Текст книги "За серой полосой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Кайко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

   Так началось Володино завоевание столицы – с культурной атаки на жаждущее новых развлечений дворянство. Припомнив, какое впечатление на приезжих купцов оказал голос Шаляпина, раздававшийся из чёрного ящика, Вовка задумал начать изготовление патефонов! К чести изобретателя, он смог создать работоспособную конструкцию с учетом откровенно слабых технических возможностей местных мастеровых. Первым камнем преткновения стала неспособность получить в Северном королевстве упругую сталь, а значит, возникли на первый взгляд непреодолимые проблемы с изготовлением заводных пружин. Из этого тупика Володе виделось два выхода. Первый, можно тупо поставить слугу, чтобы он ручку сзади крутил. Игрушка-то создаётся для богатых, вот и пускай заказчик раскошеливается на зарплату ещё одному работнику! Понятно, что всерьёз Вовка этот вариант не рассматривал, а только усмехнулся такой высоте полёта своей фантазии. Гораздо серьёзнее он думал о втором пути – заменить пружину гирей, чтобы она раскручивала своим весом вал, как падающее в колодец ведро раскручивает ворот. Впрочем, был ещё и третий вариант, и четвёртый. Всех их надо было обдумать и выбрать самый рациональный. Единственно, за что не болела душа у конструктора, так это за центробежный регулятор скорости вращения. Ведь изготовить его был в состоянии любой здешний кузнец, настолько простым его придумал Володя.

   Недалеко от усадьбы мужики возвели работные избы, в которых столяры и плотники ладили корпуса для Вовкиной придумки – полированные ящики, похожие на поставленные набок сундуки. Другая часть рабочих изготовляла содержимое для этих сундучков, составлявшее главную ценность нового товара – его механизм. Изготовление самой важной части, грампластинок, без которой патефон был бы просто мебелью, делалось тут же, в усадьбе, из местного сырья.

   В княжеских владениях, на неудобных для пахоты местах, зеленели целые рощи высоких развесистых деревьев, очень похожих на вишню. Плоды у них вырастали мелкие, сладкие, с терпкой кислинкой, охотно поглощаемые окрестной ребятнёй. Но Вовку привлекли не они, а солнечники – кусочки застывшей смолы, выделяемой этими деревьями. Свежая смола могла служить неплохим клеем, а подсохшая становилась податливой, как глина. Сельская молодёжь из неё лепила простенькие украшения – колечки, подвески, вставляла кусочки в проволочные серёжки. Когда смола совсем засыхала, она становилась похожей по твёрдости на жесткую пластмассу, а цветом и прозрачностью на янтарь, поэтому получившиеся камешки и называли солнечниками. Их можно было пилить, резать обычным ножом, создавая на поверхности довольно причудливые узоры.

   Скоро, по велению князя, рощицы наводнились сборщиками смолы. Собранные комки клейкой массы разогревали в котлах, фильтровали, давали отстояться и выливали уже чистую смолу в плоские оловянные миски, точнее диски с намёком на стенку по краю. На ещё жидкую массу в центр сверху клали серебряный кружок, поверхность которого впоследствии украшала гравировка с названием композиции. Когда смола застывала, приобретая идеально гладкую поверхность, заготовку грампластинки ставили на звукозаписывающее устройство, откуда впоследствии она попадала к эльфийскому магу, накладывающему на дорожки в смоле укрепляющие чары.

   Запись музыки на пустые диски Вовка взял в свои руки, нагло позаимствовав идею Эдисона с рупором и торчащей иглой, выгрызающей звуковые дорожки. Единственное, что изменилось в технологии звукозаписи, это появился орущий в рупор динамик от звуковых колонок магнитолы джипа. Ну, а музыкальный материал был взят из фонотеки покойного Паши, нашедшейся в бардачке автомобиля. Среди компакт-дисков с бесконечным и неистребимым шансоном, там завалялся сборник инструментальной музыки, составленный из записей популярных эстрадных оркестров.

   Конечно, Вовкины патефоны были сложны в использовании и требовали регулярного обслуживания. Но Володя и этот минус сумел обратить в плюс: прежде чем купить "музыкальный ящик", каждый клиент должен был обучить на фабрике специального слугу, нанятому для "хождения за музЫкой". Цена за это обучение так же скромностью не отличалась. Одним словом, новая игрушка для знати оказалась довольно дорогим делом, но очень модным и крайне престижным! Десять патефонов, изготовленных в первой партии, разлетелись быстрее горячих пирожков на базаре. Вернее, шесть. Первый патефон Вовка всучил господину министру чуть не насильно, а следующие три повелел приобрести для дочери и жены сам Микич, самодержец Северный после двухдневной лавины нудных "хочу-хочу " своих домочадцев, обрушившихся на его бедные уши. Теперь два предпринимателя могли смело называть себя "поставщиками двора Его королевского величества"! После такой рекламы, золото и серебро полилось рекою в карманы партнёров, наполняя кошельки приятной тяжестью, а сердца радостной уверенностью в завтрашнем дне.

   Немногочисленные счастливые обладатели "механической музЫки", на зависть прочим, не вошедшим в кружок избранных, при встрече с важностью интересовались друг у друга здоровьем их домашнего оркестра. Даже Его величество не упускал случая переброситься с первым министром парой фраз на эту тему, заставляя архимага бледнеть от ревности. Ровуннская знать надолго получила ещё одну тему для досужих пересудов, ведь даже просто послушать звучание громоздких патефонов стало считаться чем-то из ряда вон выдающимся. Те, немногие счастливчики, которым улыбнулась удача попасть на один из приёмов в доме с патефоном, становились потом на несколько дней центральными фигурами великосветских салонов. Жаждущие новостей и сплетен дамы буквально рвали на части таких везунчиков, выпытывая у них все подробности элитарного приёма, вплоть до самой последней мелочи.

   Очень многие в столице были бы не прочь заиметь в своём доме механическую музыку и присоединиться к "золотому десятку", но платить сумасшедшие деньги за агрегат, способный воспроизвести лишь десять мелодий, они отказывались. "Лучше за эту цену нанять менестрелей, ещё и дешевле выйдет" – так они оправдывали борьбу жабы и соблазна. Однако, ни знаменитый мехмаг, ни его партнёр ни в какую не желали уступать даже медяка.

   Ничего удивительного в том, что мартовская капель звона монет для партнёров довольно скоро сменилась летней засухой. Вот тут Вовка и нанёс свой коварный удар, выпустив в продажу пять новых пластинок, и добил сомневающихся обещанием впредь изготовлять всё новые и новые записи. Весь тираж был разобран, а в очередь на новые патефоны члены элитарного клуба милостиво позволили записаться следующему десятку дворян.

   А ведь их всех нужно было обеспечить пластинками! Сложная задача, если учесть, что каждый диск Володе приходилось записывать индивидуально. Но дело того стоило, причем, не только в золотом эквиваленте. Известность и популярность партнёров среди столичного высшего света росла день ото дня. Приглашения на балы, прогулки, приёмы, рауты, званные вечера сыпались со всех сторон, грозя похоронить под лавиной надушенных конвертов барона вместе с князем.

   Володя:

   Кручусь, как белка в колесе, а сам рад этому безмерно! Наконец-то течение моей жизни потеряло былую неистовость, сменив судорожное барахтанье в стремительном горном потоке на уверенный сплав по полноводной реке. Если продолжать эту аналогию дальше, то пороги, водовороты и подводные камни на фарватере ещё встречаются, но моя лодка уже не вертится безвольной щепкой в быстрине, а слушается руля, выдерживая нужный мне курс. Впервые за последние полгода я могу сам выбирать цель, а не лихорадочно рефлектировать на очередные грабли, которыми судьбинушка щедро усеяла мой путь в магмире.

   Стали ли мои дни размереннее? Ничуть! Сейчас я живу, практически не слезая с двуколки, мотаясь между столицей и фабрикой, тратя на дорогу по пол дня в один конец. Это если гнать лошадей, как на скачках. Впрочем, иначе я уже давно не езжу, стараясь успеть везде и всюду. Почему? А интересно! Жить стало так интересно, что аж дух захватывает!

   Записав очередной диск, я сам накладываю на него плетение Узора, укрепляющее звуковые дорожки от быстрого истирания стальной патефонной иглой. Понимаете, САМ! Конечно, с помощью одного из амулетов, специально заточенных под эти цели. Да, первый из двух сделал дед, а моя персона только поглядывала у него из-за плеча, но второй-то создавал я собственноручно! Пусть и под присмотром эльфа, но сам. Ух, и занятное это дело – магия!

   Стоило мне коснуться в первый раз века камнем перстня, как перед глазами сначала всё поплыло, а потом внезапно, скачком, вернулась резкость. Окружающие меня предметы потеряли свои краски, зато приобрели необычайную четкость линий. В воздухе проявились цветные ленты, то ровные, то скрученные вокруг продольной оси, а то и спиральные, как серпантин. Дед пояснил, что это линии силы: ровные, это природные потоки, а крученые – не что иное, как плетения Узоров. Так я познакомился с обратной стороной магии. Даже затрудняюсь, какое тут можно привести сравнение... Во, автомобиль, например! Если, скажем, раньше я мог только водить, то теперь узнал, как устроена машина, и как её починить.

   Конечно, далеко не сразу у меня начало что-то получаться. Оказалось, что для создания талисманов к магическому взору требовалась ещё и эльфийская острота зрения, которой я похвастаться, увы, не мог. Не слишком меня выручило и увеличительное стекло, приобретённое в столице за приличные деньги. Маленькое, мутное изделие местных стекольщиков, на которое дома я бы даже не взглянул, отчасти помогло мне уменьшить размер создаваемых амулетов так, что рюкзак для их переноски уже не требовался. Теперь они умещались на ладони, лишь чуть-чуть выступая за края. Правда, у деда такие вещички выходили размером с медную монетку. Бился я, бился, а сделать свои творения ещё меньше не смог. Ну, не видел я паутину проводящих каналов в эльфийских талисманах, даже с увеличилкой разглядеть не мог! Хочешь, не хочешь, а приходилось увеличивать проводники магпотоков до различимого мной размера. А, раз сечение канала больше, значит, и сил в него вкачивать приходилось соответственно, чтобы достигнуть требуемого напряжения поля. Так что жрали мои амулеты магию, как свинья ботвинью, потому и накопители приходилось цеплять к ним размером с хороший кирпич. Зато производимый ими эффект был весьма не слабым.

   Ни с того ни с сего, дед вдруг озаботился моей безопасностью. Мол, ты почти каждый день по дорогам мотаешься, а вдруг на тебя лихие людишки нападут? И решил научить меня делать боевые амулеты. На белёной стене он нарисовал углём расположение каналов, указал точку подключения накопителя, и умыл руки. Дескать, вот тебе схема, дерзай дружок. Ага, дерзай! Там такой лабиринт получился, что в нём полгода от Минотавра скрываться можно! Блин, хорошо эльфам, они песенку споют перед деревом, пальцами у ствола поводят, и оно в ответ сучок отращивает. Ушастому остаётся лишь отрезать его, да отполировать срез, где образуется узор, точь-в-точь как требуется. И всё, готовый амулет – цепляй накопитель и пользуйся! Мне же весь этот рисунок предстояло перенести на жесткое основание и ни в одном завитке не соврать. Блин, страшно-то как. Ведь если в чём-то ошибёшься, слабеньким хлопком не отделаешься, амулет-то боевой!

   Но глаза бояться, а руки делают. Присмотрелся я к дедову настенному абстракционизму, вычленил взглядом из схемы знакомые участки, прикинул, прибросил, и решил, что делать буду из медной пластины, а узор наложу чеканкой. Судя по трём характерным завиткам в левой части рисунка, испускаемый амулетом поток должен иметь оранжевый спектр, а значит, для этой штуки в качестве накопителя великолепно подойдут пшеничные соломинки. Надо только им свободные концы зажать серебряными клипсами, чтоб утечки заряда не случилось.

   Неделю я просидел в трудах над этим рукодельем, согнувшись буквой "зю", но желаемого результата всё-таки достиг. Даже красиво получилось. Местами. Если не приглядываться. Сам амулет оформил как пряжку, а солому накопителя вложил между двух полос кожи и сшил их. Получился такой солидный ремень, шириной сантиметров десять, с бляхою на пол живота. Дед его как увидел, смеялся до икоты, а потом сходу предложил испытать. Не откладывая дела в долгий ящик, мы отошли подальше от усадьбы, спустились в овраг, где эльф выбрал валун, торчащий из склона метрах в тридцати от нас. Посмотрел на него пристально и говорит:

   – Вон тот замшелый камень видишь? В него и целься. Если ты всё сделал правильно, то у тебя должен получиться примерно такой шар. – Он вытянул в сторону валуна руку с деревянным кольцом и сжал пальцы. С колечка спорхнул огненный мячик с хорошую антоновку размером, и влупил точнёхонько в центр булыжника. Грохот взрыва законопатил уши не хуже ватных тампонов. Нифига себе колечко! Каменюга полностью лишилась зелёного покрытия, а в точке попадания зияла воронка с мою голову. Вот это силища!

   – Давай теперь ты! – Сказал дед, а сам демонстративно накрылся защитным пологом. Не доверяет, значит. Сомневается в моих талантах к атерфаторике. Ню-ню. Я гордо выпятил живот, направляя бляху на несчастный валун, и надавил на активатор...

   ...Не меньше пяти минут мне потребовалось, чтобы болезненно охая спуститься с дерева, на которое меня забросило взрывной волной. А престарелого мага вообще сдуло вместе с его куполом и отнесло чуть ли не к самой усадьбе. На месте валуна не осталось ничего, даже щебня, а широкий овраг удлинился метров на десять, не меньше.

   – Сумрачная Итиль... – Едва смог вымолвить эльф, когда дохромал до места испытаний и обозрел масштабы разрушений. – Обещай, что этот пояс был последним созданным тобой амулетом. По крайней мере, в области боевой магии!

   – А как же разбойники? – Напомнил я деду первопричину данного эксперимента.

   – Лучше я сам буду делать тебе необходимое для защиты. А то полезут на тебя с ножичком в столичной подворотне, а Микичу потом Ровунну придётся заново отстраивать.

   Взгляд со стороны:

   «Всё зло от баб! И неприятности от них же!» – словно вспугнутая птица о прутья клетки, заполошенно билась мысль в Вовкиной черепушке. «Вот она, обратная сторона известности! И с чего? Только лишь из-за того, что показал принцессе неизвестный ей танец! Блин, лучше бы не показывал, а то великосветские тётки теперь как с ума посходили, просто на части рвут. Эта вот даже у князя меня отыскала, на другом конце города.»

   Положа руку на сердце, Володя немного лукавил, удивляясь свалившейся на него популярности. Обучая дочку Микича вальсу, он примерно этого и добивался, но вот к реальным масштабам своей славы оказался совершенно не готов. Покинув королевский дворец, новый танец вихрем пролетел над Ровунной, оставляя после себя в каждом светском салоне смерчики кое-как кружащихся пар, стремящихся подражать капризной придворной моде. Скорость распространения новых веяний в хореографии просто поражала. Но не только из-за новизны вальс столь быстро приобрёл огромное число горячих поклонников. Возможность обнять постороннего человека у всех на виду, и закружиться с ним в танце – это было остро, это был вызов на грани приличия по меркам высшего общества Ровунны. А когда случайно колено партнёра касалось внутренней стороны бедра партнёрши, то при этом краснели щеки даже у прожженных сластолюбцев. Ведь это происходило на глазах всех присутствующих, что только добавляло пикантности ситуации, а значит, и притягательности вальсу.

   "Вот дурак, вот дурак! – костерил себя Вовка. – Ну, что мне стоило отговориться незнанием, отвечая на вопрос принцессы о танцах моего мира? Нет, надо было покрасоваться и предложить показать! Сам же, своими собственными руками выкопал яму, в которую свалился. И чёрт меня дёрнул записать на последней партии пластинок вальс!"

   Придворный этикет не позволял принцессе скользить в одиночестве по паркету бального зала, поэтому Володе поневоле пришлось наставлять и её фрейлин, а значит, и их партёров. Впоследствии два десятка молодых людей обоих полов не могли упустить случая щегольнуть открывшимися познаниями в самом модном на сегодняшний день танце и, с огнём неофитов в глазах, принялись делиться полученными от техмага навыками со всеми желающими. Светским львам и львицам такой неумелой демонстрации показалось мало, и они возжелали почерпнуть от первоисточника. Для чего на ближайшем же приёме Володе предложили пройтись в туре вальса с хозяйкой вечера. Сравнение с недавними учениками оказалось в пользу Вовки. Он-то ограничился тем, что показал фрейлинам и их партнёрам лишь спуск-подъём да маятники – круговой на шестнадцать ударов и "из стороны в сторону" на восемь. При этом, не особо вдаваясь в тонкости вроде держания спины, фиксации головы, положения рук и тому подобных, считая их само собой разумеющимися. Неудивительно, что его движения в танце сторонним наблюдателям показались намного изящнее, чем у неискушенных новичков.

   "Элегантен (вон как движется по паркету!), богат (какие деньжищи гребёт за музЫку!), принят и обласкан при дворе (даже при двух, у нас и в Баронствах!), дружен со всеми политическими партиями (кроме архимага, но тот сам дурак, ханжа и просто завидует!), загадочно таинственен (чай, не наша сермяжность, а иномирянин!), а главное – ХОЛОСТ!" Всесторонне взвесив и оценив Вовкину персону, столичные дворянки в возрасте от семнадцати до шестидесяти, не откладывая, открыли на него весеннюю охоту.

   Те, что помоложе, закусывали алые губки и, шалея от собственной смелости, мечтали увести законодателя мод под венец. Дамы преклонных лет так же озаботились матримониальными планами, увидев в Володе весьма достойного кандидата в женихи для своих дочерей и внучек. А особы от двадцати до сорока сочли его исключительно подходящим в качестве официального любовника. Фемины ринулись в бой, каждая на свой лад: кто-то издалека обстреливал техмага томными взорами, кто-то сноровисто расставлял силки и капканы, а некоторые бросались в атаку с открытым забралом, сшибая с пути надушенные и завитые преграды с неумолимостью разогнавшегося тепловоза.

   Столкнувшись с превосходящими силами противника, Вовка предпочел отступить на заранее подготовленные позиции. Проще говоря, сбежал с приёма и укрылся в городском доме бывшего барона, надеясь отсидеться в укромном месте. Наивный! Его убежище было вычислено в два счета, и с самого утра туда началось паломничество письмоносцев. Видя, что записки не достигают своей цели, дамы сочли возможным лично поучаствовать в осаде. Заявив, что господина техмага нет, и когда будет неизвестно, привратник смог отбить пробный натиск, но перед следующим не устоял. Вторая визитёрша прорвала первую линию обороны и была остановлена мажордомом на подступах к кабинету, где в панике метался загнанный зверь. А от третьей особы, беспардонной графини Налис, Вовке удалось спастись только чудом.

   Он, удобно расположившись в княжеском кабинете и, предупредив челядь, чтобы его не беспокоили, заканчивал переделку ремня-амулета в жезл. Назрела такая необходимость. Нет, сам по себе амулет работал здорово, но вот соломинки быстро переламывалась при сгибе ремня и переставали работать как накопитель. Подумав, Вовка решил изменить форму артефакта, вложив солому в жесткую трубу, и заодно дополнить узор ещё несколькими завитками со второй точкой активации. Теперь чеканное навершие посоха, вдобавок к огнешару, могло бить "воздушным кулаком".

   Володя в последний раз проверил правильность сборки и уже готовился к зарядке накопителя, когда дверь в кабинет распахнулась и в неё быстрым шагом вошла графиня.

   – А ты, мерзавец, говоришь, что господина барона нет! – раздраженно бросила она через плечо кому-то за своей спиной, и тут же расплылась в слащавой улыбке: – Господин барон! Я так рада вас видеть! А почему вы не ответили на моё утреннее послание? Вы не вежливы, барон. – Тараторила она, не давая Вовке вставить даже слово. – Спрашивается, зачем я проснулась ни свет, ни заря, аж в десять часов утра и сразу же поднялась на ноги, отказав себе в невинной слабости проваляться в мягкой постельке до полудня? Зачем, ради чего я так торопилась, что отправилась наводить красоту даже не позавтракав, а ограничившись лишь двумя чашками кофею со сдобной булкой? И час! Целый час мне укладывали волосы в замысловатую прическу! Барон, неужели вы хотите, чтобы все усилия куафера пропали зря, оказавшись неоценёнными? Вы жестоки, барон!

   Произнося этот монолог, графиня теснила Вовку своим выдающимся (во всех смыслах) бюстом, загоняя беднягу в дальний угол. Техмага пробил холодный пот от столь откровенного напора. Он провёл рукой по лбу и случайно коснулся глаз перевёрнутым перстнем. Фигура графини расплылась, помутнела, а потом сложилась вновь, представ перед магическим взором в совершенно ином свете. Всё тело дамы казалось блёкло-серыми, зато голова была освещена ядовито-желтым ореолом, берущим начало от пронзительно яркой точки за левым ухом визитёрши. "Так вот она какая, пресловутая точка "Джи" – подумалось Володе.

   – Ах, барон, ну почему вы такой недотрога? Вы же видите, я вся горю! – графиня бросилась на шею Вовке, а он взял да и приложил камень перстня к увиденной световой горошине. Дама вздрогнула и обмякла, повиснув на Володе всей своей немалой тяжестью.

   – Эк тебя разморило! – пробормотал техмаг, транспортируя безвольное тело до ближайшего кресла. Усадив графиню, он попытался осторожно освободиться от её объятий, но ничего не вышло. Даже в таком состоянии, женщина продолжала цепко удерживать свою добычу. Лишь повторное касание перстня к заветной точке превратило руки дамы в желе, предоставив Вовке такую желанную свободу.

   Пока графиня приходила в себя, техмаг ухватил посох, кое-какие вещи и выскользнул в коридор. Оттуда он забежал на "людскую" половину столичного княжеского дома, проскочил через кухню и выбрался через чёрный ход. Бочком, бочком, чуть не наступив на спящую в теньке собаку, он обошел дом, низко пригибаясь под окошками просочился вдоль стены, стрелой пронёсся через двор и выбежал на улицу, на прощанье погрозив кулаком заулыбавшемуся в усы привратнику.

   – Как можно скорее заложите двуколку и пришлите её к моему дому! – крикнул Вовка на бегу. Он нервно оглянулся через плечо, в предчувствии возможной погони. Но, хвала Зевсу, улица была пуста.

   «Баронесса Фрора, и эта туда же! – заглянув за угол, Володя отшатнулся и юркнул в подворотню, едва-едва успев улизнуть от коляски очередной охотницы за его скальпом. – Блин, чуть не нарвался! Интересно, если баронесса с графиней на княжеском подворье столкнутся, то миром разойдутся, или драку устроят?» Проводив взглядом удаляющийся экипаж, техмаг издал нервный смешок, передёрнул плечами и подался задворками к своему дому, надеясь, что разряженные дамы не захотят пачкать свои юбки в бардаке и грязи развернувшейся там стройки.

   Когда месяц назад в Вовкином кошельке зазвенели монеты, он выкупил соседние со своим Ровуннским домом участки, и решил выстроить на них настоящий дворец, для чего нанял целую бригаду каменщиков да плотников. Строители к работе приступили сразу после получения задатка, но дело двигалось медленно, по крайней мере, когда Володя здесь был в последний раз, кладка приподнялась над фундаментом всего лишь на пол метра. Добравшись окольными переулками к своей цели, Вовка ахнул – за каких-то две недели наружные стены вымахали на семи метровую высоту! Более того, началось строительство самого дома, а значит, над внутренним двором уже возвели перекрытия. Обалдеть можно! Хорошая новость, но совсем некстати в данной ситуации. Получается, теперь на стройплощадку можно попасть только со стороны парадного входа. Хочешь, не хочешь, а придётся выходить на улицу, под любопытные взоры.

   Володя побрёл в обход дома, продираясь сквозь вымахавшие до пояса заросли полыни. Споткнулся раз-другой о невидимые под зеленью кочки и неожиданно для себя разозлился. "Да что это такое! В свой собственный дом пробираюсь тайком, словно вор в ночи! И из-за кого?! Из-за каких-то озабоченных баб! Я им что, должен что-то, или обещал что-либо?! Да пошли они лесом!!! Сейчас я с вопросами по стройке разберусь, и сразу же в Баронства махну, тем более что Михей давно меня просит приехать".

   Графиня Налис покинула княжеский дом с крайне недовольной миной на напудренном личике. Техмаг как в воду канул, исчез, испарился без следа. Да ещё эта выскочка, баронесса Фрора, добавила отрицательных эмоций своим появлением.

   "Баронесса без политеса. Шавка ты дворовая, а не дворянка! Да не с твоей родословной в приличном обществе показываться! – Кипела графиня, трясясь в карете по дороге к дому. – Возвращалась бы в свою деревню мужичьё сиволапое очаровывать, а не у нас в столице подолом вертеть, з-з-змея подколодная!" От праведного гнева графиню оторвал юнец, выскочивший откуда-то из подворотни.

   – Ваше сиятельство! – Затараторил он, запрыгнув на подножку кареты. – Господин техмаг нынче в доме своём, оне тамочки за стройкою надзирать изволят!

   – Влезай к кучеру на козлы, будешь ему дорогу указывать, да передай, чтобы погонял! – Блеснув глазами, велела графиня.

   Обогнув на площади фонтан и развернувшись, графский возок покатил в обратную сторону. Решение погонять было правильным, но запоздалым. Единственное, что ухватил взор графини, это скрывающийся в самом конце улицы задок двуколки техмага. Но и он тут же исчез из виду.

   Володя:

   Я крутился на кровати и никак не мог уснуть, не смотря недавний, донельзя утомительный путь из Северного королевства в Вольные баронства. Из головы упорно не шел разговор с Михеем, отправленным мной ещё зимою подбирать работников и потом хозяйствовать в усадьбе на холме.

   – ...Вот так мы тут и живём, вот так волю твою, барин, и исполняем. – Закончил тогда свой доклад Михей. – Коль что по дурости не так сделали, так это я, пень старый, тому виной. Меня за всякую провинность и наказывай!

   – Ты, Михей, с раболепством прекращай! Не люблю я этого, сам знаешь. Вижу, сделал ты всё правильно: и народ с толком подобрал, и расселил с умом. За что мне сердиться на тебя? А если монета-другая сверх сметы ушла, так это не страшно. Ты вот что скажи, удалось ли среди прочих невольников на рынке грамотного человека найти, да такого, чтоб ему довериться можно было? С жилкой хозяйской и талантом руководителя?

   -Ух, барин... Дажить, не ведаю, как тебе сказать про то, как речь повести... – Михей явно замялся. – Значица, есть один человечек. И счету-грамоте обучен, и на хозяйствование в цельной усадьбе с младых ногтей его натаскивали. Токмо, не рабом он был куплен. Я его твоим золотом из долговой ямы вынул, до продажи в рабство времечко тянуть не стал... – Михей вновь замолк, собираясь с мыслями. – Сталбыть, перекупить его один барон похотел, и непременно, чтоб рабом, значица. Потому я и поторопился, дабы того господина опередить... Тот барончик, кстати, всю енту историю и подстроил, с долгом-то... Вот оно как... Нет, барин, ты не думай, все бумаги в порядке! И расписки долговые, и обязательства. Коль хошь, так прямо нынче можно наново его продажу в невольники закрутить. Токмо, мнится мне, что вольным тот человечек тебе полезнее станет.

   – Михей, ты явно чего-то недоговариваешь! Если тот человек подходит на должность управляющего – от которой ты, кстати, отказался! – то для чего вся эта многословность? Что не так с этим человеком? Признавайся!

   – Девка енто. Доча барона одного мелкопоместного из-под Белина. Ты, барин, не думай чего, она девка справная, что велишь, всё сделает в лучшем виде. Я её заместо себя оставлял, головою над нашими деревеньками. Ну, когда отлучался в последний раз. Так она, не деря зазря горло, за одну седмицу весь народец к рукам прибрала, дажить со Стефой моей совладала! О, как! Вот с тех пор она в твоём уделе и хозяйничает, почитай, уж месяц как.

   "Твою дивизию! И здесь юбка замаячила!" Я едва сдержал рвущиеся на волю ругательства.

   – Месяц... Значит, всё здесь под её руководством делалось, а не под твоим, да? И хвалить за успехи надо её? А, если что не так, то наказывать тебя, да? – Вместо ответа Михей виновато понурил седую голову. – Нет, ты кого искал: мне управляющего, или себе внучку?! Судя по всему, второе, раз ты так её выгораживаешь!

   – Ты, барин, не серчай. Она девка хорошая, толковая. С народом, что я на рынках выкупаю, она строга, но справедлива. В обхождении тиха, но любого в бараний рог скрутит, дажить голос не повысив. А умна-то!

   – Почему же ты про неё мне сразу не рассказал, а целый месяц умалчивал?

   – Так ты, барин, баб сторонишься... Я-то твою натуру знаю, ведь ты бы в рабыню её обращать не стал, а вольной бы отпустил на все четыре стороны. Но и в управляющие ни за что бы ни взял.

   Вот же зараза! Всё верно рассудил. Я бы эту красотку сразу выставил. Дал бы ей деньжат на первое время и пусть живет, как хочет где-нибудь от меня подальше. Ладно, сам привёл, пусть сам и выкручивается. Говорю ему строго:

   – А с девицей твоей... – Но Михей перебил меня, грудью бросившись на защиту своей протеже:

   – Погодь барин, не решай сгоряча! Ты хоть погляди на неё вначале, послухай речи её. Она ведь далеко не дура, и много чего придумать успела, заметь, к твоей выгоде!

   – Это что же? – Я подозрительно уставился на старика.

   – На землях твово соседушки есть три деревеньки заброшены, всё потому, что там кровосос обретается. Ляксейка намедни заходил, прознал об том упыре и решил извести его. Так Леяна не дозволила. Мол, пусть сначала наш барин те деревушки с землицею сторгует задёшево, а после уж и на упыря можно поохотиться. Ты бы до такого додумался?

   – А продаст сосед деревни?

   – Куды ему деваться! Чай, через шесть седмиц ему подати платить надобно, а какой доход с пустых земель? И скостить никак не выйдет, он и так уже второй год не платит. Ну, что? Я шепну соседушке про сделку?

   – Намекни, только пусть он мне предлагает, чтоб инициатива была его.

   – Мудрёно ты говоришь, барин. Но я тебя понял, это, значица, дабы он цену не задрал?!

   – А ты думал, у меня карман бездонный?! Нет, Михей, нам деньги ещё понадобятся, вот увидишь. Что касается твоей Леяны – вам тут жить, вот сами и решайте, кто над вами верховодить станет. От вас нужно немного: чтоб вы за равниной присматривали, где завеса открывается, да пару свободных комнат в доме для жилья мне наготове держали.