Текст книги "Английский сад. 2. Тернистая дорога"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
– Я тоже, – пробормотала девушка. Шон поставил на покрывало свежие круассаны с джемом, сэндвичи с домашнем сыром и тарелку вишен, не успевших помяться за время их пути.
– Вам нужно больше отдыхать, – вдруг сказал он, Энди лишь улыбнулась на это.
– Мой отец так не думает, – нашлась все же она.
– Почему? – Она приподняла бровь, – хотя я вас понимаю. Мой отец тоже считает, что я должен делать деньги ради семьи, а я ненавижу это.
– О, нет… – Энди поджала губу, – мне нравится моя работа, правда. Я всегда мечтала заниматься медициной. Мне было шесть, когда мы с мамой и братом катались на лошадях, она находилась на восьмом месяце, упав с лошади. В общем, я помогла отцу оперировать свою мать.
– Вашего брата никогда не интересовал реальный мир, – произнес Шон, ложась на покрывало, – я тоже пишу. Слышали Эндрю Норманна?
– О, да, – он заметил не поддельный восторг в ее зеленых глазах, – я читала пару ваших романов. Мне нравится психологизм.
– Но мой отец, считает, что такая бездарность, как я не может создавать хоть что-либо. Я даже бизнесом по его мнению не могу заниматься, – Шон тяжело вздохнул, смотря на Энди из-под опущенных век.
– Даже так, – пролепетала она, слегка склоняясь над ним, задерживая взгляд на его подбородке и полных губах, – мой отец всегда боялся быть похожим на своего опекуна сэра Эдварда Хомса. Отец никогда не давил на меня.
– И на меня тоже, пока три года назад не умер мой брат Себастьян, он утонул в озере. Глупая смерть, – Шон оторвал голову от покрывала, замечая странный взгляд Энди, – Я и на войну ушел, чтобы доказать, что я хоть на что-то годен.
– И вы там были, – Энди прикусила губу, – чертова война, она столько у нас всех отняла.
– Мы все что-то теряем, леди Энди, – он снова закрыл глаза, ощущая ее волшебную близость.
– Энди, – поправила она его, – просто Энди.
– Сколько вам лет, дорогая? – в его голосе звучали отеческие нотки.
– Двадцать один, – Энди от волнения сплетала пальцы на коленях.
– Вы молоды, а мне в мне через месяц исполниться тридцать три, – в этой фразе она услышала боль и разочарование.
– Вы не стары, – парировала девушка.
– Я был женат когда-то, – Энди отвернулась от него, – она умерла два года назад, оставив мне дочь Аврору. Я думал, я любил Киру, а она жестоко меня предала, изменив мне с моим братом. Вы не представляет, что я пережил.
– Сколько лет вашей дочери? – этот вопрос прозвучал слишком робко.
– Семь, – у Энди широко распахнулись глаза, а была потрясена своим открытием, поэтому-то он и ушел на войну, потому что любимая женщина вероломна его обманула. Энди изменила позу, садясь по удобней, но при этом склоняясь к Шону. Она уже влюблялась в него, у него спирало дыхание, она не могла ничего сказать ему умного, у нее просто пропадал дар речи, ее сердце охватывала такая щемящая боль и жалость к нему, что хотелось поцеловать каждую черточку его лица. – Мне легко с вами леди Энди, я не ожидал этого.
– Зовите меня Энди, и можно без вы, я еще слишком молода, – сказала она важным тоном.
– Конечно, Энди. Тогда зови меня Шоном, – он открыл глаза, увидев ее милое лицо. Энди, безусловно, красавица, в ней было столько волшебства и жизнерадостности, это невольно приковывало его к себе. Он схватил ее за руку, притягивая к себе целуя в губы.
– Мне, кажется, я теряю голову, – прошептала она ему в губы.
– Нам пора обратно.
Обратно они ехали молча, стараясь ничего не говорить, чтобы не разрушить эту особую магию сегодняшнего дня. Энди странно улыбалась, что порой она думала, смотрящим на нее людям прейдет мысль в голову, что она дурочка. Счастье переполняло ее, выплескиваясь через край, но проснувшаяся в ней леди вновь просила ее придержать все свои чувства, не выпускать их все наружу. Недалеко от нее дома, Шон поравнялся с ней лошадьми, останавливая ее за руку.
– Завтра у тебя выходной, – как он мог запомнить то, что она говорила вскользь. Энди прищурив глаза от яркого солнца, радовалась, что он не видит ее глаз, – ты умеешь рыбачить?
– Умею. Я часто рыбачила с дядей Виктором когда-то.
– Тогда завтра я заеду за тобой в шесть утра. Встанешь? – в его коротком вопросе она услышала подковырку.
– Еще как, что ж, – она ударила кобылу по бокам, пустившись галопом. Что за девчонка, что за огонь?
Энди ждала утра с нетерпением в сердце. Вечером она легла спать пораньше, чтобы легко встать утром, утром проснувшись рано, проглотив завтрак, но аккуратно одевшись, вышла на улицу ждать Шона. Он приехал во время, на повозке запряженной его кобылой. Энди поздоровалась с ним, запрыгивая в его телегу. Они снова ехали молча, Шон решил дать ей возможность поспать немного, а сам только и думал, как его влечет к ней безумно. Она была слишком невинна для этого жестокого мира, в котором он жил, слишком много тайн и лжи опутывали, как тончайшая, но прочная паутина. Нет, Энди чересчур целомудренна, но ее природное обаяние побеждало в его разуме все. И вот только третий день их знакомства, а он, взрослый мужчина, увлекся, как зеленый школьник самой красивой девочкой в школе. Они приехали к реке, протекавшей по нескольким владениям. Энди вспомнила как несколько лет назад, они с Виктором и Сайманом рыбачили в этих краях, подъезжая она сразу же заметила их камень, заросший мягким болотным мхом. Она часто сидела с удочкой на нем, словно смотря на всех с высока.
Шон остановил повозку, девушка собралась спрыгнуть сама, но Шон сам схватил ее за талию, опуская на мелкую гальку, похожую на песок. Он не надолго задержал ее в своих объятьях, когда она подняла на него свои затуманенные зеленые глаза, у него перехватило дыхание, все тело напряглось. Шон повинуясь желаниям, наклонился и поцеловал ее. Сегодня это был не краткий поцелуй, а ласка истомившегося любовника по своей возлюбленной. Энди обняла его за шею, голова кружилась, разум наполнялся туманом. Через несколько блаженных минут он оторвался от нее. Энди снова показала свою милую улыбку, схватившись за удочку.
Погода для рыбалки сегодня была что надо, солнце еще оставалось за лесом, пряча свои палящие лучи. Уже раскрылись водяные лилии и нимфеи, птицы еще не нашедшие себе пару начали трели, нарушая это безмятежное безмолвие. Шон все пытался понять что же чувствует Энди, она не испытывала стыда, как Кира, когда он впервые так страстно поцеловал ее. Энди наоборот оставалась невозмутимой и спокойной, каковой была всегда. Неожиданно девушка бросила удочку, набирая пригоршню воды, брызгая на него. «Ах, ты дерзкая девчонка!» – подумал он, кидая воду в ответ. Она подбежала к нему ближе, чтобы сильнее обрызгать, но поскользнулась на гладком камне выпиравшем из песка, хватаясь за Шона, и сваливая его вместе с собой в воду. Вода была прохладная, уж точно не для купаний, они запутались в водорослях и кувшинках.
Шон вытащил Энди из воды, она стучала зубами от холода. Что же сделать, чтобы ее согреть, и не возбудить себя? Шон расстегнул ее клетчатую рубашку, скидывая ее на траву, потом стянул ее брюки, обнаружив на ней синий закрытый купальник. Как же она была красива, как девушка с американской картинки, выпускаемой для поднятие мужского духа. Он завернул ее в покрывало, чтобы избежать искушения, его плоть быстро отозвалась на это великолепное тело русалки. Он пропал…
– Что будешь делать? – строго спросил он, гася в себе желание, кинуть ее на траву и заняться с ней любовью. У девушки в ее возрасте, наверняка, уже кто-то был.
– Отвези меня домой, я войду в рубашке через черный вход, – дорога до Грин-Хилла вновь была полна молчания.
– Когда у тебя выходной? – спросил он.
– Через шесть дней, – он удивленно покачал головой, бормоча, что это жутко много, – но последний короткий день, только до пяти.
– Ну, что ж до скорого, – Энди ничего не говоря кинулась к дому.
Все шесть дней она гадала, что же будет дальше. Она младшего его, она не искушенная для него, и конечно, не подходила ему во всем. Шон вряд ли продолжит это знакомство, зачем она ему нужна? На работе она снова превратилась в сдержанную леди, наблюдающую за всем происходящим издалека, ждущей благоприятной погоды, чтоб поговорить с Грейс о ее графике на лето и отпуске. Сдав все отчеты, Энди спокойно пошла домой, за ней должна была приехать машина Хомсов, отвезти ее домой. У госпиталя стоял Шон, опираясь непринужденно на свой блестящий «роллс-ройс». Он встретил ее, целуя руку.
– Энди, ты смотрела «Почтальон всегда звонит дважды»?
– Нет, честно у меня нет времени на кино.
– Тогда пошли.
«Вот и начался наш роман», – подумала Энди. Теперь все ее выходные принадлежали только ему. Они часто скакали на лошадях, ходили на рыбалку, гуляли часами по городу, открывая друг другу души, распахивая все двери настежь. Луна и солнце, звезды и ветра померкли в одночасье. Любовь настигла их, накрыв с головой. Но те кто бросает вызов, всегда принимают его последствия, и Шон это знал, ради Энди придется пожертвовать всем, ибо без нее жизнь, превратится в жалкое подобие жизни.
₪
– Мистер Фейршоу, – в темных волосах мужчины уже поблескивала седина, но это все равно делало его неотразимым. Он поцеловал руку Вере, поднимая на нее свои серые поблекшие глаза, – рада вас видеть.
Он станет хорошей партией для Елены, война потрепала его состояние, но все же человек, удержавшийся в кризис, сможет легко восстановить свое состояние. Квентин Фейршоу когда-то был женат, но говорят жена утонула в фамильном поместье много лет тому назад. Безусловно, хорошая партия для Елены. Ей нужен тот человек, который будет ее обуздывать, рубить на корню ее честолюбивые планы, готовые обернуться крахом. Елене девятнадцать, а она совсем не думает о своем будущем, строит какие-то непонятные планы, думая, что карьера спасет ее, обезопасит от посягательств мужчин.
– А вот и она, – Вера изобразила улыбку, а сама была готова убить дочь. Во что она вырядилась? Это дурацкое кремовое платье, эти туфли, этот макияж, который не производил никого впечатления, – это моя дочь Елена.
– Я Квентин Фейршоу, – Елена вежливо протянула рук для поцелуя.
– Очень приятно. Прости, мама, но я не надолго, меня ждут Энди и Джулия. Мы и так редко видимся, – Вера стиснула зубы. Неблагодарная девчонка! Вера подошла к дочери, чтобы сказать ей пару фраз.
– Ты останешься, я забочусь о тебе, – процедила Вера.
– Нет, мама, не о обо мне, – Елена пожала плечами, – я не товар, чтобы показывать меня, я свободная, как ветер.
– Это глупость!
– Нет, это так. Прости, но мне пора, – она вышла на улицу.
Сколько их было таких, как этот Фейршоу. Четверо. И всех четверых она отвергала. Вера всерьез решила устроить ее жизнь, честно такая опека матери уже порядком ей начала надоедать. Елену не интересовали такие заманчивые предложения. Но не хотела она купаться в славе и достатке, она всегда мечтала о свободе, считая брак тюрьмой для женщины. Можно просто встречаться с мужчинами, рожать от них детей, но не заключать с ними официальных договоров. Елена шагала по улицам Лондона, совсем не спеша на встречу. Джулия, как всегда будет, не закрывая рта, говорить о своем Джордже, а Энди, загадочно опуская глаза, почти ничего не рассказывала о своем Шоне. Порядком это уже надоело.
– Елена, – кто-то окликнул ее, она обернулась, к ней шел Том Саттон, – здравствуйте, Елена.
– Добрый день, Том, – она потупила взгляд, потом подняла на него лицо. Его голубые глаза приветливо смотрели на нее. Последний раз они виделись на свадьбе Джулии. О, как давно это было.
– Как у вас дела? – она понимала, он пожирает ее глазами, а может после очередного маминого жениха ей так кажется.
– Хорошо. Иду навстречу с подругами, – ответила Елена, впервые она видела его другими глазами.
Тогда передавайте привет, – и они разошлись по разным сторонам.
На день рожденье Джорджа они снова увиделись. Празднество было скромным, подавали скромные закуски с розовым вином, вместо шумного застолья именинник решил устроить легкий фуршет. Сад Хомсов всегда был насыщен ароматами, кружащими голову. Яркие и мягкие краски рябили перед глазами. Георгины величественно возвышались над остальным садом, подавляя своей красотой нежные розы. Вечером, когда начало темнеть зажглись фонари, плавно полился свет, проливаясь на самые видные местечки сада. В укромных же местечках можно было остаться наедине и погрустить. Елена, обвернувшись в шаль, нашла место, где можно было полюбоваться красным маревом, впитать в себя последние крохи солнечной ласки.
– Красиво, правда? – услышала она. Это пришел Том.
– Да, – выдохнула она, – красиво, – он сел совсем рядом с ней на скамейку. Елена мечтательно склонила голову к Тому на плечо, совсем не замечая, как его пальцы перебирают ее светлые волосы. Почувствовав, словно ветра порыв, они повернулись друг другу. Том, взяв ее лицо, словно чашу в руки, запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Девушка была ошеломлена, ее никто до этого не целовал, никто до этого вечера так интимно не касался ее.
– Хочешь, я подарю тебе свое сердце, а ты мне свое? – она должна была бы дать ему пощечину, но вместо этого прошептала губами лишь одно слово: «да».
Том был влюблен словно Ромео, готовый на любое безумство, и все лишь ради ее любви. Теперь его сердце находилось у нее в руках, и она решала, как ему жить. У него выросли крылья, он может летать. Ее мечты теперь стали его частью души, ее печали он разделит вместе с ней. Рядом с ней он не умеет лгать, рядом с ней все просто. Она одна во всей вселенной, когда он смотрит в ее глаза ему становиться так легко. Елена сотни раз спрашивала себя, почему Том выбрал именно ее, почему его взгляд не упал на кого-нибудь по проще, почему Тому нужна такая противоречивая личность, как она. У Елены множество бродило разных мыслей в голове, она страшно боялась зависеть от Тома, и спустя два месяца их коротких встреч она поняла, что попалась в клетку любви.
– За что мне такое счастье? – спрашивала она у Тома.
– У мне за что? – отвечал он вопросом, – я очень люблю тебя.
– Я тоже…
Они оба скрывали свои отношения. Вера не знала о ее романе, продолжая искать женихов, дядька и мать Тома, были поставлены в безвестность, потому что Том боялся, что у него отберут Елену. Дядя имел на него свои планы, и безусловно, Елена Сван не входила в планы Эрнста Саттона. Все должно было остаться тайной даже для их друзей, все должно быть покрыто густой вуалью, спрятано за семью печатью. Так началась эта любовь, с большого секрета, который бережно хранил огромный город, там где на волшебных улицах они могли любить друг друга, все же опасаясь, что Лондон скинет все покровы. Ведь их город так огромен, но мир так тесен.
₪
Они скакали по зеленым полям, погода уже была не так благосклонна к ним. В августе стали часто лить беспрерывные дожди, от чего трава становилась скользкой, а земля зыбкой. Зрелые побитые тяжелыми каплями клонились к теплой земле. По утрам поднимался от нее белый перистый туман, ложившийся на поля газовым покрывалом, плотно охватывая кольцом могучие стволы деревьев. Шон боялся ездить в такую погоды, дороги стали разбитыми, ливень всегда мог застать в пути, но Энди настаивала, говоря что ничего не случиться. Ей нравилась такая погода больше, нежели изнурительные летнее деньки. Эта бойка девчонка развеивала все его представления о женщине. Кира всем показывала, что она хрустальная ваза, она боялась конных прогулок, кататься на коньках зимой или длительные прогулки. У Киры болела голова просто от шума, она находила тысячу причин, чтобы не спасть с ним, а сама ждала, когда заснет жена Себастьяна, и шла к нему. Какая же она была двуличная!
Лошадь Энди запнулась, скидывая свою наездницу на землю, девушка кубарем полетела на землю. Шон осадил свою кобылы, молниеносно спрыгивая на землю. Он поднял ее с земли, когда Энди обхватила его руками за шею, он вздохнул.
– Тебе надо к врачу, – тяжело дыша, произнес он.
– Не надо, – отрезала она, – я всего лишь потянула лодыжку.
– Энди…
– Я сама врач, дорогой, – Кира никогда бы так не спорила с ним, Кира вообще сейчас стонала и рыдала, а Энди улыбалась.
Шон осмотрелся они остановились рядом с охотничьим домиком. Сгущавшиеся с утра свинцовые тучи, тяжелой массой нависала над ними, ласковый ветер сменился грубыми порывами, сметая все на своем пути. Взяв под узды двух лошадей, Шон повел всех в домик. По дороге их все-таки застал дождь. Распахнув ногой двери, он внес Энди в дом, осмотревшись он посадил ее перед камином в кресло. Он растопил камин, посматривая на девушку.
– Ты намокла, – хрипло сказал он, – раздевайся.
– Ты тоже, – Энди взглянула на него из-под опущенных ресниц.
– Я буду в противоположном углу комнаты, – произнес Шон.
– Мерзнуть? – ехидно спросила она, подходя к нему, – хватит бегать от меня. Тебе не надоело? – в ее голосе скользило столько страсти, конечно, Энди знает, что делает, ей двадцать один, безусловно он имела отношения с мужчинами. Он схватил ее за плечи притягивая к себе, и целуя в теплые губы, скидывая с нее мокрую куртку. Следом полетела ее лососевая блузка. Его холодные ладони касались ее обнаженной кожи, она больше не могла ждать, когда же он решится хоть на какой-то шаг.
Шон подхватил ее на руки, положив на тюфяк перед камином. Она закрыла глаза, наслаждаясь его ладонями и губами на теле. Ощутила как ее влажная прохладная кожа, касается его тела, трение его жестких волос об бархат ее кожи. Она кротко вздохнула, ибо ее захватывала неведомая сила, она не могла дышать, ей казалось что жарко. Подняв голову он увидел ее смешанные веки, пересохшие губы, и затаившиеся как у мышонка дыханье. Шон обнял ее, крепко прижимая к себе, сплетая ее язык со своим. Энди отдалась новым для ощущениям, вновь и вновь переживая разную гамму удовольствий. Внутри нее бушевал шторм, смывающий все на своем пути, что-то мучительно сжималось в ней, вот-вот готовое взорваться как взрывы фейерверка. Шон лишь торжественно улыбался, он сотрет из ее памяти всех прошлых любовников, сейчас она не вспомнит ни одного из них.
– Энди, – он тяжело дышал, ее пальцы до боли вонзались в его руки. Потом она стала отталкивать его, слабо бить кулаком в грудь, – Энди…
Какой же он дурак, конечно же, он должен был распознать в ней чистую невинную девушку. Ей было всего лишь двадцать один, ему же исполнилось тридцать три. Он не имеет право любить ее, он вообще не имеет право обнимать ее, целовать ее, овладевать ею, как сейчас. Но остановиться просто не было сил. Она была такой пленительной, такой нежной, такой чувственной, и такой желанной, что разум просто отказывался здраво мыслить и думать. Счастье накрыло его с головой, но заслуживал ли он его?
Он женился на Кире, когда ему было двадцать шесть лет, он был молод, но отнюдь не глуп. Его роман с женой брата Мэри-Энн был позорным пятном его прошлого. Мэри-Энн родила только одну дочь своего мужу, которую нарекли Дейзи. У них с братом никогда не ладились отношения, Себастьян, как и отец, всю жизнь считал его глупцом, Шона же бесило, что брат высокомерен с ним. Самым лучшим способом можно было отомстить, переспав с его женой, которой тоже до чертиков надоели интрижки мужа на стороне. Но это было все до его брака, и Кира так предала его. Ему казалось, что он не сможет любить больше никогда. Поэтому он ушел на войну, поэтому он не особо скорбел, когда узнал, что стал вдовцом. И теперь рядом с ним, прижавшись лбом к его плечу, спала любимая женщина. Она еще совсем ребенок, но в ней уже читалась сила, в ней было все, что он искал в Кире и других женщинах. Энди украла его сердце, зажгла в душе новый огонек надежды, но ради этого счастья придется выдержать много новых бурь, наверное, самых сильных в его жизни.
₪
Сентябрь 1946.
Джулия мерила кабинет Грейс, никому кроме Энди она не могла довериться. Начальница Энди опаздывала, или задерживалась на совещание, поэтому Энди была безмерно этому рада. Джулия пришла к ней в потрепанных чувствах, она была страшно напугана отсутствием месячных и постоянной усталостью. Энди долго не пришлось гадать и думать в чем дело. Джулия чуть не лишилась чувств, узнав о своем состояние. Она была уже полгода замужем, а уже ждала ребенка. Диана убьет ее за это, а Джордж поможет.
Домой молодая леди Хомс приехала под вечер, весь день после визита к Энди она бесцельно бродила по Лондону. Она бродила по дневному Лондону, его запахи так манили и звали, косые лучи скользили по фасадам домов и блеск вывесок слепил глаза. Город жил своей жизнью: блестящей и торжественной. Улочки заполнены людьми, целующимися парами так волновали и будоражили воображение. Она шла по тротуарам и мощеным мостовым, ловила падающие листья и искала свое отражение в глади Темзы. Ехать домой она вовсе не хотела, ходить по родному городу доставляло ей удовольствие, так она могла окунуться в свои мысли. Они были вместе всего год, один год она жила им, и год любила только его одного, но все закончиться, едва ли успев начаться.
– Ничего все наладиться, – утешила она саму себя.
Джулия пыталась все понять и осознать здесь на волшебных проспектах Лондона. Завтра начнется новый день и новая жизнь, осталось подождать, когда закончиться этот день. Пряча лицо в пушистую шаль, она плакала, но грусть прошла, она поймала такси и поехала домой. В Гарден-Дейлиас ее застала Диана, она проверяла счета, Виктор полностью ей доверял в этом. Она платила всем жалованье, она выдавала деньги на покупки, и она составляла семейный бюджет на месяц. Диана поняла глаза на Джулию, севшую на софу, ее взгляд был полон вопросов и беспокойств.
– Что случилось, дорогая? – спросила она, оставляя в стороне свои бухгалтерские книги.
– Вы убьете меня за это, – начала Джулия, – Диана, я жду ребенка.
– О, это потрясающе, – воскликнула Диана, подходя к невестке.
– Я в ужасе, – нашлась Джулия, она нервно теребила кисточки пушистой шали, – у нас с Джорджем ничего нет: ни денег, ни связей, ни дома, ни работы. Мы просто не готовы к этому. Что мы будем с ним делать? – в глазах Джулии Диане не могла рассмотреть восторг, скорее всего это был страх, смешанный с замешательством.
– К этому никогда не бываешь готов, милая, – философски заметила Диана, она не стала читать нотации невестке, не стала упрекать невнимательностью за то, что не пила травы. Теперь уже сделанного не исправишь.
Диана восприняла эту новость спокойно, она всегда отличалась умением здраво рассуждать в сложных ситуациях. Она давно мечтала о внуках, хотя сама она еще была молода, ей исполнилось в этом году сорок один, да и она не выглядела на свои годы. Диана все также была той знаменитой леди-красавицей. Правда, сейчас мало кто видел эту красоту, из-за сложностей Виктора страдала вся семья. Страх Джулии был вполне понятен, дела Виктора не совсем ладились, он выдерживал одну за другой бурей, каждый день, ожидая, что и его предприятие приватизируют, его акционеры настаивали на остановке новых разработок, чего Виктор просто не понимал. Для существования всей семьи приходилось изыскивать средства, а чего говорить о ребенке, который требует гораздо большего внимания.
Джордж увидел Джулию в кресле перед камином. Скорее бы все наладилось, скорее бы он закончил свою магистратуру, и нашел бы более и менее сносную работу, с достойной заработной платой. Да, в последнее время им было тяжело, и он это прекрасно понимал. Джулия даже не посмотрела на него, она сжалась в кресле, словно ожидая его удара. Джордж скинул с себя куртку, вешая ее в шкаф. Обычно Джулия кидалась в его объятья, радостно целуя в губы, но сегодня она не сделала ничего подобного.
– Джулия, что случилось? – Джордж переоделся, чтобы после ужина, сесть за написания диссертации.
– Вот и доигрались мы, – резко сказала она, снова не обращая на него внимания.
– Что доигрались? – непонимающее переспросил он.
– Я беременна, а у нас нет ничего! – крикнула она, – ты, что ничего не понимаешь?!
– Джулия, – Джордж подскочил к ней, опускаясь перед ней на колени, – Джулия, ты, что с ума сошла! Даже не думай об этом, никакого аборта!
– Джордж, сейчас это выход для нас, – она оттолкнула от себя его руки.
– Ты с ума сошла, это наш ребенок, моя дочь или сын, наша кровь. И это будущий Хомс, – Джордж метнулся к окну, – даже не думай об этом, если ты сделаешь это, то я разведусь с тобой. Мне будет не выносимо каждый день, думать, что ты убила моего ребенка, мою кровь, – она заметила, как он стискивает кулаки, – раз мы оказались так оба глупы, то будем платить за эту глупость вместе. Я за то, что не смог сдержать свою неуемную страсть, а ты за то, что от счастья забыла заварить это пойло.
– Джордж…
– Я все сказал, – твердо произнес он, – ты, кажется, поняла меня! Пошли ужинать, – Джордж вышел из спальни, громко хлопнув дверью, от чего Джулия вздрогнула.
– Джордж, – она схватила его за локоть, когда они вышли в холл на втором этаже, – Джордж…
– Джулия, я решил, мое решение непоколебимо, – от отнял ее руку от себя, быстро спускаясь на первый этаж. Джулия ушла обратно к себе. Как же его убедить, что сейчас это нужно для них?
– Где Джулия? – спросила Элеонора, его сестра с каждым годом цвела все больше.
– Я не знаю, – раздраженно ответил он.
– Джулия ждет ребенка, – все сразу же уставились на Диану.
– Что ж это восхитительно, – Виктор позвал Глорию, чтобы та принесла вина, выпить за счастье молодых, – наконец-то можно утереть нос этим ирландским невеждам и трусам.
– Наш ребенок не метод мести, отец, – бросил Джордж, Роберт присвистнул, ожидая, как его братец начнет извергать струи огня.
– Я знаю, – Виктор откупорил бутылку.
– Джулия не хочет ребенка, – процедил сквозь зубы Джордж.
– Я всегда говорил, что с женщинами нужно быть осторожно, – Виктор поймал возмущенный взгляд жены, – Я поговорю с ней.
Услышав поворот ручки, Джулия осталась равнодушной. Она даже не удосужилась посмотреть кто пришел, продолжав читать свою книгу. Кто-то сел рядом с ней, по шагам она поняла, это был не муж и его брат, это был сам Виктор Хомс. Он молчал вместе с ней, позволяя оттянуть этот неприятный момент для них обоих.
– Джулия, мы всегда будем рядом с вами, – начал Виктор, набрав полные легкие воздуха, – всегда будем помогать. Скоро Англия встанет с колен, и мы вместе с ней.
– Я оставлю ребенка, – прошептала она, – ради вас всех, но не ради себя.
– Ты странная женщина, – он подметил, что в ее глазах стоят слезы, – я помню, твоя мать постоянно жала на Джейсона, она даже хотела уехать с тобой под сердцем в Испанию, но Джейсон изменился. Но Джордж совсем другой, я даже сам порой удивляюсь, я ли его воспитал таким?
– Да, я знаю, – пробормотала Джулия.
– Запомни, в этой семье никто никого никогда не бросает, – он поцеловал ее в лоб, покинув ее комнату.
₪
Уже у половины просвещенного Лондона на слуху был роман его жены с Гарнером Солом. Только и говорили об этом романе, и большее удивляло то, что Зоя не скрывала своего романа, открыто демонстрируя обществу каков ее муж, раз она рискнула завести адюльтер с женатым стареющим издателем. Зоя долго не показывала своего истинного лица, и теперь она наконец-то сбросила все маски и покровы, чтобы явить свое истинное лицо. Конечно, ее раздражало то, что он простой член партии, что у него пока ничего нет, но ему всего лишь двадцать пять, еще все впереди, все еще будет. Когда Джастин пришел к Бишопам, то ее мать заявила, что во всем виноват только он сам, и Зоя поступила совершенно правильно, публично унизив его. Конечно, на дворе 1946, ни 1919 года репутация политика должна быть безупречна, но кто сказал, что сегодня она должна запятнана? Она позорила его, позволяла трепать доброе имя Трейнджов на каждом шагу и в каждой газетенке. Неужели, это ее план? Неужели, она решила его уничтожить?
Зоя открыла коробку с новым туфлями, которые ей прислали из Штатов, ее любовник просто засыпал ее подарками, одаривая, как королевы, в то время, как Джастин мог подарить вшивый букетик цветов. Туфли были великолепными, особенно с новым платьем, в котором она поедет на вечеринку с Гарнером. Она крутилась перед зеркалом, совсем не заметив, как в спальню прошел муж. Ему хотелось придушить ее, чтобы раз и навсегда покончить со своими мучениями.
– Что ж он щедр, – едко заметил Джастин.
– Да, в отличие от тебя, – отвлеченно сказала она, поправляя плечико у платья.
– Вот, оно в чем дело! Я сэр Трейндж! – последнее он специально подчеркнул для нее.
– Вот, и подавись этим, – бросила Зоя, – какая польза с этого!
– Больше, чем от тебя! – он сложил руки на груди, опираясь об дверной косяк, – какая от тебя польза?
– Я твоя жена! – выпалила она.
– Если ты моя жена, как ты говоришь, то какого черта, ты трахаешься с ним! – она вздрогнула от его грубости, от его резкого тона, голоса полного презрения и ненависти, – как во время ты об этом вспомнила, дорогая.
– Потому что ты полное ничтожество, – он стал терять самообладание, Джастин подпрыгнул к ней, больно хватая за плечи, нервно ее тряся. Еще мгновение и он бы ударил ее, но Джастин взял себя в руки, отталкивая ее от себя. Зоя упала на ковер.
– Либо ты бросаешь его, либо я развожусь с тобой, оставляя тебя без всего, на это я имею право, – от него исходила волна гнева, Зоя почувствовала, как он на пределе, готовый напасть на нее.
– Ублюдок, – прошептала она, когда услышала его удаляющиеся шаги мужа в коридоре, – ненавижу тебя! Ненавижу тебя!
Но слухи все равно ходили по городу, Зоя не бросила своего любовника, и его имя все также было на слуху, как листок на ветру, имя Трейнджов вспоминали только из-за Зои. Будьте прокляты эти девушки из семьи Бишопов. Тогда-то Джастин решил развестись, а Вивьен оставить себе. Ничего он еще найдет себе порядочную жену, у него еще осталась гордость, хоть и вся жизнь уже лежала в руинах. Предстояла борьба, Зоя и Бишопы без боя не сдадутся, но он выдержит их натиск, справедливость на его стороне.
₪
Зима 1947.
Рабочий день закончился, на улице падал легкий снег, а Шон сегодня не обещал приехать. Энди устала от вечных упреков Грейс и от надоедливого общества Эйдана. Как все узнали о Шоне и разрыве Эйдана с невестой, сразу же Эйдан стал оказывать ей показывать знаки внимания. Чего Энди просто не понимала. Правда потом сердобольные медсестры нашептали ей, чтобы получить наследство от деда, Эйдану необходимо жениться как можно скорее. Он знал, что когда-то она симпатизировала ему, но не любила, теперь ее сердце принадлежало Шону. Выходные они приводили вместе, то время безраздельно принадлежало им, в эти минуты Энди ощущала, как она счастлива по-настоящему. Любовь лилась через край, заполнив ее чашу жизни до конца. Благодаря Шону ей хотелось делать все лучше, чем она могла. С ним она летела, парила высоко над всеми, его любовь возвышала ее. Артур и Урсула симпатизировали Шону, а от своей семьи Шон будто бы скрывал, боясь, что его просто не поймут, а ее не примут.
