Текст книги "Делира. Рабыня для воина (СИ)"
Автор книги: Арина Зарянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Когда тепло мужского тела внезапно коснулось спины, я резко вдохнула, на грани звука, но тут же расслабленно выдохнула, опуская плечи. То ли разум, то ли животный инстинкт опознал своего и опустил защитные барьеры.
– Трусишка… – проурчал Ритар в затылок.
– Не бросай меня, – вышло настолько жалобно, что я готова была устыдиться, но мужчина ответил со всей серьезностью:
– Никогда.
Горячие губы коснулись выступающего позвонка на шее влажным поцелуем.
Закусила губу, чтобы не застонать, настолько острой воспринималась ласка. У меня уже кружилась голова, а стоять неподвижно было настоящей пыткой. И я не могла представить, что же будет дальше, если уже сейчас мне отчаянно хотелось развернуться и наброситься на мужчину, обвить руками и ногами и целовать до умопомрачения. Но приходилось принимать правила игры.
А поцелуи меж тем спускались ниже, вдоль позвоночника до самой поясницы, замерли у кромки белья. Ритар опустил руки на бедра, сжал в кулаках ткань и медленно, помогая себе зубами, потянул вниз. Я, чуть пошатываясь, переступила через трусики.
– Расставь ноги, – жених сопроводил приказ легкими шлепками ладонью по икрам.
Меня почему-то привела в растерянность его нарочитая небрежность. За последние дни я слишком привыкла к нежным ласкам и объятиям, и сейчас было странно получать распоряжения на грани, и не скрою, немного страшно. Он ведь обещал наказать?
– Ты сегодня будешь грубым? – игривый тон, которым я собиралась задать вопрос, поплыл к концу предложения и не скрыл моих чувств.
Ритар встал, нежно скользнул руками по талии, прижимаюсь голой грудью к моей спине, прикусил мочку уха и проурчал:
– Я буду властным. И если кое-кто перестанет бояться и вздрагивать от каждого шлепка, тебе понравится, обещаю. Я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно. Веришь?
Он переместил ладони на мою грудь, обвел кончиками пальцев ареолы сосков, с каждым новым витком сужая круг, покатал соски между указательным и большим пальцами и ущипнул.
– Ах…
– Больно?
Прислушалась к себе: не больно, скорее …странно, необычно, уж точно в пределах допустимого.
– Нет…
– А так? – сжал чуть сильнее, немного оттянул и резко отпустил.
Острая волна, как вспышка молнии, пронеслась от груди к низу живота.
– Терпимо, – шумно выдохнула.
Поцелуй-укус в шею.
– Не бойся.
Ритар потянул за волосы, заставляя запрокинуть голову. Другой рукой надавил на мои бедра, вжался своими, давая прочувствовать насколько он возбужден, пару раз толкнулся в меня. И я не смогла удержаться чтобы не прогнуться сильнее и не потереться об него. Грубая ткань штанов мешала, хотелось почувствовать целиком его обнаженный член, как он скользит между моих ягодиц, размазывая смазку.
– Не балуйся, – этот невозможный мужчина резко отстранился и отвесил шлепок по ягодице.
– Ау!
– Не шали, иначе отшлепаю.
Стоило только представить, как его ладонь будет опускаться на белую кожу моей попы и оставлять пощипывающие розовые следы, как меня охватило сладкое томление. Где-то на задворках разума мелькала стеснительно-испуганная мысль о том, что же я творю, но тут же растворилась в игривом настроении и предвкушении удовольствия. К шайту, мне же нравится, почему я должна задумываться о том, как это выглядело бы со стороны, и кто что подумает. Мы здесь вдвоем, а с Ритаром я могу не стесняться ничего, особенно после того, что уже между нами было.
Поэтому я лишь призывно подвигала бедрами.
– Может, я на это и нарываюсь?
– Ах так. Похоже, наказания тебе не избежать, – подхватил мой тон Ритар. – Тогда иди сюда, непослушная девчонка.
Мужчина сжал пальцами мое запястье, рывком развернул к себе и потянул вперед. Через три шага я почувствовала под ногами ткань одеяла. Подготовился, значит. И как умудрился сделать все настолько бесшумно?
– Стань на четвереньки.
Ох, от одного низкого рокочущего голоса все внутри сжималось. Я плавно опустилась на колени, затем на локти.
– Ниже, – ладонь надавила на лопатки, вынуждая приникнуть головой и грудью в земле, выставив себя напоказ.
– М-м-м, какой вид, – два пальца легкой щекоткой прошлись по ямочкам на пояснице, между ягодиц и резко нырнули в жаркую глубину лона.
Я застонала от неожиданной ласки, от чувства наполненности, от которого подводило мышцы живота.
Ритар вынул пальцы и размазал влагу по ложбинке между ягодиц.
– Какая мокрая… Плохая девочка, да? – шлепок по одной ягодице. От неожиданности опустилась на пятки, но тут же поднялась.
– Стой смирно, малышка, мы не закончили, – внезапный шлепок по второй.
– Ум-м! – перед закрытыми глазами сверкали звезды. Меня немного потряхивало от противоположных по сути ощущений: легкой боли, приятного жжения, ожидания, и наслаждения процессом в целом.
Еще несколько ударов последовали, чередуясь с мягкими поглаживаниями и поцелуями. Кожа немного горела, а прикосновения языка приятной прохладой остужали жар, делая ласку пронзительно яркой.
Ритар одним движением перевернул меня на спину, навис сверху и жадно впился в губы, лишив напрочь ощущения реальности и последних представлений о воле.
Остались только чувства, его нетерпеливые губы, жадные руки, исследовавшие мое тело, находившие потаенные уголки, где концентрировалось желание. И когда я думала, что мы уже подобрались к желанной части наших игрищ, когда накал стал таким невыносимым, что не стонать не получалось, дыхание распирало грудную клетку неровными толчками, я потянулась к завязкам его штанов, а этот невозможный тиран взял и… остановился.
– Нет, пожалуйста, – прохныкала, метаясь по одеялу точно в бреду.
– Погоди, Дели, мы только начали.
Теперь я четко различала шаги, когда Ритар встал на ноги, отошел в сторону и после вернулся ко мне, став на колени сбоку.
– Протяни руку.
На запястье легли несколько витков веревки.
– Привяжешь меня к дереву? – немного нервно усмехнулась.
– Не будем повторяться, – я без труда различила улыбку.
– Согни ноги в коленях. А теперь разведи их в стороны. Замри.
– Что ты задумал? – от волнения голос охрип.
Ответа я так и не дождалась, оставалось только лежать и прислушиваться к ощущениям.
Правая лодыжка так же оказалась в плену веревки, то же – с другой стороны. Я подергала связанными конечностями и лишь тогда в полной мере осознала коварный замысел: ноги были привязаны к рукам, и вытянуть их я не могла, потому что между запястьем и лодыжкой остался лишь коротенький кусочек веревки, который почти умещался в ладони.
Что бы ни задумал мой предприимчивый жених, я была уверена, что помучиться он мне даст сполна.
Завершив свое черное дело Ритар удовлетворенно хмыкнул.
– Вот так, теперь не убежишь.
– И что ты собираешься делать? – голос скатился до хриплого шепота.
А Ритар удобно устроился между моих ног, поцеловал живот, спустился еще ниже и опалил жаром дыхания:
– Наказывать…
Глава 25
ГЛАВА 25
Я вдыхала полной грудью тяжелый пряный запах нагретых солнцем трав и не сдерживала улыбку. И пусть в этих краях было прохладнее, чем на юге, зато дышалось свободнее, и не было изнуряющего пекла. Аромат беззаботного детства и свободы – вот, что для меня значили зеленые луга, пышущие жаром дня в закатных лучах солнца. Тень деревьев уже нагоняла прохладу, с востока ночь расстилала звездное покрывало, а я летела, словно на крыльях Лиры, домой, туда, где меня давно уже заждались.
Как и ожидала, матушка вышла нас встречать. Для нее наше появление не стало сюрпризом. Покровительница Долины, ведьма Амирана, обладала сильным даром провидения, и, бывало, без всяких видений, полагаясь на одно чутье, могла предугадывать события.
При виде знакомой фигуры сердце защемило от радости. Я едва не припустила бегом, но вспомнила, что не одна, потому только ускорила шаг.
Матушка не сильно изменилась со времени моего последнего появления здесь. Покровители, казалось, это было еще в прошлой жизни. По сути, действительно так – я гостила в Долине еще до визита моего покойного мужа в Авилор. Сколько всего произошло с тех пор!
Стоило мне приблизиться, как матушка раскрыла объятия. Из моего горла вырвался нечленораздельный звук, и я бросилась к маме, обнимая родного человека изо всех сил. Душила в себе рыдания, но глаза помимо воли увлажнились.
– Мам..
– Дели, милая. Как я рада, что с тобой все хорошо… – Как маленькую, она гладила меня по голове, прижимая к своему плечу.
– Я скучала, – прошептала едва слышно и услышала в ответ:
– Я тоже, ребенок.
И все плохое в миг осталось где-то позади. Прошло, растворилось от одного теплого объятия. Теперь я с полной уверенностью могла сказать, что все будет хорошо.
Я выпуталась из ее рук и только тогда заметила, что мама смотрит на Ритара. Этот пристальный строгий взгляд не перепутать ни с чем. Ведьма оценивала моего мужчину как человека и как пару своей дочери. Судя по тому, как смягчилось ее лицо – кандидатура вполне устроила.
– Мам, это Ритар. Он…
– Я знаю, – что именно она знала, я спросить не успела.
– Амирана, рад знакомству, – коротко кивнул мой жених.
Я переводила недоумевающий взгляд с одной на другого и ровным счетом ничего не понимала. Что-то проскользнуло мимо моего внимания. В какой-то момент мне показалось, что мать смотрит в айкара с благодарностью, но в следующий она уже ласково улыбалась Коту:
– А это кто у нас?
Левар неуверенно приблизился, замер с поднятой передней лапой, принюхиваясь к новому человеку.
– Здравствуй, Дух, ты хорошо о них заботился? – она потрепала рыжего по лобастой голове.
– Дух? – переспросил Ритар.
– Наши предки так называли животных, которые выбирали человека себе в спутники. Считалось, что в них вселяется дух-хранитель, который помогает в трудную минуту.
– Только в спутники? Значит, он уйдет? – мне бы очень не хотелось, чтобы Кот нас покинул.
– Это стоит узнать у него. Правда, малыш? – левар блаженно заурчал, подставляя шею под ласку.
– Ну что ж, пойдемте. Устали с дороги. – Мама окинула нас нечитаемым взглядом, задержалась на читу на моей шее, будто только что его заметила. – А ты, дочь, пока расскажешь, как тебя угораздило, – с намеком повела бровью, и я поняла, что разговор нам с ней предстоит нелегкий. Да и вообще трудно живется, когда мама – Старшая Долины в целом и твоя наставница в частности. Иногда у нее получалось настолько четко разграничивать эти два состояния: материнскую заботу и учительскую строгость, что у меня порой закрадывалась крамольная мысль, а мать ли она мне вообще? Впрочем, одного взгляда на нас было достаточно, чтобы определить родство. У мамы, как и у меня, были медно-рыжие вьющиеся локоны, тот же миндалевидный разрез зеленых глаз, мягкий овал лица, четкий контур губ с чуть опущенными вниз уголками. Все, что нас отличало – это возраст и жизненный опыт, наложивший свою печать. От отца мне достался разве что чуть вздернутый кверху курносый нос, который мне никогда не нравился, и скверный характер. Хотя, чей характер хуже – Наместника или Старшей Долины, – можно поспорить.
– С чего начать? – я пошла рядом с мамой, а Ритар и Кот остались позади на приличном расстоянии, тем самым предоставляя нам видимость уединения. Впрочем, я была уверена, айкар слышал каждое наше слово.
– С того, как ведьма проморгала приворотное зелье, конечно же! – возмутилась наставница.
«О, этот разговор будет долгим,» – поняла я и мысленно закатила глаза. Еще не раз мне это приворотное зелье аукнется.
– Я не знаю. Началось все с приезда этого хлыща из восточных земель. Перед этим мы с Кеваром снова разругались. Он намекал на замужество, надеялся, что, занявшись собственной семьей, я угомонюсь и оставлю его в покое. А еще и от наследства откажусь. Потом вдруг к нам собрался нагрянуть какой-то его дальний очень уважаемый друг и «совершенно случайно» прихватил с собой сына. Тот еще напыщенный осел, – я скривилась, вспоминая первую встречу с мужем. Фу, и называть-то его так противно. Да простят меня Покровители, но какое же счастье, что его уже нет! Иначе пришлось бы его убивать самой.
– То есть, его приезд ты помнишь и первые впечатления тоже, – сделала вывод мама.
– Да… Помутнение случилось после, но в какой момент… – нахмурилась, роясь в уголках памяти, – не знаю. Все словно в тумане.
– Скорее всего на торжественном приеме все и случилось. Туман от того, что организм сопротивлялся. Вот здесь, – выделила наставница, – можно было и понять, что что-то не так.
– Я была в такой ярости последние дни, что заметить что-либо было просто невозможно.
– На это он и рассчитывал. Сколько раз повторять? Контролируй эмоции! На них всегда можно сыграть. Что, собственно, и вышло. Дальше.
– Дальше только отдельные моменты. Помню, с радостной улыбкой бросилась к Кевару за ручку с Невьером просить благословения. Свадьбу не помню вообще. Прием, платье и все. Тебя же там не было?
– Нет, – фыркнула мама, – этот фарс прошел без моего участия. Думаешь, смогла бы остаться в стороне и позволить тебе сделать глупость? Да я бы по одному твоему виду поняла, что дело не чисто. И ко мне бы прислушались.
– Но ты знала? – с замиранием сердца спросила я, имея в виду, было ли ей видение.
– Нет, Дели. Он провернул все так быстро, что до нас вести дошли спустя неделю.
– Я не об этом…
Мама остановилась и строго посмотрела на меня:
– Милая, я не всевидящее око. Я не могу знать все.
Под ее взглядом я потупилась, чувствуя вину за свои сомнения.
– Прости, мам… Я просто…
Что «просто», я и сама не могла высказать. Среди повсеместного обмана и предательства, когда каждый человек легко солжет в лицо, я боялась любой недосказанности, боялась довериться не тому, даже если это моя собственная мать. Было бы больно узнать, что ей было известно о моей судьбе, а она ничего не предприняла.
– Я понимаю, – мама дотронулась до моей руки и чуть сжала в знак поддержки.
Сглотнув комок горле, я продолжила свой рассказ. О том, как очнулась от дурмана в карете на пути в новый дом. О подробностях своего прозрения, которые пересказывала Ритару, уточнять не стала. Не нужно маме этого знать. А вот путешествие в Номаду расписала в красках, да и обратное тоже. Не преминула пожаловаться на нынешнего жениха, который держал меня в неведении относительно своего рода деятельности и не последнего отношения к Кевару. Но маму это не впечатлило:
– Что могу сказать… Умный мальчик, – она обернулась на приблизившегося к нам, когда речь зашла о нем, мужчину и усмехнулась.
От такого поворота я натурально опешила:
– Не поняла… Ты на чьей стороне?
– На твоей конечно! Даже если ты против.
Больше поговорить не удалось, так как мы вошли в деревню. Здесь жизнь текла своим чередом, ничего не происходило и не менялось вот уже несколько десятков лет. Все такие же бревенчатые избы, женщины, занимающиеся домашними делами: готовкой, уборкой, хозяйством в виде небольшого подворья, заготовкой трав, варкой снадобий. Мужчины постоянно что-то чинили, мастерили, носили воду, кололи дрова. Совершенно обычные дни, совершенно обычной деревни. Сейчас, когда на землю опускалась ночь, здесь правила уютная тишина. У домов тлели небольшие костерки – время ужина прошло, и теперь после долгого дня жители Долины готовились ко сну. Нас видели только пара семей, но я была уверена – к утру новость достигнет ушей каждого.
В доме матушки для меня всегда была готова комната, как у Ритара в Тель-Минаре, наполненная детскими воспоминаниями. И каждый раз возвращаясь сюда, я замирала на пороге, переполненная противоречивыми чувствами: радостью от привычного уюта и тепла, и печалью от того, что постоянство этого маленького мирка, принадлежавшего только мне, осталось в прошлом. Наверное, все люди, приходя в родительский дом, ощущают это – сожаление о минувших днях, об утраченной беззаботности, которую по мере взросления сменяет рассудительность и гора ответственности за себя и за свою собственную семью.
– Располагайся, – кивнула Ритару. – Думаю, Амирана не будет против.
– Ты называешь мать по имени, – заметил мужчина.
– Только вслух и не наедине. Привычка, – дернула плечом. – Мне никогда не хотелось, чтобы другие дети считали, что у Главы ко мне какое-то особое отношение только потому, что я ее дочь, пусть все и знали о нашем родстве. Поэтому еще с детства, когда мама только начала меня обучать, мы договорились, что на людях она для меня такая же наставница, как и для всех.
– Сурово.
– Зато я не чувствовала себя неловко, когда она отчитывала кого-то другого за неверный ингредиент отвара, а не меня. Впрочем, мной она была недовольна даже чаще других.
– Так всегда. У родителей слишком высокие ожидания от собственных детей.
Я оторвалась от созерцания своей комнаты и повернулась к Ритару. Он тоже говорил о собственных переживаниях.
– Отец учил тебя кузнечному делу, – догадалась я и получила в ответ кривую ухмылку:
– И это было абсолютно не мое. С готовым клинком я управляюсь куда лучше, чем с куском необработанного железа.
Я не смогла отказать себе в сиюминутном желании прижаться к моему мужчине, обняла его за талию и уткнулась носом в широкую грудь. Приятно было сознавать, что у нас есть нечто общее, несмотря на все различия между нами. Пусть даже это строгие родители, ожидавшие слишком много от своих отпрысков.
– Поэтому я легко согласилась жить с отцом. Ему нужен был наследник, хоть и женского пола, а мне… Сначала было интересно и необычно, другой уклад, другая жизнь, любовь человека, которого я никогда раньше не видела и не знала… Отношение окружающих тоже сыграло роль. Со мной носились как с маленькой вейлой, все вокруг старались угодить. Мне было интересно вникать в его дела, в устройство городской жизни, а потом оказалось, что в стремлении обучить меня всему отец не так суров, как матушка. Если мне что-то было непонятно или не получалось, он терпеливо объяснял, учил примером. Это меня и подкупило. Я знаю, что мама меня очень любит, но порой с ней бывает… сложно.
Пусть усталость валила с ног, а глаза слипались, я не могла отказать себе в желании посидеть в горячей воде. Поэтому дав себе мысленного пинка, решительно занялась осуществлением единственной мечты последних недель.
Пока грелась вода для ванны, матушка нас накормила, расспросила еще немного о дороге, но о главном, что меня беспокоило, я решила поговорить завтра. Меня больше интересовало, видела ли она то же, что и я.
Откисать в маленьком железном корыте пришлось по очереди – в нем и один человек мог разместиться только сидя, а уж вдвоем вовсе никак.
– Давай я тебе помогу, и пойдешь отдыхать. Ты уже засыпаешь, – Ритар провел мочалкой по плечам, а у меня сил хватило только чтобы промычать от удовольствия. В итоге принятие ванны превратилось в купание сонного младенца. Воин даже вытащил меня на руках, поставил перед собой и вытер с головы до ног. Лишь на некоторое время замер за спиной.
– Если хочешь, я могу их убрать. В любое время, только скажи, – горячие губы оставили след между лопаток, а я почему-то именно в этот момент подумала, как сильно люблю этого мужчину. И что бы ни случилось с нами в будущем, он должен об этом знать.
Развернулась, отбросила в сторону полотенце, положила ладони на колючие щеки и произнесла то, что жгло грудь, слова, которые рвались наружу, потому что им стало тесно внутри:
– Я люблю тебя, – и прижалась к его губам, не желая знать, что Ритар скажет в ответ.
Руки айкара медленно поглаживали мою спину. Поцелуй вышел тягучим и нежным, и не понятно, от чего кружилась голова: от усталости, моих смелых слов или этой пронзительной близости.
– Так, кажется, кто-то сейчас заснет стоя, – прошептал он, когда я слепо ткнулась лбом в его плечо. Поднял на руки и уложил в кровать. Я завернулась в уютный кокон из одеяла, а дальше наступила долгожданная темнота. Где-то далеко еще слышался тихий плеск, когда мой жених мылся, но я уже не обращала на него внимания.
А вынырнула из сна от собственного крика. Все произошедшее после было как в тумане. Плечо пронзило болью, кожу на левой лопатке словно содрали наживую. Стиснула зубы, глуша в себе крик, попыталась сесть, но меня перехватил Ритар.
– Покровители… Дели, ляг на живот, – и практически сам перевернул мое непослушное тело.
Я закусила угол подушки, сквозь которую все равно вырывались глухие стоны, из глаз катились слезы. В висках противными молоточками пульсировали отголоски боли, кожа горела самым натуральным образом. И этот запах – паленого – забивался в ноздри и нагонял тошноту.
Ритар сидел рядом на кровати, с его волос мне на руку капала вода. Он успел до талии выпутать меня из одеяла, когда в комнату ворвалась мама.
– Что у вас?… Ох! – она застыла рядом со мной с поднесенной ко рту рукой.
Едва ли мужчина ее вообще заметил, его хриплый голос обращался ко мне:
– Потерпи, девочка, я попробую вылечить, – однако, прежде чем привычное тепло потекло из ладоней, его остановила мама:
– Нет, не сейчас, Ритар. Слишком рано. Нельзя, чтобы это увидели на Лире.
– Плевать, ей больно, – практически рык.
– Если сможешь только убрать боль – действуй. А я принесу мазь и травы. Так безопасней.
Для кого безопасней, и что вообще произошло, уже не узнала. С тихим «Прости» наемник нажал на точку у меня на шее, и я отключилась.
В комнату сквозь небольшое окошко прокрался лучик солнца и упал мне на лицо, намекая, что день уже начался, и пора бы вставать с постели. А меня одолевало одно желание: укрыться одеялом и сказать проблемам, что я в домике.
Я лежала, рассеянно поглаживала левара, раскинувшегося на большей половине кровати, и не думала ни о чем. Совершенно.
Место под повязкой ужасно ныло, от любого неосторожного движения накатывала волна боли. Набраться бы смелости посмотреть, что же там такое, но… я боялась подтвердить свои догадки.
Из глубины дома доносился стук посуды и ножа о доску – кажется, мама что-то готовила. Мое желание поваляться в кровати быстро улетучилось, стоило услышать отголоски разговора мамы и Ритара. И о чем эти двое могли секретничать без меня?
А еще почему Амирана так благосклонно приняла наемника Кевара? Я почему-то ожидала большего протеста, утверждений, что он мне не пара, а тут… Все это наводило на мысль, что мама знает гораздо больше, чем я, только пока не говорит. Впрочем, нам и пообщаться вчера не удалось, не делиться же секретами при Ритаре.
Приготовленную для меня одежду я обнаружила на тумбочке под зеркалом, выполнявшей здесь роль комода. Заодно представился шанс посмотреть, что же Кевар сотворил с Лирой в этот раз. Кожу с каждым движением неприятно дергало, стоило дотронуться, как боль вспышкой распространялась по всему плечу. Я осторожно размотала повязку, убрала подсохшую мазь с частичками травы и… замерла, не в силах осознать, что дядя решился на подобное.
Воспаленная красная кожа и выжженные бороздки клейма – четкий круг с витиеватыми буквами К и В – Кевар Вилеран, – личное клеймо Наместника. То самое, которое от его руки получают предатели и бывшие приближенные Кевара, что в принципе, одно и то же – последние быстро переходят в разряд предателей, когда становятся не нужны. Клеймо, которое закрывает все двери перед этими людьми, потому что в противном случае, на того, кто осмелится эти двери открыть, падет гнев Наместника Авилора. Обычно он ставит его на кисти правой руки, чтобы знали, кому собираются пожать руку. А здесь, видимо, куда пришлось. На основание левого крыла моей флейры. Лира, надеюсь, когда-нибудь ты простишь мне все это… А мой счет к дяде снова вырос. Пожалуй, на этом можно остановиться, иначе не расплатится.
– Вот так Кот, клеймили как породистую швейгу*, – поморщилась от нарастающей боли в районе лопатки.
Одевалась с особой осторожностью, чтобы лишний раз не травмировать ожог, но все равно шипела, когда ткань скользила по коже. Наряд был прост, но со своим очарованием: белая рубашка с цветочной вышивкой вдоль глубокого ворота и широкая синяя юбка до самых пят. Свою гриву я тщательно прочесала и заплела в косу. Что ж, вполне достойно, если бы не пятнистый темный загар и веснушки во все лицо, вообще было бы идеально.
Из комнаты выходила с двояким чувством: с одной стороны, хотелось, чтобы мама и Ритар уже закончили беседу, если вдруг она касалась меня, а с другой – снедало любопытство и надежда застать хоть кусочек их разговора.
Стоило сделать шаг в коридор, как я услышала глухой голос своего жениха:
– Не увидь я это своими глазами, ни за что бы не поверил.
– Им не мог воспользоваться кто-то другой? Или по его приказу? – спросила мама. Я замерла на носочках, сразу определив, о чем речь, перехватила рукой шлепающего мимо левара и приложила палец к губам. Понял или нет, но Кот тихонько сел у моих ног.
– Нет, Кевар всегда ставил его… лично, – кружка стукнула о деревянную поверхность стола.
– Тяжело узнавать все вот так…
– Нет, тяжело вообще узнавать что-то подобное. Я до последнего не верил. Вернее, чувствовал, что Дели не лжет, но думал, что это из-за разногласий с дядей на почве наследования, но не до такой степени. А теперь… Покровители, зачем ему все это? Получается, он знает, что они с флейрой связаны?
– Думаю, да, – тяжело вздохнула мама.
– Тогда он может в любой момент…
– Еще ночью я послала весточку в Авилор о том, что Делира жива и здорова. Это ее обезопасит хотя бы до возвращения в город.
– Вы уверены, что эти люди не навредят ей?
– Несмотря на мое желание, ведьмы из нее так и не получилось. Зато у нее другой дар – располагать к себе людей. У нее в Авилоре много сторонников, есть верные люди, на которых можно положиться. Как бы мне ни хотелось для дочери другой судьбы, ее место именно там.
– Весть о том, что она в Номаду – ваших рук дело, – догадался мужчина.
– Конечно.
Я так и представила, как матушка снисходительно смотрит на айкара. Но затем голос снова сделался грустным:
– Жаль, я узнала это слишком поздно. Бедная моя девочка, сколько ей пришлось пережить…
Снова послышался стук ножа, позвякивание ложки о стенки посуды, и внезапно все стихло.
– Эти шрамы на спине?..
– Да, это оттуда. И несколько свежих – по дороге сюда. Дел сказала, что досталось Лире. Я пробовал вылечить сразу, но сил не хватило. Потом помогли Нурийцы со своим чудо-деревом.
– Скорее всего именно тогда он и узнал, – сделала вывод мама. – Подай мне миску…
Над чем они там колдуют?
– Как получилось, что она связана с флейрой? Дели так и не рассказала подробностей. У меня в голове не укладывается, что такое вообще возможно.
– Еще как возможно, – в голосе мамы послышалась улыбка. – История наших предков таит в себе много загадочного, о чем мы успели позабыть. Одна из таких великих тайн – флейры, которых люди, по своей глупости, практически истребили.
– Говорят, далеко на севере они живут целыми стаями.
– Не думаю, что их осталось много, но да – выжившие флейры улетели на север, за холодное море, куда люди пока что не могут добраться.
– А почему Лира осталась здесь?
– Как раз из-за того, что жизнь у девочек одна на двоих. Я была беременна, вот-вот должна была родить, когда рядом с Долиной упала раненая флейра. Охотники согнали ее с гнезда. Она спасала свое яйцо. Ты ведь знаешь, что флейры могут иметь птенцов лишь раз в жизни? Собственно, это тоже сыграло роль в их исчезновении.
Мы сделали ей укрытие неподалеку в лесу. Приходилось быть осторожными – птица не хотела никого подпускать к себе. Но почему-то я ей приглянулась. Я ее кормила и лечила. Но несмотря на все старания, драгоценное время было упущено, флейра умирала. В ночь, когда я родила, она пришла к моему дому, будто знала или почувствовала что-то… – мама замолчала, словно у нее перехватило дыхание, но спустя несколько секунд хрипло закончила:
– Мой ребенок родился мертвым.
Я слышала эту историю из ее уст лишь однажды. Знала, что произошло на самом деле, только прежняя Старшая Долины, но та унесла тайну с собой в могилу. А больше мама ни с кем не делилась – слишком личное. Да и зачем кому-то еще знать нашу семейную тайну. Поэтому сейчас я переживала все снова, будто видела своими глазами.
– Флейра принесла мне свое дитя, скорлупа на яйце уже начала трескаться, птенец вот-вот должен был появиться на свет. Она сама зашла в дом, положила яйцо рядом со мной на постель, а затем склонилась над моим ребенком и заклекотала, громко, отчаянно. Я тогда не понимала, что она делает, и испугалась. Пыталась отогнать. А потом флейра просто накрыла нас крылом, прижалась грудью к младенцу и долго смотрела мне в глаза, пока не закрыла их навсегда. Тогда старая Нерайя и рассказала мне, что так флейры отдают свое сердце, которое обладает чудесными свойствами…
По древнему приданию, нужно было своими руками вырезать его и напоить еще теплой кровью умирающего. Мне так дико было в тот момент это слышать. Тем более, девочка была мертва, и я вообще сомневалась, что из этого что-то выйдет, но ради жизни своего ребенка должна была попробовать.
Спустя час моя дочь ожила, а вместе с ней появился на свет птенец. Я назвала их одним именем и лишь несколько лет спустя поняла, каким верным было мое решение. Случай дал понять, что двое моих детей связаны воедино. Это плата за жизнь моего ребенка. Если что-то случится с Лирой, Дели почувствует то же самое. И наоборот, но флейре достается все же меньше. Вот так, – заключила мама. – Пока птенец был мал, я не рисковала выпускать его на волю, а потом все свыклись с тем, что у дочки Наместника такой необычный питомец. Это давало гарантию, что Лиру не убьет случайный охотник, поэтому она всегда была на глазах. Хотя теперь уже не думаю, что это было верным решением.
Когда дети постоянно рядом, мы уверены, что сможем предотвратить любую беду, сможем вовремя помочь. Иногда я ругаю себя за то, что позволила Дели остаться с Кираном. Ничего бы этого не случилось, им с Лирой не пришлось бы… – голос мамы сорвался.
– Мы не можем сделать выбор за других. Вы сами сказали, что Дели в Авилоре лучше, чем здесь.
– Да, ты прав.
Они какое-то время молчали. Я уже решила, что услышала достаточно, и не стоит больше подслушивать, но замерла от следующей фразы:
– Дели было видение. Я поначалу не придал этому значения, был уверен, что Кевар здесь не причем, но теперь… Похоже, она была права, Наместник решил достать две цели одним ударом. Я ведь собирался уйти со службы. Но Кевар попросил вернуть племянницу. Разве я мог ему отказать? Прекрасно знал, что он не отпускает нужных ему людей просто так, но был уверен, что это меня не касается, что чем-то отличаюсь от других. Ведь он заменил мне отца и мать, растил, сделал своей правой рукой, воспитал… верного преданного Пса. Который на все готов ради него. Был готов. К шайтам, в голове не укладывается.
– Так что было в видении? – не выдержала мама, и я решила, что это весьма подходящий момент, чтобы выйти к ним.
