Текст книги "Английский сад. 2. Тернистая дорога"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Джулия села на кушетку, Диана здесь жила недолго, и поэтому ее присутствие здесь было не так сильно, как в Гарден-Дейлиас. Квартира была огромной. У Дженни была своя комната, где она могла спокойно рассаживать своих кукол в домике, носиться, как угорелая по всей детской. Джорджу же достался бывший кабинет Виктора, который к тому же являлся и библиотекой. Еще одна большая и две небольших комнат пустовали, Джулия еще не знала, как применить их. Гостиную они совместили со столовой, что позволило им сделать проявочную комнату для Джулии. Интерьеры были мягкими, нежными и в тоже время небрежными, Джулии не хотелось помпезности, не хотела, чтобы достаток бросался в глаза, ей больше нравился этот слегка потертый лоск, какой у них был сейчас. Она многое сохранило то, что осталось им в наследство от Виктора.
– Папа, папа, – Дженни подбежала к Джорджу, она была развита не погодам, ей еще не было года, а она уже делала робкие шаги, пытаясь изучать этот мир. Ей еще не было двух лет, а она говорила, как будто старше своих лет. Дженни взяла его за руку, ведя в свою комнату. Как куколка, подумала Джулия, она совсем не похожа на его родню, нет в ней еще ярче проявилась испанская кровь – смуглая, будто она каждый день проводить на палящем солнце, яркая шатенка, задиристый вздернутый носик, а глаза уже сейчас очаровали, такие бездонные, такие глубокие, как два карих колодца. До Джулии доносились обрывки их разговора, Дженни смеялась.
– Братик?! – услышала Джулия, – мне не нужен братик!
– Зато он нужен нам с мамой, а еще он нужен деду, он же будет третьим лордом Хомс, – объяснял Джордж. Джулия вошла в детскую, – правда, дорогая?
– Не переживай, Дженни, тебе тоже достанется каравай под названием наследство лордов Хомсов, – Джулия прильнула к мужу, – твой деда об этом позаботился.
– Не деда, а предки, – Джордж обнял Джулию, – ладно, Дженни это все семейный сказки, которые твоя бабушка рассказывала нам на ночь.
После сытного ужина Дженнифер ушла спать, а Джордж и Джулия остались у камина в столовой. Им было хорошо вдвоем, гораздо, лучше чем раньше. Теперь, когда они познали друг друга, оставив некоторые тайны в сердце, они стали, как два сплетенных растения, как два слившихся воедино ствола деревьев. Джулия прижалась спиной к груди Джорджа, ощутив его возбуждение. Она перестала бояться, что когда-нибудь она надоест ему, и он пойдет искать развлечения где-нибудь на стороне, но Джордж каждый раз доказывал ей, только она волновала его, будоражила его сознание и плоть. Джулия до сих пор боялась очнуться от этого сладкого дурмана, проснуться и понять, что всего этого у нее никогда не было. Все и в правду было, как во сне – замечательная дочь, любимая работа, а теперь и свое жилье. Их жизнь приобретала форму и цвет, давая на ответы на простые вопросы.
– Ты счастлива? – Джулия вспыхнула, услышав этот страстный шепот у себя над ухом.
– Очень, – выдохнула она. Он схватил ее перекидывая через плечо, неся в спальню. Этой ночью они без устали любили друг друга, наслаждаясь объятьями и поцелуями, заснув только с первой зарей.
В октябре всегда такая погода, безжизненное небо, с вечными серыми тучами, застилающий дороги туман и непрекращающийся дождь напоминали – лето уже не вернуть. Джулия потянулась в теплых объятьях Джорджа, спрыгивая с постели. Она умылась, отправившись готовить им завтрак. Она заварила себе этой противной травы, конечно, Джулия мечтала, подарить Джорджу сына, это было нужно не только ему, но и Виктору, вед Джордж старший сын, он будущий глава семьи. Сегодня же Джулия ощущала свою неготовность стать вновь матерью. На запах свежих тостов и жаренного сыра и бекона пришли ее домочадцы. Джордж поцеловал ее в щеку, помог накрыть на стол.
После завтрака Джулия поехала к отцу, проведать его и Флер. Сестре в этом году исполнилось тринадцать, и она уже превращалась в дивную красавицу, совсем не похожую на их мать, пошедшую в английскую породу. Флер стала ветряной и романтичной, и это иногда беспокоило Джулию. Флер вечно сомневалась в себе, ей не хватало уверенности в себе. Джейсон же не считал, что во Флер что-то не так, зная особенности психики ее возраста. Флер превращалась в женщину, и изменения в ней стали неизбежностью
– У нас все хорошо, – ответил Джейсон, успокаивая дочь, – Флер учиться хорошо, она взрослеет, ты тоже такая же была в ее возрасте.
– Была, и поняла, что не могу быть такой еще дольше, – Джулия вздохнула. У этих двух сестер еще много будет виражей, крутых взлетов и падений. Осталось только гадать, какие сюрпризы преподнесет судьба их поколению.
₪
Весна 1949.
Прохладное утро встретило не ласково. Дождь закончил лить совсем недавно, легкий разряженный воздух наполнял легкие. На асфальте стояли лужи, которые еще успеют высохнуть под весенним солнцем. Весна пробудила спящий Лондон, он снова ожил, забегали юные девчонки в поиске любви, влюбленные и просто скучающие заполнили пустовавшие улицы. Спрятав лицо в кое-как повязанный шарф на шее, Джастин Трейндж ждал, когда поедет его служебная машина. Он взглянул на часы, потом в свою речь, не заметив, как к нему подошла милая кудрявая девушка в бордовом пальто. Джастин прочитал речь, отвлечено смотря вперед. Она робко стояла рядом с ним, пару секунд, наверное, потом заговорила.
– Вы меня помните? – спросила она. Спрашивает еще?! Конечно помнил, ему бывшему разведчику не составляла труда узнавать, что твориться в ее жизни.
– Нет, – отрезал Джастин, зачем ей знать, что он тайно вздыхает по ней. Что он каждый вечер стоит у окна в библиотеке, и смотрит, как она ходить перед сном в своей комнате, готовясь ко сну.
– Вы спасли меня прошлой весной, – продолжала Дафна, а он по-прежнему не смел на нее смотреть, – от грабителей.
– Я много кого спасал в своей жизни, – она зажала рот ладошкой. Дура! У него таких было много, не одна такая, – я бывший военный, для меня это обыденно.
– У меня скоро концерт в школе, приходите, я вас приглашаю, – она протянула ему пригласительный билет, который он принял, пряча в карман пальто, – что ж до скорого. Ваша машина, – подъехала его служебная машина, он открыл дверцу, бросая последний взгляд на девушку.
Она радостная побрела в школу. Неделю назад Дафна Коллинз проиграла спор своим подругам, они решили, что ей придется пригласить на свой концерт Джастина Трейнджа, по которому сохли все девчонки с их дома. Он был видным политиком, часто выступал на публике, часто печатали его статьи в газетах и журналах, и он был неотразимым. Мечтать в их возрасте – совсем не вредно. Дафна знала, что отдать приглашение только полдела, осталось, чтобы он пришел. А он сегодня утром был таким отстраненным и холодным, не удивительно, его жена ему изменила, публично его оскорбила, и у него достаточно причин не доверять всем женщинам. Поэтому если он не придет, ей придется поцеловать у всех на глазах самого не привлекательного парня в их школе. Этого Дафне совсем не хотелось.
Джастин не понимал, что с ним происходило, три недели его снедали любопытство и страсть. Он всю дорогу до Парламента не мог прийти в себя. Что на нее нашло, почему спустя год она решилась к нему подойти сама? Он не переставал мечтать поцеловать эти полные губы, запустить пальцы в ее кудряшки, и губить ее невинность, чтобы она принадлежала ему и только ему. Джастин все-таки решился прийти в ее школу. Играли там все божественно, но Дафна, безусловно, лучше всех. Музыка из-под ее гибких пальцев лилась, как ручеек, наполняя комнату романтическими переливами, похожие на шум Средиземного моря, легкая, как египетский ветерок. Почему он вспомнил об этом сейчас? Он столько лет не вспоминал о Египте, о смерти Кевина, о их романе с Надин, он старательно закрывал эту часть своего прошлого от себя, закрыл эти воспоминания, чтобы они не причиняли ему боль. Эти дни повели его жизнь в другом русле, они изменили его будущее.
Концерт закончился, и он собрался уходить, Дафна бросив букеты тюльпанов на рояль, бросилась к нему, догнав его в полутемного коридоре, где бы никто их не нашел, так все еще отходили от испытанного восторга. Она тяжело дышала, держа его за рукав, она потянула его в нишу. Свою школу она знала, как своих родных пять пальцев, где можно было броситься в омут с головой и оказаться незамеченной. Дафна обвила руками его шею, приподнимаясь на цыпочки, она прильнула всем телом к нему, касаясь губами его губ. Ей будет восемнадцать через три месяца, почему бы сейчас не броситься в водоворот страстей. Она ведь знала, что тайно он сгорает по ней. Он пылко ответил ее на призыв, переплетая свой язык со своим. Дафна оторвалась от него, не прячась от его вопросительного взгляда:
– Сэр Трейндж, я знаю, что вы шпионите за мной по вечерам, – прошептала она. Он открыл рот от удивления, – Признайтесь, что вы чего-то хотите от меня…
– Ты юна, а я стар для тебя, – оборвал он ее, пытаясь снять ее руки с себя.
– Вовсе не стары, вам всего лишь двадцать восемь, десять лет это не разница, – пылко отозвалась она.
– Я был женат, у меня есть дочь, – снова возражал Джастин.
– И что?! А у меня не было никого, но вы мне нравитесь, больше, чем той очаровательно блондинке, – выпалила она.
– Моей жены? – она кивнула, снова его целуя, – ты хоть понимаешь, что предлагаешь?
– О, да, я все понимаю. Я понимаю последствия своего выбора, – Дафна наклонила голову на бок.
– Тогда, подождем лета, подумай обо всем до лета, – Джастин освободился от ее рук, выходя из ниши.
– Значит первого июня я дам ответ, – она засмеялась, чмокая его в щеку.
Что она творила с ним? Он, наверное, свихнулся, раз решился на такое. Ей будет восемнадцать, там станет все яснее, как им быть дальше, а пока он будет наслаждаться ей издалека, мечтая и вздыхая.
₪
Йена Фергасона не было в Лондоне уже полгода, он уехал в Европу, чтобы привезти оттуда новый материал для новой выставки. Елена, впервые за эти месяцы, при встрече почувствовала, как она соскучилась по нему. Он очаровывал ее, привлекал к себе, с ним она забывала все ужасы своего старого романа, мало-помалу приходя в себя от предательства и равнодушия Тома Саттона. Однажды она увидела его ужинающим со своей женой, они улыбались друг другу, нежно, будто нечаянно качались рук лежащих на столе, и Мириам светилась от счастья. Елена не смогла пройти не замеченной, она ждала одного художника Нила Бакстера, который привлек ее своей картиной на Трафальгальской площади, где он продавал свою «Весну». Том остановил ее, подходя к ней, видя, как к ней спешит симпатичный высокий мужчина.
– Здравствуй, – процедил Том, – как у тебя дела?
– Все хорошо, – вежливо бросила Елена, уходя к Нилу.
Раньше ревность глодала ее, то сейчас она будто бы вылечилась и могла свободно дышать, жить и мечтать. Звонок Йена привел ее в приятное замешательство, Вера подняла трубку, услышав вежливую просьбу позвать Лену, мать заметила, как она расцвела, как легкий румянец заиграл у нее на щеках, и в комнате появился заливистый смех. Она шла с ним на свидание! Это было то замечательное свидание, когда его совсем не планируешь, и не знаешь, что ждет тебя в дальнейшем. Они гуляли по городу. Эта была весна, которая все меняет в этой жизни, одна из тех положивших причудливую традицию, когда весна переворачивает все с ног на голову, даря ощущение важности и счастья.
– Что ж, летом я уеду в Штаты, – начал Йен, – теперь я хочу посмотреть, что происходит там.
– Что ж это была чудная весна, – весело ответила Елена, вдыхая аромат майских цветов.
– Ну, осенью я вернусь, – Йен подал ей стаканчик мороженого.
– Надеюсь, ты не забудешь, что у тебя есть друг по имени Елена, – он остановил ее, заглядывая в ее медовые глаза.
– А, кто сказал, что ты мне друг? – возразил он, притягивая к себе, он поцеловал ее в губы, и Елена растаяла, ее уносил южный ветер к далеким не изведанным берегам.
– У тебя будут другие? – прищурив глаза, спросила Елена.
– Конечно же, нет. Хочешь, поехали вместе? – предложил Йен, отпуская ее.
– Не хочу, – Елена хитро улыбнулась, чмокая его в щеку, – я обещаю быть верной подругой, – ее смех заражал всех в округе.
Последний ужин они провели в маленьком ресторанчике на Оксфорд-стрит. Он подарил ей охапку белых тюльпанов вместе с красочной открыткой. Они смеялись, и поглощали омаров и моллюсков, запивая шампанским и вином. Елена видела в его взгляде любовь и нежность, решительность и желание. Она уже давно не проводила ночь в объятьях мужчины, что ей казалось, что она забыла прикосновение мужских рук к телу, жарких поцелуев и восторгов. После ужина она направилась с ним в его уютную квартирку, где на полу у журнального столика они пылко занимались любовью. Она отомстила Томасу Саттону, доказала, что вполне может обходиться без его любви, немного, но она любила Йена. Пусть живет со своей Мириам, как считает нужным. Только в тот день, когда она столкнулась с ним, Елена увидела ревность в его глазах, ведь она встречалась с другим, и неважно был ли он ее любовником или не был. Теперь она точно знала – она свободна от его любви, любви Тома Саттона.
₪
Лето 1949.
Она не была в этом чертовом городе уже одиннадцать лет, если бы не дела то ее бы здесь не было. Генри Мертон приезжал сюда за историческим материал, написать новый сценарий, она же вместе с их сыном Стэнли приехала, как человек знающий Лондон. Она не была в этом чертовом городе одиннадцать лет. Когда она приехала в Лос-Анджелес, то поняла каким же чопорным оказался Лондон, и как же здесь свободны люди. Режиссеры, сценаристы, продюсеры сразу же очаровались ее красотой, их привлекла английская красавица со светлой кожей, серыми глазами и темно-русыми кудрями. Она блистала в кино и даже пять лет назад получила «Оскар» за взбалмошную Китти Морган, которая стала роковой женщиной для всех мужчин в фильме. Теа Мертон, решила не входит в историю Голливуда с именем Теа Портси. Она бросила Лондон, променяла свою скромную жизнь ради огромного дома с бассейном, холодных камней и ласкающих тело мехов. От прежней Теа Портси ничего не осталось.
В Портси-хаус Теа решила не ехать, было проще посетить Виктора, если же он конечно еще там живет. Сад Гарден-Дейлиас цвел еще пышнее, чем обычно. Она позвонила в дверь, ей открыла молодая женщина в белой облегающей блузке с маленькими рукавами и пышной черной юбке до середины икры. Она напоминала испанскую красавицу, волосы не были забраны по моде, лишь боковые пряди волос были подобраны на затылке. Женщина приветливо ей улыбнулась, по гостиной носилась смуглая девчонка с каштановыми косичками. Наверное, у Виктора совсем идут дела плохо, уже сдает жилье.
– Вам кого? – спросила она.
– Сэра Виктора, – ответила Теа.
– Дженни присядь, а то будут все ругаться, – обратилась женщина к девочке, она прошла в кабинет Виктора, до Теа доносились голоса, – Виктор, к вам пришла молодая леди.
– Я приду, иди Джулия, – почему она обращается к нему по имени? Или это его новая жена, а Диана умерла? Он еще умудрился родить ребенка? Дурман первой любви давно рассеялся, поэтому, когда Теа увидела Виктора, она поразилась. Он был по-прежнему не отразим, хотя ему уже давно за пятьдесят, – по какому делу вы пришли?
– Дядя Виктор, вы не помните меня? – Теа сняла свою шляпку, открывая лицо.
– Теа? – голос Виктора дрогнул, – какими ветрами?
– У Генри здесь дела, – чопорно произнесла она.
– Что ж, рад видеть тебя. Джулия позови Диану, она на заднем дворе в оранжереи, – обратился он к Джулии.
– Кто она? – с упреком в голосе спросила Теа, глядя, как женщина уходит из дому.
– Это Джулия Фокса, неужели не узнала? она так похожа на Каталину. Джулия жена Джорджа, – Виктор плеснул в бокалы розового вина, подавая бокал племяннице.
– Не думала, что он женится так рано. Как папа? – Виктор вздрогнул.
– Сайман умер, уже как восемь лет назад, – он отпил вина.
– Как это случилось? – Виктор молчал, только спустя мгновенье заговорил.
– Меня не было здесь, когда началась война мы уехали в Аргентину. Артур больше знает. Он погиб в одну из бомбежек, а вернее 1 мая 1941 года. Женился на Роуз до этого, – Теа соскочила с дивана.
– Как он мог?! – прошипела она.
– Ни тебе его судить! – отрезала Диана, вошедшая в гостиную вместе с Джулией, – ты уехала, он был один, а Роуз мать его сына. Ты не удосужилась написать ни одного письма, не зная, что ториться с твоей семьей!
– Вы не понимаете! – Теа приблизилась к Диане, – ничего не понимаете! Вы тоже уехали!
– Теа, мы знали, что в Лондоне не сладко, и когда вернулись всех разыскали, – продолжала Диана. Теа напоминала ей себя когда-то, но сейчас в ней не было того, что напоминало о той мечтающей девочке. Теа превратилась в высокомерную даму, обитательницу высшего света. Диана презирала таких всей душой, ибо она сама имея положения обществе, никогда не стремилась к такому образу и надменности, – здесь ничего не стояло на месте, за эти годы столько воды утекло, начиная от смерти папы, заканчивая самоубийством Чарли. Тебе было все равно, все эти годы!
– Это вы все меня выкинули за борт жизни! – выпалила Теа, – когда погибла Кесси, а следом за ней и мама!
– Мы сделали все для тебя, – спокойно ответила Диана, – а ты вот так с нами! Ты не знаешь, что Каталину расстреляли! Что умер твой дед, твой отец, Фредерик, твой кузен Чарли, погиб Кевин на войне! Что Энди вышла замуж за лорда Норманна, и стала врачом, что Джордж с Джулией поженились, а Джастин уже успел развестись! Англия уже не та…
– И все-таки я рада, что меня здесь не было! – громко прошептала Теа, глядя на Джулию, взгляде которой скользила неприязнь.
– Лучше бы ты не приходила, – это прозвучало, как-то угрожающе из уст Виктора, который тоже также, как и Диана был разочарован в племяннице. Это ему еще напомнило о том, что их времена ушли безвозвратно, что ничто никогда не будет прежним, жизнь уже не повернуть в старое русло, слишком все сложно. Когда-то он пытался отгородить ее от мерзкого чувства вины, которые он испытал в детстве, но не смог. Теа поступила еще хуже его, за одиннадцать лет ни одного письма! Она решала, что это они навязали ей это чувство. Но неужели они с Артуром сделали так мало для нее?! Этого Виктор не мог понять.
Теа пробыла в Лондоне до конца лета, и она не делала никаких попыток сблизиться со своими родственниками. Один раз она увидела беременную Энди вместе со своим мужем-писателем и двумя детьми: сыном и приемной дочерью. Про нее все только и говорили хорошее, одна актриса из Олд-Вика рассказала, как Энди Йорк убедила ее не делать аборт, и теперь она благодарна ей. Другой раз Теа встретила Елену Сван, мирно беседующую с каким-то мужчиной. Генри сказал, что все начинающие художники и фотографы сразу же обращаются к Елене. Ну, а Джастина Трейнджа Теа заметила прогуливающегося с молоденькой девицей, видно, что девчонка была несколько моложе его.
Теа не пыталась ничего узнавать о всех, она сама поняла, как ее роскошная жизнь в Голливуде отличается от скромной жизни в Лондоне. Лондонцы ждали помощи от американцев, Европа заплатила больше, чем Штаты, Англия это осознавала. Теа уезжала с чувством, что больше никогда сюда не вернется, скоро жизнь здесь сосем зачахнет, и все было процветание, особенно Хомсов сойдет на нет. Но как же он удивиться, когда через несколько десятилетий на ее пороге появиться молодая блистательная леди, которая назовет себя леди Хомс, а пресса прозовет ее леди-бунтаркой. Тогда Теа осознает, как она на самом деле заблуждалась.
₪
Ну, что 1 июня пришло, и я наконец-то могу дать свой ответ. Дорогой, сэр Джастин, вы должны прекратить тайно наблюдать за мной и шпионить, а еще вы должны перестать тайно вздыхать по мне, когда я здесь рядом – живая и настоящая. Я хочу принадлежать вам душой и телом, разделить с вами все взлеты и падения. Что ж, я буду, в воскресенье в четыре дня, ждать вас на Пиккадилли, где встречаются все влюбленные.
Ваша Дафна Коллинз.
Вот нахалка! Это первое, что пришло в голову Джастину, ее письмо было написано немного по-детски, немного по-женски, готовая бросить в пропасть, не зная, разобьется или нет, взлетит или нет. Ей было восемнадцать, все в этом возрасте немного не в себе, они готовы совершать поступки из-за которых стыдно потом. Ах, молодость! Ах, первые цветы, что так хрупки. Дафна, Дафна. Ты так свела его с ума, что просто не понимала, что и ради тебя, он был готов кинуться в пропасть, и разбиться от этой любви. Безусловно, прежде всего им двигало желание обладать ею, сделать своей, научить всему, что он знал, показать все, что он видел. Нет, его чувство отличалось, от чувств Роберта к своей Ларе, он прекрасно видел, что кузеном двигала только похоть. Но он-то уже не раз на этом обжегся, больше такой глупости, как с Зоей или с Надин, он не совершит, они его научили, что с женщиной надо быть всегда осторожно, а вернее, избегать коварных особ.
Он пришел к «Купидону», Дафна немного опаздывала. Джастин посмотрел на часы, три минуты еще не опоздание. У него в руках был букет белоснежных роз, который напомнил ему о аромате старинного вина. Почему он почти не зная ее, был готов сделать необдуманный поступок? Ведь все, что он знал о ней – это сведения, он не имел возможность поговорить с ней, почувствовать, что у нее на сердце, проникнуться к ней. Он шел в темноте на ощупь, как слепой полагаясь на внутренний голос. Неужели прошлые неудачи не научили его, не слушать свое сердце, сначала думать, а потом чувствовать? Ведь если бы он прислушался тогда к своему сердцу, то никогда бы не женился на Зое. И почему все мужчины так глупы? Сначала видят – желают, потом только думают о последствиях? Вот и он стоял у такого же распутья сейчас, не зная, что слушать: разум или желанье?
– Эй, – кто-то закрыл ему глаза, в этом жесте он ощутил что-то детское, совсем невинное. Джастин вспомнил, как он часто так делал еще в той жизни не обезображенной войной, Мария всегда подолгу гадала кто это, хотя всегда знала что это был он. Кевин как-то всегда не проявлял ласковость, ему не хватало обаяния Джастина, легкости, искорки, наверное, поэтому он погиб, как герой, а Джастин не мог считать себя таковым, – что ты делаешь?
– Я пришла к тебе, похоже в письме я дала ответ, – он отнял ее руки от лица, резко поворачиваясь к ней. Какая же она была маленькая рядом с ним, но он видел, что он ее совсем не пугает, а наоборот притягивает и манит, как магнит.
– В нахальном письме, – произнес он, – ты хоть понимаешь, что соглашаешься броситься вместе ос мной в пропасть?
– Конечно, потому что я люблю вас, – он стиснул зубы. Что за девчонка! Неужели ей неясно! Они из разных миров. Он сын лорда, она – композитора, ему скоро тридцать, а ей еще нет и двадцати. Он был женат, а она даже не понимает разницу между любовью и страстью, – о, только не надо сейчас, про различия, – вот, черт, да она видит его на сквозь, просто читает его как раскрытую книгу, – я же знаю, что вы испытываете ко мне хотя бы страсть.
– Вот именно, – пробормотал он, может она хоть на это обратит внимание, и убежит от него далеко и навсегда.
– Я предлагаю сделку, – вот чего ему не хватало в Зое – авантюризма и азарта, ему не должно быть скучно с женщиной, тогда и ей не будет скучно с ним. Ее стальные холодные глаза озорно вспыхнули. Дьяволенок!
– Еще чего! – возразил он, зная заранее, что проиграл.
– До будущего года мы будем узнавать друг друга, а потом, ты мне скажешь, что хочешь, – вот нахалка, она уже на ты к нему обращается. Смелость ей не занимать, оно и понятно молодая кровь бурлит, отключая разум, воспламеняя плоть.
– Что ж, а, если я соглашусь? – ее глаза смеялись.
– Вы проиграли мистер Трейндж, спорим на деньги, что вы влюбитесь раньше окончания срока, – она протянула ему руку.
– Я люблю споры, только если ты проиграешь, ты больше не подойдешь ко мне, даже не поздороваешься, – предложил он.
– А если вы проиграете, то вы женитесь на мне, – он довольно улыбнулся.
– Высоко метишь, – Дафна приблизилась к нему, чтобы прошептать ему на ухо:
– Я добиваюсь, того что хочу.
Это было лето открытий и познаний. Дафна оказалась умной собеседницей, интересующейся в политике, и всегда имела свое мнение на все. Из нее получиться великолепная жена политика, думал он постоянно. В Дафне он находил все то, что мечтал обнаружить в Зои, решительность, открытость, силу воли и смелость. Только Дафна так открыто смогла бросить ему вызов, и он принял его. Ощущая, что и вправду проиграл ей, ее очарование и ум побеждали его здравые доводы и холодную голову. Пусть небеса ему помогут все не испортить, страсть не должна застилать ему глаза, путь ему должно подсказать громовое сердце.
₪
Март 1950.
Поленья приятно потрескивали в камине, пахнуло сосной и пряными травами, от чего слегка кружилась голова. Искорки падали на кованную кружевную решетку, гаснув на ней. Шафранные отблески ложились книжные стеллажи и стол библиотеки, а огромные тени фигур лишь чуть-чуть подрагивали мятной стене. Золотые всполохи отражались на спокойном лице Джулии, а ее каштановые волосы, словно радовались теплу, и в полумраке становились похожими на дорогой мерцающий атлас. Она положила руку на большой живот, ощущая, как ребенок тихо ворочается под сердце, тоже чувствуя умиротворенность. Она сидела словно в коконе, прижавшись спиной к торсу мужа, охваченная его руками и ногами. Джордж уткнулся носом в изгиб ее шеи, вдыхая аромат ее легких духов, любимого аромата Каталины. Они часто так любили сидеть перед камином, наслаждаясь тишиной, когда Дженнифер мирно спала в своей постели, прижимая к уху своего любимого зайца – мистера Кроли.
Когда в ноябре Джулия пугливо сообщила ему, что снова ждет ребенка, он находился в не себя от счастья. Снова ребенок, а они так молоды, твердила она ему. Но он-то знал, она хотела этого ребенка, ему не трудно это было понять, ведь она же знала способ этого избежать, но решила почему-то доверить все судьбе. В их жизни все постепенно становилось прежним. Они все стали немного свободными в деньгах, их старая жизни в измененном виде возвращалась к ним. Джордж хотел сына, хотя он был не прочь вырастить еще одну леди Хомс.
Недавно пришло письмо из Ирландии, Виктор оказался равнодушным к новостям. Джордж же понял, что отец все равно обеспокоен, он всегда привык выходить победителем из этого вечного спора. Диана как-то рассказала ему, как Виктор был расстроен, что у его братца родился первенец раньше его. Вот и сейчас, Фрэнк женился на местной простушке Мэнди Майлз, у отца которой было немало деньжат, что и привлекло Руфуса, да и Эдварда. Джордж удивлялся, как этот дьявол вместе со своей дьяволицей может так долго жить? Как оказалось может. Это письмо Виктора немного встревожило, ведь к концу года у Фрэнка и Мэнди должен появиться наследник, и скорее всего это будет мальчик, редко, когда у лордов Хомсов первыми рождаются дочери. Да, Джорджу был просто не обходим сын, английские Хомс вполне состоятельны, как мужчины.
– О чем думаешь? – спросила Джулия, осязая напряжение Джорджа.
– Так почти не о чем, – откликнулся он, продолжая губами скользить по ее шее.
– Я очень счастлива, – пробормотала она.
– Джули, я понял только сейчас, куда так отчаянно меня звало сердце в Аргентине, – Джордж замер, медленно расстегивая ее синее платье.
– И куда же? – Джулия закрыла глаза, стиснув его пальцы на плече, умоляя этим жестом продолжать.
– К тебе, – прошептал он ей на ухо.
– И поняла, почему когда я была рядом с Эвертом, мне все время приходила мысль в голову: он не твой.
– Почему же?
– Потому что, я была твоей тогда…
Их любовь выражалась во всем, они такие разные, но судьба решила – да будет так. В те далекие времена они думали, что их любовь будет вечна, что только время переживет ее, так ли это?
₪
Июнь – декабрь 1950.
– Очень красивый рыженький мальчик, – услышали все, когда Энди вышла ко всем в коридор, – Джулия в полном порядке.
– Сын, – зачарованно прошептал Виктор, – новый лорд. Иди Джордж, иди.
Джордж прошел в палату Джулии, ее темные локоны рассыпались по белоснежной подушке, она устало ему улыбнулась, пытаясь приподняться, тело все еще ныло. Джордж остановил ее, касаясь губами ее лба, сжимая выточенные плечики. Она головой указала на колыбельку, где лежал завернутый сверток. Он заметил рыжие редкие локоны, вот парадокс, у его отца только Элеонора осталась рыжеволосой, а они с Робертом были шатенами, его Джулия была настоящей брюнеткой, пламенной испанкой, и у них родился рыжий ребенок.
– Настоящий Хомс, – громко прошептала Джулия, видя некоторое смущение мужа, – июньский ребенок…
– Да, – все что мог сказать он, – Дженни будет не восторге, но она полюбит его.
– Джордж, как же мы его назовем? – Джулия робко взглянула на него, может он не рад? Почему он так молчалив, ведь, когда на свет появилась Дженнифер, он был в не себя от счастья, готовый осыпать ее лобызаниями и словами благодарности за дочь.
– Я бы хотел Гарри Рамсей Хомс, – Джордж наконец-то справившись с волнением взял сына на руки, – первого учителя Виктора звали Генри, но я бы выбрал производное имя, но Рамсей был моим дедом и учителем наших отцов. Как тебе, дорогая?
– Мне нравиться. Ты рад? – она все-таки решилась задать этот вопрос, чтобы у нее не осталось тени сомненья.
– Я был удивлен, ведь у твоего отца две дочери, и я уже был готов, растить одних дочерей, но сын это предел моих мечтаний, – Джордж отдал ей ребенка, – отдыхай.
Виктор сразу же дал телеграмму в Ирландию, от чего Каролина пришла в ярость, он опять оказался победителем. Эдвард утешал ее тем, что пока, это ничего не значит, что у них все наладиться, ведь прошло только пять лет, как закончилась война, но она не верила ему, в голове постоянно звучало пророчество старой ведьмы. У Виктора было все – дом в Лондоне, деньги, слава, дети, которыми он гордился, а теперь и внуки. Каролина даже не смогла радоваться, когда у Фрэнка и Мэнди родился сын, которого они назвали Патриком, потому что мальчик родился недоношенным, и как прогнозировали врачи скорее всего у него будут психические отклонения. Проклятый Виктор! Он отнял ее жизнь, забрал для себя. Зачем он только появился на свет!? Вот о ком предсказывала старуха, вручившая все заповеди Хомсам, когда они появились на ирландской земле. Виктор, проклятый, Виктор, разрушил всю их семью, чтобы удовлетворить свои амбиции. Да, он доказал, он почти выиграл, но какими будут его детки, ведь еще Роберт не женился, а Элеонора еще не вышла замуж. Может они будут и достойными фамилии Хомс, может быть внук Виктора, и он будет их проклинать, а Каролина, смотря с того света, громко засмеется, поняв, что победила все-таки она. Никому не понять ее чувств, Руфус, конечно же, хотел во всем идти впереди Виктора, стать его лучше, да и Фрэнк мечтал опережать своего кузена, который был пока мало чего добился, а Адам хотел переплюнуть Роберта. Это вечное соперничество между братьями, переросло в соперничество поколений и семей. Что ждало ирландцев и что ждало англичан? Кто знает какое еще кружево сплетет жизнь?
