Текст книги "Английский сад. Книга 1. Виктор. "
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
– Каролина, – он обратился к ней.
– Да, – выдохнула она.
– Я скучал, – прошептал он, гладя ее талию.
– Настолько что проводили время в обществе другой женщины! – она вырвалась из кольца его рук.
– Вы все не правильно поняли! – воскликнул он.
– Вы оправдываетесь, значит, я все правильно поняла. Уходите! – резко сказала она.
– Каролина, я все вам объясню.
– Ах, оставьте меня, мне не нужны ваши объяснения, – она сделала шаг в сторону дома.
– Постойте, нам надо поговорить!
– Нам не о чем с вами говорить! – она подобрала свои юбки и живо зашагала.
В течение трех дней Эдвард скучал, но не оставлял надежды завоевать доверие жены. Каждое утро он собирал букет полевых цветов, которые она так любила, и отправлял ей с почтовым голубем. После обеда мальчишка отправлял ей охапки тепличных роз, вечером засахаренных фиалок, как он потом понял ее любимых, а когда солнце заходило за горизонт, и на землю спускалась ночная прохлада, ей приносили через ее горничных стихи лорда Байрона. Он никогда не писал ей сам, просто не мог найти нужных слов. Эдвард еще надеялся, что с помощью романтических подарков сможет растопить ее сердце.
Каролина поняла, что начала сдаваться. Разве не это делали все время герои ее романов. Разве не так рыцари вели себя по отношению дамы сердца. Она пыталась сотни раз написать ему и с голубем отправить послание, но что-то ее каждый раз останавливало и удерживало от этого. Она понимала, что за это время она привязалась к нему как не кому другому.
Через три дня ее терпение не выдержало, и она решила прогуляться в парке, зная, что все это время Эдвард жил в Антриме. Он много работал, да и она не выгоняла его из дому, видно он сам понял, что его жена обо всем знает. Это произошло в тот момент, когда она закрыла перед его носом дверь их общей спальни. Сегодня было теплое утро, только дул ветерок, и она подставляла ему свое лицо, чтобы он ласкал его. Парк делился на четыре части, где в каждой части сада был свой стиль. Она зашла в Живописный парк или как его называли Дикий парк, где росли декоративные цветы и экзотические деревья, Здесь не было искусственных дорожек и аллей, подстриженных, словно по шаблону кустов и деревьев, четких геометрических форм и ненастоящих прудов. Казалось, что в этом месте не ступала нога человека: неровные клумбы, и слегка обстриженные кусты шиповника и бересклета.
Садовник поприветствовал ее, и она пошла дальше. Она услышала фырканье лошади и чей-то голос, напоминавший ей голос мужа. Каролина подошла ближе, смотря через ветку молодого клена. Он кормил лошадь, ласково похлопывая ее по шее. Она стояла как зачарованная, боясь пошевелиться и оказаться разоблаченной. До ее доносилась речь Эдварда.
– Ну, ничего, скоро будет хорошо, и я, и дети будем счастливы, очень счастливы. Скоро все наладиться, правда, Хвостик?
Каролина неловко шевельнулась и хрустнула ветка под ее ногой. Эдвард обернулся и посмотрел пристально на нее. Несколько секунд она колебалась, не зная, что ей делать. Каролина вышла к нему, через минуту она оказалась рядом с ним.
Он долго смотрел в ее глаза, словно изучая или ища в них что-то. Она не надеялась встретить его здесь, и поэтому она была рада. Ей безумно захотелось, чтобы он ее поцеловал. Но он просто держал ее за руки и глядел в ее глаза, словно пытаясь увидеть в них ее душу.
– Я, – начала она, – я хотела извиниться пред вами. Я не должна была себя так вести. Ведь вы взрослый человек и вы обязаны вести себя как вам хочется, – она потупила свой взор, он поднял ее лицо.
– Вы ни в чем, ни виноваты.
– Но я…
– Вы прелесть, просто вы об этом не знаете. Теперь все будет хорошо?
– Да.
– Я надеюсь, вы не передумали относительно наших отношений? – он поднял бровь.
– Нет, – ответила она улыбаясь.
– Тогда, простите меня, – в его голосе она услышала мольбу.
– Я уже простила, – она поцеловала его в губы.
Марию, что видела все это, передернуло, она не верила в их искренность. Она замечала, как мать смягчилась по отношению к ним ко всем, но все же понимала, это затишье перед бурей. Временами мать, словно не замечала их проделок. Ей было же пятнадцать, а Виктору – шестнадцать, и в этом возрасте наступила пора расстаться с детством, но так хотелось задержать приход взросления. В это лето родители не вмешивались в их жизнь, и они дышали свободно, но скоро все это прекратиться, наступит осень. Ничто не вечно, и кто знает, когда все измениться, может все станет только лучше, а может и все испортиться. Виктор не верил в лучший финал, у Марии теплилась надежда на то, что отец уступит Виктору, и он остаться в Ирландии, а ее не выдадут замуж, и ей не придется уехать далеко отсюда.
₪
Ноябрь 1912.
Каролина вышла из своей спальни, одетая для утренней прогулки. Эдвард оставил свой поднос с завтраком. Он быстро подошел к своей жене. Он порывисто обнял ее, целуя в теплые податливые губы, он сдержал свой порыв желания, открыть дверь ее спальни и унести в свою постель, чтобы любить ее незабвенно. В комнату вбежал запыхавшийся посыльный отца Каролины, они отскочили друг от друга.
– Что-то случилось, Тодди?
– Ваш отец у него приступ!
– Я еду!
– Я с вами!
– Нет, милорд…
– Даже не смей возражать…
Через мгновение ее уже не было в комнате, Эдвард побежал за ней, они поехали в Донел-Хаус. Она не знала, что он приехал в свое поместье, его жена осталась в Дублине.
Каролина опустилась на колени перед постелью отца. Он был бледен как мел, и лицо было покрыто испариной. Она взяла его большую ладонь и прижала к губам. Лорд Донел тяжело дышал, из груди вырывался хриплый стон, он умирал, но его дочь не хотела в это верить.
– Пожалуйста, боже, не умирай…
– Каро, милая, ты пришла…
– Я не могла по-другому… – ее слезы капали на простыню, – не умирай!
– Все будет хорошо, милая…
– Каролина, – она обернулась, Эдвард присел рядом с ней, обнимая ее подрагивающие плечики.
– Береги ее, вы все, что у нее осталось.
– Да, я буду ее беречь.
– Каро, милая…
– Да, папочка…
– Не верь в легенды, это все случайности…
– Какие легенды? – но он уже не дышал, и сердце перестало биться. Эдвард обнимал ее, как ему хотелось взять на себя всю ее боль, как ему хотелось помочь ей все это пережить. Но он знал, что такое чувствуешь, когда теряешь близких. Кажется, что вместе с ними умирает часть тебя. Отец просил не верить ее во все традиции этой семьи, считая это глупостью, но они уже пустили корни в сознания Эдварда, и он уже не мог отказаться от них, как и сама Каролина.
Она так горько рыдала, что он, не смея к ней, обратится, вышел из спальни. Чтобы взять на себя ответственность за похороны. В коридоре он слышал ее сдавленные всхлипы, Эдвард поддался порыву и вошел снова в комнату, его нежные ладони легли к ней на голову и плечи. Она подняла на него свои заплаканные глаза, цвета неба. Он стирал большими пальцами ее слезы, но они продолжали стекать по щекам. Ее муж прижал ее к себе, утешительно целуя ее в макушку:
– Все будет хорошо, ведь я с вами…
– Ничего не будет хорошо, – она оттолкнула его от себя, – Это я во всем виновата, если бы… если бы я больше была дома... если бы… я…. я, – она кинулась бежать в свою комнату, и заперлась там.
Прошли похороны. Каролина закрылась от всех, в том числе от мужа. Эдвард старался помочь Каролина пережить горе, но все было безуспешно, она с ним не разговаривала, и постоянно винила себя, в произошедшем. Так поместье ее отца досталось ей, но она продала его, словно расставаясь с прошлым. Она должна стать сильной, чтобы победить рок, что давлен над их семьей, чтобы ее мечты стали реальностью. «Один станет всем, другой разрушит здесь все» – она растолковала это, как знак, если Виктор здесь останется, то он разрушит все, поэтому Руфус должен получить все.
₪
Весна – лето 1913.
Ей понадобилось два года, чтобы наладить отношения с другими ученицами. Мария предпочитала чаще одиночество, но все же человек нуждается в обществе других. Еще многие шипели за ее спиной, даже ее младшая сестра, она понимала – остальные ей просто завидовали. Шестнадцатилетняя девушка приковывала к себе внимание мужчин. Ее красота подобно цветку расцветала, она не следовала моде, и поэтому не укладывала в модные прически, украшая их эспри, эгрегетками, нитями бус, ярками лентами, бижутерией. Ей нравилось, когда ее светло-рыжие волосы свободно струились по плечам, девушка лишь иногда заплетала их в косу или собирала в пучок, остальные девушки предлагали, подстричь волосы на что она не соглашалась, предпочитая сохранить, то, что ей дала природа. Она ненавидела модные «шантеклерки», которые ей навязывала мать, не нравились модель мадам Пакэн, что только и обсуждалось в дублинском и антримовском обществе.
Теперь ее возраст обязывал ее к тому, чтобы она была готова появиться в обществе, и под наблюдением строгих мистрис, старшие девочки выезжали в свет. У нее было много поклонников, но не один не вызывал у нее чувство восхищения или любопытства. Она смотрела на них, думая, что ни за одного никогда не вышла бы замуж. Сейчас она считала себя слишком молодой для этого, ей хотелось кружиться в вихре танца и чувств. Она жаждала приключений, ждала, что когда-нибудь она услышит:
– Вы фея!
Потому что она считала себя феей, Марию не интересовали разговоры о погоде или о моде, не нравились сплетни о других. «Совсем другая», – говорил ее брат, чистая, искренняя, но это мало кто замечал, и поэтому она так и не находила того с кем бы прожила всю жизнь.
Однажды на одном из балов, появился таинственный мистер Манелл, он был маркизом Стейфоном, которому недавно исполнилось двадцать пять. Он привлек Марию своей независимостью и прямотой, она заворожено смотрела на него, изучая мелкие морщинки вокруг его зелено-серых глаз, которые просто светились счастьем. Ей нравилось, как в свете ламп сияли его светлые волосы, и как от него исходила мужественность.
– Вы скучаете, – начал он, – леди…
– Хомс, – закончила она.
– Ах, что-то слышал о вашей семье, – небрежно сказал он.
– Вы не так часто бываете в здешних краях, – заметила она.
– Вы правы, чаще всего я живу в Лондоне, а здесь у меня поместья, – он улыбнулся ей.
– Ах, Лондон… – выдохнула она, словно любовница, вспоминая своего лучшего любовника.
– Вы там бывали, а то выговорите с такой теплотой, – она не смела, смотреть на него, – хотя, именно в Лондоне происходит все. Этот город центр всей жизни Англии.
– Нет, не бывала, но мечтаю побывать там однажды, – она открыла веер, закрывая пол-лица. Она совсем не хотела, чтобы ее собеседник видел все эмоции. Мария еще слишком молода и неопытна, и еще не училась скрывать все чувства.
– Так выходите за меня замуж, – Мария не поняла, то ли это была шутка, то ли он говорил всерьез, – вы будете прекрасной хозяйкой моих поместий.
– Милорд, я вас совсем не знаю, и это одна из моих причин, почему я вам откажу, – ответила она, – и потом, я намерена выйти замуж только по любви.
– Вы категоричны, – он неожиданно для нее сжал ее руку, пристально смотря в ее глаза, – любовь глупое и не нужное чувство. Оно портит людей. Вы много не понимаете. Но вы быстро учитесь.
– Я всегда такая, – не успела она, закончить фразу, как его губы прикоснулись к ее. Она ахнула, его ладони ласкали талию, губы нежно скользили по ее, призывая их раскрыться, и она сдала свой бастион, его язык проник в ее рот. Мария попыталась пробудить остатки своего разума, но все было тщетно. Мистер Манелл сам ее отпустил.
– Вы страстная, и поэтому вы станете моей, – прошептал он.
– Нет, я не люблю вас, я…
– Вы боитесь?
– Я не боюсь, но я хочу любить, а не совокупляться, – пробормотала она.
– Как это грустно, дорогая, – он тихо засмеялся, продолжая держать ее в своих объятьях, – вы пьяните кого угодно, моя милая.
– Не смейте, так фамильярно разговаривать со мной…
– Вы не знаете правил хорошего тона, – холодно и грубо ответил он ей.
– Вы… надменный индюк…
– Мария, – она обернулась на пороге террасы стояла Нэнси, – мы уезжаем.
– Да, да…
– До скорых встреч…
– Нет, – и она ушла, пока они ехали в пансион ее всю колотило, Нэнси грустно посмотрела на нее, – какое счастье, что скоро ехать домой, – вдруг сказала она.
– Он завидный жених, – Нэнси вздохнула.
– Даже Лондоном он не впечатлил меня, и потом я найду способ, как сбежать из Хомсбери, не выходя замуж за урода, – она сжала веер, тот хрустнул, означая, что он безнадежно сломан.
– Мария, это все мечты, – Нэнси посмотрела в окно кареты, они почти приехали.
– Но мечты это самая лучшая часть жизни, – заключила Мария, выходя из кареты.
₪
– Кто-то приехал, – проговорил Виктор, смотря в окно, – даже не знаю кто.
В июне умер отец у Артура, и его алчная мачеха получила власть, теперь до женитьбы юноши, она вместе с Эдвардом Хомсом, могла решать его судьбу. Он все больше отдалялся от семьи, а Виктор иногда приходил, что для начала можно получить экономическое образование, а потом уж и медицинское. Время было не простое, мир раздирали противоречия, и «пороховой погреб» Европы взорвался, причем уже дважды[4], оставалось только ждать, когда прейдет новая волна жестокости, которая снесет прежний мир.
Мария подбежала к окну, она не верила своим глазам. Мистер Манелл приехал сюда. Что он здесь забыл? Она приложила пальцы к губам, этот жест заметил Виктор, он еще раз пальцами отодвинул шторы, смотря на этого таинственного гостя. Он заметил волнение сестры:
– Ты его знаешь? – спросил он, смотря на ее красные щеки.
– Да, мы познакомились в Дублине на балу для воспитанниц, он, он вел очень нахально со мной, – Виктор вздохнул, – Я послушалась тебя, я отключила все чувства, думая, что я холодная, как лед.
В это время Эдвард Хомс встречал нежданного гостя. Мистер Манелл прошел вслед за дворецким в просторную гостиную. Мрамор сиял в лучах солнца, позолоченные резные ножки и спинки соф поблескивали на свету, он сразу понял, это богатая семья, и ее достаток бросается сразу же. Сьюзи принесла поднос с чаем и пирогом, пахло розами, и хозяйка дома была обворожительна.
– Можно узнать, зачем вы к нам пожаловали? – спросила Каролина.
– Меня зовут Дуглас Манелл, маркиз Стайфон. У меня поместье под Дублином, но чаще всего я, бывая в Лондоне, – он отпил чаю, – совсем недавно я познакомился с вашей дочерью, и хотел бы попросить ее руки у вас.
– Это заманчивое предложение, – Каролина облизнула губы, словно сытая кошка, наевшаяся сметаны. «Не плохо, выдадим ее замуж, он сразу видно человек сильных страстей, и сможет подавить характер этой взбалмошной девицы. Да и еще отправлю ее подальше, разлучу с Виктором», – думала она.
– Мой отец был знаком с вашим, – начал новый разговор Манелл.
– Я вас тоже знаю, когда-то я знал вашего отца, – вставил Эдвард, – жаль, что он умер.
– Как и ваш, она будет счастлива со мной.
– Хорошо о вашем состояние ходят слухи, – проворковала Каролина, – но мы дадим Марии богатое приданное.
– Тамма, – Эдвард подозвал молоденькую служанку с пшеничными волосами, маленькую и тихую, как мышка, – позови, пожалуйста, леди Марию, – когда та ушла, Эдвард обернулся к гостю, – Только вам придется подождать со свадьбой, хотя бы года два. Я не хочу так рано выдавать дочь замуж.
– Я готов ждать, – ответил он, потирая подбородок, – для меня, мистер Хомс, ваше желание закон.
Мария вошла в гостиную, мистер Манелл заметил на ее лице гнев, но она умело прятала все чувства под маской сдержанности и цинизма. Она подошла к отцу, села рядом с ним, мило наигранно улыбнулась, здороваясь с гостем. Он прожигал ее взглядом, и ей хотелось скрыться. Она уже догадывалась, какой оборот примет этот разговор, ей нужно проявить стойкость, она должна быть очень сильной.
– Мария, вы уже знакомы, мистер Манелл хочет на тебе жениться, – сказал отец, – и я решил согласится на этот брак.
– А меня вы спросили? Хочу я этого или нет? – ногти вонзились в ладони, она чуть не вскрикнула от боли, словно так заглушая свой гнев.
– Я думаю все очевидно, – ее взгляд встретился со взглядом Каролины, заметив легкое торжество. «Я не дам тебе победить!», – пронеслось у нее в голове.
– Ну, и что с того, – она с вызовом посмотрела на мать и отца.
– Будь благоразумна, это хорошая для тебя партия, – Каролина поставила на блюдце чашку с изображением речной нимфы.
– А я не хочу. Я не люблю вас, мистер Манелл, – с пылом начала говорить она, – я не товар, чтобы выгодно меня продавать!
– Мария, не груби! – Каролина попыталась дотронуться до дочери, но она одернула руку.
– Ты не понимаешь…
– Все понимаю, – девушка прервала отца, – мне все равно, можете соглашаться, но замуж я за него никогда не выйду! – она встала и, как стрела вылетела из гостиной.
– Мария! – крикнул ей вслед Эдвард, – взбалмошная девчонка! Мария! Я накажу тебя!
По следующие дни Мария старалась избегать мистера Манелла, но в один день ей не удалось скрыться от него. Он застал ее в поле, когда она лежала на мягкой траве, жуя ароматную травинку. Он застал ее врасплох, она совсем не ожидала, и почти задохнулась, когда его губы коснулись ее. Она яростно, словно дикая кошка, сопротивлялась, кусая егоза губы. Но он крепко держал ее, распяв ее на влажной земле, его руки стали скользить по ее ногам.
– Да, ты не носишь чулки, – прошептал он ей в губы, – я не обижу тебя, я хочу лишь приласкать, а твоя чистота останется при тебе до нашей свадьбы.
– Нет, – выпалила она, и плюнула ему в лицо.
– Мне нравиться пантеры, – его губы снова накрыли ее, – кошка…
– Отстань от нее, – она услышала голос брата. Виктор стоял над ними, она сомневалась в его физической подготовке, и что он сможет дать отпор этому соблазнителю.
– Она моя невеста…
– Она моя сестра, и я не позволю никому обижать ее! – Виктор посмотрел на своего соперника.
– Я не позволю сосунку вроде тебя указывать мне! – крикнул маркиз.
– Мне все равно кто вы! – ответил юноша, и замахнулся, мистер Манелл не смог отклонить его атаку. Несмотря на свой возраст, Виктор был хорошо подготовлен, и легко смог пожить на лопатки человека старше себя.
– Ничего, все будет, как я захочу! – крикнул маркиз, когда покидал их.
– С этого дня ты будешь под моим присмотром, – сказал Виктор, когда ее жених ушел.
В нем все кипело, и он ощущал острую необходимость поговорить с отцом, выяснить все и вразумить его. Неужели он не замечает, как этот высокомерный тип готов соблазнить его дочь, и потом по специальному разрешению жениться на ней, захватив ее большее приданное, а потом оставит ее гнить в своем ирландском поместье, а сам будет пить, и кутить в Лондоне, не этой участи достойна его сестра. Виктор приехал в Антрим, отец был сегодня в канторе и ждать он не был настроен до вечера. Отец удивлено посмотрел на него, думая, что его сын наконец-то одумался и заинтересовался их делом.
– У меня отнюдь не официальный разговор, отец, – начал Виктор.
– В чем дело? – Эдвард нетерпеливо постукивал по столу из красного дерева.
– Я насчет Марии и ее будущего брака, – Виктор не хотел смотреть на реакцию отца.
– Это решенный вопрос, и тебя не касается, – ответил Эдвард, складывая руки на груди.
– Вовсе нет, она моя сестра, – выпалил юноша.
– Сотни лет судьба выданных леди никого не касалась, их выдают, они больше не принадлежат нашей семье, – заключил Эдвард, хотя Виктор и так это знал. Он всегда считал это глупой традицией. Юные леди чаще всего выходили за шотландцев, иногда за англичан, они не оставались в Ирландии, и никто больше не интересовался их дальнейшей судьбой, словно их родители навсегда отрывали их от себя.
– Глупая традиция, – Виктор вздохнул, его сын заметно повзрослел, и, похоже, он этого не заметил, – когда у меня будет дочь, то я попрошу ее сохранить фамилию, и передать ее своим детям, а если и у нее будут только одни дочери, то и они будут дальше передавать фамилию.
– Ты понимаешь, какая это бессмыслица, как разрастется наша семья, и как много будет претендентов, – парировал Эдвард, – и потом у тебя будет один сын.
– Я не Господь Бог, папа, начнем с этого, и сколько будет столько и будет, – Эдвард заметил в характере сына резкие черты, он был честолюбив, немного тщеславен и у него было слишком высокое самомнение, – тебе никогда не было интересно, что случилось с твоей сестрой? Неужели не интересовала судьба других девушек? – Эдвард молчал, а Виктор продолжал, – знаешь Элизабет еще в позапрошлом веке, вышла замуж за английского герцога, умерла при родах, и ее муж никогда никого не любил. Еще одна Хелен стала богатой вдовой, и сияла при дворе Георга IV, а Фиона, твоя тетя, еще при Виктории вышла замуж и уехала с ним в Индию. Ну, а твоя сестра Кристина сейчас в Аргентине вместе со своим мужем, он работает в посольстве, и она счастлива.
– Откуда ты это знаешь?
– Добрые люди есть везде, а потом многие сведения доступны, – Виктор просто интересовался историей их семьи, именно то, что было неизвестно всем, и то, что скрывали от всех их предки.
– Они пожениться через пару лет, это решено, – это был приговор.
– Только через мой труп, – Виктор собрался уходить, – не позволю этому подонку прикоснуться к ней, не позволю повести ее под алтарь. А знаешь почему? – он не стал дожидаться встречного вопроса отца, – потому что он чуть не изнасиловал твою дочь.
– Ты лжешь! – прошипел Эдвард.
– Если бы, папа… Ну что ж до вечера, – и он вышел из кабинета, слыша, как тот рвет на себе волосы, потому что хочет верить сыну, но что-то ему мешает. Эдвард не хотел в это верить, это не могло быть правдой, они с Марией просто сговорились, чтобы она осталась в Хомсбери. Что происходит между ними? Неужели что-то преступное? Он уже не знал, что и думать…
Виктор ехал домой в мрачном настроение, каждый раз, как он смотрел на изумрудные поля, волнующие на ветру и переливающиеся сотнями оттенков зеленого, он ощущал вкус горечи во рту. У него сжималось сердце, когда он бродил по аллеям или лесу, вдыхая такой до боли знакомый аромат трав. Казалось, что все утекает сквозь пальцы, все уходить, и каждый день приближает его к чему-то неизвестному. Его не радовало таинственное озеро, в душе больше не было той легкости и беззаботности. Он повзрослел, а вместе с этим потерял свои крылья, он больше не летал, он ползал в этом грязном мире. Только в последний день лета он понял, что это. Это было его последнее лето здесь. Долгие годы только воспоминание о родной земле будет греть ему душу, а сейчас ему предстояло пережить очередную осень, а за ней и весну. Он все гадал, что же ждет его потом, но только, похоже, небо знало, ему уготованы звезды, ведь так когда-то сказала старая ведьма. Одного ждет все, другого ничего…
₪
Январь 1914.
Восемнадцать… подумал Виктор, ему исполнилось восемнадцать. Солнце лилось большим потоком в спальню. Он вышел после долгих приготовлений в Цветочную гостиную, там никого не было, кроме Сьюзи. Она порывисто обняла его, он позволил эту слабость себе. Она душила его в своих объятьях, но Виктор не показывал свое недовольство.
– Ну, вот вы стали старше, – прошептала Сьюзи.
– Это означает, что я скоро уеду, – ответил он.
– Да, вы всегда были другими, но этому будет рада ваша матушка, – Виктор сел за стол, он знал об этом, знал, что его мать мечтает избавиться от него, чтобы все отдать Руфусу, но ему ни что из этого не было нужно.
– Где мой братик? – Мария подошла к нему, – с днем рожденьем, – прошептала она, обнимая его сзади и целуя в щеку. Девушка протянула ему сверток, – я купила это тебе в Дублине.
Виктор развернул обертку, это был альбом фотографий Лондона, он листал страницы, смотря на город который он любил заочно, города, которого он не знал, и только в мечтах рисовал картинки из жизни этого великолепного города. Исполниться ли его мечта? Или он никогда не увидит этот прекрасный город.
– Спасибо тебе, – он чмокнул ее в щеку.
– Знаешь, не стоит благодарности, – Мария тоже села за стол, она положила на тарелку оладьей с яблоками и розовым вареньем, – и потом, это будет напоминать тебе о твоей мечте.
– Что ты будешь здесь делать, если я уеду навсегда? – Сьюзи молча, наблюдала за этой сценой.
– Буду просто жить, а потом все равно сбегу к тебе, – она засмеялась, пряча глаза, чтобы брат не заметил в них легкой грусти.
– Когда-нибудь ты станешь чужой женой, и мы навсегда расстанемся, – Виктор мягко сжал ее ладонь.
– Мы изменим эту глупую традицию, братик, – она снова засмеялась, но резко перестала смеяться, услышав чьи-то шаги. Они перестали говорить, но их взгляды говорили о многом.
– Доброе утро, – Руфус сел рядом с Марией, потом пришла Анна, которая тоже просто всех приветствовала.
– Вы ничего не забыли? – Мария подняла бровь, пол-лица закрывала чашка, ее глаза искрились.
– Нет, – пролепетала Анна.
– У, зануды! – прошипела Мария, – между прочим, сегодня день рожденье Виктора.
– И что с того! – Мария повернулась к Руфусу, готовая его ударить.
– Мария, не надо, – Виктор сжал ее запястье.
– Надо, раньше я молчала, а теперь не хочу, – она выдернула руку, прижимая пальцы к губам.
– Всем доброе утро, – мать и отец пришли вместе, – с днем рожденья сын, – они подарили ему чек на крупную сумму. Виктор и не удивлялся этому, это тоже была давняя традиция в их семье.
– Спасибо, отец, – выдавил он из себя.
– Ты вернешься в мае, – после долго молчания произнес Эдвард, – закончив экономический, и будешь мне помогать до самой моей смерти.
– Да, конечно, – Эдвард удивлялся его смирению, наконец-то он отказался от своих бредовых планов, и начал мыслить реально.
День рожденье Руфуса Каролина решила отмечать пышно, Виктор с Марией просто сидели в уголке в тени, смотря на гостей. Был здесь ее жених, но Виктор не отпускал ее, зная, чем все это может закончиться. Замечая не одобряющие взгляды гостей, его ладонь покоилась на локте Марии, они потягивали вино, и постоянно смеялись. Леди Шадол и леди Брайан перешептывались, и Каролина услышала их разговор, разговор двух главных сплетниц Антрима.
– Нет, вы только посмотрите на них, – леди Шадол прикрыла рот веером.
– Они ведут себя, неподобающе, – вторила ей ее подруга.
– Я думаю, что между ними что-то есть, – прошептала леди Шадол.
– Не говори глупости, – слабо возразила леди Брайан, – хотя все возможно, но может они еще не любовники?
– Сомневаюсь, все только и говорят, как они носятся по полям вдвоем, никого приличия, – она замолчала, а потом шепотом добавила, – они действительно странные, леди Хомс давно сетовала, что для леди Марии нужен жесткий муж, а для лорда Виктора сильная жена.
– Только все напрасно, – констатировала леди Брайан, – они не слушают родителей.
– Когда тебя попробуют лишить наследства, ты на все согласишься, – заявила леди Шадол, хитро улыбаясь.
– Не помогает, – вставила Каролина, которую уже успел утомить этот разговор.
– Это молодость, – леди Шадол, положила ладонь на плечо к Каролине, – но молодость проходит, трудности этому способствуют.
– Да, – они все обернулись, когда Мария засмеялась, с нежностью смотря в глаза брата. Он тоже засмеялся, потер подбородок, и, поставив сестру на ноги, повел ее танцевать. Они были красивой парой, но все знали, что они брат и сестра. Эдвард молча, за ними следил. Виктор, видя взгляды окружающих, еще крепче к себе прижал Марию, что-то шепча ей на ухо, сплетницы ахнули, и стали гадать, что же это он сказал ей. Он дразнил публику, и его совсем не волновало, то, что скажут потом.
Руфус посмотрел на отца, этот взгляд говорил о многом, для тринадцатилетнего мальчика были совсем непонятно игры его взрослых брата и сестры. Что они хотели от всех? Виктор со своим отношением к жизни никогда не будет до конца принят обществом, и репутация Марии небезупречна. Эти двое шокировали всех своим поведением и высказываниями. Жаль, но когда-нибудь он станет хозяином всего, и он, а не Виктор возглавит семейное дело и сможет все сохранить и преумножить. Только жизнь не прощает ошибок и малодушия, жизнь дает право выбора, и жизнь порой решает за всех. Только Руфус еще не понял, Виктор был человеком будущего, он мыслил так, как будут мыслить новые люди новой эпохи. В истории в отличие от жизни не может быть случайностей, и череда последних событий доказывала, что совсем скоро прошлое уйдет в тень, мир измениться, оставались считанные месяцы до начала Великой войны.
₪
5 апреля 1914.
– Леди Мария, заберите посылку, – в дверь постучалась одна из учительниц. Анна косо посмотрела на сестру. Сегодня она только сухо сказала ей доброе утро и поздравила с днем рожденья, но Мария не оценила этого. Они жили здесь последний месяц, а потом отец решил, что май они проведут все вместе, тем более что Виктор скоро должен был уехать в Эдинбург. Она будет скучать без него, но и она следующим летом будет свободна, а отец поспешить поскорее ее выдать замуж, да и матери она совсем не нужна. Так она навсегда уйдет из жизни этой семьи, и лишь иногда будет видеть их всех. Глупая традиция, но ее приходиться воспринимать, как данность.
Она тихо спустилась в приемную, забирая посылку. Уже в комнате она развернула пергамент, обнаруживая в коробочке какой-то пузырек и письмо от Виктора.
Мария,
Это тебе. Это розовое масло смешное с ванилью и имбирем, я сделал это для тебя. С днем рожденья, милая сестренка.
Твой брат, Виктор.
Она втерла в кожу на запястье пару капель, наслаждаясь ароматом масла. Анна сморщила носик, вдыхая сладко-пряный аромат. Анне в этом году должно было исполниться одиннадцать, и она совсем не понимала, почему Виктор так любит Марию, и так не любит ее. До Марии доходили слухи, что они с Виктором любовники, но она все же воспринимала это, как попытку очернить их в глазах общества. Их семья занимала высокое положение в обществе, и, конечно же, это мешало многим, кто-то мечтал, чтобы эра семьи Хомс закончилась, другие же желали, чтобы они навсегда убрались с этой земли. Крестьянство их ненавидело, считая их угнетателями, их рабочие готовы были устроить забастовку. Они сидели на пороховой бочке, и эта бочка в любой момент была готова взорваться, нужен был только повод для этого. Мария все это понимала, она видела, как назревают болезненные явления в Ирландии, читая газеты, она подмечала – весь мир будоражило. Жаль, что это не видит отец, он никогда не был дальновиден, и к этому времени успел сделать много ошибок. Он делал ошибку за ошибкой: давя на сына, не понимая дочь, потакая жене и не желая что-то менять в этой жизни. Когда-нибудь он поплатиться за это, но расплата всегда приходит позже.
Только сейчас Мария поняла, в чем причина всего, он слабый, а свою слабость он умело скрывал за маской властности. Да он слаб, он раб своим темных демонов, своих ошибочных предубеждений. Старость не исправляет такие черты характера, она наоборот обнажает все то, что более молодые пытаются старательно спрятать, и с каждым годом, все больше читаешь в глазах, как в душе пылают пороки. Лишь единицы уходят с этого порочного круга, и лишь единицы признаются в своих ошибках.
