Текст книги "За серой полосой. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Кайко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

   Дело в том, что территория ящеров протянулись полосой далеко на запад, начинаясь от самого побережья. Раньше существовал торговый тракт, пересекавший земли драконов по кратчайшему пути, а сейчас купцам приходилось давать изрядный крюк в обход. Морской же путь был издавна перекрыт флотом тёмных эльфов, считавших всех плавающих по внутреннему морю своей законной добычей. Завидев любое судно, эльфийские маги вызывали полный штиль, после чего гребные посудины тёмных подплывали к стоящему с поникшими парусами судну и в наглую грабили! Неудивительно, что прибытие сухопутных торговцев случалось раз в год и считалось в этих местах чуть ли не главным праздником!

   Ждал каравана вместе со всеми и Вовка. По двум причинам: первая из них, это категорическое условие старейшины эльфов, по которому пришелец из иного мира мог свободно прожить на землях клана не больше месяца. Дальше или покидай эти места, или признай над собой власть клана. Мол, таков существующий закон, изменить который старейшина был не в силах. Вторая причина заключалась в неспособности (или нежелании, как считал Вовка) эльфийских магов открыть завесу в течении ближайшего года. Волей-неволей надо было отправляться в Северное королевство и там просить помощи у Магического Ковена.

   Как туда добираться? Что за люди, эти маги из Ковена? Как отнесутся к пришельцу власти? Ответы на эти, и кучу других вопросов Вовка очень надеялся получить от торговых гостей на сегодняшней встрече.

   Иалонниэль:

   Я надёжно укрылась в зелени листвы невысокого деревца, стоящего крайним в ряду своих более рослых собратьев. Отсюда мне хорошо был виден плавный изгиб тропинки, по которой шел иномирянин, раздери его демоны, и спокойно ел яблоко.

   Никогда в жизни ни один смертный так сильно не занимал мои мысли, как этот. Сама я и рада бы думать о чем-нибудь другом, но, увы, нельзя. "Следи за ним, Иалонниэль, ты должна выяснить секрет его магии!" – велел мне старейшина Каруллин, и я никак не могла ослушаться.

   Действительно, магия пришельца разительно отличалась от любой другой, с которой когда-либо приходилось сталкиваться нашим магам. И в первую очередь тем, что была незаметна! Её не могли обнаружить ни амулеты, реагирующие на самую слабую ворожбу с удаления в сто локтей. Её плетения не ощущал ни одnbsp;ин маг, будь то ученик, или nbsp;мастер Узора.

   Я сама была свидетелем, как один из четвёрки воинов Труолина трижды обошел дом смертного, следя за связкой амулетов, но ни один из них не почуял магии. А она была! Ибо что иное, как не магия, заставило разжаться руки опытного разведчика, а всё его тело пронзило биением странной дрожи?! А когда Ворролин сошелся со смертным в магической схватке? В тот момент, когда Ворролин создавал огнешар, я отчетливо ощущала эльфийскую магию, а когда противник обратил нашего мага в пылающий факел – нет! Почему Ворролин не почувствовал направленные на него плетения? Как узоры смертного прошли через защитный купол? Ответы на эти вопросы, как только я их отыщу, очень помогут нашему клану в борьбе с дроу.

   Тем более, что тёмные в последнюю седмицу стали гораздо активнее. После того, как я закрыла южную Завесу, они сначала притихли, видимо, тратя время на безуспешные попытки прорваться через проход. Осознав тщетность своих потуг, они резко усилили натиск с запада, но уже в нашем мире, не прибегая к межмирским обходным манёврам.

   Наши воины, получившие хоть и краткую, но такую долгожданную передышку, частично восстановили свои силы и теперь дрались не хуже свирепых драконов. О, как бы мне хотелось встать плечом к плечу с защитниками нашего Леса в их славные ряды! Очень хотелось. Но вместо этого приходится прятаться в кронах деревьев и следить за каждым шагом мага, дожидаясь, когда он начнёт плести узоры своей неведомой магии. А, дождавшись, запомнить всё в точности, что бы рассказать об увиденном нашим мастерам узора. Моя задача – увидеть и запомнить!

   Уй-й!.. И этот огрызок яблока в лоб, я тебе тоже припомню, с-смертный!

   Взгляд со стороны:

   Проснулся Вовка на лавке в сенях у кузнеца, до шеи укутанный в овчинный тулуп. Первая секунда недоумения (где это я?) сменилась второй, принёсшей воспоминания о вчерашнем загуле.

   А ведь начиналось всё так невинно! Вежливо раскланиваясь со знакомыми, Вовка шел по центральной улице села, где и наткнулся на празднично одетого Тихона. Только вид у кузнеца был не слишком радостен: супруга вручила ему дочерей, так же разряженных не хуже новогодней ёлки, и велела присматривать за детьми как следует.

   Тихон с удовольствием присмотрелся бы к длинным столам на площади, где женщины расставляли угощение для приезжих и, в особенности, к запотевшим кувшинам, по горлышко заполненным хлебным вином, но – увы, отцовский долг суров: хочешь, не хочешь, а бди! Чуть отвернулся, а дочек и след простыл, сбегут куда-нибудь да наряды праздничные перепачкают.

   Тем более что соблазнов для неугомонной ребятни на другой половине площади было в преизбытке. Тут тебе и карусель, и качели, и помост с занавесом, который уже поставили приехавшие с торговцами лицедеи. Бродячий менестрель, пришедший вслед за обозом, давно настроил потёртую лютню и даже успел спеть первым зевакам две душещипательные баллады.

   Вовка не смог удержаться от смеха, глядя на Тихона. Кузнец хоть и взирал с вожделением на накрытые столы (с реальным риском вывернуть себе шею), но покорно плёлся за дочками, ухватившими его за руки и, с упрямством двух маленьких локомотивов, настырно влекущих батяню прямиком к карусели.

   И столь жалобное лицо было у страдальца, что Вовкино сердце не выдержало. Через миг роли поменялись: кузнец, предвкушающее ухмыляясь, отправился к столам, а Вовка повёл малышек к развлечениям. В первую минуту заробев, девчонки быстро пришли в себя и стали трещать не хуже сорок. Что ж, два сахарных петушка на палочках существенно снизили детскую общительность, а балаган, где как раз показывали кукольный театр, занял внимание кузнецовых дочек ещё на полчаса.

   К концу представления Тихон вновь появился на горизонте. Подобревший, с лёгкой хмельной патиной в глазах, он молча пожал Вовке руку и громогласно прошептал на ухо – "Пшли, там мамка наша пришла, и мы теперь свободны ".

   И они пошли. Кузнец повёл друга прямиком к столам, на тот край, где расположились приезжие. Вовка сразу перезнакомился с сидящими и непринуждённо включился в беседу, расспрашивая, поддакивая, восторгаясь и подливая. И ещё подливая, и ещё. Чтоб не выглядеть белой вороной, он не забывал сам приложиться к кружке после тоста, при этом вопрошая и расспрашивая. В общем, посиделки проходили в тёплой, дружеской обстановке. Драка вспыхнула всего одна, да и та моментально закончилась, когда Володя наглядно продемонстрировал опыт из курса физики: чем длиннее плечо рычага, тем быстрее движется его конец!

   Вдоль столов устроители вместо лавок положили по доске, кинув её на два бочонка. В разгар веселья один из таких бочонков возьми да и развались. Ну, все сидевшие и оказались разом на земле. Одному из охранников обоза что-то с пьяных глаз померещилось, и он бросился с проклятьями на Вовку. Володя, при виде бузотёра, вспрыгнул на торчащий к небу короткий край доски, заставив противоположный конец взметнуться в воздух и со смачным чавком припечатать снизу челюсть горлопану, тем самым захлопнув его рот на полуслове. Задира ойкнул, свалился и обмяк, со временем перейдя от обморока к храпу. Других охотников почесать кулаки почему-то больше не находилось, и вставший Тихон зря с надеждою высматривал желающих. Оценив его габариты, приезжие почли за благо тихо мирно вернуться к застолью.

   Доподлинно не известно, что послужило причиной, но с гулянки кузнец с Вовкой шли эдакой буквой Л: тесно обнявшись за плечи, они выписывали ногами вензеля в пыли каждый на своей стороне дороги. Или тостов было много, или кружка попалась бездонная, а может, вино было особо убойное, но факт – ночевал Вовка в сенях у кузнеца.

   Володя:

   На воздух, скорей на воздух! Всё, объявляю сухой закон, а то голова трещит как испорченный приёмник. И не понять, толи от остатков хмеля, толи от обилия информации.

   А её было ой, как много! Вот только сведенья, которые я вчера выпытал, явно на букву "х". Десятник купцовской охраны мне что рассказывал? Что местным светлым эльфам, их тёмные собратья на днях "блицкриг" устроили и сейчас прут по всем фронтам, как немцы в сорок первом. И судя по всему, шансов выстоять у светлых – ноль.

   Селяне же этими эльфийскими тёрками особо не заморачиваются. Жизнь-то людей никак не изменится, подумаешь, был один хозяин, станет другой. Просто признают власть тёмных над селом и всё на этом. А мне как быть? Если все недомолвки в кучу собрать, то легко догадаться – тёмные меня в покое не оставят. Их маги в начале отметут все вещи из моего мира, а потом за мои знания примутся. Чую, доить меня будут не один год, с их эльфийской-то неторопливостью. И домой я так никогда не попаду. Тем более что машину в первую голову заберут.

   Короче говоря, валить отсюда надо и, чем скорее, тем быстрее. Ну, ладно, что сваливать надо, это я ещё вчера понял отчетливо. Куда – это было известно и раньше: в Северное королевство. Вопрос как? Вариант запрячь упряжку лошадей и оттащить ею джип вслед за караваном, как я планировал раньше, отпадает. По словам того же десятника, к западу начинаются болота, а дальше, возле драконовых земель – скалы. Все опрошенные в один голос твердят, что там местами такие теснины на тракте встречаются – возок еле-еле проходит.

   Блин, куда ни кинь, всюду клин! На запад нельзя, там нет дороги. На севере драконы, которые любого чужака сначала сжигают, а только потом начинают спрашивать пепел, зачем, мол, припёрся. На востоке, как и на юге, море. Да и на что мне тот юг, когда на север пробраться надо! ЗА земли драконов, ЗА владения тёмных эльфов-пиратов.

   Стоп! Что там мне говорили про пиратов? Что они насылают на парусные корабли мёртвый штиль и грабят, пользуясь неподвижностью жертвы, так?

   А если снять с джипа мотор?!

   Взгляд со стороны:

   Ещё вчера Вовка считал первые недели пребывания в новом мире самыми напряженными. Наивный! То, что ему предстояло сделать сейчас, в условиях жесточайшего временного цейтнота, было гораздо сложнее!

   Начать с того, что кораблей здесь не было, как не было и порта, где можно зафрахтовать хоть какое-нибудь судно. Единственным местом поблизости, имевшим некоторое отношение к мореплаванью, была полузаброшенная рыбацкая деревушка, где доживали свой век в пяти избушках девять стариков.

   Вот туда-то Вовка и направился, прихватив с собой целый караван из джипа и ЗИЛа на конной тяге. Что бы бензин не тратить. К тому же грузовик так и остался движущимся лишь на буксире, как Вовка с ним не мучался. Неисправность обнаружить так и не удалось. Бензин поступал исправно, искра была, двигатель проворачивался, но упорно не заводился. Может, дело было в долгом пребывании автомобиля на территории завесы, где на него воздействовала магия серой полосы? Ответа Вовка не нашел. Единственное, чем было полезно данное приобретение, это сотня с лишним литров бесценного топлива, обнаруженного в баках ЗИЛа. Ну, и кузов, по существу, готовая площадка. Правда, об этой стороне медали Вовка задумался несколько позже, когда начал конструировать своего покорителя морей.

   Жители рыбацкой деревушки встретили нежданных гостей радушно, устроив целый пир из своих небогатых запасов. Вовка, Тихон и приехавший с ними Федул, первый на селе плотник, не остались в долгу и тоже выставили на общий стол прихваченные из дома запасы снеди. За неспешной беседой Володя получил разрешение воспользоваться любым из пяти баркасов, лежащих без дела на песке уже второй год. На вопрос, почему рыбаки ими сами не пользуются, был получен простой ответ:

   – Так ить, на нёго, чай, дюжина гребцов надобна! Откель у нас столь народу? Сам вишь, дажить со старухами не наберётся. На малых лодчонках ещё в море хаживаем, мочим порою невод, а на барказе вёслами ворчать силов уже нема. Он жить, здоровенный. Да ты сам поутру глянь!

   И Володя глянул. Два из предложенных пяти баркасов он забраковал сразу, по причине пробитых бортов и гнилого днища, а вот три оставшихся были подвержены самому тщательному осмотру. Всё в них вроде бы было неплохо: и состояние обшивки, и прочность киля, и плавные линии обводов, радующие собой придирчивый взгляд. Если бы не одно "но" – малы! Самую малость малы. В принципе, любой из них удержит джип на плаву, но! Погрузившись при этом чуть ли не до самого планширя. На тихой реке такое, может, и сошло бы, но на море, где шторма случаются... Почему-то сразу вспомнился детский стишок: "Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу", и в тот момент он показался Вовке чуть ли не пророческим.

   Почти не слышно шагая по песку, сзади подошел кузнец.

   Тихон.

   Проснулси я поутру, а в голове мысля свербит, как можно колдуну нашему поспособствовать. Поднялся я, значица, шасть к его лежанке, а там пусто, убёг уже. Ну, смекаю, не иначе, как к барказам подалси. Я к морю. Гляжу, так и есть, сидит Володимир, думу думает. Подхожу к нему и говорю: – «О чем задумалси? Смекаешь, как возок самобеглый на барказку приспособить? Так послухай, Володимир, что я тут замыслил. А ну как мы возьмем, да и поставим возок поверху лодочки, ну, чтоб он посерёдке был, что от переду, что от заду. А заместо евойных колёс, прикрутим навроде того, что я под родником тебе сотворил, помнишь? Ну, с лопатками, наподобие мельничного. Вот и пущай они сами крутятся, воду кидают и тем барказку вперёд толкают! А? Какова я мысля?»

   А он отвечает словами непонятными, да сосмешком, я аж дажить обиделся сперва: – "Ну, Тихон, ну корабел! Только назовём мы этот теплоход "Весёлый бултых"! Потому что именно с таким звуком он и перевернётся. Через какой борт, правый или левый, я не знаю, но точно булькнется. Термин "метацентрическая высота" и понятие "остойчивость" ещё никто не отменял."

   Строго так говорю ему: – "Ты, Володимир, брось сквернословить. Не по нраву мысля, так и скажи, а не ругайси." Он в ответ: – "Не сердись, Тихон. Просто поверь, нельзя тяжелый груз на верху устанавливать!" "И что делать?" – спрашиваю.

   "Придётся мотор из машины вытаскивать и в баркас устанавливать. А это такой геморрой!"

   Я ажно руками всплеснул: – "А не жалко, такую повозку гнобить? Ей же цены нет! Коли продать её, так по гроб жизни будешь сыт да пьян и в золоте купаться!" Он мне так, с грустинкой в голосе: – "Здесь есть такие состоятельные? Нету! Значит, товар сначала надо к богатому покупателю доставить. А в Северное королевство машину ни один из этих баркасов не довезёт, утонет по пути."

   Вот тогда я ему и выдал: – "Один не осилит, два возьми, три! Мостками их соедини, наподобие парома речного, вот и доплывёшь потихоньку!" Обрадовался наш колдун, на ноги вскочил и кричит мне: – "Тихон, ты гений!"

   Ну, гений, не гений, а промыслил верно! А раз главная придумка есть, то сотворить что хошь можно. Крепко взялись мы за дело. Перво-наперво, разобрали ту повозку с кузовом, что Володимир в лесу нашел. А железа в ней было меряно-немеряно! И всё, как на подбор, доброе, ни капельки киричного. Я ажно прослезился, как металл тот в руках подержал, эт сколь вещей дельных из него отковать можно!

   Чего? А, о кораблике речь держать? Ладноть, слухайте.

   Взяли мы два барказа одинаковых, да скрепили их рядышком, а Федул им ещё борта накладками дощатыми усилил. Я же полос железных, в ладонь шириной, из остова той повозки нарубил, и теми полосами кили барказов меж собою соединил. Чтоб не расходились, значит. Скоб разных наделал, дабы настил укрепить поверх лодок, да много чего. А что, железа доброго много, куй – не хочу! Я и рад молотом махать. Работа, она завсегда в охотку идёт, коль металл справный на наковальню ложится!

   Да, ладно, ладно, не буду про кузнечное дело!

   Стащили, значит, мы сцепленные барказки в море да мостки на них перебросили с берега. По тем мосткам колдун наш и загнал свою повозку на кораблик. Поставил её точнёхонько в серёдке настила и привязал крепко накрепко. Потом влез под возок, металлом погремел и достал оттуда железку, навроде лома большущего, токмо полегче. Ещё назвал её словцом странным, звучит, будто ворон прокаркал. Как бишь, её... кар... кар... кар-дан, вот! И с разобранной повозки он такой же кар-дан снял. Велел мне их сложить их вместе, чтоб одна длинная палка вышла. Я и рад стараться! Да по такому железу работать одно удовольствие! Само в горн просится и на наковальню.

   Что значит «опять заладил про кузню»?! Какой корабль сделаешь, без кузни-то!

   Ведь самую главную вещь на том корабле кто сделал? Я! Мне Володимир так и сказал: – «Только такой великий мастер, как ты, Тихон, может для судна винт отковать!» О, как! Я вот лишь одного в толк не возьму, почто он эту штуковину «винтом» назвал? Винт, он же с резьбой, на него гайку наверчивают. А это... Вот, возьми ты цветок-ромашку, оборви ей все лепестки, окромя четырёх, чтоб как крест торчали, таков тот винт и будет. Потом колдун мне наказал его к кар-дану приделать. Чтоб как стебелёк торчал у той ромашки, вот так же.

   После, на другой день, давай мы всё это к кораблику прилаживать. Ох, и умаялись! А Володимир то тем недоволен, то этим. До обеда делали да переделывали, насилу одолели. А я, значитца, всё никак в толк не возьму, на кой ему энтот винт через дыру в настиле пропихивать да в воду макать? Он, жить, ходу кораблика мешаться должен? Любопытно мне – страсть! Но молчу, токмо присматриваюсь.

   Уж время к вечеру шло, когда наш колдун всем остался доволен. Согнал он нас на берег, сам верёвку вытянул, камень достал, что заместо якоря привязан был, сел в повозку и вроде как замер. Я прислушался – ага, зашумел возок, ожил. Потом и кораблик с места стронулся. По началу медленно, сторожко так, а после, гляжу, всё шустрее и шустрее побежал по волнам. Под конец от барказовых острых носов аж усы белопенные потянулись! Старики, что поглазеть пришли, оченно подивились. Говорят, мол, никогда энти барказки столь резвыми не были, ни под парусом, ни на вёслах.

   Пристал к берегу наш маг-чародей, довольный – сил нет! Весь цветёт, что роза. Стали мы припасы грузить, чтоб, значитца, в путь с утра пораньше. Снеди кой-какой, вещи дельные, что от повозки разобранной остались, водицы родниковой пару бочонков, чай из моря-то не напьёсси! А особливо Володимир за чурбаки из злого дерева переживал, каждый из них сам перенёс да сам и уложил.

   Взгляд со стороны:

   Как не уговаривали Вовку Тихон с Федулом, ночевать он решил на борту своего нового «крейсера». И как в воду глядел: уходить пришлось быстро, без сцен прощания. Среди утренней тишины топот копыт раздался точно гром. Десяток всадников ворвались в деревеньку, спешились и разбежались по дворам. Не прошло и минуты, как они согнали полуодетых людей на пустырь в середине поселенья. Протерев со сна глаза и увидав эту картину, Вовка тут же запустил мотор, снялся с якоря и отошел от береговой черты на дальность полёта стрелы. Так, на всякий случай.

   Опросив людей и не причинив им видимого вреда, эльфы (а, судя по ушам и фигурам, это были они) разделились. Трое остались возле жителей, а остальные спустили лодку на воду и погребли в сторону Вовкиного судна.

   – Э, нет, так мы не договаривались! – Вырвалось у Владимира, когда рядом с бортом упали в воду несколько стрел на излёте. Стреляли с лодки. Может, просто решили пугнуть, чтоб он стал сговорчивей в дальнейших переговорах, а может быть и нет. Вовка вновь дал ход, выдерживая расстояние до преследователей неизменным и держа курс вдоль берега в сторону севера. Вначале стрелы полетели чаще, но потом, видя бесполезность этого занятия, стрелки отложили луки и присоединились к гребцам. В такт ударам вёсел их лодка чуть не выпрыгивала из воды! Володя тоже слегка прижал педаль газа, восстанавливая статус кво.

   Спустя полчаса яростной гребли, эльфы осознали всю тщетность своих усилий и повернули к берегу. "А почему не к деревне?" – заинтересовался Вовка и заглушил мотор. Ему стало любопытно, что предпримут эльфы дальше. Те спокойно, словно не за кем только что и не гнались, высадились на песок, дождались оставшуюся в деревушке тройку, пригнавшую лошадей, забрались дружно в сёдла и уехали. На запад. Сразу стало ясно, что целью этой десятки был именно Вовка, а не старики или кузнец с плотником. И хотели ушастые не убить, а попросту выгнать пришельца из своих владений.

   "А точно, месяц-то прошел!" – подсчитал дни Владимир. – "Теперь мне один путь остался, на север." Очередная страница жизни была перелистнута.

Глава 4

  Иалонниэль:

  В ярких лучах утреннего солнца я начертала кончиком стилета на травинке попарно шесть рун: «иной» «человек», «строить» «лодка», «желать» «плыть», и сосредоточилась на призыве. Спустя минуту послышалось трепыханье крыльев, и мне на руку опустился серенький кулик, маленькая такая птичка, её люди ещё болотным воробьём называют. Она безропотно дала обвязать лапку посланьем и лежала в руке не шелохнувшись, пока я внушала ей образ Каруллина.

  Видимо я перестаралась с силой давления на крошечные птичьи мозги, потому что через несколько мгновений глаза птахи закатились, а тельце обмякло. Я разжала ладонь и осторожно подула кулику в клюв. Птичка пошевелилась, моргнула, освобождаясь от ментального воздействия, неуверенно взмахнула крыльями и, виляя, улетела в сторону Светлого Леса.

  Это было вчера, а сегодня я перебралась из рощицы на вершину холма, откуда мне было хорошо видно море, деревушку и подступы к ней. Суета людей вокруг лодок выглядела обыденной и пока для меня интереса не представляла, в отличие от престарелых рыбаков, возбуждённой группкой собравшихся около строительства. От нечего делать, я посматривала по сторонам и не зря, потому что уже под вечер заметила всадника, направляющегося в сторону деревни.

  То, что это был эльф, сомнений не было – уж сильфа-то от лошади я отличу даже с такого расстояния! Вот только со всадником происходило что-то нехорошее: он то выпрямлялся, то падал грудью на гриву скакуна. Я присмотрелась и к своему ужасу заметила обломок стрелы, торчащий из спины сородича.

  Раненным оказался Ламиэль, один из жрецов древа Жизни, с которым мы иногда виделись в Священной Роще, но близко знакомы не были, по причине большой, в четыре сотни лет, разницы в возрасте. Я осторожно ссадила беднягу на землю и попыталась извлечь обломок, когда жрец пришел в себя.

  – Оставь, Иалонниэль, не мучай меня в последние мгновения жизни.

  – Но я просто хочу помочь!

  – Мне ты уже не поможешь... Выслушай и не перебивай, сил и так мало осталось. – он говорил хрипло, с клёкотом в груди, часто замолкая на полуслове. – Тёмные ворвались в Священную Рощу, безжалостно уничтожая оказавших сопротивление и захватывая в плен всех остальных... Клана больше нет... Но вчера случилось то, чего мы с надеждою ждали последние полтора века: древо Жизни дало семя!.. Мне удалось спасти его в суматохе сражения... Оно со мной. Возьми его и унеси как можно дальше...

  Ламиэль с трудом достал из пропитавшихся кровью одежд маленькую шкатулку овальной формы и протянул её мне.

  – Найди в глуши место, свободное от любой магии и посади его в землю!.. Взрасти новое Древо, Иалонниэль, возроди клан заново... Не дай пропасть втуне трудам и надеждам всего клана! Обещай мне это...

  – Клянусь тебе, Ламиэль. Я сделаю всё, как ты просишь. Но, может быть...

  – Нет! Даже ни пытайся сделать что-либо иное... Ни мне, ни оставшимся в живых ты помочь не сможешь, а семя, нашу последнюю надежду, погубишь зря... Посади меня на сильфа, а сама уходи обратно строго по своему следу. Я проеду дальше, а потом сожгу эту поляну, чтоб ни один следопыт тёмных не догадался о нашей встрече. Пусть потом гадают, куда подевалось семя.

  Я вернулась на холм и, глотая слёзы, смотрела, как жаркое пламя в короткой вспышке поглотило растительность на месте нашей недавней беседы. Как, едва держась на спине верного скакуна, Ламиэль отъехал на четверть мили и упал на землю. Как он лежал и умирал, а ведь я даже не могла подойти к нему, что бы хоть как-то облегчить его страдания!

  Проклятые дроу, как же я вас ненавижу! Из-за вас я осталась без родных, без клана, без родины. Правда, в отличие от остальных эльфов-одиночек, с надеждою, заключенной теперь в маленькой шкатулке из белой древесины. Взрастить новое древо Жизни. Великая цель, достойная того, что бы ей посвятить всю свою жизнь без остатка. Но сначала нужно уйти отсюда, покинуть места, где мне знакомо каждое дерево, каждый кустик...

  Так, хватит ныть! Отныне я не могу позволить себе такое удовольствие – быть слабой! Хорошо, надо уходить, но куда? Сзади тёмные, слева земли драконов, впереди и справа море.

  И лодка пришельца, который тоже собрался покидать эти края!

  Это было на руку, поскольку я себе пока плохо представляла, как смогу пройти через населённые земли, не будучи сильным магом или опытным воином. Я ведь никогда не достигала каких-то успехов в магии. Так, на бытовом уровне, не больше. Моих способностей хватало лишь приманить птицу, договориться с травой, чтоб скрыла след, упросить дерево переплести ветки для ночлега. Царапину заговорить и остановить кровь из раны – это получалось уже с трудом.

  Ночная мгла позволила мне скрытно выйти к воде, даже не прибегая к отводу глаз и не тратя на это силы. Корабль человека лениво покачивался на сонной волне в десяти метрах от берега. В пяти, или в пятидесяти – для меня особой разницы не было, поскольку плавать я не умела вообще. Поневоле пришлось обращаться к магии. Я дотронулась до верёвки, связывающей корабль с берегом, и, дождавшись когда она натянется, попросила волокна пеньки стать крепкими, как жердь. Перейти же по отвердевшей опоре для меня было не сложнее, чем по веткам с дерева на дерево в родном лесу.

  Осторожно, чтоб не разбудить спящего человека (и что ему на берегу не сидится?), я откинула крышку в настиле и проскользнула в кромешную тьму трюма. Там устроила себе уютное гнёздышко и, убаюканная мерным плеском воды за бортом, спокойно уснула в уверенности, что теперь-то без меня не уплывут!

  Проснулась рано от шума и суеты над головой. Я пробралась на корму, спотыкаясь о разные железки, в обилии попадающиеся под ноги, и приникла к маленькой щелочке между настилом и краем борта. Корабль уходил вдоль берега, а за ним гнались на лодке несколько эльфов. Моё первое желание – выйти на верх и заставить человека остановить судно – растаяло, как только я разглядела преследователей. Это были тёмные! Сто проклятий на их головы. Как же я испугалась от одной мысли, что могу попасть в руки дроу! Но корабль шел и шел, а тёмные никак не могли его догнать, не смотря на то, что гребли все сидящие в лодке! Пожалуй, в этот момент во мне впервые проснулось чувство уважения к человеку, способному построить такой корабль и, главное, утереть нос дроу.

  Спустя некоторое время шум утих и корабль остановился. Неужели нас догнали? Но почему тогда я не слышу голосов, звона оружия, или просто шагов? Тишина неизвестности давила на уши, ввергая чуть не в панику. Но после паузы вновь донёсся привычный рокот, за тонким деревом борта зажурчала вода и я почувствовала, что судно опять движется. У меня отлегло от сердца, и я вернулась к месту ночлега.

  Солнце поднималось всё выше, накаляя палубу и наполняя духотой трюм. К знойному воздуху добавилась вонь от железного ящика с широкой горловиной. Я знала, что так пахнет горючая жидкость, которую люди иного мира заливают в свои повозки. Чтоб хоть как-то облегчить своё состояние, я попыталась создать освежающий ветерок, и не смогла. Магичить не получалось вообще!

  Плетение любого узора распалось сразу, истаивая тонкими струйками, уходящими в свинцовые свёртки, лежащие рядом. Я приоткрыла один из них и в ужасе отпрянула: в листы свинца были завёрнуты куски древесины розовой аралии!

  Вот почему мне так плохо!

  «А ведь аралия может и семя иссушить! Прочь отсюда немедленно!»

  Взгляд со стороны:

  Вовка вёл корабль вдоль берега довольно давно и уже успел проголодаться. «Может, пора внести изменения в монотонность плавания? Заглушить мотор, поставить парус, вон и ветерок попутный начался. И позавтракать заодно?..» Додумать ему не дал шум в трюме и грохот, с которым откинулась крышка люка. Оттуда, словно чертик из табакерки, выскочила Вовкина старая знакомая эльфа, источник его бед и предвестник неприятностей. Сегодня она мало походила на фотомодель, как при их первой встрече, а гораздо больше смахивала на маленького котёнка. Мокрого, взъерошенного, ещё не решившего: пугать ли встречного грозным шипением, или удирать от него во все лопатки?! Это зрелище было настолько комичным, что даже слегка сбавило градус злости, возникавшей у Вовки всякий раз при виде этой остроухой.

  – Вот так встреча! И что же понадобилось светлой эльфе от "с-с-смертного"?! – ехидно спросил Вовка, подражая презрительным интонациям лесного народа.

  – Воды! Хоть глоток... – прохрипела она и осела на палубу. Владимир заглушил двигатель, поднял заднюю дверь джипа и перетащил девицу в образовавшуюся тень. Налил воды и молча протянул ей. Девчонка в три глотка опустошила кружку.

  – Ещё!

  Вторую он выпила гораздо спокойнее, отставила в сторону и легла, свернувшись клубочком. Видя её состояние, Володя не стал приставать к ней с расспросами, а занялся своим делом. Налегая на сделанный Тихоном хитроумный рычаг, он поднял винт из воды (благо сохранённый шарнир на бывшем кардане позволял это делать), размотал и поднял на мачту синий тент, служивший когда-то крышей на домике, а сейчас ставший парусом. С тем же деловым видом, он залез в бардачок джипа и достал оттуда амулет, защищающий от ментального воздействия. Так, на всякий случай, а то кто знает этих эльфов! Очухается девица, да и колданёт что-нибудь эдакое, ходи потом, с мозгами набекрень.

  Вовка подтянул шкоты, взял корзину с едой и расположился у кормового весла. Эльфе явно полегчало: она сидела, обняв колени, гордо выпрямив спину, и пронзала человека настороженным взглядом своих синих глазищ.

  – Чем ты там в трюме громыхала? Надеюсь, днище не проломила?

  – Зачем ты везёшь аралию, человек? – вопросом на вопрос ответила эльфа. И, видя недоумение на лице Володи, добавила обличающим тоном: – Я сама видела куски древесины, завёрнутые в свинец.