Текст книги "Офисная война (ЛП)"
Автор книги: Анна Николетто
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Удивительно, как я горжусь им.
И приятно, что босс так щедр на публике. Не то чтобы он был придурком, просто комплименты летаю нечасто. Также верно, что это первый случай, когда Videoflix заключает такой контракт.
– Хорошая новость заключается в том, что Эдоардо согласился присоединиться к нашему совету директоров.
В моих барабанных перепонках свистит оглушительная тишина.
– Мы хотели дождаться официального подписания в конце месяца, но наши партнёры уже выразили своё согласие. У Эдоардо есть всё необходимое, чтобы стать лидером вместе с Лукой и мной. Давайте тепло поприветствуем его в руководстве!
Беа тянет меня за рукав.
Я не подаю признаков жизни. Думаю, моё лицо тает, как догорающая свеча, которую забыли задуть.
Это шутка?
Двери конференц-зала широко распахиваются, и входит официант с тележкой, полной кофе и всевозможной выпечки, чтобы отпраздновать событие.
Вскоре помещение наполняет шквал фальшивых комплиментов и едких взглядов, замаскированных под «мы тааак рады за тебя» от других менеджеров. Эдоардо собирает комплименты, словно ничего не ожидал, но я ловлю его взгляд через плечо парня, который встал, чтобы поздравить меня.
У него хватает здравого смысла показать своё беспокойство под маской, которую предлагает другим.
Мужчина, который ещё недавно был моим заклятым врагом, и которому я доверяла с закрытыми глазами последние несколько дней, сдержал своё обещание и стал моим боссом.
И я, как королева придурков, вскакиваю на ноги, уворачиваясь от ярмарки тщеславия, эпицентром которой он является, и ухожу так быстро, как только могу.
ГЛАВА 30
Эдоардо
Гецци Брамбилла сошёл с ума.
Другого объяснения нет.
Мне понадобилась целая вечность, чтобы избавиться от псевдовечеринки, которую он устроил после того, как сбросил бомбу, думая, что делает мне одолжение, в окружении людей, которые одной рукой обнимали меня, а другой хотели бы вонзить мне под рёбра нож, как в лучших цезарианских традициях.
Во время всего этого Камилла ускользнула. Четверть часа назад.
И теперь широкими шагами я направляюсь к нашему кабинету, надеясь, что она всё ещё где-то в здании.
– Камилла! – Я распахиваю дверь на бегу.
Кабинет пуст. Я изучаю интерьер в поисках подсказок. Её парка висит на вешалке, поэтому я исключаю возможность того, что она сбежала. На моей стороне стола, однако, стоит одинокая биоразлагаемая чашка с логотипом кафетерия на первом этаже. Должно быть, Камилла взяла его для меня перед встречей.
Беру маленький стаканчик и пробую кофе. Холодный.
Насколько может быть более наглядно?
«Твою мать».
Я снова выхожу в коридор, гадая, где она спряталась. На этаже есть только один туалет, который всегда занят, когда она убегает на перерыв. Должно быть, Камилла прячется там.
Я подхожу к двери, но она заперта.
– Камилла, я знаю, что ты там, открой! Чёрт возьми, позволь мне объяснить!
Вопреки всему, дверь открывается.
Только из щели высовывается не она.
– Знаешь, но статистика утверждает, что подобные фразы ухудшают спор, особенно если у тебя было много времени на объяснения, прежде чем всё открылось.
– Ты говоришь на основе опыта лучшей подруги? Уйди с дороги.
– Твоё запугивающее поведение ничего тебе не даст. За исключением таких вещей, как место в совете директоров. Кстати, поздравляю!
– Трудно продолжать разговор с тобой и в то же время удержаться от оскорбления, мамочка Барби, поэтому я попрошу тебя в последний раз: уйди с дороги.
– Иди, Беа, – шепчет Камилла из туалета.
Женщина пригвождает меня телепатической угрозой, после чего распахивает дверь и легонько толкает в плечо, прежде чем направится к своему унылому маленькому чулану, который ей втюхали в качестве кабинета.
– Камилла?
Я открываю дверь в предбанник – симпатичную комнату, окружённую декоративными растениями, мебелью где-то между классической и современной, и мягким креслом из ротанга в углу.
Мне требуется мгновение, чтобы найти её. Она стоит ко мне спиной, у раковины, намереваясь освежить лицо.
– Хочешь получить мои поздравления? Только их не хватает для завершения альбома с наклейками «Первоклассный мудак». Поздравляю! – Она с силой вытягивает бумажное полотенце из автомата, вытирает пальцы и бросает его в мусорное ведро. – И счастливого продолжения в одиночестве. Я попрошу о переводе.
– Перевод? – настораживаюсь я. – Куда?
– В архив, в секретариат, в домоуправление, в компанию по очистке и борьбе с грызунами… Меня устроит всё, только не там, где я сейчас.
Дерьмо. Это хуже, чем ожидалось.
– Камилла, всё не так плохо, как ты думаешь.
– Вау, хорошо, что ты здесь, чтобы объяснить, насколько ошибаюсь, иначе как бы я вообще заметила? – усмехается она, отворачиваясь от меня.
Прислонившись к квадратной раковине, она чертовски красива. Но больше всего меня поражает разочарование на её лице.
– Ты права, я ошибся, – осторожно признаю я.
– Да! Да, ты ошибся! Прошлой ночью, у меня дома. Вопрос: «О чём ты хочешь со мной поговорить?». Ответ: «Я буду твоим боссом!»
– Я шёл к этому поэтапно. Объявление не было запланировано на сегодня. Я не знал, что Дамиано собирается обнародовать.
– Это всё улучшает, Зорци. Я поздравляю тебя. Ты обманул меня, заставив доверять и болеть за тебя! Поздравляю, ты прекрасный пример того, как итальянский ученик превзошёл свою бывшую учительницу англичанку. А теперь уходи, мне нужно обновить резюме.
«Гадство». Она права? Неужели я обращался с ней так же, как когда-то Лекси, из-за чего потом страдал годами? Может, и так. Возможно, я и правда заставил бы сучку, которая меня поимела, гордиться мной, вызвав у меня самое большое сожаление в жизни.
– Камилла, это не то, что ты думаешь…
– Предлагаю тебе записаться на курс Беа о том, какие фразы говорить, когда кто-то злиться. Сейчас у тебя получается не очень.
– Ты права. Я должен был тебе сказать. Чёрт, я хотел сделать это вчера у тебя дома, но… – Я запускаю пальцы в волосы, чтобы снять напряжение, которое копилось с тех пор, как увидел, как она выбежала из зала заседаний. «Скажи ей, блядь!» – Мне было страшно.
Брови Камиллы устремляются к линии роста волос на лбу.
– Я боялся потерять тебя, – уточняю я, с вырывающимся из-под контроля сердцем.
– Это не имеет значения. Моя религия – я не встречаюсь с начальством. Я бы не стала заигрывать с ДГБ, даже если бы он был человеческой версией тебя, и то же самое касается мистера Невидимки.
– Я надеюсь на это! – вырывается у меня.
– Поэтому ты автоматически исключил себя из моего радара.
Эта перспектива заставляет меня потерять почву под ногами.
– Хочешь закрыть? Даже не предоставив мне право последнего слова?
– Окей. – Камилла скрещивает руки на груди. – Говори.
Я осторожно приближаюсь к ней. Поднимаю её лицо ладонями к своему.
Я ничего не говорю. Только созерцаю её губы, раскрасневшиеся щёки, блестящие яростью глаза, погружаясь в исключительную связь между нами, когда весь остальной мир исчезает.
– Ты молчишь.
– Посмотри на меня, – умоляю я, – и сама реши, является ли то, что сейчас между тобой и мной, выдумкой или нет.
– Ты патологический лжец, – издевается она.
Но её решимость, скрытая под фасадом чистого презрения, колеблется. Камилла хочет мне верить. Я просто должен дать ей вескую причину для этого.
– Ты права, я солгал тебе о повышении. Но я больше ничего от тебя не скрывал. Я больше не хочу воевать с тобой, а ты не должна воевать со мной.
– Разумеется! Тебе это больше не нужно, я буду в твоём подчинении, как ты и хотел, Зорци!
– Я не твой фактический начальник.
– Ты в совете правления, это всё равно что так.
– Только по организационным вопросам. Внутри офиса, в повседневной работе мы будем равны. Я обещаю тебе. Я не хочу, чтобы мы разрушили то, что у нас есть…
Камилла издаёт возмущённый звук.
– А что у нас есть? Восемнадцать лет и в карманах иллюзия, что снятие трусиков друг с друга означает нечто большее? Мы весело провели несколько дней, это было мило… конец истории.
– Не говори «мило». Это грёбаное оскорбление. Венеция была самым настоящим, что происходило со мной за последние десять лет.
– Венеция была перемирием. Знаешь, в чём фишка перемирия? У него есть срок действия.
Я стискиваю зубы.
– Тогда давай превратим его в прочный договор о союзе.
Камилла скептически морщится.
– О чём бы ты хотел договориться, чего у тебя ещё нет?
– Разве это не очевидно? – Я ласкаю её лицо пальцами. – Я хочу, чтобы мы оба оставались там, где мы есть.
– В этом туалете?
– В нашем фальшиво-экологичном кабинете, полусупер организованном, полусвалке.
– Ты становишься членом совета, а тебе даже не дают ни одного углового гигантского офиса?
– Я отказался. Я внушил ДГБ, что мой сегодняшний кабинет удобнее для управления командой. Я не хочу уходить и не хочу, чтобы уходила ты. – Прижимаюсь лбом к её лбу, пьянея от мятно-ванильного аромата. – Пожалуйста, хоть раз послушайся меня. Мы найдём новый баланс, и ты останешься с нашими командами. Ты им нужна. Ты не можешь оставить их со мной наедине, ты же знаешь, что они застрелятся.
Камилла растягивает губы в мимолётную саркастическую улыбку.
– Подтверждаю.
– Мы снова найдём равновесие. – Воспользовавшись её нерешительностью, я наклоняю голову и касаюсь её губ своими. Дыхание Камиллы – это концентрация разочарования. – Эй, это намёк в пользу сомнения, который я вижу там внизу?
– Нет, это «убей меня, но я не могу тебе поверить».
– Конечно, можешь. – Я закрываю глаза и прижимаюсь губами к её губам. Я знаю, что она неравнодушна к этому. К нашим поцелуям, к тому, как мы стоим, когда наши тела притягиваются друг к другу. К тому, что мы разделили против нашей воли, и к тому, что мы подарили по собственной воле. И если это поможет заставить её остаться, я поставлю на карту всё.
Интересно, чувствует ли Камилла насколько я принадлежу ей?
– Ты проклятие, – слабо протестует она. – Так нечестно…
Я провожу дорожку поцелуев от её рта к щекам, к уху.
– Может быть, нечестно, но ты пробуждаешь во мне самое лучшее, так что это не может быть неправильным. И я больше не причиню тебе вреда. Обещаю.
Не знаю, верит ли она мне.
Но моя самая большая ошибка в том, что в это верю я.
ГЛАВА 31
Камилла
Двери лифта издают привычное автоматическое звяканье, открывая опрятную и пустынную приёмную на десятом этаже здания Порта Гарибальди. Я опаздываю, но утешаюсь тем, что парковочное место, зарезервированное для ДГБ, всё ещё пустует. Как и для Эдоардо.
Вчера вечером состоялось первое заседание совета директоров, на котором присутствовал и он. Всё закончилось очень поздно судя по ночной смске, в которой Эдоардо сообщал мне, что вернётся к себе домой. Так даже лучше. Гибкий график или нет, но всегда неприятно, когда начальник застаёт тебя за опозданием. Нет, оба начальника.
Даже в день рождения.
Я иду по коридору, склонив голову над телефоном и печатая благодарности за поздравления. Тридцать один год. Начинается новое десятилетие.
Наш кабинет, как и ожидалось, пуст. Я на полной скорости стаскиваю с себя куртку и бросаюсь во вращающееся кресло. Вуаля! Я только что уничтожила факт опоздания, и никто этого не заметил. Его никогда не существовало.
В этот момент звонит внутренний телефон.
– Слушаю, Феррари.
– Где ты была, я ищу тебя около получаса! – Дерьмо. Это Беа. – Приходи сейчас же в кабинет команды! Народ в отчаянии, они попросили о помощи меня!
Я сразу же встаю.
– Ты серьёзно? Что происходит?
– Катастрофа с программой! Беги! – Подруга бросает трубку, не дожидаясь ответа.
Оставляю своё рабочее место и возвращаюсь в коридор, чтобы проскользнуть в кабинет, отведённый для команды front-end. Обычно у них за дверью раздаются крики, жаркие словесные перепалки и странные ругательства, но сегодня там могильная тишина. Возможно, какой-то сервер уже взорвался.
– Эй? Вы в порядке? – Я поворачиваю дверную ручку.
– С днём рождения, Камилла!
Около пятнадцати человек выскакивают из-за столов. На меня обрушивается какофония звука и цвета.
Пришли программисты из обеих команд, Адель из приёмной, даже сетевой техник, который ремонтирует нашу локальную сеть, когда та выходит из строя. На стену повесили баннер с надписью «С днём рождения, Ками», а к углам монитора прикрепили радугу из воздушных шаров.
В авангарде перед всеми стоит Беа, удерживая поднос с круассанами. Из динамиков одного из компьютеров звучит до неловкости детская песенка про день рождения.
Глаза начинает щипать от эмоций.
Это самое милое, что они когда-либо делали для меня.
– Вы с ума сошли! Не нужно было.
– Не благодари, просто ешь и наслаждайся веганским офисным завтраком в твою честь, – встревает Беа, сунув мне в руку круассан. – Это будет единственный раз, когда я смогла убедить команду добавить соевое молоко в кофе во имя любви к тебе.
Меня обнимает Сьюзи, затем Мануэль и Вадим следуют её примеру. Присоединяется Адель, предлагая мне соевый капучино с какао.
– С днём рождения, Ками!
Я нахожусь на грани своих эмоций.
Ситуация ухудшается. Ко мне подходит Габриэль с подарком в руках. Коробка средних размеров, которую кто-то завернул в несколько старых копий документов о конфиденциальной информации, предназначенных для утилизации.
Я беру подарок и разворачиваю. Внутри находится цилиндрическая красная пластиковая штука с чёрными точками и неясным хоботком там, где должен быть нос.
– Спасибо, эм… это… что?
– Настольный пылесос в форме божьей коровки! – хлопает Сьюзи. – Так будет легче поддерживать у тебя порядок.
Это не подарок моей мечты, но я чувствую себя очень удачливой, и рассыпаюсь в сердечной благодарности.
– Альтернативным вариантом было забить твой верхний ящик стола годовым запасом презервативов, – негромко признаётся Беа. – Кстати, где твой босс?
– Эдоардо не мой босс. – Я кладу подарок на стол и откусываю круассан, раздавая случайные улыбки всем, кто встречается со мной взглядом. – И в любом случае я не знаю. Он был на заседании совета директоров вчера вечером.
– Ты уже узнала его планы на вечер? Куда он ведёт тебя праздновать? Зная его манию величия, он как минимум забронировал билет в Париж или Лондон…
– Ты шутишь? Завтра утром мы должны быть здесь в девять утра.
– И что? Он даст тебе дополнительный выходной. Должно же быть какое-то преимущество в общении с боссом?
– Давай не будем начинать это снова, – предупреждаю её.
Беа поднимает руки в знак капитуляции.
– Окей, последние три недели доказывают твою правоту. Твоё существование не нарушилось из-за его повышения, которое поставило его на много ступеней выше тебя в плане власти.
Я победно поднимаю брови.
– Именно.
– И ты не отступила, потому что слишком зависима от эндорфинов и феромонов, чтобы рассуждать и отказаться, пока тебе не стало больно.
Искренне?
На мгновение я тоже испугалась.
– Эдоардо был прав, – фыркнула я, – в кабинете ничего не изменилось. Многое улучшилось. Мы слушаем друг друга, и не угрожая смертью, обсуждаем клиентов и команду, а между чашечками кофе мы вместе принимаем решения. Это… того стоит.
– А за пределами кабинета это приносит пользу? – с намёком спрашивает она.
Я невольно краснею.
– До чёртиков.
В итоге оказалось, что поводов для беспокойства нет. Мы больше не те люди, которые встретились несколько месяцев назад в кафетерии.
Мы изменились. Мы заботимся друг о друге.
Конечно, он мне не безразличен.
Есть причина, по которой моя гордость вывела свои войска с поля боя. И это просто.
«Я влюбилась в него».
– Какого чёрта? – гремит мужской голос в коридоре.
Я его не вижу, но замечаю, как лица моих коллег сначала каменеют, а потом расслабляются. Ребята начинают привыкать к нему. И должна признать, что диктаторские замашки Эдоардо постепенно сходят на нет.
– Камилла? Я искал тебя.
Я поворачиваюсь сияя.
– Теперь ты меня нашёл.
На пороге, одетый в тёмно-синие брюки и светлую рубашку, подчёркивающую цвет его лица (но с пугающими тёмными кругами под глазами, свидетельствующими о том, что прошлую ночь он провёл в основном без сна), Эдоардо оглядывается по сторонам, словно не в силах осмыслить такую пустую трату энергии.
– Да, хорошо. Ты должна вернуться прямо сейчас. Сложилась чрезвычайная ситуация.
Чрезвычайная ситуация?
Сегодня все используют одно и то же оправдание?
– Иду, – соглашаюсь я, чтобы не испортить сюрприз.
Выбрасываю в мусорное ведро салфетку, поправляю платье и засовываю коробку с офисным пылесосом под мышку.
Беатриче подмигивает мне.
– На что ставишь, на Париж или Лондон? – шепчет она, а моё лицо искажает измученная гримаса.
Я ничего не жду. То, что мы делаем обычно, прекрасно устраивает. Уже хорошо, что есть «обычно», на которое можно ссылаться. Многие недооценивают силу повседневности, но именно маленькие повседневные жесты, а не случайные грандиозные поступки, делают нас теми, кем мы являемся.
Я выхожу за ним в коридор.
– Камилла, за последние полчаса я несколько раз пытался дозвониться до тебя.
– Да, извини, я оставила телефон у нас. Ребята…
– Забудь о программистах. – Эдоардо берёт мою руку, сплетает свои длинные пальцы между моими. Он проверяет, не идёт ли кто, и подталкивает меня к одной из небольших ниш для смарт-воркинга, расположенных в коридоре.
На волосок избегаю торпедирования коробкой пылесоса декоративного папоротника и прислоняюсь попой к столу.
– Ками, послушай меня.
У него такой вид, будто он вот-вот отправится на виселицу. Я знаю, Эдоардо не привык к «стабильным» отношениям. Не хочу, чтобы он чувствовал давление из-за чего-то подобного.
– Скажи мне, – уверенно киваю я.
Он начинает вышагивать взад и вперёд, но быстро останавливается, потому что его ноги слишком длинные, чтобы вытянуться в этом маленьком уголке.
– Бля, я не знаю, с чего начать.
Я останавливаю его за запястье и ободряюще киваю.
– Эдо. Всё в порядке.
«Да ни хрена не хорошо», – кажется, говорит его безмолвный взгляд.
Эдоардо обхватывает ладонями моё лицо.
– Мне нужно, чтобы ты пообещала мне.
Обещание?
Надеюсь, это не такого типа обещание. Правда, бабушка Эдоардо хочет, чтобы он женился до того, как она уйдёт, но, мне кажется, для этого шага ещё слишком рано.
– Давай.
– Что бы ты сейчас ни услышала, пожалуйста, не реагируй инстинктивно. Обещай мне.
Мне интересно, что же он приготовил, если дошёл до такого возбуждения, но решаю довериться. В конце концов, это то, что вы делаете, когда вы в паре. Мы доверяем друг другу.
Я тоже могу это сделать.
– А-а-а, конечно, обещаю. Итак, эта «чрезвычайная ситуация»?
– Пойдём. – Я позволяю взять меня за руку и повести по коридору.
Только Эдоардо не втискивается в наш кабинет. Он устремляется вперёд. Кто знает, что он придумал. Я парю над землёй, но стараюсь держать своё ожидание на поводке.
По крайней мере, до тех пор, пока мы не доходим до зала заседаний в задней части.
Правильно. Он более просторный.
Организовать что-то масштабное – это его modus operandi. (Прим. пер: Modus operandi – латинская фраза, которая обычно переводится как «образ действия» и обозначает привычный для человека способ выполнения определённой задачи).
Эдоардо останавливается перед закрытой дверью. Вблизи я замечаю, что у него даже рубашка помята в нескольких местах. Его взгляд падает на коробку, которую я держу под мышкой, словно он только сейчас её заметил.
– Помни о своём обещании, хорошо?
– Конечно, я сказала – да.
Он поворачивает ручку, но задерживается на несколько секунд, прежде чем толкнуть дверь.
Перед нами открывается зал заседаний.
И я подвергаю сомнению каждую гипотезу, которую рассматривала до сих пор.
Я ожидала выпечку, кофе, может быть, билет…
И точно не ожидала увидеть ДГБ, сидящего по левую сторону массивного деревянного стола. Устроив лодыжку на противоположном колене, босс скучающе листает уведомления на своём телефоне. ДГБ отводит взгляд от экрана и дарит мне слабую улыбку, после чего снова берёт себя в руки и выпрямляет спину.
– Это шутка? – шёпотом спрашиваю Эдоардо, но он не обращает внимания, жестом предлагая мне сесть. Я начинаю подозревать, что, в своём энтузиазме, пропустила какой-то сигнал.
Поскольку Эдоардо оставляет меня на месте, а сам обходит стол и садится с противоположной стороны.
Я здесь, он там.
Босс, сотрудник.
Разграничение чёткое и резкое.
Поправочка, я определённо что-то упустила.
– Камилла, давай сразу перейдём к делу, – говорит ДГБ. Я почти описалась.
Я знаю его шесть лет. Этот тон всегда означает – «дерьмо на подходе». Дерьмо большого, просто огромного и неоспоримого рода.
– Вчера вечером состоялся совет директоров. Этой информацией мы делимся с тобой конфиденциально, на твоё усмотрение, поскольку ценим влияние, которое ты оказываешь на рабочую группу.
И снова выбор слов оказывается стратегическим и продуманным. Другой способ сказать: «Ты последняя, кто имеет значение, и смирись с этим».
Прижимая к груди коробку с пылесосом, я устремляю взгляд на Эдоардо. Но он мне не помогает. Он поджимает губы и сосредотачивается на неопределённой точке на столе.
– Эдоардо, продолжай ты.
Мужчина, с которым в настоящем я постоянная пара, направляет свой взгляд на меня. Его стало так легко расшифровать, что мне даже не нужно стараться. Разочарование, высокомерие, гнев. И под всем этим скрывается голод. Сегодня утром на его лице написан разрушительный голод.
– В связи с возросшим объёмом работы совет решил идти путём ускорения производственного процесса.
Я неопределённо киваю, оставляя возможность понять, к чему всё идёт.
– Это означает, что мы вмешаемся в работу команд, занимающихся флагманским продуктом, чтобы сделать их более эффективными. Вмешательство будет масштабное, но необходимое, чтобы дать толчок производительности.
– Вы планируете нанять больше людей?
ДГБ мгновение смеётся, будто я произнесла шутку века.
– На самом деле, наоборот, – невозмутимо продолжает Эдоардо.
– Феррари, мы проведём аутсорсинг. – Вмешивается босс (потный и с лишним весом), многократно щёлкая пальцами. – Мы передаём эти функции другой компании, заключаем контракты и получаем больше за меньшие деньги!
В этом помещении есть помехи?
Я снова обращаюсь за помощью к Эдоардо, но обнаруживаю, что он включил режим «я забыл, что у меня есть сердце». От маски остаются оторванными только глаза. Они бросают в меня эхо скрытой мольбы.
– Твои ребята слишком дорогие, Камилла, – теряя терпение пыхтит ДГБ, – в противоположность, индийские разработчики… профессиональные, высшего уровня, дешёвые, доступные 24 часа в сутки. А их зарплата идёт за счёт корпоративных расходов. С YesTV на борту мы должны внедрять инновации, двигаться, выходить на мировой уровень! Больше никаких бесполезных затрат, легкомысленных проектов. Теперь будем капитализировать!
Должно быть… Должно быть, я неправильно поняла.
Может быть, сейчас вмешивается Эдоардо и скажет: «Мы пошутили, Ками. А ты поверила? С днём рождения!» И я проснусь в спасительной точке моей жизни, когда двери лифта открылись сегодня утром, и Адель не было за стойкой, потому что она занималась организацией сюрприза для меня на день рождения вместе с остальными.
– Значит, ваш гениальный план состоит в том, чтобы оставить часть команды дома и нанять низкооплачиваемых программистов, которые живут на другом конце света?
Я чувствую себя на пределе.
Либо заплачу, либо взорвусь.
– Конечно, нет. – ДГБ кивает Эдоардо, приглашая вмешаться.
Эдоардо ставит локти на стол. Он протирает глаза, собираясь с силами, и снова надевает маску высокомерия и превосходства.
Затем обращается ко мне.
– Мы уволим их всех.
