Текст книги "Антология современной польской драматургии"

Автор книги: Анджей Стасюк

Соавторы: Марек Модзелевский,Михал Вальчак,Марек Прухневский,Томаш Ман,Кшиштоф Бизё,Магдалена Фертач,Павел Демирский,Дорота Масловская,Анджей Сарамонович,Ксения Старосельская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Потом, пожалуйста, загляните к нашему портному. Пусть он снимет с вас мерку и сошьет вам хороший костюм. Еще вы получите ордер на квартиру. Я нашел для вас интересное предложение в новом престижном районе. Ну, а если говорить о новом автомобиле, то прошу вас не обижаться – вначале вы поездите на моем, а потом сами себе что-нибудь подберете.

Все понятно? Тогда я очень рад, и – за работу!

ММ. А это обязательно?

ПМ. Что?

ММ. Ну… татуировки… это обязательно?

ПМ. Что вы имеете в виду?

ММ. Нужно их удалить?

ПМ. Конечно, обязательно. Не думаете же вы, что у РЕГИОНАЛЬНОГО КООРДИНАТОРА НАШЕЙ КОРПОРАЦИИ могут быть татуировки? Подумайте хорошенько.

ММ. Я так к ним привык, они важны для меня. Это нечто большее, чем просто татуировки.

ПМ. Честно говоря, вы меня удивляете.

Эти татуировки с самого начала казались мне подозрительными.

Я, конечно, понимаю, случаются в жизни моменты, когда человек начинает бунтовать, чтобы потом поумнеть. Каждый впечатлительный человек в молодости хочет изменить мир, но потом умнеет, верно? Так сказать, переходит на другую сторону баррикады. И, кроме того, коллега, татуировки производят неприятное впечатление, это неэстетично.

ММ. Видите ли, я на самом деле через многое в жизни прошел, уж поверьте.

У меня бывали минуты слабости, я жил на улице, был на волосок от смерти.

Впрочем, вы все знаете. Я выкарабкался, у меня получилось.

Многим из моих друзей не так повезло, у них не получилось.

На память обо всем этом у меня остались только татуировки, чтоб я не забывал, понимаете, шеф?

Я не хочу забывать, откуда я и где был. Поэтому они мне дороги.

ПМ. Я вижу, вы сентиментальны, коллега.

Я все понимаю, но и вы должны меня понять. Я не требую от вас невесть чего. У РЕГИОНАЛЬНОГО КООРДИНАТОРА НАШЕЙ КОРПОРАЦИИ не могут быть татуировки, это очевидно. Я даю вам деньги и власть, а взамен требую лояльности, только и всего. Вы должны удалить эти татуировки, и точка.

Разве это плохой обмен?

ММ. Вы отлично понимаете, что дело не в этом.

За год я здесь многое повидал. Видел, как вы постепенно, изо дня в день, ломали людей. А потом уже они сами начинали унижаться, больше на них давить не понадобилось. Достаточно только сделать один шажок, и все. КОРПОРАЦИЯ может стоять в сторонке и извлекать выгоду, а люди уже не те, что были. Может, именно поэтому я не хочу удалять татуировки.

ПМ. Что вы боитесь потерять, коллега, что? Несколько безобразных картинок. Вы же сами знаете, главное – правильное отношение, а у вас оно есть.

ММ. Отношение очень легко изменить.

ПМ. Вы ставите условия? Это интересно.

ММ. Нет, я не ставлю никаких условий. Я говорю нет, просто нет.

Я мог бы вам конкретно рассказать о каждой из них.

Я бы вам рассказал о татуировке с пауком – мы ее накололи с другом, которого уже нет в живых. А знаете, почему его нет в живых? Потому, что он был слабый и впечатлительный, а таких сегодня не любят. Этого было достаточно, чтобы он сломался.

Я мог бы рассказать вам о розе на плече. Я наколол ее в память о девушке, которую очень любил. Она меня тоже, но с какого-то момента героин стала любить больше, чем меня. Героин безжалостен. Сегодня она похожа на скелет и выглядит как жалкая проститутка, но я все равно ее люблю. Понимаете?

Я мог бы так рассказывать обо всех, сантиметр за сантиметром, только зачем? Вам и без того все известно. Вы знаете обо мне больше, чем я сам о себе.

Именно поэтому я не могу удалить татуировки, именно поэтому.

Если бы я это сделал, то раз и навсегда вычеркнул бы этих людей из моей жизни, а я так поступить не могу.

ПМ. Я вас не узнаю, коллега, просто не узнаю.

Вы нелогичны в оценке действительности. Это все сантименты, ничего не стоящие воспоминания. Вы отлично знаете, что важны только факты, факты и ничего более.

Не прикидывайтесь: вы, как и я, это отлично понимаете. Поэтому я вам от всей души советую перестать валять дурака.

Советую, предлагаю, прошу, в конце концов, требую.

ММ. Иначе что? Вы не назначите меня на эту должность, уволите, я не буду управлять людьми и у меня не будет нового автомобиля?

А вы знаете, что значит заново родиться? Знаете, как чувствует себя человек, на которого плюют на улице? Прохожие всегда отворачиваются. И тогда очень трудно подняться. Гораздо труднее, чем пройти все эти дурацкие отборочные этапы. У меня получилось, но могло и не получиться, потому что почти ни у кого не получается.

Поэтому я не могу ничего забыть, не могу.

ПМ. Я думал, вы умнее, коллега.

Вы меня удивили, в самом деле удивили: может быть, вы правы, а может, и нет.

Но это все не имеет никакого значения, важны только факты и решения, и вы должны принять решение.

Все очень просто: вы не можете занимать такой пост с татуировками на руках. Советую вам подумать, хорошенько подумать, коллега.

ММ. Я уже принял решение.

ПМ. Не говорите ерунду, не говорите ерунду.

Я вам даю шанс, коллега. Не должен бы, но даю еще один шанс. Договоримся так… договоримся так: я вам сделал предложение, а вы над ним подумаете.

Это ведь нормально: когда получаешь предложение, которое должно изменить всю твою жизнь, надо серьезно поразмыслить. Хорошо я придумал, а?

ММ. Но я…

ПМ. Прошу вас, замолчите, пока не наговорили лишнего.

Сейчас вы уйдете, а утром я назначу совещание правления. Обрисую общую ситуацию, сообщу о своем отъезде и так далее.

Потом дам вам слово, а вы прокомментируете ситуацию. Вы меня понимаете, коллега, понимаете?

Вот и хорошо, вот и прекрасно. А сейчас идите, у меня еще много незавершенных дел, куча проблем. Ну, чего вы ждете?

Я с вами прощаюсь, коллега, и жду вас завтра на совещании правления. До свидания, коллега, до свидания.

ММ выходит.

ЭПИЗОД О ЛЮБВИ

ММ входит на сцену, на которой уже находится ПМ.

ММ. Ну вот и я, шеф, прошу прощения, что так долго.

У людей сегодня крыша едет, реально. Вдруг хоп – подавай им товар немедленно.

Обычно базарят часами и ничего не покупают.

А я стою и слушаю эти байки.

Кому-то баба изменила, отец не понимает дочь, телевидение – отстой, только на фига мне все это? Ну и самая главная тема: нет бабок, но будут завтра, а если завтра не будет, то сто процентов будут послезавтра, и так без конца.

Я этот треп не слушаю, у меня свои правила. Я никогда никому не даю в долг.

Даже собственному отцу не дал бы, если бы он у меня был.

Вы не представляете, какую хрень мне приходится выслушивать. Что творится в мире, отвал башки.

Если у клиента появляется немного бабла, у него вмиг крышу сносит. Ему по фигу, он должен все иметь сразу, бах, и готово. А я же не аптека, правда?

Человек должен спать, есть и отдыхать хоть немного.

В пятницу хуже всего, вообще улет. Больше машин на улицах, больше аварий и больше обдолбанных придурков. Все ждут субботы, как будто она что-то меняет.

На ночь я телефон отключаю, зато утром на автоответчике столько звонков – с ума сойти! Я всем говорю, чтоб не звонили, но им по барабану. Не поверите, я в этом году три раза менял номер телефона, ни фига не помогает. Люди всегда узнают, всегда. Ума не приложу, как они это делают, я никому не даю свой номер, но они его всегда знают. Один сообщает другому, и все.

Хотя, если посмотреть с другой стороны, я не жалуюсь. Мой бизнес цветет и пахнет, все путем. Вокруг кризис, а у меня все время что-то происходит.

Например, сегодня: встаю я утром, кипячу воду для кофе и слышу, кто-то в дверь ломится.

Мой сосед сверху колотит как ошалелый. Нормальный парень, я его вроде знаю, поэтому открываю. Сразу стало ясно: что-то стряслось. Он вваливается и спрашивает, можно ли позвонить, потому что у него телефон отключен. Ясное дело, если за телефон не платить, то его отключат, это и ежу понятно.

Так вот, он говорит, что у жены кровотечение и ему надо позвонить в неотложку. Теща купила им в подарок на свадьбу абонемент на платную скорую помощь. Вы себе представляете такое: получить на свадьбу в подарок абонемент на скорую помощь – идиотизм!

Хорошо, она гробы на свадьбу им не купила.

Сосед прибегает с документами, достает визитку и набирает номер. Говорит несколько секунд, что там и как, бросает трубку и убегает. Парень в шоке, говорит, что в жизни ничего такого не видел и что если «скорая» сейчас не приедет, то его жена просто отдаст концы на месте. Благодарит меня и убегает.

Через пятнадцать минут снова прибегает весь зеленый и говорит, что ему надо опять позвонить, потому что «скорая» еще не приехала. Звонит еще раз, орет на бабу, она ему отвечает, я слышу в другом конце комнаты, что машину она уже выслала.

Через десять минут все по-новой. Сосед прибегает, звонит и убегает. Я чувствую, что-то здесь не так, но не встреваю, не мое дело.

Наконец он, весь трясущийся, прибегает в четвертый раз. Говорит, что жена уже залила кровью все брачное ложе и выглядит, как свиноматка, которой перерезали горло. Я вежливо прошу его дать мне визитку. И что же я вижу – попробуйте догадаться, что? И не старайтесь, ни за что не угадаете.

Я беру визитку, смотрю на нее и вижу, что это реклама такси. Вы поняли, пацан полчаса звонит диспетчеру, и она ему отправляет такси. Чувака так прибил вид жены, что он визиток не различает, как вам, а?

Такие сегодня люди, безбашенные абсолютно.

У меня такой цирк каждый день, понимаете, каждый день.

Я теряю ключи, нахожу чьи-то документы, опаздываю, прихожу на два часа раньше, полный бардак.

Но с вами я веду себя по-другому, я ни разу не опоздал, блин. Стараюсь, чтобы все было тип-топ, надеюсь, вы это заметили.

Вы – мой самый главный клиент.

ПМ. Я, я – самый главный клиент?

ММ. Ну конечно, привилегированный клиент. Если надо, я все брошу, но вас обслужу.

ПМ. В самом деле? Интересно, почему?

ММ. Все очень просто. Я на вас рассчитываю.

ПМ. На меня?

ММ. Конечно, вы при деньгах.

Посмотрите на себя: костюм, туфли, бархатный платочек с вышитыми инициалами. Мои клиенты выглядят по-другому, и у них совсем другие проблемы.

ПМ. Ты очень наблюдательный.

ММ. Ясен перец, это главный принцип моей работы. Я должен расшифровать клиента еще до того, как он хоть что-то сообразит. Должен прочитать в его глазах все: чего он хочет, как ему продать товар и сколько бабла можно из него вытянуть.

ПМ. И ты в моих глазах прочитал, что я – твой привилегированный клиент?

ММ. У вас есть бабки, вы знаете кое-кого в этом городе.

Никогда не известно, как жизнь сложится. Может оказаться, что вы станете моим страховым полисом или чем-то типа того. Благодаря вам я могу связаться с людьми, на которых у меня нет выхода, но на которых я хочу выйти.

ПМ. Ведь мы договаривались, прежде всего – конфиденциальность.

ММ. Ну, понятное дело, я ничего не говорю.

Речь только о том, что, если кому-то из ваших знакомых что-нибудь понадобится, я всегда готов к услугам. Вы же видите, я – ходячий магазин. У меня есть все, что душе угодно.

Лучшая в городе трава, лучший героин, самый лучший… Да вы сами знаете. Трава, которую я вам продаю, ведь очень даже ничего, а? Но это только начало, у меня есть доступ ко всему: машины, девочки, мебель, компьютеры – все, что захотите.

ПМ. Значит, ты очень богатый человек.

ММ. Вы меня не поняли. У меня нет ничего, но я знаю людей, у которых все это есть.

Не мне вам рассказывать, как это происходит: люди рекомендуют друг друга, и бизнес развивается. Все является товаром, все. Вопрос только в цене.

ПМ. Все?

ММ. Я уже вам говорил, я – ходячий магазин, я продаю счастье. Скажем, я – этакий психованный ангел, который свалился с неба и раздает людям то, что им нужно. Тебе нужна трава – у меня есть мешок травы, тебе нужна девочка на вечер – я знаю самых лучших телок в городе, тебе нужна супермашина за полцены – у меня есть связи в самом лучшем в стране автосалоне. Вот такой я.

ПМ. Шутишь.

ММ. Конечно, шучу, но ведь надо же себе сделать рекламу, а?

Сами знаете, в каждой шутке есть доля правды.

ПМ. Не знал, что у тебя такой размах.

ММ. Стараюсь, как могу, стараюсь.

ПМ. А телевизоры? Я недавно подумал, что надо бы телевизор купить.

ММ. Телевизоры – моя специальность, я их обожаю. Какой пожелаете?

ПМ. А что бы ты посоветовал?

ММ. Я советую пойти в магазин, записать марку и тип телевизора, который вам нравится, а на другом листочке – адрес магазина, где вы его увидели. Потом позвоните мне, и мы поговорим о цене. Если договоримся, через два, самое большее три дня телевизор ваш.

ПМ. Ворованный?

ММ. Я чист, как слеза, никакого рэкета и скупки краденого, только мелкие услуги.

Разве так важно – откуда телевизор, важно, что вы хотите его иметь и можете немного сэкономить. А гарантия, зачем вам гарантия? Вы же прекрасно знаете, что сейчас электроника отличная и почти ничего не выходит из строя.

ПМ. Ты рассчитываешь, что тебе через меня удастся что-нибудь продать?

ММ. Я ни на что не рассчитываю. Рассчитывают в бухгалтерии.

Я только говорю, что у меня большие связи. Пожалуйста, это запомните.

Таким обеспеченным людям, как вы, нужны разные игрушки. Я понимаю, сегодня легко заскучать до смерти, и тогда просто наберите мой номер, я вам помогу. Люди боятся, но вы мне доверяете.

Скажите, а почему вы мне доверяете?

Вот я сам не знаю, почему вам доверяю, странно, да? Вдруг кто-то незнакомый подходит ко мне в клубе и просит продать косячок. В первый момент я подумал, подстава, поэтому дал вам бесплатно.

Потом все пошло гладко, это и называется доверием.

Уже, кажется, год, как я продаю вам товар, поэтому и подумал, что вы мне доверяете.

Если бы вы шепнули кое-где про меня при случае… Знаете, как это бывает: вдруг у кого-то возникает нужда, и вы даете ему мой телефон. И все дела.

Обычно у меня есть скидочки для тех, кто приводит новых клиентов, но вас я боюсь обидеть…

ПМ. Ты знаешь людей, которым не нужны деньги?

ММ. Деньги… вот только не надо меня лечить. У такого, как вы, куча денег, на фига вам эти копейки.

ПМ. Очень ты меня удивляешь. Я думал, ты – мелкий дилер, который продает потихоньку травку, чтобы заработать себе на косячок, а ты серьезный бизнесмен. Мало того, еще предлагаешь мне стать твоим компаньоном.

ММ. Спокойно. У меня принцип: я сам не употребляю. Мы уже немного знакомы, поэтому вам я могу сказать. Не обижайтесь, но это все для малолеток и фраеров, которые от безделья с головой не дружат. У меня другие проблемы.

ПМ. Другие?

ММ. Да, у меня тоже есть проблемы, как и у всех.

ПМ. Как у всех?

Ну-ка, расскажи мне о своих проблемах. Понимаешь, у меня к тебе есть очень личное дело. Ты даже не представляешь, насколько личное. Оно касается только тебя и меня.

ММ. Вас и меня.

ПМ. Да, тебя и меня.

ММ. Вы голубой? Я сразу это почувствовал.

Если конкретно, я знаю несколько парней, отсосут – дара речи лишитесь.

Я вам говорю, супермальчики. Ну что, договариваться?

ПМ. С чего ты взял, что я педик? Я же сказал, у меня к тебе личное дело, ни о каких мальчиках речи нет…

ММ. Тогда не понимаю, кто вы?

ПМ. А ты как думаешь?

ММ. Вы, вы?.. Ой, бля, ну я и попал… Год продаю ганжу главному боссу в городе. Вы меня сделали, круто сделали. Мои локаторы не сработали.

Не могу поверить, просто не могу.

Пан Люциан, не беспокойтесь. Я только так, по мелочам. По сравнению с вами я – ноль.

Я понимаю, вы не любите конкурентов, я тоже бы разозлился, если бы кто-нибудь стал путаться под ногами, но вы подумайте: при вашем размахе меня вообще нет. Пяток косяков, проданных за неделю, ничего не значат.

Насчет других услуг я немного преувеличил. Да, конечно, я подумываю о расширении дела, но пока это все пустой базар.

Конечно, если вы скажете, я буду исключительно травой торговать, честно, больше ничем. Но пожалейте меня, мне чертовски нужны деньги.

ПМ. Ты ошибаешься.

ММ. Ой-ой, зачем так резко? Мы же можем договориться.

Считаете, трава – это много, я должен делиться?

Конечно-конечно, вы правы, я все понял.

ПМ. Ты ошибаешься. Меня зовут не Люциан.

ММ. О, бля… кто же вы, кто вы?..

Это нечестно, это нечестно.

Вы знаете, кто я, так что говорите, кто вы.

ПМ. Посмотри на меня повнимательней.

ММ. Полиция?

В таком случае, вы меня круто подловили, классно. Поздравляю, как говорится, с оперативным успехом. Наверно, вас за это наградят, грамоту дадут, в газетах напишут, что вы раскрыли самую большую в городе банду торговцев наркотиками.

Ну, чего ждете, надевайте наручники, давайте.

Не хотите, понятно, для черной работы есть рядовые сотрудники, ясно, ясно.

Чего-то долго тянули, вы же могли меня повязать уже через месяц.

Надеялись из меня еще что-нибудь вытянуть?

Я ничего не знаю, по нулям.

Траву сею сам и продаю только друзьям. Я – кустарь-одиночка. Люблю немного пофантазировать, у меня хорошо язык подвешен.

В принципе, чего я дурку ломаю. Я прекрасно знаю свои права и ничего говорить не буду.

ПМ. Да, действительно, язык у тебя подвешен неплохо.

ММ. Если бы не ваша долбаная система, которую вы представляете и которая вынуждает меня таким способом зарабатывать бабки, я бы стал выдающимся экономистом или юристом.

Точно был бы юристом.

Но ничего не поделаешь, каждый может проколоться, бывает.

Почему вы ничего не говорите, почему молчите?

ПМ. Я тебя слушаю.

ММ. Понятно, вот так бы с самого начала. Хотите договориться?

Конечно, конечно, мы можем договориться. Я в этом немного разбираюсь, моя мать тоже работала в бюджетной сфере. Nobody is perfect, и каждый пашет, как может, да?

ПМ. Ты опять ошибаешься.

ММ. Чё, денег не хватает, хотите войти в долю?

Вот это уже конкретный базар. Я, конечно, могу на это пойти, но вы тоже должны кое-что сделать, вы меня понимаете?

ПМ. Я уже тебе сказал: ты ошибаешься.

ММ. Ошибаюсь? Вы не мент?

Тогда кто, ептыть?

ПМ. Я сразу сказал, что у меня к тебе очень личное дело, но ты говоришь и говоришь без умолку.

Я хочу тебя поближе узнать, для меня это важно.

ММ. Знаете, это уже не смешно.

Чего вам надо, блин, кто вы?

Может, думаете, если меня зацепили, то можно прикалываться надо мной?

Я вот что скажу. Я продаю эту сраную траву, потому что хочу когда-нибудь начать нормально жить. Нормально, понимаете?

Я не из богатой семьи. Отец на восемнадцатилетие машин мне не дарил.

Я его никогда в жизни не видел. Он, наверное, сидит теперь в Штатах или в какой-нибудь Швеции, и на хер я ему не нужен. И никогда не был нужен, он ни разу вообще не появился. Я уверен, что он ни разу про меня и не вспомнил.

Да разве вы поймете?

Моя мать всю жизнь пахала по двенадцать часов, чтоб мы с голоду не подохли, пока ей не сказали: спасибо, ты уволена.

Разве вы это поймете?

Знаете, как она сейчас выглядит? Утром встает, застилает постель, и больше ей нечего делать.

Ходит по квартире и целый день сама с собой разговаривает.

Я это рассказываю, чтоб вы знали, что я не какой-то там дебил, которому не хер делать. Я просто хочу нормально жить.

Я постоянно корчу из себя придурка, но так надо. Иначе мне не заработать этих бабок. А про юриста я серьезно. Аттестат зрелости у меня есть, как только отложу немного денег, пойду на вечерний и закончу его. Закончу, потому что у меня есть цель, и двину отсюда.

Поэтому кончайте ломать комедию.

Говорите, чего надо, или я ухожу.

ПМ. Ты на самом деле не знаешь, кто я? И не догадываешься?

ММ. У меня нет никакого желания в этом цирке участвовать. Не хотите серьезно, мне по фиг. Я ухожу, пока.

ПМ. Подожди, подожди. Посмотри на меня. Не узнаёшь, не догадываешься?

ММ. Нет, я уже сказал.

ПМ. Роберт, Роберт…

ММ. Откуда вы знаете, как меня зовут?

ПМ. У меня тоже второе имя Роберт. Я – твой отец.

ММ. Что?

ПМ. Я – твой отец.

ММ. Вот только не надо надо мной прикалываться.

ПМ. Клянусь. Я – твой отец и хотел бы…

ММ. Ты, сволочь, это ты, это правда ты?

Ну нет, я не могу. Ты, козел, скотина, урод, иди отсюда, пошел вон.

И у тебя хватило совести показаться мне на глаза?

ПМ. Прости, я не хотел, так вышло.

ММ. Ты что, просишь у меня прощения, ты у меня прощения просишь?

Да какое ты имеешь право! Тебя не было столько лет, и вдруг – появляешься. Ты, мудак, целый год тайком покупаешь у меня траву и вдруг говоришь, что ты мой отец.

Отец… а ты, вообще-то, знаешь, что это значит?

ПМ. Прости, я хотел тебя увидеть, искал, как к тебе подступиться.

Ты знаешь свою мать, наверняка она тебя настроила против меня, она не дала мне ни единого шанса. Я должен был что-то придумать, просто должен был.

ММ. Нет, офигеть, вот прикол.

ПМ. Дай мне сказать, выслушай меня…

ММ. Что ты хочешь мне сказать? Опять придумал какую-то сказочку?

ПМ. Послушай…

ММ. Нет, это ты послушай. Ты знаешь, сколько раз в детстве я молился, чтобы ты пришел, чтоб я смог хотя бы тебя увидеть. Мать выбросила все твои фотографии, а те, на которых вы были вместе, разорвала пополам. Но я не верил, понимаешь, не верил. Я думал, что-то же должно случиться, обязательно должно случиться.

Я мечтал о том, что ты когда-нибудь появишься и все мне объяснишь. Я ждал, ждал, но ты не появлялся.

И что же ты сделал? Покупал у меня траву и вдруг через год решил со мной поговорить? Срал я на тебя и на то, что ты мой отец, срал я на тебя, срал. У меня нет отца, понимаешь? У меня нет отца.

ПМ. Роберт…

ММ. Не называй меня так. Я для тебя не существую, меня нет, ясно?

ПМ. Подожди, не уходи, умоляю тебя. Дай мне еще минуту, две, а потом поступишь, как хочешь, но дай мне минуту. Умоляю, одну минуту.

ММ. И что? Ты мне расскажешь душещипательную историю, я расплачусь, и мы бросимся друг к другу в объятья?

Так ты себе это представлял? Ну говори, давай.

ПМ. Нет, не так.

Думаешь, только ты страдал, только ты не мог спать по ночам.

ММ. Я тебя перебью и отвечу: да, именно так я и думаю. Даже если ты и страдал, то мне это совершенно по херу. Зачем тебе это, раз уж тебя не было столько лет, надо было исчезнуть раз и навсегда.

ПМ. Я должен был тебя увидеть, попросту должен был.

ММ. Зачем? У тебя рак, ты через две недели умрешь и поэтому должен перед смертью увидеть сына?

ПМ. Нет, нет, нет.

ММ. Ты думаешь только о себе, только о себе.

ПМ. Я был молод, очень молод, пойми. У меня была впереди целая жизнь, когда ты родился, я испугался, струсил.

ММ. А теперь ты уже не боишься?

ПМ. Роберт, дай мне сказать, дай, прошу тебя.

Ведь ты же не можешь категорически отвергнуть отца, не можешь.

Ты – часть меня, хочешь ты этого или нет, но это так.

Я знал, знал, что у нас будет трудный разговор, я знал.

Я не мог к тебе подойти и сказать: привет, я твой отец.

А твоя мать… она же меня ненавидит.

ММ. Только не говори о маме, не говори о маме.

ПМ. Я ничего не говорю, ни о чем тебя не прошу. И не намерен притворяться… Я знал, что ты не захочешь со мной разговаривать, я знал. (Достает видеокассету.)

ММ. Что это? Я ничего у тебя не возьму.

ПМ. Это видеокассета. Я говорю в камеру, говорю с тобой. Там все объяснено, все.

ММ. На кассете все объяснено?

Да ты просто урод! Не можешь сказать мне прямо в глаза, а даешь какую-то дурацкую кассету?

ПМ. Я хочу, чтобы ты ее взял и посмотрел. Очень прошу.

Пожалуйста, я не могу по-другому.

ММ. Ты рехнулся, у тебя крыша съехала? Через невесть сколько лет приходишь, кладешь кассету и уходишь. Да кто ты такой, кто ты вообще такой?

ПМ. Роберт!

ММ. Не называй меня так, слышишь. Не называй меня так.

ПМ. Я умоляю тебя, просто умоляю, там все сказано. Только посмотри.

Клянусь, слышишь, я обещаю, что, если ты посмотришь эту кассету и не захочешь меня никогда больше видеть, так и будет, ты меня не увидишь. Никогда, клянусь.

ММ. Ты мне обещаешь. Да я не верю ни одному твоему слову!

ПМ. Возьми, прошу.

ММ. Иди отсюда, видеть тебя не могу, урод.

ПМ. Хорошо, только обещай, что….

ММ. Уйди, исчезни. Я не хочу тебя видеть.

ПМ. Хорошо, только…

ММ. Уйди отсюда.

ПМ. Я кладу ее здесь.

ММ. Пошел вон.

ПМ уходит.

ЭПИЗОД ОБ ОДИНОЧЕСТВЕ

ММ находится на сцене. Появляется ПМ.

ММ. О, вы здесь. Очень рад, я боялся, вы не приедете.

Знаю, знаю, я отдаю себе отчет, что для вас это не совсем удобно, но вы не беспокойтесь. Я болтать не стану. Я все понимаю, не сомневайтесь.

Старик, то есть пан Петр, очень бы обрадовался, если бы вас здесь увидел.

Вы даже не представляете, сколько он о вас говорил, постоянно.

Вы тоже называли его Старик?

ПМ. Да.

ММ. Интересно, знал ли он об этом? Наверно, знал. Хотите что-нибудь выпить?

ПМ. Добрый день. Нет, нет.

Это ты – Роберт?

Прошу прощения, я только что приехал, даже на похороны не успел. Я так занят, столько дел, нелегко за всем уследить.

ММ. Роберт.

Очень приятно.

Рукопожатие.

ПМ. Если возникнут какие-нибудь проблемы с деньгами, с людьми, могу помочь….

ММ. Нет, нет. Старик все организовал сам. Вы же знаете, каким он был, никаких случайностей. Абсолютно все запланировано и сделано по плану. У него, наверное, все было распланировано на десять лет вперед. Невероятно!

Я в шоке. Все было готово: костюм, туфли, даже сигареты в кармане. Круто, да?

Ну и письмо вам. Он мне велел отправить его вам сразу же после его смерти.

ПМ. Спасибо. Как это произошло? Я что-то слышал: больница, рак желудка…

ММ. Он мучился, страшно мучился. Не мог есть, почти ничего не пил. Очень похудел, даже ходить у него не было сил.

ПМ. Кроме тебя кто-нибудь знает, что я здесь?

Пойми меня правильно, есть люди, которые ни перед чем не останавливаются. Иногда я боюсь встать с кровати. За мной все время следят. Для них это была бы просто удача.

Я на вечере с духами, каково, а?

Кто поверит, что я пришел сюда потому, что меня попросил покойник с того света? Никто бы не поверил. Я сам, когда читал письмо, не мог этого понять.

Старик, перед тем как отправиться на тот свет, уверовал в загробную жизнь, что ли?

Ты же знаешь, я изменил свою биографию. Да, да, я понимаю, это может выглядеть странно, но иногда жизнь заставляет делать разные вещи. Воспитание в детском доме – не лучшая характеристика, это не вызывает доверия, ты меня понимаешь? Я должен был производить благоприятное впечатление, иметь чистую родословную, чтоб ни сучка, ни задоринки. Это все нелегко дается, многим приходится жертвовать, а еще нужны деньги – сам понимаешь: чиновники, документы… Обо мне точно никто не знает?

ММ. Нет, конечно.

ПМ. Вот и хорошо. Я всегда думал, что Старик умрет как-то по-геройски. Ну, не знаю, спасая кому-то жизнь или что-нибудь в этом роде. А тут тихая смерть.

Он никогда не переставал меня удивлять, я им восхищался. Любимый воспитатель и директор образцового детского дома. Сейчас все по-другому, воспитание более гуманное.

А ты что об этом думаешь?

ММ. Я не знаю, существуют разные методики, но…

ПМ. Нет, нет, я о нашей встрече, о ней ты что думаешь?

ММ. Он написал письмо мне и вам. Он хотел, чтобы мы с вами провели здесь ночь через неделю после его смерти. Это все. В общем, сам не знаю, посмотрим.

ПМ. Да, посмотрим.

А адрес, откуда у тебя мой адрес?

ММ. Это Старик. Он очень интересовался вашей жизнью. Собирал все заметки, газеты, интервью. У него был специальный альбом. Ведь вы же, в конце концов, личность известная.

Иногда он мне про вас рассказывал.

ПМ. Да?

ММ. Но очень мало, обрывочно. Вы же сами знаете, какой он был скрытный. На самом деле о нем никто ничего не знал. Удивительный был человек, от него можно было ждать чего угодно.

Вы верите в это?

ПМ. Во что?

ММ. Ну, что он сегодня сюда придет? Придет или нет?

ПМ. Странный вопрос. Ты спрашиваешь меня, верю ли я в то, что сюда придет покойник?

ММ. Но ведь мы же здесь именно поэтому?

Он так написал, он в этом не сомневался. Мы сидим и ждем его, да?

ПМ. Похоже на то, но…

ММ. Он написал нам одно и то же: …вы должны верить в меня и в себя. Я буду с вами в эту ночь…

Вы верите?

ПМ. Я не сказал, что верю, и не сказал, что не верю. Он меня попросил, поэтому я здесь. Это мой долг перед ним.

ММ. Только поэтому?

ПМ. Не люблю, когда на меня давят. Я ведь тебя почти не знаю.

ММ. А я вас знаю.

Я много читал о вас в газетах, у Старика в альбоме.

Чего тут скрывать, кое-что знаю.

ПМ. В жизни иногда приходится принимать необычные решения.

Люди не понимают того, что я делаю.

Если бы я делал только то, что принято, я бы никем не стал.

Наверное, с тобой тоже такое случается, тебя тоже иногда не понимают, да? Расскажи о себе.

ММ. Вам правда это интересно?

ПМ. Ну раз нам предстоит провести несколько часов вместе, а ты обо мне столько знаешь.

ММ. Да ничего особенного. Я попал сюда, когда мне было пять лет, и пробыл здесь до окончания лицея. Теперь учусь в институте.

ПМ. Знакомые, друзья, девушка есть?

ММ. У меня проблемы в общении с людьми.

ПМ. Проблемы в общении с людьми? Тебе что, даже не с кем поговорить?

Интересно, было ли бы иначе, если б у тебя была нормальная семья, отец, мать, Рождество, нормальный день рождения?

А может, это из-за детства в детском доме? Трудно сказать.

Зря я тебе все это говорю. Это мои проблемы, какое тебе до них дело.

ММ. Нет, нет, говорите.

ПМ. Судя по тому, что мне написал Старик, ты исключительная личность.

В последнее время я живу в постоянном напряжении и слишком много размышляю. Да, и слишком уж стал себя жалеть. Хотелось бы, когда все закончится, хоть чуточку отдохнуть.

Я прошу, чтоб это осталось между нами.

Чего это я так разговорился? Наверное, из-за того, что сюда вернулся. Воспоминания – жуткое дело. А как здесь сейчас?

ММ. Здесь?

ПМ. Ну здесь, в детском доме.

Скорее всего, ничего не изменилось. Банда придурков и несколько запуганных бедолаг, не похожих на других. Как мы с тобой. Надо быть осторожным и ничего не показывать, а то скажут, что ты педик, и морду набьют.

Есть только один выход – бить еще сильнее. Ты где живешь?

ММ. В общежитии. Отсюда пришлось уехать, но я иногда сюда прихожу. Я учусь на педагогическом, хочу быть, как Старик.

Пока он был жив, я кое-как держался. Чувствовал, что иначе нельзя, но сейчас не знаю, что делать.

ПМ. У тебя есть родители?

ММ. Мать еще жива, но, похоже, ей недолго осталось. Пьет жутко. Отца я не знал.

ПМ. Ее лишили родительских прав, когда ты был еще маленьким?

ММ. Все, как у вас. Я иногда думаю, что это я виноват. Если бы она не забеременела, может, все было бы по-другому.

ПМ. Никогда так не думай. Это не твоя вина.

Моя мать чокнулась и бегала по городу голая, ну и что? Это моя вина?

Знаешь, кому я завидовал больше всего? Пацану, с которым мы прожили вместе три года. У него не было родителей. Они погибли в автомобильной катастрофе.

Счастливчик, он мог сказать, что сидит в приюте потому, что его предки погибли.

Отстаньте все от меня, я сирота, мне тяжело.

А что я? Я всем отвечал, что мать меня очень любит, только сейчас не может меня взять домой, но скоро у нее появятся деньги, и я отсюда уеду. Все так говорили.

Наверное, ты тоже?

ММ. Это мое дело.

ПМ. Да ладно, я не хотел тебя обидеть.

Знаешь, что однажды сделал Старик?

Он отвел меня в парк и показал, как собаки загрызают кота. Это было после того, как меня избили амбалы с третьего этажа. Они били меня каждый месяц, а я не мог им ответить. Пошел к Старику жаловаться. Он меня выслушал и не сказал ни слова. На улице он напустил собак на маленького котенка, а я стоял и смотрел, как они его грызли. Я очень испугался. Не мог спать ночью. Хрен с ней, с разбитой рожей, мне было жалко кота. Через две недели после этого я взял доску с гвоздями и пошел на третий этаж. Я чуть не поубивал этих придурков. Был уверен, что они меня замочат сразу, как только очухаются.