Текст книги "Английский сад. Книга 1. Виктор. "
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
В те годы Лондон обладал некой притягивающей манящей красой, это был город которой, словно звал жителей других стран и городов, тех что сломя голову мчались навстречу с ним. Лайнеры «Мавритания» или «Аквитания» привозили толпы богатых американцев, мечтавших посмотреть на бывшую метрополию. Они снимали шикарные номера в «Савойе», брали на прокат «даймлеры», гоняя по городу. Не столь богатые туристы носились на автомобилях по Лондону. Каждый раз перед спектаклем Ковент-Гарден представлял не забываемое шоу – яркий свет заливал избранную публику. Да еще, царили старые нравы, что ретиво старались хранить аристократы, они были еще теми, кто задавал тон почти всему, еще не понимая, что со временем они уменьшат свое влияние. Это был ветреный, бросающийся в глаза Лондон, будто бы люди, хотя и не осознавая, знали, что когда-нибудь все изменится.
Мария Трейндж, сидя на шезлонгах со своими знакомыми в Гайд-Парке, созерцала природу. В этом маленьком островке зелени можно было увидеть быт Лондона, она замечала богатых иностранцев, супружеские пары, любовников и юных возлюбленных, детей со своими родителями, бедных и богатых. Мария не слушала болтовню ее спутниц, временами оглядываясь по сторонам или заглядывая в книгу. За последний год она вновь ощущала легкость. Нет, это было не потому что, ее сердце вновь любило, скорее от того, что она снова могла открыть сердце. Той яркой, незабываемой любви, бывший когда-то между ней и Вильямом, больше не было. Сложно начать все с чистого лица, зная, что предыдущие страницы все исписаны. Душевный покой много для нее значил, больше чем любовь. В юности душа требует жгучей страсти и обжигающей близости, ближе к тридцати фейерверки не напоминают сказку, а нежность становиться просто необходимой. После тридцати лет приходит настоящее взаимопонимание и уважение. Сейчас они переживали с Вильямом этот период.
– Леди Мария, – ее окликнула леди Кэйли, многие знали, что эта ветряная блондинка постоянно изменяет своему мужу, но высшее общество такого – не пойман, не вор. Поэтому все продолжали мило общаться с ней, тем более, что ее муж был прекрасным политиком, – сегодня вы отвлечены.
– Простите, – прошептала Мария, она вновь отвлеклась, обмахиваясь веером.
– Почему не видно леди Хомс, вашу невестку? – поинтересовалась графиня Биглс. Анжелика Пирс недавно вышла замуж за странного графа, что наделало много шума, никто не верил в искренность ее чувств. Мария кинула кроткий взгляд на женщину, чей муж заседал в палате общин. Анжелика, безусловно красива, но резкий взгляд карий глаз отталкивал от себя, что-то в этом было странное, может потому что она осветляла волосы. Что за глупая на мода на блондинок? И все потому, они смотрятся на лучше на экране кинотеатра.
– Диана уехала в Париж, у нее там делала, – ответила Мария.
– Какие еще могут быть дела в Париже, когда дома у тебя сын и муж, – возмутилась мисс Касл. О, откуда этой глупой брюнетке знать, что такое семейная жизнь? Круг Марии всегда был жены и дочери политиков, правда они не принимали других.
– Это касается их двоих, – Мария торжествующе улыбнулась.
– Всем интересно, – не унималась мисс Касл.
– Милая Лорен, брак это дело только двоих, мой брат делает то, что считает нужным, и его жена поступает также, – Мария говорила вкрадчиво, словно тихо ступающая кошка.
– Да, но почему она так резко уехала? – Мария зло посмотрела на Лорен.
– Я же сказала, вас это не касается!
– Значит измена была, – протянула Лорен, смакуя каждой буквой в предложение.
– Что ж мне пора, – Мария встала, на часах был уже полдень. Дети, наверное, уже были дома, а Вильям заскочит на обед. Она собрала свои вещи, поймала кеб, и поехала домой. Конечно, Мария могла пройтись пешком, но сегодня она была в новых туфлях и боялась стереть ноги. Сколько раз она себе говорила, что не будет встречаться с этими леди, и каждый раз соглашалась, как они ее звали. Мария не могла им отказаться, не могла, боясь, возможно из-за нее Вильям потеряет свое влияние. Политику нужна обходительная и деликатная жена.
₪
Сентябрь 1928.
Листья медленно падали на дорожки. Она прожила здесь уже долгое время, она уже не могла считать дни, ибо каждый был похож на предыдущий. Денег у нее было достаточно, чтобы снять небольшой домик в пригороде Парижа. Всем она представлялась молодой вдовой, она носила черный цвет, показывая свой траур, траур по своей любви. Виктор не пытался ее искать, не писал, и не звонил. Она могла свободно путешествовать по миру, так как ее банковский счет он не закрыл, с его стороны это был благородный жест. Она взяла с собой пару простых платье и золотые сережки матери. В Гарден-Дейлиас она оставила все – свое разбитое сердце, его подарки, его уважение. Все это было в том далеком прошлом, все это нельзя вернуть.
Диана редко бывала на людях, она предпочла быть затворницей. Ночью ее преследовал гневный взгляд мужа, она просыпалась вся в поту, дрожа от холода. Ее больше никто не согревал, никто не утешал, только Глория всегда была рядом со своей хозяйкой. Ее душа болела, синяки на шея от мертвой хватки Виктора быстро зажили, но не сердце.
– Мисс Диана, вам надо поесть, – Глория поставила на изящный кофейный столик завтрак.
– Я не хочу, – ответила она, тяжелое вздыхая. По утрам Диана плохо себя чувствовала, за это время она сильно похудела, став напоминать скелет, под некогда прекрасными глазами пролегли тени, отчего они стали сиять еще загадочней.
– Вам плохо каждое утро. Может вы ждете ребенка? – Диана обернулась к Глории.
– Нет, это невозможно, о-о-о… – Диана осеклась, зажав рот рукой.
Той ночью она решила попрощаться с ним, чтобы тело на весь остаток жизнь заполнило его губы, наполнить себя любовью надолго. После сладкой любви всегда горько пробовать плод нелюбви. В ту ночь с полными глазами слез она прижалась к крепкому плечу Виктора, он ласково провел по ее волосам, прошептав:
– Не плачь, все будет хорошо, – ее губы коснулись легко коснулись его плеча. Обычно в их постельных играх зачинщиком был всегда он. Он всегда притворял свои фантазии, и она слепо следовала за ним, не замечая, что нет ее необычных желаний, есть только его чувственные порывы. Но сегодня она решила взять инициативу в свои руки. Диана потянулась к его губам, он ощущал ее слезы, пытаясь их осушить, – прошу тебя, не плачь, я всегда буду с тобой.
Диана вздохнула, чувствуя, как колотится ее сердце. Слезы все текли по щекам, ее пальцы сжали его плечи, словно прося помощи. Она хваталась за него, как за спасительный круг, в надежде, что только с ним она выдержит бурю. Он обнял ее притягивая ее голову к своей широкой груди, гладя темные голову, вдыхая аромат ее духов. Ему хотелось высушить ее слезы навсегда.
– Виктор, – выдохнула она с болью, вспоминая, что завтра этого больше не будет.
– Милая моя, прости меня. Я не должен был забывать тебя, – его шепот обжигал ее, она трепетала.
Все лишнее отлетело в сторону, сейчас между ними ничто не стояло, сейчас была только любовь. Он сел, поднимая ее, Виктор взял ее лицо, как чашу, мягко целуя в губы. Это был глубокий нежный поцелуй, дарящий надежду на счастье. Его пальцы ласково скользили по изгибам ее тела. Она толкнула его на подушки, вспоминая ту волшебную ночь, их первую ночь, когда он позволял ей все. Но в эту минуту ей захотелось большего, поначалу она неловко водила ладонями по его коже, позволив себе раскованные ласки. Виктор попытался отстранить ее от себя:
– Не надо, милая, не нужно, – хрипел он, Диана лишь загадочно взглянула на него исподлобья, – ты как… – он хотел подобрать правильное сравнение, чтобы ее не обидеть.
– Как шлюха, – без злобы и раздражения сказала она, – я хочу быть ей сегодня, – она медленно доводила его до края, внимательно изучая его лицо.
Диана хотела, чтобы он помнил ее губы, ее пальцы, чтобы его память навсегда сохранила эти мгновенья. Неожиданно он стал главным в их игре, он подмял ее под себя. Диана обняла его, боясь навсегда отпустить его от себя. Она снова заплакала, и он подумал, что это от наслаждения. Ах, если бы он знал, что завтра все изменится. Она провалилась в бездну чувств вместе с ним, они оба оказались где-то за пределами человеческого сознанья, не постигая, где они оба находится. После они лежали в объятьях друг друга, ощущая размеренное дыханье на своих щеках. Виктор гладил ее шелковые волосы, не понимая, почему она сегодня плачет.
– Ты какая-то сегодня другая.
– Какая? – спросила она.
– Трогательная что ли. Что-то случилось? – она явно была не с ним, находясь рядом с ним, ее разум и душа были где-то далеко.
– Нет, – Диана посмотрела в его голубые пронзительные глаза.
– Тебе плохо?
– Мне хорошо с тобой, просто будь со мной, – ответила она, пряча свои чувства глубоко внутри себя.
– Я всегда с тобой, – он крепче прижал ее к себе, целуя в губы, – милая, я всегда буду с тобой, только не уходи из моей судьбы прошу тебя. Будь всегда в ней.
– Я буду.
– Даже если мы не будем вместе, я всегда буду с тобой, только не уходи. Даже если ты не будешь моей, мы будем принадлежать друг другу душой. Мы связаны.
– Но…
– Я слов на ветер не бросаю. Мы связаны, я чувствую это.
– Я верю, – он снова поцеловал ее. Если бы они знали, что такой же разговор на таких же грустных нотах состоится через много десятилетий, это будет самая красивая и самая трагичная история любви.
Утром проснувшись в его крепких руках, Диана снова плакала, ей пришлось сказать ему все. Но почему она не знала, что все решено, и что ей не нужно все портить этим признанием. Все было ужасно. Сейчас она была в Париже, понимая, что ничего не изменить никогда.
Глория поняв, отчего так хозяйка долго мочит, зашевелилась, чтобы та очнулась от долго сна.
– Мисс Диана, вам нужно написать сэру Виктору, или ему позвонить, – Диана подошла к служанке, хватая ее за плечи и нервно тряся.
– Я не собираюсь этого делать и тебе советую молчать. Ты поняла меня? – от этого взгляда глаз цвета весенней листвы после дождя многим становилось не по себе, Глория тяжело сглотнула, боясь праведного гнева хозяйки.
– Да, – выдавила она из себя.
– Виктор сам должен прийти, понимаешь?
– Да, а вдруг он никогда не приедет сюда? – Диана отпустила Глорию.
– Тогда я буду страдать до конца жизни, а этот ребенок станет моим утешением. Я дочь Джорджины Грандж, я никогда не буду унижаться перед мужчиной, – крикнула она.
Глория боясь леди Ди, тихо вышла из ее спальни. Диана упала на постель и разрыдалась. Ну, почему, почему жизнь так жестока? Сердце разрывалось от горя. Там за Ла-Маншем была ее любовь, там была ее семья, там жили ее друзья, и там находился ее сын. Она положила ладонь на свой живот. Она вспомнила день рожденье Виктор, и как сказочно звучало ее признанье тогда. Она гордо носила свой живот все месяцы, и ждала появление Джорджа. В нем был весь ее мир, а Виктор лишил ее всего. Нет, это сделал не он, это она собственными руками разрушила все. Она убила их счастье. Подожди бы она со своим признаньем еще день, все осталось на своих местах, но вместо этого они были не вместе.
– Милый мой, вот мы и вдвоем, – она утешала себя и еще не родившегося ребенка. Она никому не скажет, даже сестрам, им не нужно вмешиваться в их с Виктором жизнь. Все должно идти своим чередом.
₪
Выставки, научные открытия, встречи с учеными, круглые столы, и публикации стали целым миром знаний. Многие мужчины хотели слушать ее, хотели знать, что она думает по тому ими иному аспекту. Но в последние недели ее больше увлекало организация выставок. Она с усердием искала интересные темы, то показывая быт древнего человека, то египетские мумии, то средневековые наряды. Вера знала о своей власти над другими.
Она приехала в Лондон подростком, заносчивой девчонкой, считающей будто о жизни она знает все. Она терпела насмешки, ее никто не воспринимал в серьез, Мария смеялась над ней тогда, а Артур, считал ее главной сплетницей. Она вела себя очень глупо, когда кидалась из объятий одного кавалера в объятья другого, или еще глупее она казалась, когда пыталась соблазнить Виктора. Вера была похожа на нарцисса, по часами разглядывая себя, говоря какие-то несусветные вещи, не понимая, как обижает друзей Фредерика. С тех пор она сильно изменилась и выросла, пустая девочка превратилась в умную властную женщину.
– Миссис Сван, – ее окликнул в коридоре их новый молодой сотрудник, – готов план по постановке экспонатов.
– Занесите в мой кабинет, – крикнула она, убыстрив свой шаг, она опаздывала на совещание.
Вера стремглав, вбежала в кабинет. Она почти ничего не слышала того, что говорили. Вера уже сама строила планы. Она обладала тонким чутьем, словно всегда знала, где должны находится картины или скульптуры, будто бы в ее голове были всегда интересные истории, которые ведали посетителям. Все поражались этому инстинкту. Вера умела завлекать людей, они приходили снова приводили друзей, а потом пересказывали красивые легенды, даже если они не были правдой, другим. Она часто наблюдала за этим на лондонских улицах. Музей отнимал у нее много времени, Вера порой приходила поздно домой, но Фредерик, как бы не замечал всего этого. Он готов прощать ей все.
Вера вышла из музея далеко за полночь, она должна была бояться прогуливаться по ночным улицам, но опасность не пугала ее. Фредерику говорила, что ее проводит их сотрудник, и зачем она только лгала ему? Сегодня она на ходу застегивая плащ, сбежала по лестнице во мрак, Вера шла по хорошо ей знакомым улочкам, без ошибочно обходя все темные переулки. После дождя сильно похолодало, дул неприятный ветер, и порой приходилось прятать лицо в воротнике, чтобы не попали в глаза сухие осенние листья. Ночью Лондон отличался от дневного великолепного города, в это время проявлялись все пороки. Каблучки звонко цокали, Вера была поглощена своими мыслями, не заметив, как за ней кто-то шел. Вера шла медленно, она завернула за угол, кто-то резко притянул ее к себе, прижимая к стене. Она ощутила едкий запах дешевого виски, и шершавые руки на шее.
– Мне больно, – крикнула она. Она ведь была почти дома, остался один дом, и следующая дверь была ее.
– Хорошая детка, – она не видела лицо своего мучителя. Вера яростно сопротивлялась, кричала, как израненная кошка, но почему-то никто не выходил из своего тепленного домика, чтобы помочь женщине, попавшей в беду.
– Нет, нет, нет, – она ощутила какую-то свободу, услышала какие-то удары, мужские рыки. Она не могла смотреть на все это, она, как безвольная кукла сползла по стене, чувствуя, как немеет тело. Перед тем, как она закрыла глаза, кто подхватил ее на руки. Ц незнакомца был знакомый запах и привычные объятья.
– Все хорошо, – услышала она.
– Федор, – как во сне произнесла она, прежде чем, погрузится во тьму.
Луна струилась на постель, ее легкий свет, как шелковое покрывало, ложился на стены. Он скрывал, он укрывал от дурных взглядов. Луна умеет благословлять, луна умеет умиротворять, она, как богиня светит лишь иногда, и только влюбленные находят ответы в этом мерцание. Смотря на нее часто думаешь, а вечно ли все, останется ли любовь в вечности, а нас, кто будет помнить нас потом? И только луна, верная спутница суетливой подруги, готова все помнить, готова, как земля, хранящая остатки физической жизни, хранить все душевной. Солнце помощник жизни, луга благословляет и оберегает.
Вера открыла глаза от того, что лунный свет падал на ее лицо. Она устало приподнялась на локте. Это была ее спальня, ее дом, в душе был покой. Кто-то сидел на подойнике, в шторы взлетали от дуновений ветра, иногда возвращая в комнаты дым от папирос. Это был Федор, сейчас он напоминал ей мятежного ангела, что ищет вечного покоя.
– Федор, – тихо позвала она.
– Зачем ты мне лгала, что ты домой не идешь одна? – в тишине его голос звучал грозно, но Вера и этого не боялась.
– Я не думала…
– Ты обо мне с Леной подумала? Вера, я чуть тебя не потерял, – он спрыгнул с окна, – он мог не убить тебя, а просто поиграть. Как бы ты жили потом с этим клеймом? Вера? – Фредерик позвал ее ласково, он дотянулся до нее, притягивая к себе.
– Да?
– Я боюсь, – прошептал он.
– Я тоже, – он еле расслышал это.
– Чего? – он вдыхал ночной воздух исходившей от ее кожи.
– Остаться без тебя, – услышал он ответ.
– Я тоже, – Фредерик еще крепче прижал ее к себе.
– Что тоже? – непонимающе спросила она.
– Боюсь остаться без тебя, – Вера довольно вздохнула.
– Больше так не делай. Лучше звони мне и я буду встречать тебя.
– Я не буду.
– Вот и договорились.
– Это был ты? – неожиданно поинтересовалась Вера.
– Я, – она оторвала голову от его груди, заглядывая в его глаза.
– Спасибо.
– В любви нет благодарностей, как и сожалений, – он поцеловал ее. В ту ночь все их чувства были обострены, словно ощущение скорой потери обнажило все. Все эмоции натянутые, как струны превратились в клубок острых наслаждений, будто бы опасность придавала особую чувственность.
– Я люблю тебя, – сказал он в ночи.
– Я тоже, – был ему ответ.
Через неделю Вера успокоилась по поводу выставки, Фредерик купил старенькую, но отлично ездившую машину, стал каждый вечер забирать жену из музея. В этот теплый осенний день, свой обед Вера решила провести не в кругу сотрудников. Ей дали служебную машину, и она могла легко перемещаться по Лондону. Она попросила, чтобы остановились на Тюдор-стрит, Вера прошла через молоденькую девушку, бросая на нее недовольный взгляд, если Виктор развел блуд на работе, то ему просто необходимо развестись с Дианой, она этого не заслуживала. Вера отмахнулась от девушки, как от назойливой мухи, поднимаясь на второй этаж. Она без стука вошла в кабинет Виктора. На его дорогом столе из ливанского кедра лежали аккуратные стопки бумаг, разложенные по разным папкам. Виктор сидел в кожаном кресле, в руках у него был бокал с бренди, он устало смотрел в пустоту.
– Я же сказал никого не впускать, – рявкнул он, но увидев Веру умолк.
– Добрый день, – она протянул ему свою руку в кофейной перчатке, он поцеловал ее в знак признательности.
– Ты же знаешь, что твоего муженька здесь нет, – его серый пиджак висел на спинке кресла, сам Виктор был облачен в серые брюки, белоснежную накрахмаленную рубашку и серый жилет. Он не любил носить часы на цепочке, а предпочитал наручные швейцарские часы.
– Я знаю, – он стал ходить по кабинету, как будто не знал, что ему сказать или, что ему ответить ей, – я искала не его, а тебя.
– Зачем? – он немного похудел за эти месяцы, от чего стал еще привлекательней, может, именно, в этой мрачности в его характере и было нечто манящее.
– Ты жесток к Диане, – он резко повернулся к ней, Вера знала, за холодной маской пылает злость. Никому не нравится, когда другие вмешиваются в их жизнь, тем более гордому Виктору. Он никогда ни у кого бы не попросил бы помочь, считая бы себя беспомощным. Чудовищная черта характера, мешавшая иногда полноценно жить не только ему, но и другим Хомсам в последствии.
– Хватит к нам лезть. Она получила то, что заслужила, – Вера свела брови, и откуда в нем столько жестокости.
– Нет. Тебе нужна жена, – она пыталась с ним спорить, понимая, все бесполезно.
– Не нужна, нам с Джорджем хорошо вдвоем, – но Вера чувствовала, как в его голосе скользит страх, в его голосе были ноты отчаяния. Как бы он не пытался показать свое счастье, в глубине души ему было больно, и не осталось найти сил, чтобы простить любимую женщину.
– Ему нужна мать!
– Нет, не нужна такая! Вера иди на работу и не мешай мне работать, – она не стала с ним спорить и тихо ушла.
Если бы она знала, что творилось с Дианой в это время, то подняла на ноги всех, все сбежались бы первому зову. Влюбленным нужно помогать, пока бьется сердце – живет любовь, пока слышны его удары – еще есть крошечная надежда.
₪
Октябрь – ноябрь 1928.
Приоткрыв шторки автомобиля, пред всеми предстали не изумрудные, а уже изрядно пожелтевшие после изнурительных дождей, поля. Легкий туман опутывал их, утром всегда было так. Льняных полей стало меньше, большинство прежних площадей заросло бурьяном или злаковыми. Сегодня шел дождь, Артур совсем не помнил, каким Антрим бывает осенью. Дорога покрылась тяжелой лиственной массой, похожей на ржавчину, ощущался контраст между лондонскими ровными дорогами и разбитой, ведущей в антримские поместья. Неужели местные помещики так бедны, что не могут привести их в порядок.
– Это твое, папа, поместье? – спросил Чарльз указывая на белоснежный замок отстроенный в стиле барокко.
– Нет, это не мое, – улыбнувшись ответил Артур, – мое поместье построил мой дед, первый барон Уэсли, а этому уже лет двести.
– Это Хомсбери, – все повернулись к Урсуле, – ведь так же?
– Да, это Хомсбери, – подтвердил Артур.
– Оно принадлежит дяде Виктору? – Энди стала разглядывать с любопытством замок.
– Нет, оно принадлежит его отцу и младшему брату, – Урсула прижала к себе детей, – вот этот дом, – они уже проехали Хомсбери, Артур указал на простой дом, который некогда принадлежал отцу Каролины, – тоже в владение Хомсов. Скоро будет наш.
Когда пришло известие о смерти Агнессы, мачехи Артура, он испытал некое облегчение. Тревор оставил ей его поместье в ее личное пользованье, конечно, это беспокоило Артура, но с годами, особенно после того, как его карьера пошла в гору, он совсем забыл, что однажды он вернется сюда. Тогда четырнадцать лет тому он думал, что покидает Ирландию навсегда. Здесь ничего почти не изменилось, все те же волшебные травы, все тот же воздух. Только страна стала другой, она изрядно обеднела, опустели поля, и появились молодые леса. Он остановил машину перед домом, где почти не горел свет. Артур помог всем выбраться из машины, парадные двери открылись, появилась прежняя экономка миссис Фитцпатч, она постарела за эти годы, еще больше располнела, а ее не когда милое лицо омрачали морщины.
– Это твое? – нетерпеливо сказала Энди.
– Да, – прошептал он, – пойдемте.
– Милорд, – проговорила радостно экономка, – вы вернулись навсегда!
– Не навсегда, – возразил он, – я продаю его, – вся его семья вошла в роскошный холл, прислуга выстроившись в ряд ждала своего нового хозяина, – Здравствуйте всем. Это моя жена леди Урсула, это будущий барон Уэсли – Чарльз, а это леди Энди.
– Мистер Йорк, не продавайте дом, – взмолилась молоденькая служанка. Он поймал настороженный взгляд жены. Девчонка была хороша, тоненькая, но с очень аппетитными формами, милая мордашка с ярко-голубыми глазами, светлая голова.
– Как тебя зовут? – Урсула осмотрела всех.
– Эмили.
– Так вот, Эмили. Нам с Артуром не нужна эта земля, – он удивился деловому и жесткому тону супруги. Артур, конечно, знал, что она властная натура, но только сегодня она ярко проявилась.
– Ваши комнаты готовы.
Полдня новоиспеченные хозяева Йорк-Хауса изучали дом, Артур удивлялся изысканным изменениям, которые произвела его мачеха. По всюду лежали изумительные персидские ковры, а на стенах висели картины порой неизвестных художников, на тонких деревянных столиках стояла высокие китайские расписные вазы, а на каминах тикали забавные часы. Одинаковые портье в каждой комнате поменяли на подходящие строго к интерьеру различных апартаментов. У кроватей исчезли громоздкие балдахины, зато вышитые покрывала покрывали ложи. Урсула изумленное прикасалась к вещам, подолгу вертя многие из них, Артур тихо засмеялся.
– Можешь забрать все, что ты хочешь, – Урсула кинулась к нему, радостно обнимая его за шею, – не благодари меня. В нашем новом доме нужно будет много вещей.
– Что ты сказал? – Артур сильнее обнял ее, гладя волнистые темные волосы.
– А ты думала, что я просто продам Йорк-Хаус, и положу деньги в банк. Я куплю нам дом загородом, – он вдыхал аромат ее новых духов, ощущая понемногу, как легкие наполняются легким запахом жасмина и апельсина.
Коробки с вещами отправились в Лондон, Артур и Урсула остались в Ирландии еще на несколько недель. Управляющий Артура никак не мог найти покупателей на не большее роскошное поместье. Он мечтал поскорее продать его, чтобы больше никогда не возвращаться сюда. Часто в Англии его звали светлые воспоминания, для этого и нужно было навсегда оставить здесь все, чтобы сердцу больше не хотелось лететь туда, где оно наполнялось счастьем. Все прошло, все прошло в тот момент, показавшийся решающим для него. В Антриме Артур скучал по их квартирке на Довер-стрит, с нетерпением в сердце ожидая возращения домой. Домой… так сладко звучит это слово. Да, его дом Англия, будто бы это было всегда, словно Антрим был сладким незабываемым сном.
Детям очень понравилось в Ирландии. Ирландия казалась им волшебной страной, они ненасытно слышали рассказы о древних преданиях этой земли, носясь по замку пугая слуг, а потом засыпая в одной большой постели вместе. По ночам они мечтали увидеть эльфов, в саду миниатюрных фей, их очаровала именно загадочность этих мест. Они никогда не поймут, как же прекрасна Ирландия летом. В этот период проявляется все ее очарование. Ветерок обдувает, приподнимая от земли полевую траву, полегшую от сильного дождя накануне. Мария любила срывать цветы жасмина, собирая их в букетики. А оставив лошадь, есть мягкую травку, они ложились посреди заброшенного поля, чтобы посмотреть как медленно плывут над ними облака, превращаясь в забавные фигуры. Да, это все безвозвратно ушло, они втроем стали другими. В детстве летаешь, в юности ходишь, а взрослея, ползаешь.
– Кто-то приехал, – проговорила Урсула, она отошла окна, садясь в кресло, – как ты думаешь, кто это?
– Я кажется догадываюсь, – мрачнея, сказал Артур. В это время Эмили кого-то впустила в полупустую гостиную, предлагая чай. Уже по голосам Артур догадался, пожаловали соседи.
– Здравствуй, Артур, – Урсула обернулась, в тот вечер в Воксхолле два года назад, она не успела познакомится с этими людьми, теперь она воочию видела их, – леди… – старый мужчина замолчал, ожидая подсказки.
– Урсула, – закончил Артур, – дочь герцога Леннокса, – он специально это сказал, чтобы больнее уколоть Эдварда и Каролину, которой Урсула напоминала о той женщине, чуть не разрушившей ее жизнь, – дорогая, это лорд и леди Хомс, его сын с женой – Аделаидой, и их внук. Это мой сын Чарльз Тревор, а это дочь Энди Мария.
– Очень приятно, – вежливо промолвил Руфус. Принесли чай, заваренный по изобретенному способы Дианы, что немного привело замешательство гостей, – что это?
– Этот способ придумала Диана, – начала вкрадчиво Урсула, понимая какую игру затеял ее муж, – так сохраняется любимый фарфор, и его цвет, и его хрупкость. Ее вино мне тоже больше нравится.
– Фрэнк, – Каролина усадила внука на колени, – как у вас дела?
– Превосходно, – отозвался Артур, – все идет хорошо. Денег не меряно, слава, успех, карьера. Виктор построил еще один завод, а я скоро стану заведующим хирургическим отделением.
– У нас тоже здесь не плохо, – Эдвард пытался показать свою состоятельность.
– Нет, плохо. Все, как предсказывал Виктор медленно приходит в запустенье, – Артур замолчал, – у него все по-другому. Он всегда в курсе всех событий.
– Он изживет себя когда-нибудь, – вставила Каролина. Урсула украдкой постигала эту женщину. Ей давно было за пятьдесят лет, но она сохранила свою красоту, время было не подвластно ей, оно не оставляло на ней следов трудностей или пережитых невзгод. Может она продала душу дьяволу? Или все жены Хомсов ослепительны, как она?
– Он?! Никогда, – изрекла Урсула, с улыбкой подмечая смущения Аделаиды, жены Руфуса. Она был милой, но ее все подавляли. Ее кротость и спокойствие сыграли с ней злую шутку, Каролина затмевала ее, а Руфус не позволял даже сказать слова.
– Вы слишком активно участвуете в беседе, – Каролина кинула сердитый взгляд на Урсулу. Неужели мать этой женщины когда-то любил ее муж, разве Эдвард мог с ума сходить по ней, по женщине, которая не подчинялась мужчинам. – Это странная мода, женщина не должна быть равной мужчиной.
– Вы глупы, – процедила сквозь зубы Урсула, – сейчас женщине дозволено делать все. И я не глупышка, в отличии от вашей невестке.
– Как вы можете так разговаривать! – Эдвард попытался указать Урсуле на ее место, но это было невозможно сделать.
– Бабушка у меня болит горло, – пролепетал Фрэнк.
– Ничего страшного, – Аделаида взяла на руки сына, – выпей чая, – Каролина кивнула, подтверждая слова невестки. Артур взял ложку, подходя к матери и сыну.
– Открой рот, – попросил он, заглядывая в рот мальчика, – миндалины воспалены, зев красный и рыхлый. Это можно полечить травками и таблетками, но это будет часто повторяться. Миндалины когда-нибудь рассосутся, но если не удалить все может закончится плачевно, – Артур повернулся к жене, – принеси мне мой чемоданчик.
– Ты будешь это делать сейчас? – испуганно спросил Эдвард.
– Да, – Артур помыл руки, надевая перчатки.
– Артур самый лучший хирург в Лондоне, ему можно доверять.
Спустя час маленький Фрэнк пришел в себя. Пока Артур был с ребенком, Урсула находилась с Аделаидой. Первые минуты они просто молчали, лишь изредка посматривая друг на друга. Урсула не знала о чем с ней говорить, совсем не понимая, что чувствует эта женщина. Она гордилась своим мужем, считая его самым лучшим врачом в Лондоне, Аделаиде это не постичь никогда.
– Не переживай, – ласково проговорила баронесса Уэсли, – для Артура это простая процедура.
– Но там мой ребенок! – она заметила ее отчаяние, – тебе не понять!
– От чего же, я сама мать, как видишь. Я пережила смерть, поверьте мне. Мне было двенадцать, когда умерла моя мать. Мой отец тоже врач, и он не смог ее спасти, но я не перестала верить в него, – она замолчала, а потом громко добавила, – я верю в него.
– Фрэнк болезненный, – Аделаида вздохнула, в ее фиалковых глазах появилось легкое переживание, – у нас с Руфусом скоро будет ребенок.
– Это будет дочь? – с некой иронией задала вопрос Урсула, – похоже древние традиции живы.
– Я решила, будь, что будет. А вдруг Фрэнк умрет молодым, кто продолжит род? – Аделаида не понимала, почему ее собеседница улыбалась, она стала судорожно приглаживать волосы.
– Ну, род продолжит Джордж. У него крепкое здоровье, дай бог Диана еще родит детей Виктору, – Урсула не стала говорить, что ее сестра в Париже, а ее муж совсем не собирается просить у нее прощения, не известно, когда помирится эти два гордеца.
Поздно ночью Хомсы уехали, а утром Йоркам принесли букет белых роз в знак благодарности. Война между отцами и детьми начала затихать, но уже ничто не сотрет из памяти прежние обиды, уже ничто не изменит отношения между такими родными и такими чужими людьми. Поместье Артур продал Эдварду, он долго не соглашался на сделку, но в конечном итоге его любимая супруга уговорила его это сделать. Наконец-то они могли навсегда покинуть Ирландию. В Лондоне находилась вся их жизнь, в этом бурлящем городе они черпали вдохновенье, на его просторных улицах любили, и без его шума и суеты скучали. Теперь Артур разлучался с Родиной навсегда, ничто не держало его здесь, ничто не имело над ним власти, только Англия смогла заменить ему все.
