Текст книги "За серой полосой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Кайко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

   Ошиблись мы – Федул, вдоль самой скалы взлетая, умудрился ухватиться за куст, что в трещине корни пустил. А упряжь меж тем его вверх тянет, да так, что куст трещит. Ему б амулетки отключить, да подмоги дождаться, так нет, он вцепился в ветки обеими руками, и выпустить боится. Мы на конь и в усадьбу галопом, там чуть кур во дворе не передавили, за что нам после Стэфа головомойку знатну устроила. Сбросили конец верёвки со скалы, кричим Федулке "хватайся", а он даже ухом не ведёт – столь испужался, что света белого не видит, да и не слышит ничего. Давай я по той верёвке к нему спускаться. Глядь, а парень лицом что снег, губы синюшные сжал и дрожмя дрожит от натуги. Я до его пояса дотянулся, на серёдку загогулину поставил, Федулку концом верёвки опоясал и говорю, отпускай, мол, куст. А он пальцы разжать не может: свело намертво. Пришлось мне тот куст засапожным ножом пилить. И надо ж такому случиться – тока я последню ветку перерезал, как у Федула накопитель опустел. Вот он и рухнул вниз, чуть не утянув за собой меня, да ышшо троих сверху, коие нашу верёвку удерживали.

   Апосля того случая, стали мы новиков на короткой привязи отпускать, ну, чёбы не расшиблись ненароком, покудова не обучатся с оглядкой амулетками работать. И тока затем их в свободный полёт выпускали. К слову сказать, у Федула, сколь он не бился, так ничего и не вышло, пришлось ему оставить обучение и податься в прислугу орудийную. Зато там он пришелся ко двору, разом став лучшим стрелком из амулеты, что на подводу пристроили. Его усердие дажить сам господин барон отметил! Федулка ж не токмо за какую-то седмицу познал премудрость и все тонкости стрельбы, он заставил переделать ту подводу в лахвет – от словечко-то ышшо! – загоняв плотника до матерного взбрыка. Токмо зряшно брызгал слюной мастер топора: прав оказался не он, а наш Федул, ибо на новом-то лахвете управляться с амулетой стало куда как сподручнее.

   Но и мои вои не токмо лаптем щи хлебали: освоившись малость с летучей упряжью, они дружно стали смекать, как от той сбруи нам ышшо бОльшую пользу взять. Что-то из их думок было курам на смех, а кой-чё оказалось делом стоящим. Вот всем была хороша одёжа для парения, токмо биться в ней и врагу не пожелаешь. Саблей не взмахнёшь и шаг широкий не сделаешь – не дают косынки, хоть ты тресни. А без них, где ты в небо поднялся, там и опустишься. Как тут быть, что выбрать? Вот Никифор и смекнул пришивать те косынки токмо к рукаву, а другой край полотнища усеять кольцами, из которых кольчуги плетут. И такие же кольца пришить на одёжу от подмышек до пояса. Сложил заранее те колечки через одно да и просунул сквозь них тонкую спицу, вот тебе и перепонка меж рукой и туловом. А выдернуть ту спицу можно в любой нужный момент одним движением. Был летун и раз – ты уже боец, которого ничто не сковывает. И Степан от Никифора не отстал, тожить предложил дело дельное: убрать пару амулеток с плеч на пояс, к хребту поближе. Вродь как мелочь, безделица, а сколь я ею изумлён был, когда слетал с таковой переделанной упряжью. Расправленные косынки и напоенные магией поясные амулетки пронесли меня над землёй не версту как ранее, а цельных три, покудова я совсем траву носом косить не начал! Да и потом, когда я запитал наплечные амулеты, то не взлетел отвесно вверх, а наискось пошёл – и вверх и вперёд разом. О как! Это ж за три взлёта, насколько хватало магии в накопителе, можно, почитай, десять вёрст пролететь, ежели не больше. И лететь столь шустро, что не всякая птица за тобой угонится, про лошадь я дажить не заикаюсь! Вслед за мной остальные вои на себе спытали новинку, и всем им она по вкусу пришлась. Одним словом, сколь шорник не ерепенился, а пришлось ему изрядно потрудиться, спешно переделывая три десятка сбруй.

   Взгляд со стороны:

   Набрав высоту, «голубь» легко и спокойно скользил в чистом, удивительно прозрачном небе. Тоненькая нитка петляющей внизу дороги, главный Вовкин ориентир, на удивление быстро вывела пилота к переправе, к подпаленному им мосту. Светлое пятнышко свежетёсаных брёвен, которыми кто-то залатал прореху в настиле, издалека бросалась в глаза на фоне протянувшейся между двумя берегами закопчённой полоски. Ещё чуть дальше темнел лес. Вовка вспомнил бешенную скачку от погони и последующее долгое ковыляние усталого отряда в сгущающейся темноте, которому казалось не будет конца. А ведь всё это немалое расстояние «голубь» преодолел за неполную половину часа сонного слалома вверх-вниз! Разительное отличие, что ни говори.

   Володя попробовал прикинуть, сколько времени займёт перелёт из Западного баронства в Ровунну, но быстро запутался в расчётах. Не зная точного расстояния между этими двумя пунктами, опираться только на скорость бега лошади оказалось явно недостаточно. Ведь лошадка то шагом плетётся, то трусцой бежит, да тракт не по линейке проложен, а вьётся причудливыми изгибами. И где тут взяться точности, если даже сейчас скорость полёта Вовка оценивал в буквальном смысле "на глаз" – по размеру слезы, которую ветер выжимал из этого самого глаза. Не отрываясь от управления, он долго умножал, делил, складывал в уме и на пальцах, пока не получил более-менее похожий на правду результат. Очень-очень грубо, "на военно-морской выпуклый", получалось что-то около семи часов. Немало. А если ветер встречный, то ещё больше. Проболтаться световой день в воздухе, не имея возможности встать и размять затёкшие ноги, в продуваемой всеми ветрами открытой кабине – подобное удовольствие разве что мазохистам придётся по вкусу. Но если начать сравнивать с недельной тряской в седле или на жёстком облучке неподрессоренной повозки, то подобный перелёт сразу представал в другом, гораздо более привлекательном свете.

   Пока Вовкина голова была занята запутанной математикой, его руки и ноги самостоятельно давили на рычаги с педалями, ведя летательный аппарат вдоль змеящегося под крылом торгового тракта. В подсчётах время промелькнуло незаметно, и Володя был здорово удивлён, увидав внизу чуть в стороне от наезженной дороги населённый пункт. "Ба, да это то самое село, где нас с Лёшкой Палый привечал, будь он неладен! Точно, вон и характерный выступ лесной опушки, и луг, по которому за нами конные гнались, и яблоневые сады сразу за околицей".

   Вовка направил "голубя" вниз, намереваясь совершить запланированную ранее промежуточную посадку, чтобы расспросить местный люд о дороге на Залесье. Сколько до него и в какую сторону направляться. Вот только туда ли он прилетел? Но по мере снижения Володя замечал всё новые и новые приметы, подтверждающие точность попадания. "Вон и пустырь в центре села, где на месте разваленного взрывом накопителя дома хозяин уже начал новое строительство. А вон и приметный двор, где нас пытались поймать рыболовной сетью. Точно, он. А там курятник рядом с будкой кабыздоха щеголяет новой крышей. Помнится, старую-то Палый проломил, доведя кур до истерики. Ох, и знатно же он тогда грохнулся!"

   Окончательно убедившись, что он попал по нужному адресу, Вовка уже повёл было "голубя" к земле, но решил повременить, удивлённый нездоровой суетой селян. "Странно – подумал он – день вроде будний, а селяне хозяйством не занимаются, сбор зачем-то на площади устроили. Или это не собрание?" Володя поднял аппарат повыше и заставил его зависнуть, удерживаясь в воздухе на одной левитации. Достал из-за спинки сиденья ружьё, и через приближающий камень принялся рассматривать происходящее на сельских улочках.

   Да, сборище имело место, вот только ни разу не добровольное. Разбившись на тройки и пары, какие-то вооруженные люди обшаривали дома и тычками сгоняли селян в одно насмерть перепуганное стадо. Всех, и старых и малых, без разбору. Внезапно из одного домишки на краю села, во двор которого только что нагрянули воины, выскочили три фигурки и бросились бежать. Мальчишка лет двенадцати и две девчонки постарше перелезли через забор и скрылись из вида под развесистыми кронами садовых деревьев. Один вояка обнажил саблю и остался во дворе стеречь хозяев дома, а двое других, повинуясь его командному жесту, вскочили на коней и понеслись за беглецами.

   Зависший без движения "голубь" медленно сносило ветром в сторону от разыгравшейся внизу драмы. Чертыхнувшись, Вовка вынужден был отложить ружьё и опять взяться за управление. Пока он разгонялся, пока разворачивался и подлетал поближе к садам, мальцы пробежали сады и что есть мочи неслись через луг к лесу, точь-в-точь как когда-то, задыхаясь от натуги и хрипя загнанными лошадьми, мчались через этот же луг сам Володя с верным Лёхой. И также позади беглецов грохотали конские копыта, вселяя в души ужас. Вовка ещё круче опустил нос голубя, разгоняя аппарат до гула в проволочных растяжках. Он торопился догнать всадников, пока не случилось что-то страшное, но... не успевал. Самую малость опаздывал – всадники почти настигли детей. И в этот момент беглецы разделились: одна девчонка метнулась влево, а мальчишка вместе с другой девахой рванули направо. Такой маневр оказался слишком резким для несущихся во весь опор разгоряченных коней, и они пронесли наёздников мимо, как те не дергали уздечки.

   Запутавшись в длинном подоле, одна девчонка споткнулась и упала навзничь, но тут же вскочила на ноги и вновь побежала вслед за мальчишкой. Секундная заминка дорого ей обошлась – преследовавший пару всадник оказался слишком близко и с первого же броска накинул на неё петлю аркана. Отточенным движением руки дёрнул конец грубой верёвки, повалил с ног девчонку и, не останавливаясь, погнал коня дальше за следующей жертвой. В это время второй молодчик настиг другую беглянку и прямо с седла пнул её между лопаток тяжелым сапогом, отчего та покатилась кубарем по траве. В полной уверенности, что добыча от него никуда уже не денется, он описал круг, постепенно осаживая коня, подъехал шагом к испуганно сжавшейся девочке, и не торопясь спешился. Завернув ей руки за спину, резкими, грубыми движениями спутал их ременной петлёй, потом намотал тугую косу на кулак и потянул вверх, вынуждая девчонку встать на колени. Ухватив за подбородок, он поднял вверх её заплаканное лицо, внимательно рассмотрел, довольно осклабился и принялся тискать едва оформившуюся девичью грудь. Девчонка забилась, задёргалась, начала вырываться, но только раззадорила своего поимщика. Тот швырнул её в траву на спину и хозяйским движением задрал подол сарафана выше головы пленницы.

   Вовка терпеть не мог любое насилие, а тем более насильников, и при виде этой картины просто взъярился. Он одной рукой полностью убрал подачу маны, а другой вздыбил "голубя", заставляя аппарат мгновенно потерять скорость. Потом добавил ману вновь, чтобы тот завис на месте, вскочил ногами на сиденье и приник к прицелу ружья. Молодчик спустил штаны и уже готовился полакомиться сладеньким, когда его башка разлетелась кровавыми брызгами. Так он и рухнул на завизжавшую пленницу – без портков и с половиной черепа. А Вовка уже выцеливал второго всадника, который извернувшись в седле с жестоким весельем наблюдал, как хромая семенит за бегущей трусцой лошадью мальчонка, пытаясь на бегу ослабить стягивающий тонкую шею аркан. И как волочится по траве девичье тело на другом аркане. Садист недолго наслаждался мучениями подростков – глухо стукнуло ружьё, выбрасывая облачко серо-коричневой пыли, и мразь с простреленной грудью кулём вывалилась из седла.

   Володя:

   Я не испытывал никаких сомнений спуская курок. Не смотря на все пакости остроухих, у меня даже к эльфам не возникало такой обжигающей ненависти, как к этим двум человекообразным. С ушастых что взять? Другая раса, другие жизненные ценности, совершенно иная, чуждая нам мораль. А эти же сволочи...

   Блин, у меня для них просто слов не находилось от злости! Так издеваться над кем-то, и только лишь потому, что он заведомо слабее тебя...

   Слов не было, междометий тоже, а вот пули нашлись. Об одном только жалею – подлые твари слишком легко отделались, ведь детишкам от этих уродов досталось ой как не слабо! Одной девчонке о траву изрезало руки и ноги, в кровь посбивало локти с коленями, изодрало одежду в лохмотья. Да вдобавок всё лицо оказалось покрыто ссадинами. Другой девахе перепало как бы не больше: на её залитом кровью сарафане между лопаток красовался грязный отпечаток сапога, а по спине разливался багровый след удара, обещавший превратиться в болезненный синяк. Но больше всего девчонки рыдали от испуга. В голос, навзрыд, на грани истерики. По сравнению с сёстрами, парнишка ещё неплохо держался, даром что самый младший из троих.

   Девчонок я отправил в лес, велел им сидеть там и не высовываться, пока из села пришлых не изгонят. А мальчишке наказал садиться на трофейного коня, брать второго заводным и мчаться в Залесье, к Леяне за подмогой. Сам же принялся перезаряжать ружьё, меняя серебряные пули на свинцовые. Я сомневался, что среди напавшего на село вооруженного сброда отыщется маг, а тратить ценный метал на обычных разбойников не считал нужным. Да и потяжелее будет свинцовая пуля, быстрее и доходчивей объяснит злодеям всю их неправоту. Пока я набивал обойму, перед глазами упрямо стояла картина ковыляющих к лесу девчонок, прихрамывающих, со вздрагивающими от рыданий худенькими плечиками.

   Зевс свидетель, всё же правильно я сделал, что нажал на спуск – без этой мрази мир хоть чуть-чуть станет чище! Вот только насколько очистилась земля со смертью этих двух отморозков? Я сильно сомневался, чтобы остальные члены их отряда были сплошь агнцы. "Блин, а ведь в руках той банды сейчас все жители села! Мои люди, из моего села, которое я просто обязан защищать, раз называюсь бароном Залесским!" Подхлёстнутый этой мыслью, я влез в кабину "голубя" и тут же взлетел, чтобы сверху взглянуть на сельскую площадь.

   Увиденное через каменную "оптику" меня не порадовало. Две группы по пять всадников перегородили селянам обе ведущие на площадь улочки, угрожающе наставив копья на волнующуюся толпу. Самая многочисленная часть отряда собралась позади увешанного цацками типчика в богатой одежде. Толстяка явно не воинственного вида, несмотря на подвешенную к поясу саблю в дорогих ножнах. Это кадр что-то с важным видом вещал согнанному люду под одобрительные смешки откровенно бандитских рож за его спиной. На очередную реплику толстяка один из селян что-то ответил, и этот ответ пришелся не по вкусу организатору собрания. По его жесту двое всадников направили коней прямо в толпу и принялись охаживать дерзкого плётками. А когда женщины заголосив, попытались прикрыть собой несчастного, то град ударов обрушился и на них. Вид дюжих мужиков, наотмашь хлещущих слабых женщин стал последней каплей, переполнившей моё терпение. Стиснув зубы, я разогнал "голубка", направляя его на стоящего в центре банды толстяка.

   "Отличная мишень, захочешь – хрен промажешь! Вот только для ружья малость крупновата, тут впору из жезла ударить. Хотя, что мне мешает сменить оружие? Что ж, господа бандиты, вижу, вы знаете толк в нанесении побоев? Ну, тогда вы по достоинству оцените мой Воздушный Кулак. Надеюсь, он вам придётся по вкусу!"

   Правая рука у меня была занята управлением, так что жезл пришлось взять в левую. Блин, вот тут-то я с непривычки и промазал! Нет, не по сброду промазал, а по активатору – не на тот нажал. Вместо Кулака с навершия жезла слетел огнешар, превратив в дымящиеся головёшки толстяка и половину свиты, а остальных с грохотом раскидав по соседнему подворью вперемешку с обломками жердей от плетня. Народ и без того был взволнован до крайности, а тут ещё гром с небес! На площади воцарилась паника. Забыв про недавний страх перед копьями, селяне хлынули вдоль улиц, снеся массой шеренги растерявшихся всадников. А одного из них опрокинули вместе с конём, едва не затоптав насмерть. Обезумевшие люди как катком прошлись по банде, словно бы и не дрожали минуту назад овечьим стадом, не прятали малодушно глаза и не вжимали испуганно голову в плечи.

   Всё это я заметил краем глаза, закладывая крутой вираж с набором высоты. Вышел-то я из пологого пике почти над самыми печными трубами, а для второго захода следовало хоть немного оглядеться. Но вместо неторопливого наблюдения за земной суетой я был вынужден лихорадочно перекладывать рули и спешно уносить ноги. Хоть вид и замашки у вояк были откровенно бандитские, выучка у них оказалась отменная. Даже подвергнутые неожиданному, уполовинившему их отряд нападению, они растерялись буквально на секунды! Чётко и сноровисто отставив в сторону бесполезные копья, ратники вынули луки и выпустили вслед "голубю" десяток стрел. Конечно, большей частью мимо, но две дыры в полотняной обшивке крыла они провертеть сумели. Вот же собаки страшные, маму их об тейбл!

   Я сразу вспомнил, что смонтированный под сидушкой накопитель ничем не бронирован, кроме натянутой холстины. Ну, а как он может взорваться от удара острым предметом, нам с Лёхой уже доказали. Причём, в этом же самом селе... Блин, как моей заднице стало неуютно рядом с таким-то соседством, за перегородкой из всего лишь тоненькой дощечки! Очень неуютно. Со сжавшейся в кулачок пятой точкой я пулей вылетел за село и только оказавшись за околицей смог перевести дух. Ладно – думаю – господа хорошие, потанцуем, только плясать вы будете под мою музыку! Я вам не какой-нибудь безоружный селянин, и с позиции силы разговаривать у вас со мной не выйдет.

   Я ввинтил "голубя" спиралью в небо, поднялся метров на сто пятьдесят и повернул обратно. Гляжу, а на площади меня уже поджидает комитет по встрече. Пока двое вояк оказывали первую помощь покалеченным при разрыве огнешара подельникам, остальные девять боеспособных выстроились в ряд в центре свободного пространства с луками наизготовку. Даже стрелы наложили, осталось лишь растянуть тетиву. Но стрелять они не спешили, видимо пологая, что я сейчас снижусь до уровня крыш, как сделал это в первом заходе. Ну, тут они ошиблись, причём здорово: дураков нет подставлять свою горячо любимую задницу под острые наконечники, тем более что ружьё и жезл штуки весьма дальнобойные, для них сто метров не расстояние. Что я и продемонстрировал местным Робин Гудам, взяв их в вилку из двух выпущенных подряд Воздушных кулаков. Заметить голубоватый шар сгущённого воздуха на фоне синего неба довольно сложно, да и ждали они пламенных мячиков, поэтому парочка догоняющих друг друга взрывов оказалась для расчёта ПВО полной неожиданностью. Как и две ударные волны – спереди и тут же сзади – покатавшие бравых вояк туда-сюда шариками перекати-поля в уличной пыли. В результате к числу покалеченных добавилось ещё пять неудачников с переломами рук и ног. Оставшиеся шестеро уцелевших поспешили укрыться в ближайшем доме. Ну, и правильно сделали, ведь иначе они бы или отправились в мир иной, или пополнили б собой ряды увечных. Третьего им не дано.

   Посидев смирно минут десять – я к тому времени уже устал над селом круги нарезать – гарнизон избы вспомнил про раненных. Двое безоружных вышли на крыльцо и принялись старательно демонстрировать пустые руки. Видя, что страшная птица кружится в вышине, но не нападает, они собрались с духом и взялись перетаскивать своих пострадавших товарищей под крышу. Я им не препятствовал. Во-первых, то, что они не стали спасаться бегством сами, бросив своих без помощи, чуть повысило в моих глазах оценку противника с уровня "банда" до статуса "враги". Во-вторых, занятые полезным делом, они теперь не станут шарить по деревне, грабя моих селян, а будут сидеть на месте, что существенно упрощало мне задачу. Ну, и третье, оставлять людей совсем без медицинской помощи, пусть даже врагов, как-то не по-человечески.

   Когда последнего из увечных внесли в дом, я озаботился собственными проблемами. Не то, чтобы они появились, но вполне могли возникнуть, ведь "голубь" уже второй час болтается в воздухе, а, на сколько хватит ёмкости накопителя, я понятия не имел. Потому-то и решил подстраховаться, ну, чтобы в самый неподходящий момент не остаться без магической энергии. Я отвёл аппарат за околицу, где посадил его на краю поля. Вылез и, прихватив с собой оружие, подался в село пешком. А возле площади наткнулся на первых смельчаков из местных жителей. Это были сорванцы, явно тайком улизнувшие от родительской опеки, чтобы вволю поглазеть на место "великой" битвы. Через минуту оживлённых переговоров со всеведущей малышнёй, я уже знал, что нагрянувшие задолго до обеда воины были не простые бандиты, а дружина моего соседушки, барона Алча, заявившиеся "дабы взять сельцо под баронскую руку", а сожженный огнешаром толстяк при жизни служил у его милости главным управляющим.

   Я так и сел где стоял! Фигасе, раньше меня пытались просто ограбить или стянуть что-нибудь поценнее, а теперь в наглую решили целое село оттяпать? Блин, отвернись, так с подобными соседями мигом без штанов останешься! Да и вообще, пора с этим бароном Алчем что-то делать, ибо борз он стал без меры. То на серебро моё покушался, теперь территориальными захватами баловаться начал, сволочь. Хм, помнится, услыхав от меня о полосе препятствий, на которых земные спецназовцы оттачивают свои навыки, Лёшка сразу размечтался соорудить подобную для своего отряда. Ну что ж, будем надеяться, что замок барона Алча в качестве полигона его вполне устроит.

   Впрочем, это дело некоторой перспективы, а сейчас для меня главным было запереть "алчную" дружину в доме до подхода воинов Леяны. И не просто запереть, а наглухо, чтобы у них не было никакой возможности известить своего барона о провале порученной им миссии. Проще говоря, не дать им гонца отправить. По словам тех же мальчишек до центральной усадьбы Алча было гораздо ближе, чем до Залесья, а значит, вместо ожидаемой помощи сюда может нагрянуть второй, более многочисленный баронский отряд. Да, пока что время играет на меня, но ведь может сыграть и против – если какому-нибудь ловкачу удастся выбраться и предупредить соседушку о медном тазе, грозящем накрыть его планы. А потому мне надо костьми лечь, но не выпустить из хаты ни одну живую душу. Только как это сделать, вот ещё задачка! У дома-то четыре стены, а контролировать я могу только одну. Ну две, если на углу встану. Или мне зависнуть над хатой и следить сверху? Так это на левитацию никакой маны не напасёшься. И тут меня осенило: вот же дополнительные глаза, под боком, к тому же зоркие, от которых ничто не скроется!

   Хвала Зевсу, мальчишки не обманули моих надежд, с жаром согласившись помочь со слежкой за ворогом. Задумка была такова: разбившись попарно, мои соглядатаи брали под надзор все четыре стены, даже глухую северную. Мне же надлежало взобраться на крышу, откуда открывалась возможность вести огонь на все четыре стороны. А если бы противник решился идти на прорыв россыпью, в разных направлениях одновременно, то я мог подняться над крышей, используя для этого летучую упряжь.

   Удивительно, но этот немудрёный план сработал! Первый раз из дома выбрался одиночка, во второй сразу трое решили дать дёру. Вовремя предупреждённый звонкими мальчишескими голосами о направлении бегства соседских дружинников, я оба раза успешно пресекал попытки противника выбраться из западни. В итоге из числа гостей в полном здравии осталось только двое. Им хватило ума сидеть и не рыпаться вплоть до вечера, пока в село на рысях не влетело шестеро всадников на семи конях.

   Первым с гордым видом скакал о двуконь мой посланный в Залесье гонец, потом четыре шкафообразных воина и следом за ними одна тоненькая фигурка, в которой я с изумлением узнал Леяну. Да и узнал-то, честно говоря, с трудом – столь сильно она изменилась с нашей прошлой встречи. Похудела, осунулась, обзавелась синюшными мешками вокруг запавших усталых глаз.

   Взгляд со стороны:

   Словно проказливый мальчишка, ветерок за распахнутым окном весело играл с кронами деревьев, раскачивая упругие ветви из стороны в сторону. Временами он заглядывал в горницу и озорно теребил туго накрахмаленный ситец занавесок, а порою смелел и принимался хозяйничать на письменном столе Леяны, сея беспорядок среди деловых бумаг. Собачий лай, обычно громкий и звонкий, сейчас казался девушке отдалённым, едва различимым за беспрестанным шелестом листвы.

   "Ветер-то как разгулялся – подумала Леяна – совсем не кстати! Вот-вот барин должен вернуться, а тут ветродуй словно пёс с цепи сорвался. Как тут барину птицу свою рукотворную наземь опускать? Ох, и солоно же ему придётся! Как бы ни покалечился часом..."

   За месяц, минувший с того памятного вечера, когда Володя в первый раз поднял Леяну в небо, девушка немного привыкла к полётам своего господина, перестав считать их чем-то мифическим. Да, парение в небесах по-прежнему казалось ей делом неслыханным, недоступным простому смертному, где-то за гранью чуда и волшебства, но... вместе с тем незаметно ставшим вполне обыденным, как эльфийские обереги на урожай или талисманы для домашнего скота. Из рассказов господина барона Лея уже кое-что знала о полётах. Например то, что самым уязвимым местом для птицы барина было приземление, когда потерявшую скорость, а с ней и управляемость, летучую машину неожиданным порывом ветра могло отбросить в сторону, перевернуть, а то и вовсе разбить о деревья или наземные постройки. И как назло сегодня с утра ветер случился, заставив Леяну разволноваться не на шутку. Конечно, девушка помнила, что барин обещался вернуться лишь завтра, но... вот только грело сердечко предчувствие скорой встречи, пылал в его глубине огонёк, разгораясь всё жарче с каждой минутой!

   "Вернётся, вот-вот, прямо сейчас вернётся!" – неожиданно, с кристальной ясностью осознала Леяна. Не в силах сдерживать себя, девушка воткнула перо в чернильницу, сорвалась с места и, лёгкой тенью пронесясь через коридор и переднюю, выскочила на двор. Две кухарки, на свежем воздухе ощипывающие гусиные тушки, проводили её долгим взглядом.

   – Ты глянь-ка, как расцвела барыня-то наша, когда господин барон приехал! А то ж смотреть невмочно было: ликом черна да поступь что у бабки древней, вона, ноги чуть не волоком таскала. – молвила одна другой.

   – Ну, так вестимо, без крепкой руки одной бабе, сколь б она умна не была, с любым хозяйством солоно придётся. А тут цельных два баронства на ней! – откликнулась вторая кухарка.

   Сейчас Леяне было не до их пересудов. Подобрав юбки, чтоб не споткнуться на крутых ступеньках, она стремительным бельчонком взлетела вверх по лестнице на самую верхушку дозорной башенки. Приветливо кивнув дежурящему под навесом воину, девушка до боли в глазах стала всматриваться в напоенное зноем небо над дальней рощей. Несколько раз она обманывалась, принимая мельтешащих вдали ворон за полотняного голубя, но продолжала упорно вглядываться в даль. Три сдвоенных удара сигнального колокола прогудевших над самой головой заставили её вздрогнуть. Леяна удивлённо оглянулась на дозорного, а тот, не выпуская из левой руки верёвки от колокола, свесился через перила и прокричал вниз:

   – Его милость господин барон прибывают!

   – Где? – Леяна вцепилась в правую, закованную в лубки руку дружинника и тут же разжала пальцы. – Больно? Извини...

   – Ништо, госпожа, поджило уже. А птаха рукотворная господина барона вон она летит, чуть к восходу от той рощицы, на которую ты только что глядеть изволила.

   Но девушка уже и сама заметила чёрную точку в белёсой синеве неба, растущую прямо на глазах. Крик дозорного нарушил сонную тишину, и казавшийся безлюдным замок вдруг наполнился народом. Из караулки выбежали воины и, отчаянно грохоча сапогами по мощенному булыжником двору, ринулись на примыкающий к стене луг – место традиционной посадки чудесной птицы. Вслед за стражей устремилась дворня. Хоть баронский голубь давно перестал быть новинкой, каждый его полёт по-прежнему привлекал к себе повышенное внимание. Леяна сочла взглядом бегущих к месту посадки дружинников.

   – А почему Трохим так мало воинов отрядил для стражи, всего десяток?

   – Вдосталь. Чтобы за порядком присмотреть в самый раз будет. Народец-то у нас неглупый, понятие имеет, и потому дуриком под птицу лезть не станет. Ты уж будь спокойна, госпожа. – чуть рассеянно ответил дозорный, продолжая внимательно следить за округой.

   Леяна повела плечом, выражая лёгкое сомнение в словах дружинника, но спорить не стала, увлёкшись происходящим на лугу. Там замковая стража остановилась у края посадочного поля и выстроились в цепочку на некотором расстоянии друг от друга, тем самым обозначив линию, заходить за которую зевакам было запрещено. Никто из воинов не стал бежать дальше, к воткнутому посреди луга шесту с флажком, отмечавшего место вбитых в землю железных кольев, с большим железным кольцом сверху. Добротно вбитых, на целую сажень, по это самое кольцо.

   Не успели служивые выстроиться в ряд, как над ними стремительной тенью проскользнул летательный аппарат господина барона. Подгоняемый ветром, он в мановение ока пронёсся до опушки леса, развернулся и полетел обратно. Но теперь он не мчался стрелою, а медленно, с натугой продвигался вперёд сквозь встречные воздушные потоки. С высоты башни Леяне хорошо были видны фигуры четырёх воев, распластавшихся на крыльях рукотворной птицы, возле самого её тулова. Когда крылан оказался над шестом, эти фигуры соскользнули по туго натянутому полотну и камнем рухнули вниз, вызвав испуганно-восторженный возглас у зевак. Освободившись от груза, птица опять было потянулась в небо, но направляемая твёрдой рукой господина барона, удержалась на прежней высоте.

   Откровенно рисуясь перед женской половиной замковой челяди, четвёрка спрыгнувших воинов затеяла меж собой состязание – кто позже и чище остановит своё падение. Один слишком рано включил амулетки, и его, зависшего в полусажени над землёй, ветром утянуло в сторону. Другой же наоборот чуть припоздал, и оттого так приложился о земную твердь, что не удержался на ногах и пал на четвереньки под ещё один испуганный вздох местных красоток. Зато двое других, в одном из которых Леяна признала Ляксея, так ловко управляли своей летучей сбруей, что смогли остановить падение в тот момент, когда подошвы их сапог едва коснулись верхушек стеблей скошенной травы.

   Не тратя времени даром, спустившиеся с небес воины повалили шест с флагом, и разбежались в стороны, чтобы не мешать посадке крылана. Но стоило голубю коснуться земли, как они тут же подбежали, ухватили за крылья и оттащили его в центр квадрата из вбитых кольев, а потом крепко-накрепко привязали к ним вздрагивающую под порывами ветра полотняную птицу. Не прошло и трёх минут, как людская вереница потянулось обратно в замок, оставив на лугу двух караульных около холщёвого, похожего на шатёр навеса, укрывшего собой крепко привязанную к земле уставшую птицу. Согласно местных обычаев, возглавлял шествие сам господин барон, собственной персоной. Он шел в окружении четверых прилетевших с ним воинов, но не потому, что нуждался в охране. Не телохранителями они сейчас были, а собеседниками, с которыми Вовка прямо на ходу вёл беззаботную беседу, весело посмеиваясь и перешучиваясь. При виде этой бесшабашности у Леяны окончательно отлегло от сердца – значит у её барина всё в порядке, и очередное усмирение незваных гостей прошло без досадных потерь. Да и то сказать, измельчали ныне тати, ибо всех дерзких воины господина барона уже повывели. Не то, что пятью седмицами ранее, когда от разбойников житья не было...