Текст книги "Неоновое солнце"

– Скоро взойдёт луна и бесноватые повылазят из своих нор. Всё в городе начнёт охотится... Правда эта улица считается безопастной: с одной стороны находится больница, там брошено множество беспомощных больных, в основном старики, которых забыли вывезти. Есть и сумасшедшие, но больше тяжёлых лежачих больных. Своими криками они очень привлекают бродячих: пока нелюдям будем хватать пищи, сюда они не дойдут.

– Но зомби могут прорваться и оттуда, – Сенин кивнул в ту сторону, откуда пришёл сам, – и вряд ли баррикада их надолго сдержит.

Пьяница с морщинистым обмылком вместо лица усмехнулся из-под надвинутого козырька бейсболки:

– А зачем им мы? Если там специально для пожирателей мозгов хозяева квартала каждый вечер вывешивают угощение!

Сенину вспомнились развешанные на деревьях клетки со свежеобглоданными скелетами, его затошнило, живот скрутило так, что от чёрной боли аж потемнело в глазах и вдохнуть стало невозможно. Так вот зачем они там! Кто-то специально вывешивает угощение для канибалов!

Вас Вас с трудом поднялся. Скрючившись и осторожно массируя себе живот, сделал несколько шогов, пытаясь унять тошноту и боль. Неподалёку чей-то резкий голос вспорол сонную атмосферу глубокого вечера, будто пронзительный вой голодного кайота. Трудно было поверить, что омерзительный, леденящий кровь клич породила человеческая глотка. На призыв тут же последовал ответ, потом ещё один. Перекличка быстро переросла в какую-то вакханалию из оголтелого рычания, визга, злобных выкриков. Невольно вслушиваясь, Вас Вас представлял себе жуткую картину обгладывания человеческих останков, мерзкую возню и схватку вокруг в клеткок.

И вдруг услышал тихий голос старого поэта, который произнёс в пустоту перед собой:

– Удачливые жертвы эпидемии уже съедены, их кости обглоданы дочиста, их плоть поглощена. Не столь удачливые, неизбежно пополнят собой стада человековолков, человекокрыс и человекопсов, превратятся в гнилодушных плотоядных монстров. Их вожаки станут править миром, ибо традиционные приемы ведения войны бесполезны против этих новых гуннов. Искусство отбирания жизни, развивающееся и совершенствующееся с начала времён, не может защитить нас от врага, который договорился с самой Смертью. В конце концов исчезнет цивилизация и культура... Когда-то древний автор с печалью описал, как на руинах римского форума пасут коз пастухи, ничего не знающие о канувшей в Лету великой цивилизации Цезаря и Цицерона, правившей миром больше тысячи лет. Нас ожидает то же самое... и горе тем, кто переживёт чуму, ибо они превратяться в худших из существ, когда-либо топтавших эту землю.

Вас Вас невольно поднял правую руку, растопырил пальцы и некоторое время хмуро смотрел на неё.

Глава 92

Страх за дочку снова накрыл Легата с головой, когда под пластырем на коленке у Оксаны он обнаружил след от укуса. Естественно, взволнованный отец постарался всё скрыть: не для того он вырвал дочь у смерти, чтобы снова потерять.

Но у тюремного доктора глаз оказался намётанный на такие вещи.

– Ваша дочь должна пойти со мной, – заявил он и попытался взять девочку за руку.

Легат грубо оттолкнул врача, хотя мог и в морду дать.

– Я дал слово подполковнику Сокольничьему и привёз обещанное оружие, за это моей семье было обещано убежище и защита.

– Слово вам давал Тимофей Петрович, а он, к сожалению, отошёл от дел.

Доктор протяжно вздохнул.

– А я вынужден принять меры, это мой долг врача-эпедимиолога, которым я в данный момент являюсь.

– Да поймите же! – попробовал возвать к его совести Легат. – Мы ведь не просто так катались в город, а выполняли приказ начальства и привезли оружие! – Один из сотрудников Бутырок как раз выпрыгнул из кузова грузовика с пулемётом в руках.

– Вот видите! А вы придираетесь!

– Я не придираюсь, а выполняю свой долг: инфицированный человек должен быть немедленно изолирован и подвергнут спецобработке.

– Ладно, тогда я хочу сам говорить с подполковником Сокольничьим.

– Боюсь он вам ничем не сможет помочь, – увёл глаза в сторону доктор. – Кроме того, решение таких вопросов находится в моей компетенции. Если у вас или у вашей дочери обнаружится инфекция, то вам туда... – Доктор кивнул на трубу тюремной котельной, из которой валил чёрный дым.

Однако через минуту смягчился и понизил голос до шёпота:

– В конце концов я не зверь... но постарайтесь как можно скорее покинуть территорию Бутырок. – Сказав это, он демонстративно отвернулся.

Стас присел на корточки перед дочерью, обнял её и прошептал на самое ушко:

– Слушай меня, оленёнок, тебе надо залезть в кабину этой большой машины и жди меня там.

Подсадив Оксану на подножку, сам он, не спеша, стал обходить грузовик, направляясь к водительской двери. По пути Стас быстро соображал, что времени на разворот у него нет, так что предстоит резко сдать машину назад, пока охрана не опомнилась. К тому же кузовом таранить тяжёлые ворота, которые успели закрыть, сподручней и безопасней.

Пока Стас прикидывал, что, да как, во дворе снова появился заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин. Едва завидев издалека его бульдожью физиономию в надвинутой козырьком на глаза фуражке с огромной тульей, Легат ускорил шаг. Сопровождали толстомордого офицера не только его подчинённые из тюремной охраны, а ещё несколько уголовников: уголовные хари, будто сляпаные Создателем по пьяни или с сильного бодуна! Стасу эти ублюдки были хорошо известны по недавной камерной жизни. Словно по закону подлости его старые знакомые и враги появились именно теперь, отрезая их с дочерью от ворот. Причём закоренелые урки не выглядели подконвойными, они явно пользовались свободой и вели себя в присутствии ментовской шишки с апломбом, почти как хозяева. Хорошенькие же времена наступили, если чиновник тюремной администрации такого ранга открыто якшается с откровенной мразью!

Майор повернул голову, их глаза встретились. Рюмин расплылся в недоброй улыбке и поманил его пальцем. А стоящие за его спиной Димон, Шныра и их кореша окрысились, заметив ускользнувшего когда-то их их ножей мента. Мешкать было нельзя! Стас запрыгнул в кабину и... обнаружил здесь ещё одного своего «приятеля» по кличке «Расписной» и «Крыса». Ублюдок держал острую, как бритва, заточку у горла его дочери.

– Вот и свиделись, легавый, – склабился щербатой пастью рыжемордый урод и лизнул своим липким языком детскую щёчку: – Смазливая куколка, сладкий персик!

– Не трожь, дочь! – хмуро предупредил Стас.

Уголовник и бровью не повёл, он ощущал себя полным хозяином положения и куражился:

– Ну чё, паскуда дегавая, поквитаемся по старым счетам?

– Не тронь её! Меня можешь расписать, а она тут не при чём.

– Оши-ба-ешь-ся, ле-ега-а-авый, – шепеляво, нараспев, просипел урка, – куклёнок как раз очень тут при чём, я ведь сразу просёк, как ты ею дорожишь.

– Хорошо, твой нынче фарт, банкуй! – устало признал Стас, из него будто враз откачали волю к сопротивлению.

– То то же, – довольно крякнул зэк. – Тогда вылазь, мусоряга. И без шуток! А то твоему дитёнышу вмиг копца настанет! И попробуй только слово вякнуть, пока я буду с бугром базарить.

Первым в вразвалочку к ним подошёл «Шныра». Он сразу понял по понурому виду непокорного мента, что на это раз тот сломлен, фактически стоит на коленях. «Шныра» с ходу харкнул Стасу в лицо, капитан лишь утёрся.

– Ну чё, фараон, недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал! – весело объявил «Шныра». Крыса ему подмигнул, мол, гляди, кореш, чего дальше будет.

К ним подошёл майор Рюмин с остальной кодлой и Крыса объявил ему, что находившийся во дворе заключённый по кличке Пропеллер слышал как доктор сказал этому, – Крыса кивнул на Легата, – что он тифозный синяк.

– Это правда? – спросил майор у Легата. – Вы действительно подхватили в городе заразу?

Стас скосил глаза на Крысу, отморозок хоть и убрал в присутствиии майора от горла его дочери бритву, но взглядом своих бешенных глаз выразительно давал понять, что немедленно исполнит угрозу, если мент хоть рот откроет. Поэтому Легат опустил глаза и угрюмо промолчал.

Майор нахмурился.

– Понятно... – протянул он, больше говорить тут было не о чем. Поэтому Рюмин брезгливо бросил уголовникам:

– Разберитесь тут, – предоставив им выполнять грязную работу:

Майор ещё не скрылся из виду, а расправа уже началась.

– В топку... обоих! – с садистким сладострастием распорядился Димон. Наконец-то сбывалась его мечта жестоко поквитаться с полицейским за то, что Стас макнул его мордой в парашу. Никто из корешей не пытался спорить с таким решением: говорить, что поступать так – беспредел. С такой же лютостью они расправлялись с маститыми фигурами из вражеского воровского клана, чего уж говорить о легавом.

Шныра, злорадно заглядывая Легату в глаза, глумливо изрёк:

– А всё-таки справедливость на свете существует, ведь верно? Признай же это напоследок. Нам нежданная аминистия вышла из-за Синей чумы – всех козырных братков по УДО (условно досрочное освобождение) из камер на волю выпустили, а тебя обратно в тюрягу кривая привела, прямо на наши пёрышки.

Правда один раз Монах тебя, запомоенное чмо, прикрыл своим авторитетом в нарушение наших законов. За то теперь он дохлый, а вместо него смотрящим на Бутырках поставлен справедливый пахан. Так что гореть тебе живьём в печи вместе с твоей куклой. К великому удовольствию всего воровского народа... И, кстати, привет тебе от «Неонового китайца».

Глава 93

Бункер в Ботаническом саду

Услышав от журналистки, что её инфицированный муж Сергей оказывается жив, Зоя резко изменилась в лице, сильно побледнела.

– Скоро вы поймёте, чего стоит ваша жалостливость! – пролепетала хозяйка подземной лаборатории, с укором и ужасом глядя на Ксению. Звонарёва ещё ни разу не видела обладающую поистине стальным мужским характером Зою такой беспомощной. Её прострация всё длилась и длилась. Казалось, она совершенно потеряна. Ещё бы, ведь как она утверждала, её Сергей имеет доступ ко всем дверям бункера! И всё же нельзя же так....

Наконец Ксения не выдержала:

– Да сделайте же хоть что-нибудь! Не стойте, как истукан!

От окрика Зоя вышла из ступора:

Надо срочно сменить все пароли на замках! – Она бросилась куда-то по киридору, Ксения следом. Они забежали в небольшую комнату, одну стену которой занимали многочисленные мониторы. На экранах отображалась «картинка» с камер наблюдения, отсюда можно было видеть все подходы к бункеру.

Но женщины опоздали! Зоя была права: её муж легко преодолел систему безопасности, а вслед за ним вся собравшаяся возле бункера голодная рать проникла внутрь. Всё было кончено: лаборатории, оборудование, бесценный архив, запасы на многие месяцы автономной жизни – ничего из этого уже было не спасти. Но ещё можно было попытаться заблокироваться в одном из помещений, чтобы переждать атаку.

Зоя вручила Ксении небольшую сумку-контейнер, её удобно было носить на поясе и она не стесняла движений при беге. Стоило Звонарёвой открыть замок-молнию и всё стало понятно: внутри, как в патронташе, хранились десять инъекционных шприцов с отмеренными дозами экспериментальной вакцины. Также журналистка получила флэшку с бесценными результатами научных исследований.

Но это было ещё не всё. Удалившись куда-то на пару минут, Зоя вернулась с живым агукающим свёртком. Ксения вздрогнула: будто недавно привидившийся ей кошмар повторялся наяву! Только во сне новорождённый малыш тянул к ней ручки и плакал, а у этого на кругленькой рожице обаятальная улыбка.

Всё это время Ксения даже не подозревала о существонии новорожденного младенца в подземном бункере, ай да Зоя, ай да консператорша! А ведь она должна была регулярно присматривать за ним и кормить! Оставалось лишь поражаться исключительной скрытности и независимости хозяйки бункера. Она никого не жалала пускать в свою личную жизнь.

Однако наступал момент когда ей приходилось преодолевать собственную гордыню.

– Прошу, спасите его! – чуть ли не взмолилась обычно суровая микробиолог.

Ксения осторожно приняла свёрток, оказавшись у неё на руках, малыш недовольно засопел, готовясь выразить недовольство пронзительным криком.

Зоя предупредила Ксению:

– Если я не спею вас заблокировать в этом отсеке и вы окажитесь на улице, наденьте маску ему на личико: носителей вируса очень привлекает плач младенцев, для них это приглашение на пиршество.

На самой Зое уже был специальный защитный костюм, закрывающий её с ног до головы. В руки она взяла топор на длинной ручке из противопожарного набора. Зоя собиралась отправиться навстречу зомби, рвущимся сюда во главе с отцом их общего младенца, чтобы задержать жаждущую человечины свору и дать Ксении шанс на спасение.

Через минуту она ушла, Ксении оставалось лишь следить за её перемещениями с помощью видеокамер, которые были понатыканы не только снаружи, но и по всему бункеру. Звонарёва видела, как навстречу Зое по коридору спешат с десяток обнаруживших добычу зомби. Они добрались до исследовательницы раньше, чем она успела что-то предпринять. Ксения с содроганем глядела на экран и ждала кровавой развязки, но не тут то было...Когти почти потерявших человеческий облик мутантов скользили по резине защитного комбинезона, зубы не могли прокусить матерчатую броню; озверевшие нелюди безуспешно вгрызались в защитную маску и, нелепо взмахнув руками, валились под ударами топора. Окруженная врагами маленькая женщина демонстрировала поразительную отвагу, ловкость и силу.

Свет в комнате, где находилась Ксения, начал мерцать – возникла проблема с автономным дизель-генератором. Вскоре лампы дневного света окончательно умерли. Одновременно погасли и мониторы. Секунд пятнадцать полнейшего мрака, и вдруг всё снова заработало. Но за столь краткий промежуток времени ситуация вокруг Зои кардинально поменялось. Камера бесстрастно фиксировала как собственный муж, налетев на жену и растолкав конкурентов, вырвал из её рук топор и начал рубить на женщине защитный комбинезон. Легко вскорыв его, словно консервным ножом, Сергей начал буквально разрывать на глазах онемевшей от ужаса журналистки хрупкое тело. В последний момент, залитая кровью Зоя нашла обезумившими от боли глазами камеру и крикнула:

– Уходи в сектор семнадцать! Позаботься о...

Её родная кровинушка на руках Ксении даже не захныкал в эту страшную секунду, с умильной улыбкой на мордашке розовый щекастый карапуз разглядывал Ксению и что-то болтал ей на своём языке.

– Не бойся, малыш, я позабочусь о тебе – ласково сказала Ксения. За спиной послышался шум, она обернулась: ручка двери снова дёрнулась, как будто кто-то играл с ней с той стороны...

Глава 94

Окрестности синагоги на Большой бронной

Всё-таки они были удивительные счастливицы, потому что лишь им двоим из сотен прятавшихся внутри церкви беженцев выпал шанс вырваться из смертельной западни. Подземный ход вывел мать и дочь Козыревых на какую-то улицу. Звокруг ни души, только пустые машины выстроились вдоль тротуара. И тихо, лишь со стороны здания синагоги, которую закрывало какое-то здание, нёсся приглушённый ужасный вой. Предсмертные вопли сотен людей, торжествующий хор убийц – от всего этого душа содрагалась и одновременно ты каждой клеточкой ощущала в себе жизнь. Маргарита Павловна импульсивно обняла Дашу и вместе с ней зарыдала от сильного нервного напряжения и осторого ощущения бытия. Ведь они живы! И в стороне от ужасной бойни, хотя должны были находиться там...откуда над крышами поднимался в небо мрачный столб чёрного дыма.

– Поверить всё никак н не могу, что мы в безопасности, – сквозь слёзы сказала дочери Козырева-старшая. – Теперь мы должны до смерти молиться за души Михаила и святых отцов, которые пожертвовали собой в том числе ради нас.

– Нам лучше не оставаться тут, мамочка, – Дашу по-прежнему всю трясло от пережитого ужаса, она постоянно оглядывалась. Бедный ребёнок!

– Ты права, согласилась Марго.

Козыревы двинулись вдоль по улице, которая опускалась небольшим уклоном. Вероятно недавно прошёл дождик и под уклон бегущий ручеёк гнал всякий мусор. Маргарита задумчиво проводила глазами проплывающую мимо смятую сигаретную пачку. При этом что-то ей пришло в голову...

– Мам, посмотри сколько тут машин! И почему мы не можем уехать на одной из них! – грустно вздохнула Даша.

– Посмотри на эту, – Маргарита указала на отечественный седан красивого перламутрово-вишнёвого цвета, – помнишь, когда-то у нас была почти такая же? И папа возил нас на ней на дачу.

Брошенная хозяевами легковушка оказалась даже не заперта. Маргариту Павловну потянуло внутрь, нахлынувшие вдруг приятные воспоминания усадили её за руль. Правда бензин в баке отсутствовал, но так ведь этого и следовало ожидать. И всё равно Марго не спешила вылезать, а положив руки на руль, представляла всю их семью снова вместе. Рядом на сиденье Влад, они снова мчатся по загородному шоссе к доче... Плевать, что семьи как таковой уже не существует, да и дача та давно продана другим людям...Иногда мечты дарят столь необходимую отдушину, насыщают душу и тело столь необходимыми положительными эмоциями. Вот только возвращаться к реальности бывает очень больно...

– Всё равно папа нас любит. И он нас не бросит! – с надрывом заверила Марго дочь, а заодно и себя.

Вдруг за спиной Даши, всего в десятке шагов, возник какой-то человек. Огромными скачками, словно большое насекомое, он быстро приближался. Его длинные вытянутые руки...руки убийцы со скрюченными пальцами тянулись к ним, чтобы схватить ту что окажется ближе за волосы, за шею, за руки – за что угодно и уже не отпустить... Марго лишь мельком, смутно увидела его лицо, но этого ей оказалось достаточно, чтобы страх прежде всего за дочь подхлестнул её реакцию. Стремительным движением Козырева затянула дочь в салон, захлопнула за ней дверь и отпустила стояночный тормоз – всё это было проделано ею с поразительной стремительностью, почти одновременно. Автомобиль бесшумно отъехал от тротуара и плавно покатился вниз под горку. Подскочивший нежить задёргал ручку заблокированной двери, и так как из этого ничего не вышло, побежал рядом, колотя кулаками по стеклу и крыше, и продолжая остервенело рвать на себя дверную ручку. Он что-то выкрикивал, ревел, как раненый бык, и при этом успевал постоянно нагибаться и заглядывать в кабину. Маргарита отворачивалась или прикрывала правый глаз, лишь бы не встречаться взглядом с жуткими зрачками монстра, не видеть его двигающегося рта-пасти, залитого слюной подбородка и прочей мерзости. Далеко не каждый мог найти в себе мужество заглянуть в самое лицо бывших людей, ведь из их глазниц на тебя взирало абсолютное зло. Хорошо, что Даша сразу же вцепилась в её руку и спрятала личико у матери на плече.

По мере того, как уклон становился круче, машина набирала скорость, и убийце становилось всё сложнее рысью бежать рядом, он попытался ухватиться и повиснуть на ручке. Дверное стекло под его напором хрустнуло и покрылось паутиной трещин, ещё удар и монстр просунет в образовавшуюся дыру руку. Но не удержавшись, урод сорвался.

Автомобиль уже несся вниз на приличной скорости, Маргарита вцепилась в руль, но больше поглядывала в зеркало заднего вида, чем на дорогу. Вскоре уклон должен закончиться и что тогда? Ведь маньяк уже поднялся на ноги и бежал следом...

Внезапно перед глазами Марго вдруг возник оскаленный череп с пустыми глазницами и белой повязкой на лбу...

Глава 97

Вместе с дочерью Легата привели в тюремную котельную, превращённую в крематорий для сжигания трупов.

Котельная была старой, многое из оборудования похоже сохранилось если не с царских времён, то уж с Брежневских точно. Повсюду ржавые трубы и кучи угля.

Несколько воров крепко держали Стаса за руки. И всё равно бывший майор спецназа сумел бы избавиться от опеки. Или, как принято выражаться у этой публики «дал бы оборотку», если бы не дочь. Да, если бы не парализовавший его страх за обожаемый нежный цветок, то смерть этих людей была бы делом 3-5 секунд, и никакого специального оружия ему не требуется. Но жизнь Оксаны висела на волоске из-за приставленной к её горлу острой как бритва заточки, и Стас был бессилен. Взявший её в заложницы «Крыса» спокойно мог приказать пленнику размозжить себе голову о стену или самому броситься в раскалённую топку и полицейский беспрекословно выполнит приказ! В конце концов он вероятно это заслужил, бросив напарника-американца, но дочь то, она то в чём виновата!

– Мы пришли сжечь эту падлу! – объявил Димон находящимся в импровизированном крематории уркам. – Дайте мне лопату, я ему накидаю угля этой ментовской падле, чтобы хорошо горел.

Но тут возникла заминка. Один из местных ответил, оглядев Легата:

– Придётся вашему клиенту подождать своей очереди. Всё равно пока место занято – он кивнул на крышку топки, за которой ревело и трещало пламя.

– А следующим на распыл пойдёт старший по званию, – заявил приятель крематорщика. – Всё равно ваш мент уже жмурик, так что пущай ещё пять минут покоптит воздух, пока мы окажем все почести гражданину начальнику, он козырной мужик был при жизни, не чета вашей мусорской мелюзге.

На бетонном полу высоченный амбал по кличке «Лом», – тоже из числа знакомых Стасу уголовников, – и двое его дружков раздевали покойника. На что уж Легат пребывал не в том состоянии, чтобы чему-то ещё удивляться, однако ж был поражён, опознав в полуголом мертвеце с раздробленным пулей затылком самого подполковника Тимофея Петровича Сокольничего! Вот и свиделись... Правда не такого свидания Легат ожидал. С бывшего начальника тюрьмы уже стащили китель с погонами, штаны, и взялись за исподнее, одновременно гвоздодёром выдирая изо рта золотые зубы. Зрелище показалось Легату настолько отталкивающим и сюреалистичным, что вначале он подумал, что перед ним кто-то другой, просто похож на Сокольничего, но нет, не узнать начальника Бутырок было невозможно.

– Может хватит вам над ними глумиться, – заступился за покойника Стас. – Не по понятиям это.

– Не тебе, вошь цветная, судить о наших понятиях! – злобно тявкнул Димон.

Стас лишь усмехнулся:

– Жалеете небось, что он к вам не живьём в руки попал.

– Зато у нас есть ты! – одержимый жаждой мести набросился на гордеца Димон. – Хочешь увидеть, что тебя ждёт? – Стаса подтащили вплотную к заслонке, в ней имелось маленькое окошко, дырочка, сквозь которую можно было посмотреть, как горит покойник. На трупе внутри сгорела одежда и волосы, белое раскалённое пламя оватило его голову и поедало лицо, нос и губы на нём уже оплавились, из отверстий, образовавшихся на месте лопнувших отжара глаз, а также из ушей и ноздрей, раскрытого рта выделялась кипящая кровь, которая имела голубой оттенок...

– Ну что, мент, узырил собственное будущее? Может хочешь попробовать вымолить у нас пощаду? – кричал Стасу в лицо Димон, забрызгивая его слюной. – Тогда становись на колени, падла!

Но Стасу было плевать на это животное, зато у него сердце разрывалось от рыданий и криков дочери, которая рвалась к нему из лап удерживающих её ублюдков.

– Пусть она уйдёт, у вас ведь ко мне неоплаченный счёт, так вот он я, делайте со мной, что хотите!

– Ты думаешь, мент, мы такие дебилы, что не понимаем, что она самое твоё больное место, – кивнул на девочку Димон.

– Дебилы, они конечно тоже люди, – философски заметил Стас, – но вы не люди, вы слякоть!

– Ладно, оставте его пока, – остановил взбешенного кореша Крыса. – Падла скоро своё получит, а пока воздадим должное Гражданину начальнику.

Легата оттащили от заслонки на прежнее место. А всё внимание урок вновь сосредоточилось на мёртвом начальнике тюрьмы. Лишённый власти и высокого положения, обобранный после смерти до последней нитки, он раскинулся на бетонном полу в срамном бесстыдстве. Этот его огромный живот, бледные ноги...Офицера выставили на посмешище в таком виде, хотя раздев мертвеца, ублюдки нарушили свои же обычаи. В отношении одежды умерших или казнённых в местах заключения всегда существовала особая традиция, известная еще с екатерининских времен. Например её нельзя было оставлять на территории тюрьмы или лагеря. Любой первоходок знает о том, что лагерная одежда приносит несчастье, а потому ее отсылали близким родственникам, которые тоже частенько относились к ней как к поганой – в глубочайшей тайне ее кипятили в семи водах, затем трижды промывали с песком и только потом хоронили за оградой кладбища, не забывая поставить над ней крепкий осиновый крест. Порой одежду казненного относили далеко в лес и, разорвав на куски, развешивали на деревьях, и тряпки затем служили птицам для постройки гнезд. Возможно, именно в птицах возрождалась душа казненного...

Иногда одежду рвали на мелкие лоскуты, а потом конопатили ими избу. Считалось, что одежда казненного отпугивает от дома нечистую силу. Но чтобы примерять заляпанный кровью китель убитого, это было что-то из ряда вон. Вероятно эти трое зэков были из числа отморозков, которым плевать даже на священные воровские традиции. Они желали максимально поглумиться над мёртвым кумом, для этого один из них напялил на себя китель, который был ему сильно велик, нахлобучил на голову фуражку и стал изображать из себя покойного начальника, подражая басу Сокольничего:

– Ну что, засранцы, в карцер захотели, суки!