Текст книги "Антология современной польской драматургии"

Автор книги: Анджей Стасюк

Соавторы: Марек Модзелевский,Михал Вальчак,Марек Прухневский,Томаш Ман,Кшиштоф Бизё,Магдалена Фертач,Павел Демирский,Дорота Масловская,Анджей Сарамонович,Ксения Старосельская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Во время рассказа ТИТУСА СТАВРОС медленно встает и удивленно смотрит на ТИТУСА. ТИТУС замолкает, а СТАВРОС еще долго на него смотрит.

СТАВРОС(изумленно). Ты?

ТИТУС. Ты?

Пауза. ФИСТАХ и КОРНЕЛЬ смотрят на них с изумлением. На лице СТАВРОСА в конце концов появляется улыбка.

СТАВРОС(взволнованный, широко раскрывая объятия). Дай я тебя обниму!..

ТИТУС неуверенно приближается, СТАВРОС хватает его и обнимает.

СТАВРОС(Корнелю, радостно). Корнель! У тебя брат нашелся!

КОРНЕЛЬ(Фистаху, в шоке). Осталось что-нибудь еще в сахарнице?

ФИСТАХ подает КОРНЕЛЮ сахарницу. КОРНЕЛЬ ест. Тем временем СТАВРОС снова хватает ТИТУСА, поднимает его и, радуясь, кружит. Внезапно опускает его и падает перед ним на колени. Он тяжело дышит и, шаря рукой, ищет что-то на полу. Все с ужасом смотрят на него.

КОРНЕЛЬ и ФИСТАХ вскакивают из-за стола.

СТАВРОС(резко). Стойте!

КОРНЕЛЬ и ФИСТАХ останавливаются.

СТАВРОС. Линза!.. У меня контактная линза выпала!

КОРНЕЛЬ(удивленно). Ты носишь линзы?

СТАВРОС(неохотно). Ношу, ношу…

КОРНЕЛЬ. И ты… с того момента, как мы познакомились… имел наглость смеяться над тем, что я ношу очки?!

СТАВРОС(шаря по полу). Успокойся, сын… Лучше помоги искать…

КОРНЕЛЬ(в бешенстве). Да пошел ты на хер! (Подбегает к Ставросу и начинает топтать пол около него. В бешенстве). Ты знаешь… блядь!.. сколько у меня из-за этого было комплексов? Козел!

ТИТУС(робко, Корнелю). Я тоже ношу линзы…

СТАВРОС(улыбаясь, Корнелю). Вот видишь! Моя кровь…

Внезапно с грохотом открывается дверь. Входят пьяные ЯНИС и ТРЕТИН. Останавливаются, с изумлением глядя на стоящего на коленях СТАВРОСА.

ТРЕТИН(с удивлением показывая на Ставроса). Его тоже я отделал?

ЯНИС(подходя к К Корнелю). Что, отцу плохо?

КОРНЕЛЬ(еще не остыв). Ты знал, что у него контактные линзы?

ЯНИС(разводя руками). Конечно, знал… У меня тоже… Дефекты зрения передаются по наследству… Но чтобы за это бить?..

КОРНЕЛЬ. Никто его пальцем не тронул! Хотя и надо бы… Представь себе, господин официант… как только что выяснилось… наш брат!

ЯНИС удивленно смотрит на ТИТУСА. ТИТУС робко кивает. СТАВРОС тоже.

ЯНИС(равнодушно). Вот и замечательно… (Титусу.) Можешь, брателло, налить мне и моему дружбану?

ТИТУС подбегает к столу и наливает водку в стаканы.

ФИСТАХ. Вот труба! Я фигею!

ТРЕТИН(Фистаху, задиристо). А ты помолчи! Я с тобой еще не разобрался!

ФИСТАХ (Третину, объясняя) Я же не знал…

ТРЕТИН(раздраженно). Не обращайся ко мне… козел!.. Как ща дам по яйцам, они у тебя съежатся до нуля, будешь мудями звенеть.

ЧЕРВЬ. Как правило, величину яичек определяет не число совокуплений, а число соперников, с которыми приходится конкурировать…

ТРЕТИН(удивленный). Что?

ЧЕРВЬ. Я только говорю, что чем полигамнее самки, тем у самца больше яички… У шимпанзе, например, огромные яйца, а у горилл… хотя они и сами большие… яички маленькие… А все потому, что самки шимпанзе дают направо и налево, а самки горилл – верные…

ТРЕТИН(агрессивно). Ты… блядь!., на меня намекаешь! На меня?!

ЧЕРВЬ(испуганно). Да ни на кого я не намекаю… Только…

ТРЕТИН. Ладно! Давай проверим! Посмотрим, у кого здесь самые большие яйца!

Все удивленно смотрят на ТРЕТИНА. Он выходит в центр.

ТРЕТИН. Что, зассали? Ну?.. Кто со мной померяется?

Все неуверенно переглядываются.

КОРНЕЛЬ (всем). Успокойтесь! Он ужрался в умат!.. Несет черт знает что!..

ТРЕТИН. Я вызываю вас на поединок! Кто поднимет перчатку и снимет штаны? (Говоря это, расстегивает брюки, они падают на пол. Он гордо смотрит вокруг.) У вас вообще есть яйца? Будет чем меряться?

Собравшиеся переглядываются. Медленно выходят на середину, расстегивая брюки.

СТАВРОС(все еще на коленях) Эй, ребята! Вы бы лучше помогли мне линзу найти!

Все встают в круг. Неожиданно гаснет свет. На несколько секунд сцена погружается в полную темноту. Слышна громкая рок-музыка. Через минуту она прекращается так же внезапно, как началась.

После затемнения.

Все стоят в кругу со спущенными брюками. Смотрят друг на друга. Свет снова гаснет. Слышна музыка. Через минуту она прекращается так же внезапно, как началась.

После затемнения.

В одном углу спят ЯНИС и ТРЕТИН. На краю стола меряются силой рук ЧЕРВЬ и КОРНЕЛЬ. ФИСТАХ сидит за барабанами и тихонько играет щеточками. В центре на двух стульях сидят СТАВРОС и ТИТУС. ТИТУС в подавленном состоянии.

СТАВРОС(утешая). Сынок, не бери в голову! Ты сам слышал! Величина яичек еще ничего не решает…

ТИТУС(грустно). Ты правда грек?

СТАВРОС. Да… Мой отец удрал в Польшу в конце сороковых… Он был коммунистом…

ТИТУС. Какой он был?

СТАВРОС(грустно). Не знаю… Он меня оставил в детском доме и отправился строить новый мир…

ТИТУС. А ты был когда-нибудь в Греции?

СТАВРОС. В начале девяностых прожил там два года… Но как-то… Знаешь, жарковато там… И соленых огурцов нет…

ТИТУС(неуверенно). И я тоже… грек?

СТАВРОС. Ну конечно! (Обнимая его.) У нас Сократ… Гомер… Фидий… На фиг нам большие яйца!..

СТАВРОС ласково улыбается. ТИТУС тоже.

ТИТУС(качая головой). Тяжело быть мужиком, отец…

СТАВРОС. И ты это мне говоришь, сын?..

ФИСТАХ громко ударяет в тарелку. Занавес закрывается.

АКТ ТРЕТИЙ

Прошло три месяца.

На сцене только элегантно одетый ТРЕТИН. В руках у него цветы, завернутые в бумагу. Он смотрит на часы, оглядывается вокруг. Ожидание затягивается, поэтому ТРЕТИН подходит к столу, чтобы налить себе соку. Он задевает поднос со столовыми приборами, который с грохотом падает на пол. В этот момент дверь открывается, и входит ЧЕРВЬ, тоже с цветами. Заметив ТРЕТИНА, подходит к нему. Он, на удивление, «расслаблен».

ЧЕРВЬ(крепко пожав руку Третину). Место встречи, а! (Удивленно.) Ты один?

ТРЕТИН(скривившись от пожатия Червя). Да…

ЧЕРВЬ бросает на стол цветы и с интересом смотрит на ТРЕТИНА.

ЧЕРВЬ. Ну что? Дернем по одной?

ТРЕТИН колеблется.

ЧЕРВЬ. Ну!.. Так и будем пялиться друг на друга?.. (Наливает водку в стаканы. Один подает Третину, другой берет сам.) За жениха!

Оба выпивают. Закусывают колбасой.

ЧЕРВЬ. Как у тебя дела?.. В порядке?..

ТРЕТИН(уклончиво). Нормально… А у тебя?

ЧЕРВЬ(радостно). Отлично!

Оба садятся. Заметно, что каждый хочет что-то еще сказать, но разговор не клеится. ТРЕТИН стучит пальцами по столу и смотрит в потолок. ЧЕРВЬ подходит к музыкальным инструментам. Напевая «Свадебный марш» Мендельсона, в такт выстукивает ритм на барабане. Открывается дверь, входит КОРНЕЛЬ, в руках у него большая коробка с подарком. Он ставит ее на пол. Осматривается.

КОРНЕЛЬ(здороваясь с Третином и Червем, удивленно). Никого нет?

ЧЕРВЬ(по-прежнему расслабленный). Мы здесь.

КОРНЕЛЬ. Ты знаешь, о чем я… Где жених?

ЧЕРВЬ(иронично). Может, испугался?

КОРНЕЛЬ. Да ты что… Он?!

Из-за двери доносятся мужские голоса.

КОРНЕЛЬ. О, вот и он…

СТАВРОС(Янису). Хорошо, что туалет уже отремонтирован… А то бегать через этот долбаный дворик…

СТАВРОС и ЯНИС замечают остальных. СТАВРОС осматривается.

СТАВРОС (Корнелю, удивленно). Ты один? Ты же должен был вместе с ним приехать…

КОРНЕЛЬ(Ставросу и Янису). Я?.. Это вы должны были его забрать!

ЯНИС. Мы? Мы здесь должны были за всем проследить!..

ЧЕРВЬ(Третину, забавляясь). А я что говорил? Испугался!..

СТАВРОС(Червю). Это если б его фамилия была Миськевич! Он ничего не боится! Моя кровь!

ТРЕТИН. А должен бы…

ЯНИС. Чего?..

СТАВРОС с вызовом смотрит на ТРЕТИНА.

ТРЕТИН. Я вчера читал в газете… (Делает многозначительную паузу.) Из анонимных анкет, заполненных женщинами, следует, что отцами десяти процентов детей являются не мужья, а совершенно другие мужчины!..

ЯНИС(обеспокоенный). Что вы имеете в виду?

ТРЕТИН. Да ничего я не имею в виду… Я просто подумал, что если он тоже это прочитал, то мог испугаться…

СТАВРОС. Третин! Не надо отыгрываться за собственные неудачи, хорошо?

ТРЕТИН. Какие неудачи?

СТАВРОС. Мы все знаем какие.

ТРЕТИН. Мы с женой давно все выяснили… Этот факт для нас уже не имеет значения…

СТАВРОС. Тогда почему она сама не пришла, а только вас прислала с этим диктофоном, а? (С сомнением.) Не имеет значения… А с Фистахом она не захотела встречаться…

ТРЕТИН молчит.

ЧЕРВЬ. К сожалению, господа, правда жестока: муж, как правило, не является для жены лучшим из мужчин, потому что… по статистике… шансы найти того единственного, самого лучшего, ничтожны… Ценность мужа в том, что он моногамен и моет посуду… Но почему женщина должна ценить его гены?

ТРЕТИН, заинтересовавшись, снова садится. Все остальные смотрят на ЧЕРВЯ с изумлением.

СТАВРОС(удивленно). Что за бред?

ЧЕРВЬ. Я только говорю, что замечания Третина не лишены смысла… Мы все знаем, что женщины иногда изменяют мужьям… Бывает, они заводят роман даже тогда, когда вроде бы и счастливы в браке…

ТРЕТИН(оживляясь). Именно об этом я и говорил!.. По данным исследований, 70 % женщин, состоящих в браке более пяти лет, изменяли мужу… Хотя все подчеркивали ценность моногамии!..

ЯНИС. Но он только женится!

ЧЕРВЬ. Потому что в животике растет ребеночек! Но чей?.. (На лице у него появляется драматическое выражение.) Вот в чем вопрос!

СТАВРОС(Червю, сердито). Поаккуратнее!.. То, что у вас самые большие из всех нас яйца, не значит, что вы можете оскорблять мою семью!..

ЧЕРВЬ(удовлетворенный упомянутым фактом). Да я никого и не оскорбляю… Я говорю как есть… Спросите Корнеля… (Корнелю.) Ну-ка, расскажи им про овсянку…

КОРНЕЛЬ(неохотно). Да ладно… Зачем?..

СТАВРОС. Нет, говори, сынок!.. Если надо будет, я ему морду набью!..

КОРНЕЛЬ. Овсянка – это птица, папа… Такая голубая, красивая… Производит впечатление верной и моногамной, но, когда произвели генетические исследования, оказалось, что сорок процентов ее птенцов – байстрюки…

ЯНИС(пораженный). Сорок процентов?.. Трындец!

ЧЕРВЬ. Ты им о ласточках еще расскажи…

ЯНИС(в шоке, Корнелю). И ласточки тоже?

КОРНЕЛЬ (подтверждая, отрешенно). Один птенец из трех, так сказать, внебрачный.

ЯНИС(с отчаянием). Боже, так что же делать? Как защищаться?

ЧЕРВЬ(с готовностью). Трахаться! Постоянно трахаться!

ЯНИС. Но зачем? Раз они и так всегда найдут оказию на стороне…

ЧЕРВЬ(по-прежнему с готовностью). Тем более трахаться! (Видя удивленное лицо Яниса.) Это самый главный элемент мужской самообороны! Единственный шанс, чтобы не лохануться!

ЯНИС. Но ведь на работу тоже надо ходить!

ЧЕРВЬ. То-то и оно! Надо подстраховаться! У мужчины выделяется большое количество очень специфических сперматозоидов… Эдаких камикадзе… Они предназначены не для оплодотворения, а для кое-чего более важного… Они блокируют путь сперматозоидам потенциального соперника!

ЯНИС(с надеждой). И этого достаточно?

ЧЕРВЬ. У самцов некоторых стрекоз так устроен член, что они могут им устранять сперматозоиды предшественника…

Все смотрят на свои гениталии.

СТАВРОС. А чего-нибудь попроще нет?

ЧЕРВЬ разводит руками.

СТАВРОС. Тоже мне совет… А любовь?

Все ошарашенно смотрят на СТАВРОСА.

КОРНЕЛЬ. Ты что, отец?.. Прикалываешься?

СТАВРОС(сердито). Ни капельки! Есть еще любовь! А вместе с ней и верность!.. Уважение!..

ТРЕТИН. Любовь является частью сексуальных притязаний на партнера как свою собственность!

СТАВРОС(небрежно). Во загнул! (Патетически.) Любовь – это… Любовь – это химия… Это что-то не поддающееся определению!..

ТРЕТИН. Химия-то как раз и поддается…

ЧЕРВЬ. Более чем… Любовь возникает в результате того, что в организме вырабатывается большое количество фенилэтиламина….

СТАВРОС. Чего?

КОРНЕЛЬ. Фенилэтиламина… Он смешивается с другими нейропептидами и действует как амфетамин, приводя мозг в состояние сверхактивности!

ЧЕРВЬ. Вот и вся ваша любовь!..

СТАВРОС(пораженный). Что за бред! Любовь – вечна!

КОРНЕЛЬ. Потому что место фенилэтиламина занимают эндорфины…

ЧЕРВЬ. …природный наркотик…

КОРНЕЛЬ. …которые успокаивают разум и уменьшают боль. А вместе с ними появляются тепло и привязанность…

СТАВРОС садится на стул. Он раздавлен.

СТАВРОС. Я должен выпить… (Берет бутылку, наливает водку в стакан, выпивает.)

ЯНИС, также в шоке, подходит к ТРЕТИНУ.

ЯНИС. Так сколько вы говорите?.. Семьдесят процентов замужних изменяют?

ТРЕТИН. Это по данным исследований…

ЯНИС(показывает на зрителей). То есть если бы вот там сидели… женщины и мужчины… Они пришли вместе… Довольные… И семьдесят процентов женщин, которые пришли с мужчинами под ручку, спят с кем-то еще, когда их мужья не видят… С коллегой по работе… Или с однокурсником… Или с соседом… Или в командировке… Или с почтальоном… Или с лучшим другом собственного мужа…

Во время монолога ЯНИСА все присутствующие подходят ближе к зрителям и внимательно смотрят на них.

ТРЕТИН. Нехило, а?

Внезапно двери открываются. Входят ТИТУС и ФИСТАХ. ТИТУС в элегантном черном костюме. Видя всех у края сцены, ТИТУС и ФИСТАХ застывают в недоумении.

ТИТУС. Что случилось? Что это с вами?

Все мгновенно расходятся по сцене. Вид у всех очень смущенный.

СТАВРОС(с наигранным оживлением, Титусу). Что ты так долго, сынок?

ФИСТАХ. Это я виноват! Я забыл обручальные кольца! Пришлось вернуться! (Смущенно.) А знаете, меня эта свадьба так трогает…

ТИТУС(смеется). Ничего себе свидетеля я выбрал, а? (Остальным.) О чем базарили?..

Все молчат.

ЯНИС. А, так, знаешь… Немного о природе…

ТИТУС(продолжая смеяться). Знаю я эти ваши разговоры о природе… Опять о бабах, да?..

СТАВРОС(Титусу). Главное – любовь, сынок! С ней все будет легко! С тех пор, как я живу с твоей матерью, я обо всем этом думаю совершенно по-другому!

ТИТУС(перестав улыбаться, серьезно). А я все равно немного стрессуюсь, пап… Как только подумаю, что уже всё… Что шлагбаум… И…

СТАВРОС. А кто тебе сказал, что шлагбаум?..

ЯНИС. Только жене уделяй побольше внимания… Почаще ее… того, и все будет в порядке!

ТИТУС(улыбаясь). Ну, с этим у меня проблем нет!

СТАВРОС. Когда есть жена, другие женщины сами начинают липнуть, сынок… (Смотрит на часы.) Ну, пошли… В костел опоздаем…

Все собираются идти. Берут цветы, подарки, чистят обувь.

ЧЕРВЬ(вытирая туфли). Дарвин говорил, что самцы, которые лучше всех поют, быстрее других вьют гнезда. И это точно! Но он не сказал, почему эти самцы продолжают петь еще долго после того, как найдут жену. (Титусу.) Знаете, почему?

ТИТУС качает головой.

ЧЕРВЬ (подмигнув Титусу). Потому, что, хотя у них и есть жены, их пение постоянно притягивает к ним новых любовниц…

ФИСТАХ. Теперь понятно, почему Хулио Иглесиас поет и поет…

КОРНЕЛЬ. Ну, идем… (Оглядываясь вокруг.) Папа, ты что?.. Сам же минуту назад нас подгонял…

Все смотрят на СТАВРОСА, который стоит у микрофона.

СТАВРОС(во включенный микрофон). Вы тут о пении говорите… А я подумал…

ЯНИС(нетерпеливо). Мы же опоздаем, папа!..

СТАВРОС. Успеем… (Заманчиво.) Ну что?.. На счастье?.. Титус, для тебя…

Остальные медлят. ТРЕТИН становится за синтезатор. ФИСТАХ – за ударную установку, ЯНИС берет гитару, а ЧЕРВЬ – бас-гитару. КОРНЕЛЬ становится рядом со СТАВРОСОМ перед микрофоном. ТИТУС садится у стола.

КОРНЕЛЬ(в микрофон). Для дорогого Титуса, официанта, блудного брата и жениха…

ТИТУС машет рукой, он хочет что-то сказать. КОРНЕЛЬ умолкает.

ТИТУС. Скажите мне… Только серьезно… Это правда, что женщина и мужчина – две половинки яблока?

КОРНЕЛЬ(в микрофон). Нет, это бананы и яблоки в одном мешке!

СТАВРОС(в микрофон). Да хрен с ними, сынок! Если их перемешать, то на вкус очень даже неплохо получается! (Остальным.) Поехали! Три, четыре!

Они начинают играть. СТАВРОС и КОРНЕЛЬ запевают песню о любви. Через минуту все подхватывают.

Во время пения занавес закрывается.

Конец

Перевод Ирины Киселевой.

© By Andrzej Saramonowicza

Анджей Стасюк
«НОЧЬ»
Славянско-германский медицинский трагифарс

Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано – кроме заголовков, – должно произноситься на сцене, все входит в текст.

Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров – приятелей убитого. Для меня они – голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.

Анджей Стасюк

ХОР

Они брали солидный тяжелый автомобиль и въезжали в магазин сквозь витрину.

Забирали золото, серебро, бриллианты и возвращались в свои полудикие города на Востоке. «Гляньте! Гляньте! Уже едут!» Так кричали девушки, которые ждали их, ждали духов, юбок с блестками и обитых кожей сидений в угнанных автомобилях.

И только потом их чуяли цепные псы, псы, стерегущие полудикие города на Востоке.

Здесь они оставляли машины открытыми посреди улиц и площадей и уходили к девушкам, в черное небытие ночи.

Но утром оживал страх. Поэтому они выскальзывали за дверь незаметно, возвращались к своим машинам и принимались колесить по улицам восточных городов. Как древние кочевники – сбившись в стаю, постоянно в движении, всегда начеку.

Стосковавшиеся по вещам бедняки – для них собственность всегда была чужой и никогда своей собственной.

Они развлекаются, сжигая бензин. Описывают круги – трусливо, не отъезжая далеко, чтобы не терять друг друга из вида. Подражают тому, что увидели в телевизионных передачах, которые доходят сюда со всех концов света, в эти их восточные города с домами, похожими на ветхие шатры.

Они привозят с Запада бриллианты, потому что ничего другого там нет. Пригоняют автомобили, потому что Востоку от Запада больше ничего не нужно.

Автомобили доживают свой век в песках Монголии.

«Мерседес» счастлив – он должен наращивать производство. «Ауди» тоже счастливо, и BMW тоже, потому что на модели Х5 ездит сын цыганского барона всей Молдавии.

Но больше всех счастлив «Мерседес», ведь остовы его машин, как чешуя, покрывают прекрасное тело Албании.

Они угоняли солидный тяжелый автомобиль и въезжали в магазин сквозь витрину.

Брали золото и серебро и возвращались в свои сонные города на Востоке.

Однажды из окна высунулся хозяин и застрелил одного из них.

Они не верили своим глазам. Ведь вещей, бриллиантов и автомобилей было столько, что те казались ничьими, брошенными, лишними, никому не нужными, почти что общими.

Потом, в темноте, сбившись в кучу и вслушиваясь в собственное дыхание, они шептали:

Смотри-ка, выстрелил…

Смотри-ка, смог убить…

Такого не забывают…

Чему их учили в школе…

Растили щенка от рождения…

А потом взяли да и убили…

И после содрали с него шкуру…

Если бы им не велели, они бы не убили…

А когда им велят, они сделают что угодно…

Они ничего не делают для души?..

Для души они слушают приказы…

А этому кто велел?..

Этот по велению долга…

Наверняка где-то было написано, что ему можно…

Или что он даже обязан…

Надо – значит, надо, куда деваться…

Такого не забывают…

Впитывают с молоком матери…

И потом это в крови до конца жизни…

Что-то теперь с нами будет?..

Куда нам теперь податься?..

Откуда взять брильянты?..

Откуда – автомобили?..

Поедем к русским…

У них нет автомобилей…

Есть, но мало, и стерегут их…

Русский убьет на месте…

От русского жди чего угодно…

Бывает, ему просто лень…

А не лень – убьет со скуки…

Или развлеченья ради…

Или скажет, чтобы шли подальше…

Он считает, что всё можно…

Что ни сделай, всё едино…

По-любому, как было, так и будет…

Получится, как всегда получалось…

Поэтому у них так мало своих автомобилей…

Поэтому краденых им нужно много…

Для них краденый лучше своего родного…

Да, свои у них ни к черту…

Ломаются с ходу…

Хотя они пытались…

Хотя передирали…

Хотя делали точно такие, только хуже…

Там ломается все – знай завози снова…

Они думают, это что-то изменит…

Да…

А вот в русского тот стрелять бы не решился…

Русских они боятся…

Больше всего на свете…

Такого не забывают…

Отдали бы им все машины…

Увидят угнанный «мерс» в Москве и рады…

Или «бумер» в Петербурге…

О-о-о, русский украл! – восклицают…

На колени встать готовы…

Если б русский им велел, сами б отдали…

Кое-кто из них хотел бы походить на русских…

Да куда им…

Русским быть трудно…

Вот они и злятся…

Им кажется, они могут все на свете…

Но как русские они быть не способны…

Это надо умудриться – хотеть быть русским…

Им кажется, что русский всё может…

Что для него нет запретов…

Так им кажется…

Ведь русские, когда к ним пришли, делали что хотели…

Такого не забывают…

Они тоже хотели бы делать что хотят, да боятся…

Русский сделает, что захочет, и они ему всегда прощают…

А как они тогда пришли к нам, только убивали…

Наших женщин они не хотели…

Стеснялись?..

Нет, удерживало чувство долга и отвращенье…

Был приказ – со скотом не совокупляться…

А вот когда русские пришли к ним, то делали с их женщинами то и это…

Сношались и убивали?..

Это же русские…

У них можно и то и это…

И стали они завидовать русским, и завидуют до сих пор, да…

Ведь такого не забывают…

Вот что шепчут они в темноте, отъехав на безопасное расстояние. Они прислушиваются к лаю собак в своих городах, и чужой страх служит им утешением. Девушки ждут их в темноте дверных проемов, но они проходят мимо, бросая на ходу: «Идите спать, курвы. Сегодня мы пьем одни за смерть убитого».

Потом выбирают темный-темный дом и берут грязную-грязную скатерть.

Ибо хотят почувствовать настоящее горе. Бросают свои машины, не выключив мотора.

Чтобы ждали их, как верные псы, и чтобы сгорал бензин, потому что и автомобили должны почувствовать горе.

Они пьют водку и запивают пивом. Пьют теплую водку и запивают прогорклым пивом.

Грызут и глотают стекло. Так они представляют себе траур, потому что не в силах поверить в смерть.

Мы не знали, что там можно сгинуть…

Почему нас не предупредили…

Незаметно, чтобы там умирали…

Ни-ни, никакой смерти…

Одна только обеспеченная жизнь…

Все начиналось от самой границы…

Даже старики смотрелись живо…

Розово-румяно…

Безмятежно…

Некоторые даже жирно…

Вокруг одни живые…

Умирают ведь только у нас…

Тогда воют собаки…

А там собаки сидят тихо…

Теперь бриллианты могут лежать себе спокойно.

И владельцы машин пусть отойдут от окон. Собственники – переведут дух.

Этой ночью ничего не случится. Пусть вся страна отдыхает.

Ей ничто не угрожает, ибо они оплакивают смерть, в которую не в силах поверить. Смерть для воров не существует.

Они ее не увидят, смерть прибудет в их город в запаянном гробу. И они станут прикладывать к нему ухо, прислушиваться, принюхиваться и стучать по серебристой крышке.

Глянь, гладкая какая…

Полированная будто…

Ничего через нее не слышно…

Будто ничего там нету…

Ничего не случилось…

Ничем не воняет…

Всё как раньше…

Блестит, как новый «мерин»…

Нет, не как «мерин» —

Блестит… как у кобеля яйца…

Нет, как алюминиевое «ауди»…

Шикарные похороны…

Интересно, его положили голым?..

И целым? Его зашили потом ниткой?..

Когда «потом»?..

После того, как разрезали, чтобы проверить…

Может, он ненормальный, раз ворует…

Ну конечно, потом зашили…

Русские бы не стали…

Они и резать бы не стали – русского воровством не удивишь…

Итак, он возвращается героем. Запакованный столь надежно, что собаки не почуют смерти.

Они почуют лишь страх живых, запах холодного пота и завоют, потому что, когда человек боится, собака боится еще сильнее и припадает к стопам господина. Он возвращается пустой внутри, а значит, уже без страха. Из него вынули всё, и неизвестно, положили ли обратно. Он с Востока, так что могли и не положить. Эти, на Востоке, по-прежнему верят в гадание по внутренностям. Наверно, не положили – чтоб не потакать суевериям или чтоб нельзя было узнать судьбу. Он возвращается героем. Возвращается как святой. Не воняет. Девки останутся без дела, пока пацаны будут пить на серебряной алюминиевой крышке гроба вместо стола.

Взамен девок придут матери и бабки, ибо те ничего не боятся. Даже смерти не боятся, ведь они родились на Востоке.

Не надо ребятам туда ездить…

А куда же…

Здесь пускай ездят! Как Господь судил нам…

Здесь покатаются и сразу назад, потому что бензин на исходе…

Чистая правда… Там у них никогда не кончается…

Они ни разу не говорили, чтобы там он у них кончался…

Там его всегда хоть залейся. А сюда вернутся – сразу в баке пусто…

И приходят просить у бабки, потому как им не на что кататься…

Я не даю…

Потому что дура! Останутся – и так и будут гонять взад-вперед! Так и будут без конца занимать!

Та-а-а-а-а, для мужиков это хуже смерти…

Боже правый, ездили бы к русским…

Если б к русским ездили, как к этим, ни один бы назад не вернулся…

Я помню русских…

О, Боже… Как вчера всё было…

Пришли – курицу им давай…

Ну, мы ощипать хотели…

А они прямо в перьях сунули в кастрюлю…

Да-да! Пришлось объяснять, что надо сначала зарезать…

Что они, курицы не видали?..

Видали, да только им обратно на войну не терпелось…

Да, помню… у них на каждой руке по две пары часов было…

Это от спешки…

По восемь на каждого…

Перья всплывали наверх…

Я хотела дать им соль, но они отказались…

Сказали, времени нету, надо скорей па zapad.

Ах, эти старые добрые времена, их помнишь, как никакие другие. Жизнь делится на «до них» и «после». Кто помнит, как было, тот мудрый. Самые мудрые – женщины в черных платках и черных платьях. Они пережили мужчин, жили без них, и ничего – оказалось, не страшно. Женщина, которая видела, как закапывают ее мужа или сына, становится отчасти мужчиной. Это старо, как мир, и время над этим не властно. Женщина, способная убить курицу, меньше нуждается в мужчине и меньше боится смерти. Наверно, они носят черные платья, чтобы на них не было видно следов куриной крови.

А тех, других, помните…

Как вчера всё было…

Начищенные голенища…

Манжеты-Стрелки на брюках…

Санитария и гигиена…

Здоровались…

Перечницу им подавай…

Помню одного…

Я тоже помню!..

И я!..

Их псы отказывались брать корм…

Словно и не голодные были…

Собаки всегда голодные…

Так они что, притворялись?..

Собаки притворяться не умеют…

Они могли их выдрессировать, чтоб притворялись…

Я испугалась, когда бросила ихнему псу, а он отвернулся…

Будто больной был…

Да не был он больной, по собаке сразу видно…

Да, больных собак они не держали…

Это у русских были больные…

И они их ели?..

Такого не помню…

А что еще ты помнишь?..

Красивых мужчин в начищенных сапогах…

Один выстрелил в мою маму, но у нее раньше ноги подкосились, и остались только следы от пуль на стене, а он пошел себе…

Дурак, что ли, был – подумал: убил?..

Когда убивал, не сомневался, что убьет, вот и пошел себе…

Да, они всегда были самоуверенные…

Им в голову не приходило, что можно промахнуться… Что можно выйти в неначищенных сапогах…

Что обувь можно не чистить…

Что можно выйти в начищенных сапогах и не дойти… Поскольку нет ничего важней гигиены…

И чистоты…

Да…

Когда выпал снег и вода замерзла, они сразу грязными стали…

Стали похожи на русских…

И меньше уже убивали…

Из соображений гигиены…

Одно дело зарыть трупы летом, и совсем другое – зимой…

И у «тигров» гусеницы замерзают…

Что?..

Ах, ничего… Так тогда в утешение говорили…

И точно, когда не могли помыться, никуда уже не годились…

Да, и тогда начинали воровать кур…

От них воняло, и они начинали бояться…

Помытый был герой…

А слегка провоняет – и сразу трус…

Грязный становился слабым…

Грязный не мог даже как следует стрельнуть…

Не помывшись, не могли попасть в ребенка…

Да… Помню – еле во взрослого попадали…

Что ты еще помнишь?..

Еще двух вещей они боялись…

Каких?..

Леса и болезней…

В лес носу не совали, и в дом, где больной, не заходили…

Да, ты права, убегали…

Если надо было войти в лес, они сперва его поджигали…

Если убивали больного, то не заходя в дом…

Верили в микробов…

В леших и упырей…

Ну что ты… В них только мы верим…

Они тоже верили и сперва поджигали…

Они что, думали – леший сгорит?.. Это ж глупо…

Глупо. Но они не могли иначе. Они думали, духи горят, как мясо…

В детстве им не объяснили…

Некому было…

Они ведь думали, что всё знают…

А потом, голубушка, они стали похожи на русских…

И перец у них кончился, и соли не стало…

Да, моя милая, и курицы-то украсть не могли толком…

Гонялись, гонялись, пробовали подстрелить, но в птицу труднее попасть, чем в ребенка…

Даже жалко их было… Воды попросят, мы выносили…

Некоторые пытались квитанцию нам всучить…

Странные были времена…

Жалко их было…

Бедные, думали, что духи горят…

И соль у них кончилась…

И перец…

Аминь…

Они впитывают в себя слова матерей, как когда-то их молоко. Вместе с молоком они вобрали память, она засела у них в костях. Все прошлое, что кружит у матерей в крови, живет и в их телах как древний эпос.

Вместо того чтобы угонять машины, мы могли бы сначала съедать их собак…

Тогда бы нас не за тех приняли…

Приняли бы просто за пожирателей собак…

Тогда мы бы гребли брильянты лопатой…

А они – как и не заметили ничего…

Видели бы в нас пожирателей собак…

Собакоедов в «ауди» и «мерсах»…

Псожирателей в золотых цепурах…

Да, я входил бы в магазин и брал все самое дорогое…

А они будто и не замечают…

Они бы видели только собачатину у нас в животах…

Кто знает…

Что – кто знает?..

Кто знает, вдруг бы они даже приняли нас за русских…

Точно, за русских, которым всё можно…

Можно жрать их собак и ездить на их машинах…

А как они узнают русских?..

Они узнают русских по своему страху…

По тому, что хотели бы быть, как русские, и по тому, что никогда не будут…

ДУЭТ: ТЕЛО – ДУША

Тесно мне тут и душно, и скучно, и глухо. Пейте за мою душу. Я хочу слышать, как стучит стакан о металлическую крышку гроба и как вы малолетку посылаете в темноту за водкой. Я хочу слышать, как вы грызете стекло и как обсуждаете девок. Утром меня закопают в землю. Я уже чувствую, как у меня растут ногти, и хочу в последний раз услышать звуки жизни. У меня сквозная дыра в теле. Через нее входит холод и остается уже навечно. А вы тут рассказываете о русских, вместо того чтобы привести девок к моему гробу и я услышал их смех. Плевать мне на русских. Я не видел лица того, кто меня убил, потому что он стрелял мне в спину. Но я не в обиде. Ведь я пришел ночью, когда он спал, и это не был рыцарский поединок. Теперь я труп и не знаю, где у меня душа, не знаю, была ли она вообще. В моем теле дыра от пули навылет, через которую заползает холод. Приведите девок и врубите музыку в своих тачках, потому что мне страшно быть трупом.

Ты и есть труп, а я – твоя душа, и теперь ты сгниешь. Это тебе наказание за то, что был дураком. За то, что думал, будто состоишь из одного тела, которое тебя спасет в любой переделке и из полного дерьма вынесет целым и невредимым. Ты был кретином и думал, что твое тело – нечто вроде «ауди» или «бумера». Я – душа и побольше твоего понимаю.

Приведите девок! Не хочу подыхать тут как труп!

Я – твоя душа, а ты давно уже умер, так что не ори. Теперь начнешь разлагаться. Что-то вроде ржавчины станет тебя сжирать. Короче, попадешь в Чистилище. Ты помнишь хоть что-нибудь из школьных уроков религии? Рай, Чистилище, Ад? «Что касается некоторых менее тяжких прегрешений, надо думать, что до суда существует очистительный огонь» – так, по крайней мере, утверждает Григорий Великий в своих «Диалогах»[9]9
  «Диалоги» («Dialogorum Libri»), написанные в форме бесед с дьяконом Петром, содержат духовное и нравственное учение папы Григория.


[Закрыть], раздел четвертый, строка тридцать девятая.