Текст книги "Неоновое солнце"

Автор книги: Антон Кротков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

«Вот сволочь, Друля! – от злой обиды у Козырев аж заломило в затылке. А ведь он много лет считал этого человека своим близким другом, преданным соратником! Их связывали светлые воспоминания о студенческой молодости, многолетние приятельские отношения. Он даже гулял у Дениса Менялова на свадьбе! А эта сволочь!....Кем бы этот «великий деятель и спаситель российской демократии» сейчас был, если бы он не вытащил его с затрапезной должности замдекана питерского ВУЗа в столицу?! Ради дружбы Козырев не обращал внимание на скандальные обвинения в коррупции в адрес друга и всячески его прикрывал и продвигал, а в ответ «посмертно» удостоился от дружка ярлыков «палача и сталиниста».

***

Одетый как палач во всё кожаное изувер повернулся к зрителям, в его приглушённом маской голосе чудился звериный рёв:

– Смерть крысам!

Несколько десятков человек хором подхватили его призыв. Благообразная старушенция в калошах на босу ногу, потрясала канистрой и скрипучим пронзительным голосом требовала приготовить жаркое. Всё то, что раньше у москвичей было как-то размазано по огромному количеству людей, всё тут сосредоточилось и стало очень выпуклым: недоверие и инстинктивная жестокость к чужакам, подсознательное стремление объединиться в стаю для защиты территории, слепая вера в вожака и готовность во всём, не задумываясь, следовать его призывам.

Свинорылый поднял руку с факелом и размахнулся. Маргарита сжалась в комок и крепче прижала дочь к груди. Ужасные секунды ожидания тянулись, а огненная смерть отчего-то медлила. Состояние женщин было таково, что они не сразу осознали, что уготовленная им страшная казнь задерживается по причине появления нового человека. Заступник не уговаривал собравшихся вокруг сарая людей пощадить женщин, он стыдил их и обличал, будто имел на это полное моральное право:

– Поливать людей бензином, чтобы сжечь...как вы сами можете называться людьми после такого! – заступника переполнял гнев. Его сильный голос с лёгким иностранным акцентом звенел, словно сталь. Он вырвал из рук палача факел , бросил себе под ноги и стал яростно топтать.

– Что же нам их святой водой окропить?! – сердито съехидничал кто-то в толпе. Тем не менее во многих слова обличителя посеяли зёрна сомнения и поколебали уверенность в правильности затеянной расправы:

– Что же нам делать? Если мы не сможем сами защитить себя, на кого тогда надеяться?

– Есть жизнь земная, а есть небесная. Не гневите бога! – сурово вознёс голос отважный одиночка. – Ибо убийство невинных есть тяжкий грех.

– Эти бродяги, словно расплодившиеся крысы! Какие же они люди? – хмуро выкрикнул один из линчевателей. И его многие поддержали:

– Ночью трясёшься от страха от воя рыщущих вокруг дома стай зомби, но и днём боишься выйти на улицу из-за бомжей, которые с каждым днём становяться всё агрессивнее.

Чужак стал терпеливо объяснять:

– Если человека выкинуть из квартиры и отправить жить под забором, то нет гарантии, что человек через неделю такой жизни не вцепиться никому в глотку.

– Всё равно мы не желаем превращения нашего двора в кормовую базу для разного отребья!

– Одумайтесь, пока ещё не поздно!– призывал благородный заступник, переходя к мягким угрозам: – У Бога долгое терпение, но и оно не беспредельно. Когда в отчаянии прибежите к дверям храма, они могут оказаться закрыты для вас.

Повисла тишина, никто больше не спорил с заступником и он воспользовался этим:

– Этих женщин я заберу с собой. Вам же лучше покаяться и не уподобляться худшим из грешников.

В сарай проник высокий, худой, стройный молодой человек с тонким византийским лицом и тёмными восточными глазами. Ещё недавно сверкавшие гневом эти глаза излучали сострадание. Лицо его было очень бледным, словно большую часть времени он проводил взаперти, редко видя солнце.

–Здравствуйте, меня зовут Михаил. Сейчас я отведу вас в безопасное место.

– Спасибо вам! – прошептала Маргарита и припала к руке молодого мужчины.

– Нет стоит, – мягко убрал он руку и улыбнулся. – Господа благодари, сестра, а сейчас нам лучше поспешить. – Он взял Маргариту за руку и вывел их с дочерью из страшной кирпичной норы, которая едва не стала для них печью. Очень лёгкой быстрой походкой заступник повёл их прочь. Маргарита чувствовала недобрые взгляды им с спину и страшно боялась, что сейчас гипноз пройдёт и эти люди бросятся за ними, чтобы довести задуманное ими чёрное дело до конца. Её дрожь передались мужчине и он успокоил:

– Не бойтесь, наш ковчег – их последняя надежда. И они это знают, потому не посмеют.

Глава 69

После расставания с президентом начальник его охраны Захар Егорьевич Хромов был сам не свой. Угрюмым сычом, насупив кустистые брови, сидел он рядом с водителем и бормотал что-то себе под нос, похоже матерился. Всё что произошло, было не по душе старому охраннику. Он бы предпочёл остаться при Козыреве, но на него надавили со всех сторон, вынудили пойти поперёк своих принципов, и от этого на душе старого служаки кошки скреблись. Ведь Козырев ему не просто охраняемое лицо, они – старые товарищи. Благодаря этой дружбе Захару удалось пристроить 25-летнего сына в кресло вице-президента крупнейшей госкорпорации с многомиллиардным оборотом. Да мало ли всякого добра ему сделал Козырев! Владислав Викторович никогда не отказывал в личных просьбах, регулярно награждал и проявлял внимание. А теперь вот выходит так, что он вроде как предал шефа, потому что сидит в бронекапсуле президентского автомобиля, в полной безопасности, а Козырев сейчас под открытым небом.

Генерал поминал по матери всех своих начальников и часто прикладывался к заветной фляжке, в которую обычно заливал не коньяк, а деревенскую самогонку. Первостатейный первач Хромов всегда покупал у одной и той же бабки из маленькой древеньки неподалёку от своей дачи.

Через три квартала неизвестно откуда прилетевший снаряд ударил в головной броневик и швырнул многотонный джип на фасад здания. Отброшенная машина несколько раз перевернулась в воздухе прежде чем врезалась крышей в стену. Когда из-под искорёженного «Тигра» стали выползать раненые и контуженные, их на кровавые куски порвало очередями из крупнокалиберного пулемёта...

Но этим двоим парням повезло. Их машина вначале шла первой, и только перед самой засадой уступила своё место идущему следом «Тигру», который через минуту подбили. Откуда шарахнуло, молодые офицеры не видели. Но попадание было в борт почти под прямым углом. Вскоре головная машина уже пылала, все кто внутри вероятно сразу погибли от взрыва снаряда. Впрочем, кое-кому удалось выбраться, но на них тут же обрушился стальной шквал. Первому выскочившему из-под обломков оторвало голову, другого разорвало в клочья...

Через пару секунд последовал новый взрыв, да такой силы, что сидящих в задней машине обдало жаром, но за счёт постоянных тренировок все успели выскочить. Ведь когда шарахнет, мозг отключается, и делаешь все на автомате. Только на земле приходишь в себя, и соображаешь, что произошло, да как…

Во время тренировок личный конвой главы государства отрабатывал разные сценарии отражения нападений. В том числе действия в составе противотанкового расчёта (мало ли что может случиться). Так что ребята были обученные, знали на уровне отточенных рефлексов, что надо хватать оружие и выскакивать; и быстренько искать себе хорошее укрытие, потому что противник может находиться повсюду.

Так что оказавшись снаружи броневика, и ещё толком не понимая происходящего, напарники сумели забиться в безопасную щель. И сразу образовали противотанковый расчёт: более опытный из них стал командиром, то есть «первым номером». Его напарник принял на себя обязанности заряжающего и наводчика – «второго номера».

Теперь можно было подумать об «ответке». На этот случай уцелевшие фэсэошники прихватили из машины ни много не мало противотанковый управляемый ракетный космплекс (ПТУР). А с такой игрушкой не забалуешь, ведь выпущенным из ПТУРа крылатым снарядом можно управлять даже в воздухе, корректируя траекторию полёта! Главное успеть первым обнаружить местонахождение террористов, пока они на обнаружили твоё укрытие. Но солнце ещё не до конца растопило утреннюю дымку, которая искажала очертания предметов. Это сильно осложняло поиски.

– Я его не вижу, не вижу! – нервничал наводчик, обшаривая с помощью прицельно-дальномерного устройства окрестности.

– Не ссы! Если не мы, то вон Гусев и Ахметов их точно достанут, – первый номер кивнул на вторую пару коллег с противотанковым гранатомётом РПГ-7, засевших за газетным киоском в тридцати шагах от них. – Они глазастые! Особенно степняк Ахметов, он тушканчика за десять километров разглядеть может.

– Вон он! Я его засёк! – обрадовался наводчик, оторвав глаза от визира прицела и тыча пальцем. – На три часа он, падлюка!

– Отличная работа, с меня три пива, – похвалил напарника более опытный командир, поведя биноклем в указанном ему направлении. И велел:

– Зяряжай! – Сам он встал на одно колено в позицию стрелка, пристроив массивный туб пусковой трубы ПТУр-а у себя на плече. Помощник послушно затолкал боевой заряд в казённик «базуки», однако всё же выразил сомнения:

– Армейский же Т-90...Может, попробовать через кого-нибудь из наших радистов настроиться на их радиочастоту и втолковать этим придуркам, что они по своим лупят? Они же федералы, как и мы...

– Свои по своим не стреляют, – мрачно отрезал более опытный боец. – А будем в переговоры вступать, они нас успеют размазать.

Словно в подтверждении его слов справа громыхнул взрыв и коллегам, прятавшимся за газетным киоском, пришёл каюк. В таком бою арифметика предельно простая: немного опоздал – и башенная пушка танка начинает искать новую цель, а на месте противотанкового расчёта образуется дымящаяся воронка с кровавой кашей на дне. Ну или наоборот.

Командир пока ещё уцелевшего расчёта естественно желал наоборот. Поэтому не собирался медлить, но и опасался роковой спешки. Второго шанса им могло и не представиться, поэтому нужно было учесть положение цели, её возможное движение, снос по ветру и т.д.. И всё это на глазок, потому что настоящее мастерство приходит с практикой, а у них опыта маловато. Хорошо ещё, что оставалась возможность по хоу дела подправить допущенные просчёты. Поэтому оба стрелка напряжённо следили через опттику за красным газовым шаром сопла реактивного двигателя выпущенной ими ракеты, которая по причудливой спирали приближалась к обнаруженному Т-90. Сейчас всё было в руках оператора наведения, который с помощью джостика подправлял траекторию.

– С этим танком что-то не так, – не отрывая глаз от бинокля, пробормотал командир расчёта . – Не нравится он мне... какой то неживой. Посмотри, куда его пушка смотрит.

Тягуче неторопливо протекли ещё две секунды, время будто замедлилось.

– Это же мертвец! – похолодел командир расчёта.

– Их тоже... как и нас... – помедлив, ужаснулся напарник. Теперь и он разглядел пробоины на броне танка и дымок из его открытого люка, а вокруг месиво из земли и мяса. И гильзы блестят на солнышке.

– Тут не одну машину спалили! – сделал ещё более страшное открытие напарник. Только теперь фэсэошники обнаружили в стороне, немного подальше догоравшую ходовую часть второго Т-90. Ближе к ним, отброшенная взрывом, чернея обгоревшим нутром, лежала чаша перевернутой башни. Потянуло едкой гарью. А следом, – как в матрёшке, – ещё дальше проступил третий «мертвец». Он тоже взорвался после попадания в него снаряда. Башня, обрывки гусениц, катки и другие части машины лежали вблизи догоравшего корпуса. Судя по всему, танки были из Кантемировской дивизии.

– Сколько же их тут?! – растерялся первый номер.

– Кладбище...В самое осиное гнездо угодили! – подавленно произнёс напарник.

- Надо искать бандита! – пихнул его в бок командир, чтобы вывести из ступора.

Через минуту второй намер приободрился:

– Засёк, засёк его, вон он, смотри! В сквере, из цветника башня выглядывает.

– Коректируй, корректируй! – заволновался первый номер.

Попасть в едва выглядывающую из укрытия приземистую башню крайне сложно. Обычным артеллирийским снарядом или из гранатомёта на такой дистанции – и вовсе задача труднодостижимая. Но тут был особый случай. Оператор наведения начал мягко сдвигать джостик на блоке управления, корректируя траекторию летящей ракеты – перенацеливая её на новую цель. И при этом он не отрывал глаз от новой мишени, которая заполнила собой экран прибора наблюдения:

– У него на башне белой краской       какая-то хрень намалёвана, видишь? Подожди...у этих чёртовых танкистов, что, совсем крышу снесло?!

В этот момент длинное танковое орудие начало тоже медленно поворачиваться в их сторону, перед глазами сверкнула ослепительная вспышка выстрела.

– Всё, нам п...! – обречённо выдохнул первый номер.

Но снаряд предназначался не им. С шелестящим звуком он пронёсся над головами птурщиков и ударил во второй «тигр». Попадание было прямое, столб огня взметнулся на высоту крыш близкорасположенных зданий. Бронированный джип разорвало, словно он был из картона. Через несколько секунд сверху упал, перевернувшись в воздухе, находившийся в машине человек и тут же с грохотом, объятая пламенем, приземлилась оторваная часть кабины.

Зато у противотанкового расчёта появился шанс отомстить: их управляемая ракета (УР) уже находилась вблизи мишени. Но когда ей оставались какие-то десять-пятнадцать метров, на чёртовом танке сработал автомат отстрела тепловых ловушек. Ракета отклонилась от цели, – погналась за ложной мишению и взорвалась далеко в стороне.

А перед позицией птурщиков ударил в асфальт снаряд, а что такое 125-миллиметровый осколочно-фугасный снаряд. Вихрь ударной волны и осколков, уничтожающих всё вокруг. Следом разорвался с некоторым перелётом второй снаряд. Классическая вилка, следующим их непременно накроет!

– Чёрт, меняем позицию, иначе нам крышка! – заорал командир и первым бросился бежать, но через пятьдесят шагов по ним заработал крупнокалиберный пулемёт и пришлось залечь. Дальше ползли по-пластунски вдоль стены здания банка, подтаскивая за собой сняряжение. Сверху на парней сыпались куски битого кирпича – крупнокалиберные пули легко прошивали стены. По пути им попался труп радиста из соседней машины, которого огромный осколок разрезал пополам. Ноги его остались где-то в другом месте, а обрубок туловища лежал на животе, на спине его горбом была пристёгнута наплечными ремнями армейская радисостанция. Парни стащили её с мёртвеца и поползли дальше.

Новую позицию выбрали за легковушкой.

– Заряжай! – с ожеточением в лице и голосе приказал напарнику первый номер. А на ассистента мандраж навалился, прямо всего трясёт, так что еле ракету вставил. И бормочет, стуча зубами:

– Чёртовы танкисты. Они что там охренели! Мы же ехали с включённым радиомаяком ситемы распознавания свой-чужой. Они что, обдолбанные там сидят?!

– Если будешь истерить, нас тоже располовинят, как Четвергова! – заорал на напарника первый номер. – Хочешь, как «Черверг» валяться без ног?!

Однако стрельба неожиданно смолкла. Выяснилось, что танка на прежнем месте нет. Справа слышен был только удаляющийся гул его двигателя.

Зато благодаря снятой с убитого радиостанции второму номеру удалось установить радиоконтакт с противником. Нахлобучив себе на голову гарнитуру наушников с микрофоном, фэсэошник обратился к танковому экипажу:

– Эй вы, вы чего там у себя анаши обкурились, по своим бьёте! Мы из ФСО, код подразделения полста-тыща-три! Повторяю. За такие проделки вам суд и максимальные сроки светят! Вы меня поняли? Если да, то ответьте.

Выслушав ответ, «радист» стащил с головы наушники и повернул к напарнику озадаченное лицо.

– Какую-то ахинею несут. Обкурились. Или...

Из наушников доносился дикий хохот и улюлюканье.

– Надо скорее искать их новую нору! – осатонел первый номер. Прерывисто вздохнув, он стал пристально всматриваться через бинокль в ту сторону, куда уполз бронированный зверь. Там, в глубине сквера всё ещё глухо и ровно гудел его мотор.

Между тем у второго номера от напряжения слезились глаза, а всё его тело от нервного напряжения производило массу мелких ненужных движений. Критически глянув на напарника, командир сурово объявил:

– Пошли.

Глубоко пригибаясь, офицеры перебежали открытое пространство и вступили в сквер. От того места, где в последний раз стоял танк вглубь парка вели следы гусениц. Пошли по ним. Везде, где прополз многотонный монстр, всё было раздавлено и порушено: ухоженные парковые дорожки вспаханы и перемешаны в грязь, от скамеек, скульптурных композиций и лёгких летних павильонов остались только груды мусора. Механику-водителю взбесившегося танка явно доставляло садисткое удовольствие давить всё, что попадалась ему на пути. Проехав через спортивную площадку он специально сделал круг,чтобы перемолоть гусеницами все тренажёры. Что должно твориться в голове этих ребят-танкистов, если они в Москве(!) , а не в каком-нибудь чужом враждебном городе ведут себя хуже оккупантов!

– Ты случайно деда не видел? – прервав задумчивое молчание, спросил товарища первый номер. – Куда он делся?

– Что ты его не знаешь, если жив, хлебнул самогонки из своей фляжки и отправился в одиночку «брать медведя».

Вскоре им попался раздавленный человек. Из глубокой коллеи на них смотрело вдавленное в землю расплющенное лицо. Один из офицеров поднял с земли флягу, в которой ещё плескалось немного самогона.

– Это он? – подавленно произнёс первый номер,

Напарник не ответил. Его по-новой начало колбасить. На службу в охрану он попал сразу после военного училища и на войне никогда не был. Он сегодня уже видел человека без головы, и всё вокруг в крови…. Настоящий шок от пережитого наступил только теперь. Вид раздавленного в лепёшку командира окончательно деморализовал его. Зубы лейтенанта выбивали мелкую дробь, кровь в висках стучала, как молоток, струи пота текли и текли со лба.

– Что хочешь со мной делай, но я ТУДА больше не пойду! – заявил он товарищу.

Командиру расчёта пришлось чуть ли не за шиворот тащить сослуживца за собой. Пока они препирались наступила тишина. Сводящая с ума тишина, она обступила их, лишив возможности отступления. Пройдя ещё «по инерции» метров сто, напарники заметили неподалёку танк. Он стоял неподвижно, как памятник с постамента.

Президентские охранники спрятались за поваленным деревом и стали наблюдать. Под бронированным панцирем стальной черепахи, словно в чёрной норе, куда не мог пробиться дневной свет, притаилось непостижимое для сознания нормального человека зло. Казалось полные ненависти глаза ощупывают их через стёкла оптических триплексов.

– Послушай, Лосев! – сказал вполголоса заряжающий. – Ты конечно хочешь показать свою крутость, но лучше нам не продолжать. На нём динамической защиты понавешано столько, что его всё равно не пробьёшь.

– Ничего, на этот раз мы подберёмся к нему поближе, чтобы уж наверняка, – вошёл в азартное состояние напарник. Он с торжеством вдруг сообразил, что танк неспроста уполз с прежней позиции: «Мы их крепко пуганули, смотри как затаились, надеются, что мы их не отыщем и уйдём. Шиш им! За парней поквитаемся со сволочами!».

– Мы у них на прицеле, – обречённо произнёс заряжающий.

– Откуда ты знаешь?

– Точно говорю, у меня мурашки по всему телу.

– Ерунда, не дрейфь! У них из танка ограниченный обзор. К тому же смотри, они к нам почти боком стоят. Мы для них как бы в мёртвой зоне. Это шанс! Для верности обойдём их и приблизимся с кормы.

В этот раз стрелять нужно было наверняка. Четыреста, триста шагов... Бешенное сердцебиение, холодный пот, сухость во рту, дрожание конечностей, – теперь всё это в полной мере ощущал и командир расчёта.

Двести, сто пятьдесят шагов...Всё, ближе нельзя, накроет своим же взрывом – прошептал старший из охотников и стал прицеливаться.

Ракета ушла к цели, но перед самым танком подорвалась в воздухе – самоликвидировалась. Система радиолокационного распознавания «свой-чужой» у танкистов сработала безукоризненно: современная боевая машина последних поколений сравнима с крепостью, окружённой многоуровневой эшелонированной обороной, причём многие защитные системы срабатывают автоматически без участия человка. По танковой броне только осколками застучало, но для экипажа это всё равно что горохом.

А вот птурщикам досталось от своей же ракеты, одним из прилетевших осколков был ранен в ногу первый номер расчёта. Кусок металла перебил крупную артерию у него на бедре, из раны фонтаном хлынула кровь.

Танк же, как стоял в момент атаки задом к стрелкам, так, не разворачиваясь – кормой вперёд, попёр на своих обидчиков.

Заряжающий ухватил командира под мышки и старался оттащить его в сторону, при этом он осыпал потерявшего много крови напарника самыми злобными ругательствами за то, что тот плохо ему помогает. Всё существо его было напряжено в одном усилии: вырваться, уйти с пути ужасных катков, уцелеть любой ценой! Его пронзал животный ужас от мысли, что вот он может не успеть убраться в сторону и тогда произойдёт нечто непоправимое, после того как гусеницы прокатяться по нему, от него останется такая же лепёшка, какую они сегодня уже видели. Страх удесятирял силы молодого человека, мышцы рук сводило судорогой. И всё же он видел, что не успевает. Расширенными от ужаса глазами лейтенант смотрел на накатывающиеся широкие гусеницы с приставшими к ним комьями земли и застрявшими кусками мяса и одежды.

Оставив беспомощного командира, второй номер встал на четвереньки и по-собачьи засеменил прочь. Пробежав так с десяток метров, он забрался в воронку, обхватил руками колени прижал к ним голову, уселся поглубже, Откуда-то, как во сне, донёсся страшный вскрик напарника, перешедший в сдавленный вой, лязг гусениц и отчётливый треск костей...

Глава 70

– Где мой папа? Папа! Мама! – звала и звала плачущая девочка, потерянно озираясь. Иногда она поворачивалась к Сенину и сквозь слёзы повторяла один и тот же вопрос:

– Когда вы отведёте меня к ним?

А он как истукан повторял:

– Ну, успокойся, малыш. Успокойся. Прошу тебя.

Вас Вас совсем растерялся и лихорадочно соображал, как ему утешить ребёнка. Наконец, в голове забрезжила спасительная идея:

– Понимаешь, в чём дело, – осторожно подбирая слова, начал недавний директор музыкальной школы, задействуя весь свой педагогический опыт, – у нас с самого начала с твоим папой была такая договорённость, что я его временно заменю, потому что у него появились срочные дела. А теперь мы как раз и идём к нему. Так что давай договоримся дружить, пока я временно заменяю твоего папу. Да, я знаю, твои родители для тебя самые лучшие и не собираюсь долго их заменять, но раз уж мне поручили отвести тебя к ним, нам следует договориться. Давай продолжать игру?

– Какую игру?

– Ну если ты не против, предлагаю играть в жмурки. Знаешь такую?

Вика впервые перестала плакать и кивнула.

Правила такие: если я произношу слово «жмурки», ты зажмуриваешься и начинаешь считать до ста. Ты ведь умеешь считать до ста?

– Да, нас в саду учили, – девочка вытерла кулаком слёзки, в её ещё мокрых глазах появилось любопытство.

– Только считать надо про себя, а не в слух. Если ты будешь старатьс хорошо играть, то мы придём быстро.

– Когда?

– Скоро.

– Сегодня, да? – с надеждой спросила Вика.

– Завтра, – соврал он. Глупо, конечно, а что делать. Весь его педагогический опыт тут летел к чёрту. Да и тудно упражняться в изворотливости, если в брюхе, словно раскалённой кочергой перебирают угли.

И всё же малышка немного успокоилась. И даже разрешила взять себя за руку. Они зашагали так, будто и впрямь имели перед собой цель, к которой надо стремится. Но куда им податься? В Москве у него нет знакомых, у которых можно попросить помощи. Попытаться выбраться из города? Но на любом КПП его арестуют как дезертира. Кто в такое время будет разбираться в его мотивах? Теперь всё как в военное время, возможно даже уже введены военно-полевые суды. Быстро поставят к стенке и все дела.

«А если попробоваться затеряться в толпе других беженцев, притвориться обычным штатским, сказать, что документы остались в сгоревшей квартире. Кто станет меня долго распрашивать в условиях всеобщего коллапса?! Зато там мне окажут помощь и о этой крохе позаботятся», – от этой мысли даже в измученном животе повеяло приятным холодком. Сенин стал прикидывать, как поскорей добраться до ближайшего пропускного пункта. Проблема заключалась в том, что привычный для современного горожанина образ жизни, обеспеченный разветвлённой и хорошо налаженной сетью транспорта и связи, превратился в воспоминание. Внезапная катастрофа практически мгновенно отбросила миллионы людей в Средневековье. Брошенные водителями автобусы и троллейбусы, пустующие остановочные павильоны, заброшенные станции метро – таким стал городской ландшафт.

Однако вокруг было много брошенных автомобилей. У некоторых в баках могло остаться какое-то количество бензина. Поэтому каждую машину, которая им попадалась, Вас Вас стал осматривать, но быстро выяснилось, что такая мысль пришла ему в голову не первому – практически у всех люки бензобаков уже были вскрыты. И всё же он продолжал искать, пока не наступило полное разочарование. Без машины, с его больным животом, им понадобится несколько дней, чтобы добраться до ближайшего КПП. Но даже если они доберуться...беглому капитану вспоминилось, как на инструктаже объезжающий посты офицер ФСБ сообщил, что даже мышь не должна проскользнуть через фильтрационный пункт, прежде чем специальные сотрудники досконально не изучат всю её подноготную. Конечно проверяющий имел в виду людей. На других блок-постах ситуация стопроцентно такая же. Это значит, что ему придётся назвать своё имя, фамилию и адрес, всё это есть в компьютерных базах данных. Его мгновенно разоблачат! Нет, нужна какая-то другая цель!

«А почему собственно я так беспокоюсь об этом? – с усталым равнодушием сказал он сам себе. – Какая может быть цель у доходяги в моём положении, кроме желания прожить хотя бы ещё один день». Боль судорогой сводила ему брюхо, зато она же отлично прочистила ему голову от всякой шелухи . Вас Вас очень ясно осознал своё положение и перспективы. Которые были очень невесёлые. Из-за этой проклятой рези в кишках мужчине приходилось останавливаться через каждый сто метров. Сдерживая стоны, чтобы не напугать ребёнка, он ждал пока пройдёт очередная волна боли и можно будет сделать ещё какое-то шагов. Но каждая остановка становилась всё длинней из-за того, что паузы между приступами укорачивались. Силы убывали. Он начал понемногу впадать в тоску: что ему делать дальше, если боль не думает проходить, а только усиливается. «А ведь так ты скоро помрёшь», – будто произнёс чей-то голос у него в голове.

Глава 71

Стас ощущал как внутри него закипает ярость против уродов, осквернивших его дом. Своими погаными лапами они рушили и топтали вещи, которые олицетворяли для него очень личное. Попадись ему сейчас кто-то, и смерть выродков будет лютой.

Но тяжелее всего было шаг за шагом терять надежду. Пройдя по осколкам разбитого стекла в коридор и далее, мужчина торопливо обследовал пустую кухню, спальню с детской кроваткой, заглянул на балкон и даже в кладовку с туалетом. Но ни жены, ни их дочери Оксаны, ни тёщи, не обнаружил. В луче фонаря появлялись картины – одна тягостней другой: разбросанное по полу бельё, раскиданные вещи Нины, кукла с оторванной рукой, которую он купил Оксане на её последний день рождения. И всюду следы борьбы, кровь и жуткая вонь разлагающейся плоти.

Стас словно обезумел, видя повсюду засохшие лужи крови, заляпанные кровавыми отпечатками стены. По квартире летали тучи жирных мух. Он снова обшарил каждую комнату, пока не наткнулся на растерзанный труп тёщи. То что осталось от матери Нины зачем-то запихнули под ванну. Стас до боли закусил губу, чтобы не застонать. Но где Нина и Оксана? Где их теперь искать?

Из квартиры капитан вышел в каком-то тумане. Наверное у него были совершенно безумные глаза, потому что сержант Рэкс Гранада всё сразу понял. И удивлённо поднял брови, провёл ладонью по коротко подстриженному ёжику волос у себя на макушке, потом озадаченно указал на голову Стаса:

– Ты весь белый стал, Иван! Что случилось? Первый раз вижу, чтобы человек поседел за полчаса!

Стас только покачал головой, с трудом приходя в себя. Американец потянул носом воздух из прихожей и уверенно сообщил:

– Внутри кто-то остался.

– Там труп – мрачно процедил Легат.

– Нет. Есть живой. Я это чувствую.

Не спрашивая разрешения, морпех скрылся в квартире. И буквально через пару минут вынес оттуда маленькую девочку. Случилось настоящее чудо! Стас много чего повидал на своём веку, приходилось ему бывать в переделках, где даже у стальных мужиков сдавали нервы, но только не у него. А тут при виде своей дочурки на руках напарника, – живой, сонно хлопающей ресничками и доверчиво прижимающейся к плечу американца, с ним случилась чуть ли не истерика. Слёзы сами брызнули из глаз, щёки, губы, лоб задёргались. Легат был в таком состоянии, что даже забыл спросить морпеха, где он отыскал сокровище. Девочка была в одних трусиках. Она дрожала, то ли от холода, то ли от страха. Гранада снял с себя куртку и закутал в неё ребёнка, после чего сторожно передал отцу. Малышка испуганно наморщилась и заплакала, не узнавая в темноте мужика с колючей щекой, которому её отдют.

– Не бойся, малыш, я твой папа. А где мама?

Услышав его голос, Оксана сразу успокоилась и обняла его за шею. Оказалось, она всё помнила. Ночью их разбудила бабушка, из коридора доносились звуки ударов и визг пилы. Нина успела спрятать девочку и велела ей сидеть тихо, а сама пошла в прихожую вместе с бабушкой. Там они кричали, чтобы чужие уходили, и что дома они вдвоём, а их маленькая дочь находится в больнице. Потом они стали кричать по-другому, вероятно от сильной боли....

Как Стас понял, его жена и тёща перед смертью старались убедить утративших человеческий облик соседей, что вместо трёх тел им достанется только два. И одичавшие поверили (если они вообще сохранили способность что-либо понимать), потому что Оксана единственная осталась жива.

Легат крепче прижал к себе дочь, стал расцеловывать её, словно боясь, что снова отнимут:

– Ты моя принцесса! Ангел мой. Сейчас мы поедем в одно место, там тебе будет хорошо. Мы немного поживём там.

– Там будет наш новый дом? – доверчиво спросила шестилятняя девочка.

Назвать тюрьму домом, пусть даже временным, у Легата язык не поворачивался. А дочь уже интересовало, приедут ли мама и бабушка к ним.

В этот момент заглянувший вниз через перила американец сообщил: