Текст книги "Английский сад. Книга 1. Виктор. "

Автор книги: Анна Савански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Я не думаю, что смогу вам помочь, – голос ее дрожал, хотя она и старалась говорить твердо, не показывая своего страха.

– Твоя собственная гордость заставила меня хотеть тебя еще больше, я ждал тебя. Жду уже давно.

Тут он швырнул наполовину выкуренную сигарету в камин и шагнул к ней. Она отступила, такая тоненькая и хрупкая, но храбрая в его сильных руках.

– Ну же, я не чудовище, – тихо проговорил он, и она увидела злой огонек, вспыхнувший в глубине его глаз, – я могу быть очень хорошим рядом с таким очаровательным созданием, как вы. Вы так прекрасны, так полны гордости и огня.

С силой Оливье прижал ее к себе и дотронулся губами до нежной ямочки на шее. Губы были жадными и теплыми, и Диана почувствовала, как он вздрогнул, едва коснувшись лицом ее щеки. Когда он завладел ее губами, в уголках ее глаз появились слезы. Она вспомнила маму, вспомнив ее одно из правил. «Никогда не будь игрушкой, пусть он будет твоей игрушкой», – твердила она. «Никогда не плач при мужчине, он не должен думать, что он вызывает их у тебя». «Не показывай свою слабость, мужчины ей пользуется». «Будь сильной, иначе он сломит тебя, получит от тебя все». Наконец его теплый рот оторвался от ее губ, голова ее лежала на его плече, она глядела на него глазами загадочными, непроходимыми, как болото. Поцелуй не разбудил ее, но показал, насколько сильно он жаждет ее.

– Моя маленькая, ты перестала улыбаться? – насмешливо сказал он, – ты всегда собираешься смотреть на меня с призрением?

– А чего вы хотите от меня? – спросила она. Оливье провел кончиком пальца по изгибу ее щеки, палец задержался в уголке рта. Руки, обнимавшие ее, стали нежнее.

– Я не прошу любить меня, Диана, – сказал он, – я хочу, чтобы вы пылали со мной.

– Я вас презираю! – яростно воскликнула она, возмущенная прикосновениями его рук, ощущая себе вымаранной.

– Ну что ж, – сказал он и, коснувшись губами виска, отпустил ее. – Ну, и чем мы занимаемся, как ты считаешь?

Вопрос этот обрушился на Диану, как холодная вода, вернув ее к реальности. Они стояли, уставившись друг на друга, и Диана застыла от холодного презрения во взгляде Оливье. Он считал ее шлюхой, прикидывающейся ангелом, вот как он видел ее.

– Он тоже вас целует? – он явно намекал на ее чувства к Виктору. Он никогда не целовал ее, только посмеивался, но ей не забыть, когда бомба с цепеллина упала на школу, в которой она вовсе не училась, найдя ее, он крепко обнимал, так словно только, что случилось непоправимое, и он не потерял ее. Тогда-то в ее сердце и загорелась надежда, а может, он что-то испытывает к ней, только боится признаться себе в этом?

– В нем есть все, что нет в Вас, – яростно выпалила она, – он человек чести!

– Все они такие с виду, – он засмеялся, и Диана содрогнулась от его гнетущего смеха, – Виктор Хомс, кто он такой? никто!

– Он лорд, между прочим, и владелец компании, он врач, он ирландец, и он самый лучший из мужчин, – слова сами слетали у нее с губ.

– Как же вы наивны. Неужели, вы верите, что он таков, каким вы себе рисуете его, – он снова обнял ее.

– Знаете, любовь это не только желание быть вместе, но и еще желание смотреть в одном направление, даже на расстояние. Любовь это нечто большее, – процитировала она слова своего возлюбленного, – вы этого не знаете.

– Это он вам сказал? – она не стала ему отвечать, – тогда он глупец, что не понимает жизни, – она вырвалась из его цепких объятий, но он снова поймал ее, нервно тряся за плечи, от чего ей показалась, что голова у нее покатиться вниз. Диана отпихнула его, залепив ему пощечину, пускай так себя ведут только вульгарные девки, но она способна за себя постоять, – У вас повадки шлюхи, ну чего вы скоро станете такой на самом деле!

– Вы ублюдок! – крикнула она. До боли впив пальцы в мягкую плоть ее плеч, он с ненавистью заглянул в ее глаза, он долго всматривался в них, но так и не смог прочитать в них ничего.

– Дрянь, – его рука шлепнулась по ее щеке, он ожидал, что она заплачет, но она не стала этого делать, – спокойной ночи, моя дорогая.

Только когда он ушел, она позволила себя расплакаться, утром она решила сказать Соланж, что уезжает в Лондон к отцу и сестрам. На рассвете Диана долго приводила себя в порядок, чтобы никто не заметил ее состояние. Она спустилась в столовую, когда все завтракали, набравшись храбрости, она сказала кузине о своем решение, на что ей та ответила:

– Ты нужна мне, у меня столько забот, а мама уехала в Виши, и, похоже, надолго.

Как же она ненавидела их всех. Она знала, что у отца финансовые трудности, денег он не хотел занимать, и поэтому радовался, что его старшая и средняя дочь удачно вышли замуж, но ему необходимо было, удачно устроит Диану, поэтому-то он и отправил ее в Париж, чтобы она смогла найти достойную себе партию, да и она обязана была помогать Валери и Соланж, чтобы те оплачивали ее уроки и наряды. Это было сродни рабству, но с этим уже ничего не поделаешь.

– Кстати Урсула ждет ребенка, – проговорила Соланж, Диана метнула яростный взгляд на нее.

– Откуда ты это знаешь? Ты читала мои письма? – это было ужасно, конечно, ни отец, ни Аманда, ни Урсула не писали о многих вещах, но там могло быть написано о ее Викторе.

– Я должна знать, ты живешь с нами, и зависишь от нас, так что в этом нет ничего странного. Кстати, почему этот Виктор Хомс пишет тебе письма? – Диана хотела было возразить, но теперь поняла, когда-то Соланж рассчитывала выйти замуж за него, а тот попросту проигнорировал бедняжку.

– Он знает нашу семью уже сто лет, – воскликнула Диана.

– Вовсе не сто, – возразила кузина, Оливье молча, следил за этой сценой.

– Я знаю его с девяти лет, это для тебя мало? – Диана налила себе чаю, – мой отец ценит его.

– Письма возьмешь на моем трюмо, – сказала, словно сдавшись.

Диана забрала их, и пошла в сад подальше от человеческих глаз. Она забралась в глубину беседке, чтобы ее никто не увидел, быстро прочитав письма сестер и отца, а потом жадно кинулась читать письмо от Виктора.

Дорогая Диана,

Мы уже не виделись с тобой со времен свадьбы Артура и Урсулы, мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, хотя время бежит неумолимо быстро. Словно только вчера, я открыл свою компанию, думал, что будет легко, но оказалось тяжело. Устал считать деньги, я же не финансист, похоже придется нанимать бухгалтера, иначе, мы окончательно поругаемся с Хейдоном из-за расходования средств. До тебя, наверное, дошли слухи о моем титуле, когда-нибудь я расскажу тебе все, что произошло со мной за годы, проведенные в Ирландии.

Но это дела на фирме, но есть и другие люди, которых знала ты, и не видишь сейчас. Недавно я выступал судьей у Артура с Урсулой. Твоя сестра не хотела мериться с тем положением, которое ей отвел мой друг. Он не хотел впускать ее в свою жизнь, но в итоге сдался. Где Урсула научилась таким приемам? Аманда счастлива, хотя я уговариваю ее родить Сайману сына, но она отказывается, видно нравиться быть хозяйкой своей судьбы. У Рамсея я бываю редко, у него слишком много работы. Твой отец никогда не признается, что у него трудности. Студенты снова толпятся в вашем доме, но без вас троих там, как-то пусто. Часто вспоминаю твои крики, о моем приходе. Сейчас всем тяжело, но кто может жить на широкую ногу, живут хорошо. Мария передавала тебе привет, но и остальные наши друзья.

Наверное, ты с тех пор сильно изменилась. Девчонка превратилась в девушку, мечтаю тебя увидеть, но почему-то жизнь постоянно нас не сводит в одном месте. Ну, что ж, желаю, счастья тебе, найди хорошего мужчину и выходи за него замуж, осчастливь своего отца.

Скоро пришлю тебе бутылку вина из роз, что готовить Мария, и масло для тела. У Марии свой аромат имбиря и розы, для тебя я придумал аромат имбиря и ванили.

Если не хочешь, не отвечай мне, я пойму, что для тебя это домогательство двадцатипятилетнего мужчины.

До скорых встреч.

Твой Виктор Хомс.

Она прочитала его письмо много раз, вникая в каждое слово. Там не было и слова о его чувствах, но в них было что-то особенное, что-то, что предназначалось только ей. Она спрятала письмо, а вечером закрыла дверь на замок, чтобы Оливье не смог прийти к ней. Но вскоре она поняла, что он не намерен быстро накидываться на нее, медленно и верно он шел к своей цели, надеясь, что ее ненависть превратиться в страсть.

₪

Лето 1921.

Купив загородом мешки роз, Мария решила приготовить вина. Почему она скучает по Ирландии? Теплыми вечерами, вдыхая аромат лондонского воздуха, она вспоминала об изумрудных травах, словно ощущая все еще привкус ее юности и детства, но с тех пор прошло уже пять долгих лет, и многое уже стерлось из ее памяти. Увидев у кого-то розовый сад, она невольно ощутила во рту вкус вина из роз. Найдя свои тетрадки со старинным рецептом, она решилась его изменить. Как же давно на губах не было этой обыкновенной сладости и легкой кислинки.

Когда вино было готово, зашедший к ним Фредерик Сван назвал его обычным самогоном, такое пойло у них готовили в российских деревнях, но потом, попробовав, сказал, что это настойка, но со временем он решился называть это вином. Это вино хотели заполучить все, но Мария не хотела выдавать секретов их семьи, и отдавать всем просто так бутылочки с напитком, будто бы думая, что вкусив его, другие разгадают все секреты лордов Хомсов.

– Восхитительно, – произнес Виктор, – чем-то оно отличается от ирландского, даже не могу понять чем, это неописуемо.

– Оно отличается, милый мой, специями. Женишься, научу твою жену готовить его, – она засмеялась, Виктор стал мрачен.

– Что случилось? – беспокойно спросила она, внимательно изучая перемену в брате.

– Опять проблемы на работе? – он был тронут ее заботой.

– Еще чего! – фыркнул он, – мы расстались с Изабеллой, мы были с ней последние четыре года моей жизни.

– Ты говоришь, как старик. Тебе всего двадцать пять, ты очень молод, – Мария села на софу, поджимая под себя ноги, – сейчас каждая готова на тебя кинуться, тебе стоит приглядеться прежде, чем кидаться в омут с головой в брак.

– Ты, как всегда практична, – Виктор снова отпил вина.

– Я думаю о тебе, – прошептала она, кладя голову на его плечо.

– Обычно беспокоюсь я, – также тихо ответил он. Мария вздохнула, они оба замолчали, и долгое время ничего друг другу не говорили, – я не готов пока к такому шагу, Мария.

– Кто-то ждет большое чувство, – она заливисто засмеялась.

– Мне же захочется когда-нибудь семью, детей, но не сейчас, но не встретил я еще ту единственную, при виде которой у меня все бы перевернулось внутри, – его сестра внимательно слушала его, при этом даже ни разу не взглянув на него.

– Кто тебя знает! – это было сказано и с иронией и с горечью, – но женщин ты любишь, – протянула она.

– Как едко сказано, – подметил он, – мне пора ехать, ждет Артур. Сегодня же прием, жду тебя.

Платье, сшитое из темно-синего гипюра, одетое на белоснежный чехол из органзы, переливалось, это был подарок от подруги, имевшей магазинчик модного платья в Вест-Энде. Покрой был просто изумителен, и Мелани Дьюран сознавала, что одела его для этого приема, где можно было найти себе жениха. С нервами, дрожащими, как молодой только что, распустившийся цветок, трепыхающийся на сильном ветру, Мелани прошла в залу, ее мать погладила ее по руке. Этот прием устраивала компания Виктора, чтобы привлечь новых инвесторов. Отец Мелани мечтал вложить денег в новую компанию.

Когда они входили в зал, Мелани с любопытством взглянула на Виктора Хомса, который не принуждено с кем-то болтал. Она решила, что в вечернем одеянии он выглядит еще более внушительно, чем обычно, хотя видела она его всего однажды. Мелани была не маленького роста, но рядом с ним казалась себе маленькой. Не очень богатый, красивый, особенный, мужественный. Мать подтолкнула его к нему, и она нерешительно подошла к Виктору.

– Мелани Дьюран, – представилась она. Он оглядел ее с ног до головы. Это была молодая девушка с розовыми круглыми щеками, яркими голубыми глазами, и медовыми волосами. Очередная девица, как же он устал от них. До этого на его свободу посягала Соланж, а потом и Верочка, и множество других девиц, чьи матери толкали их в его объятья. Он улыбнулся ей из вежливости.

– Виктор Хомс, – ответил он, – хозяин этого вечера.

– Я знаю, – робко прошептала она.

Они весь вечер провели вдвоем. Мария потом, сказала что, Мелани хорошая девушка из хорошей семьи. Ее отец нажился неплохо на войне, но он не был человеком их круга, хотя Виктора это не беспокоило, для него это было не самым главным. Мелани было девятнадцать, она была умной милой девушкой, с ней о многом можно было поговорить, и целый месяц они проводили, прогуливаясь по Лондону. Но Виктор ничего не чувствовал, кроме нежного чувства к ней и дружбы. Потом Мелани уехала вместе с матерью в Швейцарию, так Жанна рассчитывала что, Виктор все это время будет, сходит с ума от одиночества, скучать по ней, но время покажет, как будут развиваться их отношения.

₪

В конце июля Урсула родила сына, его назвали в честь деда и отца Артура – Чарльзом Тревором Йорком. Артур был счастлив, они наконец-то померились с Урсулой, и мало-помалу он разрешил ей приоткрывать покровы его жизни. Они сблизились, вечерами они пили вместе чай у камина, и Артур делился с ней планами на будущее, он мечтал купить домик загородом, где бы им и их детям было бы хорошо, где они, как он в детстве мог бы бегать по полям, смеяться и вдыхать прелый запах земли. Иногда в минуты душевной невзгоды он рассказывал жене о тех ощущениях, что пережил в той жизни, о том как был влюблен в Марию, и о том как любил сжимать между пальцами изумрудные травинки, и набирать полную грудь их аромат. Это было в той жизни, и сейчас почему-то все чаще его одолевали воспоминания. Он не мог понять почему, он думает о месте, которое оставил без сожаления. «Все уходит, все проходит», – говорила Урсула, и он с легким вздохом понимал, что все произошло не зря, оставив Ирландию, он обрел себя в Англии.

Урсула больше не переживала за мужа, ее беспокоила сестра. У Аманды, как всегда все было хорошо, ее беспокоила Диана. Сестра стала писать меньше, конечно, все можно было списать на возраст, ей уже было шестнадцать, и это возрасту присуща взбалмошность и эгоистичность, но не Диане. Она почему-то отказалась приезжать на месяц в Лондон, чтобы провести его рядом с семьей и друзьями. Аманда понимала причину переживаний Дианы, Диана влюблена безответно, в Виктора. Виктор же только и говорил о Мелани Дьюран, а значит, он влюблен в эту девушку, не смотря на то, что ее сейчас нет в Лондоне. Он писал ей нежные письма, и получал от нее веселые ответы, как же Диана, Диана, которую он никогда не полюбит, спрашивала себя Урсула. Неужели ее сестра не может понять, что Виктор не жаждет ее общества, в том понимание в каком он понимает любовь.

Поэтому она страдала, он больше не писал ей, и тогда она поняла, что у него появилась любовь. Ей было невообразимо больно осознавать его влюбленность, для нее это было равноценно смерти. Она уже не замечала приставаний и полупрозрачных намеков Оливье, делала вид, что все ей безразлично, а порой чтобы, удовлетворить свое раненое самолюбие флиртовала с Рене и другими мужчинами, даже со своим учителем по математическим наукам, не понимая, тем самым она может навлечь на себя беду. И виной всему этому был Виктор Хомс.

– Что происходит с Дианой? – как-то спросил Артур у жены.

– Это называется безответная любовь, – прошептала Урсула.

– Почему без ответа, Диана такая прелесть, – он читал газеты, невнимательно слушая жену.

– Потому что, дорогой мой, она влюблена в человека, которого ты очень хорошо знаешь, – вспылила она, удивляясь его бестолковости. Артур отложил газету, смотря на жену, словно она обвиняет его в чем-то страшном.

– Ну, я-то тут причем? – тихо сказал он.

– При том, что твой Виктор морочит девочке голову, – она была готова швырнуть в него чем-нибудь, особенно когда увидела его невозмутимое выражение лица.

– Ну, я-то тут причем? – вновь повторил он.

– При том, что он твой друг, зачем он пишет ей письма и дает ложную надежду, а теперь она дуется на всех, потому что у него нарисовалась перспектива брака, – Урсула взад-вперед ходила по столовой.

– Это еще, как сказать, – протянул весело Артур, – может и жениться на Мелани, а может это ничем и закончиться. Ты просто не знаешь Виктора, так как его знаю я.

Вечером, когда два друга встретились на Тюдор-стрит, Артур попытался заговорить на тему поднятую Урсулой. Он пытался узнать, что он испытывает к Диане, но Виктор уводил его весь вечер от этой темы, все больше и больше вспоминая Мелани. Артур, придя домой, начеркал несколько строк Диане: «Все безнадежно, Виктор влюблен, прошу, забудь его, не порть себе и ему жизнь». Диана была в отчаяние, прочитав эти строки, он влюблен, ее Виктор отдал свое сердце другой.

«Мужчины – глупцы, порой они не понимают, что для них хорошо, а что плохо. Женятся они порой из идеалистических соображений, держа в уме образ идеальной жены, но только потом они понимают, что тот идеал, что у них в голове не соответствует действительности и тогда они начинают искать себе пылкую натуру», – вспоминала Диана. Она была слишком мала, когда умерла мама. Тот день она запомнила на всю жизнь. Джорджина простудилась, и очень долго скрывала симптомы болезни, Рамсей из-за занятости не мог во время увидеть, как его любимой жене становится все хуже и хуже, когда он понял это, было уже поздно. Она была беременна, и это еще больше подорвало ее хрупкое здоровье, несвойственная ее натуре жалость к себе, не спасла ее, а напротив, помогла ей уйти из этого мира раньше. Джорджина слегла, когда за окном было серое небо, голые деревья яро качали своими ветвями, нагнетая еще больше. Она тихо умерла, пожелав только своим дочерям счастья и всегда оставаться гордыми созданиями. В тот день показалось, что любовь покинула ее, и она больше не может любить, но появился Виктор. Диана долго сопротивлялась новым чувствам, и в конце сдалась, прошло пять лет, а она все его любила, не переставая думать о нем. Только она была не нужна ему.

Лето Виктор провел в работе, хотя когда, он был на публике, то он, не переставая, говорил о Мелани, они каждый день писали друг другу письма, и никто не волновал его. Диана для него являлась маленькой девочкой, но умом Виктор понимал, что она давно выросла. Он не писал ей больше красивые строки, и она давно решила для себя, когда она станет достаточно взрослой, будет ослепительной, и тогда Виктор пожалеет о своем браке.

Девушка вышла в сад, они с Валери, Соланж и ее мужем уехали загород, где решили прожить месяц. Она сидела у глади воды, мечтательно смотря на небо. Оливье вернулся недавно из Лондона, но с тех пор они почти не разговаривали. Она не услышала, как он подошел к ней, и сел рядом с ней, кидая камушек в воду. Они долго ничего не говорили, только спустя долгие минуты он заговорил:

– Он ведь жениться, – Диана даже не обернулась, – предложения еще не было, но это дело времени. Диана забудьте его.

– И стать вашей? – язвительно спросила она.

– Я этого не говорил, – он снова кинул камушек в воду.

– Зато подразумевали, – парировала Диана, – я никогда не стану ваше любовницей!

– Лучше быть его подстилкой!? – она, было, раскрыла рот, но не стала ничего отвечать, – а его шлюхой вы будете?

– И его не буду, – она собралась уходить, но Рене ее задержал. Он мучительно долго смотрел в ее глаза, но как всегда ничего не мог в них увидеть, они ничего не показывали.

– Вы категоричны, – проговорил он, дыша ей в лицо, – неужели, вы думаете, когда он увидеть вас, то забудет все на свете? – ее лицо вспыхнуло, как осеннее солнце. Она так и думала.

– Нет, – пролепетала она, как испуганный ребенок.

– Вы не умеете лгать, Диана, – она потупила глаза, вспоминая при каких обстоятельствах, ей говорил эти слова Виктор.

– Любовь это, когда смотрят в одном направлении, когда у них все общее, – выпалила она, – у нас все общее.

– Ничего у вас с ним не общее. Подумайте об этом, – он отпустил ее и зашагал в сторону дома, – Соланж, дорогая, где ты? – услышала Диана.

Он был прав, если она считала, что все у них общее, то он так не думал. Виктор ни чем с ней не делился, не своим прошлым, не своим настоящим, не своим будущем. Это приводило ее к мысли, что Виктору она была безразлична, наверное, с Мелани он делиться всем, и от этой мысли ей становилось больно. «Если мужчина знает, что ты сделаешь все ради него, если ты готова умереть за него, то он непременно растопчет твое сердце, втопчет твое чувства в грязь, и никакого интереса, ты больше не будешь предоставлять для него».

₪

Декабрь 1921.

Снег красиво ложился на окна, он падал все ночь бесшумно, окутывая бережно Хомсбери, словно мечтая ее сберечь от зла. В доме было пугающе тихо, но его обитатели привыкли к тишине, никто больше не носился по полям, а арабских скакунов пришлось продать из-за того, что никому не были нужны, да и лишнее деньги не помешали. Перестали готовить розовое вино, и исчезли ароматы, будто бы так стирали все следы прошлого.

Прошло уже почти шесть лет с тех пор, как мы расстались с Хомсбери и погрузились с головой в жизнь новых нам героев. За шесть лет многое произошло, и многое доказало, как же оказалась не права Каролина. Руфусу в ту пору было почти двадцать один, он усердно учился в Эдинбурге, а его восемнадцатилетняя сестра была первой красавицей и самой завидной невестой в округе, она пленяла мужчин своей красотой, и те искали ее общество, только вот ее родители упорно подыскивали для нее самую лучшую партию.

Да, многое изменилось. Прошла война, а вместе с ее уходом пришли и беды. Те, кто смог тот нажился на ней, те, кто не смог найти выгоду терпел сейчас крах. Поменялось все. Изменилась страна. Больше не было той Ирландии. За два года борьбы, от Объединенного королевства откололась Южная Ирландия, остались только шесть протестантских графств, в числе их было и графство Антрим. Рядом с ними появилась Ирландская республика, а наши прежние герои лишились дублинского общества и рынка сбыта. Вот так в один миг все поменялось. Будет ли когда-нибудь все прежним?

Эдвард Хомс испытывал сейчас трудности, фарфор сейчас мало кого интересовал, все приобретали фаянс, только те, у кого осталось состояние могли себе позволить это, они и богатенькие американцы. Лен был в цене, но с развитием промышленности стали появляться другие ткани. Все рушилось, и он начал жалеть, что не обновил оборудование на своих заводах, как советовал его сын. Тогда-то он испытал желание найти его, и возможно его еще можно будет вернуть домой. Наверняка, после нищей жизни, промотав все состояние, дом покажется ему раем. Но события дома не дали ему это сделать.

В ту ночь их с Каролиной разбудили крики Сьюзи, Каролина спустилась в комнаты Анны, откуда доносился крик. На полу лежала Анна, над ней склонилась Сьюзи, и что-то кричала. Доктор приехал только к утру, когда уже было поздно, днем Анна умерла.

У Анны был роман с их новым молодым конюхом. Как натура склонная к авантюрам, она пустилась во все тяжки, совсем не боясь и не думая о последствиях. Юноша сопротивлялся, как мог, но в конечном итоге страсть победила, и этот опытный соблазнитель украл ее невинность, а вместе с этим и ее репутацию. Это в крупных городах мало уже кого волновали такие вещи, но у провинциалов все было по-другому, тем более у аристократов. Три месяца они предалась любви, ища новые места, то они делали это на стоге сена, то на конюшне, мешая запах страсти и лошадиного пота. Когда Анна поняла, что она беременна, то ужаснулась. Если бы здесь жила, как прежде ведьма или был бы Виктор, что знал все секреты, помог бы ей избавиться от ребенка. Как же она была глупа, если бы она пила чай, то все бы обошлось, но ничего она сделала. В Антриме в одном из борделей, одна из куртизанок дала ей средство, что помогало избавляться от нежелательной беременности. Но для перестраховки Анна выпила больше чем надо, вызвав сильное кровотечение.

Она умерла от потери крови, ей было всего восемнадцать. Похоже, то, что желала Каролина, стало оборачиваться против нее же самой, но тогда, она еще не понимала, что окончательно проиграла битвы с судьбой. Ее не обманешь. Один получит все, другой разрушит все.

₪

Январь – май 1922.

Накинув полушубок, Мелани вышла из дому. Виктор ждал ее у дома. Он улыбнулся ей, целуя руку. Они решились прогуляться по Гайд-парк, не смотря на негостеприимную погоду. Ей нравился ажиотаж вокруг их персон, все только и говорили об их романе, на самом же деле они были не плохими друзьями. Виктор не был вспыльчивым или ревнивым, он был всегда спокоен, но иногда ей нравилось выводить его из себя. Не смотря на то, что он не проявлял к ней ничего более кроме нежных братских чувств, он все равно ревновал ее к поклонникам, что были вокруг нее всегда. Мелани могла выбрать лобового из них, но только Виктору она уделяла большего внимания. Он любил дарить ей цветы, но не драгоценности, считая, что это обязывает его к большему. Он бережно хранил фамильное колье в банке, проверяя его почти каждый месяц. Иногда он приходил к мысли, что пора забрать его, и надеть на прекрасную шейку Мелани, но каждый раз его что-то останавливало. Наверное, он еще не созрел для брака, из их компании только Артур был мужем и отцом, остальные предпочитали свободную жизнь – без жены и детей. Это, конечно же, эгоизм, но так было проще жить. Мария торопила его, но он стремился узнать свою будущую жену, как можно ближе, чтобы потом не осталось белых пятен и сомнений. Тогда Мария приводила следующий аргумент, скоро Мелани надоест ждать и она примет первое же предложение, только вот здесь Мария ошибалась, у Мелани было одно из качеств – терпение, она знала, что ее проверяют и на выносливость, и на постоянство, поэтому ей нужно проявит себя, как можно ярче.

Виктор посмотрел на нее, беря ее ладонь, зажимая между своих ладоней. Она была умна, но никогда не показывала своего ума. Это-то и очаровало Виктора в ней. Девушка превосходно играла на рояле, и ее идеальный слух мог бы передаться их детям, и кто знает, может кто-то из них стал бы великим музыкантом. Так и сложиться у одной его любимицы будет и талант, и потрясающий голос, и харизма, и слава, но в те времена Виктор не мог заглянуть так далеко. Мелани много читала, и с живостью рассказывала истории, порой Виктор гадал, правда, это или авторский вымысел. Она его удивляла, а ее необычные голубые глаза привлекали его.

Всю весну они провели вместе в прогулках, и посещениях музеев и выставок, вечерами ужиная в ресторанах. Виктор мог это себе позволить, впервые за два года его фирма начала давать прибыль, и он уже мог вкладывать не только в оборудование и заработную плату, но и оставлять себе. В мае он купил себе огромную квартиру на Бонд-стрит, которую стал рьяно обставлять, ища для нее интересные вещички, ожидая, что его новое жилище будет полностью соответствовать духу Виктора Хомса. Покупка квартира не станет для него высшем достижением, он хотел дом в Лондоне, а лучше поместье загородом столицы. Итак, Виктор поднимался вверх по лестнице, достигая новые высоты, и, похоже, его мечты стали сбываться.

В мае, когда Мелани поняла, что скоро опять уедет надолго в Швейцарию, решилась на важный шаг – она решилась вверить себя Виктору. Она легко относилась к таким вещам, они лучше узнают друг друга до свадьбы, она поймет хороший ли он любовник, или плохой любовник. Может ей не понравиться, и тогда она оставить мысль об их будущем союзе. В тот май она распаляла его, совсем не понимала, что Виктор другой, и он никогда не делает необдуманных поступков. Когда она поцеловала его, и прошептала на ухо, что мечтает о ночи с ним, он оттолкнул ее, вежливо сказав, что она совсем не понимает, то, что она хочет. Мелани обиделась на него.

– Не нужно делать не обдуманных поступков, – сказал Виктор.

– Ты меня не любишь! – вспылила девушка.

– Да, я испытываю к тебе нежные чувства, но это еще не любовь. Мелани, ты еще слишком юна, – он отошел от нее, не смотря на нее.

– Виктор, я люблю тебя, – прошептала она, он ничего не ответил, лишь только улыбнулся, а потом спустя некоторое время сказал.

– Мне очень жаль, что я не могу ответить тебе тем же, – он сжал ее тоненькие пальцы, когда она снова оказалась рядом с ним.

– Я буду ждать, – прочитал он по ее губам.

– Нужно время, – так же тихо ответил он, Виктор попрощался и ушел.

₪

Ветер шевелил молодую листву, город был опутан воздушной пеной. Все цвело, все радовалось жизни. В это время года, когда не пришла еще летняя жара, и не ушла весенняя прохлада, было какое-то свое очарование. В воздухе летало ощущение любви, сладкий аромат приятно наполнял легкие, даря чувство эйфории. Легкость, вот, что присуще весне, особенно Лондону, иногда неделями лил дождь, докучая обитателем города, но после дождя было так свежо, что лужи и сырой тротуар, казался сущим пустяком, по сравнению с той радостью, что доставалась детям.

Весна всегда была особенной, особенно загородом. Несмотря на обветшавший дом, Аманда была счастлива. Теа беззаботно бегала по изумрудной траве, лазя среди колючих кустарников, прижимая к груди ароматные ветки можжевельника. Она любила, когда приходил Виктор, хоть он и не был девочке родственником, она всегда завала его дядей. Он сажал ее к себе на шею, и водил по лесам и полям, словно этим ритуалом он вспоминал свое детство. Загородом было прекрасно, и Сайман считал, что девочке просто не обходимо, расти на природе. Он защищал ее, когда Аманда отчитывал дочь, считая ее поведение недостойным юной леди. Сайман часто приглашал к себе гостей, особенно родственников жены. Урсула и Артур привозили сына, где маленький Чарли делал первые робкие шаги. Он понимал, что две сестры сблизились, а третья отдалась от них всех. Рамсей старался их померить, но Диана сама не хотела сближения. Почему?

Пока Виктор с детьми играл на малахитовой траве, они вчетвером наблюдали за ними. Аманда улыбалась Артуру, а Урсула, обмахиваясь веером, посылала молнии Сайману. Нет, никто из сестер не помышлял отобрать чужого мужа. Они слушали заливистый смех детей и Виктора.

– Он будет хорошим отцом, – вдруг сказал Сайман, – почему он не жениться?

– Даже не знаю, – вздохнул Артур, – ему уже будет двадцать семь. Я постоянно задаю ему этот вопрос.

– Да, странно это все, – протянул Сайман, – наверное, работа полностью завладела им.

Пока они вчетвером проводили время за дебатами и спорами, он вместе с детьми исследовал местность. С ними он за эту весну обследовал весь лес, однажды они набрели к красивому замку. Виктор вспомнил рисунки, что обнаружил в библиотеке Хомсбери. Это был Аллен-Холл, владение герцогов Кентских, дом, построенный для Элизабет Хомс, еще во второй половине восемнадцатого века. Это была красивая история любви, которую он узнал из сухих записей, как отчетов в дневниках отца Бэсс, и в нежных письмах Аллена Голда. Хомсы не были склоны к романтике, только, наверное, его дед был другим. Генри Голд по приказу короля Георга III поехал в Ирландию, скача по холмистой местности, он набрел на Хомсбери, где встретил четырнадцатилетнюю Элизабет. Они не поженились тогда, но ради нее он выстроил дом, назвав его Бэсси-Хаус, и вернувшись через шесть лет за девушкой, взял ее в жены. Они были счастливы в этом доме, все поражались ее красоте и уму. У знаменитого художника Гейнсборо, он закал ее портрет, который впоследствии нарисовали на эмалированной броши, как знак вечной связывающей любви. Супруги радовались предстоящему рождению ребенка, но все сложилось по-другому. Бэсс умерла при родах, подарив жизнь Аллену. Сраженный горем Генри Голд бросил поместье вместе с сыном, которого воспитали множество учителей и нянек, а дом все стали звать Аллен-Холлом, в честь маленького хозяина. Оставив плотскую жизнь, Генри Голд стал отшельником, он так и не прикоснулся ни к одной женщине, навсегда забыв о любви, похоронив любимую жену, что он ждал шесть лет, он похоронил себя, ради великой любви.