Текст книги "Мои двенадцать увольнений (СИ)"
Автор книги: Артем Комаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)
– О, да, в постели ты хорош.
Каким же самодовольным стало его лицо. Нотки сарказма он не уловил.
– Но жить с тобой я не буду. Ой, мне пора, обед уже закончился.
Две недели щелкнул мой сортировщик. А значит, до конца списка мы не дойдем. Может и хорошо, а то пункт девять меня реально пугал, а то вдруг мне захочется бить и прибить.
Перед уходом с работы и просмотрела список, значит гастрономические радости продолжаются. "Вкусняшки". В ход может пойти что угодно, не ограничивайте свою фантазию сливками, прекрасно подойдет мед, джем, намажьте ее эрогенные зоны и нежно слизываете, иногда прикусывая кожу».
– О, мед, – я зачерпнула побольше и размазала по его груди, кто хоть раз делал медовый массаж приблизительно представляют себе эффект, когда я стала отдирать свою ладонь. Пришлось выполнить один из вариантов девятого пункта, побрить его торс. Душ может стать прекрасным дополнением к любовной игре, если правильно выбрать напор. От дальнейшей попытки использовать мое тело в качество бокалов для спиртного ловко увернулась, смахнув бутылку вина на пол.
Как-то во всей этой круговерти неожиданно наступила пятница. Настроение было хорошим, что же там было по списку, как отведу душеньку сегодня. А все банально «Амур и Психея. Мифы можно оживить, пусть она вас не видит, можно завязать ей глаза и ласкать ее до полного изнеможения. Тактильные ощущения будут невероятно сильными, можете добавить перья». И куда их добавить, где ценные указания?
Хотя, мои планы были далеки от этого списка, мне больше визуальные ощущения по нраву, зря я что ль так долго белье для последней ночи выбирала. Пусть запомнит меня прекрасной, в красном. А перья он пусть в других засовывает. Красные туфли, не офисный вариант совсем, но мне хотелось их огня сегодня. Даже жаль, что придется сменить их на сапоги. И не забыть зайти на почту, заявление об увольнении отправить, пора прощаться, замену Кате нашла, в курс дела она вошла, в коллектив влилась, акклиматизация проведена в кратчайшие сроки. Остальное проблемы Ковина-Простоковина.
Решение принято, заявление написано, опись составлена. Главное не заклеить по привычке, еще же на опись штамп должны поставить. Настроение было волшебным, даже мороз за окном и перспектива посещения почтового отделения не портили его. А старые песни добавляли оттенков ностальгической легкости. Алена и Мурат пели про лунные ночи, что белых дней короче, когда мой телефон ожил. Звонок Ковина раздался неожиданно, последние две недели мы не разговаривали, а видела я его больше трех недель назад. Существовали, как соседи на лестничной клетке, знали о существовании друг друга, но годами не встречались.
– Приходите за трудовой.
Да сегодня просто шикарный день! И на почту не надо идти и с Аркашей и с Ковиным в один день распрощаюсь. Набрала сотовый Фролкиной.
– Софья, а что Вы меня не обрадовали увольнением?
– Ковин запретил сообщать Вам о кадровых решениях. Приказы и трудовая у него.
– Ура, свобода!
Это не шутка, ура, я действительно в очередной раз уволена, в последний, последнейший раз. Я шла по приемной, напевая и пританцовывая от радости, благо Ольга была на экзаменах, и мое творчество было некому слушать.
– Мой сосед напротив встретиться не против, говорит, уволит вновь меня. Я ему поверю, и открою двери, где же трудовая, где мояяяяяя, аааааа-а.
Я практически влетела в кабинет почти уже бывшего начальника, все еще напевая и пританцовывая.
– Где подписать?
– Здесь, – он толкнул в мою сторону документы. Я их быстро подмахнула, даже не стала читать, по какой статье списали в вечное увольнение из этой конторы, главное, что списали.
Мой шеф тоже поддался общей моде и за три недели отпустил бороду. Не могу сказать, что ему было плохо, скорей непривычно. Может, чтоб царапины были не так заметны? Хотя, за это время они уже должны были зажить.
– В трудовой печать не поставили.
– Сейчас сделаю.
Он шлепнул штамп. Андрео держал мою трудовую одной рукой, а я почему-то не смогла ее вытянуть двумя, может в стол ногой упереться, и получится? Бесполезно.
– Мне лишние деньги не помешают, будете платить средний заработок пока трудовую не отдадите. Прощайте.
Я гордо развернулась и, широко шагая, направилась к двери. Еще метр и я на свободе. Щелк. Этот звук я хорошо знала, сама принимала систему блокировки кабинета.
– Вот теперь мы сможем поговорить, Николь Александровна.
– А без блокировки поговорить нельзя?
– Нельзя, и без увольнения нельзя. Пригласи Вас на разговор, пришли бы?
– Конечно, – произнесла я тоном «прям разбежалась».
– Вот, а за трудовой принеслись. Я собираюсь разобраться в возникшем недоразумении, и мы продолжим работать.
– Вы же нашли мне замену? Оксана Рядова, вроде бы. Да и не горю я желанием с Вами работать.
– Оксану взял, не отрицаю, она родом из Питера, в Питер и поедет, там человек нужен. А Вас я уволил, чтоб поговорить.
– О чем?
– Об увольнении.
– А что о нем говорить? Уволили и спасибо!
– Про предыдущее, может быть, объясните, что такого случилось, что вы себя так ведете?
– А что-то случилось?
– Наверняка, раз вы так неадекватны.
– Я неадекватна? Это не я обнимала бутылку текилы и приказ об увольнении.
Ковин поморщился. Всего лишь поморщился, за все время он даже не сделал попытки извиниться!
– Давайте честно и откровенно, если бы вы не вернулись, то я бы и не уволил, протрезвел бы утром и приказ выкинул.
– А давайте также честно и откровенно. На каком основании вы лезете в мою личную жизнь? «Ой, Ники, как ты можешь с этим». Это не ваше дело с кем я и как!
Обида снова вернулась. Я села за стол переговоров, ну как села, скорей плюхнулась в кресло, руки на груди скрестила и гордый профиль в противоположную от шефа сторону. Ребячество? Да! Но черт возьми, имею право!
– Но этот козел и рядом с Вами не должен находиться!
– А Вы должны решать, кто со мной может находиться рядом?!
– Нет, но не этот же … боров. Да, признаю, не должен лезть в вашу личную жизнь, больше этого не будет.
– А больше и не надо. Все? Поговорили? Выпустите меня!
– Мы только начали, Николь Александровна. Пункт первый – я не лезу в вашу личную жизнь.
– Пункт второй – Вас больше в моей жизни нет. Вы бывший шеф. И то, что вы меня здесь закрыли, имеет уголовные последствия, сухари я вам передавать в тюрьму не буду, и остальные думаю тоже не побегут.
– Пункт два, правильный, – я Ваш шеф, смиритесь с этим. Решим все наши проблемы и будем работать долгие годы рука об руку. Так какие у нас проблемы?
– Ваша больная голова, других проблем нет.
– Значит, мы работаем вместе. К моей голове вы должны были уже привыкнуть.
– Нет, я не буду с Вами работать.
– Почему?
– По кочану и по кочерыжке.
– Николь, у нас с вами полно времени для разговора, я терпеливо вас выслушаю.
– У меня другие планы на вечер.
– Так тем более, поговорим, и отпущу к вашим планам.
– У меня свидание, давайте перенесем допрос на другой день?
– Нет. Мы решим все сегодня.
Я посмотрела на свои шикарные красные туфли. Может снять их и тюкнуть Ковина-Туповина каблучком в височек, спрячу тело в его персональном лифте и поминай, как звали. Да, иногда фантазии у меня бывают кровожадными.
– Так какие же проблемы надо решить, чтоб мы продолжили плодотворно работать? Что нам мешает?
– Может то, что Ваши партнеры считают меня бесплатным дополнением к контракту.
– Что?!
– То! Давайте обговорим бонусы к контракту, я же могу его и не подписать. Тьфу.
– И кто посмел?
– Да, боров Ваш!
– Он не мой. Да и не ему решать, будет договор или нет.
– А я откуда знаю, может он решать или нет? Мне на уточнения время нужно. Вы же меня с Николаем не знакомили.
– Не знакомил, это не тот человек, которого вам надо иметь в знакомых. И я считал вопрос давно закрытым. Вы работаете только на меня, никаким бонусом ни для кого не являетесь. Значит так, пункт три – если к вам кто-то пристает из партнеров, сообщаете мне сразу. Кто ручки потянет – шашкой укорочу. Какие у нас еще проблемы? Николь?
– Александровна.
– Хорошо, какие еще вопросы по нашей работе остались, Николь Александровна?
– Никаких, мы просто больше не работаем вместе. И если честно, то и не должны были. Не получается.
– Очень даже получается.
– Очень, как у макаки на гармони играть. Может уже хватит?
– Чем быстрей вы озвучите все свои претензии ко мне, тем быстрей мы утрясем все разногласия. Вы же домой хотите?
«Может и хочу, о еще больше хочу чтоб ты сгорел, холера допросная».
А еще хочу чулки снять, да и корсаж, собралась на свидание называется, теперь некомфортно в этом, а ведь хотела устроить незабываемую прощальную ночь Аркаше, не судьба. Ой, надо написать ему, что свиданки не будет. Хорошо хоть телефон с собой прихватила, заодно и почту посмотрю, ничего интересного, обычная рутина, не имеющая уже ко мне отношения. Написала прощальное сообщение, заодно всей конторе сообщила, что в очередной раз уволена. Нормальный человек бы в полицию позвонил, а я рассылки корпоративные делаю. Прощальное сообщение Андрео все же увидел, так как через минуту отключился вай-фай и пропала связь, а значит, шеф включил глушилку.
– Продолжаем, Николь Александровна. Вы куда?
– Вы меня оставили без свидания, без шампанского и без секса, есть хочу, пойду приготовлю себе ужин.
– И мне.
– Сами себе готовьте, я на Вас больше не работаю!
В комнате отдыха полно еды. А еще бы не помешало переодеться, да и душ принять, с упертостью Ковина я здесь застряла с ночевкой, так, что надо устраиваться с удобствами. Вот чулочки мои надо снять, дорогущие зараза, волфорд, хоть и прочные, но покупать их часто я не могла себе позволить. Скольких трудов мне стоило найти чулки без силикона, раньше спасали Кальцедония и Марк энд Спенсер, но последнее время качество сильно ухудшилось, а цены выросли. Ох, как же я перепугалась, в первый раз столкнувшись с неприятной особенностью силикона на моей коже, кружевные ожоги сходили пару недель. Потом производители начали усиленно пропитывать им и бюстгальтеры, качество было лучше, и только к обеду кожа под силиконовой полоской начинала воспламеняться. Теперь при покупке белья записывала уверения продавца, что там нет силикона, пару раз даже пришлось пользоваться записями при возврате товара. Корсаж тоже лучше снять, надоел он мне уже, его надевают, чтоб любовник быстро снял, и на затянувшиеся разговоры с шефом ношение сего атрибута разврата не рассчитывалось. Что ж позаимствуем у Андрео рубашечку, думаю, он не будет возражать. Боже, опять эта ужасная желтая рубашка, я ее уже несколько раз выкидывала из общей стопки в нижний ящик, но она упорно возвращалась, может ее сразу в помойку, а?
– А почему Вы ее выкинули?
– Она такой оттенок дает, словно вы желтухой болеете. Вытащить и вернуть?
– Не надо. Что еще в моем гардеробе не так?
– Замену найдете, она Вам и расскажет.
Что ж, а эта сиреневая рубашка от Стефана Ричи мне подойдет и галстук тоже можно прихватить. Андрео опять вернулся в кабинет. А я пошла в душ. Теперь от меня пахло мужским мылом, мужским шампунем и мужским дезодорантом, непривычная смесь древесной смолы и соленых брызг моря. Мокрые волосы прилипли к итальянской рубашке, но этот хлопок с такими неприятностями справлялся с аристократической простотой – высыхал и никаких разводов. Галстук того же итальянца заменил мне пояс, туфли я все же обула, в кабинете много кто ходил за день, чистым пол точно не был, а тапок у Андрео в комнате отдыха не предусмотрено. Холодильник открылся с приятным чпоком. О, как же я соскучилась по нормальным сырам – вот он мой обожаемый пармезан, а это мой нежный сент-агур, рыбка и мясо так и манили своими тонкими ломтиками. В общем, на мою тарелку переместилось все, что только могло переместиться из холодильника. Отнесла тарелку с едой на стол и вернулась за шампанским, пусть и без секса, но игристое будет в моей жизни сегодня. Может после моего «обнагления» Ковин вышвырнет меня за дверь. А бокальчики-то должны соответствовать шампанскому. Где-то была коробочка, я же покупала для шефских романчиков набор шикарных бокалов. А вот и она. Бокал я взяла только для себя.
Устроилась поудобней за столом, еще и льняные салфетки прихватила, почти ресторан, свечей не хватает. Шампанское открыл шеф, сам от спиртного отказался, но дополнил мою трапезу конфетками. Жизнь почти хороша, еще бы в кабинете не заперли, так было бы просто чудесно. Даже на лирику потянуло, средневековую.
– И заперта Николь в светлицу, ей на волю не пробиться. Низкий свод сложен на диво и раскрашен прихотливо. Вот на мрамор у окна опирается она. Белокура, светлолица, брови тонки, ясен лик, локон по ветру струится. Кто прекрасней в этот миг?!
– Голод утолен, мы можем продолжать разговор? – как-то с легкой насмешкой спросил Ковин.
– А нам есть о чем продолжать? – уточнила я, прихлебывая шампанское, вкусное. Сухие вина и брют начинаешь ценить с возрастом или с доходом, а в моем случае с шефов, Розин приучил с Минкиным.
– Не все проблемы решены.
– Мои почти все. Еда есть, вода есть, даже спиртное есть, спать есть где, до понедельника продержусь, а в понедельник Вы все равно меня отпустите.
– А если нет?
– У Вас нет вариантов. В понедельник приезжают ваши любимые финны, в кабинет Вы их не поведете, значит уйдете в переговорку, а где заветная кнопка я знаю.
– Могу послать зама, и мы будем мило сидеть дальше, выясняя, в чем же причина вашего неадекватного поведения.
– Моего неадекватного поведения? А может все дело в ваших словах. Вы же жалеете, что взяли меня!
– Я не мог такого сказать!
– Да? Могли! И можете здесь мило сидеть и дальше, а я пошла спать!
Все же я не до такой степени жестока, подушку и одеяло в Ковина швырнула, а могла бы и не выдать спальный комплект. Уснет шефушка, так я и сбегу. Щелк. Вот, зараза, на ключ закрыл, а запасной у меня в кабинете. Расправила диван, растелила постель и завалилась спать все в той же рубашке Стефана Ричи.
Заснуть не могла долго, все выискивала ответные ходы.
В мои планы совсем не входила ночевка в кабинете, но подушка и одеяло, так любезно брошенные в меня Ники не оставляли сомнений в перспективе сна на столе. Можно устроиться в Саду или на коротком диване.
«Механика надежней» – закрыл еще и на ключ, пароль она знает, а дубликат не с ней. Не сбежит. Ники еще долго копошилась, но, кажется, все же улеглась. Вот упрямая. Я-то решил, что все вопросы по ее взаимодействию с партнерами давно закрыты, оказалось – нет. Черт бы побрал тот вечер и Софью с ее длинным языком. Получил запись на кладбище, и так был в отвратительном состоянии, а после прослушивая совсем сорвало с катушек. Разочарование, черное, безысходное, захватило так, что только и оставалось пить. Не думаю, что ее так сильно задели слова, что жалею о том, что взял ее на работу. Не жалел, и не собираюсь жалеть. Просто не так поняла, или я не так сформулировал. Но было что-то еще, что-то, что все еще злило ее, заставляя обижаться. Обижалась она как маленький ребенок, вся надулась, и никого слушать не желала, голову в сторону и только фырканье в ответ.
Ничего, еще все выходные впереди, не самая плохая перспектива провести их с ней. Разберемся в наших недомолвках. О том, как она выглядит в моей рубашке лучше не думать.
Еще раз проверил дверь, заперто, не сбежит. Так, наверное, и Кощей над златом не чах, как я над своей хозяйкой приемной. Запирая на ключ очередную дверь, ощущал себя зеленокрылым и ядоплюющим, что в очередной раз вернул Хаму в замок.
«Черт». Уснул все же.
Старался не шуметь, открывая дверь. Ники недовольно поморщилась, повернулась на другой бок, скидывая надоевшее одеяло…
Потянулась, откинула одеяло, открыла глаза. Его взгляд не оставлял сомнений, что он хочет, да и тело тоже.
– Не здесь, – пошептала ему на ухо.
– Точно?
– Да. Не хочу здесь. Поехали к тебе.
– Как скажешь.
Поднял меня на руки, вынес из кабинета, направился к дальнему лифтовому холлу. К персональному лифту, чтоб уж точно никто из коллег не увидел нас вместе. Уткнулась лицом в шею, чтоб даже на камерах не было понятно, что это я. Он торопился, шептал слова, что распаляли кровь, обещал так много, а почти верила.
– Отпусти.
– Нет, ты моя, только моя.
– И куда я сбегу?
Он все же позволил мне встать рядом с ним. Даже подал руку, чтоб мне удобней было снимать мои обожаемые туфли. И меньше всего он ожидал, что шпилька одного из них вонзится в его горло.
– За что? – хрипел он, оседая по металлической стене лифта.
– За все.
Кровь все текла и текла, он даже уже перестал хрипеть, а кровь все текла, и текла, затапливая пол лифтовой кабины, подбираясь к моим ногам. Она все не хотела останавливаться, текла и текла…
Открыла глаза, я все еще в комнате отдыха, уже хорошо, что не лифтовой кабине с трупом шефа у ног. Но звук так и не исчез, прислушалась. Шум воды. Вот что меня разбудило. Вода, душ, Ковин в душе, а значит… Туфли в руки и бегом к столу, кнопку нажала, теперь к двери галопом. Скотина, закрыл и эту дверь на ключ! Вот черт!
– Доброе утро, Николь Александровна. Умывайтесь и будем завтракать.
Шеф стоял в халате и усмехался, скотина этакая. В халате! Нет в его гардеробе в комнате отдыха халата, я там все вещи знаю от запонок до трусов. Нет халата в описи. А значит, пока я мыкалась взаперти, этот Суковин дома ночевал! Сжала туфли крепче, вот интересно, шпилька действительно шею пробьет с одного удара, или сходить за японским ножом?
Ушла в комнату отдыха. И мне халат прихватил, скотина. Нет, уж, буду и дальше портить ему рубашки, а то ишь Стефана Ричи для меня жалко. В этот раз выбрала белоснежную и черный галстук в комплект. Шеф за время моего приведения себя в порядок тоже сменил халат на брюки и футболку.
– Идете есть, Николь Александровна.
Пришлось подчиниться, просто есть уже очень хотелось, а голод единственное, что я очень плохо переношу.
Логотип ресторана на кольце для салфеток. Расстелила лен у себя на коленях, подняла крышку с блюда – классический английский завтрак, честно говоря, я бы предпочла овсянку, но выбор мне предоставлен не был. Пока я чистила перышки, Ковин свой завтрак смолотил и сейчас попивал кофе из бумажного стаканчика. А ведь в комнате отдыха стоит шикарная кофемашина и чашки есть. Решил-таки держаться от меня подальше для сохранения здоровья?
– Что ж, теперь вы в состоянии продолжить разговор.
– Стоит ли? Может уже отпустите с миром, и забудем друг о друге, как о кошмарном сне.
– Нет.
Стаканчик из-под кофе улетел урну. Шеф приготовился внимательно воспринимать информацию, таким он был с начинающими предпринимателями, когда пытался уловить суть их начинания и сколько он сможет получить на выходе, если вложится сейчас.
– Возвращаясь ко вчерашним словам. Я не жалею, что вас взял. Это аксиома. Все остальное временное помешательство. Что еще обидного я успел Вам сказать, Николь Александровна?
«Ну, сам напросился».
– Обидного больше ничего.
– И, слава богу, – облегченно выдохнул Шеф.
Я прожевала бекон, отхлебнула сладкий чай и выдала почти нежным голосом.
– Мерзостей наговорили и все.
– Я? Мерзостей?
– Вы. Или выяснение моей рыночной стоимости относится к категории приятностей?
– Стоимости?
– Да. За сколько же я с Вами пересплю.
– Я не мог такого сказать, Вы что-то не так поняли.
– Я?! Не так?! А как я должна была понять Ваше – и со мной сможешь за деньги и за сколько?!
Правый глаз Андрея Владимировича как-то нехорошо дернулся, а может мне показалось, а нет, еще раз дернулся, нервничает, значит, шефчик-то.
– Это все текила, я с нее дурею.
– Что у трезвого на уме, у пьяного на языке.
Шеф всем своим видом пытался показать, что и в мыслях никогда подобного не было. Что несчастная агава для него равна наркотику и рождает бред в сознании, что потом его язык на свет божий выносит. Все, текилы больше в его жизни не будет, а значит и бреда тоже.
Очередная коробочка конфет ручной работы с золотом в составе появилась на столе, как довесок к моему чаю. Только я столько сахара туда накидала, что никакого шоколада для умасливания моих разбушевавшихся нервов не надо уже. Главное чтоб туфли под руку не попадались, тогда у него есть шанс выжить. И ведь, Подкорковин за все время так и не извинился.
– Что еще мерзкого сказал? – решил продолжить допрос бывший руководитель, словно и не заметил, что его объяснение не сильно принято в обработку.
– Ничего.
Андрео напрягся, мое «ничего» ему явно не понравилось. И правильно!
– Ничего больше мерзкого сказать не успели, Вы как раз задрыхли, когда пытались познать меня поглубже.
Глаз шефа опять дернулся. Андрео побледнел, потом покраснел, и как-то нехорошо застыл. Может у него микроинсульт? А? Скорую вызывать?
– Я пытался Вас … обесчестить?
Слово-то какое нашел, долго в памяти ковырялся? Да кто ж тебе позволил бы?! Я еще в военных частях насмотрелась, что по пьяни мужики творят и обращаться с выпившими умею, зря, что ль тебя усыпляла.
– На диванчике в комнате отдыха. Хотели понять, стою я таких денег или боров переплачивает, – со вселенской обидой в голосе пояснила я. И даже всхлипнула. Лада бы мной гордилась сейчас.
Начала привирать, так не отступать же теперь, правда, заготовку «а я думала у Вас больше, шеф» использовать не решилась. Биг Босс все еще пребывал в молчании и никак не мог переварить свое «мерзкое поведение». У него всегда все по обоюдному согласию, он никого из краль не принуждал, каждый знал, что будет иметь от этой связи. С женщинами своего круга он был учтив и сдержан, и все тоже было по договоренностям, что каждый из них знал. А тут такое несвойственное свинское поведение.
– Понятно, – сказал Андрео.
И запал пропал, и выяснять больше ничего не будет. Действительно понятно, могу идти переодеваться, дверь будет открыта и трудовую он отдаст без вопросов, и на работу больше не позовет. В его шаблоне нет «глубокого познания подчиненных», также как и в моем шаблончике нет романов с шефом. Во многом наши барьеры похожи. Они помогают жить и выживать.
Собиралась я долго, сама не знаю почему. Дым сигарет в кабинете поборника здорового образа Ковина был совсем непривычен, а сигарета в руках из разряда бреда. Но Андрей Владимирович курил, стоял у двери в Зимний сад и курил, стряхивая пепел на дорогущий паркет, выбирать который ездил самолично в Африку. Моя трудовая лежала на краешке стола переговоров, дверь была открыта.
Туфли сменили сапоги, и теплый пуховик окутал мое тело. Окинула взглядом кабинет, ничего личного сюда не притаскивала последнее время. Как-то грустно было с ним прощаться. Да, не люблю незавершенные дела, но вы этот раз придется оставить все так, как получилось. Забрала только туфли, остальное можно и выкинуть.
– Прощайте, Андрей Владимирович.
Ответом мне стали упавший сигаретный пепел и легкий кивок.
Я свободна, но свободна ли я?
