда не ходит. Один ты целыми днями здесь вертишься. Говори, ел виноград?

– Не ел, – продолжал упорствовать Чо Чо.

– Признайся, или я сейчас всыплю тебе как следует!

– Ко Чи Та, оставь его в покое, – снова вмешалась я.

Чо Чо осмелел.

– Только попробуй! Меня даже папа не бьет.

– Что? Что ты сказал, негодный лгун? – И не успела я опомниться, как Ко Чи Та ударил Чо Чо по затылку. Тот заревел.

– Что тут происходит? – примчалась на крик бабушка Мьин. – За что ты обидел ребенка?

– Мало того, что он съел наш виноград, он еще и грубит.

– Чо Чо, пойдем со мной, – строго сказала бабушка, уводя внука.

В следующую минуту появилась Ма Кхин Ма.

– Как ты смеешь бить нашего ребенка! Надо было сказать, я бы купила вам виноград.

– Дело не в винограде. Дети должны знать, что им можно делать, а чего нельзя. А тебе не возмущаться надо, а благодарить меня за то, что я занимаюсь воспитанием твоих детей!

– Я в твоей помощи не нуждаюсь. У тебя есть жена. Вот ее и воспитывай. А со своими детьми я как-нибудь сама разберусь.

– Когда в семье появляется посторонний, – поддержала ее До Ту За, – покоя не жди. Со своими-то всегда найдется общий язык.

Ко Чи Та, громко хлопнув дверью, ушел. Мне же не оставалось ничего иного, как терпеть и молчать. Я испытывала неловкость. И в довершение ко всему Ма Кхин Ма отшлепала Чо Чо, и теперь он орал на весь дом.

Тут опять появилась бабушка Мьин.

– Прекратите сейчас же этот гвалт. Зачем только я вас к себе в дом пустила! Убирайтесь все к чертовой матери!

Ма Кхин Ма мгновенно умолкла, а я, прикрыв уши подушкой, заплакала.

– Ко Чи Та, неужели нам так и не удастся познать счастье семейной жизни? – спрашивала я вернувшегося с работы мужа. – Я поеду к маме. Побуду там месяц, отдохну немного и вернусь. Может быть, ты подыщешь дом за это время.

– Мне не хотелось бы отпускать тебя в таком настроении. Что твоя мать обо мне подумает?!

– Я ведь не жаловаться еду. Просто я по ней соскучилась, мама у меня хорошая. Расскажу ей, как у нас обстоят дела с домом, – она все поймет правильно. И потом, она и так уж обижается на меня. Ведь мы не виделись с ней со дня свадьбы. Скажет: вышла замуж – и мать не нужна.

– Делай как знаешь. Только лично я против того, чтобы ты ездила в Пегу.

Поступать вопреки желанию мужа мне не хотелось.

– Хорошо. Если ты не отпускаешь меня к маме, я хоть недельку поживу у подружек в общежитии. Когда появится ребенок, мне будет не до них. Отдохну немного, а ты ко мне будешь приезжать. Как в былые времена – на свидание.

– Это дело другое. Я согласен. Поезжай. Кстати, там осталось кое-что из твоих вещей.

Я была безмерно рада возможности переменить обстановку. Мы с Ко Чи Та договорились, что он скажет своим родителям, будто подруги так настойчиво приглашают меня погостить, что отказаться было бы неловко. Про себя же я решила оставаться в общежитии до тех пор, пока у нас не появится собственный угол.

Женское общежитие университета находилось на улице Пром, неподалеку от озера Инья. Здесь жили и студенты, и аспиранты, и те, кто уже давно получил диплом и работал. С первого курса вплоть до дня своей свадьбы жила здесь и я.

Из дома я вышла радостная. У меня было такое чувство, словно после длительного заключения меня выпустили наконец на свободу. До озера Инья мы с Ко Чи Та дошли пешком. Я не была здесь целых пять месяцев. Сколько счастливых воспоминаний о беззаботной студенческой жизни связано с этим прекрасным уголком Рангуна! И, как в былые времена, радуясь жизни, я вдыхала полной грудью свежий воздух и никак не могла надышаться.

Я уселась на крутом берегу и, свесив над водой ноги, как это делают обычно дети, в самом деле ощутила себя двенадцатилетней девочкой.

– Иди сюда, Ко Чи Та, – позвала я. – Садись рядом. Давай поболтаем, как прежде. Мне всегда нравилось, когда ты мне что-нибудь рассказывал.

Ко Чи Та не скрывал удивления, он не мог понять, что со мной происходит. Такой веселой и счастливой я не была со дня нашей свадьбы. По-моему, именно с того же дня мы забыли, как разговаривают влюбленные.

– Между прочим, прежде ты не разрешал мне садиться на голую землю и всегда стелил свой носовой платок. Правда, это было давно. А сегодня, видишь, я испачкала юбку. Ну да ладно.

Ко Чи Та сидел рядом и задумчиво смотрел на воду. Я вспомнила, как здесь, на этом самом месте, мы мечтали о нашем будущем.

Познакомились мы с Ко Чи Та случайно. Моя подруга по университету Мья Мья Тин попросила меня съездить с ней на базар Боджоу. Там в одном из кафе у нее было назначено свидание с молодым поэтом Ко Нье Твеем, которого она никогда не видела. Дело в том, что Мья Мья Тин тоже писала стихи, и они были знакомы заочно. В тот день они должны были встретиться впервые. Ко Нье Твей был холостяком, а так как Мья Мья Тин пользовалась репутацией девушки скромной и серьезной, то во избежание кривотолков пригласила с собой меня. Как верная подруга, я охотно согласилась ее сопровождать. Приехали мы раньше условленного времени, поэтому походили немного по базару, прежде чем отправиться в кафе «Юмоуна». Однако не успели мы войти в зал и занять облюбованный нами столик, как к нам подошли двое молодых людей.

– Вы Мья Мья Тин? – спросил один из них, обращаясь к моей подруге.

– Да. А это моя подруга Хлайн, – сказала Мья Мья Тин, обернувшись в мою сторону.

– В таком случае позвольте представить моего товарища Ко Чи Та. Он учится на пятом курсе физического факультета.

Я поняла, что Ко Чи Та выполнял ту же роль, что и я.

Так состоялось наше знакомство. В тот день на Ко Чи Та было лоунджи[3]3
  Лоунджи – мужская и женская национальная одежда бирманцев, напоминающая длинную юбку.


[Закрыть] в крупную клетку и белая сорочка. Он курил сигарету за сигаретой и не сводил с меня глаз. Впоследствии, когда мы вспоминали нашу первую встречу, Ко Чи Та смеялся и говорил: «Ты сама глаз с меня не сводила».

Молодые люди проводили нас до общежития. Потом они еще несколько раз заходили к нам вместе. Однажды Ко Чи Та явился один и пригласил меня прогуляться. С того вечера мы и стали встречаться.

– Помнишь, какого цвета была на мне юбка, когда мы увиделись впервые? – спросила я.

Ко Чи Та улыбнулся.

– Конечно, помню. Розовая. И блузка розовая с кружевами. – Он взял мою руку и нежно сжал ее.

– Ну хорошо. А как я была одета в день свадьбы?

– Прости, не помню. Помню только, что у тебя была красивая прическа с длинной косой и цветок в волосах.

– Ну, этого ты не можешь не помнить. Ведь сам возил меня к парикмахеру и сам цветок покупал. А остальное ты уже забыл. Очевидно, в тот день, когда я превратилась в твою жену, я перестала быть для тебя женщиной, – сказала я с грустью.

– Ты не права, Хлайн. До женитьбы мне не надо было думать ни о доме, ни о том, как устроить семейную жизнь. Сейчас же у меня голова трещит от забот И если я порой не столь внимателен, как прежде, то это отнюдь не означает, что я тебя разлюбил.

– Да, я знаю, дорогой, ты меня любишь. Я хотела сказать, что когда люди женятся, то от прежних ухаживаний ничего не остается. А теперь поднимайся, – сказала я.

Мы направились вдоль берега к каменной лестнице, спускавшейся к самой воде. По этой лестнице мы, бывало, резво взбегали вверх, взявшись за руки, когда нам было хорошо. А когда ссорились, шли медленно, как бы с трудом одолевая ступеньку за ступенькой, держась поодаль друг от друга. Сейчас мы с отчужденным видом шли рядом и каждый думал о своем.

– О! Хлайн! – радостно приветствовали меня подруги, едва мы переступили порог общежития.

– Решила вспомнить девичью жизнь, – сказал, смущаясь, Ко Чи Та. – Вы уж тут за ней присмотрите.

– Нет, мы не пустим ее сюда. Ты муж, ты и забирай ее, – шутили девушки.

Как и в прежние времена, Ко Чи Та пробыл со мной до девяти часов вечера, а в девять запирались входные двери, и всем посторонним надлежало покинуть общежитие.

– Ты что-то осунулась. Больна? – участливо спросила Мья Мья Тин, когда мы остались одни.

– Я больше месяца ничего в рот взять не могу. Все обратно идет.

– Почему? Что-нибудь случилось?

– Случилось. Я жду ребенка.

– Тогда ничего страшного. Мы за тобой будем ухаживать, вкусно кормить, и все наладится.

– На вас все надежды. Мое место занято?

– Нет, свободно. Ты хочешь в ту же комнату, где вы жили с Чи Мей У?

– Хотелось бы, – ответила я. – А где Чи Мей У? Как она?

– Она здесь. У нее все по-старому.

Чи Мей У была родом из Рангуна. Никого из близких, кроме старшего брата, у нее не осталось, и они жили вдвоем. Когда брат ее женился, Чи Мей У не поладила с его женой, и ей пришлось перебраться в общежитие. Это была добрая, милая девушка. Она питала слабость к красивым, необычным вещам и умела их доставать. Вокруг нее всегда увивались многочисленные поклонники. Нам же это не нравилось, и мы откровенно ее осуждали.

– Хлайн! Откуда ты взялась? – радостно воскликнула Чи Мей У, едва я вошла в комнату.

– Да вот решила немного пожить с вами.

– А дом вы еще не сняли?

– Все никак не получается. Пока мы как бездомные собаки.

Чи Мей У помогла мне застелить пустующую кровать.

– Ты опять много куришь? – спросила я, увидев разбросанные по столу окурки. Прежде, живя вместе с ней, я не давала ей много курить, иной день она не выкуривала и одной сигареты. За это я обычно угощала ее чем-нибудь вкусным.

– У меня плохое настроение.

– А бывают случаи, когда оно у тебя хорошее?

– А отчего ему быть хорошим? Когда ты уехала, и поговорить не с кем стало. Жила тут одна, так она по всему общежитию обо мне сплетни распускала.

Чи Мей У вынула из пачки сигарету.

– Я только одну, – сказала она в ответ на мой осуждающий взгляд.

– Тогда давай и мне.

– Боже мой! Ты тоже куришь? Что это с тобой? – Она недоверчиво посмотрела на меня.

Я закурила.

– Помню, ты как-то говорила, что когда встретишь любимого человека и выйдешь за него замуж, то в жизни сразу все станет ясно.

– Что-то у меня это «сразу» затягивается очень надолго.

– Все утрясется, уладится и будет спокойно, как в тюрьме, – иронично заметила она, наблюдая, как я курю.

– Хватит. Голова закружилась. – Я встала, чтобы погасить сигарету, и покачнулась.

– Ты беременна, – догадалась Чи Мей У.

Я кивнула в ответ.

– Сочувствую тебе. Месяц назад со мной случилось то же самое. Но теперь все в порядке.

– Ты с ума сошла! Как ты решилась на это?

– А что мне оставалось делать?

Я смотрела на нее и невольно вспоминала нашу общую подругу Твей Твей. Конечно, сравнивать Чи Мей У с Твей Твей невозможно. Во-первых, Чи Мей У была намного красивей, во-вторых, более обеспеченной – ей досталось богатое наследство. Твей Твей же происходила из бедной семьи. Родители не могли оплачивать ее учебу, но она решила во что бы то ни стало получить высшее образование. Поэтому по вечерам после лекций и в выходные дни она давала уроки. Лишних денег у нее не было, она всегда ходила пешком и потому возвращалась поздно. К тому времени, когда запирались двери общежития, не успевала. Тогда-то она и решила перебраться в наше здание, которое находилось за территорией университета и где таких строгостей не было. «Все-таки я добьюсь своего, получу диплом», – говорила она нам. Мы уважали ее, и каждый из нас старался чем-нибудь ей помочь. Когда она задерживалась, мы волновались, если готовили что-нибудь, никогда не забывали оставить Твей Твей. Но в один прекрасный день мы выяснили, что Твей Твей больше в нашем участии не нуждается. У нее появился друг, который ходил за ней по пятам. В одном доме на улице Виндамия она познакомилась с дядей своих учеников по имени Ко Аун Найн. Судя по всему, они пришлись друг другу по сердцу. Мы то и дело слышали: «Ко Аул Найн придет», «Ко Аун Найн сказал». Как я уже говорила, Ко Аун Найн каждый вечер провожал ее до общежития. А через день она виделась с ним в доме своих учеников Так продолжалось довольно долго, и мы все радовались за Твей Твей: ведь не каждому выпадает в жизни счастье встретить порядочного человека.

Однажды мы все вместе поехали на базар Боджоу и задержались там. Твей Твей стала волноваться. Ей надо было успеть на занятия к своим ученикам.

– Осталось пятнадцать минут. Я побегу. Мать моих учеников не любит, когда урок начинается с опозданием.

– Давайте проводим Твей Твей до остановки автобуса, а потом вернемся, – предложила одна из нас.

Мы согласились и отправились к остановке.

– Ой, Ко Аун Найн! Как хорошо, что я вас встретила. Я уже волновалась, что опаздываю. И Кейти с братом здесь, – услышали мы радостный возглас Твей Твей.

– Вот и хорошо. Поедешь с ними на машине, – сказала я.

– Мы никуда не едем. Нам нужно еще кое-что купить, – сухо ответила Кейти и, даже не удостоив взглядом свою учительницу, зашагала прочь.

– Тогда я поеду автобусом, девочки. На машине они доедут быстро. – Твей Твей попрощалась с нами и побежала к остановке.

Через несколько минут появился Ко Аун Найн и с виноватым видом в сопровождении племянников прошествовал к машине.

– Ну и ученички, – заметила я, когда машина укатила. – Как можно так неуважительно обращаться со своей учительницей?!

– Нет, нет, мои ученики не такие, – сказала Кхин Эй И, работавшая в начальной школе в районе Северная Оклапа. – Они меня на перекрестке поджидают, ссорятся между собой, кому мой зонт до школы нести. А после занятий провожают до остановки, хотя я прошу их не делать этого. А иной раз и родителей с собой тащат: все боятся, что кто-нибудь меня обидит.

Мы никак не могли успокоиться: подумать только, да они относятся к Твей Твей как к прислуге! Настроение наше заметно испортилось, и желание ходить по базару пропало. Мы отправились домой.

После этого случая Твей Твей как-то сразу сникла. Стала грустной и молчаливой, но уроки она все же давать продолжала, и Ко Аун Найн по-прежнему ее провожал.

В тот год она, как обычно, уехала на летние каникулы к себе в деревню. Перед началом учебного года от нее пришло письмо, в котором она сообщала, что у нее больна мать и, так как нельзя оставить ее одну, она будет работать учительницей в сельской школе и помогать матери растить младших братьев и сестер.

Когда явился Ко Аун Найн узнать, не приехала ли Твей Твей, мы показали ему ее письмо.

Мне стало ясно, что Твей Твей постигло горькое разочарование, способное подорвать веру в людей.

В ту первую ночь после возвращения в общежитие я выспалась на славу. Проснулась бодрая, полная сил и жажды деятельности, но, как только попыталась подняться, меня опять затошнило.

– Я смотрю, тебе худо. Выпей горячего кофе. – Чи Мей У протянула мне чашку.

– У тебя есть сегодня занятия?

– В половине десятого.

Она села к зеркалу и стала наводить красоту. В это время пришла Мья Мья Тин.

– Хлайн, ты уже проснулась? Что будешь есть на ужин? Я вечером забегу на базар.

– Не знаю, можно ли мне, но очень хочется кисленьких креветок.

– Хорошо. Я куплю. Тебе будет скучно. В общежитии днем нет ни души.

– Не беспокойся. Мне хочется побыть одной. Я с удовольствием что-нибудь почитаю.

– Еду найдешь на плите, – сказала Чи Мей У. – Ну, мы пошли. Своего любимого не забывай, но и не слишком сильно рыдай по нему.

– Обещаю не плакать. А ты у себя на работе поспрашивай, может быть, кто-нибудь случайно сдает дом: – Мья Мья Тин посчастливилось устроиться на временную работу в какое-то учреждение. Она ни за что не хотела уезжать из Рангуна в надежде найти наконец постоянное место и довольствовалась случайными заработками.

Пока Чи Мей У одевалась, разговаривая со мной, пришла ее подруга и попросила зайти за ней по пути в университет, потому что им нужно было на занятия к одному и тому же часу.

Девушка мне сразу понравилась. Может быть, она располагала к себе доброй улыбкой, которая никогда не сходила с ее лица.

– Новенькая? – спросила я, когда за девушкой закрылась дверь.

– Она твоя землячка. Училась в Молмейне. Перевелась к нам совсем недавно.

Часов в девять Чи Мей У наконец ушла. Я разыскала хозяйку общежития и заплатила за месяц вперед.

– Это вы хотите снять дом? – спросила она.

– Да, а что?

– У меня есть племянница. Они с мужем на некоторое время уехали из Рангуна и поручили мне сдать их дом, если найдутся подходящие жильцы, то есть если семья будет небольшая.

– Очень хорошо. Нас всего двое. Мы согласны. Нам как раз нужно временное пристанище. Пожалуйста, не откажите нам. Я сейчас позвоню мужу.

Я была так рада и вместе с тем так боялась, что в последний момент она передумает, что забыла расспросить о самом доме. Главное, думала я, есть стены, крыша над головой и наконец-то мы будем одни. Я тотчас набрала телефон мужа.

– Ко Чи Та! Это я. Знаешь, я нашла дом.

– Не может быть! Где?

– На улице Кан.

– В каком конце улицы?

Я спросила стоявшую рядом хозяйку.

– Около белого моста, говорит.

– Район-то хоть чистый?

Вот привереда! Всю жизнь прожил в центре города и ни за что не хочет переезжать на окраину А я не люблю многолюдные душные улицы центра. Для меня главное – свежий воздух.

– При чем здесь район?! У нас будет крыша над головой, и мы будем одни. Разве тебе этого не достаточно?! Да и долго мы там не задержимся. Найдем же когда-нибудь дом, устраивающий нас во всех отношениях.

– Ну хорошо. Ты уже смотрела его?

– Нет. Заходи за мной после работы. Вместе и посмотрим.

– А аванс-то какой?

– Не спрашивала.

– И сколько же в месяц?

– Тоже не спрашивала.

– Как же ты ничего не узнала?

– Просто я очень обрадовалась. Приходи скорее.

– Ладно, постараюсь.

– Ко Чи Та, ты не забыл, сколько часов в сутках?

Ко Чи Та недоумевающе молчал Затем вдруг рассмеялся.

– Вспомнил.

До нашей женитьбы Ко Чи Та звонил мне по нескольку раз в день Проводив меня вечером до общежития, он звонил из дома. Утром, едва проснувшись, мчался в чайную, где был телефон. С работы звонил опять. Хозяйке общежития приходилось то и дело звать меня к телефону. Мне было перед ней неловко, и я просила его звонить пореже.

– Хлайн, я все время думаю о тебе. Мне мало видеть тебя всего один раз в сутки. Ведь в сутках, как тебе известно, двадцать четыре часа. Двадцать четыре часа мучений! Пожалей меня, Хлайн.

Целый день я провела в одиночестве, ожидая возвращения Мья Мья Тин с подругами. На плите я нашла вареное яйцо и немного жареной капусты. Я успела уже отвыкнуть от скудной студенческой пищи, но на сей раз я поела с превеликим удовольствием и, дивясь необычному своему состоянию, к великой радости, поняла, что меня перестало тошнить.

Девушки вернулись, когда я, приняв душ, сидела перед зеркалом и наводила красоту.

– Куда это ты собираешься? Ты же плохо себя чувствуешь. Погоди, сейчас приготовим ужин Я принесла твои любимые креветки.

Мы все вместе отправились на кухню. Я посмотрела на Мья Мья Тин. Она выглядела очень усталой.

– Я вижу, у тебя ничего не изменилось: ни любимого нет, ни постоянной работы. Тебе здесь, видно, не легко? Почему бы тебе не вернуться в свой родной город? Устроилась бы там учительницей, был бы и заработок и положение.

– Нет, Хлайн. У меня иные планы.

– Какие, если не секрет?

– Когда устроюсь на постоянную работу, начну писать рассказы. Хочу стать писательницей.

– Писать можно где угодно. Был бы талант. Разве мало писателей, которые живут в провинции?

– Так-то оно так. Но здесь и редакции журналов, и издательства под рукой. Если нужно отнести рукопись или с кем-нибудь посоветоваться – пожалуйста. Да и знакомства в этом деле играют не последнюю роль.

– Конечно, если проявить энергию, быстрее напечатают.

– Я бы с удовольствием поехала в деревню. Но и там найти работу непросто. Никто тебе ее не предложит.

– В таком огромном городе, как Рангун, всегда есть возможность как-то устроиться. Только надо уметь воспользоваться этой возможностью. А кто не сумеет, тот быстро покатится по наклонной плоскости.

– В наше время это довольно часто случается.

– Женщин легкого поведения в городе много. Да и мужчины основательно обнаглели. По городу одной пройти невозможно.

– До чего все это мерзко!

Наконец-то я отвела душу разговорами! Приготовив ужин, Мья Мья Тин отправилась принимать душ. Я очень проголодалась и с нетерпением ждала, когда мы наконец сядем за стол. В комнате вместе с Мья Мья Тин жили еще три девушки. Я с интересом разглядывала Ти Та Нве. Она очень напоминала мне Твей Твей. Я никак не могла понять, в чем именно их сходство, но Ти Та Нве была, несомненно, миловиднее и, как мне показалось, помягче характером.

– Ну, все. Пора ужинать, – объявила Мья Мья Тин. Взяв в руки железный прут, она постучала им по металлической решетке двери. Это был сигнал к ужину. Вскоре за столом сидело шесть девушек. Остальные ужинали отдельно.

На улице прямо под окнами кто-то насвистывал знакомую мелодию. Я тотчас догадалась, что это Ко Чи Та.

– Пришел наконец, – сообщила я и, встав из-за стола, побежала на улицу.

– Вот это любовь! Ни дня друг без друга прожить не могут, – засмеялась мне вслед одна из девушек.

– Ты так рано? А мы только что сели ужинать. Как дома? Что говорит бабушка Мьин? До Ту За, наверно, недовольна? Ладно, по дороге расскажешь. Погоди немного, я сейчас позову хозяйку общежития, и мы поедем смотреть дом.

По недовольному выражению лица Ко Чи Та я поняла, что ему не нравится улица, где нам предстояло жить. Долго петляя по узким грязным переулкам, по обе стороны которых ютились маленькие неопрятные развалюхи, мы наконец вышли к месту, где находились небольшие аккуратные домики с палисадниками.

– Вот этот дом, – сказала хозяйка, подводя нас к одноэтажному деревянному дому, укрывшемуся в тени манговых деревьев. – В месяц просят пятьдесят джа, но уплатить придется за два месяца вперед. И еще два условия: во-первых, поддерживать чистоту и, во-вторых, как только возвратятся хозяева, вы должны немедленно съехать.

– Конечно, конечно. Вы только нас заранее предупредите. Ко Чи Та, ты согласен?

– Да, – ответил он без особого энтузиазма.

Мы вернулись в общежитие и посидели немного во дворе, на скамейке.

Ко Чи Та рассказал мне, как отнеслись дома к моему уходу. Бабушка Мьин приняла известие весьма спокойно. «Естественно, – сказала она. – Жить в такой теснотище мало радости». По мнению До Ту За, я сбежала из-за своего неуживчивого характера.

– Пусть думают, что им угодно. Просто мне хочется жить своей семьей. И, кроме того, ведь у нас скоро будет ребенок.

– Да разве я возражаю? Я тоже хочу быть вместе с тобой. Я все еще надеюсь, что когда-нибудь нам повезет и мы устроимся как следует. Мне так хочется.

– Мой дорогой, наедине с тобой мне всегда хорошо. Лишь бы никто не вмешивался в нашу жизнь.

– Оставайся до конца месяца у нас. Все равно раньше вам переехать не удастся, – посоветовала Чи Мей У. Стоя перед зеркалом, она прихорашивалась, по-видимому, собиралась на свидание. Да я и сама не торопилась уезжать. В настоящее время это была единственная возможность избежать ада, в котором я провела несколько месяцев замужества.

– А ты далеко направляешься? – спросила я, отложив в сторону роман, который начала было читать.

– К одним добрым знакомым, – ответила Чи Мей У, старательно покрывая лаком ногти.

– Танцы будут?

– Обязательно.

– Кто за тобой зайдёт?

– Чарли.

Чарли я знала хорошо Он был родственником одного из шанских собва[4]4
  Собва – титул правителя в штате Шан.


[Закрыть], спокойный и добродушный парень. В свое время он ухаживал за Эвелин, подругой Чи Мей У. Через Эвелин они и познакомились. И когда Чарли стал проявлять к Чи Мей У повышенный интерес, Эвелин, рассвирепев, тотчас дала ему отставку. Чи Мей У смотрела на подобные вещи очень просто.

– Надо уметь удержать при себе человека, который тебе нравится, – заметила она не без ехидства. – Мне жаль Чарли. Эвелин ему даже пощечину влепила.

– Ты люби его. Чарли человек добрый.

– А мне не нравятся слишком добрые мужчины, – кокетливо ответила Чи Мей У. Она кончила красить ногти и дула на них, чтобы побыстрее подсох лак. Затем она надела грацию и повернулась ко мне спиной, чтобы я застегнула крючки. Ее излюбленными цветами были черный и белый. На сей раз она нарядилась в черные брюки и белую блузку. Гладко зачесанные назад волосы перехватила черной лентой. На ногах белые босоножки, в руке черная сумка.

– Скоро Ти Та Нве кончит собираться? – недовольно проговорила она, обмахиваясь книгой, словно веером.

– Разве она тоже с тобой идет?

– Напросилась, а мне неловко было ей отказать. Танцует она плохо, как-то суетливо.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Ти Та Нве. Она очень неумело накрасилась, и ее миловидная внешность стала неимоверно вульгарной. Она уподобилась девочке-подростку, которая намазала лицо, подражая взрослым, и думает, что неотразимо прекрасна. Рядом с ней Чи Мей У выглядела просто королевой.

Тем временем к дому подъехала машина и просигналила несколько раз. Чи Мей У и Ти Та Нве поспешно направились к выходу, я проводила их до калитки. Девчонки, столпившись у окна, с любопытством смотрели им вслед. В своем национальном шанском одеянии Чарли выглядел несколько странно. Ти Та Нве села между ним и Чи Мей У Захлопнув дверцу машины, Чи Мей У помахала мне рукой.

Когда машина скрылась из виду, я вернулась в комнату. Проходя по коридору, я случайно услышала разговор двух девушек.

– Недаром знакомые ребята мне как-то сказали, что наше общежитие – пристанище для особ сомнительной репутации, – сказала одна из них.

– Глупости какие! – возразила другая.

– А разве нет? Достаточно взглянуть на эту размалеванную, как сразу все станет ясно.

– С кем поведешься, от того и наберешься. А у Чи Мей У есть чему поучиться.

У себя в комнате я подошла к туалетному столику, посмотрелась в зеркало. Затем молча поставила на место пузырьки с лаком, коробочки с пудрой и, взяв книгу, улеглась в кровать.

Переезд в снятый нами дом был для меня радостным событием. Собственно, весь переезд состоял в том, что я и мои подруги взяли чемодан, книги, сумку с кухонной утварью и, воспользовавшись услугами городского автобуса, спустя несколько минут были на месте. Ко Чи Та доставил чемодан с одеждой на обычном мотороллере.

«Великое переселение» состоялось в выходной день, и все помогавшие нам друзья с единодушием принялись за уборку нашего нового жилища. Кхин Эй И, вооружившись тряпкой и ведром горячей воды, драила весьма запущенные полы, Ма Мья Нве, повязав голову полотенцем, обметала свисающую гирляндами паутину, Чи Мей У, наскоро соорудив из привезенной ею ткани занавески, прилаживала их на окна. Меня от дел отстранили. Я сидя наблюдала, как работают мои подруги, и чувствовала себя счастливой.

Мья Мья Тин составляла список вещей, которые необходимо было купить в первую очередь: кувшин для воды, банка для хранения риса, дополнительная посуда и прочее. Стола в доме не имелось, поэтому решили временно приспособить для этого деревянный ящик из-под книг. В спальне на месте, предназначенном для кровати, расстелили мою походную постель. На кухне, к счастью, обнаружили керогаз. Мое же собственное кухонное хозяйство состояло из одной кастрюльки, сковородки, двух ложек, одной тарелки, ведра и пластмассового тазика.

– Да, нечего сказать, состоятельные люди! Остерегайтесь воров, – пошутила Кхин Эй И.

– Хлайн, мы тебе ничего не дарили на свадьбу. За нами долг. Теперь-то мы знаем, чего вам не хватает для полного счастья, – поддержала ее Мья Мья Тин.

– Все, начиная с обыкновенной кухонной тряпки, – вступила в разговор Ма Мья Нве.

Вечером мои подруги уехали, и мы с Ко Чи Та остались одни Дом без мебели и освещения казался пустынным и заброшенным. Шум города сюда не доносился Нам стало как-то не по себе.

– Будем ложиться? – спросила я мужа.

– А что еще делать? Тут даже книги не почитаешь.

– Плохо, что туалет на улице.

– Не вздумай выходить ночью.

– Это почему же?

– Бог его знает, кто здесь слоняется.

– Трусишь, так и признайся.

Ко Чи Та промолчал. Мы легли вместе, укрывшись одним одеялом.

– Видишь, как я тебя люблю. Даже половину подушки уступил, – попытался развеселить меня Ко Чи Та.

Именно с этого дня мы ощутили себя истинными супругами и, как это бывает в подобных случаях, стали делить поровну радости и горести семейной жизни.

– Давай покрасим стены гостиной в бледно-голубой цвет. Если смешать синюю и белую краску в равной пропорции, получится как раз то, что надо. Купи в керосиновой лавке воск. Надо натереть как следует полы. И потом не мешает вычерпать колодец и дезинфицировать его. Да и садик у нас запущен: придется тебе подровнять кусты перед домом. Только делай это тщательно, чтобы было красиво.

Мой энтузиазм был неисчерпаем, и Ко Чи Та едва успевал выполнять мои пожелания. Наконец-то я ощутила себя полноценной хозяйкой, и мне хотелось как можно скорее обрести уют и покой.

– Ты, по-видимому, собираешься обосноваться здесь навечно. Мы, между прочим, этот дом еще не купили. Мы здесь жильцы временные, и забывать об этом не следует.

Ко Чи Та пытался вернуть меня к действительности. Но в этом вопросе у нас было явное расхождение взглядов. Мне хотелось везде, где бы мы ни жили, чувствовать себя как дома, хотелось отведать счастливой семейной жизни, хотелось, наконец, чтобы муж мой осознал, что женщина счастлива лишь тогда, когда у нее есть собственное гнездо.

Ко Чи Та взял десятидневный отпуск без содержания, и, сняв с моего текущего счета тысячу джа, мы стали делать необходимые приобретения. В первую очередь мы купили кровать, москитную сетку, подушку и множество разнообразных хозяйственных мелочей. Соблазнов на нашем пути встречалось сколько угодно, однако мы решили, соблюдая экономию, покупать только то, без чего нельзя обойтись. Друзья Ко Чи Та установили у нас на кухне лампу дневного света, мои подруги подарили нам кое-что из необходимых мелочей для хозяйства. В общем, мало-помалу наш дом приобрел вполне приличный вид. Я изо всех сил старалась окружить Ко Чи Та заботой и вниманием, научилась готовить его любимые блюда. Мне хотелось, чтобы нашу радость разделили с нами близкие нам люди, и я написала маме, что прошу ее приехать, а также пригласила в гости родственников Ко Чи Та.