Текст книги "Отбор. Пламя в твоей крови (СИ)"

Автор книги: Анжелика Янчевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

19

Когда тяжелые ворота Солнечной Арены с гулом закрылись за моей спиной, отсекая рёв толпы, я почувствовала, как адреналин, державший меня на ногах, иссякает, уступая место гулкой, звенящей пустоте. Ноги подкашивались, а руки, ещё помнившие холод ледяных нитей, мелко дрожали. Я победила. Но вместо триумфа внутри разливалась ледяная усталость и смутное, тяжёлое предчувствие.

Путь в мои покои был похож на бегство. Я не смотрела по сторонам, но кожей чувствовала на себе взгляды – шокированные, испуганные, ненавидящие.

Едва я переступила порог своей комнаты, как Лиара бросилась ко мне, её лицо было бледнее пергамента, а глаза – огромными, полными ужаса и благоговения одновременно. Она схватила мои руки, её пальцы были холодными как лёд.

– Госпожа… О, Великие Драконы, госпожа Эльвия… – её голос срывался на шёпот, она говорила быстро, сбивчиво, словно боясь, что нас могут подслушать. – Что же вы наделали… Что же теперь будет… Что же будет…

Она причитала, как плакальщица на похоронах, раскачиваясь из стороны в сторону и не отпуская моих рук.

Я устало опустилась в кресло.

– Успокойся, Лиара. Неужели всё так плохо? Я же победила. Я осталась в Отборе.

Она посмотрела на меня так, будто я сказала величайшую глупость.

– Госпожа, дело не в том, что вы победили. Дело в том, кого вы победили! – она почти зашипела, её глаза испуганно метнулись к двери. – Леди Сафира из рода Зар! Главная претендентка, гордость старейшего огненного дома! Все ставили на неё! Весь двор, все великие лорды, вся знать! Её брак с принцем Тариусом считался делом решённым, а Отбор – лишь формальностью, красивым ритуалом! А теперь… Вы не просто победили её, вы унизили её, вышвырнули её из отбора!

Она замолчала, переводя дыхание, и её голос упал до едва слышного шёпота.

– В замке и так поднимается волна недовольства. Я слышала, как разговаривали гвардейцы… Лорд Зар, отец Сафиры, он… он в ярости. Говорят о заговоре, о саботаже, о том, что безродную полукровку специально продвигают, чтобы ослабить древние дома. Они не простят этого. За наследницу великого рода Зар будут мстить. Ой, что будет, что будет…

Её паника была почти осязаемой. Я почувствовала, как холод, который я с таким трудом научилась контролировать, начинает сковывать меня изнутри, но на этот раз это был не холод силы, а холод страха.

– Вам нестоитвыходить из покоев, госпожа, – умоляюще прошептала Лиара. – Никуда. Даже в сад. Пожалуйста. Пока всё не уляжется. Пока не пройдёт эта первая волна гнева. Королевская семья, несомненно, наведёт порядок, лорд Дарин… он не допустит беззакония. Надо только подождать.

Я кивнула, чувствуя, как стены этой роскошной комнаты начинают давить на меня, превращаясь из убежища в тюрьму.

День прошёл в тревожном, гнетущем молчании. Я не выходила. Лиара приносила мне еду, и мы почти не разговаривали, боясь нарушить хрупкую тишину. Я пыталась читать книгу, подаренную Дарином, но строчки расплывались перед глазами. Я пыталась тренироваться, найти своё «ядро холода», но мысли были тяжёлыми и липкими, как трясина в проклятом лесу.

А на следующее утро случилось нечто, что выбило меня из колеи окончательно.

Я проснулась от того, что Лиара, тихо войдя, поставила на столик у моей кровати вазу. Но не простую, а огромную, из тёмно-синего, почти чёрного хрусталя. А в ней – букет.

Это были не просто цветы. Это были огромные, пышные, бархатные бутоны, каждый размером с мой кулак, на длинных, изящных стеблях. Их цвет был невозможным, неземным – глубокий, иссиня-чёрный, с тонкими, серебристыми прожилками, которые мерцали в утреннем свете, словно звёздная пыль. От них исходил густой, дурманящий, пряный аромат, от которого слегка кружилась голова.

– От кого это? – спросила я, садясь в кровати.

– Я… я не знаю, госпожа, – пролепетала Лиара, её щёки были покрыты румянцем смущения и восторга. – Я нашла их под дверью, когда шла за вашим завтраком. Ни записки, ни слуги. Просто лежали на полу.

Она подошла ближе к вазе, с благоговением вдыхая аромат.

– Я никогда не видела таких цветов. Но я слышала о них. Это Полуночные Орхидеи Страсти.

– Что за странное название? – нахмурилась я.

– Говорят, они растут только в одном месте – в закрытой части Королевского сада, в оранжерее. Их вывели специально для прабабки принца Тариуса. И… – Лиара запнулась, её румянец стал ещё гуще, – … по придворному языку цветов их дарят… ну… в знак очень сильного, почти одержимого влечения. Их никогда не преподносят невестам или жёнам. Их дарят… любовницам.

Моё сердце рухнуло куда-то в пропасть. Тариус. Это мог быть только он. Ещё один ход в его жестокой игре. Этот букет был, как публичная пощёчина, заявление о том, кем он меня считает.

– Выбрось их, – мой голос прозвучал глухо, безжизненно.

– Что, госпожа? – Лиара отшатнулась от вазы, как от огня. – Но… они же такие красивые!

– Я сказала, выбрось их! Немедленно!! Я не его любовница! Слышишь, Лиара⁈ Никогда ею не буду! Вынеси их отсюда!

Лиара испуганно схватила огромную вазу и, пятясь, бросилась к двери.

– Да, госпожа! Конечно, госпожа! Я сейчас же… я всё сделаю!

Она выскочила за дверь, унося с собой вазу, как драгоценность, которую ей приказали уничтожить. В комнате остался лишь густой, дурманящий аромат, который, казалось, въелся в стены, в тяжелые бархатные портьеры, в мою собственную кожу. Я подошла к окну и распахнула его настежь, впуская прохладный вечерний воздух, но приторно-пряный запах Полуночных Орхидей Страсти, казалось, невозможно было выветрить.

День прошёл как в тумане. Я чувствовала себя оскорблённой, униженной, жутко болела голова.

Вечером, когда Лиара принесла ужин, в комнате всё ещё едва уловимо пахло проклятыми цветами. Она поставила поднос на стол, стараясь двигаться как можно тише, её обычная весёлая щебетливость куда-то исчезла.

– Ты избавилась от них? – спросила я, не глядя на неё, мой голос был глухим и уставшим.

– Да, госпожа, конечно, – быстро ответила она. – Всё, как вы велели.

Я подняла на неё глаза. Она не выдержала моего взгляда и тут же опустила свой, начав нервно теребить край своего фартука. Ложь была такой очевидной, такой детской. В её добрых, наивных глазах плескалось чувство вины, смешанное с упрямством. Ей было жаль выбрасывать такую неземную красоту, такой баснословно дорогой подарок, пусть и с дурной славой. Она не могла понять всей глубины моего отвращения к нему. Для неё это были просто цветы, для меня – символ моего унижения.

Я тяжело вздохнула. У меня не было сил спорить, настаивать, устраивать допрос.

– Хорошо, Лиара, – устало сказала я, махнув рукой. – Оставь ужин и можешь идти. Я хочу побыть одна.

Она благодарно кивнула и почти бегом выскользнула из комнаты, явно обрадованная тем, что избежала дальнейших расспросов. Я же осталась сидеть в тишине, не притронувшись к еде.

А на следующее утро Лиара не пришла.

Сначала я не придала этому значения. Может, проспала. Может, её задержали на кухне с поручениями для других кандидаток. Но время шло. Часы на каминной полке, украшенные фигурками спящих драконов, пробили восемь, потом половину девятого. В моих покоях царила непривычная, гнетущая тишина. Ни весёлой болтовни, ни стука посуды, ни шуршания платьев. Тревога начала медленно, ледяными пальцами, сжимать моё сердце.

И тут я услышала крики.

Сначала приглушённые, доносящиеся издалека, из глубины служебных коридоров. Потом всё громче, ближе. Я услышала торопливые шаги, панические, срывающиеся голоса, а затем – пронзительный женский визг, перешедший в протяжные, истерические рыдания. Звук, от которого кровь стынет в жилах.

Я рывком распахнула дверь. Коридор, обычно тихий и пустынный в этот час, был полон слуг. Они сбились в испуганную, перешёптывающуюся толпу у одной из неприметных дверей чуть дальше по коридору. Двери в каморки для прислуги. Моё сердце пропустило удар, а потом заколотилось с бешеной силой.

– Что случилось? Что происходит? – спросила я у пробегавшего мимо молодого слуги в серой ливрее.

Он обернулся, его лицо было белым от ужаса, глаза – круглыми, как блюдца.

– Там служанка… ваша служанка… мертва! – задыхаясь, проговорил он.

Мир качнулся, накренился и посыпался осколками. Моя Лиара. Нет. Нет, этого не может быть. Это ошибка. Он перепутал.

Я бросилась к толпе, не чувствуя под собой ног.

– Пропустите! Дайте пройти!

Я расталкивала оцепеневших слуг, которые шарахались от меня, как от чумы. Дверь в каморку Лиары была распахнута настежь. У порога уже стояли два гвардейца, сдерживая напирающих.

Это была крошечная комната без окон, где едва помещались узкая, застеленная грубым одеялом кровать, маленький, потёртый столик и деревянный сундук для вещей. Спёртый, удушливый воздух был пропитан густым, приторно-сладким ароматом, от которого у меня закружилась голова.

И на этом столике стояла та самая ваза из тёмно-синего, почти чёрного хрусталя. А в ней – чёрные, бархатные, прекрасные и ужасные Полуночные Орхидеи Страсти. Они выглядели неестественно в этой убогой обстановке.

А на кровати, откинув голову на подушку, лежала Лиара. Её руки были обнимали подушку, словно она просто уснула. Но её кожа была неестественно серой, как пепел. На приоткрытых губах застыла тонкая полоска синеватой пены. Она была мертва.

20

В этот момент коридор взорвался новой волной суматохи. Толпа слуг расступилась, как волны перед носом ледокола, и в проёме появился лорд Дарин. Он был не один. За его спиной, как две тени, стояли гвардейцы, а рядом с ним – невысокий, седовласый мужчина в строгой форме лекаря, с объёмным саквояжем в руках.

Дарин не смотрел по сторонам. Его взгляд, холодный и острый, как осколок льда, был устремлён прямо в каморку. Он на мгновение задержал его на безжизненном теле Лиары, и на его лице не дрогнул ни один мускул, но я увидела, как его золотые глаза потемнели, став похожими на застывшую лаву.

– Очистить коридор! – его голос прозвучал тихо, но с такой властной, металлической ноткой, что слуги, до этого сбившиеся в испуганную толпу, тут же бросились врассыпную. – Никого не впускать. Поставить оцепление.

Гвардейцы чётко, без лишних слов, принялись выполнять приказ, оттесняя последних любопытных.

– Элиас, – обратился Дарин к лекарю. – Осмотри её.

Лекарь молча кивнул и, не обращая внимания на меня, застывшую в проходе, вошёл в каморку. Я же осталась стоять, прижавшись к стене, не в силах оторвать взгляд от происходящего.

Дарин вошёл следом за лекарем. Он не подошёл к кровати. Он остановился у столика. Его ноздри едва заметно дрогнули. Он наклонился к цветам, но не вдыхал их аромат – он словно пробовал воздух, прислушивался к нему своим чувством. Затем его взгляд стал жёстким, как закалённая сталь. Он выпрямился и резко обернулся ко мне.

– Откуда у вашей служанки эти цветы? – его вопрос был похож на удар хлыста. Ни сочувствия, ни участия. Только холодный, требовательный тон следователя.

Я вздрогнула, слова застряли в горле.

– Отвечайте, леди Эльвия! – потребовал он, делая шаг ко мне. – Полуночные Орхидеи Страсти из королевской оранжереи. Один такой цветок стоит больше, чем годовое жалование капитана гвардии. Откуда они у простой служанки? Кто их ей подарил⁈

– Это… это мне, – наконец прошептала я, и голос предательски дрогнул. – Их… их прислали мне. Вчера утром. Я нашла их под своей дверью.

Его брови сошлись на переносице.

– Вам? Кто?

– Я… я не знаю. Не было записки. Я подумала… – я запнулась, чувствуя, как краска стыда заливает щёки, – … я подумала, что это от принца Тариуса.

Дарин на мгновение прикрыл глаза, его лицо исказила гримаса, в которой смешались гнев и… усталость.

– И вы приняли их?

– Нет! – выкрикнула я, и в моём голосе прорвалась истерика. – Нет! Я приказала Лиаре немедленно их выбросить! Я сказала ей избавиться от них! Но она… она, видимо, не послушалась. Она сказала, что они слишком красивые, чтобы их выбрасывать.

Я закрыла лицо руками, сдавленные рыдания сотрясали всё моё тело.

В этот момент из каморки вышел лекарь. Его лицо было серьёзным и мрачным.

– Признаков насилия нет, милорд. Похоже на остановку дыхания. Причину я смогу назвать только после вскрытия и анализа тканей.

Дарин молча выслушал его, его взгляд был устремлён на меня. Он смотрел долго, тяжело, словно взвешивая что-то на невидимых весах.

– Нам нужно поговорить, – наконец произнёс он ровным голосом. – Не здесь. Пойдёмте в ваши покои.

Он взял меня под локоть. Его хватка была твёрдой, но не грубой. Он не тащил, а скорее вёл, поддерживая, не давая мне рухнуть.

В моих покоях он отпустил меня и плотно закрыл за нами дверь.

– Сядьте, – приказал он.

Я безвольно опустилась в кресло. Он не сел. Он встал у окна, спиной к свету, так что его лицо оказалось в тени.

– Те цветы, что вы нашли под дверью… У них был запах?

– Да, – кивнула я, вспоминая тот дурманящий, пряный аромат. – Очень сильный. Сладкий. От него кружилась голова.

– Неудивительно, – мрачно произнёс Дарин. – Потому что это не их запах. Полуночные Орхидеи почти не пахнут. Их аромат очень тонкий, едва уловимый, с нотками ночной прохлады. А то, что почувствовали вы… это запах яда.

Я подняла на него глаза, не понимая.

– Яда?

– Да. Редкий, очень хитрый яд, известный как «Дыхание Чёрной Лилии». Его получают из пыльцы растения, которое растёт только в болотах Мёртвых Топей. Сам по себе он не смертелен при коротком контакте, но обладает уникальным свойством – он впитывается в органические материалы, например, в лепестки цветов, и начинает медленно испаряться, насыщая воздух. В закрытом помещении, за несколько часов, его концентрация становится смертельной. Он парализует дыхательные центры. Смерть наступает во сне. Тихо, без мучений, без следов.

Я слушала его, и волосы на моей голове шевелились от ужаса.

– Но… зачем? Кто мог…

– Если бы оставили цветы себе, то к утру… к утру вас нашли бы, вместо вашей служанки. Это было покушение. На вас.

Мир вокруг меня окончательно рухнул. Лиара… она умерла вместо меня. Она умерла из-за своей доброты, из-за своего желания сберечь красоту, из-за своей преданности мне.

– Я клянусь вам кровью своего рода, я найду убийцу, – жёстко произнёс Дарин. – Но вы должны понимать, смерть прислуги, полукровки, ни на что не повлияет, отбор не будет остановлен.

Я вскинула на него полные слёз глаза.

– Что? Но как…

Он подошёл ко мне и присел на корточки, заглядывая в мои глаза. Впервые с момента трагедии в его взгляде появилось что-то похожее на сочувствие.

– Я знаю, что вам тяжело. Но сейчас не время для слёз. Время для холодной ярости. Вы должны выжить, Эльвия. И идти дальше. Не ради трона. Ради неё.

Похороны Лиары были быстрыми и тихими. Я не присутствовала. Меня не пустили, сославшись на соображения безопасности. Вместо этого я стояла у окна своих роскошных покоев, глядя, как крошечная процессия слуг в серых одеждах уносит маленькое, укрытое белой тканью тело к Утесам Безмолвия, где драконы хоронили тех, кто не имел крыльев, но служил им верой и правдой.

Моих слёз не было. Они высохли, оставив после себя лишь выжженную, гулкую пустоту. Горе, острое и разрывающее, сменилось чем-то иным. Чем-то холодным, твёрдым и тяжёлым, как кусок льда в самом центре моей души.

Сидеть в этих стенах было невыносимо. Каждый вдох, казалось, был наполнен призрачным ароматом проклятых цветов. Каждая тень в углу казалась затаившимся врагом.

Не дожидаясь слуг, я сама оделась. Не в шёлк и бархат, а в тёмный тренировочный костюм, который остался у меня после испытания в лесу. Кожаные штаны, плотная рубаха, высокие сапоги. Я заплела волосы в тугую косу, чтобы не мешали, и, проигнорировав удивлённый взгляд приставленного ко мне гвардейца, молча направилась в тренировочный зал. Он не посмел меня остановить.

* * *

Я дышала в ритм. Вдох. Выдох. Холод. Снова и снова.

Тренировочный зал был моим единственным спасением. Здесь, среди молчаливых манекенов и запаха камня, я могла заставить замолчать голоса в своей голове. Голос Лиары, её испуганный шёпот. Голос Дарина, объясняющий про яд. И свой собственный, который без конца повторял: «Из-за меня. Из-за меня».

Я стояла в центре зала, вытянув руку. Я не думала о силе, я просто вспоминала. Вспоминала холодные полы в доме дяди, ледяную воду в ведре, стылый зимний воздух за окном. Я искала не магию, я искала знакомое чувство. И оно откликнулось.

Воздух перед моей ладонью замерцал. Из ничего соткался полупрозрачный, дрожащий диск изо льда. Он висел в воздухе, медленно вращаясь. Я создала второй, потом третий. Они кружили вокруг меня, как три ледяных щита. Мои щиты.

Именно в этот момент тишину пронзил резкий, незнакомый голос, полный презрения:

– И это всё, на что ты способна, полукровка? Жалкие ледышки.

Я вздрогнула. Концентрация рассыпалась. Ледяные диски с тихим звоном лопнули в воздухе и исчезли.

Я резко обернулась.

В дверях стояли две девушки. Сафира. И другая, похожая на неё, как отражение в зеркале, только старше и выше. Если Сафира была как необузданное пламя, то её спутница – как застывшая лава. Твердая, холодная и опасная.

– Сафира? – спросила я. – Разве проигравшим разрешено появляться на тренировочной площадке?

Сафира дёрнулась, словно от удара.

– Закрой свой грязный рот, тварь! – её голос сорвался на визг.

Но другая девушка положила ей руку на плечо, останавливая.

– Успокойся. Не унижай себя разговором с ней.

Она сделала несколько шагов вперёд, её каблуки чётко стучали по каменному полу. Она окинула меня взглядом с головы до ног.

– Я леди Ливия, старшая сестра Сафиры. Пришла посмотреть на ту, что разрушила будущее моего рода.

– Я ничьё будущее не разрушала, – ответила я, выпрямляя спину. – Ваша сестра проиграла в честной дуэли.

– Честной⁈ – Сафира больше не могла молчать. Она вырвалась из-под руки сестры и подскочила ко мне. Её лицо было багровым от ярости, глаза горели ненавистью. – Ты называешь это честным⁈ Ты обманула всех! Ты использовала какую-то грязную человеческую магию! Ты не дракон, ты просто деревенская ведьма!

Она стояла так близко, что я чувствовала жар, исходящий от неё.

– Из-за тебя, – прошипела она, тыча пальцем мне в грудь, – я потеряла всё! Отбор! Принца! Честь моего дома! Мой отец едва разговаривает со мной! Ты хоть представляешь, что ты наделала⁈

– Я защищалась, – просто сказала я.

– Защищалась⁈ – она рассмеялась, но смех этот был похож на лай. – Ты унизила меня! Перед всем двором! Перед принцами! Меня! Леди Сафиру из рода Зар! А ты – никто! Пустое место! Девчонка из придорожной канавы!

Я молчала, глядя ей прямо в глаза. Я видела в них не просто злость. Я видела боль. Боль униженного самолюбия, разбитых надежд.

– Знаешь, что самое смешное? – продолжала она, её голос стал тише, ядовитее. – Все эти твои победы… Они ничего не стоят. Потому что ты так и останешься одна.

Она огляделась по пустому залу.

– Где твоя верная служанка, а? Та, что бегала за тобой, как собачка? Ах, да… Она же умерла. Какая жалость.

Ливия, её сестра, всё это время молча наблюдавшая за сценой, добавила с холодной усмешкой:

– Да, Сафира, ты права. Одиночество – вот её удел. Принц Тариус поиграет с ней и выбросит. А все остальные… – она обвела зал презрительным взглядом, – … все остальные презирают зазнавшуюся полукровку.

Сафира снова повернулась ко мне, её глаза горели торжеством.

– Слышишь? Ты никому не нужна. Ты – чума. Ты приносишь только смерть и несчастье. Сначала твоя мать-шлюха, теперь эта служанка. Кто следующий, а, Эльвия?

Моё терпение лопнуло. Я не стала кричать. Я не стала оправдываться. Я просто посмотрела на неё. И позволила холоду, что жил теперь в моём сердце, вырваться наружу.

Воздух в зале стал другим. Он стал плотным, колким, морозным. На стенах, на оружии, на доспехах манекенов мгновенно выступил тонкий слой белого инея. Дыхание сестёр Зар превратилось в облачка пара.

Они замолчали. Удивлённо. Настороженно.

Я сделала шаг вперёд.

– Убирайтесь, – сказала я. Не громко. Но мой голос был как скрежет льда. – Убирайтесь из МОЕГО зала.

Сафира отшатнулась.

Ливия схватила сестру за руку.

– Пойдём, – бросила она, её голос потерял свою уверенность. – Здесь нечего делать.

Они развернулись и пошли к выходу. Их шаг был слишком быстрым, похожим на бегство.

Когда за ними закрылась дверь, я тяжело выдохнула. Холод отступил, оставив после себя гулкую пустоту. Я опустилась на холодный каменный пол, обхватив себя руками.

Я сидела на холодном каменном полу, обхватив себя руками. Ледяная броня, которую я с таким трудом создала, треснула и рассыпалась, обнажив то, что я так старательно прятала. Боль. Тупую, ноющую, бесконечную боль.

Они были правы. Во всём.

Я была одна. Абсолютно одна.

Принц Тариус играет со мной. Все остальные презирают. Лиара мертва. Из-за меня.

Слова Сафиры – «Кто следующий, а, Эльвия?» – крутились в голове, как заевшая шарманка. Я принесла только смерть и несчастье. Я – чума.

Я стиснула зубы, зажмурилась, пытаясь сдержать подступающие рыдания. Не плакать. Нельзя. Слёзы – это слабость. Дарин говорил, что ярость нужно превращать в оружие. Но сейчас во мне не было ярости. Только бездонная, чёрная пустота и горечь. Злые, горячие слёзы жгли глаза, но я не давала им воли. Они стояли в глазах туманом, и мир расплывался, превращаясь в одно смазанное пятно.

Я так сидела, потеряв счёт времени, погружённая в своё горе, что не услышала, как в зале появился кто-то ещё. Я не слышала шагов. Я просто вдруг почувствовала, как рядом со мной кто-то опустился на пол.

А затем – сильные, тёплые руки крепко, но очень бережно обняли меня.

– Всё будет хорошо, маленькая.

Голос был низким, глубоким, знакомым. Дариан? Он был наполнен такой неожиданной, такой добротой и сочувствием, что что-то внутри меня окончательно сломалось.

Объятия и эти простые слова подействовали как спусковой крючок.

Плотина, которую я так долго строила, рухнула.

Я разрыдалась.

Это были не тихие слёзы, которые я прятала в подушку в доме дяди. Это был вой. Громкий, отчаянный, уродливый. Я плакала, сотрясаясь всем телом, уткнувшись лицом в чьё-то плечо, в грубую ткань тёмной рубашки. Я оплакивала всё. Лиару. Её нелепую, страшную смерть. Своё одиночество. Я плакала так, как не плакала никогда в жизни, выплёскивая всю черноту, что скопилась в моей душе.

А он просто сидел рядом, молча. Он не говорил утешительных слов, не гладил меня по голове. Он просто крепко держал меня в своих объятиях, давая мне опору, позволяя этой буре пройти. Его руки были сильными и надёжными, и от него исходило тепло. Настоящее, живое тепло, которое проникало сквозь мою ледяную броню и согревало изнутри.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Минуту. Десять. Вечность. Постепенно рыдания стихли, переходя в тихие, судорожные всхлипы. Я чувствовала себя совершенно опустошённой, выжатой, но в то же время… лёгкой. Словно я сбросила с плеч неподъёмный груз.

Я медленно отстранилась, вытирая лицо рукавом.

– Простите, – прошептала я, не поднимая глаз, мой голос охрип от слёз. – Я… я не должна была. Спасибо вам, лорд Дарин.

Я подняла голову.

И замерла.

Рядом со мной на полу сидел не Дарин.

Это был принц Тариус.

Его лицо было всего в паре дюймов от моего. Он смотрел на меня, и в его глазах, в этих сине-золотых, обычно таких холодных и насмешливых глазах, не было ни презрения, ни иронии. Там было что-то другое. Что-то, чего я никогда у него не видела. Смятение. Задумчивость.

Моё сердце пропустило удар, а потом заколотилось с новой силой.Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

Он всё ещё держал меня за плечи, и его пальцы были горячими.

– Иногда, – сказал он тихо, и его голос был непривычно серьёзным, без тени насмешки, – даже самым сильным нужно просто поплакать.