Текст книги "За серой полосой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Кайко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

   По большому счёту, в возникшем у лихого люда интересе к Залесскому и Иссурийскому баронствам был повинен сам Володя, ведь именно с его дозволения выезжающие на торг селяне сманивали переселенцев, нахваливая им именно эти два удела. Слух о Вовкиных несметных богатствах, ещё несколько месяцев назад пущенный эльфами не утих, и до сих пор не давал спокойно спать любителям лёгкой наживы. А хвастливые россказни селян о своей сытой жизни только подзуживали доморощенных экспроприаторов к активным действиям. Не последнюю роль сыграли застольные откровения ватажников Палого в кружалах о самолично ими виданной огромной куче серебра, увезённой нежелающим делиться бароном в своё неприступное логово. Неудивительно, что рыцарей больших дорог как магнитом потянуло к местному Форт-Ноксу. И даже рассказы о незавидной судьбе их предшественников, не так давно развешанных вдоль границ Западного баронства, не останавливали татей и душегубов. Безрезультатно покружив вокруг Западного баронства и обломав зубы о неприступный эльфийский лес, работники ножа и топора сглотнули слюну и переключились на два других Вовкиных удела, не столь защищённых от проникновения извне.

   После предательства Палого и бегства его ватаги в дружине у Леяны оставалась ещё целая сотня воинов. Казалось бы, немалая сила, вполне достаточная, чтобы укротить любого супостата. Но разбойные набеги комариными укусами принялись терзать оба баронства со всех сторон, вынуждая распылять дружину мелкими группами по обширной территории двух баронств. Поставить по отряду в каждый населённый пункт на границе не представлялось возможным: слишком много было тех деревенек и хуторков, слишком малочисленными получались гарнизоны. Что толку от двух-трёх воинов, когда тати сбивались в шайки по десять-двадцать рыл? Вот и мотались из конца в конец просторных владений отряды дружинников, словно команды огнеборцев торопясь потушить очередной вспыхнувший на окраине пожар.

   Как правило, завидев скачущих воинов, разбойники бросали грабёж и, не принимая открытого боя, откатывались за граничную черту. Но порой случались и жесткие стычки. А где звенела сталь, там лилась кровь, и не всегда она была бандитской. Росло число раненных ратников, и чем дальше, тем сильнее таяла баронская дружина – сказывалась неимоверная усталость воинов, вынужденных день за днём не покидать седла. И если заморенных бешеной скачкой коней можно было легко сменить, то служивым замены не было. Чтоб хоть как-то пополнить редеющую дружину Леяна даже отказалась от личной охраны, оставив при себе конвой лишь из пяти всадников, не раз проверенных в деле. Но это была капля в море, как и прибывший из Закатного баронства отряд, который сопровождал туда остатки Вовкиной "блохи". По хорошему Залесскому и Иссурийскому баронствам для обороны требовалось гораздо большее число воинов. А взять их было негде. Не посадишь же на лошадь и не пошлёшь в сечу молодого сельского парня, который толком не знает с какой стороны за саблю браться? Нет, послать-то можно... На убой...

   Между тем, редкий день обходился без того, чтобы не влетел на двор главной усадьбы гонец на взмыленной лошади с вестью о новом нападении на какую-нибудь деревню. И тогда срывалась с места усталая дружина, спеша на выручку селянам, чтобы вернуться вечером с очередной победой. И с новыми потерями.

   Леяна была на грани отчаяния. Ей было больно видеть, как убиваются в плаче селяне, в одночасье лишившиеся нажитого добра; как гибнет на брошенных полях неубранный урожай, суля в скором будущем голод; как стонут в забытьи раненные дружинники, честно исполнившие свой долг. Её сердце рвалось на части при виде хмурых воинов, в последнем прощании застывших над свежими холмиками земли могил боевых товарищей. А от мысли, что она подвела, не справилась, не оправдала надежд своего господина, доверившего ей самостоятельное, безнадзорное управление своими владениями, девушке в отчаянии порой хотелось наложить на себя руки. И только осознание того, что она не может бросить на произвол судьбы доверенных ей людей, заставляло её стискивать зубы и бороться дальше.

   Со временем на Залесское и Иссурийское Вовкины владения начали точить зубы не только разбойные люди. Скупающие у "романтиков с большой дороги" награбленное, окрестные бароны оказались сами не прочь поживиться дармовщинкой, воспользовавшись слабостью соседа. Некоторое время от активных действий их удерживала осторожность, ведь в отличии от лесных шаек им было чего терять. Если обычные тати не имели "обратного адреса", то у каждого барона имелась своя всем известная главная усадьба, куда могла наведаться с ответным визитом Залесская дружина. Страшновато...

   Но время шло, чувство опасности притуплялось, а зависть при виде возвращающихся из набега груженных добычей разбойников росла. Первым из владетелей не выдержал испытания жадностью барон Алчь, в своё время пытавшийся захватить "серебряный" обоз с останками Блохи. Теперь он решил, что мелочится ему не по чину, и если уж отнимать, так целые деревни, для чего отрядил четверть собственной дружины и управляющего поместьем, дабы тот незамедлительно принял под баронскую руку новые владения. А та четвёрка воинов, что прискакала на помощь Володе в той деревеньке, это была вся сила, которую могла собрать Леяна для отпора захватчикам. Всего четыре дружинника. И она сама.

   Володя:

   «До чего же люди бывают до чужого добра жадные!» Истину говорил почтальон Печкин, ис-ти-ну! Когда мне Лея рассказала о творящемся в баронствах беспределе, я за голову схватился от ужаса, даже запаниковал малость, не зная что делать, куда бежать и за что хвататься. Но потом взял себя в руки. Ведь если хочешь чего-нибудь добиться, то надо не рефлектировать, а действовать, и действовать обдуманно, с холодной головой. Впрочем, рассказывать тоже лучше по порядку, а не прыгать взад-вперёд.

   Оставив прискакавших с Леяной дружинников разбираться с потрёпанным войском барона Алча, я со своей управляющей улетели в Залескую усадьбу. Но не сразу, далеко не сразу. Сначала девчонка с круглыми от удивления глазами долго выписывала циркуляции вокруг голубя. Не в силах поверить, что это сооружение из холста и палок действительно способно поднять в небо и перенести человека из одного села в другое, она засыпала меня ворохом вопросов, главным из которых был "а это взаправду?" Блин, я весь язык измочалил, пока убедил её забраться в кабину и сесть ко мне на колени! Не, вы не подумайте, ничего такого в моём предложении не было, просто иначе мы бы не поместились в тесноте одноместного кокпита. Ха, а вот Лея, похоже, именно так и подумала! Потому что, кинув на меня смущённый взгляд, она зарделась что маков цвет и... возражать против полёта стала менее активно. Окончательно уступить её заставил довод, что я не знаю дороги в Залесье, и в пути непременно заплутаю. Зато когда мы, наконец, взлетели, с каким восторгом Леяна смотрела на раскинувшуюся под нами землю! Ну, когда у неё первый страх прошел.

   Да уж, что-что, а видами сёл и деревень мы в тот вечер насладились досыта. И всё потому, что штурман из Леяны оказался откровенно аховый, так что мы изрядно поплутали, пока уже в сумерках не наткнулись на Загорье.

   Оправдывая своё название, село и впрямь будто спряталось от остального мира и наезженного тракта за пологой горой, прикрывшись с другой стороны леском, черным пятном выделяющимся на фоне более светлых полей. А чуть поодаль, выше по склону, обнаружилась баронская усадьба. Хотя, какая нафиг усадьба – настоящий замок с высокими, сложенными из камня стенами и рвом перед ними. В плане чёткий прямоугольник, с четырьмя низкими оборонительными башнями по углам, и высокой пятой, дозорной, венчающей собой просторное... наверное, всё же дом или жильё, ибо на донжон оно не тянуло. В нарушение всех правил фортификации, с одной стороны к замковой стене примыкал фруктовый сад. Впрочем, это упущение в обороне оказалось единственным, что же касалось караульной службы, то она была на высоте.

   Едва мы пошли на посадку в непосредственной близости от замка, как из ворот выбежала стража с копьями наперевес. Признаюсь, я невольно зауважал этих ребят. Так смело бросаться в атаку на нечто здоровенное, спустившееся с небес, не зная, кто это, что это, – тут нужна настоящая храбрость. Особенно, если учесть, что в данной местности из всех крылатых подобными размерами обладали лишь драконы. И тут меня удивила Леяна, моментально напомнив о своём дворянском происхождении. Выбравшись из кабины голубя, она пошла навстречу стражникам с поистине царственным достоинством, а жест, которым девчонка остановила разогнавшихся дружинников, был преисполнен подлинного величия. Ничего не скажешь – чувствуется порода.

   Меня, как полновластного хозяина этих земель, она представила населению усадьбы столь же величаво. Служивые вытянулись в струнку и взяли копья "на караул", а собранная по случаю прибытия господина замковая челядь разом сложилась вдвое. Блин, мне даже как-то неловко стало при виде спин, синхронно склонившихся в поясном поклоне. И отмолчаться не удалось – ноблесс, как говорится оближ, посему пришлось толкнуть речь. Дескать, не тревожьтесь любезные, ничего в вашей жизни не переменится с моим появлением. Как командовала вами Леяна, так и будет командовать, а я сюда только погостить заехал.

   Потом был ужин тет-а-тет и при свечах, но ни разу не романтический. Во-первых, у меня с самого утра ещё крошки во рту не было, а денёк выдался нервный, даже повоевать малость пришлось. Тут уж не до куртуазностей, и я самозабвенно жрал, аж за ушами трещало. Во-вторых, выданная Леяной инфа о состоянии дел в баронствах хоть и не лишила меня аппетита, но на нежные чувства не настраивала. То, что местная дружина не справляется с непрекращающимися нападениями, мне стало ясно практически сразу. И дело тут не в лени или трусости, а в малочисленности. Значит, надо пополнить местную дружину опытными воинами. Где их взять? Похоже, кроме как из Западного привести, другого выхода нет, потому наёмников вербовать я не хотел категорически. С ними свяжешься, так потом сам не рад будешь.

   Я отодвинул опустевшие тарелки и решительно встал из-за стола.

   – Пойдём-ка, Лея, прогуляемся, – говорю девчонке – ну, как тогда ночью, когда батарейки в жезле заряжали. Помнишь?

   – Помню – отвечает, а у самой словно фонарики в глазах зажглись. – А что ты сейчас заряжать будешь, опять свой жезл магический?"

   – И его тоже. Но мне главное накопитель голубя к утру заполнить, чтобы маны хватило до Западного удела долететь.

   Смотрю, Лея сдулась, словно из неё весь воздух выпустили, взор потух.

   -Уже покидаешь нас? – не говорит, а едва шепчет. И голову низко-низко опустила, вот-вот капель начнётся.

   – Отставить слёзы! – рявкнул я для порядка, а потом совсем другим тоном добавил: – Я же ненадолго, только поговорю с Лёхой, велю ему отрядить часть его охотников в помощь твоим дружинникам и в тот же день вернусь.

   – И вправду вернёшься?

   – Конечно! Я ведь пообещал. Если только не застряну на полпути с опустевшим накопителем. И учти, чем дольше мы с тобой будем вести здесь беседы, тем меньше времени останется на зарядку.

   – Тогда не будем даром тратить время! – девчонку с лавки словно пружиной подбросило.

   И мы пошли. Выбрались за стену, перешли горбатый мост через ров и оказались на лугу. Леяна по пути выцепила из караулки пятёрку стражников для компании. Я не возражал – по крайней мере, будет кому помочь подтащить голубя к линии силы. Не, я, конечно, мог бы и один справиться, но зачем пыжиться самому, когда здоровые лбы рядом, правильно?

   Вот только отыскать бы здесь эту самую линию. А вдруг её поблизости вообще нет? Тогда придётся лезть на башню и оттуда обозревать окрестности в надежде, что блеснёт где-нибудь магическое свечение...

   Но все мои опасения оказались напрасными: была тут сила, да ещё какая – прямо поперёк луга даже не линия проходила, а целая река маны текла, практически ослепившая своим сиянием, стоило лишь перейти на магическое зрение. Вот тут-то стражники и пригодились в качестве грубой физической силы. Ребятки подхватили голубя легко, словно пёрышко и, не напрягаясь, перенесли его на указанное мной место. Оставив одного стражника у голубя с наказом не подпускать никого ближе пяти шагов и, главное, не давать его лапать шаловливыми ручонками, мы пошли в усадьбу. Точнее, все пошли, а я побрёл, трепетно нашаривая место, куда опустить ногу.

   Блин, хорошо эльфам и драконам, у них переход от магического зрения к обычному может происходить в любой момент, по желанию, а мне же, чтоб увидеть землю под ногами, приходилось выжидать не менее десяти минут. Так что обратный путь в замок я проделал в роли слепца, тесно прижимаясь к своему поводырю в юбке. Но не скажу, что слишком уж тяготился этим – после вечерней стычки с дружиной барона Алча, чувство пережитой опасности продолжало будоражить кровь, всячески подзуживая к тесному общению с противоположным полом. А тут вот они, соблазнительные округлости, под рукой. Чем я и пользовался, украдкой лапая девчонку к вящему её удовольствию. Леяна даже шаг замедлила, чтобы незаметно отстать от провожатых и растянуть во времени наше возвращение в замок, тем самым превратив его в настоящую ночную прогулку, полную романтики и страсти. Да-да, именно так! На мои объятья и поцелуи, смелеющие с каждым мгновением, она отвечала с охотой и жаром. Постепенно наши обоюдные ласки становились всё смелей и откровеннее, а уж когда мы добрались до отведённых мне покоев, то тогда отказали самые последние тормоза...

   Проснувшись ранним утром, я с большим трудом выбрался из тёплых оков – тревожить девчонку не хотелось, а спящая Лея руками и ногами оплела меня не хуже эльфийского ловчего растения. Хм, Леяна и лиана... есть что-то общее в этом созвучии. По крайней мере, цепкостью ни та, ни другая были не обделены. Я бросил взгляд на сладко сопящую девушку, полюбовался тенью довольной улыбки, блуждающей по её милому личику, собрал одежду в охапку и на цыпочках двинулся прочь из спальни. Осторожно притворив за собой дверь, чтобы не дай Перун она не скрипнула, я принялся лихорадочно одеваться. А спустя пятнадцать минут уже был в воздухе. Не, я бы и раньше взлетел, но охранник у ворот вцепился в краюху хлеба как утопающий в бревно и согласился поделиться завтраком только после настойчивых уговоров. Конечно, можно было бы рыкнуть на него, но мне не хотелось портить собственное благодушное настроение.

   Поднимался я медленно, на одних амулетах левитации, осмотрительно не разгоняясь. Обильная утренняя роса намочила полотно обшивки и, дай я полный ход, она бы неминуемо растянулась под набегающим потоком. А оно мне надо – лететь с хлопающими по ветру пузырями на крыльях и после посадки тратить драгоценное время на перетяжку? Нет, конечно! Так что я ленивым воздушным шариком набирал высоту, пока голубя не осветило восходящее солнце. Когда же лёгкий ветерок и тёплые лучи просушили обшивку, вот тогда я дал полный ход. Самый полный, какой только мог выжать, ведь каждая минута промедления грозила новыми неприятностями жителям баронств. Стало быть, моим людям и моей, теперь уже по-настоящему моей, Леяне.

   В Западное я прилетел с красными, слезящимися от режущего ветра глазами и рухнул на усадьбу подобно коршуну. Или, если хотите, камню, разворотившему муравейник. По крайней мере, местные обитатели при моём появлении переполошились и забегали не хуже шустрых насекомых. Ну так ещё бы, выбравшись из кабины и увидав это сонное царство, я первым делом такой разнос устроил авиастроителям, что над мастерской навес закачался! Блин, мне кровь из носу надо было сегодня же переправить часть Лёхиных охотников через лесную стену, а эти надутые важностью спецы за время моего отсутствия палец о палец не ударили. Им, видишь ли, надобно обязательно посоветоваться с господином бароном. Воистину неистребима страна советов!

   А раз так, то я решил устроить сопутствующий такому строю тоталитаризм, назначив Лёху на роль Лаврентия Палыча. Проще говоря, велел ему гонять рабочую "тилигенцию" как сидоровых коз, хоть наизнанку их вывернуть, но добиться того, чтобы сова могла подниматься в воздух. Пусть пока в режиме парома, как когда-то предлагал Лёшка, пусть подтягивая летучую платформу с помощью заброшенных из метателя верёвок. Короче, костьми лечь, но максимум через седмицу переправить за эльфийскую лесополосу десяток всадников с лошадьми и орудие. Последнее обязательно, ведь надо же мне чем-то постучаться в ворота замка барона Алча?

   – Барин, а почему ты не хочешь переправлять дружинников на голубе? – поинтересовался Лёха, весьма озабоченный моим рассказом о творившемся в Залесье беспределе. – Аль твой голубок лошадку не поднимет?

   – Кое-как поднимет, только куда её втиснуть? Разве что подвесить снизу на верёвке, как вертолёт перевозит негабаритные грузы. Только, боюсь, при посадке животине все ноги переломает. Да и растянется подобная переправа надолго: десяток рейсов с лошадьми, пара рейсов с орудием и передком к нему, плюс, всех охотников тоже за раз не перевезёшь, а я обещал сегодня вечером вернуться в Залесский замок.

   – Эт да... Ну, ты тады хоть пару-тройку всадников, но перенеси. Тебе-то труд невелик, а мне куда как спокойнее: оне к завтрему до Залесья доскачут и будут там тебе защитой.

   Хотел я было сходу отказать Лёхе, но вдруг подумал: стоп, зачем мне вообще лошадей переправлять? Пару воинов голубь куда угодно отнесёт, а если они в летучей сбруе, да с активированными поясными амулетами, то и четверых утащит. А четыре воина, натренированные для боя в ускорении, это туз в рукаве. Причём, козырный. Они же любую разбойничью шайку уделают на раз-два!

   – Значит так, Лёша. Обойдёмся без лошадей. Отбери из своих орлов четвёрку самых умелых и опытных. Пусть оденутся потеплее: тулуп, шапку, и обязательно рукавицы. Они со мной на голубе прямиком в Залесье полетят, а на высоте, сам знаешь, холодно.

   Обрадованный моей уступчивостью Лёха метнулся собирать дружинников, а я отправился к Вжике. На моё появление дракона отреагировала вялым движением зрачка в узкой щели лениво приоткрывшегося века. Даже хвостом не шевельнула, зараза!

   – Всё спишь, лентяйка?

   "А что ещё делать? Сам куда-то пропал, а летать без амулетов ты запретил. Кто мне их включит?" – такой смысл содержался в посланных мне картинках. Я коснулся перстнем глаза и перешел на магическое зрение. Что ж, увиденное меня порадовало: маховые мышцы зверя сияли ровным, насыщенным светом, совсем не похожим на блеклые тряпочки, которыми они казались пару месяцев назад.

   – Слушай, Вжика. Мне надо на некоторое время уехать, так что у тебя есть выбор: отправиться со мной, и там, в Иссурийском баронстве, летать с амулетами сколько будет угодно. Или остаться здесь, но в небо подниматься будешь самостоятельно, без поддержки левитацией. Решай.

   "Мне уже можно летать самой?"

   – Можно, но недолго, по чуть-чуть, и лишь до первых признаков усталости.

   "Тогда я останусь здесь".

   Я освободил ящера от упряжи, на прощанье почесал ему надбровные дуги, чем вызвал блаженное урчание зверюги, и подался в мастерскую пристраивать на хранение ненужную уже сбрую. Следующим у меня на очереди был Мадариэль. Нет, разнос я ему устраивать не планировал, ибо не за что, а вот поклянчить некоторое количество ускоряющей водицы хотелось.

   Дедуля пребывал в печали и задумчивости, всё ещё досадуя на своих соплеменников, особенно сокрушаясь из-за негодницы Фалистиль. Не выходя из меланхолии, он пошептал над протянутой фляжкой и вновь ушёл в себя. Не сильно этим расстроившись, я решил проведать Ленку. Чтобы не потревожить развешанные в её комнате лечебные амулеты, ограничился тем, что приоткрыл дверь и заглянул в щёлочку. Увиденное меня если не порадовало, то обнадёжило точно. Да, девчонка по-прежнему находилась в забытьи, но уже не представляла собой безобразную гору сала. Дедово лечение вернуло её облик к первоначальному, и моя подруга стала такой, какой была до перехода через алую завесу. Ну, хоть одна новость, от которой выть не хочется!

   Взгляд со стороны:

   Вовка не зря торопился вернуться в Залескую усадьбу. Уже подлетая к горе Покатой, этому хорошо заметному ориентиру среди окружающей равнины, он заметил протянувшуюся от крохотной коробочки замка серо-коричневую ниточку пыли, поднимающуюся над едва различимой с высоты дорогой. Пилот насторожился: такое облако обычные тележные колёса поднять никак не могли – на это были способны только конские копыта, часто и с силой ударяющие в дорожную колею. И не одного коня, а как минимум десятка. «Похоже, случилось что-то серьёзное» – резонно предположил Володя, и не ошибся.

   Едва он выбрался из голубя на сочную зелень луга, как на него налетел ураган в юбке. Позабыв про окружающих, Леяна повисла на мужской шее, повторяя одно и тоже:

   – Вернулся! И взаправду вернулся!

   Вовка взглянул ей в лицо и на целую минуту утонул в радостном блеске широко распахнутых глаз. Но потом, разглядев в них ещё и отголоски недавней тревоги, встрепенулся:

   – Лея, куда дружина поскакала?

   – Извините, Ваша милость, я забылась от радости... – Леяна опустила руки и, оглянувшись на понятливо отвернувшихся охотников, сделала шаг назад. Попыталась сделать, потому что теперь уже сам Володя обнял девушку и прижал к своей груди.

   – Лея, оставь политесы. Теперь ты моя и точка! Лучше скажи, что тут случилось и куда отправились дружинники.

   Рассказ Леяны был горек и немногословен. Ближе к обеду прискакал вихрастый паренёк с известием о том, что в его село перед рассветом ворвались вооруженные люди. В словах гонца не было ничего нового, к подобным вестям в Залесском замке уже успели привыкнуть. Неожиданно новой оказалась большая численности нападающих, их добротное вооружение, строгая дисциплина в отряде и то, что пришли они в Излучину. По тому, какой акцент Леяна сделала на названии села, Вовка понял, что случилось нечто из ряда вон.

   – Где этот посёлок, в какой он стороне?

   – Пойдёмте в кабинет, Ваша милость, я покажу. К описям ваших земель приложен листок, на коем начертаны границы владений с указанием рек, лесов и деревенек.

   К этому времени из замка подтянулся народ, и Леяна вновь вернулась к прежнему стилю общения " вассал -господин". Разобравшись с этими, с позволения сказать, "картами", Володя невольно присвистнул. Ушлые ребята нацелились на самое большое село в Иссурийском баронстве, не размениваясь на мелочь приграничных хуторков и деревенек. Четыре домика, любовно выведенные на желтоватой бумаге, расположились внутри подковы, образованной изгибом реки Иссур. То есть, в селе проживали не менее четырёх сотен душ. Очень немало по местным меркам, ведь в той же Ровунне было три с лишним тысячи жителей, а она считалась столицей! Проведя пальцем дальше вдоль синей линии, Вовка в одном из её притоков узнал ту самую речушку, на мосту через которую ему когда-то пришлось подпалить настил. Что ж, вот и ориентир, мимо которого не промахнешься.

   Володя не стал тянуть резину – едва определившись с направлением полёта, он сразу поднял голубя в небо, не забыв прихватить упарившихся и изнывающих в тёплой одежде охотников. Впрочем, страдали воины не долго: холодный, пробирающий встречный ветер остудил их моментально, ведь рукотворная птица неслась на юго-восток стрелою. Спешить Вовку заставил несложный расчёт. Если гонец скакал до Залесского замка пол дня, значит, выехавшая в Излучину дружина прибудет на место только к вечеру, и хорошо, если не ночью. А за целый день вторгнувшееся войско десять раз успеет ограбить село до нитки и приспокойненько уйти с добычей восвояси. Судя по карте, от Излучины до граничной линии было куда ближе, нежели до Залесья. Конечно, справиться своими силами с десятикратно превосходящим противником Володя даже не думал, а вот проследить его путь, попытаться как-то задержать его отягощённый награбленным отход, или вообще запереть налётчиков в селе до появления Залеской дружины при особо удачном стечении обстоятельств – это было вполне реально. Оставалось лишь успеть перехватить чужое войско. Потому-то и гнал Вовка голубя, заставляя вытянувшихся на крыльях охотников отворачиваться и прятать в меховые воротники лица от злого набегающего потока...

   Прямо по курсу уже показался характерный изгиб реки с пятнышком села в середине, когда пилот почувствовал, что крылан стал сильнее проваливаться вниз, но крайне неохотно набирать высоту. Володя сначала даже малость встревожился, а потом понял в чём дело: разрядились маломощные накопители в летучей сбруе, до этого заметно облегчающие вес охотников. А с увеличившейся нагрузкой дальнейший полёт становился невозможен, не говоря уже о десантировании. Пришлось срочно садиться на ближайшем ровном поле, когда до цели оставалось каких-то пять километров.

   Вынужденную передышку спутники господина барона использовали с толком, максимально подготовившись к схватке. Чтобы она не мешала в бою, охотники поскидывали с себя тёплую одежду, размялись, подогнали ремни сбруи на похудавшие фигуры, сменили накопители на запасные и заложили за щеку восковые шарики с ускоряющей водой. Каждый сунул себе за пояс пучок тонких верёвок, нарезанных на метровые куски, и ещё раз проверил оружие. Потом взлёт, набор высоты и стремительный разгон вниз по невидимой горке.

   Они успели в последнюю минуту – обоз с награбленным уже покинул село, но уйти далеко ещё не успел. Нападающих подвела жадность: не ограничившись ценностями, злодеи гребли всё подряд, не брезгуя последним гвоздём. Поэтому повозки оказались перегружены скарбом селян, а привязанный к подводам скот не добавлял скорости каравану. Да и сами селяне со связанными руками особой прытью не отличались, как не охаживали их плётками погонщики.

   С высоты вытянувшаяся в ниточку колонна казалась игрушечной и впечатления грозной силы не производила. Пяток всадников в ярких одеждах во главе колонны, позади и впереди телег два конных отряда примерно по двадцать копий в каждом, да десяток верховых в центре, кружащихся вокруг поникшего полона подобно овчаркам при стаде. Всё это вроде бы такое маленькое и безобидное, но только если глядеть с безопасного расстояния. Прямая как ниточка дорога проходила меж бескрайних полей с высокой колосящейся пшеницей – практически идеальные условия для атаки с воздуха! И если бы не пленные селяне в середине каравана, Вовка, не мудрствуя лукаво, причесал бы эту колонну из пулемёта на бреющем, а потом заставил бы голубя зависнуть и из ружья прицельно добил бы уцелевших. Причем, без каких-либо моральных терзаний: в конце концов, кто к нам с мечом, тому и мы по яйцам. Но ни в чём не повинные мирные люди заставили отказаться от такого простого и легко выполнимого варианта. Раз намерение запереть налётчиков накрылось медным тазом, оставалось только попытаться задержать караван. Хочешь, не хочешь, а пришлось рисковать и пускать первыми охотников.

   Голубь неслышной белой тенью промелькнул над обозом и ушел в набор высоты, а три отделившиеся от него фигуры коснулись земли и... пропали из вида. Зато на земле стало происходить что-то невероятное. Часть коней сбивалась с шага и останавливалась, некоторые падали, придавливая собой наездника – почти все лошади вдруг оказались стреноженные прямо на ходу, а руки их всадников крепко привязаны к луке седла. Возницы на телегах тоже опутались верёвками так, что и захочешь, не дёрнешься. Шум, гам, крики о помощи, божба и ругань раздались над полем, но громче всех нёсся чей-то истошный вопль: "Магия! Спасайтесь, братцы, против мага нам никак не выстоять!"

   Обоз встал и, судя по всему, надолго. Вовка восхищённо присвистнул и попытался взглядом отыскать охотников, сотворивших это чудо. Он нашел их по быстро удлиняющемуся следу в колосьях, который оставлял размытый вихрь. Постепенно мутное пятно принимало человеческий облик, а скорость его продвижения вглубь поля уменьшалась. Скоро каждый вихрь превратился в устало бредущего человека. Охотники сделали всё как надо – почувствовав прекращение действия заговорённой воды, они не стали геройствовать, а сразу отошли подальше и залегли, чтобы переждать последующее замедление жизненного ритма. Теперь пришла очередь действовать Володе и Лесьяра – четвёртого охотника, оставшегося на крыле голубя.

   – Барин, подведи своего крылана к невольникам, я их от пут освобожу.

   Что ж, это была очень дельная мысль: гоняясь за разбегающимися селянами, налётчики потратят немало времени, что отлично вписывалось в первоначальный план. Не говоря уже о том, что кое-кому из жителей удастся воспользоваться выпавшим шансом и спрятаться от погони в высоких колосьях. Вовка послушно повернул голубя к обозу. Лесьяр спрыгнул, но, благополучно приземлившись перед вереницей повозок, входить в ускорение пока не стал. Он спокойно, деловито принялся перерезать узлы, покрикивая на опешивших селян:

   – Не стой столбом! Освободили, дык беги, аль вон хватай с телег вилы и стереги татей повязанных!

   Но три охотника, даже двигаясь быстрее молнии, не могли обезвредить всех налётчиков. Те, что ехали в самых первых рядах, остались на конях, при оружии и со свободными руками. Двое попытались придти на помощь своим связанным товарищам, однако разрыв огнешара на обочине и голос с неба "Сдавайтесь, а то всех испепелю!" остановили их порыв. Чётко, словно на учениях, семеро всадников развернулись, взяли в "коробочку" восьмого и, прикрывая его своими телами, дали шпоры лошадям. Такого Вовка никак не ожидал – он-то рассчитывал лишь потянуть время, а тут вон как обернулось. Единственная дееспособная на данный момент часть воинства, вместо того чтобы переломить положение в свою пользу, решила просто слинять! Конечно, Володе ничего не стоило перестрелять их в спину, но ему вдруг стало любопытно, что ж это за фигура, которую так берегут? Он дал возможность беглецам удалиться на порядочное расстояние от обоза, а потом метнул ещё один огнешар, прямо под копыта передней лошади.

   – Всем стоять! Иначе тот, кого вы так самоотверженно охраняете, превратится в кусок хорошо прожаренного мяса!

   И ведь сработало! Воины сверлили кружащуюся над ними птицу хмурыми взглядами, но с места тронуться не решались: как видно, человек в середине группы и вправду был не простым дружинником. А Вовка ковал, не отходя от кассы: