Текст книги "Самообеспечение языческого выживания (СИ)"

Автор книги: Аноним Фиксаж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Ан – нет...

И думаете, в первый раз? Речь о пресечениях передачи знаний.

«Того же лета ижгоша вълхвы четыре – творяхуть е потворы деюще. А бог весть! И съжгоша (сожгли) их на Ярославли дворе» – это в Новгородской летописи за 1227 год, коей уцелела лишь небольшая часть. «А бог весть!» равно «Кто его знает!» Но сожгли.

А вот спустя 200 лет без малого: "Псковичи сожгоша 12 жонке вещих". (Псковские летописи – 1411 год)

И еще через сто лет (1534): "Во всей Руской земли скверные молбища идолские разорены тогда, а в Чуди и в Ижере и в Кореле и во многих русских местех ... скверные молбища идолские удержашася... Суть же скверные молбища их: лес и камение и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды и езера."

Отметили про себя? Пять столетий, то есть, полтыщи с лишком лет прошло после "самокрещения"! Но сжигать людишек "за веру" будут еще лет 200-300. Потому-то и "800 лет в тени деревьев", что иначе никак нельзя было.

Владимир крестил Киев водой, его дядя «Добрыня» (чье иудейское имя не сохранилось, нам оставлен псевдоним, что насмешка) крестил Русь мечем и огнем. И огонь тот не затухал столетиями, людей публично сжигали в петровское время, тайно, обставляя «самосожжениями» в последующее, но убивали за веру (пусть это уже и не касалось язычников) и на памяти наших дедов. Религиозные войны никогда не заканчивались, и даже когда религии переставали таковыми считаться.

Все религии (идеи!) обращены к построению общества на собственном понимании его будущности, и предпринимают определенные шаги по его воспитанию. Их объединяющая идея заявляет о себе как о древнейшее и справедливейшей.

Немецкий фашизм, кстати, пример классического религиозного верования. Не будь он им, то не смог бы в столь короткое время охватить на основах фанатического верования в идею превосходства столь огромное количество людей, и пройтись парадом по Европе. "Третий рейх" упирался на то, что до него существовали еще два, а он выступает их прямым наследником на основании "прямых родственных связей".

А вот идея капитализма, сама по себе, не способна стать верованием, хотя является наследницей развитого рабовладельческого строя общества, и неоднократно перестроилась. Отныне верованию высшего класса отделено, ему предназначено скрываться от низших, которым не предложено ничего (замены качеством не произошло), в идеологическом обще-пользовании сейчас находится то же, что служило разложению государства к концу римской империи: «хлеба и зрелищ». Но зато отныне вера правящего меньшинства тщательно охраняется от посторонних глаз (их обряды могут быть даже древнейшими кровавыми и крайне мерзкими), а безопасность управления обеспечивается огромнейшим аппаратом слуг. Революции слуг проводятся не в интересах «Общины слуг», она им не разрешена. Их вера – свобода либерально-демократического самопоедания.

У нашей языческой культуры имеется преимущество, отсутствующее у других: она открытая наглядно-духовная и материалистическая. Обыкновение религиозных верований в том, что все они – это правило – лишь «духовные культы». Единственное исключение, построившее свое верование целиком на логической основе – это коммунизм. Коммунизм – крайняя форма языческой религии, на основах верования, что людей можно сделать много лучшими, чем им дано. По определению, это прогрессивное верование. И кстати, уроки логики, как обязательные, были введены Сталиным как обязательные для школы, но тотчас отменены Хрущевым, после прихода того к власти. Во времена Хрущева (которого любят противопоставлять безбожнику-Сталину) происходило уже плановое уничтожение церквей, их было снесено или переоборудовано под склады, в разы более, чем за все предшествующие годы советской власти. С переворота 90-х образовался вакуум, затем наглядное срастание. Призыв церкви к русским людям покаяться за великий еврейский эксперимент, был оценен и подхвачен «светской властью». Церковь получила право на беспошлинный ввоз водки и сигарет, а с тем и начальный капитал (Событие это достаточно исследовано, и пусть уже смотрится как языческие утверждения, не буду на нем задерживаться). Но если взять время сегодняшнее, соотнести статистику возведения церквей, со статистикой ликвидации школ, сведя в единый график, поразитесь на сколько они статистически параллельны.

Это естественно, когда геноцид одного верования проходит на подъеме другого.

«Недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других...»

/Заявление принадлежит – особо выделю – МИНИСТРУ ОБРАЗОВАНИЯ и КУЛЬТУРЫ России Фурсенко (2007 год), что проминистрелил после него еще 5 лет – а из этого следует понимать, что озвучивал и выполнял ГОСУДАРСТВЕННУЮ программу!/

9 августа 1918 года Ленин писал:

"Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Декретируйте и проводите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую сокрытую винтовку".

(Напомним, когда солдат-крестьян убедили бросить германский фронт и разбрестись по домам, они ушли с винтовками, а разгул бандитизм просто обязывал держать оружие в доме, и вот... "лес рубят – щепки летят"?)

Ленинские требования выступали программной задачей смены одного культа на другой, только ускоренной. Ему вторил Лацис, подбивая под действия идеологию, и поясняя их:

"Мы истребляем ненужные классы людей. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора".

Парадоксально, но сегодня понадобилось обратное, а именно «ненужные люди». Наивно считать, что «ненужные люди» будут считаться «нужными» длительный период времени. Пусть и они полностью и безоговорочно подчиняются, могут быть направлены в любую сторону, пусть их можно убедить в чем угодно в самые кратчайшие сроки, но... все вместе они пожиратели того, чего со временем, и возможно скоро, не станет хватать пожирателям управленцам (высшему звену). А значит, зачистка прожорливой мелочи дело предрешенное. 70 или 80 процентов жителей планеты уйдет в распыл?

Стоит ли переживать? Бог – создатель, а большинство сегодняшних людей ничего не создает. Считать ли их подобием? Они перекупщики и перепродавцы того, что создано другими. Считать ли их людьми? Они потребители. Их так обозначили, они это приняли. Нелюдь множит свои ряды тем, что записывает тебя в них без спроса и даже уведомления.

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ОТРИЦАНИЯ

Когда-то большая часть треб обращалась к Солнцу. (Что логично – ведь оно выступало самым наглядным богом.) Христианское умопомрачение, что что бог не солнце, но все же где-то на небе, исходило не из того, что пришло из катакомб («темным богам не молятся на вершинах!»), а свойствами людей (детей Луны), которые не желали солнца видеть и сумевших уболтать других.

«Своеобразным, но очень плохо изученным остатком языческой старины являются многочисленные названия урочищ: „Святая гора“, „Лысая гора“ (местопребывание ведьм), „Святое озеро“, „Святая роща“, „Перынь“, „Волосово“ и т. п.» – писал корифей исследований по язычникам Рыбаков, мешая в кучу языческое и христианские понятия. Эх, добавить бы по «нашему случаю» – легендарную «Ешкину Гниль», «Утерянную деревню», «Новую Ранда» (эта подразумевает, что есть и старая, но значения «новой» уже утеряны – место разорено еще во времена оные, и что означает понятие «ранда», остается только гадать).

Озеро "Божья Стопа" (истинное его название, что имя бога, всегда держалось и продолжает держаться в секрете, чтобы недобросовестный человек не получил над ним власть) служило еще недавно, ритуалы (исключительно женские) проводились здесь еще в конце 60-х начале 70-х, людская память их удержала. Но не мытьем, так катаньем! Озеро, считающееся живым, было омертвлено, отравлено местной властью. (БУКВАЛЬНО! – подвезли сколько-то мешков отравы и высыпали в воду).

Ничего не напоминает?

"...а бие идолы сокруши – деревяннии сожгоша, а каменнии изломав, в реку вергоша; и бысть нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видивше тое, с воплем великим и слезами просяще за ня, яко за сущие их боги ..."

В 80-е в целях усиления борьбы с церковным (?!) мракобесием, по нашей области тракторами – этому свидетель! – засыпали, да разравнивали несколько родников "живой воды", словно загодя принялись готовить народ к "перестройке".

Когда-то и служение Солнцу стало элитарным, возникли посредники, что стали срастаться с властью, угождать ей, оно стало разрешено большему числу пРАвителей, а затем и их близким (такой процесс естественен ввиду слабости человека – его уступчивости и недомыслия), стихийные правила были специально «переписаны» (пересочинены) под них и даже (есть такое предположение) созданы целиком новые, сами ритуалы были подогнаны так, чтобы еще более отстранить от них простолюдинов. Насаждение сложностей происходит для того, чтобы без них нельзя было обойтись, ибо только они, слуги культа, которые были поставлены на это дело (или вызвались его обслуживать) знают, как надо правильно, а всяк непосвященный понаделает ошибок в ритуале, и всем будет худо. Суть профессиональных обслуживающих веру – это их кормление обществом. И постепенно, по мере того как захватывается власть, это становится обязанностью общества. Служитель культа выискивает себе защитника из числа сильных и (обыкновенно в сговоре с ним) проталкивает божественное откровение о его исключительности, об особом расположении и благоволении. И уже естественно, что это благоволение становится наследным, как обязательным становятся и должности толкующих волю Бога. Отсюда возникновение и таких наследных посредников, как «партийцы», чем бы они не занимались. Толкующие ли «волю коммунизма», «свободу капитализма», «терпимости православия», «индийского» или «фуншуйского» родноверия – все это составляющие одной проблемы.

Язычество казнят не кострами (это позавчерашний день), и не умолчанием (это день вчерашний) – его казнят «космосом», над ним, еще не окрепшим, надругались «мистицизмом», в него натыкали «гороскопиков». Короче, «полная эзотерика» с ним творится. Ложь всегда была и будет лучшим видом казни, поскольку недостаточно убить тело, оскорбить память, нужно извратить-уничтожить душу. А потому его переврут и «академически» – «учеными советами», и «эзотерически» – частным подрядом. Его казни призовут «официальную науку», чтобы «поставить точку раз и навсегда», и доброхотов, чтобы казнить как можно дольше.

Но какое-то количество людей задается простыми вопросами, а с тем приходят и к простым ясным выводам.

Разве практика не критерий истины? Может, мы что-то пропустили, и открыли нечто такое, что способно отменить этот наиглавнейший из законов познания?

Можно "практиковать Бога".

Бог – объективная реальность, пока в него веришь. Перестаешь верить, и это уже субъективная реальность. То есть, ни что иное, как форма иллюзии для критического (циничного?) ума?

Отсюда вопрос – материальна ли мысль? Я верую в материальность мысли, а отсюда уже не сложно поверить в материальность Бога. Даже выдуманного, и в большей степени выдуманного, или уж, что вернее, НАДУМАНОГО (равно намоленному) большим количеством людей. А если людей, желающих в него верить, огромное количество, как в христианской? Такой Бог, вне всякого сомнения, – существо МАТЕРИАЛЬНОЕ.

Языческие бога – прозрачные тени прошлого, но возможно так, что мысли о них оденут их в плоть, и живая кровь потечет по их жилам.

Родноверие изначально материально, потому здесь столь сложно разувериться. Но с той поправкой – если ты находишься в "лоне Природы". А именно, у подножья трона Божьего, касаясь его ног (как сказал мне проникнувшись нашими местами один поэтично настроенный христианин). Есть ли место нашему Богу в городе? Будучи вырванным, не имея прежней материальной (подчеркну – материальной!) связи с Природой? Ни в коем разе!

Олеся: «И кто создал человека, по-вашему?»

Автор: "Бог! И он здесь, что Плотник. А столярными (то бишь, отделочными) занимается сам человек. И здесь вопрос имеющихся у него инструментов и представлений – каким должен быть человек."

Кто ты есть? Природа не лжет. Здесь естественно «ожидание Бога», что именно Человек сделает «Его» лучше... Природу Бога, Божественную Природу – выбирайте сами. Что бы не выбрали, оно на пользу.

В твоей жизни Бог всегда будет тем, что ты вкладываешь в него, здесь он подчиняется твоим требованиям, но потом, если жизнь после смерти все-таки существует, он с тебя спросит, и не думаю, что в тот момент ему будет присуще чувство юмора. Потому как ты сам – вовсе не оригинальный и неповторимый, а анекдотик, рассказанный миллион миллионов раз, и любому терпению (даже божьему) оскомина. И уж лучше быть язычником – одним слоговым смыслом (но смыслом!), чем кучей предложений пустых заезженных сюжетов, которыми подменяют ваши жизни.

Бог – нем.

До тех пор, пока люди перестанут говорить за Бога, пристраивая в его речи собственные желания.

Бог – слеп.

Любой, наблюдая за человечеством столько веков, счел бы нужным выколоть себе глаза.

Бог – глух.

Должно быть, с тех пор как появились "говорящие новости", и лжа вырвалась на свободу.

Впору задуматься: "Глухой, слепой, немой – не стал ли он таким для собственного спокойствия?" Следует ли это тому, что пока живы люди, Богу на земле не быть?..

Всяк, пожив в лесу, становился интуитивным язычником, для которого, как раздраженно писал архиепископ новгородский спустя 550 лет после введения христианства на Руси: «Суть мольбища – лес, камни, реки, болота, озера, холмы – всякой твари поклоняются яко богу и чтут...»

Эх, не понял архиепископ, либо лукавил. Не покланялись, а черпали с этого. Найди свое дерево – прижмись к нему спиной, либо обхвати позади себя руками, прочувствуй с чего растешь, без которого сдуешься – прочувствуй, как соки жизни текут вверх от твоей земли, которая до поры отпустила тебя погулять по свету, но придет время, опять возьмет к себе в родное лоно. Почувствуй жизнь дерева, озера, слейся с мудростью камня и достанет тебе от этого здоровое, и заберут они от тебя худое – больное.

Так ли, иначе, но не кланялись божественному, а роднились с ним. Не молили! – не рабы мы, а внуки! Не выпрашивали – черпали; брали взаймы, до времени; все вернешь, когда в землю ляжешь... но чтили – это верно. И казалось, что никогда не вычерпаешь, и всегда ей вернешь. Но пришли иные хозяева на мир, поманили денежкой – своим новым-старым богом. И пошли под корень те леса, которые топора не знали, и люди пошли под корень: вдоль рек-вен взялись резать, отчего они мелели... стало загаживаться все и вся, но пуще души...

Есть на Руси места, где до сих пор веруют, что Христос – «что бы он на самом деле ни был, чей бы ни был, кому бы ни служил», ан «не осудит». Одновременно как бы условие ему выставляют: «не осудит» той самой простотой (это если правду про него говорят), что «всепрощающ». Ну, а ежели врут про то – им хуже, оно понятно, врут и про все остальное – чего жалеть тогда? Тем боле, по Правде – Правде общей и собственной – надо молиться, как прежде, в первую очередь Солнцу, его встречать и привечать. Первым лучом умываться, тем, который проникает через тайную дыру в избу. Так извечно – столетиями... Затвор вынуть, луч на лицо себе поймать и приласкаться... Перво-наперво – Солнце, а все остальное уже по новым обычаям, – чтобы отстали! Солнце не в обиде, ему не до этих мелочей – оно, рано или поздно, все покроет... Живи и радуйся пока оно ни ближе, ни дальше, а сохраняет порядок вещей.

У нас когда-то, пожав плечами, приняли Христа (как чужого Атавита), ведь оставил же он за собой атавиты (смыслы), пусть недостаточно зубастые и отчасти спорные (с нашего поля зрения).

Десять известнейших атавит Христа, со своей рубящей с плеча шокирующей конкретикой, ложатся в смыслы и запоминаются лучше, чем Уголовный кодекс. Но наши смыслы, наше жизнепонимание требуют правки:

"Не убий, когда..." (И конкретика – когда это не только можно, но и требуется, становится обязательством)

"Не укради, когда..." (И конкретика, когда "кража" не только не грех, но твоя обязанность, ведь если это служит СПАСЕНИЮ жизни, то "отказ от кражи" – это преступление перед семьей, общиной, родом... Но если твоя кража обрекает на смерть того, у кого украл – это иная категория. Возможная только в рассмотрении положений пункта номер один (не убий). И следует понять, что невозможно красть у Общины – она сама делится со всеми последним, и все для нее равны.)

"Не возжелай..." (А вот здесь так и вовсе языческое – как это можно "не возжелать" – это нормальная человеческая реакция! Ненормальна только животная неспособность себя сдерживать, являть "желание" очно и заочно. Положение может входить в противоречие, с обязательствами – как например, принять в семью вдову побратима своего с детьми – устроить их будущность, а во спокойствие давать ей то самое, что надо, как женщине. Две-три женщины под покровительством, защитой и обеспечением мужчины (такое было после войны) – это правильно, но в условиях не дать РА(з)ору, то есть, не являть сложившиеся отношения на свет.)

И прочее по историческому списку – все вместе нормы воздействия: сдерживающие, карательные, воспитывающие... они лепят определенных людей. Мир менялся в счет изменений понимания – каким должно быть человеку.

А Бог? Ну, ладно, пусть – Бог. Богу кукиш в кармане не покажешь – он все видит. А насчет того, что думки ведает, стоит ли не беспокойся – мало ли чего удумаешь? Богу жить не нашими мыслями-заботами – мелковаты. Потому и не живет средь нас.

В счет веры держимся. Уйдет от нас вера – последнее уйдет. Не в бога верим, и не в половину его лукавую, во что-то покрепче. В то, что до нас было и после нас останется...

Мифология о Христе (Иешуа), вне сомнения, была прогрессивной для собственного времени, ибо на первом этапе она уравнивала евреев между собой (в существующих у них кастах) – при его жизни, а на втором (лет через сто после его смерти) уже приравнивала к евреям «животных» – других людей, то есть, не евреев и вовсе. Это было революционно, и с точки зрения «чистопородных» категорически неправильно. Этой точки зрения они придерживаются до сих пор. Но на этом, когда-то секта, стала Мировой Религией, а Иудаизм, как и был – «скорпионом».

Но едва начав, Церковь запуталась в собственных ошибках. Когда она говорила таинственными латинскими изречениями, это было сродни шаманству, за набором слов казалось скрытым большее, чем там есть – слова лечили наравне с наговорами, пусть даже и без ласки, пусть и на непривычную строгость интонаций... А вот когда Библию перевели – этот полукодекс, но особенно «Ветхий Завет» – истерию и мистерию еврейства – сделали доступной, вот тут и стало понятно, что здесь гораздо большая вера нужна... По сути, здесь даже не инструкции для какой-то части еврейства (хотя этим его пытаются представить), а каким-то недоразумением дошедшая до нас от неких времен нарезка страниц желтой прессы тогдашних СМИ.

Внесение их в качестве священной книги в тело христианства – предназначено было со временем заразить и опошлить его. Впрочем, как и любую другую экочистую религию или культуру. Предназначение – «Ветхо-ВА-завета» (определением утрирую) – служить руководством к действию определенной нации. Перечисление преступлений и проступков, с возможностью и оправданием их повторений. И даже его обыкновенное чтение и примерка на себя («священная книга»?!) – предназначена развращать и опошлять. Опошлишь быт – опошлишь и дух.

Всему свое время. Время изменчиво. Вмиг заразившись цинизмом, оно потребовало полного понимания, расчета по всем пунктам, ему возжелалось верить во что-то не со страха божьего, не веры ради веры, не другого эфемерного, а материального, оно захотело понимать то, во что требуется верить, разложить все по полкам и проставить ценники.

Время само по себе не способно к изменениям – его меняют по мелочи, но настойчиво, каждодневно, в угоду чему-то.

По большому счету, отличие церкви от секты лишь в том – сколько находится ее счету – на какую сумму всего сосчитано: имущества во владении (коим она вольна распоряжаться), сколько душ (которыми опять же вертит, как хочет), сколько реальных дел (которые отметились в истории пограничными столбами). Такие ценности, как земли, культовые здания, административный аппарат – его возможность дотягиваться, руководить самыми отдаленными уголками, опять же древностью собственного устава и устоявшимися традициями... Рассматривая по-маленькому, – все это можно приобрести, слепить, подогнать. То, что церкви теряют, секты наращивают. Некоторые секты, войдя в согласие, в скором времени объединятся, будут проданы как Церкви, оптом ли, в розницу, но так, как продаются корпорации, целиком или кусочками – новыми сектами, и опять будут проданы, и еще не один раз в угоду каких-то теневых целей. – Их рядовые доноры-пайщики этого не заметят.

Ницше как-то назвал религию – гигиеной души. Правда, это касалось буддизма или синтоистской веры, которым сложно называться Великими Религиями (по крайней мере, с точки зрения европейцев), поскольку они так и не покинули мест своего зарождения, не бросились завоевывать новые плацдармы, а тихо, вроде приливов и отливов, разливались и втягивались обратно, оставляя небольшие лужицы. Христианство и Мусульманство распространялись же вроде пожара, пожирая, как топливо, достаточно терпимые языческие, двигались все дальше и дальше, пока не схлестнулись. Причем, мусульманский пожар, зародившийся позже и в местах, которые до времени не вызывали пристального внимания христиан, занятых поисками собственных «врагов веры», больше соответствовал духу и стремлениям людей, которые позже стали его основой.

Если синтоистскую и буддийские религии можно сравнить с черепахой, христианскую с коровой, то мусульманскую с играющим гепардом. В какую сторону совершит следующий скачок неизвестно и ему самому.

Во времена современные, христианская «корова» перестала быть бодливой и едва давала молока, но для гепарда она великовата. Черепаха – вне схватки, надеется пережить всех. Но есть еще одна религия – религия «скорпиона», что все время собственного существования умудряется жалит саму себя. Древняя, чуждая всем остальным, да и принадлежащая лишь тому роду людей, которые к роду людей себя не причисляют... подобно скорпиону может десятки лет казаться мертвой и оживать в благоприятных для себя условиях, захватывая в собственное «охотничье пространство» государства, а то и цивилизации. Каждый раз, до следующего...

Европа уже перестала называть «христианскую веру» собственно таковой, теперь официальное общее название всем околохристианским, считая веру католическую одно: «Иудео-Христианские». Второе слово (не по привычке ли?) еще пишется с заглавной, но это дело времени. Расчленить целое, продать и снова скупить уже задешево – «по следам их узнаете вы их».

Любое новое зарождающееся движение, религиозное ли, экологическое ли (как всякая гигиена души), будет на всякий случай опошлено, замазано, расколото, а во главе раскола окажется сын Израиля.

Разве не было тому примеров?

Подобно тому, как один иудей, внедрившийся в мир Ислама и принявший имя Эбн Альсоди Собай, озадачив схолистикой (в чем, как все правоверные иудеи был весьма силен), воспользовавшись "прорехами" в учении, взявшись толковать что-то по своему, создал особую ветвь, а по сути развалил молодое, но уже могучее дерево Ислама надвое: на шиитов и суннитов, остановив его продвижение по миру и вынудив заняться собственными разборками. Был ли это ученый раввин, который по заданию своего кагала перешел в ислам именно с этой целью, или сказалась порода, уже неважно, но для шиитов, часть которых недавно подстелилась под американцев и казнила Саддама Хусейна, совершив по сути измену Родине и Вере, он непогрешим.

Исламу еще предстоит дробиться, это уже происходит – его очередь расколов по партийной принадлежности.

«Только дурак или преступник станет разрушать веру, не имея ей замены!» (с)

Евреев русской революции никто не назовет дураками. Следовательно, они преступники? Да, но на основании кровавых дел, а не причиной того, что уничтожая Православие, не имели ему замены. Верование в Коммунизм превращали буквально в религиозное понятие. И это влекло тот же шельф крайностей, что влекли все революции протестантизма европейского. Нашу гражданскую войну следует считать такой же, как гражданские религиозные войны позднего средневековья. Разве что с еще более беспринципными и пошлыми руководителями, что знали истинную цель.

И кстати, та цитата, что я привел выше, принадлежит австрийскому гражданину, что на момент ее написания уже взял себе псевдоним Гитлер...

Личная принадлежность церкви – это в первую очередь партийная принадлежность, богу здесь отводится вторые роли. Принадлежность секте, расколу – это партийность втройне, и какой бы не была партия, во главе ее, подсидев всех, станет бухгалтер. Именно он, определяющий куда ее вести, объединяться, дробиться, источиться ли до нуля, распухнуть ли – он, согласующий это с такими же бухгалтерами ради выгоды управленцев. Партийность пастырей расходится с партийностью рядовых членов.

То, что на Руси раньше называлось «ересью жидовствующих», перестало быть таковой, теперь это генеральная линия партии, по какому-то недоразумению все еще обзывающейся «Православной Церковью».

"Если бога нет, то вправе ли каждый творить в себе безбожие? Оправдывает ли это его? "

Никто не может быть бессмертен, даже у бессмертного какая-то сущность должна каждый раз умирать, иначе он не живой. То, что живешь, понимаешь только когда умираешь. Каждый раз – раз за разом. Он то – во что верят, а исчезает с верой – тогда и уходит, чтобы обернуться в последний час.

Бог – противоречив, в этом он бесспорный чемпион, но эти противоречия отступают, если приходит понимание, что он не несет ответственности ни за то, что он создал, ни за то, что делается его именем... Как и то, что для понимания Бога, человеческая жизнь должна быть не каплей в море, а самим морем. Но тогда он, Человече, стал бы Богом, и такое понимание ему не понадобилось...

Все русские суеверия, какое не возьми, связаны с земной жизнью, все они приземленные и пытаются наладить либо быт, либо что-то исправить, либо жить в гармонии с существующим рядом незримым миром. «Вера воцерковная» же связана с только загробной жизнью, тем, что будет после и непонятно когда. Что ближе? Так уж повелось, что русские издревна предпочитали суеверия «вере». Думаю, настоящему русскому (а это определение условное – оное рисуется больше мировоззрением, чем национальностью) – суеверие много ближе по характеру, по некому опыту. А вера... Так, которую навязали.... «Вера» – инструмент сдерживания, вера заключается в том, что все это делается во благо и надо прощать во имя чего-то: последующей ли загробной жизни (где все всем отпустится по их грехам), по той ли причине, что от этого всем живущим будет лучше, по иным, которых множество, и каждая может стать главной... но это подыгрывание язычеству, также входит в раздел суеверий, и все они приземленные, если угодно – земные.

Языческое Православие состоявшийся факт, оно путано и просто, как узор. Всяк разглядит собственное. Сложнее с его наследными хранителями. Не всяк Смотрящий Следа Божьего – какого-нибудь чистейшего озерка оставленного Его стопой – является настоящим хранителем, силен пониманием наследия, обычаев или примет местности. Чему следовать, если линия неоднократно прерывалась, а от знания лишь лоскутки, отголоски? Кому станет ума, силы, терпения вживить новое на старом, а наследие передать уже с ростком? Куда страх деть? Не страх прошедших веков, а страх звона будущего – не уйдет ли новое от старого так далеко, что не будет иметь с ним ничего общего?

В «Воинском Требнике», заботливо хранимом, расходящемся в тетрадях, переписываемом людьми старой веры, добавляемом и исправляемом иными переписчиками, отчего концов теперь не найти, средь так называемого «языческого» – приемах войны и пр, вписано и этакое, позднее:

"Для сирот не Петр с ключами и вопросником у ворот, а сам Бог встречает: особую калитку отворяет – одну для воинов и сирот..."

– Не мы ль сироты государства нашего?

Еще в тетрадях писано:

"Бог так поживает, как кто понимает: – лоб той верой мажут, которая больше скрипит..."

"Божись только собственным прикормленным богом, а не чужими!.. "

И совсем уже нахальное:

"Будь ты хоть трижды Христос, а сволочь, которая потом опохабит последний твой час, всегда найдется. Не задумывайся – ей свой крест..."

Ирония, вносимая в Устав – признак либо здоровья веры, либо полного ее отсутствия. Я думаю – второе.

Все ускоряется. Если новоделу иудаизма, который позже назвали христианским учением, понадобилось 300 лет до захвата власти, и 400 до первых соборов, что собрав разночтения, утвердили Веру (а точнее каноны, которому обязывалось следовать), то ввиду того, на сколько все ускоряется, и как просто разнести мысль (иные мысли что вирусы) от Питера до Владивостока, для утверждения новой веры понадобится какой-нибудь десяток лет.

Христа можно принять его природным именем – ИеГАВА, что возвращает значение Матери. Он в своем пути – "ГА", не мог обойтись без "ВА", отсюда его отношение к женщинам. И именно женщины наитием поняли это быстрее всех, именно они не дали заглохнуть этой ново-старой вновь зарождающейся веры Матери, да и взявшую своим символом не распятие Христа, а именно Мать с младенцем на руках.

Библия тоже начиналась со свитков.

Лучшими своими чертами Православие Византийское обязано Язычеству – тому, что переняло от него: иного и быть не могло, поскольку взросло оно на его корнях. Православие было живым и прививалось на живое – на тело язычества, внедрялось в него, как привитый росток на яблоню, а потом, когда окрепло, стало отрезать иные ветви, обращая себя в новый ствол, и постепенно, словно выдавило из себя все, заставило забыть, оставило кормиться только собственными плодами. Современные игры в новоязычество происходят уже на мертвом, вне древа, их можно рассматривать лишь как игры и только игры. Засохшего на засохшем не оживишь. Но... Может быть, этим закладывается новое семя?