Текст книги "Офисная война (ЛП)"
Автор книги: Анна Николетто
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 27
Камилла
Запах моря и свободы покалывал мои ноздри, пока я постепенно выныриваю из сна и начинаю осознавать реальность.
Устраиваясь уютнее в постели и радуясь приятному теплу одеял, я вытягиваю ноги и врезаюсь в горячее мужское тело рядом.
Я открываю глаза, возвращаясь к реальности.
Мягкий солнечный свет, проникая сквозь бежевые шторы в комнату, напоминающей номер исторического отеля, сглаживает очертания королевской обстановки.
Наступило рождественское утро. Я в Венеции. Я в постели с Эдоардо.
Вот. Прежде всего «я в постели с Эдоардо».
Сдвигаю одеяло и сажусь, жмуря глаза, пока они не привыкают к свету.
Эдоардо спит на животе, спина обнажена, а лицо наполовину утонуло в подушке. Тёмные волосы создают невероятный контраст с чистой белизной простыней.
Прошлой ночью у нас был секс. Снова. Можно ли определить, как «занятие сексом» необыкновенное единение двоих во власти обезоруживающей искренности после того, в чём он признался, вручая мне всяческую защиту и доверие?
– Наслаждаешься видом? – Он лукаво приоткрывает один глаз.
– Достаточно.
– В таком случае. – Эдоардо переворачивается на спину, давая мне полное представление о том, как он великолепен, даже едва проснувшись, и хватает меня за талию, притягивая к себе. – И тебе доброе утро.
Я оказываюсь на нём, прижимая руки к его голой груди.
– Следует запретить дышать друг на друга ранним утром.
– Никакой спешки. У нас целый день.
– Весь день? – удивляюсь я.
– Конечно. Ты только что приехала и ещё ничего не видела.
– В городе?
– В городе. В доме… Наверху замечательная мансарда. Оттуда можно увидеть всю Венецию, насколько хватает глаз. – Он размышляет и добавляет: – Может, приготовим завтрак там?
– Приготовим? – повторяю я.
Эдоардо приподнимается на локтях, чтобы я лучше скользила по его очень отзывчивому паху.
– Сегодня утром ты выглядишь растерянной. Я думал, что моё приглашение было ясным.
Да, было ясно, по крайней мере, вначале. Но чем больше времени я провожу на его территории, тем больше подозреваю, что вернуться обратно целой и невредимой мне будет сложно, если таково содержимое пакета, который я приняла вслепую и с безумной дозой безрассудства.
– Сегодня Рождество – разве у тебя нет других планов?
Его рука поглаживает моё бедро. Я верхом на Эдоардо. Над его возбуждением, давящим на меня. И я ни за что не поцелую его, пока не воспользуюсь зубной щёткой.
– Вообще-то, они у меня есть. Но ничего такого, куда нельзя было бы включить ещё одного человека.
– Хочешь снова отвести меня к своей бабушке? Я не готова к предложению руки и сердца. Я бы предложила тебе классические фразы типа: «это не ты… нет, если подумать, это действительно ты».
– Тебе ничего не угрожает, Феррари. Моя фабрика предложений прогорела ещё до того, как открылась. – Эдоардо проводит пальцем по моему животу до пупка, вызывая прилив мурашек между ног. – У нас перемирие, или я ошибаюсь?
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать или, что ещё хуже, не умолять взять меня.
– Да…
– Тогда оставайся. Через несколько дней я отвезу тебя обратно в Милан.
Я сходила с поезда с убеждением, что проведу в Венеции всего два часа, побуду туристом и вернусь обратно, поджав хвост. Тем не менее перед отъездом я полностью набила чемодан. В глубине души, очень глубоко, я питала надежду.
– Сколько дней? – спрашиваю я.
– Я останусь до второго января. Это…
– Девять.
Девять дней. Вместе с Эдоардо в этом невероятном дворце, вне повседневности, вне реального времени, занимаясь невообразимыми вещами, скорее нагишом, чем одетыми. Хочу ли я этого? И почему только «да, помилуйте, тысячу раз да»?
Я с любопытством оглядываюсь вокруг. И днём комната не утратила ни грамма вчерашней ночной магии.
– Я бы не хотела злоупотреблять, – колеблюсь я.
– Ты не занимаешь много места, Феррари, – забавляясь, подкалывает он. – Я мог бы разместить под этой крышей половину наших коллег.
– Но ты их не пригласил.
– Боже, нет. Довольно и того, что приходится терпеть их в рабочие дни.
Я ухмыляюсь ему.
– Терпеть тебя тоже пытка.
– Была, – поправляет он.
– Есть.
– Не после сегодняшней ночи. Или через десять минут.
Я задумываюсь.
– Окей, про ночь понятно, – соглашаюсь с ним. – Но что произойдёт через десять минут?
Эдоардо хватает меня за бёдра и опрокидывает на спину на кровать, рассыпая мои волосы между смятыми простынями.
Я понимаю, что на мне нижнее бельё, только потому, что в следующий момент его уже нет.
– Это, – шепчет он, сгибая мою ногу и проводя бородой по чувствительной коже внутренней поверхности бедра. Его дыхание сгущается на мне. Я откидываю затылок назад, погружая в царственные подушки.
– И сказать, что ещё два дня назад я тебя ненавидела…
***
Венеция – поистине уникальный город.
Мозаика калли, кампи и мостов, мелькающих между небом и водой вдали от мира и времени.
Однако если вызывающая панорама за окнами достойна самых титулованных аристократов, то внутри ресторана я чувствую себя как оборванка в королевстве.
Вид деятельности в Videoflix хороший, зарплата более чем достойная, по работе я привыкла иметь дело с состоятельными людьми, но здесь мы находимся на зашкаливающем уровне. Каждая деталь зала, от мебели до подаваемых блюд, создаёт впечатление, что даже дыхание продаётся на вес золота.
– Значит, ты решила остаться, – радуется бабушка Эдоардо с другой стороны стола.
Уверения в том, что меня вполне устроит несколько часов в одиночестве в его доме с видом на Гранд-канал, пока он встречается с ней, были бесполезны. Эдоардо клялся мне, что бабушка воспримет мой отказ от рождественского обеда как личное оскорбление.
Когда я объяснила, что для выхода у меня больше нет дизайнерской одежды, для полного стиля «Красотки», не хватало только того, чтобы Эдуардо вручил мне свою кредитную карту. На самом деле, того парня тоже звали Эдвард. В имени должно быть скрыто какое-то предзнаменование. Так что тут два варианта: либо он сумасшедший, либо ему на самом деле важно не вести этот разговор наедине.
– Да. Я ещё раз прошу прощения за незапланированное появление на вашей семейной встрече.
– Как видишь, у нас тут не очень людно. – Она показывает на себя и своего внука. Контраст между количеством людей, которые вчера вечером крутились вокруг их семьи, и единственным близким родственником за столом сегодня, ошеломляет.
– Где твой отец? – обращается к Эдоардо бабушка.
– Думаю, на Мальдивах.
– Лазарь. Я каждый день благодарю небеса за то, что ты не стал с ним работать.
Эдоардо морщится.
– Я бы сделал всё, чтобы избежать этой участи.
– Синьор Зорци не злой человек, но он… своеобразный, – объясняет мне бабушка Эдоардо. – Он владеет основными акциями компании, которая приобретает и ликвидирует небольшие компании, испытывающие трудности, перепродавая их по частям тому, кто больше заплатит. Есть два способа заинтересовать его: первый – стать финансовым активом, который можно либо поднять, либо продать. И второй – убедить его единственного сына вернуться и поговорить с ним.
– Мне это не совсем интересно, спасибо, – отрезал Эдоардо.
– Чем занимается твой отец, дорогая?
– Эм… он работает в неправительственной организации, которая борется за социальное равенство. В настоящее время он занимается проектом по оказанию помощи студентам, которые не могут позволить себе продолжить обучение в старших классах или поступить в университет в Италии. По его словам, не бывает отверженных детей, есть только взрослые, которые недостаточно для них сделали.
– Какое благородное занятие. Его организация принимает пожертвования?
– Обычно они ищут их, выпрашивая.
Смех синьоры эхом отдаётся в зале.
– Дорогая, ты всё ещё полна решимости ненавидеть моего внука?
– Бабушка, – увещевает он, приподняв бровь.
– Что такое? Разве я не могу сказать, что такая женщина хорошо подходит тебе? Я была влюблена всего один раз, Эдоардо. В твоего дедушку. И поначалу, небеса знают, как я его терпеть не могла! Тем не менее путешествие с ним было единственным путешествием, о котором я сожалею, что оно закончилось слишком рано. Одно из тех, что я надеюсь, произойдёт и с тобой, прежде чем я уйду.
Телефон Эдоардо издает звуковой сигнал.
– Ты смущаешь нашу гостью. – Благодарный за прерванный разговор, Эдоардо достаёт телефон из кармана пиджака.
Не хочу подглядывать, но я нахожусь рядом с ним в привилегированном положении, и у меня это занимает лишь мгновение. На экране под его пальцами – которыми он на самом деле умеет очень хорошо пользоваться – появляется сообщение.
«Дорогой, счастливого Рождества. До встречи в новогоднюю ночь! Целую, Вики».
Острая боль пронзает мой желудок, заливая кислотой горло.
Уголком глаза я замечаю, что Эдоардо несколько раз перечитывает смс в нерешительности. Наконец, откладывает гаджет, не отвечая.
Я понятия не имею, кто такая эта Вики, но послание, похоже, довольно интимное. Не то чтобы у меня были какие-то права на Эдоардо. Или у него на меня. Даже если сегодня Рождество, и я нахожусь в присутствии самого значимого человека в его жизни.
Я перестаю думать и пытаюсь насладиться обедом.
Через несколько часов, когда возвращаюсь к столу после посещения туалета, я снова улавливаю в разговоре вариацию этого имени.
– Я рада, что не поставила слишком много на тебя и леди Викторию, – говорит бабушка, потягивая эспрессо с грацией английской королевы. – Но боюсь, она не будет счастлива, когда узнает об этом.
ГЛАВА 28
Эдоардо
– Итак, могу я тебя поздравить?
В царящей суматохе ко мне подходит Ник, материализуя у меня под носом бокал с шампанским.
Я принимаю бокал, не отводя взгляда от окружающей обстановки.
Уложив детей спать, мой лучший друг, его жена Камилла и я оставили свои пальто в гардеробе одного из самых престижных отелей города, чтобы погрузиться в частную вечеринку.
– С чем?
Прежде чем сделать большой глоток алкоголя, Ник кивает в сторону центра переполненного зала, в котором оборудована установка для диджея. Звучит живая музыка на праздновании окончания этого сумасшедшего года.
– Ты не сказал ей, да? Женщине в красном?
– Её зовут Камилла, – поправляю я друга.
– Да, да, – он машет руками в воздухе. – Ты сказал ей или нет?
Я тоже делаю глоток просекко, а затем снова разглядываю окружающую обстановку. Где-то в толпе должна быть и Виктория. Она приземлилась в Марко Поло на следующий день после Санто-Стефано, но у меня ещё не было возможности встретиться с ней.
Скажем так, в последние несколько дней я был очень занят, открывая для себя новые значения выражения «умереть счастливым».
– Ты говоришь о повышении? – спрашиваю я, оглядывая зал в поисках Камиллы.
– О повышении, которое сделает тебя начальником женщины в красном, именно.
Я сделал ещё один глоток напитка.
– Нет. И надеюсь, что ты не сказал Каролине. Твоя жена и моя… – Я подыскиваю определение. И не могу его найти. – … и Камилла сейчас вместе за закрытой дверью туалета.
– Клянусь, я был нем, как рыба, – уверяет мой друг. – Когда ты собираешься ей сказать?
Да. Когда?
– В Милане, – молниеносно отвечаю я. – Не знаю, я найду подходящий момент. Босс сделает объявление в конце месяца.
– Твой выигрышный план – ждать?
Нет. Мой выигрышный план – вернуться в прошлое и всё исправить с самого начала. С той случайной встречи у стойки кафетерия.
– План немного дерьмовый, Эдо, – продолжает друг, уже крича, чтобы пересилить шум веселящегося бедлама.
– Что за «дерьмовый план»?
Я резко замолкаю.
Пара рук предательски обхватывает меня. Женское изящное тело прижимается к моему, окутывая духами.
Слава богу, это не она. Аромат «Шанель».
– Вики, – удивлённо приветствую я.
– Наконец-то тебя можно увидеть вне дома! Последние несколько дней ты забаррикадировался у себя, тебя невозможно было оттуда вытащить, – добродушно ругает меня. Она обхватывает меня за шею и целует в выбритую щеку. – Пойдём танцевать?
Я перестаю дышать, но эта реакция не имеет ничего общего с Вики или с её изгибами, плотно прижавшимися к моей груди.
Это больше связано с женщиной, с которой я заперся в своём дворце на последние несколько дней, скорее обнажённой, чем одетой, появившейся рука об руку с женой моего лучшего друга. Камилла морщит лоб, справившись с удивлением, когда обнаруживает меня с другой, буквально размазанной по всему телу.
Я осторожно отстраняю от себя Викторию.
– Вики, это… моя… гостья.
Камилла хмурится, но не комментирует.
– Очень приятно, – она протягивает руку. – Рада познакомиться с вами.
Виктория внимательно смотрит на Камиллу, возвращая пожатие.
– И я рада видеть, что с того дня в Милане вы изменили своё мнение и приняли извинения Эдо, – произносит она на безупречном итальянском, а затем поворачивается к жене моего друга. – Каро! Ты великолепна. Позволь тебя обнять! Как дети?
Камилла приближается ко мне, но не спускает с Виктории глаз. Мне даже не нужно давать команду. Моя рука автоматически обхватывает её за талию и притягивает ближе.
– Я уже говорил, что в этом платье ты пробуждаешь во мне желание бросить эту грёбаную вечеринку и снять номер? – говорю ей на ухо.
– Держись. Оно будет отлично смотреться на полу в твоей спальне.
Я смеюсь. Каролина и Вики удаляются в толпу гостей, подавая знак, чтобы мы следовали за ними. Ник подчиняется. И мы делаем то же самое.
– Мисс Инглиш, кто она?
– Леди Виктория Миллингтон. Она друг, – уточняю я. – Как Ник.
– Ник не хочет засунуть свой язык тебе в рот. По крайней мере, надеюсь на это.
– Виктория тоже. Мы знаем друг друга с детства. Дружили семьями.
– Да. Окей. Нет. Поверь мне. Эта хочет засунуть свой язык тебе в рот. И поцеловать тебя. Облизать твои губы. Расстегнуть твои сексуальные модные рубашки со слишком большим количеством пуговиц, раздеть тебя, прикасаться…
– Пожалуйста, остановись. Это жутко! Мы с ней просто друзья.
– Но…
– Просто. Друзья, – повторяю я. Мы присоединяемся к остальным за отдельным столиком. Неожиданно для Камиллы, я подкрадываюсь к её лицу и целую у всех на глазах, чтобы развеять все сомнения.
Следующий поцелуй я дарю Камилле в миг между старым годом и новым, на эксклюзивной панорамной крыше, под пологом венецианского неба, пронизанного фейерверком, который разрывается над нашими головами.
А следующий я краду уже за пределами здания отеля, когда помогаю ей забраться на мою лодку.
Наплыв туристов на площадь Святого Марка ослабевает, калли постепенно опустошаются. Устроившись в лодке, Камилла наблюдает за безмятежным вечным городом, поднимающимся из тёмной воды.
– Это сумасшедшее место, – резюмирует она вполголоса, наблюдая, как корпус лодки разрезает поверхность канала. – Ты тоже безумный.
Не думал, что она выпила сегодня так много.
– Ты опьянела?
– Не от алкоголя, – уточняет Камилла, поднимая подбородок к ночному небу. – Боже, у меня никогда в жизни не было столько секса. Ноги до сих пор покалывает.
Точно, немного пьяна.
Я проверяю ситуацию в канале. Движения почти нет, а отсюда открывается хороший вид на здания и небо. Я глушу двигатель.
– Что происходит? – беспокоится Камилла.
Чертовски верно. Что происходит?
«Что с нами происходит?»
Прежде чем схватить мягкий плед и потянуться к ней, я убеждаюсь, что мы не окажемся в воде. Затем сажусь на скамейку и прижимаю спину Камиллы к своей груди. Камилла не протестует. В моих объятиях она прижимается ко мне. В следующий момент мы качаемся на месте, укутанные теплом посреди венецианской ночи.
– Вау, – изумлённо произносит она, натянув одеяло до подбородка и устремив взгляд на звёздную панораму.
И я понимаю, что Ник прав: я в серьёзном дерьме.
ГЛАВА 29
Камилла
– Ты должна рассказать мне всё! – Протестуя, Грета бросает в меня попкорн, который оказывается в моих волосах.
Я аккуратно вынимаю его и кладу на журнальный столик.
– Даже не знаю, с чего начать. – Сидя на ковре, прислонившись спиной к дивану, я делаю глоток апельсинового сока, полученного из крошечных ручек начинающего пятилетнего бармена.
– Например, почему ты завтра возвращаешься на работу после десяти дней отпуска и не захотела позвать свою подругу Беатриче на наше рандеву под названием – тысяча семьсот двадцать четвёртый раз, когда в домашнем кинотеатре показывают «Аладдина»?
– Я не сержусь на неё, – отвечаю, разведя руками. – Я поговорю с ней завтра, в офисе.
– Итак? Как всё прошло? Я хочу знать подробности. Чем больше ты делаешь меня розовой, тем я счастливее. Скажи мне – дом? Город? Новый год?
– Это было… – «идеально». Нет, чёрта с два я это скажу. – Мило.
– Лгунья! – протестует Грета, бросая ещё один попкорн мне в щёку.
– Полиция, полиция, мама бросает еду в тётю Камиллу! – кричит её дочь, ставя на пазу фильм и откидываясь на спинку дивана.
– Мы тоже хотим! – вторит за ней близнец.
– Конечно, дети. Кидайте в тётю Камиллу, она это заслужила!
– Окей, окей, я сдаюсь.
Подруга в последний момент поднимает миску, и дети неохотно опускаются обратно на диван, возобновляя просмотр фильма.
– Итак… Похоже, я ошибалась насчёт него.
– О боже. Ты уехала. Готовая. Потерянная.
– Нет! Я… он… он был другим. Вёл себя безупречно. Познакомил меня со своими друзьями и бабушкой. В рождественское утро принёс мне капучино и веганский бриошь с клубничным джемом. Мой любимый вкус, но я никогда не говорила ему об этом. И мы… э…
Я киваю на детей, которые любуются джинном из лампы в версии Уилла Смита, появляющимся из облака синего дыма.
– Вы, гм, работали? – приходит мне на помощь Грета.
– Именно! Мы работали. Много. Во всех комнатах, на живописном чердаке, в ванной…
– В ванне можно работать? – Из-за подлокотника вскакивает малышка.
– Лиза, почему бы тебе не вернуться к фильму, тот единственный раз, когда тебе не приходиться умолять посмотреть телевизор? – отчеканивает Грета ровным тоном.
– Но я видела это миллиард раз!
– А ты просила у меня в миллиард первый! Может, выключим и попрощаемся с кино?
– Не-е-ет, – ноет малышка, возвращаясь к потрёпанному принцу.
– Мы говорили, что ты работала как никогда раньше в его нереальном доме в безумном городе любви, и он познакомил тебя со своей бабушкой, друзьями и всем венецианским высшим светом. Что-нибудь ещё?
Да.
Его друг на предновогоднем ужине проговорился, что песня, под которую Эдоардо заставил меня танцевать на вечере, организованном им для наших команд, была не случайной.
Это была последняя песня, которую мать Эдоардо посвятила ему.
И я увидела глубину его души, когда мы вернулись к нему домой в ночь на Рождество. Не могу выбросить из головы его грусть. Красота оказаться обнажёнными во всех смыслах в первый раз.
С тех пор, когда он рядом, моё сердце пульсирует, как инфицированная рана.
Глупый предательский орган.
– Ну, был Новый год.
– А потом, наверняка, ты снова очень усердно работала.
– Да! Это было так интенсивно, чувственно и… – Я закрываю лицо руками. – Грета, я не знаю, что буду делать завтра.
– Как не наброситься на него, пока ты работаешь по-настоящему?
– Относиться к нему так же, как я относилась до Венеции. Все всё прочитают по моему лицу.
– Может быть, они прочитают это и на его лице.
На полу вибрирует телефон. Пришла смска.
«Как проходит твой киносеанс для несовершеннолетних? P.S. Я нашёл в чемодане уцелевшую бомбочку для ванны… надо бы использовать, как думаешь?»
Ещё один попкорн отскакивает от моего лба.
– Грета!
– Я передумала, если всё, что тебе нужно, это сообщение от Сексуального Аристократа, чтобы превратиться в лужицу, то завтра в офисе тебя вычислят на раз!
– ДГБ не имеет ничего против личных отношений, если мы остаёмся профессионалами в работе.
– Да! Такими же профессионалами, как и в прошлый раз, когда вы пользовались столом…
«Твою мать!»
– Эдоардо признался мне, что та, с кем он познакомился на своей первой важной работе, разбила ему сердце и растоптала его катком, потому что он слишком доверял ей. Это случилось, когда Эдоардо потерял свою мать.
– Ты выиграла джекпот, подруга. Человеческий эквивалент по всем правилам.
– Мы все люди, если внимательно нас проанализировать – не спасётся никто.
– Ну, тогда давай скажем, что секрет в том, чтобы найти кого-то, чьи патологии совместимы с нашими.
Я прижимаюсь к плечу Греты, а затем беру горсть попкорна из миски. Остаток дня проходит за просмотром фильма. Лиза накручивает мои волосы, когда я сижу на полу, а её близнец засыпает бумажными конфетти голову матери, а та в ответ щекочет ему маленькие ступни. Грета играет роль жёсткой, саркастичной, с «каменным сердцем», но она любит детей так сильно, что иногда видеть их вместе очень больно.
Из квартиры Греты я выхожу с полным желудком, и многочисленными мыслями в голове, поставленными на паузу. На автопилоте, не замечая ничего вокруг, пересекаю город до парковки у дома.
Доползаю до входа и вздрагиваю, увидев тень.
Рядом с дверью, одетый с иголочки, стоит Эдоардо. В своих руках он вертит остатки бомбочки для ванны.
– Она хотела вернуться домой.
– Бедная малышка. Ты был очень милосерден, сопроводив её.
– Мне нужно поговорить с тобой.
Тяжёлый камень опускается в желудок. Эдоардо хочет утвердить границы. Очевидно.
Это был хороший эпизод, мы повеселились, но теперь вернулись. И всё возвращается на круги своя. Достаю из сумки ключи.
– Я впущу тебя в квартиру только с завязанными глазами.
Он сдерживает улыбку.
– Завязывай мне глаза, когда захочешь.
Не так ответил бы тот, кто собирается завершить отношения. Но сейчас я понимаю: знакомые мне правила с Эдоардо не работают.
Я веду его на свой этаж и вставляю ключи в замочную скважину. Кое-что из беспорядка уцелело после утренней уборки, но моя хибара, по крайней мере, выглядит достойно.
Я избавляюсь от сумки и куртки.
– Так что? О чём ты хотел поговорить?
Посреди гостиной (явное вторжение в моё личное пространство), Эдоардо изучает каждую подсказку в комнате, которая может пригодиться.
– Гецци Брамбилла созвал на завтра совещание для глав отделов.
– Да, я видела мейл.
– Будет объявлено о приходе очень крупного клиента, – продолжает он, не сводя с меня глаз.
– И откуда это знаешь ты?
– Я привёл его.
– Ох. Окей?
– Окей? – Хмурит брови Эдоардо.
– Да, я имею в виду, ты хотел, чтобы мы поговорили об этом, потому что?..
– Я вёл с ними переговоры в декабре, тогда меня не было в офисе. У меня остался контакт через старую работу. Я думал, ты захочешь узнать. Просто чтобы быть честным.
– Что ж, спасибо, – отвечаю я, опешив, – но они не были нашим клиентом, когда ты познакомился с ними. Ты не прыгнул через мою голову. Я не вижу проблемы.
– Тебя это не беспокоит? – удивляется он.
– А должно? Это дополнительный клиент и означает больше работы для команды и для нас. – Я хмурюсь в замешательстве. – Это всё, что ты хотел мне сказать?
Эдоардо играет с цветной бомбочкой для ванны, перекидывая её из руки в руку, как мячик для снятия стресса.
– Что ещё, по-твоему, может быть?
– Я не знаю, – увиливаю я, – может быть, ты хотел заявить, что после Венеции «ты и я» станем синонимом «больше никогда»?
Воспользовавшись ограниченной планировкой квартиры, Эдоардо в два шага оказывается на расстоянии дыхания от меня.
– Попроси меня остаться на ужин.
Я поднимаю бровь в знак неповиновения.
– Я бы с удовольствием, но я съела слишком много попкорна, и мой голод испарился.
– Тогда попрошу я попробовать последнюю бомбочку для ванны у тебя.
– Ты просто не видел моей ванной! Она может посоперничать с ванной хоббита. Если только тебя не заводит защемление седалищного нерва…
– Итак… чёрт возьми, Камилла. Мы можем не играть хотя бы один вечер?
– Я думала, что перемирие закончилось вчера, когда ты оставил меня перед домом.
Его руки обхватывают мою талию, заставляя вжаться в него.
– Давай растянем его ещё немного, а?
Хочу ли я этого?
Это всё, чего я хочу.
***
Милан этим утром прекрасен.
Чудесно видеть шлагбаум подземной парковки, который поднимается с третьей попытки; прекрасна очередь клиентов, в которую я протискиваюсь, чтобы купить в кафетерии веганский капучино, «Золотое молоко», два кофе ристретто и выпечку. Замечательно обнаружить, что лифт переполнен и необходимо ждать свою очередь, и даже приветствие Адель, которое впивается в мои барабанные перепонки, когда я протягиваю ей один из кофе.
– Ками! Как прошёл отпуск? – спрашивает она, присоединяясь ко мне по пути в коридоре.
– Короткий, но фантастический. Как было в окопах?
– Тотальная пустыня, то есть рай. Единственной новостью стал телефонный звонок от ДГБ после Рождества с просьбой созвать сегодня общее собрание! Знаешь, о чём пойдёт речь?
– М-м-м, понятия не имею.
Мы направляемся к моему кабинету. Эдоардо не появится раньше времени впервые с тех пор, как его наняли. Знаю это потому, что сегодня утром он встал с моей кровати. Он отправился в свой пентхаус в CityLife, чтобы переодеться, ведь скоро ему предстоит оказаться в центре внимания, а ДГБ будет петь ему дифирамбы перед всеми.
Невероятная вещь? Я рада за него.
Ещё несколько месяцев назад я бы не поверила, что однажды буду гордиться его успехами. Мы начали плохо, это правда, но сейчас мы отлично восстанавливаемся. По крайней мере, я так думаю.
– Это должно быть что-то грандиозное, – говорит Адель, открывая передо мной дверь, – ДГБ был в восторге. Он прибыл со своим партнёром невидимкой!
– Он не невидимка, его зовут Лука Гатти, и мы видим его только на чрезвычайных встречах, потому что он принадлежит к тем, кто двигает деньги, а не людей. – Я вхожу в кабинет и ставлю кофе ристретто на стол Эдоардо. – Что такое?
Адель указывает на столешницу.
– Здесь внутри тоже есть новости, или я ошибаюсь?
Я улыбаюсь.
– У нас перемирие.
– Йу-ху! Просто перемирие или?..
Я выбираю дипломатию.
– Мы нашли баланс, чтобы не разорвать друг друга на части.
– Как хорошо! Команды будут счастливы!
– На это я и надеюсь. – Я избавляюсь от куртки, жду, пока она допьёт свой кофе, а затем бегу в кабинет контент-менеджера. Я нахожу её нагнувшейся и роющейся в ящике стола.
– Специальная доставка для синьоры Мацци.
Беа чуть не задевает головой край стола.
– Ками!
– Не говори ни слова.
– Я должна была тебе сказать!
– Это пять слов, слишком много. Ты хочешь, чтобы придурок бывший, с которым покончено, мёртв и похоронен, сравнился с твоей дружбой, которая жива и, надеюсь, будет жива ещё очень долго?
Беатриче подносит руку к груди. Затем она замечает бриошь и «Золотое молоко», которые я ей купила, и эмоции достигают эпического уровня.
– Это что, «приношу тебе завтрак и прощаю»?
– С добавлением какао и «чёрт тебя побери, как тебе удалось хранить секрет в течение нескольких месяцев»?
– Как бы то ни было, я ещё не осознала, что буду лицезреть этого червяка на семейных рождественских обедах! Я так хочу спать, это могло произойти в альтернативной вселенной. – Беа со стоном откусывает булочку. – Как Венеция? На самом деле нет, не говори мне. У меня не было секса два месяца. Я разревусь.
– Нема как рыба.
– Неважно. Расскажи мне! Как ты перешла от «ненавижу его» к «медовому месяцу в Лагуне»?
– Бомбочки для ванны, – категорично отвечаю я. – Лучший подарок, который ты могла мне сделать.
– Я ничего не понимаю, но это не имеет значения. Расскажешь мне после совещания. – Она придерживает передо мной дверь, и мы выходим в коридоры Videoflix, бок о бок, как в старые времена.
Невероятно, но сегодня офис кажется более гостеприимным. Растения зеленее, люди дружелюбнее. Даже менеджеры-акулы, которые уже сидят в зале заседаний за столом из цельного дерева, кажутся более ручными. Эдоардо ещё не пришёл. Я здороваюсь и следую за Беатриче к двум единственным, рядом стоящим свободным стульям и открываю блокнот для записей.
– Присутствует даже Гатти, – замечает Беа, склонившись над своим планшетом, но восприимчивая к присутствию и отсутствию в креслах партнёров-основателей. – Они размораживают его только тогда, когда речь идёт о горах денег. Интересно, почему они собрали нас вне графика?
– У меня есть идея…
– Это из-за тебя? – Подпрыгивает Беатриче.
– Меня? Нет, с чего бы?
В помещение входит ДГБ, и присутствующие затихают. Даже сегодня босс выбрал слишком обтягивающую светлую рубашку, из-за которой выглядит толще и более потным, чем обычно. Безуглеводная диета не работает.
– Доброе утро и с возвращением, надеюсь, ваш отпуск был приятным.
Порог зала заседаний на несколько мгновений становится свободным, прежде чем его занимает другой силуэт.
Эдоардо, элегантный и безупречный в синем костюме, идёт позади ДГБ, как запретное видение. Его взгляд скользит по сидящим за столом, и останавливается на мне.
Мы загораемся, как две лампочки, играющие в беспроводной телефон.
– Уровень Defcon1, – шёпотом предупреждает меня Беа.
Я подавляю хихиканье и слежу за Эдоардо, пока он садится по другую сторону стола, на единственное свободное место между финансовым директором и директором отдела кадров, которая со своим обычным дружелюбным видом строит ему злобную гримасу и чуть не выкидывает из-под него вращающийся стул.
Общее настроение напряжённое, но позитивное. Мы все понимаем, что это не подстава. ДГБ и его партнёр слишком спокойны, чтобы хотеть кого-то обыграть. А ещё в воздухе витает запах денег. В этой комнате нет ни одного человека, который не научился чувствовать этот запах.
– Давайте не будем ходить вокруг да около, – начинает ДГБ, единственный, кто остался стоять. – Телеканал YesTV подписал с нами контракт.
Восклицания радости и удивления растворяют волнение. Я сохраняю видимость удивления и сама издаю вопль.
– Не мог дождаться, чтобы поделиться с вами этой новостью. Нам доверили управление сервисом потокового вещания, популярным развлекательным продуктом с почти тремя миллионами пользователей. Это станет нашим самым крупным заказом, загружая работой. Приоритетный проект года, который мы только начали.
В коллективной эйфории я ищу взглядом Эдоардо и киваю ему. Теперь ДГБ укажет на его заслуги и предложит ему встать, принимая похвалу.
– Нас ожидает более напряжённый год. Многое изменится, мы должны суметь адаптироваться, приспособиться, когда будет необходимо. Но прежде чем мы отправимся в будущее, давайте останемся в настоящем. – Босс прерывает себя и указывает на Эдоардо. – Если всё это произошло, то большая часть заслуги принадлежит нашему последнему приобретению. Эдоардо, присоединяйся ко мне.
Расцветает цепочка удивлённых восклицаний, когда все взгляды приклеиваются к мужчине, который покидает вращающееся кресло, чтобы направиться к вершине стола, рядом с генеральным директором.
ДГБ тактическим жестом опускает руку ему на плечо.
– Эдоардо не только обладает квалификацией. Он не только тот человек, который нашёл контакт и был незаменим при подписании клиентом контракта. Он является ценным активом для Videoflix и будет играть важную роль в будущем, как и в этом проекте.
