Текст книги "Мои двенадцать увольнений (СИ)"
Автор книги: Артем Комаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)
Часть. Увольнение пятое. Гламур не пройдет или не читайте модные журналы
И все же пришлось вернуться из нирваны обратно, шоколад закончился, обед тоже и пора приступать к работе. Я читала анкету, кое-что меня смущало, имя было написано с заглавной А. Девушка протянула мне паспорт.
– Имя написано как в паспорте, это не ошибка.
Алимпиада Савельевна Шарай, тридцать пять лет, несколько лет проработала помощником директора, рекомендации хорошие, внешний вид приятный. Я вернула паспорт, хотя чему я удивляюсь, у нас в издательстве был один рожденный 30 февраля, я сначала думала, что меня разыгрывают, но потом сотрудник принес в подтверждение не только паспорт, но свидетельство о рождении, грамотеев в наших органах регистрации хватает. Я задавала стандартные вопросы, получала такие же стандартные ответы. Минут через пятнадцать разговора «Остапа понесло», я начала нести полную чушь, которой не несла никогда в жизни, даже гаишнику так лапшу на уши не вешала. Девушка внимательно слушала, но видимо тонкая душевная организация ее не выдержала, и она сказала «Простите, вы не правы», а потом объяснила в чем именно. Это был плюс, мне нужны думающие люди, способные отстаивать свою точку зрения. А меня весь разговор так и подмывало назвать Олимпиада Самсоновна, вот Островский удружил.
– Вы много лет работали помощником руководителя, почему сейчас вы согласны на должность секретаря приемной?
– У меня ребенок и это часто становится препятствием для работодателя, поэтому я снизила планку.
Видимо после извещения о наличии ребенка, все ее собеседования прекращались, я почувствовала, как она напряглась после это «признания», но она держала лицо, хотя скорей всего для себя она уже решила, что не пройдет. Мы еще побеседовали и распрощались. Мне предстояло еще две встречи с кандидатами на этой неделе.
Понедельник закончился быстро, Ковин в шесть часов отправил меня домой и сам куда-то уехал.
Я вернулась домой счастливая, меня все еще радовало, что шеф оказался намного лучше, чем я о нем думала. Челе плюхнулся мне на колени, за последнее время котенок стал превращаться в котище и скоро мог догнать и Булгаковского Бегемота. И все равно это самое милое существо в мире. Ладочка вернулась из больницы утром, и сейчас уже спала, рука болела, и приходилось пить обезболивающие, которые обеспечивали ей хороший глубокий сон.
Утром проснулась в хорошем настроении, быстро собралась на работу и бодро и весело до нее добралась. Цветы мои по мне скучали, ведь вчера их не поливала, очередная порция анекдотов подняла им настроение. Ковин пришел позже обычного и не успел на юморную пятиминутку, от всех попыток заставить меня рассказать их еще раз ловко отмазывалась. Но он отомстил вечером – пришлось развлекать его очередную пассию. А еще мне пришлось завести новую табличку «Женщины Ковина», так как эта уже была третья, с которой мне пришлось столкнуться и сомневаюсь что последняя, утруждать себя запоминанием предпочтений каждой я не стала, а просто забила их в табличку, с кратким описанием очередной мадам, а то одна пьет только минеральную воду, другая чай, третья, нынешняя, черный чай с корицей и имбирем. Я час слушала о последних новинках в мире диетологии, и у меня начался уже развиваться комплекс неполноценности, ведь в заветные 90-60-90 я не попадала никогда. Наконец, меня избавили от ее присутствия.
Среда как-то сразу не задалась, с утра я умудрилась растянуться на льду недалеко от конторы, отбила себя пятую точку, потом на работе до обеда была какая-то суета, я даже не помнила, где оставила свою чашку с чаем, как в восемь утра налила себе чайковского и начались звонки, вопросы, так с ней и бегала, и где-то забыла. Мне ее принес Ковин со словами «я вам не официант». Собеседование отменилось, и обед накрылся, Андрей Владимирович потащил меня с собой на встречу, потом на объект, вот так до вечера и носилась за своим неугомонным шефом. Он-то успел поесть, гад этакий. Устроил мне разгрузочный день, наслушался свою мадам и решил уморить. Точно, это его план по моему уничтожению. Сейчас вот в контору возвращаемся, все уже давно ушли, а мы только возвращаемся. Где-то в ящике у меня пачка печенья заныкана, при мысли о еде мой желудок начал побаливать, тоскливо ему было быть пустым. Ой, а у меня же конфета в сумке валялась. Я с победоносным воплем радостно вытащила из сумки трюфель. Ковин забрал из моих рук конфетку, поблагодарил и съел. От возмущения я даже слов не нашла.
– Как вы могли ее съесть, это же моя.
– Да? я решил, что вы меня угостили.
– Угостила? это вся еда, которая побывала за день в моих руках, а желудок так ничего и не увидел.
– Вы же обедали.
– Это вы обедали!!!
Я надулась как ребенок и смотрела в окно, обидно было до слез, я понимала, что это глупо, но ничего с собой поделать не могла. Мне уже было все равно, куда и зачем мы едем, лишь бы уже поскорей домой и к холодильнику, и плевать, что есть на ночь вредно, и плевать на последние новинки диетологии – я хочу есть! Машина остановилась, но это был не наш паркинг. «Он меня еще и дальше собирается таскать? Садист».
– Вылезайте и прекратите дуться, как ребенок, вам это не по возрасту.
– А вам не по возрасту конфеты есть.
А мы все куда-то шли, потом на лифте куда-то ввысь, у меня уже начались обонятельные галлюцинации, мне чудился запах еды.
– Вам нравится японская кухня?
– А вам нравится издеваться над людьми?
– Пытка голодом, это единственное что вас может пронять?
– Нет. Но те, кому удалось меня пронять, были потом этому не рады.
– Так нравится вам японская кухня или нет?
– Смотря, что вы подразумеваете под «японской кухней» – европеизированную кухню или традиционную?
– Традиционную.
– Понравилось многое, но только не то, что на меня смотрело из тарелки, они же там много едят в сыром, иногда в живом виде. Три года назад были на книжной выставке, мне даже удалось в Киото съездить, а еще нас на рыбную биржу водили, и знаете у них там рыбой не пахнет, как у нас в магазинах, а тунцы – это такие громадины. И чай, чай там просто великолепный и разнообразный.
– Значит, палочки вас не напугают.
Нас встретили, забрали верхнюю одежду и провели в комнату, обставленную в японском стиле, я разулась и пристроилась к столу. Ковин сел напротив.
– Сейчас поужинаем.
– Собираетесь на мне фугу испытывать.
– Хорошая мысль, но боюсь, что воскресить я вас не смогу, а без вас иногда бывает скучно.
– Вот почему я всегда слышу одну и ту же фразу: «Без тебя скучно»? Я что, комиком работаю? Что в издательстве, что здесь. Даже обидно. Вот проведу аттестацию и пусть мне профессионалы скажут, что я не тем работаю, еще тесты на профориентацию пройду, а то может без меня шапито загибаются.
– Обижаться не нужно. По вам скучают, а о многих никто не вспоминает.
– Разница есть между – по вам скучают и без тебя скучно.
– Мы будем спорить или есть?
– И то и другое. Аттестацию вы когда-нибудь проводили?
– Секретарей – нет.
– Когда-то все бывает в первый раз, и до секретарей очередь дошла.
– Может быть, не о работе поговорим?
Я ловко орудовала палочками, мой желудок радовался и настроение улучшалось.
– А о чем еще? Вы – работодатель, я – подчиненная. Можно еще о грибах, подосиновиках, подберезовиках, о ягодах, в виде варенья.
– А потом вы меня Пастернаком добьете?
– Нет, танцем и пением доконаю.
– Саке будете?
– Точно, Новосельцев же сначала коктейль на грудь принял, а я думаю, что никак не могу с вами тему общую найти, и на поэзию меня не тянет.
– Горячее или холодное?
– Первый вариант.
Ковин сделал заказ и через пару минут небольшой графинчик и стопки разнообразили наш стол.
– Как ваш кот поживает?
– Челе? Замечательно! Становится огромным котярой, хулиган. У нас коридор длинный, так этот разгонится, с разбегу на коврик прыгнет и едет на нем через весь коридор пока головой во входную дверь не врежется, потом обратно. Ладочку развлекает.
– Лада – это ваша мама?
– Нет, Лада – соседка по коммуналке. Я прописана в области, надоело тратить свою жизнь на пробки.
– Вы что в коммуналке обитаете?
Даже палочки отложил, так его удивил этот факт.
– Снимаю комнату.
– Фирма же для ценных сотрудников квартиры предоставляет и аренду оплачивает.
– Точно в ломбард скоро пойду сдаваться, вы опять меня к ценным причислили.
– Не переводите разговор, Вы, что об этом не знаете?
– Знаю, но когда в очередной раз вы меня уволите, мне придется не только уходить с работы, но и съезжать с квартиры, зачем мне лишние проблемы, а потом меня все устраивает.
– С чего вы взяли, что опять уволю?
– Реакция у вас на меня такая, чуть что увольняете. Я же вас раздражаю, сама не знаю чем, ведь я ангел во плоти.
– Ангел? Ха, тогда какие же черти? Тогда почему вы возвращаетесь?
– Считайте это моей миссией, пока не сделаю вам идеальную приемную не уйду.
– Даже если я буду невыносим?
– Насколько моего и вашего терпения хватит, а то не позовете обратно, и я провалю миссию. Как поживают Марина Сергеевна и Валерия Владимировна?
– Случилось чудо, и они съехали.
«Это и заметно, мадамки стали появляться регулярно, с утра почти спокоен, а не разъяренный лев в человеческом обличии». Ирэн конечно же сообщила мне все подробности об операции «переселение» и о ее положительном результате, но страна должна знать своих героев и пусть он знает, что к его покою и я приложила руку, а то – чудо.
– Это не чудо, а Ирэн Витольдовна провела работу, все прошло по плану.
– И какой был план?
– Убедить их, что самое крутое в этой жизни – это жить от вас подальше, или лишатся всего.
– И как же это удалось?
– Дар убеждения Ирэн, я ей только идею подкинула, чтоб они испугались за свои дотации.
– При встрече поблагодарю ее за дар. И чем запугали?
– Что если они в течение двух недель не исчезнут, то я буду решать на свое усмотрение, сколько денег выделять по вашему высочайшему указанию, а мои запросы с их ну никак не совпадают.
– Премию что ль выписать за идею.
– Можно. Две. Мне и Ирэн. В пятницу в издательство ехать, не забыли? Я вам речь написала, подарки купила.
– Не забыл, речь утром прочитаю.
– Я хотела бы Екатерину с собой взять, пусть привыкает к выходам.
– Дело ваше. Десерт?
– Нет. Уже двенадцатый час, домой пора. Спасибо.
– Я вам разрешаю опоздать.
– А потом об этом забудете? Есть уже печальный опыт.
– Если уволю, то и обратно возьму. По мороженому? А?
– Ладно.
Домой я вернулась около часа, Челе недовольно сморщил свой нос. И какой дурак сказал, что кошки не могут выражать свои чувства, и что у них нет мимики? Он с Челе не общался, такую моську скорчил, ужас.
Четверг начался рано. Утром в отместку, Челе поднял меня ни свет, ни заря, сидел и нагло стучал лапой по моей голове, я проснулась, встала, а этот негодник завалился спать. На работу я отправилась слишком рано и решила зайти в кондитерскую, побаловать себя горячим шоколадом и купить что-нибудь вкусное.
Немного полазила по просторам Интернета и нашла нам с Екатериной интересные курсы по сервировке стола. А почему бы и нет, ведь иногда приходится накрывать стол для неформальных встреч, и нужно не ударить в грязь лицом? А потом, никогда не знаешь, что пригодится в жизни.
– Екатерина, вы завтра со мной поедете на юбилей издательства.
– Обязательно?
– Да, платье есть?
– Да.
– А то когда меня в очередной раз уволят, вам придется Ковина сопровождать, привыкайте.
– Он вас не уволит.
– Да, вы правы, я раньше сама сбегу. Поедем из офиса, так что приносите платье с собой, недалеко салон есть, на укладку и макияж уже записала. Сегодня очередное собеседование. Ковин появится, речь ему передай, я пока у себя, позже в отдел кадров пойду.
Мне еще нужно обсудить аттестацию с Фролкиной и Снегиной Верой Геннадьевной – управделами. Хотя это первоначально и была идея управделами, но лучше все согласовать и расписать подробно, чтобы потом не было лишних вопросов и обвинений. А еще эти курсы мне в душу запали, за себя я сама заплачу, а Катю можно через фирму провести, только у Софьи узнаю, как это все делается.
Ну что ж после совета в Филях постановили аттестации быть, с меня докладная и подписи Ковина на документах, а с них организованная паника в рядах секретарей.
Очередное собеседование. Помните котика из Шрека, вот также на меня смотрел очередной соискатель, и хотелось последнюю рубашку ему отдать, но работа есть работа и взгляд по телефону не работает.
В принципе я-то уже все решила еще в понедельник, просто было неудобно отменять встречи, а вдруг произойдет чудо и кто-то поразит меня. Я позвонила Алимпиаде и пригласила на работу с понедельника, у меня будет целых три месяца испытательного срока для того, чтобы убедиться в своей правоте или разочароваться в своей дальнозоркости.
Хотя сама-то я испытательный срок не прошла, три месяца к ряду я так и не проработала. Я посмотрела свою коллекцию приказов, а в них и не было условий об испытании, какого высокого мнения обо мне был Ковин, когда брал на работу.
День закончился без происшествий и почти мирно.
Долгожданная пятница настала, я пребывала в великолепном настроении, утром упаковала платья в чехол, убрала туфли и клатч в свою объемную торбу. Попросила Ладочку оставить ночевать Челе у нее, а то неизвестно в каком состоянии вернусь с этого мероприятия. По крайней мере, половина сотрудников собиралась выпить со мной за встречу, а пятьдесят раз по двадцать грамм, это по любому литр. Бедные моя голова и печень, массовые мероприятия в издательстве всегда проходили весело и пьяно, думаю присутствие Ковина бывших сослуживцев мало остановит. Начальство каждый день, а праздник – святое. Я еще для Екатерины платье прихватила, кто знает, что у нее там за изделие пошивочного цеха. Это длинное шифоновое творение я купила, когда была на выставке в Лондоне, оно мне понравилось, но примерить я его тогда даже не смогла, опаздывала на самолет, а когда надела дома оказалось оно слишком длинное, немного узкое. У меня руки не из того места в плане шитья, а Мире проще платье сшить, чем укоротить. Так и висело оно в шкафу и ждало своего часа. Катя выше меня, отдам ей. И место в гардеробе освобожу, и ей пойдет это изумрудное творение.
– Челе я вернусь поздно, так что ты за старшего и веди себя прилично.
Кот что-то буркнул, может, соглашался, может, возмущался.
День был суматошный, постоянная беготня, но к семи вечера все угомонились и как-то все рассосалось. Я вырулила из кабинета и замерла.
– Екатерина, что случилось?
– Не поняла?
– У вас кто-то умер? Вы на похороны должны ехать?
– Нет. Это платье.
– Платье?
– Да.
– Вечернее?
– Да.
– Вы издеваетесь? Да из-за вашей фигуры половина женщин мира каждый день изнуряет себя диетами и фитнесом, а она в мешок завернулась.
– Это платье.
– Это не платье, это саван в котором вы гробите свое тело! Еще каменного саркофага не хватает, а то ладони и лицо видно. Хорошо, что я и для вас платье прихватила. Быстро ко мне в кабинет и переоделась. Отправить бы тебя в США или Германию на месяцок, все бы свои комплексы забыла. Быстро.
Катя ретировалась, а я пошла к Ковину. Очередная пассия уже была там и собиралась составить ему компанию при посещении юбилея. Судя по довольной улыбке, она уже узрела Екатерину в балахоне, да и мой костюм не внушил опасений, она будет самая красивая на моем и Катином убогом фоне. Но у меня черный пояс по организации обломов и тебе девочка не повезло – сегодня мой день, моя контора, мой юбилей, так что пей свой чай с корицей и имбирем и пока радуйся. Я предупредила руководство, что с Екатериной мы приедем сами, чуть позже.
– Андрей Владимирович, вот ваша речь.
– Николь, может быть, вы выступите?
– Как хотите, но я вас предупреждала, что выступать не люблю. А речь вас устраивает?
– Полностью, все замечательно.
– Хорошо, я поздравлю от вашего имени.
– Спасибо.
Я прошла к себе, за время моего отсутствия с Катей произошли приятные перемены. Струящейся изумрудный шифон выгодно подчеркивал фигуру Екатерины.
– Бюстгальтер снимай. Не надо лямки в чашечки прятать, у тебя спина открыта, все равно его видно. Снимай. Лиф там уплотненный, чашечки там есть, лиф не упадет, не переживай, на одном плече все же держится платье, так что снимай. Мне что с тебя его стягивать?
Катя нехотя подчинилась. А теперь макияж не подходил, нужно немного зелени добавить. Я порылась в своей торбе и вытащила на свет божий Диоровский дорожный набор косметики, усадила Екатерину, ватными палочками сняла слой темно-серых теней и накрасила изумрудными. Все, теперь это просто идеально.
– А сейчас иди и посмотрись в зеркало.
Екатерина явно понравилась сама себе.
– Катерина за старшую, я пойду укладку делать.
Вернулась быстро, заранее обговорила, что хочу и как, так что моя голова была оперативно приведена в порядок, несколько точных мазков и глаза стали ярче. Но сейчас это все скрывали очки.
– Екатерина, поехали, такси уже внизу.
– Но вы не переоделись!
– Переоделась, не видите разве на мне другая юбка.
– Вы мне свое платье отдали?
– Нет. Вы у нас лицо фирмы, должны быть прекрасны, и это ваш первый официальный выход.
– Если я – лицо, то Вы кто?
– Я официальное лицо, хоть раз видели официальных лиц в платьях? Вечно в костюмах, словно на похоронах, нудно читают поздравление и под всеобщий вздох облегчения покидают сцену, сегодня эта моя роль, спасибо Ковину. А потом, приди я в вашем саване мне там все равно будут рады. Садитесь.
Мы все же сели в такси, хотя Екатерина все еще недоуменно на меня поглядывала. Около издательства толпились люди, курили, хохотали, общались в предвкушении празднества. Вылезти пришлось дальше от конторы, я провела нас через запасной вход, а то пока со всеми поздороваешься, все уже съедят и выпью без нас. Позвонила Елене, и она встретила нас на лестнице.
– Добрый вечер, Елена, познакомься это Екатерина, моя помощница.
– Очень приятно.
– Взаимно.
– Елена проводи Катю за стол, а мне еще поздравлять от лица Ковина, так, что я сразу за сцену, хотя нет, сначала в кабинет загляну, Ольга обещала его открытым оставить.
Девушки ушли, а я поднялась в свой бывший кабинет. Странно чувство, словно ты и у себя, но все это уже чужое, вроде бы ничего не поменялось, та же мебель, та же техника, но вот документы лежат по-другому, вот карандашница не там, те мелочи которые и создают «твое». Я положила сумку в шкаф, оглядела себя в зеркало. Женщина в черном костюме, застегнутом на все пуговицы, аж до подбородка, юбка чуть ниже колена, туфли на толстом низком каблуке, вылитый человек в футляре, слегка затемненные стекла очков, скрывающие глаза. То, что я хотела. Пора, мой выход.
Уже все сели, а Екатерины и Николь нигде не было видно. Вот уже и началась официальная часть, вышла Елена, так кажется, звали помощника Розина. Меня посадили рядом с Чистиным, совершенно не понятно как сюда попавшим, может Ерец пригласила, и Минкиным, то есть среди особо важных персон. Но вот где Ерец, она же должна поздравлять?!
Елена что-то говорила, а потом на сцене появилась Николь. Боже мой, она даже не удосужилась переодеться, как была в своем мрачном костюме, так и вышла. Она решила поиздеваться или у нее крышу снесло? Опять слушать, что как со мной работать стала, так сразу поплохела и вкус пропал, и живость исчезла! Вокруг начался шум и свист, так бывшие коллеги встречали Николь.
– Николь, ты насовсем? Когда вернешься? – кричал кто-то слишком активный.
– Что за выкрики с мест? Что за шум? Вы совсем распустились. Ольга строже с ними нужно. Жаль времени мало, уж я бы завинтила здесь все гайки, – Ники неодобрительно покачала головой, словно царящий бардак ее в самом деле разозлил.
– Николь, не обижайся, мы соскучились, – кричал тот же активист.
– Попрошу тишины, я здесь как официальное лицо с официальным заявлением, вот у меня даже бумажка специальная есть и очки, – в зале стало тихо, Николь обвила зал взглядом и с серьезным видом и торжественным, но унылым, голосов стала читать поздравление.
Я же читал эту речь, там ничего такого не было, но тогда почему я и весь зал ржем как табун лошадей. Ерец переставляла слова, делала паузы, устало вздыхала, обреченно пересчитывала карточки с текстом, удивлялась их количеству, смысл становился противоположным и до безумия смешным. И она еще говорила, что не любит выступать, да сцена – это ее второе призвание. Легкий поклон означал окончание речи. Зал шумел и требовал продолжения.
– Николь, возвращайся!
– Славик, если договоришься с Андреем Владимировичем, и он опять меня уволит, обещаю на пару дней зависнуть у вас.
– Почему на пару дней? Приходи навсегда!
– Уходя – уходи.
– Николь, как жизнь? Что нового?
– Я скоро снизойду в зал и отвечу на все ваши вопросы. Спасибо за внимание. С праздником, дорогие мои.
Николь поклонилась и ушла со сцены, но прошло уже десять минут, но она так и не появилась в зале.
Я извинился и покинул зал, но в холле ее тоже не было. Может она в своем кабинете, тьфу ты, в своем бывшем кабинете? Поднялся на лифте, дверь была не заперта, Николь сидела, закрыв глаза, в кресле.
– Сейчас приду. Еще пять минут.
– И что это было?
Она открыла глаза, но не встала.
– Я же предупреждала, что не люблю выступать, для меня это всегда стресс. Мне нужен отдых для восстановления. Еще пять минут и я буду в норме. Злитесь?
– Нет. Это было смешно. Я вас подожду.
– Тогда не могли бы выйти, мне себя в порядок нужно привести.
– Хорошо.
Я вышел, в коридоре было пусто, все были в зале. Сейчас на двери не висело расписание приема мадам Николь, и почему-то его не хватало. Дверь открылась и Ерец вышла.
Вот чертовка, под пиджаком было платье, черное шелковое, немного консервативное, появился браслет из черного стекляруса и кольцо с черным агатом, ноги теперь украшали туфельки на высокой шпильке, очки исчезли с лица, а губы стали алыми. Даже странно, что я заметил все эти перемены, наверное, оттого, что ее первоначальный вид меня разозлил.
Николь направилась к лифтам. Может и спереди платье и консервативно, но сзади спина была максимально оголена, а нити стекляруса тонкой паутиной разбегались по коже, сильней это подчеркивали. Вот чертовка! А разве я ожидал от нее другого?
Мы прошли к столику, Николь перекинулась парой фраз с Минкиным и поздоровалась с Чистиным, а потом куда-то собралась идти.
– Вы куда?
– Я с Розиным и Екатериной сижу вон в том углу, там второй спецстол. Сотрудники будут постоянно подходить, ваш авторитет их не пугает, мешать вам не хотелось, вот и отсоединились, как США от Англии.
И она ушла. Но до своего спецстола она шла долго, постоянно останавливалась, с кем-то разговаривала, смеялась, целовала.
Один ноль в мою пользу. Лицо у мамзельки изменилось, когда узрела меня в этом платье, нужно Мире в подробностях описать эффект от ее творения, а вот когда еще и Екатерину увидит, так язык проглотит от злости. Как там ее Ковин называл, Кики, как дешевую косметику из детства с химическим привкусом и ядреными цветами. Вот, пусть знает наших, а то самая красивая тут нашлась. Это наш праздник и тут самые красивые: я, Катя и Лена, остальные всего лишь милы.
Я сегодня не поем, мало того, что до стола шла почти час, так теперь паломничество началось, всем хотелось меня увидеть, пощупать, повыведывать. Среди бывших коллег женского пола Ковин пользовался успехом, многие меня о нем расспрашивали, но всей правды о нем не сказала, так туману напустила, и его образ стал еще загадочней и заманчивей.
Розин усадил меня на свое место и несколько минут спокойствия были обеспечены. Постоянное руководство, в отличие от Ковина, все же пока еще охлаждало пыл сотрудников.
– Сергей Михайлович, а что здесь Чистин делает?
– Он спонсировал один благотворительный проект, а что не надо было его приглашать?
– Да нет, просто удивилась немного.
Он же на концерте должен быть.
– А у нас Еленой для тебя подарок. Лен, давай.
Мне вручили увесистый сверток, я не стала себя томить и моментально его распаковала. Книга, что могут подарить в издательстве, только книгу, но какую – бархатная обложка, золотое тиснение «Секретари Великих или Великие секретари».
– Спасибо!
– Это специально для тебя.
– Спасибо.
– Ограниченная серия.
– Я бы приобрела еще несколько, есть кому подарить.
– Что значит приобрела? Сколько нужно, столько и подарим.
– Спасибо. Я, как человек не отягощенный стыдливостью, воспользуюсь вашими словами. Мне пять штук.
– Курьер привезет.
Но этого я уже не слушала, я погрузилась в чтение. В первой главе рассказывалось о секретарях Ватикана от secretarius intimus до Кардинала – государственного секретаря, я уже была там, в книге, и тут кто-то ее захлопнул.
– Николь, праздник же, потом почитаешь. Елена отнесите в кабинет, а то мы ее потеряем, Николь я имел в виду.
Елена исполнила, а я сожалением рассталась с этим творением.
Вот уже официальная часть подходила к концу и начиналась танцевально-разгульная. Егор возник, словно из-под земли выпрыгнул.
– Потанцуем, Николь?
– Простите, Егор Сергеевич, но она уже мне обещала танец.
Розин потащил меня танцевать, а Чистин пригласил Екатерину. На танцполе уже топтался Ковин с Кики. Я все же увидела ее лицо, когда она узрела преображение Кати, словно она проглотила целый тюбик васаби и как минимум десять килограмм лимонов за раз. Я была довольна, как мало надо для счастья, просто быть самой красивой и слегка зловредной. Ковин одобрительно кивнул, оценив внешний вид Кати. Единственное, меня немного насторожил взгляд Чистина, этот взгляд я хорошо знала, самец наметил очередную жертву. А Екатерина смущалась и не видела, что на нее началась охота, капканы расставлены и скоро начнется гон. Но я-то рядом, придется Чистину прервать охоту.
Песня сменилась и произошла рокировка, Розин танцевал с Еленой, Минкин увел Екатерину, Кики танцевала с Егором, я с руководством.
– Вы постарались на славу, Катя выглядит замечательно.
– Она замечательная, вот и все.
– А вы?
– Что я?
– Замечательная?
– Нет, я великолепная, неповторимая, единственная в своем роде вредная грымза.
– Как скромно.
– Я сама скромность. Ваша спутница не очень рада таким преображениям.
– Ну, и черт с ней, надоела.
– Надоела? Так быстро? А только успела запомнить, что она пьет чай с корицей и имбирем.
– Ничего, я уверен, что вашей памяти хватит на всех.
– Вы меня сейчас к слону или касатке приравняли?
– Вас невозможно приравнять к кому-либо, вы же великолепная, неповторимая, единственная в своем роде.
– Про грымзу забыли.
– Вы не грымза, скорей язва.
– И на том спасибо. Как вам праздник?
– Хорошо, главное, что претворяться не надо. Все просто и достойно.
– Начальство довольно, это главное.
– Спасибо за танец.
Ковин поцеловал мне руку, я сделала книксен, и вновь произошел обмен, на этот раз мне достался Егор.
– Ты как всегда восхитительна, я уж думал, что ты в этом жутком костюме пробудешь весь вечер.
– Что в нем жуткого?
– Не для вечера.
– А я вечером обычно в пижаме и в тапках с заячьими ушами.
– Прелестный вид, может когда-нибудь и увижу.
– Как Устинья поживает?
– В очередной раз устроена на работу.
– Ты обошелся малой кровью?
– И компенсацией за моральный вред.
– Молодец девочка. А с Екатериной собираешься так же поступить?
– Как?
– Как, как. Поматросить и бросить, как говорят в народе. Я тебя знаю, ты решил поиграть, но в отличие от Устиньи, Екатерина может в тебя влюбиться, и ей будет больно.
– А влюбиться это так плохо?
– В человека, для которого ты всего лишь очередная игрушка, плохо.
– Как я для тебя?
– Егор, ты себя-то не обманывай, никакой влюбленности не было и быть не могло, ты просто не привык к отказам, вот и все, что тебя ко мне влечет.
– Зря ты так, это чистое и сильное чувство. А может ко мне поедем или в ресторан?
– Нет. Это мой праздник, это мои коллеги, я так давно не была здесь, что даже пригласи меня сейчас Кларк Гейбл, я бы отказала, а уж тебе сам бог велел, или ты забыл, что мы всего лишь знакомцы?
– Я с этим не смирюсь.
– Так, не увиливай от темы нашего разговора. Егор, предупреждаю сразу, если обидишь Катю, я тебе голову откручу и мне глубоко фиолетово под каким ты номером в Форбс числишься.
– И не только голову открутишь.
– Чем обидишь, то и откручу.
– И тебе действительно фиолетово и не только номер.
– Спасибо за танец.
– Давай еще.
– Там уже очередь к моему телу.
Егор меня отпустила, Славик вырвал право танцевать со мной у других, и вот мои ноги были отоптаны. Партнер сменялся другим партнером, я шутила, отвечала на массу вопросов, опять танцевала и опять отвечала.
Я вырвалась ненадолго из этого танцевального плена и пошла за водой, у меня было время подумать и осознать, какую глупость сделала. После этого разговора Чистин начнет с утроенной энергией ухаживать за Катей, ведь меня, по его мнению, это задело и заставило ревновать. И не поверил он, что в данной ситуации меня волнует только спокойствие Кати. Вот дура. Удружила Екатерине, и если что случится только я одна и буду виновата. Может у нее хватит ума не попадать под его обаяние? Она слишком наивна и верит в любовь до гробовой доски и в искренность слов, с одной стороны это замечательно, что ей удалось это сохранить, а с другой она была совершенно беззащитна. И что теперь делать? Поговорить с Катей? Не сегодня, с Чистиным уже продуктивно поговорила. Но у нее должны быть собственные ошибки, собственный опыт, не могу ее оградить от жизни, а хочется, всегда тянет остановить человека перед граблями, а еще обычно сам на этих граблях лоб и расшибаешь. Подумаю об этом завтра или послезавтра, в понедельник так уж точно.
Утро наступило после обеда, Челе озабоченно смотрел на меня, видимо мои вид внушал опасения и периодические постанывания не улучшали впечатления.
Разогнали-то всех часа в три ночи, я и Лена усаживали коллег в такси и отправляли по домам, а потом особо стойкие и ничего не пившие во время юбилея, такие как я, Лена, Розин, Екатерина и примкнувшие к нам Ковин и Чистин, поехали праздновать дальше в английский паб. Тут уж мы оторвались на полную, пели песни, смотрели футбол, азартно болели за неизвестные нам команды. В семь утра выбрались из заведения, я опять всех отправляла по домам – Ковин все порывался вызвать водителя, но я его запихнула в такси и он смирился, Екатерина уехала с Розиным, они жили в одном районе, Чистин для вида повозмущался, что он в состоянии и сам за руль сесть, но послушно залез в машину, Елену забрали друзья, а сама я добралась на своих двоих, всего-то три квартала. А потом я была совершенно трезвая, совершенно. Когда пришла к себе, то первым делом обзвонила всех, как они добрались, все добрались нормально, с чувством выполненного долга завалилась спать, и вот сейчас проснулась совершенно пьяная. На столе стоял холодный чай с лимоном, Ладочка заходила и видела, что я в трупном состоянии. Нужно встать, привести себя в порядок, убрать комнату и завалиться спать. Пункты один и два выполнила, но вот убираться совершенно не хотелось, оставлю на завтра, встану на пару часов раньше, а потом к маме с Иванычем и к шашлычкам, что может быть лучше заснеженной веранды и жаренного на углях мяса. Сейчас схожу к Ладочке, обрадую воскрешением и поблагодарю за заботу. Когда я вернулась, мой сотовый разрывался, Ковин, ему-то что нужно в субботу от меня?
