Текст книги "Английский сад. Книга 1. Виктор. "

Автор книги: Анна Савански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Урсула поняла, что ждет ребенка несколько дней назад. Утром, когда ушел Артур, она ощутила приступ тошноты. Она долго приходила в себя. Артур вернулся поздно, Урсула ждала его, ужин уже успел остыть. За пять лет брака она успела хорошо его изучить. Когда он молчком приходил домой, значит на работе что-то произошло. Он тяжело переживал, если кто-то умирал на его операционном столе. Урсула села сзади него, от него пахло виски, она ласково прикоснулась к его плечу.

– Что с тобой? – спросила она.

– Ничего, – как всегда отмахнулся он.

– Артур, в этом нет твоей вины, – сказала она.

– Ты же знаешь, что есть, я же хирург от меня зависит почти все, – горячо ответил он.

– Успокойся. Мне надо что-то сказать тебе, – она остановилась, не видя его реакции, – Артур, я… я… мы… у нас будет ребенок, – она отодвинулась от него на другую сторону кровати, положив голову на колени, не смотря на него. Он повернулся к ней, приближаясь к ней. Она сжалась, когда он пальцами поднял ее подбородок.

– Ты меня боишься? – она опустила глаза, – почему?

– Порой я не узнаю тебя, – с пылом ответила она, – иногда я не знаю, что ты скажешь в следующий раз, – по ее щекам потекли слезы, – прости, это все из-за ребенка. Я…

– Дорогая моя, – он взял ее руку, – я думал, что ты пока не хочешь ребенка, я думал, что сейчас мы живем только ради Чарли.

– Значит ты не рад? – выдавила из себя Урсула, – я не думала… еще можно выпить этого пойла… и… и…

– Прекрати, – нервозно произнес он, – я просто не ожидал.

– Поцелуй меня, – попросила она. Он кратким поцелуем прикоснулся к ее губам, – ты меня любишь?

– Я очень люблю тебя, – тихо ответил он, так что слышала его только она, – если бы не было тебя рядом со мной, то не было бы меня сегодняшнего.

За Урсулу была рада Аманда, сама она была расстроена, тем что все вокруг беременеют, все кроме нее. Семь лет у них ничего не получалось с Сайманом, он конечно же, был готов ее любить и без второго ребенка, но без этого ей казалось, что она не будет женщиной. Сайман души не чаял в Теа, его родители тоже любили внучку. Однажды Аманда услышала, как Сиена, мать Саймана, говорила о том, чтобы развести их, поскольку она бесплодна. Муж успокаивал ее, как мог, но в один день все для нее изменилось.

Аманда стояла в их гостиной, смотря в окно, как к ней тихо подошел Сайман. Это был как раз тот день, когда прошел пышный очередной банкет устраиваемый Виктором, и Аманде было грустно после того, как она увидела счастливое лицо сестры. Сайман поцеловал ее в шею, кладя руки к ней на живот. Он вздрогнул и она почувствовала это.

– Знаю, что располнела, ночью ты этого не замечал, – пробурчала она.

– Аманда, милая, дело совсем не в этом. Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит? – она услышала в его голосе радость.

– Что?

– Ты беременна, я просто не могу ошибаться, – она повернулась к нему, в ее глазах стояли слезы.

Она знала, что с ее женским здоровьем не все в порядке. После сложных родов, все только и твердили, что все пройдет. С тех пор ее мучило болезненное Евино проклятье, в те дни она даже с постели толком не могла подняться. Да, и считать приход следующих ужасных дней стало почти не возможно, с ней явно что-то было не так, но врачи заверяли, что пройдет. В первые годы после появления Теа, она и не могла думать о ребенке, об этом она задумалась года три назад, когда ей посоветовал Виктор родить еще одного ребенка. Рим тоже строился не сразу, и еще год Аманда считала, что нужно просто подождать. Потом она начала беспокоиться и попросила помощи у Виктора, он ей дал много разных лекарств и вот они привели к желаемому результату. Она была беременна!

Поистине счастливое лето, казалось нет конца их грезам, но еще никто не догадывался, что все это прекратиться. Годы пацифизма безвозвратно уходили, надвигались годы великих потрясений…

₪

Сентябрь 1924.

«Гарден-Дейлиас», – как сладко звучали эти слова в голове. Спустя почти год с момента покупки Хомсы наконец-то переезжали в новый дом. Сад буйно цвел, гордые георгины царственно возвышались над всеми цветами, только розы бросали им вызов. На заднем дворе построили оранжерею и небольшую тепличку, чтобы растить первую зелень. Из Японии заказали сакуру, которая была еще саженцем. Старые яблони, груши, вишенки, черкешенки и сливы подлечили, и посадили ароматный боярышник, дурманящий жасмин, оставили березки и дубки, клены и елки. Виктор приказал разбить розарии, и установить беседки. Диана долго осматривала сад, пока Виктор не завел ее в дом. В последние недели они жили у Рамсея, пока перевозили вещи из квартиры, готовя жилье.

Виктор распахнул перед ней витражные двери. Прихожая была отдела красным деревом, на одной стене висело зеркало в позолоченной раме во всю стену, вдоль стен стояли бежевые пуфы, вешалки и шкафы под обувь. Она прошла в гостиную, осторожно ступая по мраморным черно-белым полам, смотря на белоснежные стены, колоны, золотую лепнину. Белые диваны стояли полукружьем, а потом она заметила чехол на подиуме, который колоны отделяли от лестницы.

– Что это? – спросила она.

– Посмотри, – Виктор улыбнулся, Диана сдернула чехол.

– Рояль, о… арфа. Виктор, спасибо, – она чмокнула его в щеку.

Справа гостиная плавно переходила в столовую, окно во всю стену, где из цветного стекла была выложена картина ирландский полей, которые так любил Виктор Хомс. Стены обтянули песочным льном, что лишний раз напоминало о прошлом хозяина. В буфетах прошлого стояли Диана нашла расписные фарфоры сервизы и хрустальные праздничные наборы. По длине всего окна стоял дубовый массивный стол с венскими стульями. Столовая переходила в кухню, можно было подумать, что это одна комната, но темно-вишневая кухонная мебель, что это совсем не так. Молодая хозяйка заглянула в громоздкий холодильник, она ахнула, Виктор успел его заполнить.

Выйдя из кухни, она пошла прямо, отворяя стеклянную дверь слева от входа в дом. Это была серо-жемчужная комната, назначение которой Диана не могла понять. Тяжелые атласные портьеры заслоняли не окно, как она подумала, а дверь в сад, к маленькому бассейну. Она подняла глаза вверх, свет струился из-под плотного зелено-голубого облака, так никто до этого не делал, а Виктор решил воплотить свою идею. На против изящной софы висело белое полотно, и еще стояло какое-то оборудование, только присмотревшись леди Хомс, вспомнила, что увидела такое в кинотеатрах.

Диана решила пойти по коридору за роялем. Она только открывала двери: одна комната была полностью зеркальной и пустой, в другой был маленький темный кабинет без окон. Ей понравились кожаные диваны и стол отделанный зеленым сукном, но еще больше – камин. За последней дверью оказалась библиотека, выполненная в чисто классическом регентском стиле[11], полки еще были пусты, но они с Виктором еще успеют заполнить их. Под лестницей находилась комната для прислуги

– Ну, что все посмотрела? – спросил Виктор, лицо у его жены просто сияло от счастья, – тогда пошли на второй этаж.

Они поднялись по лестнице с красным ковром, как король и королева. В холле поместился небольшой зимний садик. Все спальни располагались полукружьем, а зимний сад выходил на террасу, откуда открывался потрясающий вид на Гайд-парк. В каждой спальне был камин и ванная комната, три уютных комнаты были гостевыми, а еще три были совсем пустыми, только выкрашенные стены. Виктор увидел немой вопрос в глазах Дианы.

– У нас же будут дети, – пояснил он.

– Ах, да, – она поджала губы, муж повел ее на третий этаж. Лиловый коридор перед резной дверью совсем маленький, она уже, как ребенок ожидала, что же там ее ждет. Виктор закрыл ее глаза ладонями, осторожно заводя в их спальню.

– Открывай.

– О, – выдохнула она. Спальня занимала весь этаж. Комната была наполнена светом, на белых глянцевых стенах играли солнечные лучи, проникающие через огромное окно, шириной от одного угла до другого, диной от пола до потолка. Окно выходило на другие участки и бассейн, шелковая тюль взлетала от дуновенья ветра, Диана вышла на маленький балкончик, где стояли кофейный столик с плетеными креслами. Она потрогала бархатные зеленые портьеры, наслаждаясь духом спальни. Белая кровать со спинкой в форме ракушки, застеленная болотным покрывалом с вышитыми розами, расположилась напротив входа. Над ней висела большая картина с красными розами. Справа от кровати в углу поставили белый туалетный столик с зеленым пуфом, а сразу же за столиком, от одного угла до друга гардеробные шкафы.

– Куда ведет эта дверь? – спросила Диана, указывая на дверь, которая была рядом с входом.

– Ванная, – там все отделали мрамором, круглая ванная посреди, как в турецких хамамах.

– Виктор, – прошептала она, кидаясь в его объятья.

– Не нужно меня благодарить. Как тебе Гарден-Дейлиас?

– Это восхитительно, – выделяя каждый слог произнесла Диана.

Она поцеловала его в теплые губы, его ладони заскользили по ее телу, сжимая и сминая в объятьях. Диана тяжело задышала от желания. Она стало торопливо раздевать его. Он подхватил ее на руки, опуская на кровать. Кровь бешено стучала в висках, от каждого ее прикосновения он сходил с ума, понимая, что уже не может сдерживать свой порыв. Они быстро получили желаемое, после они лежали тихо на новой кровати, вдыхая аромат свежесрезанных роз, стоящих в вазах.

– С новосельем, – прошептала она.

– Тебя тоже.

Их жизнь в Гарден-Дейлиас началась с прекрасного, но будет ли она всегда такой?

₪

Ноябрь 1924.

Перелистывая газеты и намазывая домашний хлеб маслом, успевая при этом отпивать зеленый чай, который Диана просто ненавидела пить с молоком, да и любой другой чай. Чтобы фарфор не лопался, был и изобретен такой способ, правда Диана придумала лучший. Теперь сначала наливали холодную заварку, потом еще немного остуженной воды, и только потом заливали кипяток. В доме ее отца они пили только из фаянсовых кружек, лишь иногда, когда приходили гости Джорджина доставала фарфоровый сервиз. Сейчас же они с Виктором пользовались только фарфором. Глория суетилась вокруг нее, у них появилась еще одна служанка Барбара, которая была намного старше хозяйки, эта тучная женщина старомодных взглядов заставляла доказывать Диану, что мир сегодня изменился. Диане нравилось готовить ужины, она совершенствовала свое скромное умение готовить, превращая его в искусство. Барбаре не очень-то это нравилось, но леди Хомс отличалась от всех обычных леди. Леди Хомс могла поковыряться в земле, совсем не боясь, что руки будут черными, а ногти грязными. Могла постоять у плиты, не думая, что могут быть ожоги и порезы. Иногда помогала прислуге убираться, дом был огромным, и полки стали постепенно заполняться, поскольку, как люди узнавали, что у Хомсов новый дом приходили с визитом и подарками. Это отметили все насколько не обыкновенна юная леди.

После того, как привели сад в порядок, розы зацвели пышным цветом, и тогда-то Диана попросила леди Трейндж научить ее готовить вино из роз. Мария терпеливо делилась секретами, показывая все тонкости. Они вместе даже изобрели несколько новых сортов, наполняя погреба. А еще Диана придумала вкусное лакомство из роз, поспешив поделиться открытием с сестрами и подругами. Это были розы в кляре. Барбара, когда она впервые готовила, причитала, что это все глупости, и миледи даже не стоит пробовать делать это. Рецепт был прост. Диана мыла вместе с Глорией розы, затем их подсушивала, на песочные корзинки клала целые цветки, обильно посыпала сахаром и заливала густым кляром, запекая в духовке. Виктор впервые попробовав, пришел в восторг от вкуса лакомства.

Дом отминал у нее много времени, она не могла, как прежде проводить время в гостях, теперь гости ездили к ней, что требовало от нее много усилий. Диана по своей природе не была лишена честолюбивых помыслов, но она решила стать опорой своему мужу. Утром она просыпалась, когда его не было рядом, он не оставил свою привычку оставлять клочки бумаги с краткими пожеланиями на своей подушке. А вечером она ждала его. Он любил вдыхать аромат ее волос, этот аромат имбиря и ванили, в то время как все сходили с ума от духов «Шанель №5». Это ароматическое масло будет сводить с ума многих мужчин в будущем.

Жить с Виктором было просто. Он водил ее на все возможные премьеры. Сегодня был балет, завтра опера, послезавтра оркестровая музыка, ну а на следующий день кино. Он был ценителем всего прекрасного, часами мог бродить с ней по магазинам, а однажды он повез ее на несколько дней в Париж. Она не хотела туда приезжать, но он уговорил, он умел убеждать. В Париже он повел ее в бутик Шанель, где сама мадмуазель Коко сжила для нее простое, но очень изящное черно платье с белой отделкой. Они сходили на Стравинского, а потом в «Рице» они долго придавались любви. Виктор знал, как доставить удовольствие женщине, знал, что им нужно говорить, чтобы они ощущали себя самыми красивыми и желанными. Но простой лестью не купишь его жену, как и дорогими побрякушками. Ангел чистой воды, он это всегда знал.

Она радовалась за сестер, скоро у них будут дети, но сама Диана решила пустить свою жизнь по течению. «Будь, что будет», – думала она по утрам. Если небу будет угодно, то у них скоро будут дети, если нет, то они поживут пока вдвоем. Он не говорил, что мечтает о детях, лишь однажды он намекнул, что хочет этого. Все завидовали их отношениям, все только и говорили о них. Они были видной парой, он высокий, бледнокожий, рыжеволосый, голубоглазый, а она с молочной кожей, темнее, чем у мужа, шатенка, зеленоглазая красавица. Все только и шептались о леди Хомс, стараясь что-нибудь приметить за ней. Виктор же только посмеивался над этими глупцами из высшего света.

– Мисс Диана, – начала Глория. Она не любила, когда ее звали все миссис Хомс, или же леди Диана, иногда и леди Ди.

– Да? – Диана оторвалась от газеты, – что ты хотела?

– Может, попробуем карамель сделать, – Глория улыбнулась, эта нелепая девчонка, все больше и больше нравилась ей, – ваши племянники приедут, угостим их.

– Ну, что ж может быть, – прошептала Диана.

Так появился еще один рецепт из сиропа из роз они стали готовить карамель, которую многие полюбили. Молодой хозяйке был по душе острый ум ее юной помощницы. Глория вечерами долго расчесывала волосы хозяйки, не довольно встречая взглядом лорда Хомса, когда он заходил в спальню. Она видела, как супруг не сдерживался, и обнимал и целовал свою жену на глазах у всех. Они ворковали, как голубки, влюблено смотрели друг в друга в глаза, и понимали друг друга с полуслова. Глория полюбила Диану, но побаивалась лорда Хомса. Она считала, что Виктор не подходит утонченной Диане, но это было только мнение глупой девчонки.

В остальном все было прекрасно, и наверное, с каждым годом все будет только лучше.

₪

Январь – февраль 1925.

Наступили холода, но все же январь это множество праздников. Виктор отмечал свое двадцатидевятилетние, а Диана – двадцать лет. В те январские холода, когда она не хотела вылезать по утрам из постели, читала записки от мужа, и в один день, она поняла, что все отныне будет другим.

Это случилось за несколько дней до его дня рождения. Диана откинула покрывало и качаясь от не с терпимой боли в желудке побрела в ванную-комнату. Что же она вчера съела такого, что ей так плохо? Ужинали они у отца, и конечно от его пищи ей не могло стать плохо. Диана нашла в своем маленьком письменном столике, что поставил Виктор в спальне, дневник ее матери. Джорджина писала не только об духовной стороне брака, но и телесной. «Если у вас постоянная телесная близость это ведет к беременности, – писала Джорджина, – есть несколько способов этого избежать. Первый – французское письмецо[12], но не каждый мужчина согласиться на это. Второй же способ прерванный акт, на это тоже пойдет не каждый мужчина, только любовник. Но все же ваш муж не зверь, и тогда вы не будете ходить каждый год беременной, тогда-то брак и воспитание детей превращаются в радость. Если тошнит, а вчера не было съедено ничего странного, то скорее к вам прилетит аист». Значит выходит, что она ждет ребенка. Она не стала ничего говорить мужу, его ничего обнадеживать.

Но в его день рожденье Диана поняла, что это так. Они отмечали это событие, как всегда в Воксхолле, это уже была своеобразная традиция, да и у Виктора были хорошие отношения с хозяином ресторана «Валентайм»[13]. На это торжество пригласили только близких людей и нескольких деловых партнеров. Диана в тот день была, как всегда хороша. Ее выбор пал на белое платье с черной отделкой от мадмуазель Шанель. Все края длинного платья были отделаны черной лентой с поетками, а сама белая ткань платья совершенно матовая, лиф плотно облегал грудь и сжимал талию, горловина была небольшой – лодочкой, а юбка свободно ниспадала от талии. Платье она дополнила ниткой жемчуга с рубиновой брошью, а прическу украшал ободок, которые начинали носить многие модницы, часто украшая их перьями или камнями, или и тем и другим, но Диана не стала этого делать. Ее правило – это простота. В тот вечер они много все веселись, и в тот вечер все казалось таким простым. Они еще немного были детьми, и иногда они позволяли себе немного взбалмошности.

Диана вывела Виктора на террасу, она куталась в меховое манто, при этом крепко сжимая руку супруга. Она поцеловала его в губы, и положила его руку к себе на живот. Ей так многое хотелось сказать мужу, но пускай глаза скажут все сами за нее. Он снова поцеловал ее, чтобы он делал без нее. Они вместе уже год, для вселенной это ничтожность, для истории крупинка, для него год счастья.

– Что с тобой, дорогая? – спросил он, дрогнувшем голосом, боясь спугнуть это чудесное мгновенье, что опутало их. Ее губы слегка приоткрылись, она прижала его ладонь к себе еще сильнее.

– Виктор, – она лишь губами произнесла его имя, настойчиво прижимая руку к плоскому животу, делая круговые движение рукой.

– Диана, милая, что с тобой? – он обеспокоено посмотрел в ее глаза, что с ней твориться.

– Милый мой, – уголки ее губ дрогнули, она встала на цыпочки, пятки вскользнули из туфель, – мне нужно столько тебе сказать. Без тебя я бы погибла, я так люблю тебя, и хочу сделать тебя таким же счастливым, как ты сделал меня. Я думала я умру без тебя, так и не узнав твоей любви, но судьба неожиданно подарила мне тебя. Боже, я так люблю тебя. У нас будет ребенок, – несколько секунд он просто смотрел на нее, долго вглядываясь в ее лицо, она уже подумала, что он разочарован, но он прижал ее к своей груди, шумно втягивая в легкие запах ее духов. Он так крепко ее обнимал, что она чуть не задохнулась. Она не стала задавать глупый вопрос – рад ли он, Диана просто нежно гладила его рыжие волосы.

– Радость моя, – прошептал он, – радость моя, – она оторвалась от него, слегка отходя от него, чтобы видеть его. Только теперь она заметили и поняла, почему он так долго прижимал ее к себе, чтобы она не видела его мужских слез. Диана провела пальцами по его щеке, ее сердце было готово лопнуть от переполнявшей ее нежности. Он поцеловал ее ладонь, словно стеснялся, что она видела его слезы.

– Виктор, – он снова прижал ее к себе, – о, миленький мой…

– Лучший мой подарок это ты, – Диана положила его руку снова к себе на живот, – это самый лучший мой день рожденье. Я очень люблю тебя, любовь моя…

Диана только смогла улыбнуться. Нет, он все-таки был удивительным, она вышла замуж не за холодного ирландца, а за человека с горячим сердцем, который любит ее, так сильно, что не боится показаться ей слабым. Она снова погладила его по щеке, слов было больше не надо его глаза сказали все за них.

₪

Через неделю, после того, как все узнали о положении Дианы, пришло и ее время. Каталина тоже ждала ребенка. Она не знала, что ей скажет ее муж. В последние недели они почти не понимали друг друга. Ее воспитали для семьи, чтобы она рожала детей мужу, чтобы во всем слушаться его но, Лондон подействовал на нее, как пьянящее вино, и она уже не могла безропотно соглашаться с мужем. Джейсон часто ходил хмурым, не разговаривал по вечерам с ней, а потом даже не одаривал ее скромным поцелуем на ночь. Напряжение между ними росло, с ним явно что-то творилось. Каталина узнавала у Урсулы, как делала в госпитали, но Урсула сама много не знала. Он не хотел делиться с ней, она не хотела расспрашивать его. Неужели ребенок вновь вернет нежность в их отношения, неужели он сможет изменить Джейсона?

Каталина ждала его вечером, нервно меря спальню. Он вошел в дом тихо, Роза помогала ему раздеться, открывая дверь спальни. Он заметил, как у Кат дрожат руки, как она пугливо смотрит на него, словно он собирается ее ударит сию же минуту. Каталина села на кушетку перед кроватью, смотря на ноги в ночных туфлях. Джейсон переоделся в халат, он думал, что она уже легла спать, но Каталина продолжала сидеть на кушетке.

– Что с тобой Кат? – тихо спросил он, откидывая край покрывала, ложась в постель, – иди сюда, ты наверное замерзла, – она послушно залезла в постель прижимаясь к нему, – ну, так что случилось? – она отодвинулась от него, стараясь не смотреть в его глаза, – Так, что же произошло? Я тебя спрашиваю…

– Нам надо поговорить, – Каталина натянула покрывало до подбородка, – мы женаты с тобой два года, дорогой. Ради тебя я бросила свою семью, свою страну, Рамона, – она увидела, как при чужом имени он вздрогнул.

– Ты… ты впервые произнесла это имя в нашем доме, – в его голосе был и гнев и было недоумение.

– Да, – она замолчала, – в последние время что-то у нас не получается. Я вижу, как трепетно относится Виктор к Диане, и вижу, как ты порой холоден ко мне, – он шумно втянула в себя воздух, – Ты слишком многое решаешь за меня.

– Я мужчина, – просто ответил он.

– Но это не дает тебе право управлять моей жизнью. Я равна тебе, давай не будем забывать это, – она замолчала, – Джейсон, у нас будет ребенок. Да, я решила все сама, ты в праве на меня злиться, но это было мое решение. Я бы хотела бы побыть без тебя, я имею ввиду нашу жизнь.

– Что я делаю не так? – взбешено спросил он, – почему, ты не спросила меня? Почему приняла сама такое решение? Неужели ты мне настолько не доверяешь?

– Да, – проронила она, – потому что, ты решил, что ты решаешь все, но это не так!

– Я твой муж, и ты подчиняешься мне! – крикнул он.

– Иди к черту! – Каталина была уже на пределе, – я соберу свои вещи и уеду в Мадрид, к отцу и Рамону.

– Ты никуда не поедешь с моим ребенком под сердцем! – взревел Джейсон.

– И с моим тоже! – Каталина спрыгнула с постели, отчаянно сдерживая слезы, – это и мой ребенок! Я ненавижу тебя, о как, я ненавижу тебя! – он подбежал к ней, больно хватая за руку.

– Ты ведь так не думаешь! – прошипел он, – ты ведь этого не чувствуешь!

– Чувствую! – процедила сквозь зубы Каталина. Он снова больно сжал ее мягкую плоть плеч, прижимая к стене. Джейсон впился в нее губами, грубо шаря по ее ногам.

– Нет, милая моя, ты чувствуешь страсть, вот что, ты ко мне испытываешь! – она сжалась от отвращения к себе самой, ее тело предавало ее. Он отошел от нее, – я буду спать в кабинете.

Джейсон выбросил белый флаг, но это еще не победа. «Мужчине тяжело признавать, если они не правы, еще сложнее извиниться, но даже. Если женщина не права, это значит, что это мужчина ввел ее в подобные заблуждения. Женщина должна сделать все, чтобы мужчина ползал у нее в ногах, на коленях вымаливая у нее прощение. Женщина же никогда не должна унижаться перед мужчиной, это умоляет ее достоинство», – писала Джорджина, и Каталина с этим была согласна. Через час дверь спальни отворилась, Джейсон лег в постель, обнимая жену, она вздохнула, ощущая, что победила. С первыми проблесками, она ожидала, что он станет просить у нее прощение, но похоже Джейсон был не намерен этого делать. Ну, что ж она умеет тоже ждать.

Спустя пять дней Джейсон пригласив жену в ресторан, признал, что был не прав. Он всегда считал, что иметь жену, это показывать свой достаток. То, как выглядит супруга всем говорит, какая семья. Он так увлекся материальной стороной их жизни, совсем упустив из виду духовную. Каталина была права, она тоже может многое решать, и он ей не указ. Он боялся ее потерять, и страх прежде всего двигал им, как и многих других мужчин. Мужчины, как дети, не понимающие, что за существо находящееся рядом с ним, не понимая кто такая женщина. И вряд ли когда-нибудь они это поймут…

₪

Разницей в две недели появились на свет в феврале две девочки. Первой родилась дочка Артура, он, конечно, скрывал некое разочарование, как и многие мужчины, он мечтал еще об одном сыне. Но, когда увидел свою новорожденную дочь, то испытал настоящее счастье. Она так была похожа на Урсулу, что это заставило полюбить ее. Имя для своего очередного сына Артур придумал давно, он решил назвать Энди Брайан Йорк, но эта девочка, что же ему делать. Тогда-то Урсула предложила назвать Энди Мария Йорк, а для домашних она просто станет Энн, с годами это девочка полюбит свое, отчасти мужское имя, это будет ей придавать властности.

У второй сестры тоже появилась на свет дочка. Сайман же в отличии от своего друга несколько не был разочарован, он самого начала мечтал об еще одной девочке. У его первой дочери было отчасти экзотическое имя – Теа Леони Портси, второй он дал имя Кассандра Клементина. Роды для Аманды прошли тяжело, несколько дней от не проходящей боли она не могла спать, Виктор приносил какие-то травы, но они мало действовали и ей все равно было плохо. Врачи только и твердили, что следующая беременность для Аманды может закончиться плохо. Но она совсем не думала об этом, вся ее любовь теперь предназначена только для двух дочерей и мужа.

Рамсей ощущал себя самым счастливым человеком. Его дочери, каждая по-своему, были счастливы. Он часто вспоминал об Джорджине, перелистывал их не большой фотоальбом, вглядываясь в пожелтевшие снимки. Он по-прежнему, не смотря на прошедшие тринадцать лет, ощущал ее присутствие в их доме, аромат ее духов когда-то разлитых по ковру, наверное это его одинокое воображение, но без нее все было другим. Она так и сказала, что верит в его невинность, она умерла считая виновником всех ее бед. Дочерям он сказал, что она умерла от лихорадки, осложненной беременостью, но только он знал правду, он пыталась сделать аборт, она не хотела их ребенка. «От лживого мужчины нельзя заводить детей», – писала она за несколько дней до своего поступка. Теперь ее дневники читали его дочери, он вырастил их любящими и преданными, он сделал все, чтобы они никогда так не поступали. Аманда была самой тихой из них троих, и, наверное, самой преданной людям, которых она любила. Урсула была женщиной полной энергии, ее постоянно нужно было укрощать, она просто любила споры. Младшую Диану все называли ангелом, бесспорно муж считал ее святой, окружающие легко подавались ее обаянию, интересно ее дети будут такими же? Он приходил на могилу жены и подолгу мысленно говорил с ней.

Джорджина, Джорджина, что ты надела, глупышка, почему ты не позволила мне все рассказать тебе? Почему ты не разрешила вырвать у тебя из крови пустившие корни сомненья? Я бы излечил твою душу, я бы залечил все твои раны и развеял все твои сомненья. Но ты все решила по-другому, ты решила, что не позволишь мне ползать у тебя в ногах. Все-таки ты отступила от своей идеологии. Ты позволила этим глупым мыслям разлагать тебя, решилась убить нашего ребенка, наше с тобой счастье. Как, как ты могла так поступить со всеми нами? Но ты не думала, что этот бездарный врач занесет в тебя заразу, а за помощью к нашим друзьям ты не могла обратиться. Я ведь знаю, это был не его ребенок, ведь между твоим «я изменила тебе этой ночью» и твоей болезнью прошло полгода. О, я ненавижу его, но люблю его сына, этого светлого мальчика, мальчика которого нет у нас тобой. Мой титул с моей смертью отойдет к моему двоюродному братцу. У наших дочерей итак все свое. Аманда – леди Портси, пускай он не титулованный дворянин, но он очень любит ее. Урсула – баронесса Уэсли, лучше и не придумаешь. Диана – леди Хомс, да жена его сына. Джорджина, любовь моя, ну почему ты так рано ушла от меня? Почему оставила одного в этом мире, почему, любимая.

Грусть всегда бывает не долгой, как и счастье, все приходит, все уходит, все меняется, ничто не остается прежним. Жизнь быстротечна, жизнь прекрасна и жестока. Но в этот февраль счастье переполняло наших героев.

₪

Апрель 1925.

Дождей уже не было несколько дней, воздух был сухим, и дышалось порой тяжело. Все мечтали о дожде, повеет легкой прохладой и сады за цветут еще сильнее. Месяц подходил к концу, время летело уже не так медленно, как в детстве, у взрослых людей время бежит по-особенному. За это недолгое время между Верой и ее мужем многое изменилось, но с той ночи она больше на слышала от него трех заветных слов. Он и любовью-то занимался с ней с осторожностью, словно она была хрустальной вазой. Как же она порой его ненавидела, она порой хотела устроить ему настоящий скандал, чтобы хоть немного встряхнуть его. Лидия болела, и теперь всю свою заботу он выплескивал на мать, а не на жену. Вера боялась его потерять, но любовь, любовь понемногу стала уходить из нее. Она стала все больше отдаляться от него. С меньшей любовью испытываешь меньше боли. Она уже не мечтала так страстно о ребенке, считая, что если муж не хочет, не нужно его обязывать. Она превращалась в женщину, которой все равно, что твориться в жизни ее супруга. Отчасти это было глупо, но отчасти так можно было заглушить часть боли.

Вера стала чаще всего делать вид, что спит, она не хотела больше близости с мужем, как и других мужчин. Но Фредерик будил ее и, словно вынуждал ее к этому. Так он тоже боролся со своими демонами. Вера закрылась от него, как и он от нее, и больше не требовала от него ребенка и привязанности. Любой бы другой мужчина воспринял бы это, как дозволение в другую постель, но и этого он не хотел.

– Прости, я не в настроение, – отказала она в очередной раз.

– Что с тобой? – обеспокоено спросил Фредерик.

– Федор, – начала она на повышенных тонах, – я устала, устала от твоего отношения, от болота в какое превратился наш брак. Я хочу развода, – потребовала она.

– Нет, так нельзя, Вера… – бормотал он.

– Ужасно, ужасно, все ужасно, – кричала она, – я не могу так больше. Я устала ощущать себя твоей вещью. Даже Джейсон понял, что так себя вести нельзя, но только не ты. Домострой из тебя просто не вышибешь!

– Прекрати! – Фредерик схватил ее за плечи, – ты в курсе, что по английским законом, я могу лишить тебя всего, что ты будешь делать?

– В мире много добрых людей, дорогой…