Текст книги "Английский сад. Книга 1. Виктор. "
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
– Федор, я ухожу от тебя, – произнесла она по-русски.
– Ты, не можешь… – он осекся, ощущая, как в нем закипает гнев.
– Могу, нам нужно пожить отдельно друг от друга, – она стиснула кулаки, стараясь придать своему голосу храбрости.
Так их маленькая семья распалась, и Фредерик верил, что это конец, он сорвался в бездну. Когда-то она удерживала его от этого, но сейчас все внутри холоднело, когда в их доме его встречало одиночество. Мать умерла, а любимая жена неоткрыто объявляла, что он виноват в ее выкидыше. Она ушла от него, поселившись у Портси. Одной без Федора ей было легче зализывать свои раны. Он сделал столько ошибок, столько грехов, что уж ничего не смоет это позорное пятно с него, и если она простит его, то может быть он окажется на пять минут в раю. Может за месяцы разлуки она разберется в себе и в нем, только тогда они смогут быть вместе. Если… если все не станет еще хуже.
₪
Май – сентябрь 1926.
Жара пришла неожиданно, до этого неделями лили дожди, и от этого было холодно, а туман мягко окутывал город почти каждый день. Лужи были похожи на моря и дети радостно бродили по ним, проверяя глубину луж. Солнце появилось неожиданно, и засветило так, что озерца на тротуарах высохли за считанные дни, и воздух стал нестерпимо горяч. Многие старались побыстрей уехать на выходные в Брайтон или Бристоль, чтобы покупаться в прохладном море, другие же спасались загородом, прячась под сенью деревьев. В то лето Виктор впервые за столько лет вспомнил о Ирландии. Он часто уходил с детьми, побегать по полям да по лесам, вдохнуть лесного запаха, и по старой привычке растирать молодые травинки между пальцами. Он не брал с собой никого из взрослых, а Диана позволяя ему немного побыть со своими мыслями на природе, но только она не давала ему долго прибывать в таком состояние. Иногда с ним ходил Артур, он изменился за эти годы, хотя не годы а последние полгода, он стал открытым, и только Виктор знал кто причина всему этого. Его Диана, его ангел. В то лето в их крови прижалась меланхолия.
Сайман предпочитал работать в тиши своего маленького кабинета, а Джейсон проводить время с женой, она все больше и больше увлекалась живописью, рисуя пейзажи. Только Фредерика не было с ними, он избегал их общества с тех пор, как ушла Вера, не хотел видеть их упреки в свою сторону, не хотел встречаться с Верой, которая была всегда с ними, лучше запереться в тесной лаборатории, и как в рассказе Чехова, умереть от болезни. Всем будет лучше, и ему и его жене, и его друзьям. Фредерик старался не ходит в районе Британского музея, чтобы не встретить свою жену, ему все казалось, что она осуждает его, что она не хочет видеть его совсем. Проще бежать от самого себя, нежели искать ответы на вечные вопросы.
– Где Виктор? – Аманда огляделась вокруг, вопросительно смотря на Саймана.
– Ушел с детьми, наверное, – он отложил свою большую тетрадь, где делал заметки и наблюдения, – оставьте его в покоя, ему нужно иногда одиночество, я говорю это, как психолог.
– Опять ты со своей медициной, – возразила Аманда, – зачем ему это? У него все прекрасно!
– Понимаешь, есть вещи которые лучше переживать в одиночестве. Он грустит по некоторым воспоминанием, – Сайман не договорил, как рядом с ними оказался Виктор. Аманда посмотрела на его ладони окрашенные в зеленый цвет.
– Что это? – она вздернула одну бровь, чем напоминаю ему его мисс Анри, которую выгнула его мать из-за интрижки с отцом.
– Вот о чем я и говорил, – вставил Сайман, он улыбнулся и больше ничего не сказал, на несколько коротких минут воцарилась тишина и лишь трели птиц нарушали эту мертвую тишину.
– Так, – начал Виктор после долго молчания, – старая привычка с детства, растирать между пальцев траву, чтобы ощутить ее аромат.
– Диана знает об этом? – Виктор посмотрел на бездонное небо, изучая внимательно облака.
– О чем? – Виктор не отрывал взгляда от неба.
– А я о чем и говорю, – снова вставил Сайман, – тебе просто везет с женой твоя ангел, а моя строгая домоправительница, – Виктор засмеялся, Аманда собиралась было ударить игриво мужа. Подъехала машина, это были Артур и Урсула. Артур помог выбраться из машины Чарльзу и Энди. Пятилетний Чарльз подбежал к Виктору, протягивая ему букет васильков. Артур подхватил Энди на руки.
– Всем добрый день, – сказала Урсула, она поцеловала сестру в щеку, Сайман поцеловал баронессе руку, – а где Теа?
– Бегает где-то, или с Кесси, – ответила Аманда. Она проводила гостей в дом. За три года они с Сайманом отремонтировали дом и пристроили еще пару комнат, поэтому их домик стал вмещать всех их гостей. Аманда прошла на кухню, смотря в окно, которое выходило в сад, там обычно между цветочных клуб, которые она долго обустраивала, часто бегала Теа со своим псом, и ей приходилось ругаться на дочь за мятые цветы, – Теа, – позвала она, – бери Кесси и пошли обедать Йорки приехали.
На улице прислуга накрыла стол, где они смогли собраться все вместе. Подавали овощную похлебку, хлебный пудинг и розы в кляре, что привезла Диана. Аманда посмотрела на сестер на Каталину и Джейсона и невольно заулыбалась, и стали с Сайманом маленьким центром их небольшой компании. Летом и весной их дом был всегда полон гостей, а осенью и зимой – Гарден-Дейлиас. Жаль, что отец не смог сегодня приехать, думала Аманда. Они смеялись весь оставшийся день, при этом обсуждая политику и изменения в обществе.
Дети наспех пообедав, побежали играть. Теа была самой старшей из всех, ей было уже девять, она взрослела, но в ней еще было то детское обаяние и очарование, похожая на Саймана: темно-русые волосы, стальные глаза, обрамленные длинными ресницами, изящный носик, вздернутый слегка вверх. Кесси же пока была копией матери. Чарльзу исполнилось пять, и Артур говорил, что он копия его отца, в отличии от Энди, получивший зеленые глаза и каштановые волосы, у них с Урсулой вообще был похожий цвет волос. Джулия в будущем будет страстной испанкой, а Джордж был все еще похож на мать, но временами он многим напоминал Виктора. Дети цветы жизни, дети их продолжение.
Ночью Аманда прижалась щекой к Сайману, белые шторы летали и раздувались, как паруса. Она поцеловала его в грудь, томно вздыхая, он обнял ее за талию, приникая к губам. Вместе они уже были десять лет, но за эти десять лет они не разучились узнавать друг друга. Их тела нежно сплелись, а потом Сайман заснул. Аманда села, обхватив колени, ей немного было грустно, грустно, что она становилась старше с каждым годом, что она менялась. Ей исполнилось тридцать, многие считали это восхитительным возрастом, когда женщина рассветает. Клиентки ее шляпного магазина завидовали ей, она знала об этом, но порой она не понимала почему ей так завидуют. Часто она слышала как некоторые сплетничали о ее муже, перечисляя его любовные похождения, Сайман был безупречен, его было не в чем упрекнуть. Их брак был идеальным, ее муж не испытывал чувство неполноценности, из-за того что она не смогла ему родить сына, он радовался дочерям. «Счастье не в деньгах, и не в постели, счастье не в детях, счастье это когда ты и тебя любят не смотря на… а, не за что-то», – еще одна мудрая мысль ее матери, которую следуют взять на вооружение.
₪
Стащив с верхней полки обувную коробку, это была последняя из просмотренных, Урсула чуть не упала, она решила навести порядок в вещах отца, с годами он становился все более небрежным к вещам. Она открыла пожелтевшую коробку, вытаскивая от туда старые тетради, сверху лежали записи отца, но на дне она нашла то, что повергло ее в смятение. Она открыла блокнот, прочитав: «Джорджина Грандж. 1912», это была та тетрадь которую они так и не смогли найти, что она делает здесь. Урсула знала, что мать писала до самой своей смерти, но отец сказал, что она потерялась. Урсула положила блокнот в сумочку, потом убрала коробку на место, и поехала домой.
Поцеловав детей, она прошла в спальню, забираясь в кресло. Урсула погрузилась в чтение, совсем забывая о времени. Она оторвалась тогда, когда няня пришла с детьми, чтобы они пожелали спокойной ночи матери. Урсула приласкала детей, а потом снова уткнулась в дневник. Чем больше она читала, тем больше ей хотелось плакать. Как, как могло так получиться? Она плакала, так горько, что миссис Эверси постучала в ее дверь, спрашивая все ли у нее в порядке.
– Милорд, – Артур приехал, как всегда поздно, он вошел в дом, увидев беспокойную экономку, – милорд…
– Что случилось? – спросил он.
– Вы не слышите? – миссис Эверси, приложила палец к губам, – она плачет уже который час, и дверь не открывает, вставила ключ в скважину, я не могу открыть дверь.
– Урсула, открой мне дверь, – он сказал это мягко, совсем не понимая, что случилось с ней такого, что она так горько плакала. Дверь отворилась, Артур смял жену в своих объятьях, осушая ее слезы, – что с тобой случилось? Кто обидел тебя?
– Почему, она так поступила с нами, почему? – она сильнее прижималась к нему, ощущая его поддержку.
– Кто? – Артур гладил ее волосы.
– Моя мать… – она еще сильнее заплакала, – почему, она это сделала?
– Что? – непонимающе спросил Артур.
– Она сделала аборт, она умерла от него, а не от лихорадки… О… – Урсула села на кровать, старательно стирая слезы.
– Как, от кого ты это узнала? – Артур сам был потрясен не меньше ее, для него теща, хоть и покойная, всегда был идеалом, ей восхищались все, а ее муж просто любил ее.
– Я нашла сегодня ее дневник, ее последний дневник. Она была беременна, и не знала от кого, считала отца лживым, и сделала аборт, видно врач был и… и, она умерла, – Артур стиснул зубы, зная не понаслышке, что такое не качественный аборт.
– У нее был перитонит, – заключил он, – врач был бездарный.
– Как она могла, оставить нас троих одних мне было всего двенадцать, а Диане семь. Ох, если бы не папа, если бы не сильная Аманда, я не знаю, что было бы с нами, – ей показалось, что она пережила это снова, слыша свои всхлипы, судорожные интонации в голосе отца, крики Аманды и лепетание Дианы. Она смерилась, что мать умерла молодой, но теперь после того, как она узнала правду, Урсула хотела ненавидеть мать.
– У нее были на то свои причины, – Артур поцеловал жену в плечо, – успокойся, уже ничего не исправить.
– Я никогда так не поступлю со своими детьми, – прошептала она.
– Я знаю, – она успокоилась в его нежных и теплых объятьях, понемногу забываясь, – все приходит, все уходит, милая моя.
Дождь шел не переставая в это утро, больше не было сил ждать, когда он закончиться, Урсула вышла из-под маленького навеса, быстро перебежав Олд-Бромптон-роуд, она зашла в маленькое французское кафе, где ее ждали Аманда и Диана. Они уже пили кофе, при этом бурно что-то обсуждая, Урсула села за столик, заказывая себе кофе со сливками и миндальное пирожное. Сестры долго молчали, Урсуле было тяжело сказать о том, что она узнала. Она знала, что тот день значил для них. Аманде пришлось вырасти, она стала взрослой ради них, она стала им матерью, не смотря на то, что сама оставалась наивным ребенком. Диана была совсем еще крошкой, ей нужна была мать, возможно поэтому она так тщетно старается быть опорой для мужа. Все это было скверно, но они должны знать правду, ибо от этого знания она сгорит, если только она одна будет ее хранить.
– Мне нужно кое-что сказать вам, – она торопливо все рассказала, стараясь не смотреть на сестер.
– Скажи, что это не так, – потребовала Аманда.
– Это так, – Урсула печально вздохнула, – Диана почему ты молчишь?
– Отец ведь тоже нас обманул, – Диана опустила глаза, глядя на руки лежавшие на коленях.
– Да, – протянула Аманда, – паршиво.
– Это точно, – подтвердила Диана.
Чтобы не случилось, но они всегда будут вместе, так им тогда казалось, но, как мы знаем, что показало время. Тогда им многое виделось простым, большое видится на расстоянье. Они, поговорив по душам, решили, что не за что обижаться на мать, она сама сделала такой выбор, а чужой выбор, как учил их отец, нужно уважать, даже, если он так плох. Они уже давно не были теми девочками и жизнь оставила на них свой отпечаток, кого-то она отметила в большей степени, кого-то в меньшей, но прошли годы. Отец воспитал их сильными, а любовь превратила их в настоящих леди. Чтобы не случилось, они поклялись быть вместе. Но кто знает, как все сложиться дальше.
₪
У него появилось опять новое увлеченье. Она думала, что Париж все изменит, но в Париже все закрутилось вокруг нее. Каждый вечер она была рядом с ним, блистательная, ослепительная рыжеволосая фея, но совсем не нужная своему мужу. Мария тосковала по Лондону, она хотела увидеть Кэтлин, которая чувствовала себя плохо, хорошо что за ней присматривал Рамсей и друзья, мечтала увидеть своего племянника, и поболтать со своими подругами. Но Вильям не пускал ее в Лондон. Дни занимали дети, они росли, хотя они нуждались в ней все меньше. Старшему Кевину скоро должно было исполниться восемь, а Джастину этим летом – четыре. Кевин терял свое детскую невинность, Мария вспоминала себя в этом же возрасте, как она бегала беззаботно по малахитовым полям, подставляя ветру лицо, вдыхая запах свежескошенной травы. Сын менялся все больше начиная походить характером на своего отца, младший же Джастин был полностью ее сыном. Любимец отца такой же черноволосый с такими же фиалковыми искрящимися глазами, в которых она читала упрямство Вильяма. Джастин же был таким же как она: сильным, стойким и рассудительным. Она подолгу гладила его мягкие ярко-рыжие волосы, проводя по векам, заглядывая в его синее глаза, пытаясь в них найти свое утешение.
Только на душе у нее скреблись кошки. Что-то надломилось в ней, когда она увидела мужа в одном из парижских кафе с великолепной молодой блондинкой. Мария старалась унять дрожь в теле, внушая себе, что это просто обед, и ничего более, ничего же такого страшного она не увидела. Через пару дней Мария нашла любовное письмо от этой дамы к ее мужу. Ее звали Одри Веймер, она была дочерью французского политика из ФСП[15], многие мужчины мечтали о ней, поклоняясь, словно древнегреческой богине. Но она выбрала ее мужа. Мария не сомневалась, что они встречаются в отелях, где она была для него минутным или часовым наслаждением.
Зачем ему нужна была Мария? Ей было больно, когда ночь за ночью она получала отказ, он больше не хотел ее. Ей еще не было тридцати, она была молода и красива, мужчины замирали при ее появление, только не ее муж. Вильям перестал целовать ее по утрам, больше не подходил к ней, когда она стояла перед зеркалом внимательно изучая свое лицо. Он забывал о ней. Мария теряла его. Она понимала, что нужно что-то делать. Но что? Разве женщина обязана унижаться перед своим мужем? Как же она ненавидела себя в эти минуты, поэтому она бежала от него загород Парижа, где жили их знакомые. Только чтобы не видеть его, только чтобы не думать о том, что он в эту самую минуту с другой. Ей уже казался лучшим выходом ее измена, но кем после этого будет она? Неужели, она так же слаба и падка на соблазн? Разве, она опуститься до этого. Мария не Каролина, она не хотела быть похожей на мать.
Она помнила, как в тот день возвращалась в их парижский особняк, как дети ушли к себе в комнаты, а она пошла принять ванну. Мария робко толкнула дверь, и… Ужас застыл у нее на лице. Она хотела бежать, но ноги ее не слушались, она зажала рот ладонью. Как он посмел привести к ним домой, в их постель эту женщину!? У нее просто не укладывалось в голове. Она попятилась назад, стукнув локоть, Вильям заметил ее. Он оттолкнул любовницу, но Мария уже убежала вниз.
– Мария, – крикнул он задыхаясь.
Позже он нашел ее в саду, она украдкой стирала слезы, думая лишь о мести. Он сел рядом с ней, но она встала, оборачиваясь к нему и с ненавистью смотря на него. Вильям не видел той ненависти, он видел хорошо ему знакомую холодную ирландскую сдержанность.
– Уйди, – прошептала она, – прошу тебя, уйди. Я уезжаю завтра в Лондон.
– Дорогая моя…
– Не называй меня так, – оборвала его она, – не подходи ко мне!
– Мария, послушай меня…
– Ничего я не буду слушать! Ты так со мной расплатился за все годы нашего брака?! – казалось воздух раскалился, от Марии исходили волны гнева.
– Это ты должна благодарна мне! – ответил он, – за то, что я вытащил тебя из того клоповника, за то, что принял тебя после Манелла!
– Что!? – она вздернула бровь, – да, как ты можешь такое мне говорить. Ты был мне никем до той встречи! Я ничем тебе не обязана! Я дочь лорда Хомса, черт возьми! У меня есть гордость!
– Шлюха, – Вильям впервые бросил ей такое обвинение. Она открыла рот, но тут же закрыла его, – я знаю, что когда мы были первые раз в Париже ты спала с тем итальяшкой. А до нашего отъезда сюда у тебя был роман с моим другом Стивеном Хэрстом.
– О, боже мы с ним просто друзья! – Мария судорожно хватала воздух, слезы предательски подступали к глазам, – что с нами случилось?! Я же простила тебе ту шлюху из Лондона, но если я сделаю это еще раз, я не смогу простить себя. Прости, но я уезжаю с детьми в Лондон.
– Мария, я… – она снова обернулась к нему, – Мария…
– Ничего не буду слушать! – ответила она, – не марай себя разговором с шлюхой. Я не такая, как все.
Она прошла мимо него, он даже не попытался задержать ее. Разве можно остановить разъяренную женщину? Обиженная женщина страшнее оружия. Ибо только высший разум знает, что она сделает дальше. Мария уехала из Парижа, она не стала никому ничего говорить в Лондоне, она ждала, когда он приедет первым.
₪
Ноябрь 1926.
В Лондоне никто не знал, что она ушла от мужа. Виктор только спросил почему она приехала в Англию одна, а она просто ответила, что соскучилась по семье. Одной Вере она смогла довериться. Узнав о том, что они с Фредериком расстались, Мария поделилась с ней своей печалью. Вера понимала ее, так как она сама страдала. Муж не делал никаких попыток вернуть ее, она не хотела унижаться, считая его во всем виноватым. Марию же Вильям заваливал письмами, но она не читала их, она рвала их и сжигала, боясь прочитать хоть строчку, ибо ее сердце оттает и попросит вернуться. Разве можно заглушить его голос? Вера же наоборот мечтала о том, чтобы Фредерик писал ей письма, чтобы он молил ее просить его и вернуться домой, но вместо этого она страдала от несчастной любви. Горе ей было влюбиться в друга своего детства. Ночами она тосковала по нему, слушая, словно музыку сдавленные стоны Аманды и Саймана. Плоть жаждала страсти, душа молила о заботе, а разум приказывал не делать глупых поступков, чтобы не было больно потом. Как же эти две женщины понимали друг друга.
Кэтлин поняла все сразу же, она обняла невестку, позволив ей выплакаться, благословив на развод. Но Мария боялась за детей, ее сыновья слишком малы, они не поймут многое. Лучший выход – жить раздельно, как это делали отец с матерью. Пусть он живет где хочет, спит с кем хочет, а она будет жить такой же жизнью, посвящать себя всю сыновьям. Но все изменилось для нее, когда Мария встретила его.
Его звали Грегори Ольсен, он был ветряным романтиком, светским соблазнителем. Но Мария была очарована им, она знала, что всем своим любовницам он посвящал страстные стихи, которые те нежно берегли в сердце. Она встретила его в литературном клубе леди Месиль[16], они тогда обсуждали романы Теодора Драйзера, где автор обнажал человеческие души, показывая их пороки. Благородные дамы пили чай, когда он подошел к ним, отвесив им галантный поклон. Мария обернулась, слабо улыбнувшись ему. Она вглядывалась в его тонкие черты лица, пытаясь найти наигранность в его чувственных черных глазах.
– Грегори Ольсен, – представила его Марии леди Месиль, – а это, познакомьтесь, леди Мария Трейндж, жена сторонника консерваторов.
– Очень приятно, леди Трейндж, – он легко коснулся губами ее руки.
– Она не давно вернулась из Парижа, – добавила леди Роммель, мечтательно вздохнув. Мария в этой интонации услышала какой-то подвох.
– Как вам Париж? – Мария ощутила на себе взгляд Грегори.
– Неплохо, – пробурчала она, Мария встала, чтобы уйти, она не могла больше терпеть его испытывающего взгляда, – простите, но мне пора. Меня ждут на ужине у брата.
В следующий раз они встретились с ним в Британском музее, где Мария навещала Веру. Грегори появился совершено неожиданно для нее. С каждой их новой встречей, она чувствовала, что стоит на краю пропасти. Она слабела от его взгляда, сгорала от желания запустить пальцы в его волосы, цвета вороного крыла, ощутить вкус его губ на своих. Он был младше ее на три года, но разве это разница для любви? В ее душе вспыхнуло пламя страсти. Он охотился за ней, он искал ее, как волк ищет свою добычу, а она, как пугливый кролик убегала от него. Она стояла на краю пропасти, боясь упасть в омут своих чувств, пропасть навсегда, заснуть и не проснуться. Он поцеловал ее внезапно, и Мария поняла, если она не убежит от него, то изменит прежде всего самой себе.
– Мария, – тихо позвала Ее Погибель.
Она сама кинулась в его объятья. Ох, и как же давно она не была такой. В их отношениях с Вильямом появилось больше механики, исчезла куда-то былая страсть, ослаб прежний напор. Но Грегори, Грегори был согласен ей дарить все это. Они находились в темном переулке, туман мягко окутывал ей. Так вот значит, как шлюшки ищут способ растаять, как снег, в горячих объятьях мужчины, раствориться в чувственном мире телесных наслаждений. Грегори прикусывал ее губы, она вся вжалась в стенку, окутанная его телом. Он поднимал вверх ее юбку, лаская ноги в кружевных чулочках. Мария задохнулась от восторга. Она мотала головой, а он легко находил ее губы, это неиссякаемый источник удовольствий. Тело легко подалось его рукам, но не душа, ее разум просил ее уйти, но уже не было сил сделать это.
– О, – выдохнула она, когда ее пронзила молния. Мария часто дышала, жадно глотая воздух. Неужели, может быть так хорошо с мужчиной, которого она почти не знала.
Она не понимала себя. Как она, как она леди Хомс по рождению могла так поступать? Только падшие женщины изменяют своим мужьям, но она не такая, или стала такой? Падшая! Порочная! Ничтожная! Но страсть захватила ее с такой силой, что отказаться от нее не хватало духу. Это Вильям во всем виноват, это он толкнул ее в чужие объятья. Лишь он должен винить во всем себя. Мария не знала, что начальство было недовольно им. Лондону не нравились его выходки, что он перестал посещать многие рауты, один раз пришел слегка выпившим, чуть не испортив всем вечер. Консерваторы просили ее вернуться в Париж, так как лорд Трейндж совсем пропадет без нее. Сердце Марии болело, гордость кричала, что она отомщена, а сердце боялось испытать новую боль.
₪
– Я все думаю об Ирландии, – Виктор взял папиросу, он иногда курил кубинские сигары, когда на душе было скверно. Диана, как котенок потерлась щекой об его плечо, поудобней устраиваясь на диване.
– Зачем? – спросила она, вдыхая едкий дым табака, – Не мучай себя, не нужными мыслями.
– Иногда они преследуют меня. Я все не могу вспомнить, что клала в свой котел старая Розалин, когда варила настойку от припадков, – Виктор провел рукой по волосам Дианы. Ах, капризная мода, и женщины слепые следователи ее. Сейчас мода на совсем короткие волосы отходила, и женщины начала отращивать локоны, чтобы завивать их в гладкие волны.
– Посмотри в своих тетрадях, – она снова заворочалась рядом с ним.
– Стерлись, – прошептал он.
– Я могу тебе их перепечатать, – предложила она ему.
– Не утруждай себя, – отмахнулся ее муж, – у меня есть стенографистка, вот она мне и напечатает, – Виктор ожидал, что Диана сейчас начнет свой опрос, но она молчала, – Неужели, не ревнуешь?
– Нет, а зачем?! – она улыбнулась в кулачок, удивляясь его проницательности. Она ревновала его, но как и любая девушка из семьи Хомс, она была склона скрывать свои эмоции.
– Ну, наверное, надо, – он решил подшутить над ней, – Сьюзен очень красива.
– Этим ты думаешь меня вывести из равновесия? – она поднялась с его плеча, заглядывая в его искрящиеся смехом глаза, – Вот это да, Виктор Хомс, да вы хотите, чтобы вас ревновали!
– А вот и нет! – он рассмеялся, Диана подхватила его хохот.
– Дурак! – она толкнула его в бок. Он завел ее руки на вверх, страстно целуя в губы, – Хомс, нас могут увидеть.
– Я у себя дома, со своей женой! – его веселость сменилась серьезностью, – я хочу тебя, сейчас!
Виктор опрокинул ее на диван, расстегивая маленькие пуговки на белоснежной блузке, прикусывая мочку уха. Диана сладко вздохнула, обхватывая ладонями мужа за шею. Ее пальцы оказались в его рыжих волосах, гладя его скулы заросшие щетиной. Его горячие дыхание обжигала нежную кожу шеи, Диана вгибалась под ним, тянусь к заботливым рукам и жаждущим губам. С ним все было, как во сне, он умел за несколько секунд возбудить ее естество, он умел дарить райские минуты, не прося ничего взамен. Все что ему было нужно, это ее любовь, ее преданность. Она выдохнула его имя, ногами обвивая его талию. Он потерялся в ее чувственности, Виктор был окутан ее негой, оказавшись словно в плену ее нежности. Когда-то одна ночь в их жизни изменила все. Виктор теперь не мог представить жизнь без Дианы, он не мыслил без нее свою жизнь. Что было бы с ним, если бы он все-таки женился на Мелани? Наверное, сейчас он бы предавался любви со своей любовницей. Может это была Регина, а может это была другая. Без Дианы он пропал бы, потерялся был в этом бескрайнем мире, никогда бы не познав любви.
– Не знаешь через двадцать лет ты так же не сможешь терпеть до ночи? – неожиданно спросила Диана.
– Ты же знаешь, что да, – он прижал к губам ее кончики пальцев.
– О, Виктор, я люблю тебя, – она встала с дивана оправляя одежду.
– Я тоже люблю тебя, – он довольно посмотрел на супругу, проводя пальцем по ее губам.
Оглядываясь по сторонам, Виктор вспоминал сегодняшнее утро. Он был на строящемся новом заводе, следя за ходом стройки. Уже оборудовали все внутри, в это новое здание должна была переехать вся лаборатория. На Тюдор-стрит всем было уже тесно, под началом Фредерика уже работало семь фармацевтов, а Виктору нужен был большой конференц-зал для совещаний. Акционеров стало еще больше, благодаря усердию Дианы и Урсулы, капитал «Хомс и Ко» увеличивался. Артур все реже стал бывать в компании, тем самым показывая, что доверяет другу. Он все также помогал принимать решения, участвовал в собраниях, но все сильнее его увлекала хирургия. Виктор же теперь не мог обходиться только одним бухгалтером, у него появились начальники отделов, отвечающие за разные этапы производства. Его рабочие уважали его, платил он достойно, заботился о своих работниках, как это позволяли законы государства. Правительство тогда совсем не заботилось о нуждах населениях, в те времена оно еще не знало об пенсиях, выплатах разного рода. К этому ему еще предстояло прийти. Виктора заметили рабочие, они поприветствовали его.
Что случилось затем, Виктор вспомнил дома, когда заботливые руки Дианы гладили его лицо. Он очнулся от ноющей боли в ноге, лицо Дианы расплывалось перед ним, и голос ее звучал громче, чем обычно. Он попытался до нее дотянуться, но жена, словно виденье ускользнула от него.
– Что со мной? – вдруг спросил он.
– На тебя упали строительные леса, – ответил мужской голос.
– Ах, Джейсон, а я не хотела, чтобы он сегодня ехал, – вторила ему Диана.
– Тебе просто повезло, – услышал он Артура, – если бы еще что-нибудь упало на тебя, то я бы остался один, а твоя жена вдовой. Ты с ума сошел, какого черта ты сегодня туда поехал!
– Артур, не кричи, – осадила его Урсула, которая приехала поддержать сестру.
– Что со мной, конкретно? – еле ворочая языком, спросил Виктор.
– У тебя закрытый перелом лодыжки, и сотрясение мозга, – констатировал Джейсон.
– Ладно вам, все же хорошо, – успокаивала всех Каталина.
– Нужно, ехать, дорогая, – Джейсон взял Кат за руку, – Джулия скучает.
– Мы тоже поедем, – Урсула поцеловала сестру в щеку.
– Я или Джейсон завтра заедем, – Артур обнял Диану. Все ушли и они остались одни с мужем.
– Диана, – тихо позвал ее Виктор, – дай воды.
– Джейсон тебе запретил много пить, – возразила она.
– Да, знаю я без него и без тебя! Черт тебя возьми, врач я или нет! – Диана изумлено подняла брови.
– Ага, еще больным себя называет, – она подала стакан со слабой настойкой из успокаивающих трав.
– Дрянь, – он поморщился.
– Из твоей же аптеке. Ты хоть понимаешь, что я тебя чуть не потеряла. Ты хоть, подумал, что будет со мной без тебя? – на ее глазах заблестели слезы, – я же погибну без тебя, я без твоей любви ничто!
– Диана, я же жив. Хомс живут долго, если с ними не случаются несчастные случаи, – Виктор попытался ее рассмешить, но вместо этого, его юная супруга еще пуще расплакалась, – нас ничто не разлучит, пока мы с тобой молоды.
Первую неделю Диана не позволяла вставать с постели своему супругу. Она заботливо ухаживала за ним, исцеляя его своими ласковыми руками и губами. Она любила ему читать на ночь, что напоминало ему его босоногое детство, когда Мария читала ему вслух. После она гасила свет, и прижималась к нему, аккуратно и старательно избегая его больную ногу. Конечно, любой скажет, что долг любой жены заботиться о своем больном муже. Но эти люди видят только слово «долг», а другие еще и замечают любовь. Диана была рядом со своим мужем лишь только по одной причине, она любила его и ей было больно видеть, как он страдает, ей хотелось уменьшить его боль, и сгладить переживанья. Только любовь двигала ею.
Еще через неделю Виктор попытался вставать, но Диана не позволила ему. За две недели его делала, наверное, пришли в упадок, Артур мало, что понимает в них, а его бухгалтер сходит с ума, потому что только он подписывает отчеты. Мария, почему-то подумала, что он плохо себя чувствует и рассказала об измене мужа, да и своей тоже. Виктор никогда не считал людей святыми, тем более мужчин. Все мужчины склоны к этому, и все мужчины далеко не ангелы. Он тоже может быть когда-нибудь так оступиться, и не известно простит ли его жена или нет. Жизнь вообще абсурдна сама по себе.
Через три недели Виктор начал сходить с ума. В этом была своя польза, он стал много читать, и делать пометки в своих медицинских книгах. Он знал, что почти здоров и может вставать с постели, но соглашайся с Дианой, он успокаивал прежде всего ее. Она боялась за него, это естественно. Он вспомнил, как после встречи с сестрами она пришла к нему вся в слезах, поведав ему страшную тайну ее семьи. Она опасалась потерять его, как потеряла мать много лет назад. Виктор стал принимать гостей в спальне, что тоже вызвало недовольство Дианы, но теперь ей пришлось с этим смириться, как и ему с ее заботой.
