Текст книги "Исповедь палача (СИ)"

Автор книги: Арсений Меркушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Магда Яблуневская раньше не понимала – как такое возможно? Как можно сортировать детей по росту: на право, тех, что пониже или слабее – в газовые камеры, и налево – на работы…а потом тоже в газовые камеры. И при этом, вечером после работы так радостно смеяться в компании коллег. Но это было раньше. Теперь для нее многое становилось яснее. Надо было всего лишь рассматривать то, что ты делаешь как работу. Неприятную, будничную, но полезную работу. А еще, что немаловажно, надо научиться расчеловечивать людей, видеть в «образцах» лишь часть работы. Все они для нее – и умственно-отсталая женщина, и заключенный, загибающийся от туберкулеза, сумасшедший бродяга, – все они для нее не люди, а лишь «пробы» эксперимента идущие за номером.

Проба № 42… Проба № 46…Проба № 48 – большинство их них умирает, но есть и те, кто остается в живых, кто переносит воздействие контура. И накапливается статистика, что бы потом Магда Яблуневская, Гротман и другие, смогли сделать правильные выводы.

Теперь все средства идут только разработку варианта «Б», и только на него. И опыты с биотой, как назвал это Гротман, лишь составная, но вовсе не главная часть. Но и эта черновая работа очень важна. И они ее делают.

Конец дня, но идти к себе не хочется. Нет, ей вовсе не одиноко, у нее нет депрессии, и в тишине ей не мерещатся призраки „проб”. Ей просто хочется поработать в своем уголке лаборатории.

Все ее внимание приковано к графикам и моделям, строящимся на экране монитора, и он не сразу замечает Гротмана.

Высокий плотный мужчина смотрит как будто сквозь нее, прислонившись плечом к косяку двери, погруженный в собственные мысли.

Наконец, словно собравшись с мыслями, он произносит, – Магда, я думаю первую стадию опытов можно считать оконченной.

– Вторая стадия?

– Да. В теории наработки у нас были и раньше. Но теперь будем проверять теорию практикой. Думаю, что теперь будет сложнее, психологически сложнее, если ты понимаешь.

– Почему?

– Потому что теперь „пробы” в большинстве случаев не будут умирать, или не будут сразу умирать.

– Витольд, но почему мы просто не заменим их обезьянами? Тот же вес, рост, да и энцефалограмму можно снять почти так же легко.

– Ты не первая задаешь такой вопрос.

– Так почему не обезьяны?

– Потому что исчезновение 100 горных горилл или шимпанзе будет труднее скрыть, чем пропажа тысячи бомжей или психов.

Молчание, повисшее в кабинете после его слов, было нарушено голосом Магды.

– Тебе не страшно? Не страшно от того, во что мы превращаемся?

– Хороший вопрос. Я долго думал над этим. – Иоганн Гротман замолчал ровно настолько, что бы неторопливо пройти и упасть в кресло, а затем продолжил. – Ты слышала про нацистские опыты над людьми?

– А мы чем-то сейчас отличаемся?

– Если честно, то уже ни чем. Тогда, разве что убивали евреев и русских, а мы сейчас – уродов и дураков. Но вот что я хочу тебе сказать. Немцы искали, в том числе, способ откачать попавших в ледяную воду летчиков и моряков. Для этого они сначала замораживали людей до смерти. Им было важно знать – как долго человек сможет прожить в ледяной воде. Как ты понимаешь, выживших тут не могло быть по определению. Когда же сроки были установлены, они перешли ко второй части опытов. Теперь они тестировали способы реанимации– сначала доводили подопытного до крайней точки, которую они уже знали, а потом… А потом было разное – и женщины, и горячая ванна, и водка. И все это с целью – узнать, как наиболее быстро откачать попавшего в ледяную воду моряка или летчика.

– К чему ты это?

– Не спеши. Так вот, среди прочего им удалось установить, что если у подопытного, который подошел к крайней точке, затылок был погружен в ледяную воду – реанимировать его нельзя. Совсем нельзя. В результате – был разработан специальный спасательный жилет с подголовником, что бы затылок всегда оставался над водой. В наши дни подобный подголовник имеется практически во всех военных спасательных жилетах, и он, наверное, спас уже не одну тысячу жизней.

Так вот, Магда, тебе уже ничего не изменить, но ты все еще можешь успеть найти свой подголовник.

Подумай над этим. Чистенькими нам уже не стать. Но в наших силах еще не стать совсем черными. А теперь лучше иди, поспи. Завтра будет трудный день.

– Проба № 52. Показания сняты. Приготовитися к очиститке контура. – Голос Магды Яблуневской все также сух и деловит, но это дается ей уже с большим трудом. А в это время синего от наколок задохлика, стоявшего в центре контура выворачивает наизнанку кровью, и датчики фиксирую остановку сердца.

Проба 52-3, проба 52-4, проба, проба, проба…Гротман был прав, теперь все сложнее. Теперь они ближе к цели, и „образцы” не подыхают сразу, но от этого даже тяжелее.

Наконец, месяцы спустя после старта эксперимента происходит то, к чему они стремились: проба № 52-9 – не умирает, не сходит сума, а просто исчезает.

Успех?! Не совсем. Потому как только нащупано нужное направление, и неизвестно в каком состоянии объект попадет в точку назначения – примерно на 10 лет вперед от исходного времени.

Но все равно, это – успех! И успех несомненный!

Гротман навещает ее тем же вечером. Он мало похож на того погруженного в чувство вины и рефлектирующего мужчину, каким был несколько месяцев назад. Сей час он – сама деловитость.

– Нам не нужна больная и испуганная личность. Теперь опытный образец должен быть максимально приближен к «чистому» человеку.

– Обколоть?

– Да, можно, но не будет чистоты эксперимента. Ведь и заказчики, да возможно и мы сами не будем уходить Туда, когда наступит час X, обколотые морфием.

– Что вы тогда предлагаете?

– Давайте поступим так…

Магда Яблуневская уже не так суха, как раньше – теперь все иначе: „мартышка” должна уходить спокойной и не испуганной. Все должно максимально приближено к той ситуации, когда телепорт понадобится ее работодателям.

И все чаще и чаще вместо затухающей кривой посланная вперед „матышка” показывает устойчивые синусоидные линии энцефалограммы. Главное теперь – чистота эксперимента, и отправка „обезьянок” должна идти так же, как будет идти отправка белых людей.

Очередная „мартышка” – мужчина около 40 лет подходит к контуру.

Куда мне теперь? – Мужчина поворачивает голову и смотрит с экрана монитора на Магду и двух ее ассистентов. Как Вас зовут? – Спокойный голос госпожи Яблуневской раздается из динамика. – Простой вопрос, но он обычно всех немного расслабляет. Ведь у жертвенного козленка не спрашивают его имя перед закланием. Станислав. Станислав Юрьевич Завизион, 42 года, осужден по статье…Не надо, Станислав. Вы знаете условия эксперимента? Уверена, что да. Но я обязана повторить. В не зависимости от его исхода – судимость с вам снимается, и вы освобождаетесь. Вероятность летального исхода – около 30–40 %. Суть эксперимента раскрыть вам не могу, но он будет не продолжителен и относительно безболезнен. У вас есть вопросы или пожелания?

Вероятность гибели в 30 % была взята Магдой, что называется, с потолка. Просто, как ей самой казалось, большая величина напугает „обезьянку”, а меньшая не покажется такой уж достоверной. Что будет порождать недоверие… и страх.

Обезьянка под номером 58 задумывается на несколько секунд, а потом задает вопрос, – вы сказал 30 % это вероятность смерти. Есть промежуточные варианты. Слепота или паралич, например?

– Нет. Только или-или.

– Что мне тогда делать?

– Ничего. Просто ждать. Эксперимент уже начинается.

Магде вдруг становится смешно – они играют с тончайшими матерями, высокими энергиями и еще Бог знает с чем, и все приводится в действие простым опусканием рубильника, будто в дешевом голливудском фильме.

Но все в порядке – обезьянка не умирает, а благополучно исчезает из системы контура, опытным путем подтверждая правильность заданных настроек, и давая новый массив данных для статистики и анализа. Все нормально – не она первая, и уж точно не она последняя.

– Проба № 58 прошла контур нормально. Параметры в переделах допустимых… – Неожиданно голос госпожи Яблуневской, только что заносившей данные эксперимента в протокол прерывается. Ее посетила очень удачная, как ей казалась мысль – загрузить работой их штатного психолога. На ее счету было уже около десятка относительно успешных забросов «обезьянок», и это давало возможность составить примерный портрет того, кто имеет наибольшие шансы не умереть в контуре, а исчезнуть с опусканием рубильника, да еще и демонстрировать после этого устойчивую кардио и энцефалограмму. И тут может помочь все – физические данные, возраст, образование, срок и статья, IQ, и даже то, что он любил читать, смотреть, слушать.

Лицо «обезьянки» идущей под номеров 58 было все еще свежо в ее памяти, и она, из любопытства решает чуть глубже глянуть его про-файл.

…Образование высшее, физически здоров, 42 года, психическое здоровье – знак вопроса, – почти каждый пунктик, который она нажимает – раскрывается длинным каталогом из новых пунктов и подпунктов. Ничего принципиально нового она тут пока не видит, ну да ладно – возможно там, где не смог увидеть физик, сможет заметить психолог.

И лишь дойдя до пункта – «Предпочтения и интересы», и перейдя по нему в «Тюремная библиотека – книги заказанные и потенциально прочитанные до после перевода в программу «Темпос»» Магда Яблуневская улыбается. «Обезьянка» номер 58 явно стремилась к самообразованию, но это среди сидельцев не редкость. Куда интереснее было то, в каком направлении уже не первый год грыз свой гранит науки этот 58-й: „Тактика допроса”, „Справочник психологической безопасности”, „Технологи тоталитарных жертв” – первое, но единственное, что попалось ей при очень беглом просмотре того длиннющего списка прочитанной литературы, который был за плечами у 58-го.

– Мы оказали миру услугу. – Раздается за ее плечом голос Гротмана. – В последнее время или у Магды снизилось внимание, или ее начальник начал двигаться незаметнее, но его появления в том, что ее команда в шутку назвали ЦУПом, она не заметила

– Почему?

– Ну, ты подумай, Магда. Лет через 10–15 этот… – доктор Гротман слегка прищурился, читая верхнюю строчку выписки, – …этот Завизион Станислав Викторович вышел бы на свободу. Представ себе человека, который последние годы до освобождения зачитывался подобной литературой. Я порылся в его сумке. Он сумел утащить одну из книг тюремной библиотеки. Знаешь, как она называлась?

– Как?

– „История испанской инквизиции”, 3-й том.

– И что тут такого. Обычная книга. Я, кажется, тоже ее читала давно, ну или что-то похожее.

– Но ты, наверное, не подчеркивала выбранные сроки, и не комментировала на полях что-то типа „слабаки” или „неженки и идиоты”, или „подход дилетантов”?

– Нет.

– Вот и я об этом. Какой срок ты ему поставила?

– 58 лет реального времени.

– Ясно. Следующую мартышку отправляем с такими же параметрами. Подберешь, кого ни будь такого, что бы нашему 58-му не было скучно там

Она не знала, да и не могла знать, „обезьянку”, идущую под номеров № 58 только что вырвало и она ненадолго впала в беспамятство. Правда на очень короткий срок, и затем снова пришла в себя от нестерпимой боли в голове, от хруста песка на зубах и от ощущения, что к ней кто-то приближается.

Поднявший голову человек увидел несколько фигур с явным и недобрым рассматривающих его.

А затем был удар палкой по голове – не сильный, но достаточный что бы № 58 надолго забыл о боли.

Настоящее. «Раденье» 1 мая марта 55 года Эры Пришествия Пророков

В каждой женщине должна быть загадка, изюминка, или хоть что-то, что делает ее непонятной остальным.

Да-да, эта самая изюминка должна быть. А если ее нет, то это уже не женщина, а просто кусок мяса, тупая самка, но никак не объект желания. Это, правда, вовсе не вселенская мудрость, а мои личные тараканы в голове, но это все-таки мои тараканы, и они мне дороги. Впрочем, многие из ищущих истину вроде Савуса или Игнация тут вполне со мною согласны. А жизненного опыта тут у них уж куда как больше, чем у меня.

Таинство Полного Покаяния убивает женщину в глазах Ищущего Истину чуть более чем полностью, – в этом я убедился еще лет 10 назад. А ведь я почти полюбил ее, ту, мою первую, жалел ее, страдал, даже раздумывал бросить все и бежать с ней и сыном к технарям.

Нет, наверное, никуда бы не побежал, и ничего бы не бросил, и никого бы не предал, но так сладостно было тогда мечтать!

Процедура полного покаяния очень затратна для психики обоих сторон, потому и практикуют ее не так уж и часто. И она же порождает странные отношения между «сосудом» и «губкой»…

Губка, мягко и нежно должна вобрать в себя все нечистоты, и вернуть в сосуд уже чистую воду, – примерно так объясняет Савус своим немногочисленным ученикам основы технологии такого допроса.

Допрашиваемый, который полностью открылся ищущему начинает испытывать порою к нему самые теплые чувства, практически влюбленности, а иногда и просто страсть. Тут есть, что-то от Стокгольмского синдрома. (Интересно, живет ли там сейчас еще хоть кто-то?)

А вот нашему брату дознавателю не позавидуешь. Еще пару недель назад я буквально жаждал обладать этим ангелочком – связанной, нагой, беззащитной…

А теперь!? А теперь эта дура, вчерашняя крестьянка, а ныне – полусестра Ангела, треплется и треплется на публичном покаянии о мнимых и истинных своих грехах и о грехах своих непутевых родственничков, – сейчас время исповеди, и каждый перед началом Радения должен покаяться – во всем и перед всеми. Она говорит, лежа ничком в центре крипты, а я даже ее не слушаю – просто смотрю на эту дуру как на кусок мяса к концу затянувшейся осенней жирной загонной охоты, когда хочется чего-то постного и овощного, или вообще – поголодать.

И так тянет вырваться из объятий этой реальности! Ну, или просто уйти в загул – на сутки, на час, да хоть на 10 минут. Но как?!

Пиво из багульника и вереска не даст нужного эффекта, да и видеть старшего дознавателя в неприглядном виде младшие братья не должны.

Канабис? – Можно, но не сей час. Не сей час…

Секс? – Неплохой вариант, но сейчас ранняя весна, а потому и 20-дневный мартовский пост. Давным-давно, еще в прошлой жизни, слышал, что питание в старину было куда как полноценнее! Ведь средневековый крестьянин употреблял более 70 растений дикорастущих в природе. Бред, бред и еще раз бред! Только от большого голода можно прийти к выводам, что сныть, рогоза или папоротник и еще 30–40 прочих дикоросов пригодны в пищу. А весенний пост приобретает не только мистическое, но и вполне практическое значение – еще один повод, что бы не сожрать посевной фонд.

Нет! Конечно же мы не голодаем, в этом одно из важнейших преимуществ Ордена, но пост есть пост… А для мужчины перешагнувшего через полвека трудно сидя на умеренной овощной диете, с преобладанием кислой капусты, одновременно с куском жаренной телятины хотеть еще и бабу.

Сейчас бы я глянул какую ни будь комедию или слезливую мелодраму, но последний телевизор на этой планете с вонью и пшиком давно погас.

Но маленькая хитрость, та, которой я наловчился полвека назад, у меня все такие есть. Это мое собственное кино, мои воспоминания, которые от меня никуда не денутся…Да, кино это смотрено-пересмотрено по десятку раз, но тут я сам себе режиссер, способный менять угол зрения, погружаться в ощущения, запахи и полутона точек зрения.

Орден всесилен, вездесущ и многолюден – такой главный миф, который Орден распускает о себе.

А сейчас, стоя на коленях в крипте мы все его члены, суставы и сочленения – мы все тут равны – и братья и сестры, и легкое зерно и тяжелое, и проросшее. Так надо – очень вредно, когда схимник забывает что полубрат или послушник – это тоже часть Ордена, ну а послушнику тоже будет не вредно почувствовать себя частью чего то большого и цельного чем просто членом команды по чистке уборных или .

Тут в крипте, на воскресном бдении собрались практически все обитатели 7-й цитадели – послушники, полубратья, братья, отцы и схимники. Есть и полу-сестры, но их мало – беременным запрещено поститься, бдеть и тем более – Радеть.

Редко можно увидеть легкое зерно старше 16 лет, – и это понятно. Сроки жизни сейчас существенно меньше, а Орден не может позволить себе вкладываться в брата, который зажился на этом свете.

С точки зрения окружающих, я если не патриарх, то уж точно почти что старец. А еще – Я – тяжелое зерно. Проросшим, впрочем, мне никогда не быть. Конклав очень хорошо понимает, где мне не место, и я с этими ребятами согласен – каждому человеку свое место, а каждом месту – свой человек.

Теперь очередь Савуса – он начинает свою исповедь, и она проста и незатейлива, как у любого искренне верующего. А мой крутобедрый ангелочек, словно специально теперь колышется своими выпуклостями впереди.

Все! Больше смотреть на эту жопу у меня нет ни желания, ни сил, и я начинаю смотреть свое кино, свое прошлое. – Брату Домицию позволено медитировать и впадать в транс во время подготовки к Радению, вот он и впадает.

Женщина кричит на парня. Ее зовут Света, а парня Стасик. Стасик – это я. Правильнее сказать – им был я. Я был многими, теперь Я – это старший дознаватель Ордена брат Домиций, но в этой серии я пока все еще Стасик.

Стасик – думал, что он самый умный, и решил обмануть банк. Ошибка, не трагическая и пока что не смертельная.

Правда Стасик не учел, что его начальница, – грозная и въедливая Светочка, – однажды выйдет в субботу на работу, и задержится там, на день, а потом и на ночь. И все для того, что бы выяснить, что едва ли не пятая часть всех карточных проблемных кредитов, по которым у банка возникли проблемы с погашением, и долг по которым покрыла страховая компания, были выданы через подставных лиц одному единственному человеку. Ее подчиненному Станиславу Викторовичу Завизиону.

В принципе подлог не должен был всплыть вообще – проблемным долг бывал не более месяца – ровно столько времени было не обходимо для формирования дела и передачи его в страховую компанию по застрахованному риску невозврата, и получению возмещения закрывающего долг. И дела по проблемным, погашенным, а потому и «закрытым» долгам пылились в архиве.

А как острожный человек Стасик умел работать и мог надавить на настоящих, реальных должников, и те платили (кто мог, конечно). Как результат – в целом показатели проблемных кредитов по его филиалу были очень даже неплохие, пусть и не образцовые. Хотя и могли бы быть таковыми, но выделяться Стас тоже не хотел.

Ему оставалось лишь отнести дело в архив, и по прошествии двух лет с момента погашения – уничтожить.

Но Стасик не учел женской чуйки, интуиции, а возможно чего то еще. Но сложить 2+2 Светлана Сергеевна умела. Ее беда была в другом – имея математический склад ума она порою слабо разбиралась в своих собственных желаниях. И сейчас она не знает, что ей делать – сдать проворовавшегося подчиненного в службу безопасности банка, или заставить его поделиться, или просто ничего не делать, и держать его всю оставшуюся жизнь на крючке.

И вот теперь Стасик молчит, а она на него кричит. Она на него кричит, а он молчит.

Стасик не знает, что ему делать, он испуган и подавлен, а женщина, пригласившая его к себе домой на-поговорить, тоже не знает, что пока делать. Вернее она сначала знала, потом передумала, и сейчас походу дела, решает на каком варианте остановиться. А потому и кричит – что бы скрыть собственную растерянность и работу мысли.

Это продолжается уже около полу-часа. За этот срок Стасик уже успел написать на бумаге чистосердечное признание, и наговорить на диктофон то, что написал на бумаге.

Ты, Стас, все вернешь. Все, я сказала.

Стас не может больше говорить – ему стыдно, ему гадко, ему хочется умереть. А Света продолжает кричать – она может себе это позволить, особенно имея такую силовую поддержку как ее братец – двухметровый амбалоподобный детина.

Ты, Стас, все вернешь. Все! – Кажется, Света принимает окончательное решение, решив, что если не знаешь, как делать, то делать надо По-закону. Я не могу. Я уже потратил часть, – голос Стасика глух и тих. Сейчас просто ему хочется издохнуть. И сколько же? Около 200 тысяч…Это из скольки?! – Ответ Света давно знает, и вопрос ее не имеет смысловой нагрузки. Так, просто пауза. Из полутора миллионов.

Светочка умолкает, но лишь только затем, что бы потом сделать ошибку. Не надо было так оскорблять мужчину, да и выбивать деньги из воришки было не в ее компетенции.

Ты! Ты?! Ты – гандон штопанный!! Ты все вернешь! Все! Я так сказала!

Мой телевизор имеет преимущество – он куда круче чем 7D, – в отличие от визуального, и тактильного эффекта я могу не только видеть, но и чувствовать, вспоминая то, что испытал герой моего фильма…

Щелчок, срыв резьбы с нарезки, ушат холодной воды и удар током. Нет, Стасик не оказывается в состоянии аффекта, он прекрасно понимает, что делает, и что сейчас будет. Но ему вдруг становится очень легко и весело, и дышать становится легче. И хорошо. Больше не надо терпеть и пресмыкаться перед этой сукой, теперь все можно!

Кажется, Света успевает понять, что перегнула палку, но сказать что то уже не может, – трудно говорит, когда недавно сидевший на табуретке 27-летний хлюпик, который или молчал, или пускал слезы вперемешку с соплями, тебе сначала душат. А потом взяв за голову бьет затылком о дверной косяк. Все происходит за каких то 5–6 секунд, но дверной косяк куда как крепче затылочной кости.

Гамнюк, что ты наделал!? – Амбал стоит в дверях, и в его глазах легко читается и ужас, и испуг, и растерянность.

Это кино я смотрю не в первый раз, и ошибку мужчины вижу очень четко, – не стоило ему поворачиваться спиной к Стасу, пусть даже им самолично вырубленному и лежащему без сознания. И тем более не стоило называть так…Уродом – да, убийцей, негодяем, – как угодно. Но таким словом – нет, и еще раз нет. Есть байка, что даже у самого толстого стекла, там, где в одной точке пересекаются линии внутренних напряжений листа, есть одна критическая точка, и если чуть ударить туда, то лист взорвется брызгам осколков. Так вот – это неправда! Таких точек, как правило, несколько. Стасик был подавлен, разбит и размазан, и если бы ему в той ситуации приказали вскрыть вены, или прыгнуть из окна – он бы так и сделал. Но ни Свете, ни Гоше не стоило его так называть….Лист стекла вздрогнул, на мгновенье покрылся сетью множества трещин – и взорвался, неся облегчение и снимая запреты на можно и на нельзя.

Я вижу, как Стасик выходит из квартиры, как он спускается по лестнице, и как теряет сознание уже на улице.

А в квартире остаются лежать два трупа – женщина с разбитым о дверной косяк затылком и мужчина с двумя ножевыми ранениями под левой лопаткой.

Открываю глаза, – час исповеди еще не кончился, но те, кто уже облегчил душу, но слаб телом, или имеют срочные дела – те уже покидают зал.

Ну а я – остаюсь. Мне некуда спешить, а еще тут тепло и пахнет молодостью. Мне это нравится. И еще, потому что без меня, Савуса и Игнация-младшего – радение не начнется. И это хорошо… Я – остаюсь. Но делать мне пока что нечего, а потому продолжаю „медитировать”, погружаясь в свое «кино» прошлого, – туда, где я все еще Стасик.

– В период времени с 16 часов 00 минут до 18 часов 00 минут 09.03.2018 года, Завизион Станислав Юрьевич находился в помещении квартиры, расположенной по адресу: Запорожская область, Братский район, ул… дом… квартира… где, на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, вступил в ссору с Игнатенко Светланой Сергеевной, …. – Судье скучно и неинтересно. Дело резонансное и возможности договориться тут нет. И общественность, и пострадавшая сторона, и подсудимый знают – каким будет приговор. Все ее задача – лишь соблюсти формальности и не допустить ошибки в ритуале оглашения приговора.

А еще тут есть Стасик, хотя это его последняя серия. Скоро Стасик исчезнет навсегда, а его место займет осужденный Завизион. Но Стасик пока еще жив и спокоен. Он знает что будет, и примерно, сколько ему дадут. Ему дадут пожизненное.

– Своими умышленными действиями Завизион С.Ю. причинила потерпевшему Гришину Георгию Ивановичу телесные повреждения в виде: колото-резаного ранения левой боковой поверхности со стороны спины. Первый раневой канал пересекает хрящевую часть 8-го левого ребра, повреждает переднюю стенку перикарда и переднюю стенку правого желудочка. Второй раневой канал…. – судье читать еще долго, и пока у меня есть время вспомнить лица всех тех, кто был тогда в зале. А кто был? Да не так ужи много. Одиноко сидящий Мужчина в зале – это старший брат Стасика. Единственный из родственников кто от него не отказался. Разница между ними около 13 лет, и вряд ли бы кто назвал их братьями – так они были внешне непохожи – 27-летний Стасик и 40-летний Вячеслав.

– В результате умышленных действий Завизиона С.Ю… смерть потерпевшей Игнатенко С.С. последовала на месте происшествия от массивной черепно-мозговой травмы. В судебном заседании подсудимый Завизион свою вину по предъявленному обвинению признала полностью.

, – Еще двое – пожилая женщина и мальчик 14 лет. Мальчик все время смотрит на Стаса, а Стас на него. Периодически женщина пробует закрыть подростку глаза или отвернуть в сторону его голову, но это у нее все никак не получается и рука ее безвольно падает.

Мальчика зовут Егором. Он сын Светы, а женщина – мать покойной.

– Решая вопрос о виде и размере наказания, суд принял во внимание характер и степень общественной опасности содеянного, личность подсудимого, и отсутствие обстоятельств смягчающих наказание подсудимого. – Судья читает без выражения, женщина все время плачет, а мальчик смотрит на Стаса. А Стас на него. Вспоминаю свои чувства в тот момент…Да, уже тогда я понял, что как минимум один раз мы еще встретимся.

– И приговорить подсудимого Завизиона Станислава Юрьевича к пожизненному заключению. – Все. Эта серия окончилась. Тут Стасу пора уйти, уже навсегда, а его место займет осужденный Завизион Станислав Юрьевич.

Сейчас в крипте людно – никак не менее 70 человек, но радеть могут лишь крепкие – не только духом, но и телом. Остальные могут быть лишь соучастниками, то есть соучаствовать, подпевая, притопывая, прихлопывая, или просто пребывая в молитвенной медитации. Впрочем, такое не приветствуется. Но выдержать полное Радение могут далеко не все. Я пока что могу.

Снова сажусь на пол, прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь уйти в прошлое.

Что СЕЙЧАС смотреть – сериал или экшен? Мой сериал – это 15,5 лет тюрьмы, – длинная серая жизнь, скрашиваемая лишь передачами или свиданиями с братом. – Три соседа в камере, три свидания в год, три передачи и три бандероли – это тоже в год. Изо дня в день слышать одни и те же команды, видеть одни и те же серые стены, даже запахи одни и те же, и сокамерники, которых хочется убить. Не из кровожадности, а просто, потому что надоели. Я им, кстати, тоже не нравлюсь.

И что самое неприятное – большую часть срока, проведенного в тюрьме, чувствовать тяжелое непереносимое слово „навсегда”, „пожизненно”.

Много позже, после пересмотра приговора и замены слова пожизненно на 25 лет, я получил доступ к литературе. – Попалась мне книжонка по психологии. В ней один спец утверждал, что лишь 5-10 % приговоренных к высшей мере сохраняют целостную личность и здравый рассудок. И что самое смешное, приводил мой случай, как пример, когда личность смогла себя сохранить. Психолог был неправ, впрочем, это была не его вина. Эти 10 %, которые сохранили целостность личности, как мне кажется, просто лучше притворяются, чем все остальные. Знаю по собственному опыту. Мне же это удалось?! Трудно за 5–6 лет под грузом слова „навсегда” остаться человеком, когда вся твоя жизнь заполнена серостью дня, чернотой ночи, а из всех ярких красок – лишь твоя кровь. Ну, или кровь соседа.

Но иногда яркие события все же случаются, и их хватает на недели. Сосед повесился – ЭТО СОБІТИЕ! Проводится дезинфекция в тюрьме – это тоже СОБЫТИЕ! И оно ничем не менее интереснее висящего в петле сокамерника. А иногда, когда уж совсем невмоготу можно организовать, эти яркие события и происшествия самому – например, вскрывая вену или глотая ложку. Мед блок – это все же другие люди, другие запахи и, немного другая еда.

Но самое муторное то, что ты не можешь побыть один, и, что бы сохранить себя как личность, или хотя бы притормозить ее распад, надо что-то постоянно придумывать. Например, смотреть фильмы о своем прошлом, когда уж совсем невмоготу.

Нет! Такой скучный и нудный сериал мне не нужен. Зачем смотреть фильм о времени, когда я смотрел фильмы? – Это как то По-буддистки.

Нет! Мне нужен яркий экшен. Экшен – это последняя неделя жизни существования осужденного Завизиона.

Стас, на тебя поступил заказ. Это все что я знаю. Кажется, кто-то с воли хочет тебе испортить жизнь. Очень сильно испортить.

Слава говорит еще долго, хотя я уже знаю – кто. – 25 лет солидный срок, но он все же давал и шанс выйти на свободу. И кое кто позаботился, что бы удовольствия мне это событие не доставило.

Мой брат – он единственный из родни, кто от меня не отвернулся. За эти 15,5 лет он то заваливал меня передачами, то забывал на долгие месяцы, а однажды его не было целых два года… Но все таки он меня помнил. И информация, которую он приносил была полезной. Вот и сейчас.

Егор собрался на ПМЖ в Канаду.

Егор – это сын Светы, тот самый мальчик 14 лет, что так пристально рассматривал меня на суде.

Ты ведь не просто так мне это говоришь? Да… Одна птичка на хвосте занесла, что он продал квартиру родителей, и раздает долги – и свои, и деда, и за обучение, и даже внес плату за обслуживание участка матери – чуть ли не на 20 лет вперед. Птичка – это кто? Его бабушка. Мать Светланы. Она боится, что бы он не натворил бед…бед, от которых и сам может пострадать. И?Есть еще кое-что. Его недавно попросили дать в долг. Друг попросил, на операцию. И он дал – около 500 долларов. Все что у него было. Он едет за кордон с голой жопой, и без денег, хотя продал квартиру.

Осужденный Завизион все понимает. Мир полнится слухами, недоброжелателями и болтунами, и птичка летает не только на воле, но и тут – дома.

Три больших О – опустить, оскопить, ослепить – такой заказ поступил на осужденного Завизиона с воли чуть менее месяца назад. Информация была абсолютно точна, и сейчас она еще раз подтвердилась. И даже известна дата приведения приговора в исполнение – 5 июля – день смерти матери Егора.

Я знаю…Что?!Я знаю.

Сделать ничего уже нельзя. Неотвратимость странное слово и прекрасное. И не стоит ждать неотвратимого, когда еще можно что то сделать самому.

Нельзя на взмах дубинки отвечать испуганным шагом назад, – это ожидаемо, и бьющий ждет именно этого. Но можно сделать шаг вперед и упредить удар на взмахе. – Это нехитрое правило было усвоено мною очень давно.