Текст книги "Золото Ларвезы (СИ)"

Автор книги: Антон Орлов

Соавторы: Ирина Коблова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

– Видишь, с ней все в порядке. Искренне за нее рад.

– Лишь бы родила без осложнений, – озабоченно наморщив лоб, сказала Зинта. – Я запечатала ей чрево силой Тавше, но раз она в монастыре, и там рядом лечебница, они позовут кого-нибудь из жрецов Милосердной, чтобы снять печать. Как думаешь, у нее получится поменять свою жизнь?

– Я бы не был в этом уверен. В монастыре она может измениться под влиянием окружающей обстановки, но когда вернется в Аленду – никаких гарантий, что не станет прежней Нинодией. Поживем – увидим.

– А как насчет реформ, вы с Шеро собираетесь их проводить?

Он-то надеялся, что Зинта об этом забыла.

– Общественные реформы должны быть постепенными и не разрушительными для общества, люди еще не пришли в себя после смуты.

– Так они быстрее придут в себя, если у них жизнь по-хорошему наладится! Мне же много кого приходилось лечить, и я знаю, как живется рабочим с фабрик и мануфактур: там обычное дело, если они работают по двенадцать часов, а платят им мало, потому что хозяева жадничают. Вы с Шеро собираетесь навести порядок?

– Зинта, пойми, для этого пока не время.

– А когда будет время?

– Когда общество созреет для таких перемен.

– Ну, так оно у вас созреет и шмякнется с ветки на землю, как переспелая груша, и сами тогда будете локти грызть, что вовремя ничего поменять не захотели! – рассердилась Зинта.

В такие моменты Орвехт поневоле жалел о том, что он высокопоставленный маг из ближайшего окружения главы Ложи, а не прежний рядовой функционер, с которого взятки гладки. Остается лишь уповать, что после рождения ребенка ее интерес к неудобным политико-экономическим вопросам отодвинется на задний план.

Выручила его милосердница, которая принесла Зинте лекарства и бартогский градусник. Суно попрощался и отправился в Треуголье.

Хотелось прогуляться пешком, и он отпустил возницу на полпути. Тот час, когда пылевые облака цвета пепла и корицы, с темнеющими во чреве обломками, уже уползли с алендийского неба, а сумерки еще не наступили. Из распахнутых окон плывут запахи еды, кто-то изводит расстроенную виолончель. Впереди, над каналом, черным огрызком на розовом фоне виднеется Мост-с-Беседкой, который во время смуты стал Мостом-без-Беседки.

Отголоски манящих чар и поисковых заклятий – похоже, где-то поблизости работают экзорцисты, и похоже, они пока не преуспели. В Треуголье можно не спешить, все равно «невод» еще не готов. Суно повернул в боковой проулок, скользкий от недавно выплеснутых помоев. За этакое безобразие полагается штраф, но нарушители пользуются тем, что властям пока не до того.

Коллег было пятеро, обычный состав для рабочей группы экзорцистов. Он знал Сугервехта – опытного, хотя и не наделенного большой силой профессионала из тех, кто блестяще справлялся, пока можно было черпать из Накопителей, и Джелодию, тоже весьма сведущую по этой части. Двое серьезных юношей и девица с решительным взглядом и легкомысленными кудряшками – видимо, недавние выпускники Академии. С ними была женщина в домашнем платье, с заплаканным лицом: пострадавшая или, скорее, мать либо родственница жертвы.

– Требуется помощь, коллеги? – осведомился Орвехт.

Ему обрадовались: он ведь из тех, у кого хватает собственных ресурсов для работы в одиночку – серьезное подкрепление.

– Что случилось?

– Дочку мою увела тухурва, – охрипшим от слез голосом сказала женщина.

– Давно?

– Утром…

Многовато прошло времени, чтобы на что-то надеяться. По всей вероятности, уже сварили и съели, и найдут они разве что остатки пиршества. Коллеги это прекрасно понимали, но их цель сейчас – выловить тухурву с шайкой гнупи, во избежание дальнейших инцидентов. Хотя окаянная нечисть наверняка уже сбежала, почуяв присутствие экзорцистов.

Как выяснилось, семилетняя Динелия играла в принцессу и отказалась мыть за собой посуду после завтрака, а мать в наказание оставила ее без сладкого. Обиженная девочка ушла гулять, к обеду не вернулась. Когда ее начали искать, дети с соседней улицы рассказали, что девочка в короне сидела на тротуаре и как будто вытряхивала из туфель камешки, а рядом с ней стояла маленькая сгорбленная старушка. У Динелии и впрямь была самодельная картонная корона, «как у настоящей принцессы». Смекнув, что не камешки она вытряхивала, а переобувалась по наущению тухурвы – левую туфлю на правую ногу, правую на левую – женщина побежала в полицейский участок, дежурный амулетчик передал мыслевесть, и Ложа прислала группу экзорцистов. Спустя пять с половиной часов после инцидента: драгоценное время упущено.

Коллеги взяли след, потом его потеряли, но потом Джелодия опять взяла след: она известная любительница кошек и сумела позаимствовать у них кое-какие приемы, полезные в этом деле. На улице Трюфелей на задворках разгромленной во время смуты бакалейной лавки нашли криво склеенную картонную корону, раскрашенную желтым карандашом, мать Динелии ее опознала.

До чего же с детьми все непросто, вздохнул про себя Орвехт, плетя поисковое заклинание, и нам с Зинтой еще предстоит через это пройти, да пошлют нам боги ребенка с головой на плечах…

– Идемте, коллеги. А вас я попрошу держаться позади, ради вашей безопасности, – обратился он к несчастной женщине.

Та кивнула, глядя на него с вымученной надеждой. Хотя попросил он ее об этом, чтоб не вырвалась вперед и не увидела первой то, что осталось от ее дочери.

Быстрым шагом направились к каналу. Заклинание не только нацелено на обладательницу картонной короны – оно вдобавок определяет пригодный для человека путь. Видавший виды парапет, старые скамейки. Вниз ведут истертые ступени. На каменной площадке уснувшими рыбинами лежат две лодки, справа жерло ливневого стока.

– Сдается мне, коллеги, нам туда. Вы, сударыня, подождите здесь.

До стока можно было добраться по карнизу шириной в локоть, хватаясь за вбитые в стенку ржавые кольца. Суно первым ступил, пригнувшись, под низкую арку. Человеку в полный рост не выпрямиться, зато гнупи и тухурвам раздолье.

Они двинулись гуськом при свете плывущих впереди шариков-светляков. Где-то на нижних уровнях журчала вода, под подошвами хрустел влажный мусор, и доносились из темноты еще какие-то звуки – словно жалобно скулит щенок. Собачонка свалилась в канализационный колодец? Или там кто-то из народца, кого можно будет допросить?

Посланный вперед магический шарик высветил скорчившуюся поперек туннеля фигурку, вроде бы человеческую.

Девочка лет семи-восьми. Зареванная, в грязном платье, испачканные руки в ссадинах. Не морок, самый обыкновенный человеческий ребенок. Поисковое заклятье привело к цели.

– Как тебя зовут?

– Д-динелия… – она захлебнулась рыданиями.

– Не реви. Мы маги Ложи, пришли забрать тебя отсюда. Мама тебя ждет. Как ты сюда попала?

– Тухурва… Она заставила меня мыть котел… Сказала, если вымою плохо, меня сварят и съедят… Я больше не буду-у-у… Она сказала, у меня в туфлях камешки, вытряхни, а это она наколдовала мне камешки, а когда я переобувалась, она сказала, я перепутала туфли, а я не перепутала, а из-за нее показалось, что перепутала… Она была как добрая бабушка, спросила, почему я плачу, и позвала к себе домой есть конфеты… А гнупи меня дразнили и дохлую мышь в котел кинули…

– Ясно, пойдем-ка отсюда. Давай, пролазь мимо меня – и вперед. Коллеги, поворачиваем обратно!

Хотя «ясно» – это громко сказано. Ничего не ясно. Так не бывает. Или, выражаясь бюрократическим языком, подобных прецедентов не зафиксировано. Тухурвы и гнупи съедают уведенных детей – не то чтобы Условие принуждало их так поступать, но никогда еще они не вели себя иначе. Чтоб эти зловредные твари заставили похищенного ребенка всего лишь вымыть котел, а потом отпустили, не причинив вреда – это уже, коллеги, какая-то слегка другая реальность…

Обстоятельно расспросив Динелию, ее отдали матери, которая посулила на ночь выставить за порог угощение для «добрых соседей», а завтра вместе с дочкой сходить в храм и сделать подношение Кадаху-Радетелю. После этого маги всем составом отправились в ближайшую чайную. Главный вопрос: это единичный случай или тенденция? Или тут вмешалась некая третья сторона, о чем Динелия не знала?

Срок дежурства группы Сугервехта закончился, и они засиделись допоздна, соревнуясь в гипотезах. Потом за Джелодией приехал капитан Трайгевальд: у этих двоих отношения все-таки наладились, хотя вначале волшебница не могла простить капитану, что он держал ее взаперти во время смуты, чтобы спрятать от погромщиков. Как выяснилось, первая кошатница Ложи сменила гнев на милость после того, как он вызволил и забрал к себе домой замурованного в подвале котенка.

Остаток вечера экзорцистам испортила мыслевесть от Аджимонга, который потребовал, чтобы все они явились на генеральную репетицию перед завтрашним торжеством. Сугервехт заявил, что намерен этой ночью выспаться, хоть луна упади на землю, достопочтеннейший коллега Крелдон его поймет и простит, а молодежи отвертеться не удалось. Суно коротко ответил распорядителю праздника, что у него задание, и поехал в Треуголье.

После обеда Дирвена все-таки сморило. Если прямо сейчас двинуть обратно, он, чего доброго, уснет прямо на бегу. Тогда он поднялся к себе и растянулся на кровати, не раздеваясь.

Проснулся оттого, что в лицо били через западное окно косые солнечные лучи. Искупался в бочке на заднем дворе, потом отправился собирать по всему Рофу кошели и мешочки. Объяснял, что собирается побывать в Эгедре под видом бродячего торговца, и значит, ему надо иметь при себе какой-никакой товар. Люди отдавали свое безропотно, джубы предлагали сыграть партию-другую в обмен на то, что ему нужно. К амуши не обращался – связываться с этими пугалами себе дороже, зато рофские вурваны сами принесли, у кого что нашлось: они были не прочь перебраться в Эгедру, но тамошние их к себе не пускали. Захватив на кухне еды, Дирвен с туго набитой котомкой за спиной отправился в путь.

В Рофе шли последние приготовления к балу, на всех мумифицированных головах, смотревших на город с фонарных столбов, красовались венки. На заросших травой крышах сидели флирии, их сюда ближе к вечеру много слетелось. Они вели себя беспокойно, то одна, то другая вспархивала, иные кружили парами. Когда взойдет полная луна, они помчатся в ночном небе безумным хороводом, роняя с крыльев разноцветную мерцающую пыльцу, но пока их час еще не настал.

По дороге до пещеры Дирвен вконец извелся: а вдруг там уже никого… Но пленники были на месте. Рыжий до сих пор не перекинулся, хотя недолго ему осталось, денек-другой – и готов. А Эдмар в наглую устроился на его, Дирвена, тюфяке, чего и ждать от такой сволочи!

– Пошел отсюда! Или нет, не пошел… Я тебя сейчас прямо тут поимею, сам напросился!

Пожрать ему Дирвен дал, а потом велел раскладывать золото по мешочкам. Эдмар отрабатывал еду с кислой миной: небось, снова думал о том, что теперь он разорен, и придется ему Лярану с молотка продавать. Рыжий работать не стал и к еде не притронулся, ну и ладно, поскорей бы от него избавиться. Набитые монетами мешочки Дирвен уносил в яму, которую выкопал с помощью амулетов в укромном месте посреди кустарника, в двух шабах от пещеры. Даже если Ложа найдет способ добраться до его денег, все равно он кое-что перепрятал! Работа шла медленно, он то и дело отвлекался – честное слово, не потому, что он из тех придурков, которые падки до всякой мерзопакости, а потому, что Наипервейшая Сволочь заслуживает возмездия.

На ночь он обоих мерзавцев связал и уснул на тюфяке, активировав на всякий случай охранные амулеты, а утром поскорее выбрался на свежий воздух – в пещере после вчерашнего стоял крепкий запах пота, как будто он пустил туда на ночлег роту солдат. Потом вернулся обратно, разрезал веревки, чтоб Эта Сволочь за время его отсутствия не отдала концы, и отправился в Роф.

В этот раз его мотыляло сильнее, чем вчера, зато он был доволен: сполна отомстил, и еще отомстит! Эх, была бы в Сонхи «междусеть», как в той книжке Баглена Сегройского… Пиво уже дозрело, и за завтраком он опрокинул сразу три кружки, а потом, используя «Крик альбатроса» связался с Куду и Монфу. В Аленде ничего интересного, король Руверет дает званый ужин по случаю дня рождения Верховного Мага… Дирвен презрительно фыркнул: ага, как же, «король»! Соглядатаи завели старую песню о том, что оставаться в Аленде им опасно, но он велел продолжать наблюдение и оборвал связь.

Перелил пиво во фляжки, упаковал в котомку. Теперь будет еще забористей, чем до сих пор.

В зале его поджидала Лорма. Бал она пропустила, но со своим недугом справилась. Изношенное лицо зрелой дамы: с утра пораньше кого-то оприходовала, однако заемная красота уже на исходе. Волосы убраны в роскошную прическу с длинными костяными шпильками.

– Дирвен, ты не почувствовал ничего необычного? Они вчера ночью никого не съели!

– Кто не съел?

– Мои придворные. Всю ночь отплясывали до упаду, людей тоже заставляли танцевать и отгадывать загадки, но они никого не съели. Такого еще не бывало. Я боюсь, случилось что-то скверное, произошли роковые перемены, но этого не могло быть, не могло… – царица стиснула кулаки, взгляд у нее был почти затравленный.

Ну и к лучшему, что не съели, подумал Дирвен, однако вслух не сказал, а то начнется объяснялово, и битый час от нее не отвяжешься.

– Куда это ты собрался с пивом?

– В разведку. Это для подкупа местного населения, – вывернулся консорт. – Для вербовки наших сторонников среди людей, которые живут в Эгедре. Поимеем мы эту Эгедру!

– Ты выглядишь утомленным, – задумчиво отметила Лорма.

– Так я после бессонной ночи в засаде. Мне пора.

Он вышел на пустынную в этот час улицу, усыпанную растоптанными увядающими цветами, и тут его осенило: пусть в Сонхи нет никакой «внутрисети» – зато у него есть «Крик альбатроса»!

Верховный Маг, достойный Шеро,

Всегда служил всем нам примером,

Скромнее мага не сыскать -

Об этом каждый должен знать!

Хор грянул, когда гости во главе с именинником поднимались по лестнице. Высокопоставленные маги, исполнившие славословие, прятались за колоннами и за драпировками – по тайной команде Аджимонга все как один выскочили и затянули песню. Надо признать, получилось у них недурно, уши заткнуть не хотелось, не напрасно распорядитель мучил их репетициями.

– Тронут, коллеги, – ошарашено пробурчал Крелдон – и добавил тихонько, обращаясь к Суно Орвехту и Марченде Фимонг, шагавшим справа и слева: – Надеюсь, этим они ограничатся.

– Зря надеешься, – сочувственно отозвалась Марченда. – У них еще кой-чего припасено. Не беда, выслушаем, что споют, а потом всех лишних выгоним, запрем двери и душевно посидим старой боевой командой.

Столы были накрыты в зале на верхнем этаже. Четыре лестничных пролета с площадками, отделанный мрамором коридор и еще два лестничных пролета украшены цветами и гирляндами, нашлось место и для флажков с пятьюдесятью афоризмами Верховного Мага. Парадные ковровые дорожки с вызолоченной каймой, по стенам развешаны шелковые полотнища с каллиграфически выведенными пожеланиями несокрушимого здравия и долгих лет на благо Ларвезы. Шеро сохранял невозмутимо-благожелательный вид, однако же испустил вздох облегчения, когда наконец добрались до зала.

Званых гостей около трех десятков – проверенные старые товарищи Крелдона. Их общество украшали своим присутствием две юных барышни, тоже с немалыми заслугами перед Верховным Магом и Ложей: Хеледика, по случаю торжества сменившая штаны и тунику на платье из дымчато-золотистого китонского шелка, и Флаченда, весьма миловидная в нарядном вишнево-розовом туалете.

Аджимонг суетился, норовя рассадить всех согласно своему плану. По краям осталось несколько свободных мест – не потому, что кто-то из приглашенных не явился, а потому что чем боги не шутят: вдруг глава Ложи оценит проделанную им работу и все же позовет его за стол, а то и на кого-нибудь из его помощников распространит сию милость? Чтобы не пришлось бегать за стульями и столовыми приборами.

– Связь-то зачем перекрыли? – проворчал Шеро, когда они с Орвехтом устроились во главе стола. – Ты в курсе, кто додумался?

– Грено кое-что сболтнул, не исключена выходка недоброжелателей с целью испортить праздник, вот Аджимонг и принял меры. Помещение заблокировано артефактами, все мыслевести поступают к секретарям, которые находятся в коридоре за дверью. Сибрехт лично курирует защиту.

– Деятели… – хмыкнул Крелдон. – А это что еще затевается?

– Сейчас будут произнесены поздравительные речи, от всего сердца, преисполненные величайшей благодарности к светочу мудрого руководства, коим является для нас Верховный Маг! – провозгласил сияющий, как золотая монета на солнце, Аджимонг. – А потом – один за другим два сюрприза!

Светоч мудрого руководства стоически вздохнул: положение обязывает.

Хвала богам, Марченде удалось-таки их образумить, поздравительные речи были краткими.

– Прошу всеобщего внимания, наш первый маленький сюрприз! – гордо, словно спускал на воду корабль, объявил маг-распорядитель.

Двое коллег в сверкающих роскошным шитьем парадных мантиях внесли на золотом подносе и водрузили на стол торт.

– Это по вашему любимому рецепту, достопочтеннейший коллега Крелдон, над ним потрудились лучшие повара Аленды, и все мы надеемся, что тортик доставит вам много радости в этот знаменательный день!

– Ну, вот это уже дело, – заметил Шеро с одобрением, враз оттаяв – о тортике он давно мечтал, стойко соблюдая диету. – Благодарю, коллеги! Пожалуй, прямо сейчас отведаю, а после отдадим должное обеду.

Аджимонг подскочил, как вышколенный стюард, и поставил торт перед Крелдоном, не забыв прокомментировать:

– Извольте обратить внимание, две кремовых розочки справа и слева символизируют единство Ложи и государства, а это – шоколадная фигура мага с божественным пралине внутри, символ того, что у нашего руководства все под контролем… Откушайте!

После чего отступил на шаг и объявил:

– А теперь настала очередь второго сюрприза!

Для Суно не было секретом, что произойдет дальше: заполнившие коридор и лестницу коллеги, а также выстроившиеся на улице перед резиденцией рядовые маги, студенты Академии и ученики школы амулетчиков затянут хором поздравительный гимн. Там всего-то с дюжину куплетов, можно вытерпеть, только бы не слишком фальшивили.

– Итак, наш большой сюрприз для достопочтеннейшего именинника!

«Слушайте все, придурки, я все-таки поимел эту сволочь!»

Рука Шеро, потянувшаяся с вилкой к тортику, на полпути замерла.

«Только не думайте, что я из таких, я бы давил всякую мерзопакость, я только проучить его хотел! Во, слушайте, какое это было годное поимелово!»

– Это и есть ваш большой сюрприз, коллега Аджимонг?! – повернулся к распорядителю Харвет, блеснув бартогским окуляром, заменявшим потерянный во время смуты глаз. – Смело, что уж тут скажешь…

– Нет, нет, это регламентом не предусмотрено… – потеряно вымолвил Аджимонг. – Это что-то немыслимое… Коллеги, почему в зал поступают посторонние мыслевести? – он начальственно повысил голос. – Примите меры! Мы же установили блокировку, почему она у вас не работает?!

– Потому что у него «Крик альбатроса!» – сердито пояснил достопочтенный Сибрехт. – И это Дирвен! Я вас предупреждал, что против «Крика альбатроса» и «Морской трубы» данная блокировка не поможет.

– Убрать блокировку, – распорядился Крелдон. – Мне нужна связь.

– Сейчас будет сделано, – бывший архимаг захромал в коридор, на ходу отдавая распоряжения помощникам.

Дирвен между тем взахлеб рассказывал о своих взаимоотношениях с «этой сволочью», не упуская ни одной пикантной подробности.

– Сдается мне, у нашего кредитора неприятности, – усмехнулся один из коллег.

– Это у нас неприятности, – тяжело взглянул на него Крелдон. – Скоро будут, если пространственники не подсуетятся. Суно, поговори с поганцем, уточни местоположение.

Орвехт кивнул. Где находится другой конец канала, до сих пор не удалось выяснить.

«Дирвен, ты там, видимо, неплохо проводишь время, но местные власти могут привлечь тебя к ответственности – как минимум за нарушение общественного порядка».

«Ха, я в Исшоде, я сам тут местная власть! Слушайте дальше, я и не думал раньше, что…»

– Исшода, – произнес вслух Суно. – Не лучшее место спрятать деньги, если Мулмонг собирался сбежать от Лормы. Хотя у него выбора не было: воспользоваться магией он в Аленде не мог, и это, видимо, был единственный способ переправить украденное подальше от столицы.

– И Лорма вряд ли собиралась в Исшоду, пока не припекло, – отозвался Шеро. – А Чавдо, вероятно, планировал в дальнейшем перебросить оттуда деньги к себе в кладовку. Коллеги обещают закончить с «неводом» к вечеру, и тогда не мешкая поднимем все, что есть. Это угробище уймется или нет?

– Боюсь, нескоро уймется.

– Сколько, оказывается, в жизни такого, о чем я раньше понятия не имела, – хмыкнула Марченда. – Вот так узнаешь что-нибудь новое на старости лет, и голова идет кругом…

– Я тоже раньше об этом понятия не имел! – горячо заверил коллега Реквехт – с таким напором, точно опасался, что у окружающих может сложиться другое мнение.

«Дирвен, мы уже составили представление о том, как ты проводишь время в Исшоде, – попытался урезонить поганца Суно. – Можешь не продолжать».

«Я еще не все рассказал! А потом…»

– Достопочтенные коллеги, предлагаю вам послушать поздравительный гимн, который мы подготовили в честь нашего достопочтеннейшего именинника! – прочистив горло, объявил с бледной улыбкой Аджимонг. – Это, собственно говоря, и есть наш второй сюрприз, то есть, большой сюрприз, если первым сюрпризом считать тортик… Ох, запутался… Отвлекитесь от этих непристойностей, и мы споем! А вы, достопочтеннейший коллега Крелдон, кушайте тортик, вы его даже не попробовали, что же вы…

– Диету соблюдаю, – угрюмо ответил Верховный Маг. – Экая гадость, это похуже трех нескромных сестричек и веселого парикмахера из Мехины… Теперь долго кусок в горло не полезет, а послезавтра торт будет уже не тот. Флаченда, Хеледика, угощайтесь!

Флаченда, слушавшая откровения Дирвена с удивленным и заинтересованным выражением на лице, радостно всплеснула руками. Невозмутимая, как вырезанная из песчаника статуэтка, Хеледика воспитанно поблагодарила. После этого они поделили кулинарный шедевр, располовинив шоколадную фигуру мага, и деликатно устроились с тарелками в сторонке, за столиком для игры в сандалу. Аджимонг посмотрел на них долгим печальным взглядом, сокрушенно покачал головой, но ничего не сказал.

– Суно, езжай-ка в Треуголье, – распорядился Шеро. – Какое уж тут веселье… И приступайте, чем скорее, тем лучше. Еды с собой возьми, ежели у тебя аппетит не отшибло.

Заворачивая в салфетки нарезанный ломтиками сыр и балык, Суно услышал возглас Реквехта:

– Коллеги, сколько мы еще будем слушать про «годную задницу», прошу прощения за дословную цитату?! Предлагаю обсудить вопрос о неотложных мероприятиях по нравственному воспитанию наших молодых магов и амулетчиков, в целях недопущения в дальнейшем такого… такого… Даже слова-то для сего безобразия не подберу!

– Воистину золотое предложение, коллега Реквехт! – с энтузиазмом подхватил Аджимонг. – Я готов в течение восьмицы составить план мероприятий и заняться организационной частью, а также курированием этого полезнейшего направления нашей работы! И мы сегодня все-таки споем, как собирались – это будет наша нравственная победа и достойный ответ на отвратительную диверсию, это сплотит и воодушевит нас!

Когда Суно выбрался на соседнюю улицу и сел в коляску, хор в несколько сотен луженых глоток затянул славословие Верховному Магу.

Стоит потерять сознание – в два счета перекинешься. Он это понимал, поэтому удерживался возле кромки: забытье словно темное дремотное море, шагни туда – и оно поглотит тебя с головой. Временами накатывают волны прибоя, но всегда можно отступить подальше. Пока еще можно.

Двигаться в физическом теле не было сил, и на магию не было сил, все без остатка вытягивал ошейник. Иногда – в те промежутки, когда Дирвена в пещере не было – Тейзург приподнимал ему голову и поил водой из глиняной кружки с надбитыми краями.

– Почему… не… не убил… – с трудом ворочая языком, произнес Хантре.

Давно ведь мог это сделать: он владеет изощренной техникой боя, позволяющей вывести противника из игры всего лишь нажатием на одну из особых точек. Правильное прикосновение – и мерзавец парализован, а после добить ударом в висок или придушить. Сколько угодно было подходящих моментов, при близком физическом контакте…

– Все бы тебе убивать, – ухмыльнулся собеседник. – И что потом? Напряги свои кошачьи мозги, мы тут замурованы. Врата Хиалы открыть не сможем – блокирующий артефакт установлен снаружи, до него не добраться. Артефакты, которые тянут из нас силу, тоже находятся снаружи, он все предусмотрел. Я не уверен, что в таком состоянии, как сейчас, смогу воспользоваться «Прыжком хамелеона» без риска застрять в скале. При этом еды и воды у нас будет в обрез – остатки того, что он в очередной раз принесет. Так называемый Властелин Сонхи обыграл меня, и я перед ним бессилен…

Эдмар говорил угнетенным голосом, а радужка его многозначительно сощуренных глаз сияла расплавленным золотом, в придачу к ухмылке. Напрашивался вывод, что не так уж он бессилен, и «Властелин Сонхи» предусмотрел не все – что-то важное упустил.

Будь Хантре на его месте, Дирвен уже был бы покойником… И они были бы замурованы в скале вместе с разлагающимся трупом? То-то Эдмар не спешит снять с него ошейник. Не может, потому что в пещере нет подходящего инструмента – или не хочет, опасаясь, что напарник, сорвавшись, разрушит его непонятные планы?

Во всяком случае, силы у Тейзурга прибывало, как будто он нашел источник, из которого тянул по мере возможностей. Часть этой силы забирали у него аккумулирующие артефакты, но на все без остатка их мощности не хватало, и кое-что оставалось в его распоряжении.

А Кем и Шнырь все-таки спаслись: благодаря иномирскому гриму Дирвен не узнал Кемурта и позволил ему уйти – хотя бы один повод для радости.

Плохо, что избавиться от денег до сих пор не удалось. Он чувствовал, что где-то в отдалении плетется магическая паутина, и как только она будет готова – Ложа вернет свое, тогда в Сирафе, который так и останется ларвезийской колонией, еще долго ничего не изменится…

Темная волна в ползучих стеклянистых переливах, с привкусом тоски и поражения, плеснула совсем близко, словно приглашая. Он на шаг отступил. Забытье – не выход.

– Дирвен подтвердил свою репутацию угробища – и угробил, как он наивно полагает, мою репутацию, – Тейзург склонился над ним, искривив в усмешке распухшие потрескавшиеся губы. – Ты это слышал?

– Что слышал?

– А, ты ведь сейчас не воспринимаешь мыслевести… Многое потерял!

Дирвен с полчаса рассказывал о том, как поимел Эту Сволочь, во всех подробностях, прерываясь лишь затем, чтобы хлебнуть пива. Теперь весь мир знает, что он гаду Эдмару отомстил, не остался в долгу, с ним шутки плохи! Придурки из Ложи, бывшие кураторы, под конец начали его стыдить, а чего ему стыдиться – это же он поимел, а не его поимели.

Допив остатки пива, полез на скалу – собрать амулеты, которые заряжались от артефактов-поглотителей, вытягивающих силу у запертых в пещере магов, и положить на их место те, что принес взамен. Они были спрятаны в укромных местах в гуще ползучего кустарника и от народца защищены оберегами, ни одна местная паскуда близко не подберется. А человеку сюда не залезть без «Кошколаза», и то надо быть нехилым амулетчиком, чтобы «Кошколазом» воспользоваться, иначе запросто шею свернешь. Других амулетчиков поблизости нет, Джамо со своим мешком уже далеко ушлепал. Ну и пусть себе идет, хотя, раз сокровища оказались не кладом народца, а похищенными капиталами Королевского банка, можно было с ним не делиться.

Надо еще и «Пятокрылы» зарядить – они изношенные, с запасом на год или чуть больше, но с подзарядкой лет пять прослужат. Только для этого придется их здесь надолго оставить… Хотя заряжать амулеты можно в несколько приемов, и если, приходя сюда, класть их возле одной из тускло-золотых пирамидок размером с кулак, а потом забирать, получится в самый раз.

Додумавшись до этого решения, Дирвен уселся на опутанный лианами выступ и начал расшнуровывать ботинок, чтобы вытащить оттуда истертый кожаный кругляш. Тут-то его и накрыло.

Похоже то ли на подземный толчок, то ли на порыв ураганного ветра, хотя не было ни ветра, ни признаков землетрясения. Его натурально тряхануло от импульсов амулетов, и он в панике ухватился за скалу, успев отдать «Кошколазу» команду на удержание.

Хмель мигом выветрился. Первым делом он подумал на гада Эдмара, но эта поиметая сволочь сейчас в пещере, и все артефакты работают как надо… И это точно не Ложа. И не чары народца. И вообще ничего вокруг не происходит. Погода безветренная, нагревшийся за день скальный хребет неподвижен, листва кустарника шевелится только там, где ее тревожат насекомые или мелкие птички, которые, кстати, ведут себя спокойно – а его так и прошивает исходящими от взбесившихся амулетов импульсами. Как будто он на берегу моря, и от горизонта надвигается волна Ниато высотой с дом, хотя до моря отсюда, как до луны.

Это случилось, когда Орвехт, отдав порцию силы на «невод», который, по заверениям коллег-пространственников, вот-вот будет готов, собрался перекусить балыком с праздничного стола. Как будто налетел ветер и разом задребезжали все оконные стекла. Хотя ветра не было, и стекла в оккупированном Ложей заброшенном доме не дребезжали. Работа остановилась, все прислушивались к своим ощущением, обмениваясь недоуменными взглядами.

– Врата Перехода, – сказала наконец Бригинса Тайчемонг, принадлежавшая к числу старейших пространственников – суховатая и прямая, с аккуратными белесыми буклями, гроза студентов Магической Академии.

– Кто-то пытается их открыть? – спросил молодой коллега из тех, кого мобилизовали в Треуголье на отдачу силы для «невода».

– Скорее уж кто-то пытается их выломать, – хмыкнула пожилая волшебница. – По моим впечатлениям, какая-то сущность хочет войти, но для нашего мира это нежеланный гость, для которого Врата закрыты.

Это продолжалось с четверть часа, охватившее магов напряжение не отпускало, и невидимые «стекла» дребезжали все сильнее, а потом – ощущение багрово-золотой вспышки, и все прекратилось.

– Страж Мира запечатал Врата для этой сущности, – произнес один из пространственников. – Хвала богам… За работу, коллеги, пока Дирвен с нашими деньгами ничего не учудил!

Налетевший ветер заставил отступить темное море забытья: только что Хантре стоял у кромки прибоя – а теперь оно отхлынуло. И… И вовсе он не Хантре, был им когда-то давно, а в этом рождении у него другое имя. Не разобрать какое, хотя кто-то настойчиво зовет его по имени, так настойчиво, что вся текущая реальность ходит ходуном.