Текст книги "Исповедь палача (СИ)"

Автор книги: Арсений Меркушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Аналитик не успел – ответ цивилизации на вызов был дан с опозданием.

Отступление. За несколько лет до «Смраной недели»

Что есть жизнь? Жизнь есть болезнь материи. – Так сказал один философ. Но тогда возникает вопрос – только ли одной болезнью может болеть материя, или кроме жизни, она может подцепить что то еще? И как одна болезнь воспримет другую – возникнет симбиоз, конфронтация или обе хвори друг друга просто не смогут заметить?

Когда большое мусорное пятно, состоявшее в основном из пластикового хлама, достигло площади Китая, и стало мешать не только промыслу рыбы, но даже судоходству – размеры бедствия стали экономически значимы настолько, что решать проблему стало не просто желательно, а необходимо.

Главная проблема была в пластике – он не разлагался, не опускался на дно, а океанские течения их года в год сбивали его в мусорные кучи в Тихом, Индийском, Атлантическом океанах.

Были выделены финансирование, лаборатории получили гранты, и начали искать пути решения проблемы.

Любая экологическая проблема решаема, если ее решение выгоднее ее наличия. И решение было найдено, а вернее сразу несколько. И в этом заключалась проблема, издержки и бонусы которые получают те, кто хочет создать нечто принципиально новое.

Так, создание ядерной бомбы обошлось США в астрономическую сумму – примерно каждый 20-й доллар, которые американцы потратили во Второй Мировой войне были потрачены ради создания атомной бомбы, а через 40 лет этот фокус смогла провернуть и ищая Северная Корея. А все потому что, в отличие от США, она знала КАК, и могла позволить себе не совершать принципиальные ошибки, не идти по пути дорогостоящих тупиковых путей, не делать то, без чего можно и обойтись. В принципе любой промышленный шпионаж и должен ответить на два главных вопроса – как надо и как не надо. Именно поэтому создавать, что-то новое всегда труднее, чем воспроизводить.

Но создавая нечто новое, будь то ядерное оружие или новый тип двигателя, кроме затрат на ненужные опыты, странные эксперименты и прокладку тупиковых путей, кроме всего этого вы, в качестве приятного бонуса получите еще кое что. Это результаты тех самых ненужных экспериментов, новые знания и опыт, и наработки, полученные в ходе движения к основной цели. И этого нет у других. Зато есть у вас – полученное дорогой ценой конкурентное преимущество. И если его нельзя использовать его тут и сейчас, то его надо хотя бы сохранить в тайне.

Решение пластиковой проблемы не было исключением из общего правила. После постановки задачи и выделения фондов, очень немаленьких фондов, нескольким конкурирующим группам был получен и результат – восемь рабочих групп пришли практически нос к носу со своими наработками. В итоге – пошли по самому затратному из вариантов – несколько кораблей гигантским неводом вылавливали пластик, и тут же на месте сгружали на судно-матку, где его и перерабатывал. Да, вариант был дорог, но он создавал рабочие места и давал для медиа хорошую картинку, и на тот момент это показалось главным.

Но любая, даже самая сложная проблема обязательно имеет и простое, легкое для понимания, но неправильное решение. Такое решение тоже было найдено. В ходе опытов по укоренному разложению пластика – был совершен прорыв – была найдена еще одна болезнь материи – вид бактерий разлагающих пластик – быстро и эффективно. К сожалению слишком быстро, слишком эффективно, разлагая за стуки то, что не должно было разлагаться ни за 100, ни за 1000 лет. И при этом размножаясь, производя споры легко переносимые ветром. И все тихо и аккуратно, правда с выделением очень агрессивной, но не стойкой кислоты.

Нельзя сказать, что не пытались встроить некие предохранители, обуздать слишком ретивого едока. Но все что смогли сделать – так это огранить период его размножения.

А потом о нем – нет, не забыли, а просто отложили на хранения, рассчитывая использовать полученные наработки через неделю, или месяц, год, или тогда, когда он понадобься.

Понадобился он гораздо раньше, чем предполагали.

Прошлое. За 12 часов до начала «Смрадной недели». Продолжение.

Человек в белом халате не знал что делать. Он был в панике, он был в ужасе, тихом, при котором трудно даже дышать. И ведь было от чего?!

Хороший и единственный сын любимой мамы, которая до сих пор, даже когда ему перевалило за 30-тник продолжает, приходит к нему, что бы поцеловать в лоб, пожелать спокойной ночи и подержать его за правую руку, спасая от греха рукоблудия дожидаясь пока он не уснет.

Любимая мамочка! Он будет им очень недовольная. Нет! Она расстроиться и огорчиться. Он будет им разочарована. А маму расстраивать нельзя! Это правило было зазубрено им еще четверть века назад, когда от них ушел этот похотливый озабоченный козел, урод и негодяй, как называла его мамочка. С уходом похотливой скотины единственным мужчиной в ее жизни стал он, и всю свою ласку, заботу и нежность уже больше двадцати лет она отдавала ему. Особенно заботу. А он отвечал ей взаимностью. Простое правило – нельзя огорчать маму. И он старался. Очень! Ежегодная поездка на Гавайи вместе с мамой, аренда в районе (центр Новато, где жили мамины подруги), просто ведение хозяйства – все это требовало денег. И не малых. Их, хвала Богу, хватало. Пусть коллеги посмеивались на немного нелюдимым старшим лаборантом Иеремией-Исайей Джексоном, но свое дело он знал туго, и за десять лет работы не было ни единого случая нарушения им регламента или инструкции, пусть даже хотя бы в мелочи.

Малоинициативный, не амбициозный и чрезвычайно педантичный исполнитель – он мог бы быть неуспешен где угодно, но только не тут – в лаборатории, имевшей дело с веществами с категорией опасности Red 1. Ему неплохо платили, но кроме денег нужно еще и уважение…Да, коллеги По-работе его ценили. А уважали ли? Скорее всего, да. Хотя и не за его педантизм, мелочную придирчивость к нарушениям регламента или что-либо еще. Трудно не уважать того, кто после работы, когда ты пьешь пиво, посматривая на часы – скоро ли муж твоей соседки уйдет в ночную, – трудно не уважать того, кто в это время делает что то важно и полезное для всех. Его ценили и уважали, а мама им гордилась.

Исайя Иеремия в свободное от работы время мыл бездомных, одевал их в одежду в старую, но чистую, ту, что поступала в их церковь от Армии спасения, брил, кормил. И видел их через неделю снова на улице – небритых, опустившихся, лежащих в обнимку с бутылкой в мокрых штанах.

Он убирал пляж от пластикового мусора, а океан, словно издеваясь над ним, выбрасывал, чуть ли не в два раза больше на следующий день.

Вместе с другими волонтерами он собирал средства на лечение тюленя, которому в горло попала нефть. Они смогли тогда собрать денег, вылечить животное и выпустить в море. И увидеть, как его в сотне метров от берега убила молодая касатка.

Его единственный советник и друг, его единственная и любимая женщина – его мамочка, говорила, что все это гордыня, что Бог испытывает его. Он соглашался – если мама так говорит, значит так и есть.

Но это был долг, необходимая работа, волевое усилие неправленое на то, что бы мама им гордилась.

А несколько лет назад он нашел то, что стало приносить ему радость. Волонтеры могут убирать мусор, устраивать жизнь бездомных, а могут помогать больным, людям с особенными потребностями, ухаживая за ними, сопровождая на прогулке, или даже выполнять посильную работу дефектолога. И тогда он понял, что ему нравятся девочки. Девочки, которые совершенно не походили на его маму. Мама была худая, а они были пухлые. Мама была строга, умна и все знала, а они наоборот были добрыми и глуповатыми, нуждались в заботе и во всем с доверчивой покорностью его слушались. Ему нравились эти глазки, чуть скошенные к носу, милая полнота лица, и даже слюни, которые они порою пускали. Они были восхитительны, и ему нравилось за ними ухаживать и заботиться, учить их…и давить демонов в своей душе. И как он был тогда счастлив, когда однажды одна из его подопечных обгадилась, и ему пришлось срочно тащить ее в ванную и подмывать во всех местах.

Синдромом Дауна редко болеют дети обычных людей – медицина позволяет увидеть лишнюю хромосому еще в утробе матери и вовремя прервать беременность. Иное дело низы общества, эмигранты, бездомные. Но и они любят своих детей. Слишком любят, что бы отказаться от них, и слишком бедны, что бы отдать в специализированную клинику или оплатить услуги квалифицированного дефектолога. Остается лишь наедятся на помощь добровольного волонтера из Социальной службы.

Его ставил в пример. Даже сняли о нем репортаж – три девочки и мальчик, которых он опекал по субботам и средам смогли, пусть и с задержкой, но окончить начальную школу. Мама была очень рада.

А потом он встретил ее – искусительницу Хлою. Пухлую, красивую девочку 13 лет. Три месяца, целых три месяца он крепился, прежде чем сделать ошибку… Отец девочки был в тюрьме, а мать была перманентно пьяна, и лишь заключение психолога, что отрыв дочери от матери крайне пагубно скажется на ее психике помешал забрать девочку в приют. И дал ему шанс…

Красота спасет мир. Да с черта два! Она погубит. Он был влюблен и у него была тайна. Страшная тайна…

«Пачему ты не пишешь. Я скучаю за табою. Я хочу что бы мы снова начали играть, как тогда…»

«Я лублу тебя. Я по тебе скучаю…Напиши мне…Или приходи – мы снова поиграем. Мне нравиться.»

«Я хочу за тебя замуж. Ты обещал…»

«Бабушка говорит, что когда у девочек прекращается кровь – она становится мамой. У меня нет крови у же два месяца. Я скоро стану мамой…»

Такие письма он стал получать последние две недели на свою электронку от Марии.

И последнее письмо, уже не от девочки, а от ее бабушки. Грязная ниггерская мегера предлагала порешить все мирно, называя, впрочем, астрономическую сумму за молчание. В противном случае его ждал суд, и срок. Долгий срок. А еще, что это самое страшное, он огорчит маму. Это будет катастрофа.

Мама не должна узнать – нельзя огорчать маму. Но что можно тут поделать?!

Убить эту мерзкую старуху и ее внучку? Но старая нигга* (унижиельноя название негра) куда то свалила, прихватив свою ненаглядную дурочку, и теперь строчит ему письма с угрозами.

Убить себя? Нельзя, Мама расстроиться.

Убить маму? – Никогда. Он ее любит больше жизни.

Но он знал, что выход есть – надо сделать так, что бы его проступок, его грех стал незаметным, мелким, незначительным. Лучше всего спрятать дерево в лесу, а покойника в морге, и потому надо сделать так, что бы никто-никто, никогда-никогда не сообщил его мамочке какой плохой и гадкий у нее сын. Надо сделать так, что бы проблема беременной Хлои и ее жадной бабки просто потеряла актуальность.

Их было несколько десятков – колбочек разного типа, на каждой индекс, означавший длинное название этой новой форме не-жизни, или не-материи – то ли вирус, то ли хим. Вещество. Но он точно знал, что ни ему, ни маме, ни той девочке содержимое не сможет навредить. Навредить напрямую, так правильно сказать. А раз так, то он и не убийца.

Не-жизнь колбы № 1 должна была кушать только некотрые типы изоляции проводов, Не-жизнь колбы № 2 – пластик бутылок, и так далее, и так далее. Их хранили тут как наработки их лаборатории, как памятник их попытке решить поставленную мега-задачу. И как задел на будущее. Их оставили тут в уверенности, что скоро настанет день, когда они понадобятся. Теперь этот день и наступил. Ему они и пригодятся.

Нормативы, регламенты, правила техники безопасности, – их он знал прекрасно. А потому и знал, как их обойти. Ему не спуститься с колбочками вниз, и не подняться на крышу. Но это ему и не надо. Небольшая охотничья рогатка вынута из кармана и первая колбочка отправляется в полет через маленькое вентиляционное окошко. Мощная принудительная вентиляция на несколько минут тключена, и поток воздуха не мешает маленькому грузу ракеткой возноситься вверх. Затем наступает очередь второй, третьей, четвертой …Они летят по крутой навесной траектории и падают далеко за оградой периметра, стукаясь о камни калифорнийской земли и разбиваясь вдребезги. Человек, отправивший их в полет счастливо улыбается – теперь можно не волноваться. Он вынимает свой коммуникатор.

– Мам, – голос негромок и умиротворен

– Да, сынок.

– У меня появилось несколько свободных дней. Помнишь, ты говорила, что давно хотел слетать к тете Беки, что живет во Флориде?

Получив утвердительный ответ, человек аккуратно закрывает крио-сейф и идет к выходу. Он счастлив.

Двенадцатью часами спустя самолет, в котором они с мамочкой летели во Флориду, разбивается при посадке. Все что капитан успевает сообщить наземным службам – это информацию о страшном смраде охватившем самолет, и о проводке, и обшивке, которые начали буквально на глазах за считанные часы превращаться в труху.

К тому времени старая ниггерка и ее умственно отсталая внучка тоже были мертвы: короткое замыкание, вызванное стремительным гниением изоляции проводки стало причиной не одного пожара.

То, что немногие выжившие нахвали Неделей смрада – началось.

Прошлое. Конец первого дня конца света

Небольшая комната в жилом комплексе Объекта № 127 и люди ее наполняющие. Разные люди – потому что они действительно были очень непохожими друг на друга, и разбивались на группки. Тут был и моложавый стройный китаец, сидящий чуть в стороне с мальчиком лет 12. И пожилой шарообразный толстячек с двумя девушками, возрастом лишь немногим старше мальчугана. И странная пара лет 40 – коренастый азиат, и женщина европейской внешности – эти держаться особо, по их позам, поведению, чувствлвалось, что он тут хозяева положения. И лысоватый мужчина славянской внешности, чуть испуганный или встревоженный, сидящий на двух чемоданах, и пытающийся успокоить своих – парня лет 16 и девочку на пару лет его младше. И все они были членами заговора

Макиавелли говорил, что любой успешный заговор должен увеличивать число посвященных лишь в самый последний момент, в противном случае он будет раскрыт.

Душой этого заговора были трое азиатов. Условно их можно было обозначить, как младший, средний и старший. Макиавелли они не читали, но умные мысли имеют свойство приходить в голову умным людям, а дураками эта пара точно не была.

– Все мы знаем для чего все тут собрались? – Вопрос, прозвучавший в комнате, был скорее риторическим, и толстячек продолжил. – Эксперимент, проведенный мною и коллегой Гутманом, – кивок в сторону мужчины с мальчиком, – показал, что примерно через 2–3 дня на Землю охватит некий катаклизм, причем всемирного масштаба, глобальный катаклизм, я бы так сказал.

– Песец. – Бросил реплику по-русски мужчина с чемоданами.

– Что? – переспросил, старик.

– Песец. Этически допустимая производная от слова pizdez. Означает, что все накроется женским половым органом. – Разъяснила ему китаянка особенности лексики местных туземцев.

– Ну, что-то такое и произойдет. Может произойти. Эту дату проверяли и другими нетипичным методами, и результаты были. ммм…странные и пугающие. – Старик сделал паузу, а потом продолжил. – С момента проведения эксперимента Гутмана-Фа весь проект Темпос переориентирован на переброску во времени по второму типу. Для молодежи объясняю – Первый тип – мы подбрасывали будильник и потом его ловили, за время полета – будильник не работает, время вокруг будильника замирает. Второй – мы просто бросали его вперед.

– Зачем? – Вопрос был задан по-русски, но старик его понял и ответил, – не только вы хотите жить. Сильные мира сего тоже хотят иметь запасной парашют в случае наступления того, чего, конечно же не может быть никогда. Поймите…ммм…простите, как вас корректно называть.

– Тэд или Эвард, как вам удобнее..

– Так вот, Тэд. Никто не хочет лезть в контур очертя голову, ни мы, ни тем более – они. Но, согласитесь, мы не знаем, что случиться через два-три дня, но согласитесь, если некий метеорит ударит по Земле, или микс испанки и эболы вырвется на свободу, вы ведь пойдете по пути меньшего риска. Не так ли?

– Да.

– Вот и они тоже. Никто не верит в то, чего, конечно же не может быть. Но если это произойдет, – а нечто уже происходит, об этом позже. В этом случае, стоит воспользоваться парашютом.

– Тогда почему тут никого нет, где служба безопасности, как мы прорвемся к модулю. И кто…

– Тэд. Разрешите Вам кое-что разъяснить. Первое, объектов, таких как этот не один, а целых 5, причем этот наиболее изношен в плане оборудования. Это не может не сказаться на надежности. Вы ведь не будете прыгать с изношенным парашютом?

– Нет. – Тот, кого называли Тэдом, задумался. А потом добавил, – но и выбрасывать его не буду.

– Правильно. И наверняка сделаете нужную закладку, на случай…Вы поняли? Отлично! А что же до службы безопасности, то поверьте она в курсе, по крайне мере ее руководитель на этом объекте и на данный момент – единственный представитель – господин Чжан.

Услышав свое имя коренастый мужчина привстал, слегка поклонившись Тэду.

– Далее. Мы не будем прорываться к контуру, а просто пройдем., и в этом поможет то, что вы храните в ваших чемоданах. И последнее, действовать мы будем только в том случае, если события нас к этому вынудят.

– Но почему нас так мало?

– Потому что пропускная способность контура ограничена – чем больше масса, тем выше вероятность, что он выйдет из строя после отправки хроников. Под выйдет из строя я подразумеваю воронку глубиной метров 50 на месте здания, где он находится. А работа на остальных объектах проекта будет остановлена на пару недель.

Тэд замолчал, переваривая услышанное, а потом задал вопрос, всем своим тоном подразумевающий, что ответа не требует – Вас всех не включили в группу эвакуации?

– Я и не просился. И даже не намекал, что желаю попасть в десятку избранных. Потому что даже не все заказчики проекта попадут туда. Это я уже знаю точно. – Толстячек довольно улыбнулся. – Правда, они сами об этом еще не догадываются. Кстати, не просился и господин Чжан, не просилась и его…, – толстячек глянул на господина Чжана вопросительно.

– Жена, – коротко ответил коренастый, и стоявшая рядом с ним женщина вдруг сжала его ладонь и чуть придвинулась к спутнику.

– И кто нас будет …отправлять.

– Та, кто будет заинтересован, что бы все прошло хорошо.

– У нас есть еще три дня? Вы так кажется, сказали.

– Боюсь, что уже нет.

– В смысле?

– Боюсь, Вы меня не поняли. Чем больше масса – тем вероятнее, чем что контур после отправки сразу накроется, и … я бы сказал так – контузит работу других контуров. Нашей массы – десятка человек и тонны груза хватит как раз для этого. Подозреваю, что у других тоже.

– У заказчиков?

– Думаю, что не только у них. Поэтому нам стоит рискнуть, уходя первыми, и плотно закрывая за собой дверь. Кто не хочет – будет отпущен за полчаса до…вы поняли.

– А три дня.

– Тэд, девочки – кивок в сторону своих, – госпожа ван-Гуттен, – голос старика чуть сел от волнения, и он делал небольшую паузу, а затем продолжил, – мы знаем лишь о том, что … 2032 года на земле будет очень плохо. Но ведь это не значит, что это плохо наступит мгновенно? Нет, – если метеорит – то да. А если болезнь, вирус, излучение солнца, или, в порядке бреда, нашествие инопланетяне. Но у нас есть преимущество – мы не имеем той власти, и того богатства, что заказчики проекта. Им будет труднее отказываться от них уходя в неизвестность с парой тонн груза. У вас, у христиан, есть хорошая пословица о том, что легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому в рай. Так вот, чем больше у человека богатства и власти, тем труднее ему будет решиться войти практически нищим в темноту. Нам в этом вопросе будет чуть легче, а значит и психологически к старту мы будем готовы раньше.

– А что нам делать сейчас?

– Последние пару суток Чжан и Гутман очень внимательно отслеживают все, что хоть краем говорит о возможности катастрофы.

– И?

– У нас возникла стойкая убежденность, что она уже наступила. Думаю, что счет пошел на часы.

Прошлое – «Первый день Смрадной недели»

ДНК человека хранит много тайн и секретов человека, и не только о том, кто его родители, но еще и откуда он родом, к каким заболеваниям у него нет предрасположенности, и к каким есть. Многое мог показать анализ ДНК. Исследуя его ученые смогли заглянуть в самые истоки человеческой и даже до-человеческой истории. И многое узнали. Например, то, что все люди действительно происходят от одной матери прародительницы – Евы, и, скорее всего, нескольких Адамов. Или, что люди действительно вышли из Африки, или…Да очень много чего может поведать анализ венца Homo Sapiens, в том числе и то, что на заре эры человечества, несколько десятков тысяч лет назад, когда Homo только-только стало Sapiensom произошла некая глобальная катастрофа, и численность людей на планете сократилась примерно до тысячи особей. Еще бы чуть-чуть, и человечество как вид настигла бы угроза близкородственных скрещиваний, вырождения и окончательного вымирания.

Но пронесло. А потом было всякое…Эпидемии. Стихийные бедствия, катастрофы, голодовки и войны на взаимное истребление, да такие жуткие, что по их окончании дочери ложились в постель к старику-отцу, потому как других мужчин способных дать потомство в округе уже не было. И род начинали считать не по отцу, а по матери. Просто потому, что из отцом мог быть насильник-завоеватель, раб, или близкий родственник, потому что свободных половозрелых мужчин в живых осталось очень мало.

И даже в Европе! Даже в пресвященной христианской Европе несколько сот лет назад Папа Римский разрешал добрым немцам-католикам иметь двух жен. Почему? Да потому что после 30-летней войны население Германии уполовинилось, а мужчины по большей частью удобряли своими телами поля битв. Но все эти катастрофы несли локальный риск, не глобальный. Страшное наводнение в долине рек Тигр и Ефрат, эпидемии Черной Смерти раз за разом косящие населения Европы и Азии, или корь, убивающая три четверти индейцев в Новом Свете, – все это были локальные катастрофы.

Но все изменилось, когда мир стал единым – пришла глобализация. А глобализация, как съязвил один шутник, это когда английская принцесса, с египетским бой-френдом на немецком автомобиле с датским мотором разбивается во Французском туннеле. И если раньше, в веке 15-м эпидемия чумы «путешествовала» от норок степных хорьков в Северной Монголии до Венецианских дворцов – годы и годы, а желтая лихорадка, сифилис, или болезнь Денге были вообще законсервированы на своей территории, то теперь все кардинально изменилось. Раньше мир был подобен множеству емкостей, а теперь у этих емкостей появились сообщающиеся сосуды, и носитель вируса Эболы из Центральной Африки получил шанс издохнуть в Париже на Монмартре, а голландский турист подцепить редкую венерическую заразу от тайского мальчика. И все это со скоростями немыслимыми доселе. Лет 300 назад, зараженный бубонной чумой мог издохнуть в монгольской степи, так и не поделившись с другими своей болезнью. Но это раньше…А теперь, у него был шикарный шанс добраться до аэропорта, железнодорожного вокзала, или просто скопления людей и уж там то отдать Богу душу, заразив при этом кучу народа. И уже какая ни будь стюардесса, улетая из Улан-Батора принимала эстафету от потерявшего в аэропорту сознания пожилого арата. И все для того что бы через 10–12 часов передать палочку смертельной эстафеты симпатичному стюарду из Чайна-Эйрлайнс, а тот …Вариантов было много, а итог один – судороги, понос, и, при отсутствии медицинской помощи – смерть.

Как можно бороться с заразой? Медики 21-го века была несравнимо выше знахарей и цирюльников средневековья, и могли за минуты справиться с тем, за что эскулапы прошлого и не стали бы и браться. Но было и правило, которого придерживались и в веке в 16-м и в веке 21-м – это разделение больных и здоровых по разные стороны. И чем дальше друг от друга – тем лучше.

Болезнь надо изолировать – правило забитое в подкорку головного мозга у многих народов. Нельзя приближаться к ставке хана в течении 40 дней, если у тебя кто-то в стойбище умер от болезни, – это помнил каждый воин времен Золотой Орды.

Нельзя взламывать дверь зимовника закрытую изнутри – это знал любой охотник-промысловик в Восточной Сибири даже в 19-м веке.

Sito, longo, trade (быстро, далеко, надолго) шептали несознательные жители средневековых итальянских городов убегая от эпидемии чумы и одновременно разнося ее дальше. В ответ на это сознательные власти областей еще не охваченных Черной Смертью (люди всегда были большими оптимистами) выставляли карантины, отделяя больных от здоровых.

Выявить заболевшего, изолировать, определить круг лиц, с которыми он контактировал, по возможности изолировать и их, – стандартная методика, доставшаяся в наследство современным медикусам от средневековых эскулапов и усовершенствованная ими.

Что (дата) плюс – минус неделя возможна вспышка жутко заразного инфекционного заболевания неизвестной этиологии была доведена в первую очередь до работников крупнейших аэропортов и железнодорожных вокзалов – именно они являются узкими точками, определяющими скорость движения людей.

Ее звали Нэнси Крюгер. И она работала в службе безопасности аэропорта () города Новато, штат Калифорния. Простая и в то же время очень ответственная работа – умная аппаратура сканирует температуру человека, и выводит на экран отклонения от нормы. Ну а она, Нэнси, должна это вовремя увидеть и дать целеуказания ребятам в рабочей зоне аэропорта. Сегодня можно то, о чем нельзя было помыслить и месяц назад – снять с рейса, задержать до выяснения обстоятельств, а при необходимости принудительно госпитализировать. И завтра, и послезавтра. А потом режим «Красный – синий» отменят и снова начнется обычная работа.

Тысячи и тысячи таки же, как и эта маленькая латиноамериканка, операторов аэропортов Майями, Сиднея, Москвы, Токио и множества других пытались выявить неизвестный фактор, или, как сказал представитель русских – то, не знаю что. В принципе он был прав. Потому как искали действительно фактор неизвестный, лишь возможно связанный с биологией.

Впрочем, усилия Нэнси Крюгер, как и тысяч других людей были напрасными, и таковыми они были сразу по двум причинам.

Да, предположения о некой инфекции, если ее можно было так назвать, было правильным, но она не поражала людей. И потому искали они не в том месте. И главное – не в то время. Потому как уже почти как сутки джин был выпущен из своей бутылки – криокамеры, и эта не-материя разработанная в лабораториях Новато начала давать споры, распространяясь по планете.

В теории содержимое этих колбочек должно было есть пластик, и изоляцию проводов, полиэтиленовые пакеты и другой пластиковый мусор, и ничего более– лишь несколько десятков видов материалов. Это они должны были все это поглощать в замкнутом герметическом пространстве, преобразуя пластик в дольно таки едкие, но быстроразлагающиеся кислоты и водород. Жрать, выделять споры, из которых за минуты должны вылупиться новые едоки, и снова жрать – быстро, очень быстро. Стачивая обмотку провода при благоприятных условиях за часы, а разовый полиэтиленовый пакет – за минуты. В теории, по исчерпании пластиковой еды у маленьких «едоков» должен был включиться механизм самоликвидации и они прекращали размножаться а, по-прошествии нескольких минут просто гибли. Так все и получилось, с той лишь разницей, что замкнутым пространством оказалась поверхность планеты земля.

Ненси Крюгер успела понять их общую ошибку, прежде чем крупный Аэробус потерявший управление врезался в здание аэропорта.

Прошлое – «Первый день Смрадной недели» (продолжение)

Человек – коллективное существо. Это волк или баран могут годами жить в одиночестве, а вот двуногое прямоходящее бескрылое, самонадеянно именующее себя венцом природы, вне общества себе подобных быстро дичает и дуреет. Порою даже сходит с ума. И не с волками и баранами нужно сравнивать человечество, а с существами другой организации и порядка – с муравьями, термитами, и пчелами. Тем более с пчелами. Изгнанная из коллектива пчела быстро умирает. Долгое время и у людей высшей формой наказания было изгнание – из стаи, племени, клана, города, или объявление вне закона. Человек баз рода и без племени был не жилец.

Вне пчелиного улья пчела не сможет стать пчелой. Человек – тоже. Волчонок воспитанные среди людей может убежать в стаю и имеет шансы прижиться, стать своим. А вот маленький Маугли, воспитанный волками, никогда не сможет стать полноценным человеком.

А еще пчелы умеют защищаться. В пчелином улье, как и в людском есть свои няньки, работяги, водоносы, строители, и конечно же защитники – военные. И задача защитников, как в человеческом улье, так и в пчелином – одна – не дать проникнуть в дом чужаку. Но если уж ты проник, если охрана тебя пропустила-проморгала, то значит ты свой. Ты полезная пчелка, ты не трутень и не паразит, который залез, сюда, что бы обокрасть и навредить бедным трудолюбивым пчелкам.

Но человеческий улей гораздо сложнее пчелиного. Для пчелок немыслимо, если бы пчела-охранник из улья вступил в сговор с трутнями и пропустил их к меду, личинками и матке. Для пчел – это немыслимо, потому что это инстинкт. А для человека – это всего лишь вопрос мотивации. Животное не может предать своих, в отличие от человека.

Руководитель Службы Безопасности объекта № 127 строил и контролировал периметр охраны, отвечал за него. Он его и предал, открыв путь паразитам, и сам же возглавил их вторжение.

Несколько часов назад, когда принципиальное решение было принято ему, взрослому мужчине сорока лет вдруг стало холодно и зябко. В их комнате было добрый десяток человек, но все они как то неожиданно умолкли, глядя на него. А он, Чжан Мин сидел и молчал, молчал, наслаждаясь последними минутами, нет, скорее мгновеньями, прошлой жизни. Ему не хотелось сжигать за собой мосты, делать шаг в неизвестное, будто бы прыгая с теплого солнечного берега в черноту неизвестности воной глади. Не хочется, ой как не хочется! Но надо. Ибо зарево пожара уже видно не горизонте. То, что Гутман обозвал «водородной бомбой наоборот» уже успело охватить север Калифорнии, а значит …А значит надо спешить. Потому как информация приходит с опозданием, и, вполне возможно Смрадный день (так его называют в репортажах) уже не в сутках, а в часах пути от их Объекта. И что не они одни решат использовать такой странный запасной парашют.

Его размышления прерываются звуком коммуникатора. Поднеся к уху и выслушав то, что кто-то далекий и наделанный большой властью хотел от него, от Чжан Мина, он немного растеряно обвел глазами собравшихся.