Текст книги "Северная королева. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Анна, Верещагина
Соавторы: Валентина Верещагина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
«Разве у нас в бездне плохо? – спросил он. – Вспомни, как прекрасно полыхающее пламя, лижущее серый мрамор у ступеней дворца!»
«Но в нашем мраке не водятся птицы!» – не сдалась Орлина, очарованная открывшимся пейзажем, нашедшем отклик в ее душе.
И так она была очаровательна в эту минуту, что спускавшийся с облаков Даэран не мог отвести своих небесно-голубых глаз от необычной девушки. Он мог бы сказать, что са'арташи обнажена, но это слово вряд ли подходило дочери короля бездны. Ее лицо и тело покрывала едва видимая зеленоватая чешуя, составляя изысканную одежду. Она образовывала на смуглой коже загадочный узор. На уровне талии тело принцессы переходило в длинный хвост изумрудного цвета. Словно околдованный, небесный король смотрел и не мог насмотреться на плавные изгибы тела, тонкие узоры на коже, блестящие, гладкие, золотые пряди волос. Дыхание Даэрана замерло в горле, широкие крылья на пару мгновений застыли в воздухе, и, кувыркаясь, он полетел в морские воды.
Чудесным образом не разбившись о камни, король Ша'Терина вынырнул и услышал звонкий смех. Что сделать, если своенравной красавице он напомнил одну из чаек, которые громко ругали нежданного пришельца, думая, что он покушается на их добычу. Смех, звонким колокольчиком разносящийся по округе, задел самолюбие демона неба. Даэран взлетел на берег, властным голосом объявил:
«Женюсь! – и взглянул на отца своей невесты. – Лишь в этом случае вы получите нашу помощь!»
Смех резко оборвался, красавица дерзко посмотрела на небесного короля. Он был страшен и великолепен, даже мокрый с ног до головы, с поникшими крыльями. Самый главный хищник, сильнее ее отца! Превосходство и невиданная мощь буквально кипели в нем, он излучал их, как солнце, что проливало с неба свой свет. Даэран был ужасающе красив в своей свирепой красоте, все черты его лица, будто высечены из гранита. Кожа темная, с бронзовым отливом – демоны неба – братья самого дневного светила, но в глазах холод. Орлина невольно поежилась, но не отступила.
«Это твое условие?» – вступил в разговор Каарин и посмотрел на свою дочь.
«Да!» – твердо отозвался Даэран, не отводя настойчивого взора от девушки.
«Ты мне не подходишь! – ответила строптивица и солгала. – У меня есть жених!»
Каарин не стал опровергать слова дочери, а только сказал: «В таком случае мы справимся сами!»
«Ваше право!» – надменно бросил Даэран, расправил темные крылья и взмыл в небеса.
«Твои лживые речи могут дорого стоить всем нам, дочь», – с укором произнес Каарин, когда ир'шиони пропал за облаками.
Орлина только повела плечами: «Он – на небе, – беспечно молвила она, – мы – под землей! Все будет, как раньше!»
Но девушка совершила роковую ошибку, полагаясь на защиту отца и его воинов. Даэран затаил обиду и решил заполучить дерзкую девицу в свои чертоги и научить ее хорошим манерам. Подгадав момент, когда Каарин вместе с войсками ушел далеко на север, небесный король с горсткой верных подданных спустился в бездну и выкрал Орлину из замка. Обида затмила разум Даэрана, и он больше не предлагал девушке стать его невестой, а сделал рабыней.
У меня в голове постепенно начала вырисовываться картинка, и я снова прервала Ренда:
– Так вот, за что были наказаны ир'шиони!
– Да, – эрт Лагор подтвердил мою догадку. – Все просто: одна солгала, другой поступил не по совести, и оба жестоко поплатились. Орлина умерла, не выдержав испытаний. Даэран был беспощаден в своем стремлении подчинить Орлину. Правитель Ша'Терина забыл, что восхищался свободолюбивым нравом красавицы са'арташи и полюбил ее именно такой, какой была.
– Огорченный отец вступился за дочь? – когда Ренд умолк, я задала нетерпеливый вопрос.
– Да, разразилась война. Мы все слышали о ней, но я не буду судить, кто прав, а кто виноват. Моим предкам нечем хвалиться, они использовали для победы все средства, даже с магами сумели договориться. Каарин мечтал вернуть дочь, но получил только ее изувеченное тело.
– Это ужасно! И представить сложно, что испытал са'арташи в тот миг!
– Боль, ни с чем несравнимую, ту, от которой нет спасения. Она мучила его днями и ночами, не позволяя свободно дышать и здраво мыслить! – сделал паузу и завершил. – За труды маги получили щедрое вознаграждение.
– Маги? – я не поняла. – Неужели это ар-де-мейцы вернули тело Орлины на землю? – никогда не слышала, чтобы мои предки летали, если только. – Это был сумеречный, сумевший сохранить разум! – вспомнила о Зоряне и прочих.
– Да, вампир, чье имя не осталось в вашей истории, но упомянуто в наших сказаниях – Огрес эрт Маэли, – просветил Ренд, и я ахнула:
– Теперь понимаю, откуда Зору пришла мысль обратиться к Беккитте, и вот почему она поверила ему!
– Вероятно, – Ренд не знал всех событий и взглянул на меня с интересом, и я пообещала:
– Расскажу, но позже.
Он не настаивал, понимал, что должен закончить свое повествование:
– Даэран страдал, когда узнал, что тело его возлюбленной исчезло из гробницы, расположенной среди облаков, и поклялся отомстить Каарину. Война полыхнула новой, более неистовой вспышкой! Погибшие: и са'арташи, и ир'шиони уже исчислялись не тысячами, а десятками тысяч!
– И все-таки, – сокрушенно вздохнула, – не понимаю, как любовь может допускать жестокость! – вспомнила, как обошелся со мной Алэр, когда встретил в Сторожевом замке.
Тогда он действовал, подчиняясь инстинктам, голос разума не смог заглушить зов крови. Мне повезло, что мой демон смог вовремя остановиться! Не представляю, смогла бы я простить и полюбить его, если бы он поступил, как Даэран. И выжила бы я после изощренных пыток?
– Раньше все было иначе – наши предки воспитывались по-другому. Любая обида смывалась только кровью врага.
– Выходит, любовь для них была пустым звуком? – это не новость, и я высказала накипевшее. – Мне радостно, что Мира была человеком, рожденным на юге. Остальные наши предки – не люди!
– Но и не звери. Они считали себя потомками богов и думали, что мир должен принадлежать им, – губы Ренда скривились в печальной усмешке. – Глупцы!
– Это заблуждение привело их к беде. Они сами себя наказали, – мне не хотелось добавлять, что за все проступки предков расплачиваемся мы.
Где теперь са'арташи? От их былого воинства остались жалкие крохи! Ир'шиони сброшены на землю и не имеют права летать, расправив крылья, а ар-де-мейцы?..
Глубоко вдохнула, прогоняя слабость – главное, что мы еще живы! Моя рука легла на живот. И мы обязаны выжить, ради наших детей!
– Наказали! – в голосе Ренда звучало волнение. – Большинство са'арташи погибло в муках! Ир'шиони были изгнаны с небес на землю! А их король, – резко задумался, сравнивая в уме слышанные легенды, а я вспомнила слова Алэра:
– Король – на небе, лорд – на земле. Что это значит? Какое наказание определил для Даэрана Хелиос?
– Отец даровал своему дитя бессмертие, чтобы боль потери превратилась для Даэрана в вечность.
– И гордец смирился? – не знаю почему, но у меня возникли сомнения.
– Нет, не смирился. Он сам выбрал свою судьбу, – заговорил Ренд, и я рвано вдохнула, едва подумала, что знаю следующую фразу эрт Лагора. – Правитель Ша'Терина не бросил подданных. Он смело предстал перед всеми Хранителями, бросил им под ноги секиру и выдвинул требования. С его побелевших губ не слетело ни одного звука, когда разъяренный Ур ломал его великолепные крылья. Затем Даэран падал вниз, на голые камни, а из его глаз катились хрустальные слезы. Некрита, улыбаясь, летела рядом и рассказывала обо всем, что творится с его подданными на земле. Она в красках, смакуя подробности, передавала убийства женщин, детей и стариков, расписывала пытки над воинами. Даэран, стиснув зубы, молча терпел издевательства и разозлил Переменчивую намного сильнее. Коварно скалясь, она пошла на сделку с бывшим мужем, уступив ему часть своих земель.
«Я дарю тебе просторы, по которым гуляет свободный ветер, и кружат птицы. Твои ир'шиони смогут построить здесь крепкие дома, а взамен мне нужна малость», – говорила она угрюмому Хелиосу.
Ему хватило одного взгляда вниз, чтобы согласиться. «Даэран заслужил свою муку, – думал он, но успокоение не приходило.
«Даэран обязан забыть о своем величии, отринуть гордость и самонадеянность! – требовала Некрита. – Он должен осознать цену поступка и сполна заплатить за свое преступление! Пусть он, привыкший повелевать и править, в полной мере поймет, что значит быть рабом!» – с холодной улыбкой увещевала она Хелиоса.
«Я приказываю тебе забыть, где и кем ты родился!» – отец нашел израненного сына на камнях и склонился над ним.
«Это будет непросто», – прохрипел Даэран, с трудом разлепив потрескавшиеся, сухие губы.
«Я помогу тебе!» – тон Хелиоса был суровым и безжалостным.
«Спасибо, но я не ведаю, к чему мне такие почести», – глядя ввысь, в покинутые, ставшие недоступными небеса откликнулся преступник, но Хелиос лишь раздраженно сверкнул очами.
Уголки твердых губ Хранителя неба дрогнули в кривой усмешке: «Ты проклянешь нас обоих! Но наказания тебе не избежать. Они кричали, чтобы отныне и до конца времен тебя звали Проклятым, но я принял решение, и ты станешь судьей! Слышишь?» – спрашивал он.
«Слышу», – захлебываясь от боли, отвечал Даэран.
«Признаешь?» – допытывался Хелиос.
«Признаю», – шептал сквозь слезы преступник.
– С тех пор у Даэрана другое имя, и иное предназначение, – после паузы, во время которой мы наблюдали за красиво падающими снежинками, сказал Ренд.
– Да, – размышляя, кивнула я.
Мне хотелось раскрыть эту тайну и казалось, что станет проще. Разгадка чужой судьбы в моих руках, но почему-то на душе тяжелее, чем было.
– Даэрану не забыть о своем преступлении, и ему никогда не позволят искупить вину. Говорят, – Ренд поймал мой взгляд, – что бывший правитель Ша'Терина до сих пор живет в Нордуэлле. Он все такой же молодой и полный сил воин. Вы не знаете, кто живет в замке дольше всех и не стареет?
Не дрогнула под его испытующим взором. И раз Ренд еще не догадался, я не буду подсказывать ему. Никто не должен выдавать посторонних тайн. Я увильнула от прямого ответа.
– Мне известно продолжение вашей истории, – поднялась, размяла затекшие от долгого сидения конечности и не стала томить собеседника. – Однажды Даэран ослушался приказа и сам выбрал свое предназначение. Конечно, дело не обошлось без участия Ура, и бывший правитель небесного дворца поплатился за свое скоропалительное решение.
– Он умер?
– Кто бы ему позволил!? – я не сдержала безнадежного вздоха. – Нет. Даэран лишился последнего, что у него оставалось от прошлой жизни.
Ренд свел темные брови и глубоко задумался, затем он вздрогнул, будто его ударили между лопаток.
– Не может быть! – потрясенно выговорил эрт Лагор. – Неужели… – и договорил одними губами, но ветер донес его изумленный выдох, – Гурдин.
Я приложила палец ко рту:
– Тс-с, – и таинственно улыбнулась.
Ренд быстрым кивком дал понять, что никому не раскроет секрет.
– Вечереет, нам пора, – вполголоса заметил он.
Я повернулась и увидела, что узкую тропку почти замело снегом. На сад опустился тихий зимний вечер. Все кругом уснуло, лишь плыли по темному небу серые, словно чьи-то тени, облака. Я засмотрелась на их неторопливый бег, и Ренд обогнал меня.
– Идемте, – пошел вперед, чтобы проложить дорожку.
Я неторопливо, чтобы не сбиться с шага, шла за ним. В голове не билось ни одной мысли. Странное спокойствие снизошло на меня, и как выяснилось, не напрасно. В середине пути что-то настойчиво потянуло меня в рощу ильенграссов.
– Я догоню вас, – тоном, не терпящим вопросов и возражений, сообщила эрт Лагору и повернула.
Спустя мгновение ощутила легкость во всем теле и не двигалась по глубокому снегу, а летела над ним. Зимняя роща была прекрасна и величественна в своем белом наряде. Деревья уже не виделись такими жалкими, как раньше, их ветви были одеты в сверкающие уборы. Невзрачная земля тоже была заботливо укрыта снежным покровом. Между стволов ильенграссов уверенно бежала тропка, и как в сказочном сне, над ней не падал снег. Он красиво поблескивал и огибал тропу по дуге. Ноги сами несли меня к спящему в центре роще великану.
Около него, опираясь о ствол, словно прося помощи у ильенграсса, стоял древний ир'шиони.
– Даэран, – мне чудилось, что я выдохнула это имя, но оно прозвучало громовым раскатом в спокойствии рощи.
Эхо отразило мой голос, и имя правителя Ша'Терина прозвучало на разные лады, перелетая между деревьями, а после замерло. Тишина вновь опустилась на рощу, но сейчас я не скажу, что она была мертвой. Нет, тишина эта зимняя, с надеждой ждущая весны. Я слушала ее, не отводя взгляда от фигуры старца.
Сколько времени прошло – неизвестно – в роще оно не чувствуется. Гурдин обернулся и взглянул на меня. Сложно угадать на покрытом морщинами лице резкие, благородные черты. Трудно распознать в мудром взоре холод и безжалостность. Но мне твердо известно, кто стоит у ильенграсса и смотрит на меня.
– Вы Даэран! – решительнее сообщила я и услышала:
– Королева, прошу тебя, не тревожь призраков рощи. Им неприятно вспоминать это имя. Оно, как кислота, льется на них и побуждает творить зло.
– Хорошо, – бессмысленно спорить с древним, но я могу задать ему вопрос. – Что с медальоном?
– Он будет у меня, пока ты не найдешь ему новое применение и не расскажешь, чем я могу помочь, – без каких-либо эмоций оповестил он.
Я сжала кулаки и прикусила губу.
– То есть вы по-прежнему не отдадите его мне? – и с затаенной надеждой, и с великим опасением поинтересовалась я.
– Ты не должна прикасаться к нему, а вот мне не повредит, – Гурдин умел запутать, и я помотала головой.
– Подумаю когда-нибудь, – отозвалась озадаченно.
– Когда придет время, – поправил меня он с едва заметной улыбкой.
– Да, – как послушная ученица, согласилась я.
– Ты поймешь, почувствуешь, как ощутила сейчас мою тоску, – признал он, повергая меня в оцепенение.
– Я не… Как?
Гурдин вновь подарил мне улыбку и чуть качнул посохом, давая подсказку. Моя рука поднялась к животу, где шевельнулась дочка.
– Удивительно, – я заметила блеск слез в его глазах, – что следующей северной королевой станет девочка, в венах которой будет течь толика моей крови.
– Удивительно, – повторила я, только-только в полной мере осознавая реальность. – Судьбы наших народов переплелись столь витиеватым способом именно сейчас. Почему?
– Ты знаешь, – ветер подхватил его ответ и закружил вокруг меня.
– Знаю, – я вдохнула зимнюю свежесть и тоже улыбнулась. – Все знаю! Теперь! И меня будет не остановить!
– Когда придет время, а мы подождем его, – Гурдин поставил точку и отправился в противоположный конец рощи, предлагая мне вернуться в замок.
Глава 3
Я долго стояла и смотрела ему вслед, пока снежная пелена надежно не спрятала старца в своих объятиях. Мне повезло, что Ретт вложил важные речи в уста эрт Лагора, и я услышала их. Правителю Ша'Терина «подарили» бессмертие, и он ведает все об ожидании. Время может идти бесконечно долго, но нужный миг придет.
У меня в запасе всего семь лет, ровно столько, сколько Алэр пробудет в плену. Он вернется, а я должна исполнить данное ему обещание и во что бы то ни стало сохранить наш север.
Что случится дальше? Мне не нужно думать об этом сегодня! Мир меняется, наша жизнь постепенно, как дорога – то взбирается на крутую гору, то скатывается вниз и бежит по равнине. Сейчас мне приходится нелегко, но через год все может измениться. Мы не Хранители, нам не позволено выбирать, мы можем подчиняться или делать вид, что подчиняемся, и ждать изменений.
Я не Мирель и не могу обратиться к Люблине за помощью, да и Некрита не одобрит мое решение. Но в моем сердце пылает любовь к Алэру. Вот светоч, который поможет пережить темное время и дождаться новых перемен.
Я вернулась в замок в приподнятом настроении и прошла в малую трапезную. Здесь по-прежнему собирались женщины, но Илна никогда не присоединялась к ним. Я увидела Рилину, Жин, Миениру и Танель. Она оправилась после родов, но о младенце не упоминала. Ее голова была опущена, но цепкий взгляд, исподволь не упускал ни единой детали. Она первой оценила мои раскрасневшиеся щеки и взволнованное дыхание и коварно улыбнулась.
– Ты опять охотилась? – не преминула выспросить Жин после того, как мы обменялись короткими приветствиями.
– Охотилась, – я не собиралась откровенничать с ней.
Мне нужно было по-быстрому перекусить и переговорить с Рилиной наедине. После продолжительного разговора с эрт Лагором и краткой беседы с Гурдином в моей голове возникла дельная мысль, которую нужно было реализовать в срочном порядке.
– И на кого ты охотилась на сей раз? – Жин, словно пиявка, не желала отпускать меня.
Внутри девчонки кипела энергия, и Жин не сиделось на месте. Она отчаянно желала сопровождать нас каждое утро, но я раз за разом отказывала ей. Тижина обижалась и старалась меня укорить.
– На сплетни, – с улыбкой отозвалась я и подозвала служанку.
– О чем же судачат в округе? – Жин все не унималась.
– О чудовищах, – вместо меня ей ответила Танель. Ее нетерпение и желание загнать меня в тупик выдавали пальцы, судорожно стиснутые на ноже для резки мяса.
За столом воцарилось молчание. Я сделала вид, что не поняла намек, Миенира пребывала в своих мыслях, Жин хмурилась, но от вопросов воздержалась. Рилина вертела в руках ложечку, которой помешивают травяной отвар, делая вид, что наслаждается ее блеском. Но я видела, как напряжена спина Рилины, и сужены глаза.
Нельзя давать пищу для сплетен, а они непременно разойдутся, если их вовремя не остановить. Илна не упустит случая избавиться от меня, а Танель поможет ей. Не удивлюсь, если в трапезную она приходит с одобрения хозяйки. Они никогда не были подругами, но их объединила ненависть ко мне. Мне по опыту известно, насколько крепким может быть это чувство. Ненависть туманит разум, заставляет совершать необдуманные поступки, становится оружием. Теперь Илна и Танель связаны одной цепью и придумают способ расправиться со мной. Меня не станет, а хозяйка замка будет вроде как не виновата в моей смерти, ведь обвинят в случившемся вдову, у которой северная ведьма отняла мужа и сына. Все пройдет, как по маслу, если я не придумаю, как нарушить их планы.
Я размышляла и не сразу заметила, почему мои альбины засуетились в дверях. Мое внимание привлек вскрик служанки. Этой девушке я доверяла, поэтому свела брови и позвала одну из альбин:
– Лель, что случилось?
– Пока ничего! – ответила она, удерживая служанку.
Рилина поднялась со своего места и следила за ходом событий, но вопросов не задавала. Неужели догадалась, что произойдет дальше? Я наблюдала за Диль, которая вместо служанки несла мой ужин. Но блюдо она выставила не передо мной, а перед Танель.
– Угощайтесь, госпожа! – на лице Ди расцвела дерзкая ухмылка.
С миловидного личика Танель сошли все краски, она отчаянно замотала головой. Рядом со мной протяжно вздохнула Миенира, но я не повернулась. Мой взгляд перебегал от одной альбины на другую. На несколько секунд остановился на бледной, как полотно, Танель и вернулся к рыдающей служанке.
– Что скажешь? – послышался вопрос Лельки.
– Меня заставили, – хныкая и вырываясь из железной хватки рассерженной альбины, отозвалась служанка.
Все взоры обратились на Танель, и она попробовала вскочить, но Диль предостерегающе опустила ладони на плечи вдовы.
– Мы еще не поговорили, – вкрадчиво прошептала альбина, и Танель взвилась:
– Что? Да как вы, мерзкие твари с севера, смеете разговаривать со мной в таком тоне? – сделала новую попытку уйти, но Диль сильнее надавила, и женщина осела и захлопала глазами.
– Слезы не помогут, – со вздохом произнесла Рилина. – Говори! – приказала она Танель.
Вдова эрт Сиарт поджала губы, но не сдалась. Она вновь закричала, изливая на собравшихся свою обиду.
– Я скажу! – визжала она. – Как мне было больно и противно, когда Алэр отдал меня грубияну эрт Сиарту. Никому из вас не понять, что я испытывала, ложась с ним, а не с любимым мужчиной в постель. Как громко я кричала, что презираю мужа! Как я сравнивала его с Алэром и, не боясь гнева, высмеивала его недостатки! – вдохнула и разразилась новой тирадой. – Все, как есть скажу! Вспомню все раны и несколько попыток самоубийства, когда презираемый супруг буквально вытаскивал меня из объятий смерти, а я молилась о ней! Прокричу о каждой минуте рядом с нелюбимым, о каждой секунде, которую я прокляла в его удушающих объятиях! – рассмеялась безумным, отрывистым смехом. – Знаете, что я испытала, едва узнала, что эрт Сиарт сгинул? Надежду! Я готова была петь и плясать от негасимой радости, и у меня, словно бы выросли крылья, на которых я прилетела в замок к любимому. У меня был шанс, пока ты не вернулась! – воззрилась прямо на меня, словно взглядом желала испепелить на месте. – Не сомневайся, я сделаю возможное и нет, чтобы ты и твой ублюдок сдохли в муках!
Я вздрогнула и сцепила руки в замок, чтобы прогнать гадкую дрожь, прокатившуюся по позвоночнику. Испугалась не за себя – за малышку, которая еще не родилась, но уже стала объектом чужой ненависти. Легко ненавидеть и кричать об этом всему миру, но сложно, почти невозможно терпеть, когда кто-то льет на тебя грязный поток отвратительных, ядовитых слов! Теперь я на себе ощутила, что испытывал Рейн, когда я, не думая и не щадя его чувства, истерично голосила о своей ненависти и желала ему мучительной смерти. Он терпел и прощал мне каждый пропитанный моей ненавистью и его мукой звук. Должна ли я сейчас последовать его примеру? Будет это слабостью или победой? В чем мои сомнения? Разве Алэр казался мне когда-нибудь слабым?
– Что за яд ты подмешала? – с поразительным хладнокровием поинтересовалась Диль.
Танель не ответила, она по-прежнему сверлила меня непримиримым взглядом, в котором явственно отражалась ее злоба и желание навредить мне. Я прислушалась к себе – внутри был лед, ставший моей частью, моим спасением. Его не расколоть и не растопить. Никому. Кроме меня самой. Я не желаю зла вдове эрт Сиарт. И я не обвиняю ее. Ни в чем!
Танель, будто бы прочитала мои мысли, и зашипела, пытаясь сорваться и напасть, выпустив острые когти. Она так и видела, как мертвой хваткой удерживает меня за горло, и рвалась из рук Диль, намереваясь перескочить через стол и осуществить свою мечту.
Диль с трудом справлялась с разъяренной женщиной, и на выручку поспешила Лелька, отпустив служанку. Вдвоем альбины вытащили Танель из-за стола и повели ее под руки к выходу. Она кричала и весьма громко, так что Жин поморщилась. Я поднялась, чтобы остановить их – кто мы такие, чтобы вершить судьбы? Но на мое плечо опустилась рука Рилины.
– Не вмешивайся! Твои стражницы разберутся! – и в назидание им сказала. – Не забывайте, что она знатного рода!
– А еще она гостья хозяйки! – вступила Тижина.
– Не убьем! – с ухмылкой обернулась на ходу Лелька. – Покусаем немного! – И рыкнула, нагоняя страх.
Танель обмякла, перестала вырываться и с покорностью переступила порог, за которым ожидал Дух.
– Он сумеет развязать ей язык! – Миенира отчетливо вздрогнула после фразы, брошенной Тижиной вскользь перед тем, как вновь усесться на скамью и продолжить трапезу.
Мне тоже стало неловко – еще совсем недавно девчонка поддерживала вдову и была добра к ней, а сегодня без сожалений отдавала бывшую товарку на растерзание.
– Как ты можешь быть такой циничной? – укоризненно осведомилась я.
Жин небрежно повела плечами и, не прекращая жевать, продолжила ужин. Осознавая, что перевоспитывать ее бесполезно – повзрослеет – поймет, я взглянула на Рилину.
– Мне хотелось бы переговорить с вами.
Тижина, проглотив кусок, тотчас откликнулась:
– Извини, но я еще не закончила трапезу. Так что не уйду!
Миенира поднялась, но я остановила ее.
– Тайны нет. Мне нужен ключ от башни. Я намерена провести в ней некоторое время, – не отводила глаз от Рилины.
Она почему-то помалкивала и старательно избегала моего прямого взгляда. В ее молчании чудилось что-то зловещее, но я чувствовала – вопрос важен и намеревалась идти до конца.
– Какой именно башни, охотница? – Жин забыла об ужине и с любопытством во взоре обернулась ко мне.
Рилина по-прежнему хранила безмолвие, лишь убрала ладонь с моего плеча, и я заметила, как дрожат ее пальцы.
– Той самой, которую Роан построил для Мирель, – настойчиво проговорила я, провожая взглядом каждое движение Рилины.
Она выглядела встревоженной, хмурилась, отводила глаза и покусывала губы. Она знала о башне нечто такое, чего не было известно мне, и пыталась скрыть, отгородиться стеной молчания.
– Что за башня? Почему я не слышала о ней? – распалилась Тижина и подошла к нам, не выпуская из рук ломоть хлеба. – Ну, охотница, говори, если начала!
Я мотнула подбородком и сказала:
– Твоя матушка объяснит! – не теряла надежды вызвать Рилину на разговор и объясниться.
Но она отчаянно старалась избежать щекотливого вопроса и искала возможность покинуть зал. Ей повезло, когда в дверях с моим ужином появилась Эвильена. Лицо альбины было пасмурным. Она шла вперед, будто канатоходец, тщательно выверяя каждый последующий шаг. Я невольно скрипнула зубами. Так дальше продолжаться не может!
– Рилина, мне нужен ваш совет! – я повысила голос, надеясь достучаться до сознания собеседницы, и она со вздохом откликнулась:
– Поговорим, но не сегодня, – совершила попытку уйти, но спохватилась. – Я понимаю, почему ты хочешь оставить замок, и одобряю, но помочь советом не могу.
– Просто скажите, где ключ! Мне известно, что башня цела и невредима! Мой ребенок должен родиться в Нордуэлле, но не в замке, в котором теперь другая хозяйка. Мои люди на грани! Они больше не могут рисковать своими жизнями, пробуя на вкус еду, подносимую мне. Они не должны дерзить и убивать ради меня! Нам нужно поберечь силы и несколько месяцев провести в покое, чтобы собраться для решающего удара! – я высказала наболевшее, не позволяя ей отвернуться и забыть.
– Завтра. В комнате с травами, – Рилина назначила мне встречу и посчитала разговор завершенным, а вот ее младшая дочь пришла в неистовство. Если бы не мое положение, она бы набросилась с кулаками.
Тижину буквально распирало от злости.
– Что? Что я слышу? Ты опять сбегаешь, несмотря на то, что обещала Алэру остаться? – она рычала и сжимала кулаки.
Хлеб в ее правой руке крошился на пол. Я смотрела на падающие крошки и моргнула, услышав звук пощечины. Жин умолкла и прижала левую ладонь к пылающей щеке, а затем мы обе ошарашено воззрились на раскрасневшуюся Миениру. Обычно сдержанная и воспитанная девушка неожиданно проявила эмоции и выразила обуявший гнев.
– Прекрати! – отчеканила она, сузив зеленые глаза. – Ты видишь только черное и белое, так? – разгорячено вопросила и ответила. – Да, я тебя отлично знаю! Но оглянись! И вспомни, что недавно твердила Танель! – указала на остатки хлеба, сиротливо лежащие на полу. – Быть может, она и хлеб отравила, чтобы убить не только Ниавель, но и нас заодно!
Пальцы правой руки Тижины сами собой разжались. Девчонка с предубеждением покосилась на крошки. Ее губы дрогнули, а слова прозвучали не так уверенно, как предыдущие.
– Мы знаем Танель с детства.
– Как и Илну! – выразительно напомнила ей Миенира. – Однако, она не стеснялась в выражениях, и лично мне было неприятно узнать, что мы для нее предатели, которые не пытались вызволить бедняжку из плена!
Жин растеряно кивнула, обвела взглядом снедь, стоящую на столе, замерла, пристально осматривая каждый кусочек, лежащий на своем блюде, и судорожно сглотнула.
– Она не посмеет, – девчонка хотела бы, чтобы ее голос звучал бесстрашно и убедительно, но вырвался еле слышный шепот.
– Проверишь? – Миенира бросала сестре вызов. – Я не рискну, как и Ниавель! – открыто взглянула на меня. – Позаботься о малышке. Ей нужна твоя любовь, а не чужие страхи и лютая ненависть! – наши мысли сошлись.
Я поблагодарила девушку за поддержку и присела к столу, на который Эви выставила мой ужин.
– Ты не обязана этого делать! – мне хотелось быть беспристрастной, но собственный голос сбивался.
– А в чем тогда состоит мой долг? – Эвильена сделала попытку ухмыльнуться, но глаза выдали ее волнение.
– Не рискуй напрасно. Не избежать того, что написано на роду, да и я не собираюсь умирать сейчас! – под тремя перекрестными взглядами я приступила к еде.
Мне не хотелось, но я резала мясо и отрывала кусочки от ломтя еще теплого хлеба, у которого был отломлен подрумяненный бок. Огненные, яростные слезы норовили пролиться из глаз и растопить глыбу, замораживающую мое сердце. Усилием воли я прогоняла их и жевала жесткое, без соли и специй мясо. Отчего-то вернувшаяся из плена хозяйка приказала избавиться от пряностей и готовить пресную пищу. Кусок в горло не лез, поэтому время от времени я гладила живот, уговаривая себя прожевать жесткую, невкусную пищу, и заставляла себя думать.
«А еще она назвала Миениру и Тижину предателями. Почему? – у меня было о чем поразмыслить. – Дело ведь не только в безумии Илны?» – внутренности скрутило от дурного предчувствия, а сердце дрогнуло в предвкушении. Еще чуть-чуть и я догадаюсь, что произошло с Илной и найду, как использовать ее тайну в своих интересах.
Почти всю ночь не сомкнула глаз, мысли, посещавшие мою голову, постепенно сложились в одно предположение, которое требовало доказательств, и я с трудом дождалась рассвета. На улице мело, но я бежала через пургу, чтобы отыскать управляющего. За мной по пятам неслась Диль и пыхтела себе под нос что-то маловразумительное, касающееся моего взбалмошного поведения. Я пока ничего не могла объяснить ни ей, ни даже себе. Предчувствие и огромное желание разгадать очередную чужую тайну гнало меня вперед.
Управляющего я не нашла, хотя перебегала от кузницы к соколиным домикам, а от них торопилась к конюшне. Слуги твердили, что видели Доша во дворе, но я никак не могла столкнуться с ним. Илна, следуя строгому указанию Алэра, оставила отца в покое, но при кратких встречах всегда шипела, давая понять, что отыщет возможность наказать его. Эрт Лев старался не лезть на рожон и по-прежнему скромно и немногословно исполнял свои обязанности, хотя слуги шептались, что он стал более замкнутым и нелюдимым.
Я обогнула конюшню с намерением следовать дальше, но неожиданный порыв ветра чуть было не сбил меня с ног, вынуждая встать и засмотреться на неистовую снежную пляску. Вихрь снежинок крутанулся несколько раз и опал, а из него появилась заклинательница бури.
– Кто бы сомневался? – уголок моего рта дернулся в улыбке. – С прибытием, тетушка! – я обняла Ллалию. – Несмотря на причину твоего приезда, я рада встрече!
– И я рада, что выбралась, – тетя быстро осмотрелась и накинулась на меня. – Собирайся! В Нордуэлле тебе больше нечего делать!
