Текст книги "Офисная война (ЛП)"

Автор книги: Анна Николетто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 12

Эдоардо

– А это люкс, – объявляет администратор отеля, открывая инкрустированную дверь из массива дерева.

– Прошу прощения? Люкс? Должно быть, это ошибка… – бормочет Камилла.

Ей понадобилась целая вечность, чтобы выбраться из консервной банки для сардин на колёсах, которую маркетинговый отдел концерна Fiat Chrysler осмелился назвать автомобилем, и теперь, стоя в коридоре роскошной старинной виллы, переоборудованной в отель, она сжимает свой чёрный кардиган, словно не может в это поверить.

– Как я объяснил синьору при регистрации на ресепшен, наши люксы эквивалентны двум двухместным номерам, соединённым между собой. Я покажу вам.

Мужчина средних лет приглашает нас войти. Камилла следует за ним, таща свой маленький чемодан цвета красный электрик, который скользит на маленьких колёсиках.

Я привык к очарованию старинных зданий. У меня есть одно – элегантный отреставрированный особняк на сваях, построенный в пятнадцатом веке, с типичной венецианской отделкой, с потолком высотой более шести метров, открытыми балками и мраморными полами.

Но должен признать, – этот не менее великолепен.

– В главной спальне, – продолжает мужчина, – сохранились все фрески и лепнина на стенах, а также антикварная мебель.

– Ооокей. – Камилла осматривает балдахин в поисках подвоха. Интересно, что бы она подумала о моей гостиной с видом на Гранд-канал?

– Это соединительный коридор, – продолжает администратор. Он останавливается на полпути и открывает дверь. – Это ванная, как я уже говорил, синьор, помните…

– Да, конечно, – отрезал я.

Мужчина кивает мне и доходит до двери в конце короткого коридора.

– Вторая комната.

Комната меньше, чем предыдущая, с двумя отдельными кроватями вместо двуспальной, но отделана с таким же вниманием, и Камилла не может сдержать своего изумления, начиная кружиться на месте.

– Надеюсь, номер вам по вкусу. Вот ключи.

– Спасибо, – я протягиваю ему раскрытую ладонь, и администратор опускает ключи.

– Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь обращаться на ресепшен.

– Непременно, – заверяю я.

Мужчина уходит в сторону коридора. Щелчок закрывающейся двери – последний звук, который я слышу.

Вцепившись пальцами в ручку чемодана, Камилла продолжает вертеться. Она на взводе.

– Я понятия не имею, что случилось с бронированием. Меня впервые поселили в такой структуре… такой…

– Знакомой? – Столкнувшись с её вопросительным взглядом, я поясняю: – Отель напоминает мне дом.

– Конееечно, мне тоже! Если под «домом» ты подразумеваешь прокачанную версию моей квартиры-студии в шоу Extreme Makeover: Home Edition.

Я хмурюсь.

– Иногда ты говоришь как шестнадцатилетняя.

– А когда ты затыкаешься, у меня почти создаётся иллюзия, что я имею дело с человеком, которого не зарезала бы во сне, – полусерьёзно отвечает она, очарованная фресками на потолке. Одетая как взрослая, но с энтузиазмом юной девушки, Камилла представляет собой довольно комичное зрелище.

Я не могу удержаться, чтобы не приподнять уголок рта.

– Хотел бы я иметь роскошь сказать то же самое.

Я поворачиваюсь к ней спиной и иду в первую комнату. Ставлю чемодан на стол и собираюсь открыть, когда её голос снова начинает бесить меня.

– Значит, ты забираешь большую?

Я отвожу взгляд от багажа, Камилла стоит в дверном проёме, что отделяет мою комнату от коридора. Она сняла туфли, оставшись в смешных носках с божьими коровками, которые заставляют мои брови сойтись в одну дугу.

– Я бы сказал, да.

– Но единственный выход – отсюда.

– Спасибо, что разъяснила. Я бы никогда не додумался без твоего бесценного вклада.

Она сдувает прядь волос с лица.

– А если я захочу утром выйти раньше тебя?

– Это не будет проблемой. Я встаю очень рано.

– Мне не нравится, но ладно. Могу я сначала воспользоваться ванной?

– Полностью в твоём распоряжении.

Камилла захлопывает дверь, и я вздыхаю с облегчением. Она ушла с дороги.

Три часа с ней, запертым в этой крысоловке на четырёх колёсах, были пыткой. Слишком близко.

И повсюду этот проклятый запах.

Я должен рассматривать заселение в отель улучшением условий. Вместо этого, меня душит мысль о том, что мы оба будем под одной крышей, на двух кроватях в нескольких метрах друг от друга.

Интересно, спит ли она в пижаме со странным рисунком какого-нибудь мультяшного глазастого фрукта? Оставляет ли волосы распущенными или собирает. Обнимает ли во сне свою подушку.

И потом спрашиваю себя – какого чёрта меня это интересует.

А также почему во время долгой поездки на машине, вместо того чтобы оставаться в сети и ответить на несколько электронных писем, я отключил мобильный телефон, предпочитая мариноваться в тишине и немыслимом бурлящем под кожей напряжении, которое я пытался подавить, сосредоточившись на следующем способе, которым заставлю её заплатить.

Потому что я хочу заставить её заплатить.

Я хочу получить место в совете директоров, которое Гецци Брамбилла и его партнёр бездумно решили отдать Камилле, и я хочу ей доказать, как она ошибается. Чёрт возьми, я хочу показать ей, что она совершает ошибку каждый раз, когда смотрит на меня своими сладкими, полными надежд глазами.

Я избавляюсь от рубашки и бросаю ту на кровать. Расстёгиваю и брюки. Будь я полностью честен, я бы добавил, что хочу заставить её заплатить, потому что Камилла не оправдывает мои ожидания одно за другим. Потому что под этим чудаковатым обликом Алисы в стране политкорректности она оказывается более упрямой и своеобразной, чем…

– Эдоардо, здесь нет горячей в… О боже!

Застигнутый врасплох, я поворачиваюсь на месте.

Камилла стоит у двери, вцепившись пальцами в ручку. Она открывает рот, заикаясь нечленораздельными слогами, и оглядывает моё тело широко раскрытыми глазами.

– Ой. Ой! Я…

Я тоже оглядываю себя.

Я снял рубашку и брюки. Стою в одних боксерах. Широко раскрытые глаза Камиллы падают на торс, очерченный тренировками в спортзале, и опускаются к паху, и лишь потом она прикрывает их ладонью.

– Эм, прости, я… я не думала…

Замечаю, что она покраснела до макушки, прежде чем ей удалось спрятаться за стеной коридора.

– Я пыталась открыть ручку подачи воды, но она не выходит горячей. Ванна выглядит древней, я упоминала, что горячая вода не идёт? Думаю, да… Я имею в виду, это нормально, что так жарко… Хочу сказать, что горячая вода не идёт! Это нормально?

В этой ситуации нет ничего нормального.

В том, чего я желаю сейчас, нет ничего приемлемого.

– На самом деле, администратор упомянул о проблеме с водой в ванной.

– Ты шутишь? Они дали нам номер без горячей воды?! Вот почему такая вилла стоила дёшево!

Её наивность вызывает чувство чистой нежности.

Возможно, я забыл предупредить Камиллу, – мужчина на ресепшен сказал мне, что во время ремонта они поменяли местами ручки подачи воды.

– Слава богу, родители отправляли меня в скаутские лагеря на несколько лет. У меня очень высокий дух адаптации, – слышу её бормотание. – Мне жаль тебя, Венецианская аристократия. Надеюсь, кто-нибудь научил тебя мыться по частям…

Вслед за этим раздаётся звук закрывающейся двери ванной комнаты. А потом звук льющейся воды.

Холодной.

Почти голый, в тепле комнаты растираю лоб. Я выгоняю из лёгких воздух. И всё, едва появившееся сострадание к ней, исчезает.

Никто не научил меня мыться по частям.

Но меня учили разрывать других на куски.

И, готовясь к вечеру, я понимаю, что альтернативы не рассматриваются.

Собираюсь действовать по первоначальному плану, который я разработал вчера вечером.

Именно это я и собираюсь сделать.

***

– Итак, вы – новое контактное лицо, – повторяет клиент, господин Коста, владелец крупной компании по производству мяса и колбас, сидящий по другую сторону стола.

Он провозгласил себя Королём барбекю, потому что не мог быть коронован по какой-либо другой причине.

Мне интересно, вот кризис среднего возраста наступает в какой-то момент жизни независимо от сферы деятельности? Надеюсь, нет. Я не готов смириться с мыслью, что через пятнадцать лет тоже не смогу смириться с седыми волосами и приду на званый ужин с поставщиками под руку с перекроенной двадцатилеткой, которая вклеена в TikTok супер клеем и уж точно остаётся со мной не потому, что я ей нравлюсь.

– Да, это здорово! Замечательно! Будем заказывать? Я сильно проголодалась.

Сидя рядом со мной, в маленьком чёрном платье, которое было на ней в день нашей встречи, Камилла с силой захлопывает меню ресторана. По дороге между нашим отелем и рестораном под дружелюбным фасадом что-то треснуло. Возможно, это потому, что она веган и сидит перед одним из крупнейших в стране производителей мяса, делая вид, что обожает то, что продвигает.

– Ах, женщины! Они так говорят, а потом съедают половину салата.

Господин Коста ищет понимания у своей спутницы. Синьорина Коста не отрывает глаз от своего смартфона, кивая по команде. Она даже не слушала его.

Камилла напрягается, но улыбку не теряет. Делает её шире. Чем ближе я изучаю свою коллегу, тем больше мне кажется, что это не недостаток характера, а вежливый и завуалированный способ послать собеседника куда подальше.

– Я в туалет, – объявляет синьорина Коста, откладывая телефон и вставая.

Её взгляд на мгновение пересекается с моим, скользит мимо и останавливается на лице Камиллы. Словно по какому-то неписаному закону в их общей хромосоме она ожидает от Камиллы, что та составит ей компанию.

– Предпочту остаться и сделать заказ, – вежливо отвечает моя коллега.

– Как хочешь.

Синьорина Коста пожимает плечами и наклоняется к уху своего мужчины.

– В наше время никогда нельзя быть слишком осторожным, – шепчет Камилла, чуть наклоняясь ко мне. – Я отвлекусь, и в итоге ты закажешь мне на ужин рагу из голубей. Слышала, в Венеции это блюдо популярно.

Если вино на лице не было достаточным показателем, то им точно стал её постоянно длинный язык.

– Я никогда не исполняю один и тот же номер дважды, – шепчу в ответ, прячась за глотком напитка.

– Тогда я подожду, посмотрю, что ты придумаешь сегодня вечером. – Она бросает на меня взгляд, похожий на пулю, затем отпивает вино из своего бокала.

Камилла почти в хорошем настроении, и на мгновение я не могу остановить себя от мысли, что она флиртует со мной. Не думаю, что она стала бы, знай о моих планах.

О нет, она не стала бы.

– Завтра мы представим результаты наших испытательных тестов, – обращаюсь я к клиенту. – Результат получился весьма удовлетворительный, мы перегружали систему и убедились, что она выдерживает огромное количество посетителей, и даже лучше, чем ожидалось.

– Очень хорошо!

– Лично работая над проектом, господин Коста, я позволил интуиции вести меня.

Камилла выпрямляет спину насторожившись.

– Ваша компания запускает видеокурсы по приготовлению блюд на гриле, спонсорами которых выступают ваши продукты, но ваша целевая аудитория – молодая, а не обычные отчаявшиеся домохозяйки или пенсионеры, которые и так следят за кулинарными шоу по телевизору. Я знаю, что на этапе проектирования вы выбрали классическую графику, но… честно? Она слишком напыщенная и не очень smart.(Прим. пер: SMART – это мнемоническая аббревиатура, используемая в менеджменте и проектном управлении для определения целей и постановки задач.) У меня есть разработка альтернативного варианта.

При словах «классическая графика» Камилла морщится.

Однако при словах «разработка альтернативного варианта» она зависает.

Ты хотела посмотреть, что я сделал, Ками?

Вот, полюбуйся пожалуйста.

– Я приказал техническим специалистам изменить графическое оформление программы полностью.

Я беру планшет, намереваясь показать о чём говорю, но наклоняю его таким образом, чтобы видеть могла и Камилла.

Я хочу, чтобы ты увидела, что я сделал с твоей работой.

А точнее: оставил очень маленькие кусочки.

Нажимаю на иконку приложения и провожу пальцем по экрану.

Весь проект «Барбекю» был перевёрнут с ног на голову. От синего макета, кричащего «Facebook 2008», мы перешли к стилю современного глянцевого журнала.

Камилла – соляной столп.

На понимание ей хватает секунды – кто-то из любимой команды втайне от неё подключился и совершил революцию. Бьюсь об заклад, она задаётся вопросом: кто и когда. Но прежде всего, кто?

Господин Коста выхватывает планшет из моих рук. Он в одном шаге от того, чтобы встать на одно колено и попросить меня выйти за него замуж. Он даже немного подёргивается, будто вот-вот испытает множественный оргазм.

– Господин Зорци, вы просто дар небес! Я рад, что вы взялись за проект! Без обид, – обращается он к Камилле с жалким извинением, словно только что вспомнил, о её присутствии за столом.

Камилла откидывается на стуле и почти сдвигает со скатерти столовые приборы.

Она в шоке.

– Я что-то пропустила? – звонко интересуется сопровождающая господина Коста.

– Любимая! Посмотри на эту красоту. – Клиент суёт планшет ей под нос, и дамочка, привлечённая жидкокристаллическим экраном, слушается и стучит наугад по кнопкам, приводя Коста в восторг.

Воспользовавшись тем, что клиент отвлечён, Камилла хватает меня под столом за запястье и притягивает к себе.

– Какого хрена ты сделал? – тихо шипит она.

«Я закатал тебя в асфальт, дорогая».

– Ругаешься при клиентах, Феррари?

– Как ты смеешь менять дизайн, не предупредив меня?

– И вмешиваться в дела твоей команды, – опережаю вопрос с самым тупым выражением лица, на которое только способен.

Она краснеет.

– Да! И вмешиваться в мою команду!

Я пожимаю плечами. Чего она ожидала, что я буду играть в Рамми в ожидании назначения в совет директоров?

У неё есть послужной список в компании; она может позволить себе подождать, пока босс примет решение.

Но я должен быть замечен.

– Понимаешь, как это бывает, зная про скелеты в шкафах людей, легко найти нужный рычаг, чтобы попросить об… услуге без ведома босса.

Камилла недоверчиво прижимает руку к груди. Если уж на то пошло, – трогать её любимых подчинённых, едва ли не хуже, чем грабить её дом и опустошить банковский счёт.

– Кого ты заставил это сделать?

– Молодую бандитку с татуировками. Именно по её вине задержался выход того знаменитого проекта. А ты её прикрыла. Возможно, вчера вечером я сказал ей, что забуду информацию, если она изменит программу, не предупредив тебя.

– Ты переступил через мою голову и шантажировал Сьюзи, заставляя её лгать мне, и работать по ночам, чтобы заполучить этого парня?

Я хмурюсь, ничуть не задетый.

– Ты тоже заставила меня вчера работать в свободное время. Но не припомню, чтобы кормил тебя подобным мелодраматическим нытьём.

Камилла вздрагивает, её губы – плотная линия.

– Зорци, ты на самом деле пал так низко, или никогда и не был на высоте, как хочешь казаться?

Я пристально смотрю ей в глаза. Они такие же тёмные, как и мои.

В них шторм.

Я никогда не подбирался к ней так близко.

И никогда не видел её такой злой.

Она настолько открытая книга, что я могу прочитать на лице Камиллы всю обиду, которая горит в её душе. Что говорит мне её взгляд?

Что я индивидуалист, не командный игрок, я скрыл от неё стратегию, чтобы присвоить себе её заслуги, принизил и обошёл её, настучал на неё нашему боссу. Что я создаю свою репутацию, не заботясь о том, что за это платит она.

Всё это я прочитал вместе с вопросом, который ищет на моём лице один простой ответ.

«Что я тебе сделала, чтобы заслужить такое?»

– Как я уже объяснял, – понижаю голос и наклоняюсь, пока мои губы не касаются её уха, вдыхая чёртов аромат мяты и ванили, опьяняющий мои чувства, – мне плевать на твою помощь.

***

Остальная часть ужина проходит, как фильм, поставленный в сетку телевещания по ошибке.

Камилла остаётся задумчивой на протяжении всей встречи.

Она проглатывает унижение вместе со своим унылым низкобелковым ужином, реагирует автоматически и держится до тех пор, пока мы не прощаемся с господином Коста и его спутницей и не направляемся к машине.

Я сажусь на пассажирское сиденье «Фиата», готовясь к подготовленному для меня взрыву. После своих предложений я на взводе, и в организме ещё осталось много адреналина.

Уверенность в том, что Камилла поможет выпустить его, нападая на меня, заставляет мои вены кипеть от предвкушения. Может, на этот раз она бросит в меня плюшевую игрушку божьей коровки, что свисает с зеркала заднего вида.

В мысли вмешивается звук открывшейся водительской двери. Камилла садится за руль и включает зажигание автомобиля. В салон вторгаются ноты назойливой поп-песни, кричащей о королевах, сражающихся в одиночку, и о том, насколько лучше был бы мир без короля.

Я уже собираюсь попросить её выключить эту неслушабельную хрень, но она ставит машину на задний ход, унося нас обратно в темноту проезжей части, освещаемую только фарами, и начинает раскачивать головой в такт, напевая вполголоса.

Это твоя стратегия? Средняя школа? Делать вид, что ничего не произошло и меня не существует? Оглушить меня навсегда?

Она нелепа.

Мы возвращаемся на парковку отеля.

Двигатель автомобиля глохнет, а вместе с ним и адская музыка.

– Я поднимусь через пятнадцать минут. Оставь номер открытым, – заявляет она, прежде чем выскочить из машины.

Ошеломлённый, я тоже выхожу.

На улице прохладно, воздух ерошит волосы, забирается под воротник пиджака. Камилла, стоя ко мне спиной, возится с кабелем, чтобы подключить его к колонке для зарядки электромобилей.

Может быть, я слишком долго не спал.

И поэтому моё восприятие размылось, исказилось.

Может, поэтому, ощущаю чужеродный импульс, похожий на удар локтем в центр груди, возникающий и перехватывающий дыхание на вершине лёгких. Прислушайся я к нему, то подумал бы, что несправедливо испортил её резюме. И настроение. И эту её часть жизни, которая, по несчастью, переплелась с моей.

Повернувшись к Камилле спиной, уничтожаю гипотезу и направляюсь к автоматическим стеклянным дверям отеля.

Почему мучаюсь угрызениями совести? На моём месте Камилла поступила бы так же.

Она этого не скажет. Никогда бы не призналась в этом.

Но сделает.

Я не ошибся в ней. Она не особенная, она ничто. При первой же возможности начала бы вести себя как любой другой человек.

Решаю дождаться Камиллу и направляюсь в бар на первом этаже, шикарный уголок с подсветкой и раздольем бутылок на стене. В баре сидит женщина в костюме и пьёт в одиночестве. Приветствую её кивком и заказываю граппу «Амароне», посматривая в сторону входа в отель.

Камилла на самом деле осталась снаружи.

Какого хрена она делает на парковке? Неужели ей нужно пятнадцать чёртовых минут, чтобы очиститься от меня?

Женщина за барной стойкой спрашивает меня, не проездом ли я. Она добавляет, что пропустила встречу, интересуясь, не хочу ли я произнести утешительный тост. Первый шот мгновенно попадает мне в горло. Заказываем ещё один.

А потом ещё один.

Желудок горит, но огонь приносит успокоение. Мне нравится ощущение того, что можно вот так просто всё стереть. Мне также нравится, как женщина улыбается мне. Она делает это в вызывающей прямой манере. Никаких саркастических замечаний, никакой тарабарщины, никаких покраснений.

Она спрашивает меня, один ли я. Отвечаю, что вроде как.

Я уточняю, останется ли она здесь, она отвечает, что нет. Она спрашивает, не возражаю ли я, я отвечаю, что да.

Она спрашивает, не сожалею ли я; я отвечаю, что это уничтожает меня.

Она смеётся. И я смеюсь вместе с ней.

По ткани брюк женщина касается моего бедра, я глажу её по спине, где между лопаток она обнажена.

Провожу с ней десять минут, в течение которых я не я. Десять минут, в течение которых могу обманывать себя, что я не сделал ничего плохого. Я бы хотел, чтобы прошло хотя бы десять часов, но едва думаю об этом, как меня хватают за плечо и возвращают к реальности.

Камилла.

В элегантной обстановке бара отеля она сдержанна, удивлена и представляет собой сочетание вещей, которые я не хочу анализировать. Просто не хочу.

– Эдоардо? Может, поднимемся?..

Я хочу сосредоточиться на чём-то другом, на тоне, на губах, на неуверенности; но всё, что я вижу, это обвинение в её глазах. Они утверждают, что она не заслуживает ничего из того, через что я заставил её пройти за время нашего знакомства. Ни одного доброго слова. Никогда даже не попытался проявить хоть малейшее человеческое внимание.

Глаза, которые становятся совсем большими, когда я встаю со стула в помятой рубашке и протягиваю руку женщине за барной стойкой. И долгие секунды они не моргают, пока не приходит понимание, что я веду незнакомку в наш номер.

Без слов обхожу Камиллу и провожаю мисс Деловой костюм на ресепшен для проверки документов.

Я даже не уверен, что Камилла следует за мной, хотя должна, поскольку ключ от номера находится в кармане моих брюк.

Нахожусь в состоянии полного отключения, когда кто-то хватает меня за руку. Поворачиваюсь. Камилла со всей силы оттаскивает меня в сторону. Ошарашенный, я ей поддаюсь. К мозгу добирается алкоголь, замедляя моё восприятие. Камилла останавливается между стеной и папоротником, окаймляющим стойку ресепшен, а я пытаюсь не врезаться в неё, но неудачно. Впечатываюсь на полной скорости, и просто чудо, что мы не падаем.

За ужином я думал, как недалеко она сидит, но теперь мы реально близки. Между мной и ею больше ничего нет. Ни пространства, ни чувств, ни определений. Невидимый барьер, который обычно разделяет нас, только что был разрушен. Всё её тело прижато к моему. Бл*дь. Этого хватает, чтобы я возбудился. Я вижу, как поднимается моя рука, словно стремясь к эффективному отрицанию реальности. Ладонь плавно ложится на приветливый изгиб её бедра.

Она настоящая.

Камилла вздрагивает, словно я только что ударил по ней током.

«Но она не двигается».

В сантиметре ото рта девушки я упираюсь лбом в её лоб и лениво шевелю пальцами, поглаживая платье-футляр, в котором она была в тот день, когда мы встретились в кафетерии. Тепло её кожи под кончиками пальцев – это искушение, которому нет объяснения.

Я бы отдал свой дом в Венеции, только чтобы узнать: она тоже пленница того трагического эффекта, который мучает меня. Моя грудь вздымается на расстоянии вдоха от её потрясённого лица. Камилла прилагает сверхчеловеческие усилия, чтобы перестать смотреть на мой рот и переводит взгляд на глаза, регулируя дыхание. Я бы тоже хотел сделать так, но соблазн сильнее меня. Ощущаю себя не в своей тарелке, не контролирую себя. Единственный запах, который существует, – запах Камиллы. Мята и ваниль. Слышу этот запах повсюду, но теперь я точно знаю, что исходит он от её губ.

Интересно, вкусно так же, как кажется?

Думаю, я никогда не узнаю.

– Твоя… подруга… – внезапно прочистила горло она.

Я поворачиваю голову в сторону ресепшен. Женщина, с которой я познакомился ранее, стоит у стойки. Она ждёт, пока клерк вернёт ей удостоверение личности, после того как зарегистрирует.

– Прелесть, не правда ли?

– Она… останется с нами на ночь?

Я стараюсь сконструировать улыбку, похожую на её.

– Конечно.

– Т-ты шутишь?

– Ками, милая. Я генетически не создан для шуток. Меня забавляют только смертельно серьёзные вещи.

Она моргает.

– Ты…

– Я. Её. Положу. В. Кровать, – смеюсь я, спокойный, как море в безветренный день. – Не ради словца, но думаю, мы будем очень заняты. Она почти расстегнула мои брюки, пока мы сидели в баре, – понижаю я голос, чтобы открыть ей секрет. – Синьора хочет скорее снять с меня одежду и трахнуть.

Камилла бледнеет.

– Со мной в другой комнате?

Я восхищаюсь шедевром добрых чувств, которые появились у неё на лице: выражение, омрачённое удивлением и отвращением.

– Ты заставила меня ждать раньше, я заставляю тебя ждать сейчас. Тебе нельзя входить в номер, пока мы не закончим, – наклоняюсь я, чтобы прошептать, переполненный синтетического, фальшивого ненужного удовлетворения и вдыхая её запах, как кислород перед погружением на дно океана. – Маленькое уточнение! Это займёт гораздо больше времени, чем пятнадцать минут. Я люблю делать всё основательно.

Обещаю ей, и это то, что я сделаю.

Я оставляю Камиллу в фойе и поворачиваюсь спиной, протягивая руку своей спутнице.

И позволяю Камилле презирать меня, как никогда раньше.