Текст книги "Офисная война (ЛП)"

Автор книги: Анна Николетто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– А, этот? Это Паоло. Её бывший.

«Дерьмо!» Я помню эту фотографию. Паоло обнимает меня сзади, а я держусь руками за лавровый венок, чтобы его не унёс ветер.

Я должна их прервать.

Должна отлепить от пола ноги и остановить их, пока Джоя не выболтала всё.

Думаю так, но, в конце концов, я следую своим инстинктам и не двигаюсь.

– Они давно вместе?

– Типа, десять лет?

– Десять лет? – выдыхает Эдоардо.

– Эхм. Да. Мы все думали, что они собираются пожениться. После стольких лет… а потом они даже стали жить вместе в её квартире.

– Каким он был?

Моя сестра усмехается.

– Скучный, скупой, пресный… практически полная противоположность тебе!

Эдоардо тоже хихикает, хотя я уверена, это сделано для того, чтобы моя сестра чувствовала себя непринуждённо и болтала, не понимая, что стала объектом допроса.

– Она оставила его, чтобы спастись от скуки?

– Ох, вообще-то…

– Он бросил её? Её бросил этот?

– Они остались друзьями. По крайней мере, так говорит Ками.

– Как получилось, что они расстались?

Джоя вздыхает.

– Мы не знаем. Она ничего нам не сказала, но ей было очень больно. После этого она ни с кем не встречалась. И прошло порядочно времени. Мы и сейчас думали, что она ни с кем не встречается, но… вот и ты!

Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Да уж. Вот и он, первый мужчина, который заинтересовал меня всего-то спустя десять лет. Который, посмеявшись надо мной, теперь высмеивает самых дорогих мне людей.

– По правде говоря, – нерешительно говорит Эдоардо, – мы с Камиллой не встречаемся.

Его признание застаёт меня врасплох.

– Ой! Блин. Вы не встречаетесь?

– Нет, – признаётся он с неохотой.

– Ну, если не возражаешь, не говори моим родителям. Они так редко соглашаются о чём-то! Одним словом, угодить обоим одновременно сложно. Кроме того, вы с сестрой проводите много времени вместе, верно? Технически это можно считать «свиданием».

– Технически, – повторяет Эдоардо. И, кто знает почему, я слышу, как в его голосе сквозит веселье.

– Джоя! Торт! – кричит с крыльца одна из лучших подруг моей сестры. – Куда ты пропала?

– Извини, мне пора идти, – шепчет сестра, – где Ками?

Я изучаю доступные варианты и, в конце концов, бегу на кухню, чтобы спрятаться там, пока меня не обнаружили.

Мама расточительна: она заказала еду для стада бизонов. Лотки покрывают каждую поверхность кухонного стола и шкафа. В задумчивости я беру булочку и запихиваю её в рот.

Неожиданно длинные пальцы скользят по ткани вдоль спины, и кусочек застревает в горле, заставляя меня адски кашлять.

– Камилла, – встревожился Эдоардо, – с тобой всё в порядке?

– Я. Да. Нет. Баклажан, – бормочу я, показывая на своё горло.

Надеюсь, это не последние мои слова перед тем, как вырублюсь из-за недостатка кислорода.

Эдоардо поворачивается ко мне спиной и направляется к буфету, оставляя меня умирать в одиночестве между столом и окном, выходящим на улицу.

– Пей, – говорит он через секунду, поднося мне под нос стакан с водой.

Я презрительно хватаю его, но подчиняюсь. Прохладная вода струйками стекает по пищеводу, принося мгновенное облегчение.

– «Спасибо, Эдоардо» сейчас было бы очень кстати, – продолжает улыбаться он.

И чем больше он это делает, тем чаще в моей голове мелькают слова «очень хороший» и «актёр», плывущие по пьесе, которую он ставит в угоду всем.

– Надеюсь, ты получаешь удовольствие, – усмехаюсь я. – Интересно, от какой дикой пятничной ночи ты отказался, чтобы познакомиться с моей семьёй.

– От какой дикой пятничной ночи отказалась ты?

Я поднимаю брови.

– Обычные вещи. Ужин в одиночестве с готовым салатом, куча сериалов, пожелание перед сном спокойной ночи твоей фотографии, распечатанной и повешенной на стену…

Его улыбка становится шире, хотя я отдаю ему должное за то, что он изо всех сил пытается её подавить.

– У тебя в комнате висит моя фотография?

– Конечно! Как ещё я могу законно бросать в тебя дротики?

Я говорю это совершенно серьёзно, а он разражается смехом. Смеётся!

Эдоардо делает это губами, глазами и животом. Он смеётся, и милость божья, это фейерверк. Потому что он может притворяться насчёт остального, но этот смех искренний.

– Прекрати.

Эхо смеха всё ещё звучит на его губах, он прислоняется пятой точкой к столу. Скрещивает руки на груди и смотрит на мою семью и друзей моей сестры за окном.

– На моём выпускном я был пьян.

– Я тоже. Пьяная и счастливая. Нет: пьяная, без достоинства и счастливая. Грета всучила мне толстовку с надписью «напитки за мой счёт», а затем заставила меня произносить тосты за каждого встречного.

– Какие нежные дилетанты. Я выпускался в Венеции во время Карнавала.

– И что?

– Я продекламировал историю своей жизни, написанную моим лучшим другом, будучи покрытым конфетти и карнавальной пеной.

– Боже мой! Ты? Такой организованный и аккуратный, как ты?

– Ещё к моей руке основательно приклеили скотчем самое плохое столовое вино из супермаркета. К концу первого абзаца я улетел. В конце вечера я скатился в фонтан Кампо Санта-Маргерита, чтобы отмыться и прийти в себя. В феврале!

– Я просто не могу представить тебя. И моя сестра тоже. Джоя выступает против алкоголя. Она запрещала его на всех своих вечеринках. Это объясняет, почему у неё не так много друзей.

– Слава богу, в этом ты на неё не похожа, – отвечает он, задумавшись. И тут он замирает в удивлении.

Эдоардо поворачивается, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются на скромной кухне моих родителей, я чувствую в воздухе электрический заряд, обещающий молнию и бурю.

«Он так хорошо умеет вводить в заблуждение, что, если бы я не собрала позорное количество доказательств, влюбилась бы не сходя с места».

– Ты собираешься остаться надолго? – спрашиваю я, и сама не знаю, откуда у меня этот голос.

– Пока твои родители не выгонят меня из дома.

– Должно быть, это довольно большой скачок вниз от твоих мега роскошных дворцов в лагуне до обычного дома в пригороде Милана.

– Я с лёгкостью адаптируюсь, – отрицает он одними губами

– Ты серьёзно хочешь остаться? – уточняю я.

– Разве я выгляжу менее чем серьёзно?

Сейчас? Мне кажешься… невозможным.

– Ты более неразборчив, чем подпись моего терапевта, – поддразниваю его.

Эдоардо прикусывает нижнюю губу. Снова смеётся.

«Твою ж мать!» Когда он так делает, на остальном мире теряется фокус.

Такое не должно происходить.

– Камилла, Эдоардо. – На кухне появляется отец и ставит пустой поднос на стойку. – Всё хорошо?

Эдоардо выныривает первым из странного защищённого пузыря, в который мы погрузились. Но спасибо большое, это несложно, когда не чувствуешь ничего настоящего.

– Абсолютно, синьоре. Ваш дом прекрасен. Не говоря уже о вашей семье.

– Это очень мило с твоей стороны, – говорит папа. – Моя жена, хотя я не знаю, как долго она будет оставаться таковой, сказала мне, что вы коллеги.

– Папа! – упрекаю я.

– Что я сказал?

На кухню приходит и мама. Она избавляется от ещё одного подноса. Отец, в режиме полного согласия, хватает её за бёдра и притягивает к себе.

Когда я вижу их такими едиными, в груди сжимается от эмоций.

Даже если они ссорятся девяносто девять процентов своего времени, родители построили настолько прочные отношения, что тот крошечный процент, который остался, способен поглотить все удары, борьбу и кризисы и сохранить их друг для друга.

– Как дела на работе, ребята? – спрашивает мама, окружённая объятиями отца.

– Тебе комфортно в Videoflix, Эдоардо? – вмешивается папа.

Мы оба напрягаемся. Тернистая тема.

Умираю от любопытства и желания узнать, как он справится с этим.

Эдоардо откашливается.

– Это замечательное место, сейчас я не могу желать ничего другого. Все очень милы и благожелательны. Особенно…

Он выдерживает тактическую паузу и корчит мне гримасу сообщника, понимая, что находится в центре внимания.

– Ваша дочь – самая талантливая, подготовленная, искренняя и уважительная коллега из всех, что у меня были. Она умеет расположить к себе окружающих и никогда не позволяет трудностям выбить её из колеи. Она – необыкновенная женщина, блестящая и редкая, как драгоценный камень. Когда кто-то произносит слова «прекрасный человек», моя первая мысль обращается к ней.

Эдоардо одаривает меня уничтожающей улыбкой и восхищается ядерной катастрофой своих заявлений.

Мама даже не пытается сдерживать свои эмоции, а отец… растерян. Проклятие, я проиграла. За тридцать секунд он очаровал двух самых важных людей в моей жизни.

Отличная работа, Эдоардо.

«Ты не мог ударить и потопить сильнее».

ГЛАВА 16

Эдоардо

Вечером возвращаюсь в свою квартиру в районе CityLife. Сквозь окно проникает вечерняя темнота, делая обстановку ужасно безликой. Я пересекаю гостиную открытого типа с болтающимся на запястье бумажным пакетом. В нём лежит один из подносов с веганскими закусками, оставшимися после выпускного фуршета мини-Камиллы.

Синьор и синьора Феррари настояли, чтобы я забрал еду домой – «не пропадать же добру».

Ставлю поднос в холодильник и в полумраке оглядываю суперсовременную кухню.

В этих стенах нет почти ничего от меня.

Это просто временное место, которое снимаю уже месяц и которое не связываю ни с какими воспоминаниями. Квартира может принадлежать кому угодно.

В кармане вибрирует телефон. Стоит такая тишина, что я слышу звук раньше, чем осознаю толчок в бедро.

Первая мысль – Камилла. Нет, это невозможно.

И правда, на экране вижу имя Виктории.

«Лондон без тебя очень грустный! Когда ты вернёшься? Что я могу сделать, чтобы убедить тебя? Достаточно будет даже пары дней!»

Я ничего не пишу.

Не могу дать ей тот ответ, который она хочет услышать, и при этом оставаться честным.

Много лет назад я пообещал ей, что всегда буду с ней. Я намерен сдержать своё слово.

Расстегнув рубашку, шаркаю босыми ногами по паркетному полу коридора.

Голова переполнена, но по консистенции, как у призрака.

В окне комнаты открывается вид на спящий Милан – ещё одно напоминание о моих ошибках в суждениях.

Сплю беспокойным сном и на следующее утро просыпаюсь со спутанными вокруг лодыжек простынями, и с бардаком в мыслях ещё большем, чем когда закрывал глаза. Я пью горький кофе, беру уже приготовленный чемодан и, оказавшись на парковке, сажусь за руль Maserati.

Два часа сорок пять минут по автостраде, и я у ворот Венеции.

Оставляю машину, забираю из эллинга лодку и добираюсь до дома бабушки.

Я провожу два дня вне времени между улицами и солёной водой, в городе, который является достойным прибежищем для тысячи сказок.

Два дня обедов на двоих, перемежающихся обыденными событиями, которые сливаются с растаявшим вечером в доме семьи Камиллы.

Я стараюсь не придавать слишком большого значения сравнению, но оно неизбежно.

Факт неоспоримый.

Глядя в окно бабушкиной гостиной на главном этаже в воскресенье днём, когда бледное солнце целует лагуну, я наслаждаюсь солёным осенним воздухом, заявляя, что мне жаль уезжать в Милан.

Но это неправда.

Правда в том, что я сгораю от нетерпения.

У меня уже руки чешутся поехать по автостраде в обратном направлении и вернуться завтра в офис.

Потому что мне не терпится продолжить бросать Камилле вызов за вызовом, понять её, сыграть с ней в войну, которая в конце концов будет носить имя только одного из нас.

ГЛАВА 17

Камилла

– Один капучино с соевым молоком, одно «Золотое молоко», один веганский круассан и шоколадный маффин навынос. – «И два килограмма жизнерадостности, если у вас осталась в запасе». – Спасибо.

Из-за стойки кафетерия бариста протягивает мне платёжный терминал, и я прикладываю к нему кредитную карту.

На всякий случай проверяю обстановку: за большим окном, выходящим на улицу, идёт вселенский потоп в разгар миланской осени. Рядом со мной женщина лет шестидесяти склонилась над своим смартфоном.

Наверное, поэтому на этот раз электричество в кафе не вырубается.

Последние несколько недель я не возвращалась в кафетерий, но после выпускного вечера у родителей и одиноких дождливых выходных, когда единственной радостью был обед у Греты, мне нужен сахар, кофе и признаться Беа во всём, что я не рассказала ей об Эдоардо, прежде чем снова иметь дело с ним и его биполярностью.

Бариста передаёт мне пакет с завтраком, и я направляюсь к лифтам.

Этот понедельник начинается плохо по двум причинам: я проведу весь день в симбиозе с Эдоардо, а после работы приму участие в новом тимбилдинге. И тот факт, что я включила в список «против» проект, которым так гордилась, сам по себе обескураживает.

Поднявшись на этаж, я приветствую Адель. Девушка уже за своей стойкой администратора. Однако вместо того, чтобы направиться в кабинет, я иду по противоположному коридору в комнатку контент-менеджера на другом конце этажа.

Я широко открываю дверь. Внутри обнаруживаю беспорядок на столе, фотографию Беатриче и Марко с Але на руках и спящий компьютер.

Беа ещё не приехала. Ставлю свой завтрак на стол и отправляю ей сообщение.

«Я в детском саду, снимаю с Урагана куртку. P.S. Отец Томаса, соседа Урагана по шкафчику в раздевалке, не женат. И очень интересный. Напоминаю тебе, в нашем возрасте не так много достойных мужчин остаются свободными».

Набираю и отправляю в ответ:

«А я напоминаю, что ты занята. Но какие же мы сегодня забавные, мисс документация».

«Как плохо на тебе сказывается проводить всё время с Зорци, подруга! Кстати, шеф-повар? Он больше не появлялся?»

Появлялся, да только по профессиональным причинам.

После шикарного обеда за кулисами ресторана, где Маттиа приготовил для меня вкусные овощные мини-бургеры, пока я сидела в углу и в общих чертах описывала ему проект по сплочению команды, мы обменялись несколькими дружескими электронными письмами, чтобы организовать мероприятие. Маттиа будет шеф-поваром следующего тимбилдинга и поведёт нас в волнующем поиске командной гармонии на кухне.

Я отвечаю:

«Забудь о поваре и скажи мне, во сколько ты придёшь. Мне нужно с тобой поговорить».

«Через полчаса. Можешь улизнуть?»

«Я начинаю встречу с клиентом совместно с Эдоардо через 10 минут».

«Тогда увидимся за обедом?»

«Конфколл с Эдоардо и людьми из отдела подготовки в час дня».

«Я уже говорила, что ты проводишь слишком много времени с этим мужчиной?»

Мысленно соглашаясь, я открываю пакет с завтраком и беру капучино и бриошь. В ладони снова вибрирует телефон.

«Увидимся за выпивкой вслепую после работы. Ураган останется с няней, я зарезервировала себя на твою первую встречу. Мы будем пить мохито, как в старые добрые времена, и под благосклонностью темноты посплетничаем про говнюка, нарушая правила встречи Солнце-Сердце-Любовь».

Её слова – это толчок, который необходим мне, чтобы пойти в кабинет и забыть, как Эдоардо ухаживал за моими родителями на их кухне в Монце в пятницу вечером. В коридоре я приветствую пару коллег и, открыв дверь в наш кубик, обнаруживаю, что он уже сидит за своим столом.

– Доброе утро, Камилла, – безупречно приветствует меня. – Ты хорошо провела выходные?

Мысленная заметка: стратегия на этой неделе – казаться дружелюбным, а затем ударить меня в спину.

Видели и слышали такое раньше.

Ему следует обновить репертуар.

– Стратосферно! А ты?

Я ставлю свой ноутбук рядом с ноутбуком Эдоардо и, пока жду загрузки операционной системы, совершаю ошибку, принимаясь наблюдать за ним.

Расслабившись в кресле и прокручивая на экране онлайн-календарь, Эдоардо является воплощением всего того, чем я не являюсь. Соблазнительный, непробиваемый и раздражающий на вкус.

Я же сегодня утром похожа на двоюродного брата снеговика – нервы на пределе, и я в шаге от взрыва. Рассматриваю профиль, пока Эдоардо отвлекается. Правильный нос, вуаль бороды. Смертоносный рот дуется на неизвестно какие личные мысли. Не могу думать, что он на самом деле стремится подняться по служебной лестнице и стать моим начальником. Этого не может произойти ни в этой, ни в какой-либо другой вселенной.

Никогда не потерплю этого.

Я качаю головой и протягиваю руку к капучино. Мне нужны кофеин и сахар. В то же мгновение он тоже двигается. Наши руки сталкиваются на свободном пространстве между компьютерами.

Я отдёргиваю свою, будто коснулась оголённого провода под напряжением, и тупо массирую пальцы.

Эдоардо берёт стакан и передаёт мне.

– Вот, – говорит он любезно.

Я перебегаю взглядом с его вежливого выражения лица на длинные пальцы, обхватившие стакан, в поисках подвоха. Потому что уверена – он есть. На сто процентов. И в то же время я знаю, как мне противна эта игра придуманных масок и рассчитанных жестов.

И как я ненавижу Эдоардо.

Я возвращаюсь к его хитрому и лживому лицу.

Перед моей нерешительностью на его лице расцветает нежная улыбка победы. Словно это его бесконечно забавляет.

– Давай, бери. Это не тебе грозит яд в кофе и яички, усохшие и закатившиеся под стол. Я правильно помню?

Он ещё и острит?

Я выхватываю стаканчик из его пальцев. Моя подозрительность вызывает у него смех.

И в одно мгновение мне становится ясно, – в отличие от меня, он будет продолжать эту игру бесконечно.

***

Выпивка вслепую была идеей Сьюзи, одобренной отделом кадров для повышения чувства сопричастности и более открытого и инклюзивного мышления – так говорилось в электронном письме о встрече.

Было очень приятно делегировать ей сегодняшнюю организацию, и я могу только радоваться, когда вхожу в зал.

За барной стойкой программисты, похоже, забыли о катастрофической встрече на проспекте Комо. Они расслаблены и сидят группками, как и тогда, до прихода Эдоардо. Не думала, что они все придут. Но, возможно, тот факт, что его имя не фигурировало в сегодняшнем списке, стал решающим.

Я улыбаюсь. Потом я понимаю, что Беа ещё не пришла, и молча ругаюсь.

До сих пор я пыталась справиться с Эдоардо самостоятельно, но после выпускного сестры я оказалась на дне бочки своих ресурсов.

Сегодня утром я была такой напряжённой, что неправильно назначила встречу с клиентом. А за обедом, на совещании, я перепутала имена сотрудников тренинга. Мне нужно выпустить пар с друзьями. Просто чтобы мне сказали, что я преувеличиваю, или что мне удастся продержаться ещё немного.

– Ками, привет! – приветствует Сьюзи. – Синьор Зорци не придёт?

– Нет.

Программисты обмениваются многозначительными взглядами.

Мы с Эдоардо работаем вместе всего два дня, но этого хватило, чтобы убедиться, насколько хорошо он подготовлен технически. С человеческой стороны – это автомат, который работает на недоверии и подозрениях. Он относится к другим так, будто никто не заслуживает доверия, и каждый является вероятным кандидатом на роль Иуды. Вадим попросил у него разрешение, и Эдоардо хотел получить обоснование, прежде чем дать его. А Габриэлю ещё предстоит найти способ поговорить с ним о суперинтересном предложении по проверке кода, потому что перспектива спора с Эдоардо приводит ботаника в отчаяние.

В любом случае когда в конце рабочего дня я уже собиралась уходить, Эдоардо, продолжая сидеть за компьютером, попрощался со мной словами «до завтра». Так что я могу прожить следующие несколько часов, как в старые добрые времена.

– Добро пожаловать в Dark Dining, – говорит женщина, выходя из-за тяжёлого красного бархатного занавеса. – Вы собрались все?

– Одного человека не хватает. – Я смотрю на настенные часы над стойкой бара. Беа опаздывает на двадцать минут.

– Я пока объясню, как это работает, – вежливо предлагает она. – Как только вы займёте своё место в зале, свет приглушат до полной темноты. Ваше зрение потеряет значение в пользу других органов чувств. Таким образом, вы сможете сосредоточить всё своё внимание на человеке, который находится перед вами. Вам придётся полагаться на этого человека и вы сможете вновь вкусить удовольствие от диалога между двумя людьми в его чистом виде, без предрассудков и внешних отвлекающих факторов.

Нашу группу охватывает лёгкое возбуждение.

– Когда время истечёт, без поспешности вернётся свет, и вы сможете пересесть за другой столик, чтобы повторить опыт для укрепления единой связи между всеми вами.

– Звучит здорово, – комментирует Габриэле.

– Надеюсь! – Женщина откидывает занавес и приглашает нас войти. – Последнее правило: никаких телефонов в зале. Крайне важно, чтобы вас не беспокоили огни экрана или уведомления, – продолжает хозяйка. – Вы можете перевести свои смартфоны в режим самолёта.

– Конечно.

«Где ты? Здесь начинается!» – Быстро набираю и отправляю Беа, а затем отключаю сеть.

Зал не очень большой, но забронирован специально для нас. В нём в шахматном порядке установлены маленькие столики с двумя стульями у каждого, как на speed dating. (Прим. пер: Speed dating – формат вечеринок мини-свиданий)

Последние несколько дней Сьюзи собирала имена и заявки на встречи от участников. Я с чувством гордости наблюдаю, как моя команда – мои команды – ищут друг друга в таблице у входа.

Под спокойную инструментальную музыку в зале я прохожу к маленькому столику.

Он единственный, который не занят с обеих сторон, но это не имеет значения. Я знаю, что «материнство» – это неофициальный синоним «управления неожиданностями на профессиональном уровне». Заказываю мохито и для Беатриче, а затем свет постепенно гаснет, как медленно, но верно наступающий прилив.

За мгновение до погружения в темноту я запасаюсь кислородом и позволяю нервам расслабиться.

Зрение становится бесполезным, поэтому я концентрируюсь на других чувствах. Слышу фоновую музыку и неясные разговоры, доносящиеся от соседних столиков.

От Беа никаких следов.

Нащупав, беру бокал с мохито и один глоток за другим смакую напиток. Сидеть одной в темноте в общественном месте – такого опыта у меня никогда раньше не было. Это заставляет меня чувствовать себя незащищённой и уязвимой. Я потираю руки, балансируя между галлюцинацией и реальностью.

– Вот мы и пришли, – неподалёку от меня раздаётся голос хозяйки. – Присаживайтесь.

Из-под ножек стула передо мной раздаётся скрип. Вслед за этим слышен лёгкий стук, когда кто-то нерешительно опускается на него. – Ваша подруга уже сделала для вас заказ. Напиток стоит на столе. Поищите его рукой. Наслаждайтесь вечером.

Шаги дамы стихают, и я вздыхаю с облегчением.

– Беа! Представляешь, этот придурок даже не записался на «выпивку вслепую».

– М-м-м, – бормочет подруга, потягивая напиток через соломинку.

– Ладно, слушай, мне нужно тебе кое-что сказать, но ты не злись, что я не сделала этого раньше. Помнишь день, когда ты вернулась из декретного отпуска? Я была в кафетерии, когда отключилось электричество и услышала как кто-то вздыхает рядом со мной. Я повернулась и бум! Наваждение. Мужчина моей мечты. Я увидела его, и всё пошло наперекосяк. Мозг, дыхание, слюноотделение. Такого со мной не случалось с тех пор… ну, думаю, с тех пор… никогда. Я заигрывала с ним, он показался мне милым, и когда я смотрела на него с раздраем в душе и пылающими щеками, единственное, что я могла подумать: «Боже мой, неужели ты существуешь? Я твоя. Сегодня вечером у меня или у тебя?».

– Ах.

Беатриче подавилась мохито и закашлялась, но почти сразу пришла в себя, а я продолжаю.

– Мне даже не нужно уточнять, что этот фильм крутился только в моей голове. Потому что потом ДГБ вызвал меня к себе… и мужчина моей мечты был там! Эдоардо. В кафетерии он понял, что я работаю на компанию, которая его нанимает, и поэтому позволил мне продолжать, а сам занял твоё место, и с этого момента начался долгий, трагический, неизбежный крах. Беа, ты была права. Вся эта история с честностью плохая идея. Я должна была вести себя так же фальшиво, как и он по отношению ко мне.

Я делаю длинный глоток мохито.

Мята и лайм щекочут язык, а алкоголь добирается до головы, делая её лёгкой и беззаботной. Это как раз то, что мне нужно.

– Боже, как я ошибалась на его счёт. Я вовсе не его, и единственное, чем буду заниматься с ним сегодня вечером, это планировать его убийство! Он настолько всех превосходит, что никому не доверяет. Он принижал меня перед клиентами и переспал с тёлкой в командировке. Он выгнал меня из нашего номера, чтобы трахнуть её! – Я трясу головой, чтобы стереть воспоминание и унижение. – И он влез на выпускной вечер Джои три дня назад. Время на покорение моей семьи – десятая доля секунды. А вишенка? По дороге сюда я столкнулась на парковке с Кларой из стартапа этажом ниже. Она спросила, есть ли у меня ещё проблемы с автомобильным разъёмом. Оказалось, что она видела, как Эдоардо «проверял» его для меня тем утром. Он отключил мою машину от зарядки, а затем разыграл из себя милого парня, предложив подвезти! Какой психопат так себя ведёт?

Я наклоняю стакан с мохито, ожидая на языке сладкий алкогольный вкус, но кроме талого льда ничего больше не опускается. Боюсь, алкоголь расщепился между моим желудком и мозгом.

– Прости, я слишком много говорила. Знаю, у тебя есть проблемы посерьёзней, но… Я больше не могла этого выносить. По утрам у меня постоянно болит голова, а к концу дня боль переходит на сверхновый уровень. И каждая неделя хуже предыдущей. Меня он так раздражает, что я даже плеснула ему в лицо вино! Я, понимаешь? – заключаю, находясь на грани изнеможения. – Эдоардо самый ужасный человек, которого я знаю.

Атмосферная музыка стихает и начинает загораться свет.

Подобно сну, от которого просыпаешься, возвращаются одна за другой детали, ранее скрытые от глаз. Зал, выстроенные в ряд маленькие столики, мягкий свет, окутывающий уютное помещение.

Всё стало таким, каким было вначале.

С одной разницей.

Стул передо мной теперь занят.

Но не Беатриче.

Эдоардо.

У меня округляются глаза, пока наблюдаю за его неподвижной фигурой.

В синем костюме от Армани, тёмные волосы взъерошены, глаза устремлены на меня, как два непроницаемых маяка, а искусственная улыбка растягивается в небытие – это неправильное, нереальное видение.

От моего лица отливает кровь.

Будто кто-то столкнул меня с крыши небоскрёба. В желудке дисбаланс из-за паники падения, неверие в то, что я на волоске от краха без какой-либо альтернативы.

– Ками, – шепчет он со злостью, которой окрашивается голос, несмотря на все его усилия сдержать её, – ты разбиваешь моё сердце.

Эдоардо сидит собранно, но под размеренной маской я вижу ярость, воспламеняющую его радужки.

Я пытаюсь вспомнить те неловкие вещи, о которых я неосознанно проболталась. В мыслях мелькают слова «мужчина моей мечты» и «я твоя».

«Твою же мать. Дерьмо».

– Чтобы его разбить, для начала одно нужно иметь, – запинаюсь я, защищаясь. – И моё мнение о тебе ни для кого не секрет.

– Наоборот, – мрачно шипит он.

– Точно. – Пожимаю плечами я, как будто мне и правда всё равно.

– У твоих родителей ты не казалась такой уж негодующей.

– Ты даже не попытаешься отрицать, что отсоединил мой кабель от аккумулятора?

– А должен? – отвечает он. – Мне кажется очевидным, что это сделал я.

Его высокомерие заставляет меня удручённо покачать головой.

Я смотрю на стол, где рядом стоят пустые бокалы.

Возможно, в конце концов, помимо огромного стыда, который я испытываю, хорошо, что между нами больше нет серой зоны. Когда тебе нечего скрывать, тебе также нечего и бояться.

– А знаешь? Я никогда никого не ненавидела до тебя. В средней школе я могла обижаться на учителя латыни или на тренера по волейболу, который приковал меня к скамейке запасных в тот единственный раз, когда мои родители были на трибунах, чтобы посмотреть, как я играю. Но я никогда не чувствовала необходимости поощрять гастрит, который возникает у меня при каждом нашем разговоре. Я не такая, Эдоардо. Обычно в присутствии таких личностей, как ты, я прохожу мимо и не придаю значения. Но ты выводишь меня из себя! И уверена, сводить меня с ума было твоим планом всё это время, но запомни мои слова, Зорци: ты никогда не будешь иметь удовольствия видеть, как я сдаюсь!

С гордо поднятой головой я бросаю на стол худшие, из когда-либо потраченных, десять евро, в спешке встаю и направляюсь в сторону красного бархатного занавеса, когда свет снова гаснет, погружая зал в темноту.