Текст книги "Английский сад. Книга 1. Виктор. "
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
«Лишь бы я не дожила до этого момента», – подумала, закрывая шторки на окне, карета медленно ехала в Антрим, она не выносила быстрой езды.
₪
Март – сентябрь 1901.
По случаю рождения наследника лорд Хомс и его супруга решили дать бал. Каролина долго уговаривала мужа, во-первых, ей хотелось показать, что вековая традиция нарушена, и теперь будет два лорда Хомса, два начальника рода, а во-вторых, она намеревалась блеснуть своей прекрасной формой. Для этого случая у лучшей модистки в Антриме она заказала платье, скроенное по последнему веянию моды. Свою красивую грудь она дополнила фамильным бриллиантовым колье. Это было колье времен королевы Анны, привезенное из Персии одним купцом, и купленное Эдмондом Хомсом для своей жены Анны. Право на это колье он закрепил за их семьей, прописав и его пользование, теперь выходящая замуж девушка за молодого лорда должна была носить это колье, и передать его потом своей невестке. «Ничего оно не достанется будущей жене Виктора, только невеста Руфуса получит его, потому ее я выберу ему сама», – Каролина гладила гладкие крупные бриллианты.
Такова уж была новая мода не надевать ничего дважды на празднества, но это колье стоило, как целое поместье, и, конечно весь местный бомонд завидовал, что у нее есть такая вещь. Ее любимый «S»-образный силуэт еще больше усиливал эффект бриллиантов. Дорогое сочетание зеленого бархата и расписного желтого атласа вытягивало ее фигуру, полупрозрачные рукава заканчивались у самых кончиков пальцев, в кружевных перчатках, а юбка со знаменитым «фру-фру» тихо шелестела, когда она кружила между гостями. Каролина осмотрелась, она была сегодня самой красивой, и непременно, сегодня она соберет тысячу комплимент.
– О, душечка, вы великолепны, – произнесла Нэнси О’Донор, леди Шадол. У Каролины не было близких подруг, а зачем? они ей нужны. Она считала себя образованной леди, из богатой семьи, и она на много выше их всех и по происхождению и по положению в обществе.
– Я всегда знала это, – надменно отвечала она.
Эдвард постоянно находился в обществе мужчин, и он, конечно же, обсуждал дела и политику. Играла музыка, и Каролина предпочла наконец-то развлечься, хочет ее муж этого или нет, но она будет порхать среди гостей, как это делала всегда. Позже, когда гости немного утомились, и стали расходиться по разным комнатам Хомсбери, Каролина решила пройтись самой по дому. Она набрела к двери библиотеки, та была приоткрыта, и оттуда лился приглушенный свет, и плясали две тени на стене коридора. Ее охватило жуткое любопытство, как можно тише она вошла в комнату, и увидела ее мужа с какой-то девицей. Она привыкла к этому, но совсем не ожидала, что его новой игрушкой окажется гувернантка. Интересно давно ли у них это? Ничего, она разберется с ней позже, выставит ее из своего дома, как ее предшественницу, что залезла в постель ее мужа. Каролина не стала закатывать скандал, она медленно вышла.
Пусть делает, что хочет. Скоро она покажет ему себя, и тогда он вряд ли будет рад ей такой. Он привык, что она милая, и мягкая, но после смерти Френсиса в ней проснулась фурия, и теперь она была готова на все пойти, лишь получить свое. Она могла даже продать душу дьяволу, если бы это только было возможно.
Каролина снова оказалась среди гостей, из нее била ключом энергия, ни ее муж, ни его новая любовница не могли остановить ее. Месть все больше захватывала ее. Ей было всего лишь двадцать, когда она вышла замуж за Эдварда. Конечно, она знала, что происходит между мужчиной и женщиной до этого дня, но как оказалось потом, Эдвард не захотел дарить жене настоящее наслаждение, только со своими шлюхами он мог позволить себе все, что угодно. Оно и правильно, потому что настоящая леди не должна показывать свои эмоции, как бы она не была воспитана. Наверное, это было главное правило женщин этой семьи, никогда не показывать обществу свои истинные эмоции. Это фальшь, но зато никто не знает настоящих намерений и чувств. Порой за маской цинизма и отчужденности скрывается нежная душа. Как только это распознать?
₪
В лесу было тихо, лишь только иногда ветер проносился среди деревьев. Солнце в мае палящие, конечно, в полдень стоило остаться дома, но Каролина хотела прокатиться на своей рыжей кобылке. В лесу пахло весенними цветами и сосновыми иголками, что хрустели под копытами, молодые листочки шелестели, и еще пели птахи. Она выехала на поляну, осмотрелась, там стояла лачуга, здесь она никогда не была. С незапамятных времен здесь жили всегда местные ведьмы, как их звали знахарки. Местные жители их не трогали, потому что те знали многие секреты, и лечили порой, то, что не могли вылечить обычные врачи. Сами леди Хомс использовали два рецепта и бережно их хранили, также как рецепт вина из роз.
Каролина спрыгнула с лошади, ветер ласкал приятно лицо, в нос ударил аромат трав и снадобий, она закрыла глаза, блаженно втягивая в себе запах прелой земли:
– А, явилась, наконец, – услышала она скрипучий голос, она обернулась, видя перед собой старуху, – а я все ждала тебя, когда ты придешь.
– Почему меня? – робко спросила она, не понимая о чем она.
– Потому, что двести лет никто не пытался рушить спокойствие этой семьи, а ты это сделала, – старуха замолчала, – пойдем, присядем.
Они сели на поваленное дерево, старуха посмотрела на Каролину, и начала сбивчиво говорить ей что-то:
– Будет у тебя четверо детей, но твои мечты рассыплются одна за другой. Один твой сын станет богатым, другой разрушит здесь все. Я вижу великую судьбу там в другой стране, и его одна сестра будет такой же. Одного ждет все, другого ничего. Все его потомки будут великими, а другие здесь станут безвестными.
– Ты лжешь, – прошипела Каролина, ее лицо стало пунцовым, – все у меня получиться.
– Ты еще вспомнишь этот день, когда получишь весточку от сына, когда у него родиться сын, – старуха встала, – Месть делает нас слабыми, и лишает нас возможности мыслить и думать.
Каролина отвернулась, старухи уже не было рядом с ней, а что если та права, и все сложиться именно так. Нет, ничего этого не будет, потому что она так решила. Она запрыгнула на лошадь и приехала в замок. Сьюзи забрала у нее шляпу и перчатки, подавая ей чашку чая. Эдвард приехал с завода, он сел напротив нее. С момент рождения Руфуса он больше не прикасался к ней. По утрам они вежливо здоровались и вместе завтракали в Цветочной столовой, что находилась в зимнем саду, обедали они чаще всего по отдельности, а вечером он говорил ей спокойно ночи, и каждый шел в свою спальню. Каролина знала, что он спит с их гувернанткой, и делала вид, что ничего этого не знает. С детьми она проводила мало времени. Единственного кого она любила по-настоящему, так это была она сама, месть грела ее сердце.
«Мне нужна дочка, дочке, что я найду хорошего мужа, я буду любить ее и ненавидеть Марию» – эта мысль пришла Каролине, одним октябрьским вечером, когда она вышивала двух котят. «Как мои дети», – прошептала она, гладя ровные крестики. «Скоро я это осуществлю, вот исполниться год Руфусу, и я сделаю это, а для начала избавлюсь от Ипполиты».
₪
Февраль – июль 1902.
Снег бесшумно ложился на землю и подоконники. Каролина, молча, смотрела на медленно падающие снежинки. Она провела кончиками пальцев по губам, смотря на часы. Уже пора. Ее муж сейчас был со своей любовницей, и в эту ночь она была готова к разоблачению. В этот раз она все продумала, так что и тень сомненья не должна на нее упасть. Она все продумала, все будет выглядеть, как случайность, в этот раз в отличие от прошлого она идеально сыграет свою роль.
В тот раз, два года тому назад, она показала себя полной идиоткой, особой не умеющей держать себя в руках. Каролина чуть не выставила себя в дурном свете, и скандал мог бы испортить репутацию ее мужа. В тот день она накинулась на него при всех, и все что ему пришлось сделать, так это холодно ответить ей, поставить на место, и почти унизить в глазах гостей. Ему пришлось выгнать свою любовницу из дому, иначе скандал дошел бы до самого Антрима, а там и до Дублина. Она до сих пор не могла забыть, как он пришел к ней. Эдвард был похож на мальчишку, у которого забрали любимую игрушку. С глазами полными гнева, он впервые за пять лет их брака поднял на нее руку. После этого случая он не посещал больше ее спальню, и стал ходить в бордели в Антриме. Там знали его все, Эдвард был готов отвалить круглую сумму за новенькую проститутку и просадить деньги за карточным столом. Каролина не мола осуждать его, лишь потому, что она его не любила, но честь и долг для него гораздо больше значило, чем его собственное удовольствие. Она смотрел на это все сквозь пальцы, но сейчас ей была необходима одна ночь со своим мужем.
Каролина все продумала. Утром она зашла вместе с Руфусом, чтобы показать мужу первые шаги сына. Она специально оставила свою записную книжку, где она записывала свои дела на день. Эдвард и Каролина долго умилялись над сыном, а потом вместе вышли из его спальни. Теперь настало время выгнать Ипполиту из дому.
Она тихо открыла дверь, и замерла. Его любовница стояла на четвереньках, а ее муж был сзади нее, с ней он себе такого не позволял. Она театрально ахнула, отрепетировано что-то пробормотала, но все же это было не то, что она ожидала.
– Каролина… – Эдвард оттолкнул от себя Ипполиту.
– Я… я оставила здесь свою книгу… мне просто она… мне была нужна, – сбивчиво стала говорить Каролина. Она быстро взяла ее с дубового стола, прижимая груди, и бросилась к двери. В этом спектакле она отвела себе роль жертвы. Эдвард кинулась к ней, преграждая путь рукой.
– Прости меня, я…
– Все хорошо, – ответила она, и ушла. Внутри нее все ликовало, всю ночь его будет мучить чувство вины перед ней.
Утром она завтракала в Цветочной столовой, когда пришел Эдвард. Каролина напудрила сильно лицо, чтобы показать, что всю ночь не спала.
– Какое чудесное утро, – проговорила она, он нежно поцеловал ее в щеку, прежде чем сесть напротив нее.
– Прости меня за весь этот ужас. Я не должен был разводить весь этот блуд. Я не думал, что это вас оскорбит.
– Все хорошо, – она мило улыбнулась.
– Каролина, я выгоню ее…
– Все прекрасно, – она сжала его пальцы, поднялась, мягко смотря в его глаза, расправила юбку и ушла.
Вечером она наблюдала за тем, как Ипполита уезжает. Каролина знала, каких усилий это стоило Эдварду, у него была все-таки железная воля, но иногда его одолевали пороки, которые были все же сильнее его, и которые победят его когда-нибудь.
На следующий день Каролина послала Сьюзи за возбуждающим порошком. Сьюзи безоглядно служила своей госпоже, совсем не задумываясь о последствиях, может быть она хотела отравить господина. Сама она не претендовала на роль подстилки хозяина. Кто захочет маленькую девушку, крючковатым носом и полными губами, и кривыми зубами? Поэтому она предпочитала служить своей госпоже. Сьюзи достала у местной знахарки мешочек с возбуждающим порошком, в ужин, подсыпая его в вино милорда.
После того, как ушли услуги, Эдвард многообещающе посмотрел на нее, она ощутила возбуждение. Так вот что испытывают шлюхи. Он молниеносно кинулся к ней, отбрасывая стул в сторону.
– Дьявол тебя подери, но сегодня ты будешь со мной, – он скинул скатерть со стола, сажая Каролину на стол.
Эдвард заворачивал ее юбки вверх, обнажая больше тела, его пальцы грубо скользили по ее телу. Она стерпит это все ради них, ей придется это сделать. Она не испытывала никого желания, но Эдвард все равно овладевал ею, она тихо стонала от боли, а ему казалось от страсти. Все было, как в самой смелой фантазии.
Он отошел от нее, застегивая брюки, Каролина сползла со стола, надеясь, что это даст свои результаты. Возможно, сегодня она посеяла всходы своего безоблачного будущего.
Через три недели она поняла, что беременна, Эдвард воспринял все это спокойно, все, что ему осталось молить Бога, чтобы это была дочь.
₪
Растирая в руках травинки, Виктор вдыхал их особый аромат. Он на всю жизнь запомнит не забываемый аромат ирландской земли, ветер приятно ласкал лицо, легонько волнуя высокую траву. Он любил убегать из дому, скрываясь от всех, чтобы иметь возможность побыть с собой. Он убегал в поле и там предавался мечтам.
Лес, поле, озеро были ему роднее, нежели родной дом. Мать его не любила, отец возлагал на него свои надежды, но уже сейчас Виктор понимал, что он не такой, как все. У него был хваткий ум, превосходная память, и он умел руководить, а еще он был легкомысленным романтиком, гоняющимся, как за призраком, за своей мечтой.
Сегодня он не взял с собой Марию, считая, что ему нужно время побыть наедине со своими мыслями. Ему было шесть с половиной, и он считал себя взрослым, готовым нести ответственность за себя и за других. Уже тогда начались первые распри между ним и братом. Отец постоянно навязывал ему общество Руфуса, а мать постоянно ругала, если Руфус на своем птичьем языке жаловался на брата. Виктор знал, что пока Каролина и Руфус одни, она внушает ему о том, какой он гадкий, какие они с Марией плохие, что от них можно ждать только одни не приятности. Если Руфус что-то свершит, то обязательно за это достанется ему, и неважно виноват Виктор в этом или нет. В одну из таких ссор, Виктор зло сказал всем:
– Я ненавижу вас всех! – и выбежал из большой гостиной. Когда отец его нашел, то стал объяснять, что надо признавать свои ошибки, на что Виктор ответил, – я уеду отсюда когда-нибудь, уеду навсегда и не вернусь!
– Ты мой наследник, и ты останешься здесь! – вскипел Эдвард.
– Нет!
Виктор вновь вдохнул запах прелой земли и растертой травы, ветер откуда-то приносил пряные нотки, и мальчик втягивал их в легкие. Он встал с земли, отряхивая травинки с брюк и рубахи, и пошел на запах. Он добрел до старой лачуги, зная, что здесь живет местная ведьма. Он не верил во все эти истории связанные с магией, в прогрессивный век, когда мир обрастает телефонными и электрическими проводами, это было не возможно. Он до сих пор не мог забыть тот восторг, когда отец возил его в Антрим, когда в город привезли кино, и не важно, что оно было немое и не цветное, главное, что это настоящие чудо, одно из достижений человечества.
Из лачуги вышла старуха в простом саржевом платье, она была не так уж и безобразна, как рассказывали все, обычная пожилая женщина, которая в молодости была очень красива. Она не сразу заметила его, а когда увидала, то широко улыбнулась и помахала ему рукой. Он подошел к ней, ни капли не боясь, она всего лишь знахарка, а не какая-нибудь ведьма из темного Средневековья.
– Как тебя зовут? – спросил Виктор.
– Розалин, – ответила она, – а тебя Виктор, я знала, что ты придешь.
– Почему? – невинно поинтересовался он.
– Над тобой сияют звезды, – просто сказала она, и в тоже время загадочно.
– А чем пахнет? – он втянул себя еще раз пряный аромат.
– Делаю настой от кашля, – она развешивала на солнце листья березы, клена и багульника.
– Зачем? – вновь спросил мальчик.
– Это лучше, чем лечить докторскими пилюлями, – Розалин присела на маленькую скамью, и стала перебирать корни одуванчика.
– А ты научишь меня? – старуха улыбнулась, Виктор щурился от ярко солнца, и тоже улыбался.
– Только для этого тебе придется выучить название всех трав, и узнавать их чуть ли не закрытыми глазами.
– О, я выучу их все, я хочу лечить людей.
Розалин в отличие от его собственной матери знала, что в сердце мальчика зияла открытая рана. Ему было всего четыре, когда умер его дед. Уже тогда все замечали, как они похожи и внешне и духовно, они были очень близки. Дезмонд Хомс поранился на охоте, и умер от заражения крови, не успев промыть рану, он был совсем молодым, и для Виктора это стало ударом.
– Похвально, ну, что ж, найди дома все книжки с травами и начни учить, а потом будешь искать их в поле.
В то лето Виктора легко было застать за изучением трав по книжкам. Его никто не понимал, кроме Марии, которая знала, что может быть так, осуществиться его мечта.
₪
Октябрь 1902.
В конце октября появилась на свет Анна Харриет Хомс. Эдвард был этому рад, лучше девчонка, нежели еще один парень, девчонку можно выгодно отдать замуж. Как же он ненавидел Каролину, и в тот день он поклялся себе, что больше не прикоснется к ней. Для этого он снова станет постоянным посетителем борделей, а лучше заведет себе содержанку и поселит в Антриме свою содержанку. Так больше не может продолжаться.
Его жена – ведьма, хотя он это давно знал, любая жена из их семьи станет однажды такой. Его мать выразила по этому поводу свое недовольство, но все же чему-то она была рада, что это была девочка. Но все же Фелисите по-своему ненавидела невестку. Когда-то ее выбрал Дезмонд для своего сына, и она согласилась, только позже поняла, что Каролина всегда будет ставить свои цели превыше целей семьи.
Еще она видела, как она сталкивала ее внуков. Руфус и Виктор много и часто ссорились. Виктор всегда знал, чтобы не произошло виноватым, будет только он, и Каролина умело на этом играла. Мария просто стала в себе замыкаться, после рождения Анны, единственный кто ее понимал Виктор. Сам же Виктор закрывался в своей комнате с книгами и учил, также он собирал гербарий, зная название каждой травинки.
– Эдвард, Виктора нужно отдать в пансионат, ему нужно нормальное образование, – твердила Фелисите, – и води его с собой на заводы, когда он будет дома. И Марию, когда подрастет, тоже отправляй в пансион.
– Да, мама я уже думал об этом, – ответил он, как примерный сын, – мы с Тревором об этом много говорили. Он тоже хочет отдать своего Артура.
– Это правильно, они друзья, и потом, я знаю, что Тревор тоже жалуется на сына, их нужно встряхнуть, – согласилась леди Хомс.
– Да, ему нужно получить превосходное образование, времена меняются, мама, – Эдвард расстегнул одну из пуговок на рубашке.
– Да, ты прав, сын мой. И еще приструнив Каролину, ты получишь настоящую свободу. Тебе давно пора указать ей на ее место, – Фелисите встала, подходя к окну.
– Я не могу, она… она, словно околдовала меня, – Эдвард не мог ничего с этим поделать, он понимал, что она ссорит его сыновей, что выставляет Виктора не в лучшем свете, но ничего с этим не мог поделать. Она так сильно завладела его умом, что он ненавидел ее до любви. Иногда у него возникала жгучее желание придушить ее, а временами затащить к себе в постель.
– Ты должен! Иначе, ты поможешь ей разрушить все, то, что наша семья создавала веками. Подумай об этом! – Фелисите направилась к двери, она еще раз окинула кабинет. Теперь спустя столько лет она поняла, что любила своего мужа, пускай она была часто холодна с ним, но она любила его, и он знал об этом, ведь когда он умирал, сказал ей:
– Я ведь знаю, что ты любишь меня, и тебя люблю, дорогая. Прости, что не говорил тебе, – и он умер.
С того дня она поняла, как коротка жизнь, и, наверное, у ее внука все сложиться по-другому. «Ведь мы сами кузнецы своего счастья», – подумала Фелисите, когда вновь покидала Хомсбери.
₪
Весна – лето 1903.
Виктора и Артура отправили в закрытый пансион не далеко от Дублина. Виктор был рад покинуть Хомсбери, только не хотелось расставаться с его любимым лесом, хорошо знакомым ароматом ирландских трав, и его любимой сестрой Марией. Всю дорогу они с Артуром молчали, каждый по своему прощался со своим беззаботным детством, теперь им, наконец, придется стать взрослее.
Они вышли из экипажа на маленький дворик, засаженный простыми бархатцами. Их встретила маленькая женщина в строгом темно-синем костюме, в белой блузке с красивым жабо, они не уверено подошли к ней.
– Добрый день, я мисс О’Ди, – начала она, – а вы, как я понимаю мистер Хомс и мистер Йорк?
– Да, – ответили они хором.
– Прекрасно, следуйте за мной, я покажу вам здание и ваши комнаты.
Они зашли в маленькую приемную, и оказались во внутреннем дворике, слева располагалась маленькая часовня, справа трехэтажное здание с большими окнами, а прямо пред ними строение с частыми окнами.
– Каждое утро мы ходим на мессу, днем занятия, а вечером все занимаются своими делами.
Они вошли в Дом, в небольшом холле сидела пожилая женщина – комендант, суетились мальчики разных возвратов. Самому младшему было семь, самому – старшему восемнадцать. Мисс О’Ди взяли ключи от их спальни, они поднялись на третий этаж, где им была отведена маленькая комнатка.
В тот день их тепло приняли остальные воспитанники. Виктор легко находил общий язык со всеми, да и Артур легко сходился с людьми. Они оба не кичились своим происхождением и богатствами своих родителей, и эта скромность нравилась остальным. Участвовали во всех общих проказах, и все удивлялись сдержанностью и преданностью двух новых мальчиков. Виктор не мог забыть тот аромат трав, что прислала ему Мария, каждый вечер он забирался под одеяло и вдыхал далекий аромат Хомсбери. Но здесь в пансионе «Терновник», он нашел новых друзей.
Первый кого заметил Виктор среди всех, был Джерад Брауд, тому нужна была помощь с математикой, и мальчик согласился ему помочь, он никогда не требовал ничего взамен, но Джерад предложил ему взаимопомощь, например, написать сочинение, или написать рецензию на книгу. Второй кто присоединился к ним с Артуром, стал Гарольд Рон, он любил переводить тексты, особенно латынь, и все трое этим пользовались.
– Виктор, – позвал его Джерад Брауд, сын дублинского банкира, – ты сделал арифметику, тут столько цифр.
Они сидели в комнате для выполнения уроков, что они не гласно звали Мучильней, строгие учителя следили, чтобы ученики из более старших классов не помогали ученикам младшим.
– Да, посчитал, – все удивлялись быстроте его счета, – а ты сделал сочинение?
– М-да, – ответил Гарольд Рон.
– Кто сделал ботанику? – спросил Маркус Сириус.
– Я, – прошептал громко Виктор.
– И когда ты все успеваешь! – возмутился, тихо смеясь Джерад.
– Ты, что забыл Виктор ведьмак, он все знает о травах, – произнес Артур, все спрятали смешки.
– Тихо! – они все замолчали, когда услышали голос миссис Шин. Эта старая дева всегда была строгая, никогда не прощающая ошибок.
Пролетали дни за учениями, и проказами, за праздниками и не скучными вечерами, поэтому не хотелось возвращаться в Хомсбери к родителям.
– Я буду врачом, – впервые сказал это Виктор, они с друзьями сидели во внутреннем дворике на скамейке перед церковью.
– Твой же отец промышленник, – возразил Гарольд, он был тощим с бледным лицом, на котором сияли черные глаза, оттененные такими же темными кудрявыми волосами.
– Ну, и что пусть Руфус занимается всем этим, – пылко ответил Виктор.
– Я тоже хочу быть врачом, – вторил ему Артур.
– О, рябят, прям клуб врачей, – Джерад был же напротив низкорослым с пухлыми щеками, янтарными узкими глазами, и непослушными каштановыми волосами.
– Ты хочешь стать врачом? – спросили остальные хором.
– Да.
В воскресенье, когда им было разрешено выйти за пределы «Терновника», они набрели на большой камень, где высекли свою клятву обязательно стать врачами. Виктор знал, что когда-нибудь в его жизни будет все по-другому. Он учил языки и увлекался все больше биологией, он читал все научные статьи, которые выходили, не смотря на то, что не всегда понимал о чем они, и, не смотря на то, что многие из них осуждало консервативное общество или церковь. Виктор и его друзья восхищались Дарвином и его теориями, они, как губки впитывали все новое в себя. Потому что, именно они были двигателями будущего страны, они творцы, и им доведется пережить весь триумф и всю трагедию двадцатого века.
Пансион еще больше отдалил Виктора от семьи, и еще больше дал ему право верить, что может быть он действительно «освещен звездами», и тогда он станет тем, кем хотел быть, в этом он еще больше убедился, когда получил письмо от Марии:
Дорогой братик,
Жизнь в Хомсбери без тебя стала серой и пресной. Мама постоянно кричит на меня, я жду не дождусь, когда тоже уехал в пансион, подальше отсюда. Вчера Руфус разбил старинную вазу, что стоит в папином кабинете, и, конечно же, она обвинила в этом меня, назвав глупой девчонкой. Я не могла плакать.
А на днях, я слышала, как она внушала Руфусу, что лишит тебя всего когда-нибудь, и что он получит все, а меня обещала глупой Анне отдать замуж за самодура. Она сошла с ума, братик.Это ужасно.
Я очень рада, что у тебя там все получается, но жизнь здесь не выносима. Пиши мне чаще.
Твоя любимая сестра Мария.
Он еще больше укрепился в мысли, что мать его не любит, а отец не хочет поддержать его, чтобы не ссориться с женой. Все было слишком запутано.
– Виктор, ты спишь? – спросил Артур, как-то ночью.
– Нет…
– Ты скучаешь по дому? – Артур скучал только по отцу и своему дому.
– Нет, я не хочу домой, – зло прошептал он.
– Я тебя понимаю, – ответил подбадривающим голосом Артур.
– Только Мария и аромат трав меня зовут, – странные пожелания для семилетнего мальчика.
В ту ночь он уснул, с ужасом ожидая, что завтра он покинет это волшебное место, а через несколько дней окажется дома, там, где он не хочет быть.
Ах, милый дом, ах, какой же ты чужой…
₪
Январь – май 1904.
О, счастье! Она вырвалась из дома, как же она была рада этому. Ей уже было семь лет, но она давно в глубине души считала себя взрослее. Ее радость не сникла даже тогда, когда она поняла, что приехала в закрытую строгую школу. «Лучше здесь, чем дома», – думала она, каждый раз смотря на закат. Дом в последние месяцы, казался адом, особенно после того, как его покинул Виктор. Мария даже временами завидовала ему, но каждый раз признавала, что она совсем не права.
Прошлая весна была мрачной для нее. С новым днем она все больше осознавала, что Каролина, ее собственная мать, просто ненавидит ее. Руфус, избалованный мальчишка, делал всегда то, что хотел, и как-то вырвавшись из-под присмотра, он побежал в лес, Мария догнала его, но он, упал и растянул ногу. Мать обвинила ее в том, что она сама его там увела, и из-за ее глупости он и упал, как же зла была тогда Мария. Она зло посмотрела на мать, с гневом произнося:
– Я ненавижу тебя, – она впервые проявила темные стороны своего характера, показывая себя не с лучшей стороны. Каролина с того же дня начала внушать мужу, что Марию нужно держать в строгости. Тогда-то впервые ее муж и занял ее сторону, Каролина только ощущала вкус своего будущего триумфа, так совсем скоро ее муж увидит все темные стороны их старших детей.
Фелисите видела, как она замкнулась в себе, Мария открытая всегда жизнерадостная девочка, предпочла держать все свои эмоции внутри себя, даже не пытаясь их, выпусти наружу. При встречах на вопрос, как у тебя дела, Мария просто мило улыбалась, и отвечала, нормально. Фелисите говорила об этом сыну, но сын, словно не слышал ее, мотивируя все тем, что Марию давно пора поставить на место. Знал бы Эдвард, что в будущем взбалмошность станет основной чертой девушек семьи Хомс, и никто это не будет считать скверной чертой, а наоборот будет называть это – непрошибаемостью.
Марию охватил восторг, когда из окон их комнаты она увидела экипаж, увидев, что на лето приехал Виктор. Ну, наконец-то, кроме вечно ноющего Руфуса, с ней будет жить ее любимый братик, она больше не могла выносить его общество, как он ломал ее фарфоровых кукол и в этом обвиняли ее, как он раскидывал ее вещи и ее называли неряхой.
– Виктор, – крикнула она в распахнутое окно, – О, Виктор, – она выпрыгнула из окна, не боясь сломать ногу или руку, – Виктор, – она с визгом кинулась к нему, не слыша упреков их гувернантки миссис Кедр.
– Мария, как я рад, – он обнял ее.
В то лето они, как оголтелые носились по полям и лесам, бегали на их любимое озеро. Плавали, не боясь утонуть, и допоздна сидели на песчаным берегу, заросшим камышами, смотря на небо, вдыхая аромат костра и тины. То лето было волшебным, как и любое другое лето в Ирландии. Они навсегда запомнили ароматы их детства, их земли, и ее даров. По ночам они вдвоем сбегали в поле, где рос их любимый вековой дуб, они забирались на него в их домик, построенный кем-то еще до них, и часами изучали звезды, не умолкая, рассказывая друг другу истории из прочитанных книжек. Днем бегали, и зеленая трава ласкала их обнаженные ноги, зная, что их будут ругать за израненные и грязные ноги. Но их мало, что могло остановить, лишь только заканчивали сыпать на них упреками, они сразу же переглядывались, и весело смеясь, снова бежали по просторным комнатам на улицу. Когда лили дожди, они забирались в одну из заброшенных комнат, и там читали книжки, а если дождь настигал их в пути, то их домик на старом дубе всегда ждал их.
Но все это осталось там, а сейчас она была здесь вдали от дома и от Виктора. Она пачками отправляла ему письма, видя не одобряющие взгляды строгих мистрис. Как-то мисс Эшбун отчитала ее за то, что слишком тесная у нее связь с братом, но саму Марию это не волновало. Она скучала и радовалась. Здесь у нее появились подруги, но не одну из них она не могла приблизить больше чем брата. Самой близкой из них стала Нэнси Шеболд, ее отец был торговцем, у него была крупная торговая компания, но она не была леди, какой была Мария. Нэнси тоненькая девочка, с русыми волосами и грустными голубыми глазами, отличалась на фоне Марии, рыжеволосой красавицы, с холодным сдержанным взглядом. Подружились они в тот момент, когда взбалмошная Мария убежала, карабкаясь по дереву за пределы школы, чтобы сбегать на реку, и ее отсутствие заметили. Нэнси решила помочь новенькой, она была такой же птичкой запертой в клетке, и сказала, что та больна. Так они и подружились.
Ее отец постоянно получал письма от воспитательниц о проделках Марии. То она сбежит, то лазает по дереву, как мальчишка, то поет, какие-то вульгарные песенки на французском, то грустит перед окном, притворяясь больной. Однажды он даже приехал к ней, она вышла к нему с гордо поднятой головой, в ее глазах была, как всегда уравновешенность. Он стоял и смотрел на нее, видя в ней царственность. Эдвард оглядел с ног до головы дочь, и понял, если он ее не сломает за несколько лет, то она никогда не будет слушать его.
– Мария, – начал он, – я удручен твоим поведением. Вот Руфус и Анна…
– Ангелы, да? – огрызнулась она, – а мы с Виктором, кто?
– Мария, ты не права, ты должна образумиться, повзрослеть, наконец, ты же леди Хомс, – он сел на скамью, она продолжала стоять, не смотря на него.
– Да, я леди Хомс, – она замолчала, все же в ней ничего не было от Каролины, подумал Эдвард. Сильная и несгибаемая, вот она какая.
– Мария, леди должна вести себя пристойно, – снова начал он.
– Я каждый день слышу это, – она закрыла ладонями уши.
– Что ж, я поеду, и попрошу тебя вести хорошо, – Эдвард поцеловал ее в лоб, и ушел, она смотрела ему в след, и ненавидела его и мать.
