Текст книги "Делира. Рабыня для воина (СИ)"
Автор книги: Арина Зарянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Арина Зарянова
Делира. Рабыня для воина
Глава 1
Свист плети разорвал вязкую напряженную тишину двора, и спину обожгло болью. Стон сорвался с губ, как бы сильно я ни сжимала зубы. Первый раз всегда неожиданный. Невозможно подготовиться.
Снова резкий звук и хлесткий удар, от которого содрогнулась всем телом. Грубая веревка больно впилась в запястья, но я уже не обращала на это внимание.
Еще удар. Три. Шумно втянула носом горячий сухой воздух. Солнце палило нещадно, обжигая своими жестокими лучами саднящую кожу.
Четыре. Сдавленное шипение вырвалось против воли. Плеть прошлась точно по горящей огнем полосе на спине. Только как бы ни старался этот выродок надсмотрщик, заставить меня кричать он не сможет. Правду говорят: ко всему можно привыкнуть. Оказалось, и к боли тоже. Теперь я могла потерять сознание от шайтовой жары и нехватки нормального свежего воздуха, но никак не от сводящей с ума плети.
Восемь…
Во рту противный металлический привкус крови от прокушенной губы.
Девять…
Темнота взорвалась перед внутренним взором, застлала дневной свет, но спустя мгновение, от очередного удара отступила.
Десять.
Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Силы стремительно покидали, но я все еще держала глаза открытыми. Язык словно распух и приклеился к небу. Слизывала единственную доступную влагу – пот и собственную кровь, сочившуюся из ранки на губе. Кожу на спине будто полили маслом и подожгли. Ничего, осталось потерпеть совсем немного.
Наконец, меня отвязали и, грубо вздернув на ноги, без всяких церемоний поволокли во дворец местного правителя. Двухэтажное здание со множеством коридоров и переходов, внутренним двориком, утопающем в диковинной для этих краев зелени, посреди которого, словно в издевательство над подыхающими от жажды местными жителями, красовался фонтан.
В этот раз я шла сама. На ватных еле передвигающихся ногах, на цепи, как вшивая дворняга, плелась за воином. Как назло, камни сами лезли под ноги, я постоянно спотыкалась. Тучный стражник, одетый только в жилет, короткие широкие штаны и сандалии, и, судя по запаху, в последний раз мывшийся, когда в этих краях шел дождь, при этом недовольно поворачивался ко мне, что-то грозно рычал и с силой дергал за цепь моего ошейника, что еще больше грозило падением. В конце концов, меня довели до подвала, единственного прохладного помещения в этом шайтовом горниле, и бросили в объятия лекаря.
Уловив укор в его взгляде, мол: "Снова допрыгалась?", я сдалась на власть тьме. Теперь можно.
Пришла в себя как обычно, на следующий день после порки. Этот механизм отлажен и точен как движения айкара* – меня стегали плетью, я теряла сознание, просыпалась на следующий день живая и практически здоровая. Поначалу мое бездыханное тело со двора уносили, теперь могла дойти сама. Местный лекарь латал раны с помощью трав и каких-то песнопений. И каждый раз при виде своей постоянной пациентки укоризненно качал головой и что-то недовольно бормотал.
Их речь я понять так и не смогла. Несмотря на то, что знала языки всех основных рас и народов и даже несколько диалектов, наречие этих земель оставалось для меня загадкой. Я представляла, куда меня занесла нелегкая, но лучше от этого не становилось. Скорее всего, это и была Номаду. Страна маленькая, закрытая, чуть больше Авилора, города, откуда я родом, но знаменитая работорговлей. Номадийский я не знала, а эти люди, похоже, никогда не слышали о едином языке, на котором все народы свободно общались между собой. Или делали вид, что не слышали. Удобно – ни объяснять ничего не нужно, ни успокаивать нервных и истеричных.
Но как бы скептически я ни относилась к местному шаману, он – настоящий кудесник. Не уверена, смогла бы сама так быстро лечить или нет. Сюда бы мага-целителя, тогда и рубцов не осталось, но приходилось радоваться тому, что имелось. Эти варвары могли бросить гнить на такой жаре, а вовсе не пытаться сломать упертую девку, наказывая и снова залечивая раны. Сколько их уже было, наказаний? Восемь, девять? Кажется, вчера состоялось девятое. Первые три раза по пять плетей, потом по семь, теперь по десять… Итого, шестьдесят девять. Сколько из них оставили шрамы на моей спине?
Здесь не было зеркала, поэтому посмотреть на то, что стало со спиной не получалось, только потрогать. Но девочки в один голос твердили, что моя гордость того не стоила. И не объяснишь им, что это вовсе не гордость. А желание жить. Ведь если я, как они, прогнусь под обстоятельства, выхода уже не будет. Придется сидеть и ждать, когда же придет прекрасный воин в намерении удовлетворить свою похоть и усладить плоть, вдруг заметит меня и увезет из этого кошмара. Не все признавались, но я точно знала, что каждая думала именно об этом. Некоторых впоследствии даже покупали и увозили. Везло им в таком случае или нет – никто не знал. А еще я точно была уверена, что все они, несмотря на показное равнодушие, с удовольствием всадили бы нож в глотку каждому возжелавшему доступное женское тело.
Я же в сказки не верила и верить не собиралась. Надеяться надо только на себя, брать все в свои руки и делать ноги. К сожалению, за почти три месяца мне этого не удалось. Но я смогу. Обязательно.
К слову, девочек здесь много. Со мной в камере еще четверо. Насколько я знала, таких помещений около десяти – каменная коробка с крохотным окошком в куполообразной крыше и тяжелой деревянной дверью. На полу лишь тюфяки с песком. В нашей все люди. В соседней, как говорят, были две нурийки* – девушки с характерными для их расы пшеничными локонами, изумрудными глазами и синей почти с фиолетовым отливом кожей. Видела нурийцев всего раз в жизни, к нам в столицу их посол как-то приезжал, так вот зрелище незабываемое.
Есть креала* – темнокожая красавица с красными волосами до пят и аккуратными выступающими над губой верхними клыками. Много греянок* – светлокожих, темноглазых девушек, непривычно высоких, около двух артов*, с длинными гибкими хвостиками.
С девочками мы подружились быстро. Что нам делить? И общая беда сближает. Дана здесь уже два года, Кареша – полтора, Мирана – семь месяцев, мы с Халиссой – три. Но я не собиралась задерживаться надолго. Когда-нибудь выберусь отсюда, вернусь домой и собственными руками придушу Кевара, по чьей вине оказалась здесь. И когда настанет этот счастливый момент моей жизни, я буду наслаждаться страданиями этой твари. Заставлю его прочувствовать все, что эти варвары сделали со мной. С каким наслаждением я возьму в руки плеть…
Девочки меня не понимали. Да, я рассказала им о себе. И о них знала все. Так вот, они считали, что выхода у меня нет, и нужно принимать все, как есть. Тоже мне, оптимистки. Становиться рабыней для утех в мои планы не входило.
В общем-то, именно за это и получала наказания. Клиенту, выбравшему рабыню, отказывать нельзя. Я же это делала с завидным постоянством. Получался замкнутый круг: меня выбирали, я посылал эту тварь к шайтам, меня секли. Только избегать уготованной участи с каждым разом становилось все сложнее. Стража уже в курсе и мои попытки убить или хотя бы ударить клиента (если он на свое несчастье остановил свой выбор на мне) пресекала. В прошлый раз мне связали руки за спиной, при том, что перед приходом гостей нас всех сажали на цепь. Но стоило очередному охотнику до дешевого удовольствия подойти ближе, я не сдержалась. Плюнула в его жирную рожу. Естественно, дядя разгневался и потребовал расплаты. Вот и расплатилась…
В замке с лязгом повернулся ключ. Девочки сразу встрепенулись. Значит, пришло время обеда, и как бы мне ни хотелось сделать вид, что меня тут нет, глаза открыть придется. Знаем мы их: обойдут стороной, а порцию сами съедят.
Затекшие мышцы слушаться не хотели, но со скрипом и кряхтеньем, я умудрилась перевернуться на спину и даже подтянулась на руках поближе к стене, чтобы свой многострадальный позвоночник прислонить к прохладным кирпичам. Соседки обед уже получили и уплетали за обе щеки. У моей подстилки миски не было, о чем я довольно выразительно сообщила взглядом громиле с топориком за спиной, шустро пятившемуся к двери. Стражник крайне недовольно стрельнул в меня глазами (определенно уже наметил мою порцию вместо добавки) и с ворчанием принес миску с едой.
Едой это назвать было сложно. Густое непонятное варево характерного коричневого цвета с жутким запахом. На вкус тоже не ахти. Тухлая рыба приятнее будет. Единственный плюс – силы восстанавливает просто превосходно. Не знаю, что они туда добавляли, да и знать, честно говоря, не хотела, но польза, несомненно, перевешивала все недостатки. Не будь этой чудесной похлебки, давно бы здесь загнулась.
Я проглотила последнюю ложку варева и поморщилась. Бр-р, гадость.
Следующие три дня меня не трогали, дали время восстановиться. Ведь не показывать же клиентам рабыню, у которой живого места на спине нет. Сегодня день выдался на удивление спокойным. И только после ужина заявились гости. Сначала в нашу скромную обитель ввалились охранники, посадили нас на цепи, как дворняг. Тот, что возился с моим ошейником, то и дело с подозрительным прищуром косился на мое угрюмое выражение лица, однако сегодня я изображала недовольную, но послушную рабыню. Огрызаться и кусаться не стала, молча стерпела уже знакомое связывание рук за спиной, не пискнула, когда тычком в плечо мне приказали опуститься на колени. И даже не возражала бы, если бы выбрали меня. Нормально помыться хотелось зверски.
Все дело в том, что перед встречей с клиентом девочек тщательно купали, остальным же, в лучшем случае, доставался кувшин воды на голову раз в пару-тройку дней, а то и вовсе ничего. Прикидываться паинькой я стала не сразу, только через две недели, когда начала чесаться. Теперь приходилось стискивать зубы, терпеть все унизительные процедуры, лишь бы добраться до парной. А вот после можно и с клиентом воевать. В первый раз вырубила одного язара*, едва за мной закрылась дверь опочивальни. Честно говоря, увидев зверскую рожу надсмотрщика, а после него и самого хозяина сего дворца, который поспешил извиниться перед покупателем, думала, что забьют до смерти. Но нет. Видимо, как товар я все же чем-то приглянулась. Скорее всего тем, что рыженькая, а значит, точно северянка.
Когда охранники встали по обе стороны от двери, и вошел наш надсмотрщик Хеис, как обычно в коротких, чуть ниже колена, штанах, жилетке, с хлыстом и пузом поверх широкого пояса, я уже придумала как при случае избавиться от очередного охотника до женского тела. Однако реальность определенно превзошла мои возможности. С типичным представителем этого забытого Покровителями уголка, не привыкшим ни к какому физическому труду (зачем, если есть рабы?) кроме небезызвестного занятия, я бы справилась без труда. Добыча обычно не успевала понять, что нужно сопротивляться, когда уже падала ниц. Главное знать, куда и как надавить или ударить. Спасибо наемникам-айкарам, не многому, но нескольким приемам я у них научилась. Пришлые, которых потянуло на поиски приключений и экзотики, тоже сноровкой не отличались, а воины, с кем лучше быть покорной мышкой, чтобы хотя бы остаться в живых, к нам забредали редко. Вернее, я не видела ни одного. До сегодняшнего дня.
С тем, кто на сей раз оказался клиентом, мой обычный номер точно не прошел бы. Довольно высокий мужчина не старше тридцати пяти, менее смуглый, чем местные, но с явной примесью крови кочевников – темноволосый и темноглазый, – определенно не был типичным рабовладельцем. И кинжал, украшенный драгоценными камнями, носил не просто так. Один лишь колкий взгляд предупреждал, что связываться с этим типом не стоит, что уж говорить о закаленном в бою теле. Я нарываться не хотела, поэтому от сегодняшней помывки благоразумно отказалась. Покосилась на соседок и мигом повторила за ними. Вселенская печаль и усталость на лице, пустой невидящий взгляд, поникшие плечи – полная покорность судьбе. Глаза в пол, как и у остальных. Но все же продолжила украдкой наблюдать за незнакомцем из-под ресниц.
Мужчина так и остался у двери. Осмотрел наше скромное пристанище, на несколько секунд задержался на каждой и вернулся ко мне. Пронзительный черный взгляд почувствовала кожей, и сердце замерло. "Только не меня", – панически билась мысль в голове, и я надеялась, что маска отрешенности на лице не дрогнула. Но когда незнакомец наклонился и шепнул что-то на ухо Хеису, продолжая коситься в мою сторону, стало по-настоящему страшно. Только не это! Почему из всех девушек он отметил именно меня? Надсмотрщик досадливо поморщился, но ответил, затем доверительно шепнул что-то еще. Сначала бровь клиента взмыла вверх, но после нескольких томительных мгновений более пристального осмотра моей скромной персоны его лицо исказила брезгливая гримаса. Мужчина махнул рукой, показывая, что здесь закончил, и вышел.
Слаженный выдох отразился от каменных стен. Мы с девочками переглянулись, и я поняла, что никто из нас не ожидал ничего хорошего от этого странного типа.
Мы дождались, пока охранники нас освободят, прошаркают на выход, в замке повернется ключ…
– Красив, гад, – вздохнула Мирана.
– Хорош, как шайт, – поддакнула Халисса.
Кареша скептически посмотрела на закрытую дверь.
– Если б еще в постели ласков, цены бы не было.
– Знаем мы таких… – буркнула обычно неразговорчивая Дана. – Был у меня один кочевник. Весь из себя ладный, красавец, а сам… – Девушка передернула плечами и отвернулась, стремясь избежать неприятных воспоминаний. – Я два дня после него в себя прийти не могла.
– Настолько ненасытен? – усмехнулась Мирана.
– Если бы только ненасытен, – в глазах Даны полыхнула ненависть. – Он был любитель пожестче. Такое вытворял, что вспоминать не хочется. Хорошо, что этот ушел.
– Это точно, – хмуро поддакнула я и поежилась. Не хотела бы оказаться с ним один на один. Как представлю этот взгляд, так мурашки по спине.
– Интересно, и что это Хеис ему про тебя нашептал? – задумчиво проговорила Халисса.
Меня этот вопрос тоже волновал.
– В любом случае, я, кажется, теперь Хеису должна. Мне этот мужик совершенно не понравился.
– Испугалась? – хмыкнула Мирана. Она пыталась разрядить обстановку, но снова не вышло. Слишком сильное впечатление на всех нас произвел клиент, чтобы вот так просто отмахнуться от этого. Ведь другой может и не уйти.
– Знаешь, – я со стоном размяла затекшие ноги и вернулась на свой тюфяк, – древняя мудрость, одного маленького, но воинственного народа, гласит: "Если противник сильней тебя, бежать – не позор". И я не собираюсь геройствовать и пытаться доказать что-то. Лучше посижу тут, но жива и почти здорова.
С моим мнением все молча согласились.
Затем наведался лекарь. Осмотрел мою спину, снова что-то пробубнел, покачал головой и ушел. Вернулся быстро, с глиняной кружкой отвара. Спина практически не болела, но отказываться от лишней порции лекарства я не стала.
Однако на том день посетителей не закончился. Не прошло и получаса, как пожаловал очередной клиент. На этот раз типичный толстосум. Ни одна из нас ему не приглянулась, и то ладно.
Время было уже позднее, я собралась ложиться спать, полагая, что больше гостей не предвидится, но наш покой нарушил Хеис. Угрюмый и, как показалось, чуточку злой. Мне до его настроя дела не было, лишь бы на нас не вымещал. Надсмотрщик ткнул кнутовищем в мою сторону, попутно что-то объясняя вошедшему следом охраннику. Мне приказали встать и… указали на дверь. Интересно…
На мой вопросительный взгляд Хеис бросил раздраженно одно из понятных слов:
– Клиент, – и покинул камеру.
Я растерянно оглянулась на девчонок, а все как одна ухмыльнулись. Ну точно, толстосум осмотрел весь ассортимент и решил остановиться на единственной северянке. Что ж, ему не повезло. Рабыня была намерена помыться, расслабиться, а потом устроить незабываемую ночь одному хмырю, пожалевшему денег на обычную профессионалку из публичного дома. Экзотики иноземной захотелось? Будет тебе экзотика.
Купальня знакомо встретила ненавязчивым сладковатым ароматом виллелий – небольших ярких цветов, которыми были усыпаны каменные лежаки. Моя охрана осталась ждать за дверью, перед этим сняв с меня железный ошейник, а я немедля скинула одежду – свободную тунику до колен, – и, минуя купальню, вошла в парную. Та состояла из двух комнат, и, что потеплей, привлекала меня больше. С наслаждением потянув носом влажный воздух и помассировав кожу шеи, я примостилась на теплом камне и полностью отключилась от всего. Думать не хотелось совершенно. Я бы с удовольствием представила, что нахожусь далеко отсюда, в поселении матушки, но подобные фантазии неизменно приносили с собой грусть, поэтому сейчас от них отказалась. Прикрыла глаза и вслушивалась в собственное дыхание, давая отдых телу и разуму.
Не знаю, как долго я пробыла наедине с собой, но из расслабленной неги пришлось вынырнуть. Вдруг стало жарче, дышалось насыщенным влагой воздухом тяжелее, и я перешла в другую комнату. Там оказалось не лучше. В глазах помутилось, я тряхнула головой, стремясь избавиться от головокружения, но к горлу подкатил горький ком, и пришлось покинуть вожделенное тепло. В купальне с теплой водой меня уже ожидала служанка, тоже рабыня, но ей повезло меньше – более красивых придерживали для клиентов, а таких как она… мог взять любой из местных. Бедняжке точно не позавидуешь.
Я тяжело опустилась на бортик, поставила ноги в воду и оперлась ладонями о камень. Жар покидать не желал, дыхание участилось, но тошнота и головокружение прошли.
Может, зря я так рано согласилась на ванну? Четвертый день только как оправилась. Обычно мне давали почти неделю. Или на то и был расчет? Что так скоро после наказания я на повторное не решусь?
Но думы оставили на все время, пока служанка жесткой щеткой пыталась содрать с меня кожу. Сердце все еще быстро колотилось в груди, объяснение этой странности не находилось. Никогда не жаловалась на слабое здоровье, а тут вдруг…
Закончив с водными процедурами, девушка меня обтерла, нанесла на спину специальную подкрашенную мазь, что на время скрывала уродливые шрамы, просушила волосы, оставив их свободными волнами за спиной. После купальни меня облачили в прямое легкое платье из полупрозрачного зеленого материала, с разрезами по бокам до самых бедер и широким поясом на талии. Ткань приятно холодила тело, но легче от этого не становилось.
Хеис встретил у самых дверей купальни, придирчиво меня оглядел, все так же хмурясь, и махнул рукой, указывая идти за ним. За спиной неизменно следовал стражник. Будто я рискнула бы сбежать именно сейчас. Я даже до первого этажа добраться не успею, как поднимут тревогу.
Переплетение узких прохладных коридоров привело к небольшой двери жилых покоев. Это крыло здания было специально отдано для нужд клиентов. Уютные комнаты, дорогая мебель, мягкие ковры, серебряная посуда, небольшие, но богато отделанные купальни – все, что придавало внешний лоск, можно было найти здесь.
Это отмечала машинально, ни на чем не задерживала взгляд, двигалась как в тумане. В голове поселилась звенящая пустота, а все мысли сосредоточились на ощущениях тела. Охвативший меня жар лишь усиливался, растекался внутри обжигающим теплом, пробуждая неясное желание… чего-то.
Надсмотрщик одарил меня еще одним суровым взглядом, потом вдруг протянул руку, приподнял пальцами подбородок, пристально глядя в глаза…
Резкий вдох. Это прикосновение шероховатых грубых пальцев, уверенное и вместе с тем осторожное, отозвалось россыпью мурашек на шее, волна тепла прокатилась вдоль позвоночника, замерла приятным тянущим чувством внизу живота. А на выдохе я сама подалась вперед, потерлась щекой о ладонь мужчины. Хотелось большего, избавиться от одежды, чтобы мужские руки касались обнаженного тела…
– Вот ты и попалась, воительница, – неприятно усмехнулся Хеис и распахнул передо мной дверь. Шаг вперед, мимолетно мелькнула мысль, что единый язык надсмотрщик-то знал, еще шаг, и ощущение реальности происходящего покинуло меня.
Глава 2
ГЛАВА 2
Напротив, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди, стоял он. Все так же суров, с кривой усмешкой, притаившейся в уголке губ, и черными, как сама номадийская ночь, глазами, в которых я тонула по собственной воле.
Гипнотический взгляд пригвоздил к месту. Я замерла, едва дыша, жадно исследуя взглядом крепкое подтянутое тело, гулко сглотнула и облизала пересохшие губы. Хотелось подойти ближе, дотронуться, почувствовать под пальцами гладкую кожу, прижаться. Тело сотрясала сладкая дрожь предвкушения, мне пришлось сжать руки в кулаки, закусить губу, чтобы не застонать. Ожидание сводило с ума. И когда я уже была готова сделать этот первый шаг, выражение лица мужчины поменялось. Из лениво-изучающего стало хмурым, пугающим. Если бы не лишающее воли желание, я бы испугалась, как тогда, в камере… Но лишь на миг запнулось сердце, секундный страх ударил по нервам, и я не сдержала судорожного вздоха.
Хищник, осторожный и беспощадный, с горящими злостью глазами приближался ко мне, замер в нескольких сантартах. Пальцы жестко сжали подбородок, запрокинули голову, и уже не укрыться от этого пронизывающего взгляда. Мой господин недоволен. Я не понимала, чем успела прогневать его, если вот она я, изнывающая от желания, с бесстыдно торчащими сосками, натянувшими прозрачную ткань, голодным взором, готовая на все, лишь бы мужчина коснулся меня.
Незнакомец что-то говорил, но я не понимала его слов. Практически не слышала из-за стучавшего в висках пульса. Вот же он… Так близко. Только протяни руку и можно будет утолить эту всепоглощающую жажду, избавиться от наваждения.
Но у него другие планы. Он намерен сначала помучить свою жертву. Широкие ладони обхватили мое лицо, удерживая взгляд, не давая возможности отвернуться, такие манящие губы что-то шептали, тихие слова складывались с мелодичный перелив в моей голове, вызывая колкие мурашки по всему телу. Прохладная волна прокатилась по коже, принося облегчение, остужая огонь, бушующий в крови, но все это временно. Едва мужчина замолк, как тепло вернулось с удвоенной силой, и я больше не могла сдерживаться. С тихим стоном подалась вперед, прижалась к моему господину всем телом, обвила шею руками, жадно приникла к губам. Никакие слова и заклинания не способны излечить меня. Только он, только его руки, только его напряженное естество, что я ощущала бедрами через грубую ткань штанов.
Горячие руки легли на плечи, отстранили, а из моего горла вырвался разочарованный стон:
– Пожалуйста, – я готова умолять, упасть перед ним на колени, только бы господин дал мне то, что требовало тело.
И, кажется, мои мольбы услышали. Ладони скользнули вниз по рукам, стягивая раздражающую ткань, замерли на талии, чтобы нарочито медленно развязать пояс, мгновение спустя платье зеленым облаком осело у ног.
Черный с прищуром взгляд жалил плетью, вышибая остатки воздуха из груди. Рука уверенным жестом обвилась вокруг талии, буквально впечатывая меня в мужское тело, вторая впилась в волосы, собирая в кулак, оттягивая в сторону. Все мое существо внутренне ликовало. Послушно открыла шею, подставила жарким настойчивым губам, что болезненно жалили нежную кожу. Но я даже не чувствовала боли. Больше, мне нужно больше. Сильнее, ярче. Но мой мучитель не уступит так легко, он будет доводить до грани своими ласками, заставит умолять… Все еще удерживая за волосы, он исследовал мое тело. Едва касаясь, рука скользила по спине, животу, застывала на одной груди, затем ощутимо сжимала вторую, снова вниз, огладила бедро и устремилась туда, где горячо и влажно, где все жаждало прикосновения. Но мой господин не спешил. Пальцы остановились на лобке, вырывая из моей груди жалобный стон.
Низ живота сводило от сладкой ноющей боли, которую в силах унять лишь этот мужчина. Желание затмевало разум, оно настолько сильное, первобытное, неконтролируемое, что мне не оставалось ничего, кроме как судорожно цепляться за мужские плечи, выгибаться, подставляя под поцелуи шею, ключицы, льнуть всем телом, тереться бедрами о его руку. Рваное дыхание перемежалось со всхлипами, но как бы я ни старалась, не могла прекратить эту пытку.
Пальцы уверенно касались складок лона, раздвигали, надавливали, обходя вниманием клитор. Мне пришлось расставить шире ноги, чтобы усилить ощущения, но едва мои бедра подались вперед, мужчина убрал руку.
– Нет… Пожалуйста… пожалуйста… – лихорадочный шепот срывался с губ, но я едва ли осознавала, что делаю. Желание с каждой секундой становилось нестерпимее, сжигало разум, плавило кости, неслось огненной лавой по венам, превращая меня в безвольную куклу, которая способна лишь молить о наслаждении. И в этот раз я его получила.
Долгожданное прикосновение отозвалось зарождающейся волной дрожи где-то внутри. Несколько быстрых резких движений мужских пальцев, и она накрыла с головой, унесла на своих волнах далеко, за пределы дворца, города, туда, где безжизненная пустыня встречается со звездным небом. Лишь долгие минуты спустя, я поняла, что практически повисла на шее моего господина, горло саднило, а меня трясло как в лихорадке. Мужчина прижимал к себе, уткнувшись носом в мои волосы, грудная клетка вздымалась от частого глубокого дыхания, мышцы напряжены, он сам напоминал каменное изваяние. Но стоило мне пошевелиться, как он вздрогнул.
Всматривался в глаза, будто ища что-то, а я снова не могла противиться этой бездне, этому черному небу, в котором вспыхивают звезды. Присмиревшее желание вернулось снова, пока еще теплым ветерком овевало кожу, но я точно знала, что скоро оно обернется бурей, с которой я не в силах справиться. Незнакомец резко выдохнул, подхватил меня на руки, а через пару шагов опустил на широкое ложе.
Растянулся рядом на боку, опираясь на локоть, и смотрел. В эту минуту мне казалось, что нет мужчины прекраснее, сильного, мужественного, руки которого только что дарили мне неземное наслаждение. От одной лишь мысли о шершавых мозолистых ладонях, скользящих по гладкой коже, мышцы внизу живота скрутил спазм, непроизвольно свела бедра в попытке унять это мучительное томление.
Мужчина коснулся пальцами моей щеки. Поддавшись порыву, мимолетно прижалась губами к запястью, но тут же откинулась на подушки, закрыла глаза, сдаваясь на волю моего господина. Несколько секунд ничего не происходило, каждая клеточка замерла в предвкушении, а разум все сильнее погружался во тьму, оставляя меня наедине с пыткой ожиданием. И когда пальцы снова невесомо прикоснулись к коже, мир сосредоточился вокруг этого единственного имеющего смысл движения. Вот подушечка большого пальца очертила контур губ, его сменил указательный, спустился по подбородку, медленно провел по шее, нырнул в ямочку у горла, указательный и средний обрисовали ключицы, переместились на грудь, обвели по кругу сосок, второй, и уже ладонь легла на вздрагивающий в нетерпении живот. Я судорожно вздохнула, когда мужчина тенью навис надо мной, но не открыла глаз. Путь пальцев повторили губы. Жалящие почти укусы, что были ранее, не шли ни в какое сравнение с этими нежными, едва ощутимыми поцелуями. Незнакомец, словно извиняясь за недавнюю грубость, зализывал языком отметины на саднящей коже шеи, надолго задерживался у горловой впадины. Если до этого момента я могла сдерживаться, лишь стискивала в кулаках простынь и закусывала губу, тихонько постанывая, то, когда обжигающе горячие губы сомкнулись на соске, не удержала всхлип. И еще один, стоило мужчине слегка прихватить затвердевшую горошину зубами.
Ох, Покровители, за что мне это сладкое наказание?
Рот моего господина продолжал терзать сверх меры чувствительные соски, рука выписывала круги на животе, с каждым витком спускаясь все ниже, но так и не доходя до самого сокровенного. Переместилась на ногу, обогнула согнутое колено и плавным скользящим движением поднялась по внутренней стороне бедра.
– Да… – выдохнула, выгибаясь всем телом в стремлении к вожделенной ласке, но получила ощутимый укус под грудью. Протестующе вскрикнув, зарылась пальцами в волосы моего мучителя, притягивая его голову к себе, не давая увернуться, умоляя не прекращать исследовать мое тело. И в этот раз он внял моим желаниям. Пролодил дорожку из поцелуев вниз, обвел языком впадинку пупка и… отстранился.
В недоумении распахнула глаза и увидела, как этот образец мужественности одним движением скинул жилет, полностью обнажая торс, затем развел в стороны мои ноги и склонился, подхватывая под ягодицы. Небрежные поцелуи покрыли внутреннюю сторону бедер, но когда язык коснулся истекающего соками лона, мир вспыхнул яркими красками. Я откинулась назад, не в силах смотреть, отдалась во власть диких невероятных ощущений, способных по своей силе соперничать разве что с ревущим неукротимым пламенем. И это было лишь начало.
Нежные губы целовали, посасывали бугорок клитора, бесстыдный язык ласкал чувствительную плоть, рождая болезненное томление внизу живота. Мне так хотелось сомкнуть бедра, унять эту агонию, но мой господин не позволял. Страстные стоны перемежались с мольбами.
Словно в лихорадке, я металась на ложе. Жарко, как же жарко. Дышать становилось трудней, мое тело покрыла испарина, простынь раздражала кожу, продлевая мучения. Его пальцы почти до боли впивались в ягодицы, язык порхал по мягким складкам, нарочно не задевая сосредоточие желания. Сил стонать уже не осталось, и я тихонько поскуливала, ожидая милости. Но когда сначала один, а затем и второй палец проникли в сочную глубину, сорвалась на крик. Мое тело выгнуло дугой от оргазма. Дыхание перехватило, и на доли секунды казалось, что перед глазами разверзлась чернота. Я упала обратно на подушки и не могла отдышаться. Не понимала, где я, что происходит. Мое тело было опустошено, жизненные силы выпиты до дна, а разум затерялся где-то среди звезд. Не было ни восторга, ни удовлетворения… только дикая усталость.
Сейчас мне было все равно, что станет со мной дальше. Только бы прикрыть глаза… всего на минутку.
Мне снился огонь. Он был повсюду. Безудержное пламя ревело стеной, с каждой секундой подбираясь все ближе ко мне, застывшей на безопасном островке в самом центре этой стихии. Оно безжалостно пожирало все на своем пути, не оставляя шанса даже камням, и вот-вот грозило поглотить меня. Обжигающие языки уже жалили кожу, но не причиняли боли. Огонь словно впитывался в плоть, проникал в кровь, охватывал все мое существо… Я сама стала огнем.
Вздрогнула, когда холод коснулся спины. Волна колких мурашек прокатилась по коже, прогоняя сонливость. Прохладные мокрые руки разминали плечи, спину, спустились вниз до самых стоп, остужая, даря желанную прохладу, и снова вернулись к спине. Жар начал спадать, пламя больше не ревело вокруг. Оно сосредоточилось в животе, свернулось мягким клубком, но и исчезать не собиралось.
