Текст книги "Офисная война (ЛП)"
Автор книги: Анна Николетто
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 13
Камилла
Как только открываю глаза на следующее утро, в моём списке дел на первом месте значится: «Подать в суд на отель за не звуконепроницаемые стены».
Вторым: «Отругать Адель за то, что она подставила меня со смежными комнатами».
И третьим: «Поблагодарить администратора за то, что в последний момент он нашёл мне другой номер (пусть и оплаченный из моего собственного кармана), в котором я скоро приму горячую ванну, чтобы утопить неприятные воспоминания о только что проведённой ночи».
Эдоардо так хорошо сдержал своё слово, что я чуть не пересекла разделяющий нас этаж, чтобы поздравить его лично.
Вчера вечером он был на волосок от того, чтобы поцеловать меня за папоротником в фойе – а я оказалась на волосок от того, чтобы совершить провал века и позволить ему это сделать, – а через полчаса уже был с женщиной, снятой в баре. Буквально. Когда я против воли дотащила себя до номера, симфония между ними звучала очень жизнерадостно.
Происходило активное и бурное спаривание, которое я имела честь слышать несколько долгих минут. Вздохи, крики, мольбы к небесам. Они ничего не упустили.
А я, за полчаса до этого, в порыве серьёзного отсутствия ясности, после того как он обошёл меня с клиентом, подставил с моей командой, со всеми… я перестала что-либо понимать после нашего столкновения. Я хотела поцеловать его. Хотела этого с интенсивностью, которая разрушала любую логическую оппозицию.
Я собиралась позволить ему.
Бедная, глупая, легкомысленная Камилла, которая всегда и во всём ищет светлую сторону.
Я не знаю, почему мне было так трудно увидеть Эдоардо таким, какой он есть. Почему я искала оправдания, не сдаваясь перед сомнительной маской, которую он без проблем выставляет на свет.
Дело в том, что пока Эдоардо вёл незнакомку в Страну Оргазмов, а я скрючилась на корточках в коридоре перед дверью в наш номер, тщетно пытаясь не чувствовать себя дерьмово, всё неожиданно стало совершенно очевидно.
В этот самый момент гиря на весах переместилась с одной чаши на другую, кардинально сменив их положение.
Все мы в какой-то момент оказываемся вынуждены сдаться перед фактами.
Прошлой ночью угас последний клочок надежды на то, что я смогу построить с ним отношения.
И вот я – наутро, в нижнем белье, свесив ноги с кровати в номере, через окно которого виднеется великолепие Альп. Капитулирую.
Ставлю босые ноги на пол. На экране мобильного телефона я нахожу обычные сообщения с добрым утром от Беа и Греты. Я отвечаю и пропускаю единственное сообщение от Эдоардо, которое пришло ночью. После того как он закончил трахаться.
«Ты где?»
Набранное жирным шрифтом, я даже не стала его открывать.
Продолжая игнорировать Эдоардо, нахожу ниже имя моего бывшего.
Паоло изменил аватарку в чате. Теперь у него фото крупным планом, вырезанное из групповой фотографии. Из чистого мазохизма перечитываю последние сообщения. После нашего расставания они были более частыми. Но в последнее время – единичны, бессодержательны и одинаковы. «Как дела», «Как продвигается работа». «Как поживают твои предки».
Так выглядели остатки десятилетних отношений с человеком, с которым я делила всё – от выпускного до первой работы, вечеров с друзьями, первый отпуск, одну кровать, а потом даже одну крышу. До колоссального разрыва десять месяцев назад, из-за которого Беа и Грета перестали с ним общаться.
Я прокручиваю историю большим пальцем. Мерцающая, размытая фотография, которую я отправила ему за несколько часов до расставания, до сих пор там.
Тест на беременность, лежащий на раковине в ванной, сопровождаемый одним словом. «Отрицательный».
У меня немного слезятся глаза при повторном разглядывании фото. Даже не представляла, что этого будет достаточно, чтобы разрушить десятилетнюю историю, как наша.
«Привет П! Как дела?» – задумчиво печатаю я, погрузив затылок в мягкие, пахнущие лавандой подушки.
Ответ приходит почти мгновенно.
«Привет, Ками-ками! Всё в порядке. А ты? Работа?»
«Я в гостинице. Командировка».
«Бесплатный завтрак фараона! Как завидно».
Думаю, что бы ему написать ещё, для поддержания разговора, но это всё, что получается придумать. Плоская энцефалограмма. Что сказать человеку, с которым, как казалось, ты будешь вместе навсегда, но у вас ничего не получилось по причинам, которые до сих пор не можешь до конца объяснить?
Мы обмениваемся ещё парой пустых сообщений, прежде чем я встаю, завершая карусель воспоминаний. Достаточно трудно сосредоточиться на настоящем: вернуться в номер, получить багаж и провести новый день с клиентом. А затем выдержать три часа в ловушке «Фиата» с Эдоардо на обратном пути в Милан.
Я погружаюсь в очень долгую горячую ванну, снова надеваю вчерашнее платье и убеждаю себя выйти из убежища. Тащусь к люксу, который должна была разделить с ним, и напрягаю слух, пытаясь уловить шум изнутри. Ни звука.
Стучу.
Эдоардо открывает мгновенно.
– Вот и ты, наконец-то.
Высокий, полностью одетый, он стоит на пороге с помятым лицом человека, часами ожидающего божественного знака в одной и той же позе.
«Засранец!»
Я отталкиваю его плечом и обвожу взглядом комнату. Простыни скомканы, но в остальном всё аккуратно. Утреннего «на бис» не последовало. Он один из тех придурков, кто, уложив женщину в постель, выставляет её за дверь, как худший из позорников.
– Камилла, я…
Реагируя на его голос, я наклоняю голову, насмехаясь.
– Я начала новую детокс-диету. Она называется «Удалите токсичных людей из своей жизни», – объясняю я. – Я бы предложила и тебе, но боюсь, что после тщательного анализа себя, диета подтолкнёт тебя к самоубийству.
Я замечаю, как дрожат его губы, пока он наблюдает за мной.
Взгляд Эдоардо задерживается на моём лице с пристальным вниманием, которое меня обезоруживает. У меня отчётливое ощущение, что он хотел бы сказать миллион вещей, но по какой-то причине не может. Если бы не знала его, я бы поверила, в искреннее раскаяние.
Но теперь я отлично его знаю.
Я возвращаю этот взгляд, слишком мрачный и убедительный, чтобы быть законным, злым хмурым взглядом, который, надеюсь, кричит «Забудь, ты больше никогда меня не обманешь!» печатными буквами.
– Почему ты стоишь как вкопанный? Собирай вещи, нам нужно работать!
И, сказав это, я уверенным шагом направляюсь в сторону второй комнаты, где вчера оставила свой чемодан.
Эдоардо, ты хотел, чтобы я пошла на войну? А вот и я.
Я буду настолько холоднее Арктики, и ты не будешь рад, что связался.
ГЛАВА 14
Эдоардо
С другой стороны стола, за стопкой папок, Камилла Феррари. Сидит, подпирая подбородок левой рукой, уставившись в экран компьютера, и бездумно прокручивает колёсико мыши.
Несколько минут назад она вернулась со встречи с программистами графического интерфейса, и раздражённо поджимает губы.
Сегодня пятый рабочий день после поездки к барбекюшнику.
Седьмой – по календарю.
Семь дней.
Я на самом деле их считаю.
В прошлую пятницу мы вернулись в Милан после атомной катастрофы, которой стала ночь в номере люкс, с тех пор вроде всё утряслось.
Теоретически выглядит не так уж плохо.
Камилла делает вид, что меня не существует, а я в ответ предвкушаю своё абсолютное королевство, которое здесь построю, разбирая по кусочкам то, что возвели она и Барби-мамочка.
Должно быть стоит закрыть глаза, вытянуть шею над спинкой кресла и представить, что я один в этом светлом помещении, даже с небом, полным облаков, среди зелёной и бежевой мебели, имитирующей искусственный сад.
Должен… но даже сегодня теория не подкрепляется практикой.
– Разрешите?
На пороге появляется девушка из приёмной.
– Здравствуй, Адель. – Моя коллега слегка вздрагивает и даже дарит ей улыбку из своего обычного репертуара. – Ты что-то хотела?
– Ками, тебя вызывает босс. У вас отключён внутренний телефон.
– Ох, – восклицает Камилла и перекладывает пару бумаг на столе. Очевидно, трубка была плохо установлена. – Уже иду. Спасибо.
Камилла встаёт, поправляя юбку, и прежде чем выйти бросает на меня проницательный взгляд. Думает, что я снова настучал на неё? Ну, она ошибается. Я и в первый раз этого не сделал бы, не разозлись из-за бабушкиного дня рождения.
Открываю её календарь-онлайн и просматриваю предстоящие мероприятия. Эти полчаса – единственные свободные в течение дня (хотя уже нет, поскольку её вызвал Гецци Брамбилла).
Думаю, не связано ли это с продвижением, но инстинкт подсказывает мне, что нет. Это должно быть для чего-то другого.
Я бы спросил у неё, но Камилла игнорирует меня самым детским образом с момента поездки.
Большую часть дня мы сидим на расстоянии полутора метров друг от друга и общаемся с коллегами только по электронной почте и в рабочих чатах мессенджера.
Боже… даже не понимаю, почему меня это волнует.
Но я пришёл к выводу, что когда утром Камилла вернулась в номер и от злости брызгала слюной, мне следовало надавить сильнее и извиниться перед ней, хотя бы за то, что оставил её без номера.
С лёгким раздражением я вытягиваю ноги под столом и смотрю на вид из окна. Милан свинцовый, небо – унылая гладь с грубыми мазками серого над крышами.
– Не знаю, что я сделала плохого, чтобы заслужить тебя! – разглагольствует Камилла, возвращаясь с огнём под каблуками.
Я так понимаю, краткая беседа с ДГБ не была приятной концентрацией комплиментов, которая привела к повышению. «Лучше для меня, правда?»
Теперь у меня будет время и возможность снять груз со своей совести, а затем продолжить действовать по плану.
– Камилла.
В обтягивающей юбке и блузке пастельно-розового цвета она подходит к моему столу и упирается руками о столешницу широко их расставив.
– Записывайте, господин Зорци, ибо я не буду повторяться.
– Ками…
– Не называй меня Ками, не притворяйся раскаявшимся, издеваясь надо мной! Это уже второй раз, когда ДГБ достаёт меня из-за тебя, в третий раз я не приду к тебе для цивилизованной беседы.
Я собираюсь заметить ей, что мы и сейчас далеки от цивилизации, но, в принципе, яростная реакция предпочтительнее космического небытия.
– Слушай меня внимательно, Эдоардо. Мне плевать, что ты думаешь и чего хочешь. ДГБ говорит, что ты рвёшь свою задницу в одиночку и изо всех сил пытаешься наверстать упущенное. ДГБ ожидает, что я сделаю свою часть работы, чтобы догнать тебя, и поэтому ты отбросишь своё проклятое гипертрофированное эго в сторону, я окажу тебе необходимую поддержку, и ты больше никогда не переступишь через мою голову, принимая инициативы грёбаного засранца, не обсудив это со мной, как ты сделал с парнем из «Барбекю». – Она ударяет открытой ладонью по столу и устремляет на меня свой взгляд. – Понятно?
Я бы солгал, если бы сказал, что не почувствовал странную волну дрожи от затылка до конца позвоночника.
– Да, Камилла.
– И это всё? Нечего возразить? – Камилла недовольно качает головой.
– Да, о прекрасной поездке к подножию гор…
– Ты забыл правило? «Что происходит за этими стенами, остаётся за этими стенами».
– Каждое правило имеет своё исключение. И вообще, я не знал, что ты знаешь даже пару ругательств.
– Не волнуйся, дебил имбецильный, они у меня в следующем уроке курса «Хамство – продвинутый уровень». Но, возможно, ты предпочитаешь более венецианскую mona, чтобы меньше тосковать по дому. (Прим пер: mona – на венецианском диалекте п*зда)
– Мона, – повторяю, с восхищением. – Мы можем поговорить о поездке?
– Нет!
– Тогда давай поговорим после работы? Может быть, за выпивкой?
Камилла скрещивает на груди руки, одаривая меня наглой ухмылкой.
– Извини, после работы у меня дела. Личные.
Кто знает почему, первый образ, который приходит мне на ум, – это шеф-повар с нелепой причёской, изучающий содержимое её блузки и думающий, что он великолепен.
– Но если тебя не слишком затруднит, мы в любой момент можем поговорить об обмене данными между ядром и интерфейсом продукта! Кто знает, может, мы сможем вести нормальный диалог больше двух секунд.
Я пытаюсь скрыть улыбку, но она замечает.
Намёк на упрёк искажает её губы.
– И что? Ты собираешься двигаться или предпочитаешь сообщить ДГБ, что не собираешься сотрудничать?
Это может быть хорошей стратегией.
Использовать Камиллу ради её знаний, пока она не перестанет быть мне полезной.
Так поступил бы тот, кто играет с низким риском.
К сожалению, есть вопрос о крошечном неразрешенном покалывании, которое мучит меня с тех пор, как я начал спорить со своими суждениями однажды вечером семь дней назад, когда не был трезв, очень далёк от себя и очень близок к тому, чтобы бредить, посылая на воздух все спасительные намерения.
– Конечно, я хочу сотрудничать. – Я освобождаю для неё место за своим столом, отодвигаясь в сторону. – Проходи, присаживайся. У меня есть всё время, которое потребуется тебе.
Камилла хмурится на меня, но слушает.
Она отсоединяет ноутбук от блока питания и устраивает его рядом с моим, затем делает то же самое с вращающимся креслом.
Человек, играющий с малым риском, мгновенно отбросил бы зародившуюся идею, пока Камилла сидит в моём узком радиусе, скрестив ноги, а я улыбаюсь ей и делаю вид, что нахожусь на её стороне.
Только вот жаль: я никогда не играю с низким риском.
ГЛАВА 15
Камилла
– О нет. Нет, нет, нет! Как такое возможно?
Каждое утро я без помех подключаю к зарядной станции батарею моего 500-го. За все годы я лишь однажды, в самом начале, ошиблась в процедуре и осталась без колёс.
И вот сегодня я повторила ошибку.
В самый неподходящий день.
Приседаю рядом с Fiat на парковке Videoflix в конце девяти изнурительных часов, больше половины которых я впервые провела локоть к локтю с Эдоардо, и беру соединительный кабель, рассматривая отсоединённый разъём, беспомощно лежащий у основания электрической колонки.
– Чёрт меня побери, – хнычу я.
Сама виновата. В эти дни я так нервничаю, и просто чудо, что сумела выполнить свои обязательства на работе. Сегодня утром я глубоко задумалась и, должно быть, забыла проверить, правильно ли подключён кабель.
Я отсоединяю разъём и со стороны автомобиля, наматываю его на руку, не зная, что делать.
«Почему именно сегодня, почему?»
– Проблемы?
С кабелем в руке я резко оборачиваюсь. Для сублимации невезения мог появиться только он.
Будто за сегодня я не насмотрелась достаточно.
Эдоардо появляется рядом с моим 500-м, как и следовало ожидать от полтергейста-стахановца двадцать первого века.
Ботинки дерби, модные брюки с узором в клетку и рубашка (всё сшито на заказ), подчёркивающая под пиджаком его стройное телосложение.
Образ завершают солнцезащитные очки, выглядывающие из-под густых волос. Приятно осознавать, что в отличие от меня, девять часов в офисе никак не сказываются на его безупречном внешнем виде.
– Никаких проблем, спасибо, – отвечаю холодно. – Можешь просто раствориться в тумане.
– Я бы с удовольствием, но ты стоишь перед дверью моей машины.
Взгляд падает на машину, припаркованную рядом с моей.
– ДГБ дал тебе Maserati в качестве служебной машины?
– Она моя.
Она его.
Разумеется, его.
– Хорошая большая, загрязняющая окружающую среду машина, идеально подходит для компенсационных механизмов личности, – скандирую я, открывая багажник.
– Камилла, ты всегда так предвзята.
Теперь, когда я освободила ему дорогу, он открывает машину и направляется к зарядной станции. И… подождите минутку. Какого чёрта он отсоединяет разъём на другой стороне колонки?
– Это чудо – гибрид. И, в отличие от твоего, я предполагаю, что он заряжен. – Эдоардо садится за руль, придерживая дверь открытой, и кивает. – О да, полная батарея.
– Мудак, – шиплю себе под нос.
– Ты, случайно, ничего не сказала?
– Миленько! А теперь уйди с дороги, я вызову такси.
Эдоардо выходит из машины, проходит мимо меня и закрепляет кабель в багажнике.
– Залезай.
– Садиться в полузаряженную машину, которая быстро оставит меня на обочине? Нет, спасибо.
– Поставь свою банку на зарядку и садись в мою, – нереально спокойно поясняет он. – У тебя назначена встреча, верно? Я подвезу.
– Наш лифт неожиданно сорвался вниз и упал с десятого этажа, в результате чего ты получил сотрясение мозга?
– Ты так решила потому, что я хочу быть вежливым и подвезти тебя? – спросил он учтиво.
Всё прекрасно. Жаль, что чарующая аура, которую он умеет напускать вокруг себя по желанию, перестала обманывать меня на прошлой неделе.
– Ты знаешь басню о лягушке и скорпионе?
Эдоардо издаёт гортанный смешок.
– Я не собираюсь топить тебя в гнилом пруду. Тем более я не собираюсь разбивать Ghibli. Она слишком красива, чтобы заслужить печальный конец об ограждение.
– Вау, ты почти смешной… когда делаешь вид, что это не ты!
Его самодовольная улыбка исчезает.
– Очевидно, ты не очень-то стремишься попасть на встречу вовремя, – отвечает он, поджав губы.
Встреча? Чёрт!
Я уже грандиозно опаздываю…
Я достаю из багажника кабель и быстро подключаю его к машине, проверяя, подключены ли розетки и начинается ли зарядка. Затем, проглотив свою гордость, хватаю сумку и обхожу авианосец чистой итальянской роскоши к пассажирской двери.
Я на полном серьёзе собираюсь принять его помощь?
Прежде чем потянуть на себя ручку, я поднимаю взгляд. Над капотом, с другой стороны машины, вижу лицо Эдоардо. Редкий пример плохо замаскированного неожиданного удовлетворения.
Конечно, такой поступок абсурден – достигнув определённого уровня идиотских решений, – но в общем подсчёте одним больше или одним меньше не имеет никакого значения.
***
– Ты можешь высадить меня здесь.
С работающим двигателем Эдоардо перегибается через руль, рассматривая дом, у которого я попросила остановиться.
Поездка из Милана в Монцу проходила тихо, и не потому, что двигатель его роскошного автомобиля не только не выделяет вредных газов, но и не издаёт шума, оставляя только звук трения колёс об асфальт дороги.
Я думала, что Эдоардо возмутится тем, что вынужден везти меня за двадцать километров от города, но, когда я назвала ему адрес назначения, он без возражений ввёл его во встроенный навигатор.
А затем, до конца поездки, расслабленно прислонившись к спинке сиденья, он изредка барабанил пальцами по рулю.
– Отлично, – фыркнула я, пока он стоял, созерцая фасад таунхауса, – тогда я пошла…
– Первое свидание? – он решает нарушить тишину.
– Что прости?
– Идёшь на первое свидание к мужчине с детьми, ещё женатому? – повторяет он.
– Что прости?
– Сад. Детские велосипеды у входной двери. Отсутствие второй машины на подъездной дорожке, но в доме присутствует женщина, судя по именам на звонке.
– Окей. Твоё маниакально-навязчивое поведение совсем не жуткое…
Эдоардо продолжает следовать за мыслью, в конце которой, насмешливо качает головой.
– Нет, вообще-то, я не должен удивляться.
Его психоз обостряется.
Я хмурюсь, решив не придавать этому значения, и сосредотачиваюсь на соседнем доме. К воротам прикреплена нить красных бантов, развевающихся на вечернем ветру.
– Подъём. Иди. Ты же не хочешь заставлять его ждать.
Я уже собираюсь указать Эдоардо, что в таком состоянии ему лучше больше не садиться за руль, когда стук снаружи машины заставляет нас обоих подпрыгнуть.
Кто-то стучит в его окно.
– Ками!
Эдоардо перестаёт подёргивать волосы и приводит в действие электрический механизм, опускающий стекло.
В окне появляется версия меня, только на восемь лет моложе.
Те же волосы, то же мечтательное выражение лица, но с той большой разницей, что обычно, я не хожу с перевитым красными лентами лавровым венком над головой.
– Вы можете припарковаться впереди или внутри! – визжит Джоя, указывая на открытые ворота и входящую в них девушку. – А мама знает, что вас двое?
– Нас двое? – хмурится Эдоардо.
– Мы вовсе не вдвоём! – возмущаюсь я.
Джоя вздрагивает и прижимает руки к груди, и переполненная эмоциями восклицает:
– Боже мой! Вас трое?
– Трое? А кто третий? Где мы могли бы спрятать… – Эдоардо осознаёт очевидное и замолкает.
Он широко открывает свой нелепый рот и смотрит на мой низ живота, словно я могу забеременеть от него, просто разделив воздух в салоне Maserati. Если ужас имеет лицо, то оно как у Эдоардо в этот момент.
– Джоя Мария, – говорю я, ругаясь про себя, – я запрещаю тебе распространять беспочвенные сплетни в доме до того, как я выйду из машины.
– Значит, я сделаю это после того, как ты выйдешь?
– Джоя!
– Кстати, привет, я её сестра, – трещит она и протягивает руку через оконный проём, чтобы представиться.
– Эдоардо. – Их руки сжимаются. Если бы я могла представить себе начало апокалипсиса, это было бы именно так. – Поздравляю с выпускным. Какое большое достижение, ты должна гордиться.
– Ну, я… да, вообще-то, спасибо! – Как в трагедии, неизбежно происходящей на моих глазах, сестра морщит нос, наклоняет голову и краснеет. Получается точно так же, как и у меня, когда ещё не знала Эдоардо. Мама права, когда говорит, что на разных этапах жизни мы фотокопии друг друга. Тотальное смущение.
– Прости, я не принёс тебе подарок. Камилла предупредила меня в последнюю минуту.
Эдоардо сверкает смертоносной улыбкой и ставит на карту всё своё обаяние. Боже мой, неужели он действительно пытается произвести на неё впечатление, чтобы заработать ещё одно очко в свою пользу?
– Да, то есть подарок, но и неважно! Лишь бы вы были здесь! – пищит Джоя, невзирая на логический смысл слов. Ещё две минуты разговора с ним, и у неё случится сердечный приступ.
– Джо! – зовёт её подруга у ворот. – Пришёл Джакомо!
– Иду! Увидимся внутри, – она подмигивает Эдоардо и, чёрт возьми, приправляет приглашение несколькими взмахами ресниц, после чего исчезает в доме.
У нас, сестёр Феррари, мазохизм заложен в ДНК.
В салоне наступает тишина. Пришло время положить конец этой трагедии. Я отстёгиваю ремень безопасности, но не успеваю выйти, потому что внезапно машина снова оживает. Она скользит к воротам с бантиками, отбрасывая меня обратно на сиденье.
– Что ты делаешь? Дай мне выйти и возвращайся в Милан!
Эдоардо потирает лёгкую небритость. На его губах появляется ухмылка.
– Да. Не думаю, что поступлю так.
– Ты так сделаешь!
– Это было бы грубо. Твоя милая сестрёнка хочет, чтобы я остался. – Со всей естественностью в мире он выключает двигатель. Отстёгивает ремень безопасности.
И выходит.
Застыв от удивления, в боковом зеркале я наблюдаю за движением его силуэта. Это не блеф. Не притворство.
Эдоардо бодро шагает по краю дороги, не оглядываясь. Его идеально сидящий пиджак исчезает за воротами дома моих родителей.
Я прислоняюсь спиной к удобному, роскошному сиденью Maserati.
«Ладно, Камилла, не паникуй.
Ты не можешь его убрать.
И никто из твоей семьи не убьёт его ради тебя!»
Заставляю себя выйти из машины и вхожу на родительский двор.
В этом таунхаусе я выросла.
Я проходила через эти ворота миллиард раз с разноцветным Eastpak на плечах в старших классах, потом с сумкой через плечо в университете, и под руку с Паоло, когда родители приглашали нас на ужин. Я должна была привыкнуть. Тогда почему, судя по гулкому стуку сердца в груди, мне кажется, что я никогда не делала этого раньше?
– Ками! – Первой меня замечает мама, как только я поднимаюсь на крытую веранду.
Повсюду висят красные украшения, перемежающиеся маленькими огоньками, а на раздвижной двери, ведущей в гостиную, висит гигантская кокарда с вышитым в центре именем сестры.
– Ты привела гостя! Могла бы нас предупредить… Но и так хорошо. Ты шла в собственном темпе и следовала своим инстинктам, и это главное. Кроме того, что он делает тебя счастливой.
– Мама, я не… – Однако прикосновение руки к моей спине прерывает мой голос в горле.
Я подпрыгиваю на месте и чуть не вывихиваю лодыжку, но не могу избавиться от прикосновения. Рука спускается по моей талии, ложится на бедро и притягивает меня к высокому, твёрдому и гостеприимному телу.
Я знаю, что она принадлежит ему ещё до того, как вижу Эдоардо.
Знаю, потому что в тот единственный раз, когда оказалась в его личном пространстве на ресепшене исторического отеля, я получила подтверждение того, что столкновение с ним отправляет меня в полный тильт. Эйфория, головокружение, жгучая пульсация по всем нервам. Я ощущаю его кожу, запах, его рот рядом и бум — моя нервная система начинает выпускать эндорфины в непрерывном цикле.
Я наклоняю шею, и в следующую секунду в поле моего зрения появляется Эдоардо. Он обхватывает мою талию одной рукой, другую протягивает маме, чтобы представиться.
Не знаю, в какую игру он играет, но мне это совсем не нравится.
– Синьора Феррари, как приятно. Эдоардо Зорци. Мы с Камиллой коллеги.
– И даже больше, чем коллеги, – загадочно заключает мама. – Рада видеть тебя у нас, Эдоардо. Угощайся, после десяти часов взаперти в унылом офисе, вы, должно быть, проголодались. Могу предложить тебе бокал безалкогольной «Кровавой Мэри» с водным кефиром?
– Как я могу отказаться? – не моргнув соглашается Эдоардо.
– Сказав «нет»? – предлагаю я, но в ответ он притягивает меня к себе ещё крепче.
И если он хочет играть именно так, отлично. Сыграем. Я приспосабливаюсь. Провожу рукой по его спине, под пиджаком. И, игнорируя каждый аномальный взмах крыла бабочки, каждое сальто в животе, я впиваюсь ногтями ему в бок, над фирменным ремнём.
– Айа, бл… Хочу сказать, какой хороший дом, синьора.
– Зови меня Челеста. Приятно узнать, что работа моей дочери иногда дарит ей что-то прекрасное помимо стресса, сокращения социальной жизни, тахикардии и бессонницы!
А вот и начинается снова. Я собираюсь возразить, что мне очень нравится моя работа – когда рядом нет Эдоардо – и что нет причин читать мне нотации, но меня предвосхищает голос.
– Челеста, не преувеличивай. У Камиллы всё под контролем.
Отец в джинсах и джемпере присоединяется к матери.
И я просто хочу исчезнуть.
– У неё всё под контролем, как у тебя, когда ты разжёг барбекю и поджёг живую изгородь? – спрашивает мама. Так начинается домашняя война.
– Я уже объяснял тебе, – это была ошибка.
Мама скрещивает руки и сочувственно улыбается.
– Создавая самодельный огнемёт, с помощью которого можно разжечь огонь?
– Нет, пытаясь приготовить для тебя что-нибудь, чтобы удивить!
– Уверяю тебя, я была очень удивлена, пока проводила тот обед, наблюдая, как пожарная бригада тушит мои труды.
– Это было пять лет назад! Пять! Ты всегда говоришь своим пациентам, что нужно пережить и преодолеть, почему ты не можешь сделать то же самое для меня?
– Потому что, во-первых, мои пациенты – новорожденные или младше шести лет, так что максимум, что я предлагаю их родителям – это осознать и преодолеть, – указывает мама. – А во-вторых, я ещё не готова к этому.
Они всегда так себя ведут.
А самое отвратительное? С приклеенным ко мне Эдоардо мне нужно справиться с таким количеством сдерживаемых эмоций, что родители даже не входят в тройку моих текущих проблем.
– Я не знал, что твои родители развелись, – шепчет мне Эдоардо, пока они продолжают обвинять друг к друга во всём, что не сработало в их отношениях с 1986 года.
– Кто бы мог подумать, правда? Не я.
Оставаясь в его объятиях, я поднимаюсь на носочки, пока не достигаю щеки с небольшой щетиной. Едва касаюсь кожи губами. Будь я в здравом уме, могла бы поклясться, что услышала, как с его губ сорвался сдавленный вздох.
– Пойду освежусь. Не подавись вегетарианским буфетом и наслаждайся обществом моей семьи, дорогой.
***
В ванной наверху отражение возвращает мне осунувшееся за день лицо.
Я так устала, что если бы передо мной появилась крёстная фея, я бы попросила позволить мне материализоваться в моей квартире с хорошим красным вином, порцией пиццы и беззвучными уведомлениями от Videoflix.
Я ополаскиваю запястья и мою руки, приказывая себе расставить всё по местам. Единственная сестра сегодня утром получила диплом. Я должна быть счастлива находиться здесь на праздновании её достижения. Даже несмотря на то, что моя семья очень несовершенна. Даже если в кадр высокомерно втиснулся Эдоардо.
Выхожу на лестничную площадку и, как и каждый раз, бросаю взгляд на свою старую комнату.
Родители избавились от кровати и теперь используют комнату как кабинет, когда работают дома. Но мне радостно видеть, что эту трансформацию пережили плакат «Друзья», фотографии на стенах, а на полке книги, которые я читала в детстве. Это заставляет меня верить, что, хотя в жизни нет ничего неизменного, в конце всегда есть что-то, что застревает и выдерживает.
Я прикрываю дверь и спускаюсь по лестнице, считая ступеньки.
Дохожу до предпоследней, когда слышу голос сестры. Она уединилась в углу гостиной, за стеной.
– Но почему бы им… – тихо говорит она, – то есть я закончила факультет международного сотрудничества, который является областью папы, в то время как мама – специалист по психологии жизненных циклов с акцентом на развитии…
– И что дальше? – спросил кто-то.
Меня удивляет лёгкость, с которой я узнаю тембр голоса.
Он принадлежит Эдоардо.
О чём, чёрт возьми, моя сестра и он говорят, уединяясь на её выпускном празднике?
– М-м-м, просто им не нравится, что она работает в частном секторе, не принося никакого улучшения обществу, не занимается социальной или образовательной работой, а вместо этого работает как сумасшедшая, чтобы обогатить людей, которые уже богаты, понимаешь? Я имею в виду, что для них это неправильно.
Я замираю на ступеньке и, стараясь не шуметь, прижимаюсь спиной к стене.
– А то, что она хороша в своём деле, не считается? – возражает Эдоардо.
«Эдоардо считает, что я молодец?»
– А она хороша? То есть, конечно, она хороший босс! Управление персоналом – её любимая тема на протяжении многих лет. Она как живое руководство по тому, как вести себя с другими.
Я задерживаю дыхание, потому как понимаю, что на самом деле хочу знать, что он думает.
Но Эдоардо никак не комментирует.
– В любом случае они не очень довольны её работой по этой причине, вот. Предки считают, что вместо того, чтобы обогащать богатых, люди должны думать о том, как лучше перераспределить ресурсы, чтобы мир стал более справедливым. И они не могут понять, что их собственной дочери на это наплевать. Что, эй, я уважаю. Smash the system (Разрушь систему) изнутри.
В разговоре воцаряется тишина.
– А что насчёт этой?
– Это мы на озере. Мне было восемь, а Ками – шестнадцать. Наши родители всегда брали нас на каникулы в палатку. Говорили, – поход оттачивает ум и укрепляет душу.
Должно быть, они стоят перед фотографиями, которые родители хранят в гостиной.
– Она выглядела очень хорошо в купальнике. Половина парней в кемпинге пускали по ней слюни! И среди всех? Единственный, кто ей нравился, был жалок.
Приятно осознавать, что за последние четырнадцать лет я ничему не научилась.
– А этот, напротив, сделан на свадьбе маминой кузины. Мы все четверо были там. А тот в день выпускного сестры.
– Кто этот парень, прижимающийся к Камилле?
